Текст книги "Рыцарь в черном плаще"

Автор книги: Эрнест Капандю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)

– Двор этого короля был блистателен? – спросила маркиза Помпадур.

– Совершенно верно, но двор внуков Франциска все-таки превосходил его во многом. Во времена Марии Стюарт и Маргариты Валуа двор был очаровательным царством. Эти две королевы были образованными женщинами. Они сочиняли стихи. Приятно было их слушать.

– А что вы скажете о коннетабле?

– Я могу сказать о нем только слишком много хорошего и слишком мало дурного.

– Однако, граф, – спросил король, – сколько же вам лет?

– Государь, я не знаю.

– Вы не знаете, сколько вам лет?

– Совершенно верно. У меня есть воспоминания детства, но неопределенные и неточные.

– Но вы помните своих родителей?

– Я помню свою мать. Я помню, что накануне моих именин моя мать, которую я не должен был видеть более, поцеловала меня со слезами и надела мне на руку свой портрет.

– Он еще у вас?

– Я не расстаюсь с ним никогда.

Сен-Жермен приподнял рукав и показал королю медальон с миниатюрным портретом на эмали, изображавшим прекрасную женщину в богатом и странном костюме.

– К какому времени может принадлежать этот портрет? – спросил король.

– Не знаю, государь, – сказал Сен-Жермен, опуская рукав. – Я помню в моем детстве только прогулки на великолепных террасах, в великолепном климате, с блистательной и многочисленной свитой. Мне воздавали большие почести. Часто в Вавилоне, прохаживаясь по развалинам древнего города, в Багдаде, странствуя по окрестностям, возле других развалин, развалин первобытных времен, я как будто возвращался на несколько столетий назад, слышал восхитительную музыку, видел танцы женщин, блеск оружия на солнце, примечал вдали на Евфрате позолоченные лодки с пурпуровыми занавесями, галеры с веслами из слоновой кости. Мне казалось, что я слышу мелодичные голоса, напевающие мне песни. Очевидно, воспоминания пробуждались во мне. Потом эти радостные, счастливые воспоминания сменялись другими. Я видел себя ребенком, блуждающим одиноко и беззащитно среди огромного леса, и слышал вокруг меня рев хищных зверей.

– Но до какой именно эпохи восходят ваши воспоминания? – спросил король.

– Я не могу этого определить. Я жил долго, очень долго в отдаленных странах, не зная о существовании Франции. Я жил в Америке, прежде чем она была открыта европейцами. Все, что я могу утверждать, так это только то, что в первый раз я находился во Франции в царствование Людовика IX, вскоре после его первого крестового похода, то есть в 1255-м или 1260 году.

– Стало быть, вам пятьсот шесть лет?

– Больше, государь. Мой второй камердинер служит мне уже пятьсот сорок два года.

– Вот хороший слуга! – сказала, смеясь, маркиза Помпадур.

В эту минуту Бридж подошел сказать шепотом что-то королю. Людовик XV сделал утвердительный знак, Бридж вышел.

Эффект, произведенный рассказом графа де Сен-Жермена, был невероятен. Все гости короля смотрели то на графа, то молча переглядывались между собой, будто спрашивая: действительно ли они слышат это? Граф же оставался спокойным и бесстрастным и разговаривал с непринужденностью и легкостью человека, привыкшего находиться в высшем обществе.

Маршал Саксонский, который не произнес ни слова после приезда графа, вдруг подошел к нему и спросил:

– Правда ли, что вы говорите на всех существующих языках?

– Почти на всех, – отвечал граф.

– Это правда, – сказал король, – я в этом убедился во время маскарада в ратуше. Я слышал, как граф говорил по-итальянски, по-немецки, по-португальски, по-английски, по-арабски так же хорошо, как он говорит по-французски.

– Вы великий ученый?

– Я много учился и теперь еще учусь.

– Что же вы знаете?

– Много из настоящего и прошедшего.

– И из будущего?

– Может быть.

– Как же вы узнаете будущее?

– Я могу узнать будущее, маршал, через невидимых духов, которые будут мне отвечать.

– Они уже вам отвечали?

– Да.

– На каком языке они говорят?

– На таком, какой я понимаю один.

– А когда они с вами говорят?

– Когда я их об этом прошу.

– Для этого нужно много приготовлений?

– Нет. Когда находишься в постоянной связи с невидимыми духами, то с ними вступаешь в контакт очень скоро.

– Что же это за духи?

– Посредники между людьми и ангелами, воздушные существа, стоящие выше людей, счастливее и могущественнее их.

– Эти духи знают будущее?

– Они видят его перед собой, как мы видим перспективу в подзорную трубу.

Маршал обратился к Людовику XV.

– Не любопытно ли будет вашему величеству поговорить с этими духами? – спросил он.

– Поговорить – нет, послушать разговор – да, – улыбаясь, отвечал король.

– Это невозможно, государь, – с живостью сказал Сен-Жермен. – Духи соглашаются отвечать, но они не хотят быть слышимы никем, кроме того, кто их спрашивает, и того, для кого их спрашивают.

– Я согласен спросить их, – сказал маршал.

– И я тоже, – прибавил Ришелье.

– И я, – сказал третий голос.

– А! Это вы, месье де Шароле? – сказал Людовик XV. Действительно, в гостиную вошел знаменитый принц Бурбон под руку с дамой, которая казалась очень старой и была одета с необыкновенной пышностью.

Старуха поклонилась королю, который ответил ей дружеским поклоном. Она пристально посмотрела на графа де Сен-Жермена и замерла, словно пораженная громом. Граф подошел к ней, не выказывая ни малейшего удивления. Он поклонился любезно, как придворный.

– Давно уже не имел я счастья встречать вас, герцогиня, – сказал он.

Старуха сложила руки.

– Неужели это вы? Это невозможно! – вскричала она.

– Это я самый, уверяю вас, – отвечал Сен-Жермен смеясь.

– Вы меня знаете?

– Я знаю, что имею честь видеть герцогиню де Невер.

– Ведь это вы были в Безансоне в 1668 году?

– Да, я был в Безансоне в то время, когда его величество Людовик XIV сам приехал овладеть Франш-Конте. Под его начальством был принц Конде, который 5 февраля осадил город Безансон, где вы находились с вашим знаменитым семейством. Вам было тогда шесть лет.

– Это правда, – сказала герцогиня.

– В день штурма, 7 февраля, я имел счастье спасти вам жизнь, вынеся вас на руках от неприятелей…

– И убив двух человек собственной рукой.

– Вы помните это?

– Очень хорошо… Но этому событию уже семьдесят семь лет, потому что мне теперь восемьдесят три года.

– Да, герцогиня.

– А вам было тогда около сорока лет.

– Гораздо больше…

– И вы еще помолодели!

– Однако я постарел на семьдесят семь лет, мадам.

– Вы были в Венеции…

– В 1700 году.

– Мне было тогда двадцать два года, и моей искренней подругой тогда была графиня де Гажи.

– Очаровательная женщина, за которой я имел честь ухаживать и которая была так добра, что находила прекрасными баркаролы моего сочинения…

– Которые вы пели восхитительно…

– И которые я пою до сих пор.

– В самом деле?

Графиня де Невер, казалось, была поражена внезапной мыслью. Она подошла к королю, который смотрел на зрелище, происходившее перед его глазами, как на представление в театре.

– Государь, – сказала она, – я вас умоляю приказать сейчас этому господину спеть одну из баркарол, которую он пел нам в Венеции сорок пять лет тому назад, аккомпанируя себе сам.

Король, по-видимому, колебался.

– Прошу вас, государь, – сказала маркиза Помпадур.

– Хорошо, – отвечал король. – Здесь есть клавесин, спойте, граф.

Мужчины и дамы посторонились, пропуская графа.

Тот без малейшего замешательства прошел через гостиную, сел перед клавесином и провел пальцами по клавишам, как настоящий музыкант. После краткой прелюдии он запел итальянскую арию с чувством, энергией и удивительным талантом.

– Это он! Это он! – шептала герцогиня де Невер. – Это он! Ах! Как это странно! Вот уже три раза, как я вижу этого человека в продолжение восьмидесяти лет, и ему на вид всегда сорок лет! Ему было сорок лет в 1668-м в Безансоне, ему было сорок лет в 1700-м в Венеции, ему теперь сорок лет в Париже в 1745-м! Как объяснить это?

Ришелье, стоявший возле герцогини, услышал ее слова и отвечал:

– Должно быть, он родился сорока лет, ему будет постоянно сорок лет и умрет он сорока лет.

Сен-Жермен допел свою баркаролу.

– Удивительно пропета! – с восторгом вскричала маркиза Помпадур.

Король подал знак к аплодисментам, захлопав в ладоши. Возле клавесина лежала гитара, граф взял ее и пропел испанскую арию.

– Ах! – вскричала герцогиня де Невер. – Это болеро, которое пели под моими окнами в Мадриде в 1695 году. Я никогда не слыхала его после. Государь! Умоляю вас, позвольте мне уехать отсюда. Это не человек, а дьявол, я не осмеливаюсь взглянуть ему в лицо, я боюсь быть проклятой!

– Как вам угодно, герцогиня.

Сен-Жермен опять сел за клавесин и начал немецкую песню. Герцогиня де Невер не могла выдержать.

– Это дьявол! Дьявол! – прошептала она и покинула гостиную.

Д'Аржансон подошел к Людовику XV. Очевидно, министр ждал, чтобы король заговорил с ним. Сен-Жермен продолжал петь, аккомпанируя себе, и внимание всех было устремлено на него.

Людовик XV, увидя д'Аржансона возле себя, наклонился к нему и спросил тихо:

– Кто этот человек?

– Не знаю, государь, – отвечал министр. – Это человек странный и совершенно необыкновенный. Он знает все, он превосходный музыкант, очень хороший живописец, глубокий ученый. Говорит одинаково легко на всех европейских языках, он объехал всю землю. Ничто его не ставит в тупик, ничто не удивляет. Он должен иметь огромное состояние, потому что его роскошь равняется его щедрости. Но кто он, я не знаю.

– Давно ли он в Париже?

– Кажется, два месяца.

– Как вы его увидели?

– Он был мне рекомендован португальским посланником. Я хорошо его принял, и он показался мне таким странным, оригинальным и интересным, что я подумал, что вашему величеству будет любопытно его увидеть.

– Вы правильно подумали, д'Аржансон. Правда ли то, что он говорит о возможности расспрашивать духов?

– Думаю, да, государь.

– Скажите ему, что он будет ужинать сегодня со мной и что мы ждем от него вечером такого разговора.

Маркиз низко поклонился. Сен-Жермен перестал петь. Все присутствовавшие были в восхищении от его голоса и от его музыкального дарования.

Людовик XV взял записную книжку и, по своей привычке, сам записал имена тех, кого он хотел пригласить. Потом он подозвал Ришелье и отдал ему вырванный листок записной книжки.

– Вот список тех особ, которых я приглашаю сегодня ужинать, – сказал он.

Ришелье почтительно взял бумагу. Король подал руку маркизе Помпадур.

– Погуляем в парке до наступления ночи, – сказал он.

– Я рада, – отвечала молодая женщина тем фамильярным тоном, к которому она начинала уже привыкать. – Ничего не может быть забавнее, чем бегать по молодой травке. Идемте, государь.

Она увела короля.

– Господа! – сказал Ришелье громким голосом, между тем как дамы выходили из гостиной в сад за маркизой Помпадур. – Вот имена особ, которых его величество пригласил ужинать с ним.

Он прочел среди общего молчания:

– «Граф де Шароле. Маршал Саксонский. Герцог де Граммон. Герцог де Ришелье. Маркиз д'Аржансон. Виконт де Таванн. Герцог де Коссе-Бриссак. Маркиз де Креки. Граф де Сен-Жермен».

Произнеся последнее имя, Ришелье сложил бумагу, это значило, что список кончился.

Неприглашенные вышли из гостиной медленно и со вздохами сожаления.

VI
Ужин в Шуази

Ужины в Шуази пользовались большей славой, чем в Пале-Рояле во времена регентства. Людовик XV терпеть не мог требований этикета, и так как он не мог избавиться от них в Версале, то с успехом сделал это в Шуази.

Самое серьезное и самое скучное обстоятельство в этих требованиях, которым строго следовал Людовик XV, была проба блюд. С этой целью были назначены пять камер-юнкеров. Один из них, дежурный, становился у стола и приказывал при себе пробовать еду дежурному офицеру. Эта проба распространялась на все: на воду, вина, жаркое, рагу, хлеб и фрукты. Король мог есть только после пробы. В Шуази этой процедуры не существовало. У короля был главный повар, человек с особенным дарованием. Король часто беседовал с ним и давал ему советы.

Король приказал выстроить в Шуази, в самой закрытой части замка, очень милую кухню. Здесь Людовик сам любил заниматься стряпней, он придумывал разные восхитительные рагу и множество соусов. Король имел больше успехов в делах кулинарных, нежели в политике. Его любимыми помощниками были: д'Айян, Ришелье, Таванн, де Бофремон, а самыми способными поварятами – четыре пажа, во главе с шевалье де Ростеном.

Когда король надевал поварской передник, вход на кухню был всем запрещен. Лучше всего Людовик умел готовить цыплят и варить свежие яйца. Ришелье прославился жарким, а Таванн – салатом. Жанти-Бернару в качестве директора дворцовой библиотеки было поручено составлять меню каждого обеда.

В тот день, когда граф де Сен-Жермен был принят в Шуази, король не сам готовил ужин, он только распоряжался. Отведя в сад маркизу де Помпадур, Людовик отправился на кухню. Оставшись доволен тем, что там происходило, он вернулся в сад и, проходя мимо оранжереи, увидел маркизу Помпадур и мадемуазель де Шароле, смеявшихся до слез. Одна держала в руке розу и гвоздику, другая – букет незабудок.

Обе были восхитительны. Король с восторгом смотрел на них.

– Здесь недостает только третьей грации, – сказал он.

– Это зависит от вас, государь, – ответила маркиза Помпадур, – потому что вы имеете здесь власть Юпитера.

– Там, где повелеваете вы обе, – сказал Людовик XV, – нельзя желать никакого другого живого создания.

Маркиза подала королю розу и гвоздику, сорванные ею.

– Если гвоздика представляет меня, – сказал Людовик XV, – роза вас не стоит!

Мадемуазель де Шароле, в свою очередь, подала королю букет незабудок.

– Вы сообщили этим цветам всю привлекательность красноречия, – сказал король, взяв букет.

– Государь, – отвечала принцесса, – это красноречие иногда составляет весь ум наших тайных вкусов.

Фраза была недурна по форме, но, в сущности, ничего не значила, и Людовик XV ничего не ответил.

Они сделали несколько шагов и дошли до ограды, возле которой были заперты два маленьких сибирских оленя, которых русская императрица недавно прислала французскому королю.

– Какие хорошенькие эти олени! – сказала маркиза Помпадур, останавливаясь полюбоваться ими.

В эту минуту Ростен, любимый паж короля, подошел, поклонился королю и дамам, сказав:

– Ужин готов, государь.

– Пусть подают, – ответил король.

Предложив руки обеим дамам, он повел их в столовую.

Гости ждали, разговаривая у дверей вестибюля. Тут были все, за исключением Сен-Жермена. Король заметил его отсутствие.

– Где же наш удивительный человек? – спросил он.

– Граф готовит комнату для разговора с духами, – ответил д'Аржансон.

– Неужели? Но прежде чем отправляться в тонкие миры, надо подкрепиться.

– Граф де Сен-Жермен никогда не ест, – сказал д'Аржансон.

– Чем же он питается?

– Не знаю, но я часто с ним обедал и никогда не видел, чтобы он ел что-нибудь.

– Однако, для того чтобы жить, надо есть.

– Я питаюсь по-своему, государь, – сказал граф, подходя. – Я пью эликсиры, приготовленные мной, и одной капли их достаточно для того, чтобы быть сытым целый день.

– Черт побери! – сказал маршал Саксонский. – Вот драгоценный эликсир, и, если бы вы взялись кормить этим эликсиром королевскую армию во время открывающейся кампании, избавили бы нас от больших хлопот.

– Это можно было бы сделать, – ответил граф, – но потребовалось бы слишком продолжительное время для того, чтобы каждый солдат смог привыкнуть к новому режиму.

– А времени у нас мало, и потому мы будем по-прежнему прибегать к главным откупщикам.

Король пошел с маркизой Помпадур в столовую, дамы под руку с кавалерами проследовали за ними. Граф де Шароле и маршал Саксонский вошли после короля. Дверь за ними закрылась.

Столовая была просторной, великолепно убранной, с богатой мебелью и ярко освещенной десятками свечей. Она не походила на другие комнаты: середина залы, там, где должен был находиться стол, оказалась пуста, а на полу находилась прекрасная розетка овальной формы с богатыми инкрустациями из розового дерева. Вокруг этой розетки стояли стулья, словно вокруг стола.

Король сел на кресло, располагавшиеся посреди, маркиза де Помпадур села по правую его руку, гости разместились вокруг.

В столовой не было ни одного слуги. Паж Ростен один стоял за ширмами в углу комнаты.

Король и гости образовали круг около пустого места. Как только они сели, послышался тихий звонок. Тотчас розетка на полу опустилась вниз, исчезла, богато сервированный стол медленно появился на ее месте, и перед каждым гостем очутился прибор. С четырех сторон стола появились четыре столика с бутылками и графинами.

Трапеза началась.

При каждой смене блюд середина стола опускалась вниз и поднималась с новыми кушаньями. На столе появился удивительный карп, длиной не меньше трех футов, – он вызвал возгласы восторга.

– Уж это не из тех ли карпов, которых Франциск I пустил в пруд Фонтенбло? – спросил Людовик XV, смотря на Сен-Жермена.

– Государь, – отвечал граф, – этот карп не из Фонтенбло, а рейнский.

– Вы так думаете?

– Я это знаю наверняка.

– Почему же вы в этом уверены?

– По красному цвету головной чешуи.

Таванн сидел напротив графа и с большим вниманием смотрел на карпа.

– Не пробуждает ли чего-нибудь в ваших воспоминаниях этот карп, виконт? – спросил Сен-Жермен.

Виконт вздрогнул.

– Да, – сказал он. – Я только один раз ел карпа такой величины и при таких обстоятельствах, о которых воспоминания не изглаживаются никогда. .

– При каких это обстоятельствах? – спросила маркиза де Помпадур.

– Вам угодно знать?

– Да, если это возможно.

– Я ел карпа такого размера за завтраком с Петушиным Рыцарем.

– С Петушиным Рыцарем! – воскликнула маркиза.

– С Рыцарем! – повторили все. Виконт утвердительно кивнул.

– Вы завтракали с Петушиным Рыцарем? – спросил король.

– Да, государь.

– Ах, Боже мой! Как же это с вами случилось? Разве этот разбойник вас захватил?

– Он меня пригласил.

– И вы приняли его приглашение?

– Да, государь, я принял это приглашение, как принимают подобные приглашения от друзей.

– Разве Петушиный Рыцарь ваш друг?

– Я имею честь быть его другом.

– Если бы здесь был начальник полиции, он был бы рад арестовать вас.

– Как он арестовал Петушиного Рыцаря, – сказал Ришелье смеясь.

– Но почему же вы друг этого ужасного Рыцаря? – спросила маркиза Помпадур.

– Позвольте мне сказать вам, маркиза, что Рыцарь этот совсем не ужасен, напротив, он очень хорош собой – не правда ли, Ришелье?

– Да, он очень хорош, – кивнул герцог.

– Вы тоже с ним знакомы? – с удивлением спросил король.

– Я его видел однажды после ужина у Комарго.

– И я тоже, – сказал Бриссак.

– И я, – прибавил Креки. – Это было именно в ту ночь, когда сгорел особняк Шароле.

– Ваш особняк? – повторил король, обернувшись к своему кузену.

Граф де Шароле был несколько бледен и кусал себе губы.

– А! Эти господа видели Петушиного Рыцаря в ту ночь? – сказал он ироническим тоном.

– Да, – отвечал Таванн. – Он принес цветы дамам и успокоил их насчет опасности, которую могла причинить близость пожара.

– В ту ночь Сабина Даже чуть не была убита, – напомнил Ришелье.

Граф де Шароле пристально посмотрел на Таванна.

– Рыцарь ваш друг? – спросил он.

– Да, – ответил Таванн.

– Не поздравляю вас с этим.

– Почему?

– Потому, что нелестно быть другом презренного вора.

– Петушиный Рыцарь не ворует.

– В самом деле?

– Нет. Он воюет. Это необыкновенный разбойник, он имеет дело только со знатными людьми.

– Как? – спросил король.

– Петушиный Рыцарь никогда не грабил домов мещан или простолюдинов, никогда не совершал преступлений против нетитулованных особ или бедняков. Более того, он часто, очень часто помогал многим, и некоторым дворянам он даже очень предан.

– Каким дворянам?

– Многим, и мне, между прочими.

– Он оказал вам услугу?

– Да, государь.

– Какую услугу?

– Он дважды спас мне жизнь; он убил своей рукой трех человек, напавших на меня; он избавил меня от четвертого, который мне мешал, и бросил сто тысяч экю на ветер, чтобы предоставить мне возможность доказать женщине, любимой мною, что моя любовь искренна.

– Да, этот Рыцарь очаровательный человек! – сказал, смеясь, герцог Ришелье. – И начальник полиции клевещет на него самым недостойным образом.

– Вы думаете? – спросил граф де Шароле.

– О! – сказал герцог де Бриссак. – Если Петушиный Рыцарь друг виконта де Таванна, то другом графа де Шароле его никак не назовешь.

– Он, верно, хороший друг артистов Оперы, – сказал граф де Сен-Жермен, – я знаю, что сегодня он дает ужин всему кордебалету.

– Сегодня вечером? – удивились все.

– Да. Он прислал в два часа в Оперу корзины со всем необходимым для ужина.

– Вы откуда это знаете?

– Я знаю все, государь, и в ту самую минуту, как это случается.

– Вы обладаете даром ясновидения?

Сен-Жермен низко поклонился и промолчал.