Текст книги "Дело «Нерешительная хостесса». Дело сердитой плакальщицы. Иллюзорная удача"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

Поэтому не говори мне, что это преступление – просить свидетеля провести опознание по фотографии. В этом случае большую часть сотрудников полиции пришлось бы сажать в тюрьму.

– Я просто сообщил тебе об этом, – сказал Дрейк, – потому что…

Раздалось несколько коротких резких телефонных звонков. Это был сигнал Герти, что в приемной возникла чрезвычайная ситуация.

Дверь в офис открылась, вошел молодой человек.

– Меня зовут Тарлтон Лэдд. Я следователь из управления окружного прокурора. Вот мои документы, если вы хотите взглянуть на них.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Значит, вы следователь окружного прокурора. Что же вам нужно?

– Окружной прокурор хочет вызвать вас на допрос. Его результаты могут вызвать определенные юридические действия.

– Против кого?

– Против вас.

– Когда окружной прокурор хочет допросить меня?

– Сейчас.

– А если я не пойду?

– Тогда я выпишу повестку с предписанием завтра утром в десять часов появиться перед присяжными, которые будут решать вопрос о передаче дела в суд.

Немного подумав, Мейсон сказал:

– Хорошо, я иду. – Мейсон повернулся к Делле Стрит: – До моего возвращения оставайся здесь за хозяйку, Делла.

Последнее, что увидел Мейсон, перед тем как за ним закрылась дверь, были вытянувшиеся лица Пола Дрей-ка и Деллы Стрит.

Глава 16

Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, сообщил Мейсону:

– Это официальное слушание, в результате которого может быть возбуждено уголовное дело, если выяснится, что было совершено преступление, или направлена жалоба в дисциплинарный отдел коллегии адвокатов, или будет сделано и то и другое.

Мистер Мейсон, вы знакомы с сержантом Голком-бом из управления полиции. А это Друммонд Диксон, художник, это Дрю Кирни. Тот джентльмен – Фултон, частный детектив из Детективного агентства Дрейка. Присутствует также судебный репортер, который ведет протокол.

– Буду ли я иметь право задавать вопросы? – спросил Мейсон.

– Это не судебное слушание. Мы пытаемся выяснить, есть ли основания для принятия определенных действий.

– Вы боитесь дать возможность другой стороне задать вопросы вашим свидетелям? – спросил Мейсон.

– Что касается этого расследования, то я ничего и никого не боюсь.

– Хорошо, тогда я тоже воспользуюсь правом задать вопросы.

– Не вижу причин предоставлять вам возможность подвергать этих свидетелей перекрестному допросу.

– Тогда мне придется встать и выйти из помещения, – сказал Мейсон. – Если вы собираетесь провести заседание с одним действующим лицом и оказать на свидетелей влияние в нужном вам направлении, то мне нечего тут делать.

– Я не собираюсь влиять на свидетелей, и вы знаете это, – угрюмо сказал Бюргер. – Временами вы действовали слишком остро.

– Остро, но законно. Когда мне приходится представлять клиента, я стараюсь это делать достойно.

– Нет никакой нужды в этом обмене колкостями, – сказал Гамильтон Бюргер. – Мы начинаем работать, и, если у вас возникнет желание задать вопрос, вы можете это сделать. Если ваш вопрос не будет относиться к делу, я посоветую свидетелям не отвечать на него.

– Тогда мне придется встать и выйти, – повторил Мейсон.

– В этом случае вам придется предстать перед Большим жюри, – предупредил Мейсона Гамильтон Бюргер.

– Там я изложу свое понимание дела, заключающееся в том, что вы собираетесь организовать заседание с собой в качестве единственного главного действующего лица, что я хочу задавать вопросы и отвечать на них, хочу справедливого представления дела и с этой целью настаиваю на своем праве ставить вопросы, – заявил Мейсон.

– Начнем с Фултона. – сказал Бюргер. – Ваша профессия, мистер Фултон?

– Я частный детектив.

– В начале этого месяца кто-нибудь использовал вас как частного детектива?

– Да.

– Кто?

– Пол Дрейк.

– Это руководитель частного детективного агентства?

– Да, сэр.

– Что вам приказывал делать Пол Дрейк?

– Мне дали фотографию и сказали попросить господина Диксона сделать с этой фотографии несколько набросков карандашом.

– Что еще вам велено было делать?

– Мне сказали найти свидетелей по делу об ограблении «Пасифик Нотерн супермаркет», раненого сторожа и господина Кирни, сообщить им, что я расследую это дело, связанное с попыткой убить сторожа. Я также должен был получить от них общее описание грабителя. Это было четвертого числа утром.

Мне было приказано взять набросок, сделанный моим другом Друммондом Диксоном, показать его свидетелям и спросить их, не похож ли грабитель на человека с наброска.

– Как звали человека, фотография которого вам была передана?

– Коллистер Гидеон.

– Вы знаете, что случилось с Коллистером Гидеоном?

– Да, знаю. Сегодня утром он был убит. Мне известно, что ранее его судили за совершенное преступление. Я также знаю, что фотография, с которой был сделан наш набросок, взята из полицейского дела.

– Хорошо. И что вы сделали?

– Я выполнил данные мне инструкции.

– Господин Диксон выполнял набросок в вашем присутствии?

– Да.

– У меня в руках копия того наброска?

– Да.

– Вы показывали ее свидетелям?

– Да.

– И в соответствии с данными вам инструкциями вы делали все, чтобы заставить свидетеля сказать, что изображенный на наброске объект похож на человека, ограбившего магазин «Пасифик Нотерн супермаркет» поздно ночью, когда был ранен Стивен Хукс?

– Да, сэр.

– Знакомы ли вы с положением уголовного кодекса о том, что любое лицо, пытающееся обманным путем заставить человека дать ложные показания, виновно в совершении уголовного преступления?

– Да, сэр.

– И что любое лицо, намеренно составившее ложный документ или представившее его свидетелю с целью повлиять на его показания, виновно в совершении тяжкого уголовного преступления?

– Да, сэр.

– Состояли ли ваши инструкции в том, чтобы заставить двух свидетелей показать, что набросок Холлистера Гидеона похож на внешность человека, с которым столкнулся сторож и которого видел Кирни убегавшим из супермаркета?

– Состояли, сэр.

– Я думаю, пока все, – сказал Гамильтон Бюргер.

– Минуточку, – вмешался Мейсон. – Я бы хотел задать этому свидетелю несколько вопросов.

– Только относящиеся к делу, – указал окружной прокурор.

Мейсон повернулся к Фултону.

– Фултон, – сказал он, – вам говорили, что вы должны подкупить свидетелей?

– Конечно нет.

– Запугать их?

– Нет, сэр.

– Говорить им неправду?

– Нет.

– Вы должны были просто показать набросок этим людям и спросить, не тот ли это человек?

– Да, но немножко больше. Мне было сказано сделать все возможное, чтобы убедить свидетелей в том, что они видели именно этого человека.

– Но не подкупать их?

– Нет, сэр.

– Не говорить им неправду?

– Нет, сэр.

– Не запугивать их?

– Нет.

– У меня все, – закончил Мейсон.

Гамильтон Бюргер сказал:

– Теперь очередь господина Кирни. Я хочу просить вас рассказать, что случилось. У вас был разговор с мистером Фултоном, детективом, который только что давал показания здесь?

– Да, сэр. Я также беседовал с Полом Дрейком и находящимся здесь Перри Мейсоном.

– Вас просили описать человека, убегавшего из супермаркета?

– Да, сэр.

– Вы это сделали?

– Да, сэр.

– Вы идентифицировали набросок?

– Нет.

– Расскажите, что случилось.

– Фултон сразу же сказал мне: «Это тот человек, не так ли? Набросок отвечает вашему описанию».

– Он продолжал внушать вам, что это тот человек? – Да.

– Что вы делали?

– Я отвечал, что нет.

– Затем вы пошли в офис Пола Дрейка?

– Да, сэр.

– Что случилось дальше?

– Он привел меня к мистеру Мейсону. Мистер Мейсон вел себя не так плохо, как другие, но и он пытался убедить меня, что набросок портрета совпадает с внешностью человека, который убегал из супермаркета.

– Вы согласились с этим?

– Нет. Но спустя некоторое время у меня возникли колебания, и я сказал, что глаза похожи, а рот нет. По правде говоря, они настолько смутили меня, что я начал путать черты человека на наброске и грабителя, убегавшего из магазина.

– Вы считаете, что они повлияли на вашу способность давать честные показания.

– Да.

– Все, – сказал Гамильтон Бюргер.

– Минуточку, – вмешался Мейсон. – У меня есть несколько вопросов.

– Я не позволю вам задавать вопросы этому свидетелю, мистер Мейсон, – ответил Бюргер.

– Поймите меня правильно, – сказал Кирни. – Я не хочу обвинять кого-либо в каком-то преступлении. Я просто не знаю, какое влияние оказали на мою память те подсказки, которые доводили до моего сведения Фултон и Мейсон. Вот и все.

– Вот именно, – сказал Бюргер. – В этом все дело. Что касается успешного ведения расследования, то показания этих свидетелей стало невозможно использовать. Когда мы поймаем настоящего преступника и этот свидетель столкнется на суде с человеком, который совершил преступление, ему при перекрестном допросе придется признать, что ранее он делал такие заявления, которые не позволяли провести должную идентификацию, и это произошло под влиянием Перри Мейсона и лица, которое действовало по его указанию.

– Почти в любом проводимом вами расследовании, – сказал Мейсон, – свидетели дают противоречивые показания. Им приходится возвращаться и начинать все сначала, и когда, наконец, они проводят идентификацию, то в большинстве случаев она оказывается повторной идентификацией. Вот поэтому полиция нередко считает идентификацию, осуществленную на основе устных показаний, косвенным доказательством.

– Мы не об этом ведем речь, – заявил Бюргер. – Суть нарушения, как я вижу, в том, что показания свидетелей были искажены.

– Нет, показания не были искажены, – заметил Мейсон. – То, что вы говорите, называется воздействием на умы свидетелей.

– Но это одно и то же, – возразил Бюргер.

– Придите с этим мнением в суд, и вы увидите, что это совсем не так.

Наконец Гамильтон Бюргер сказал:

– Я не хочу затягивать рассмотрение вопроса и добавлять что-либо в протокол.

– Полиция, – заявил Мейсон, – обычно показывает свидетелю полицейскую фотографию подозреваемого и наброски портрета, сделанные на основе устных описаний. Когда он хорошо изучит фотографию подозреваемого, ему обязательно показывают наброски портрета.

– Достаточно, – заявил Бюргер. – Мы собрались здесь не для обсуждения методов работы полиции.

– А я для этого, – заметил Мейсон.

– А я нет, – отпарировал Бюргер. – Заседание объявляю закрытым. Что касается управления окружного прокурора, то мы подадим властям жалобу на неправильные действия частного детектива. Вторая жалоба на ваши действия будет направлена в дисциплинарный отдел коллегии адвокатов.

– Вы тут размахивали статьями уголовного кодекса, господин окружной прокурор, – заявил Мейсон. Если вы считаете, что обнаружили нарушения кодекса, выдайте ордер на арест, и я предстану перед судом присяжных. Они подвергнут свидетелей перекрестному допросу, и вы там не сможете задавать им эти наводящие вопросы. Тогда увидите, что останется от ваших обвинений.

– Как раз это я и собираюсь сделать, – прорычал Бюргер.

– Действуйте, – сказал Мейсон.

Он поднялся и гордо вышел из комнаты.

Глава 17

Перри Мейсон сидел в гостиной Уорренов на 2420, Бригамор-стрит. Перед ним сидела Лорна Уоррен. Ее глаза были сухими, но очень утомленными.

– У нас немного времени, – говорил Лорне Мейсон. – Я хочу, чтобы вы точно рассказали, как все случилось. Расскажите о связях с Коллистером Гидеоном; что произошло, когда вы пришли в тот пустой склад. Не упускайте ничего и не жалейте себя.

– Это убьет меня, – проговорила Лорна. – После того как станет все известно, я не смогу смотреть в глаза Горасу.

– Не говорите глупостей, – сказал Мейсон. – Горас верит вам.

– После этого не будет.

– Будет, – проговорил Мейсон. – Он знал обо всем еще до того, как женился на вас.

Ее глаза округлились:

– О чем он знает?

– О суде и о том, что вас оправдали.

– Он знает и об этом?

– Да.

– Боже мой, каким образом?

– Джадсон Одни выяснил все о вашем прошлом. Когда Горас Уоррен понял, что влюбляется в вас, он почувствовал, что вы скрываете свое прошлое, и решил все узнать.

– Он никогда не говорил мне об этом, – прошептала Лорна.

– Он полагал, что вам будет лучше, если все останется в секрете.

– Вы не пытаетесь облегчить мою участь, мистер Мейсон?

– Я говорю вам правду.

– О, это прекрасный, замечательный человек, – проговорила Лорна, и слезы полились из ее глаз.

– Перестаньте, пожалуйста. У вас нет времени на слезы, нет времени, чтобы растравлять себя, вызывать к себе жалость.

– Я не пытаюсь вызвать к себе жалость, я думаю об этом прекрасном человеке, о Горасе.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Горас – прекрасный человек. Теперь сообщайте мне только факты. Это лучшее, что вы сейчас можете сделать, чтобы помочь вашему мужу.

– Я всегда чувствовала, – начала Лорна Уоррен, – себя морально обязанной перед Коллистером Гидеоном за эти сорок семь тысяч долларов.

– Вы хранили эти деньги для него?

– Боже мой, конечно нет.

– Что же случилось?

– У него было предчувствие, что власти сделают на его контору внезапный налет. У Гидеона на счету в банке было сорок семь тысяч долларов. Он снял их и положил к себе в сейф. Он хотел, чтобы я хранила их у себя. Но я боялась это делать. Я знала, что некоторые дела Гидеон вел неправильно, но я верила ему. Он представлялся мне самым замечательным, широкомыслящим бизнесменом, динамичной личностью. Я никогда не думала, что он может оказаться мошенником.

Он положил сорок семь тысяч долларов к себе в сейф. Потом попросил меня взять их и спрятать. Я не сделала этого. В ту ночь офис был взломан, воры нашли шифр сейфа и забрали сорок семь тысяч.

– Если бы деньги были у Гидеона, – сказал Мейсон, – власти конфисковали бы их, как полученные незаконным путем.

– Им было бы несколько трудно доказать это, во всяком случае, я не последовала данным мне Гидеоном инструкциям. Я боялась. В результате он потерял все шансы спасти какую-то часть из этих сорока семи тысяч.

– И когда вы узнали, что Гидеон выходит из тюрьмы, – сказал Мейсон, – вы подумали о возмещении ущерба?

– Да, – сказала Лорна. – Мой муж довольно преуспевающий бизнесмен, поэтому я старалась сберечь деньги, вкладывала их в ценные бумаги, готовилась к выходу Гидеона из тюрьмы. Я хотела прийти к нему и сказать: «Я нарушила ваши инструкции, поэтому вы потеряли оборотный капитал, с которого могли бы начать дело. Я хочу дать вам взаймы сорок семь тысяч долларов. Знаю, что с вашим талантом делать деньги вы быстро превратите эту сумму в целое состояние. Затем вы выплатите мне эти сорок семь тысяч, и мой муж ничего не будет знать об этом».

– Продолжайте, – сказал Мейсон, – что произошло дальше?

– Я положила деньги в чемоданчик в шкафу моей спальни, но их украли. Один из слуг, вероятно. Но я не могла подать заявление в полицию, потому что в этом случае весь прошлый скандал всплыл бы наружу. Я считала, что имя Гораса нельзя связывать с подобными историями. Он дорожит своим положением в обществе.

– Хорошо, – откликнулся Мейсон. – У вас украли деньги. Что вы предприняли дальше?

– Я собрала все, что смогла. Оказалось около пяти тысяч долларов.

– Вы что-нибудь слышали о Гидеоне?

– Он позвонил мне, дал адрес этого склада и просил прийти туда. Я ответила ему, что собрала некоторую сумму. По его словам, район, где он находился, довольно непригляден. Он спросил, есть ли у меня револьвер. Я ответила утвердительно, сказала, что муж держит его дома. Поскольку я должна была везти крупную сумму денег, Гидеон посоветовал взять револьвер с собой.

– Продолжайте, – сказал Мейсон.

– Я поехала в этот район и без труда нашла склад. Револьвер лежал в сумке. Я вошла в пустой склад и встретилась с Гидеоном. Происшедшие с ним изменения напугали меня.

Я сняла правую перчатку, открыла сумочку, чтобы передать ему деньги, положила револьвер на стол и… Я не знаю, мистер Мейсон, я ли так повзрослела или он настолько изменился! Когда я у него работала, он казался мне обаятельным человеком, бизнесменом с живым, творческим мышлением. Когда же я начала говорить с ним на складе, увидела самоуверенного, бесстыдного, бойкого на язык человека. В нем не было ни капли искренности, и… он пытался воспользоваться нашими отношениями.

– Что вы имеете в виду?

– Он знал, что нравился мне, когда я у него работала, и полагал, что легко может сделать со мной что угодно. Вот что я имела в виду, – пояснила Лорна.

– И что вы сделали?

– Внезапно я увидела все в реальном свете, – ответила она. – Мне была отвратительна эта ситуация. Я схватила сумку и бросилась вон из склада.

– А что с револьвером?

– Я оставила его на столе. Моя правая перчатка упала на пол. Так мне показалось. Честно говоря, в тот момент я не думала. Я просто действовала. Я убегала из склада так быстро, как могла.

– Он был жив, когда это случилось?

– Конечно, даже слишком деятелен.

– Вы помните, в котором часу это произошло?

– Гидеон сказал мне быть на складе пятнадцать минут третьего, я пришла точно вовремя. Мы разговаривали всего одну-две минуты. Ситуация очень быстро стала невыносимой для меня. Трудно следить за временем в подобной ситуации, мистер Мейсон. Говорят, его убили из револьвера.

– Очевидно, так, – сказал Мейсон. – Но у полиции нет еще доказательств, и, когда они добудут их, я буду иметь право устроить свидетелям перекрестный допрос.

– Но там был только один револьвер.

– Если его застрелил ваш муж, – сказал Мейсон, – он мог бы это сделать из этого револьвера, но муж говорит, что он не убивал его.

– О таких вещах муж не будет говорить неправду.

– В таких случаях многое происходит совершенно по-другому, – заявил Мейсон. – Когда жизнь человека в опасности, он идет на все.

Слезы появились в глазах миссис Уоррен.

– Вы, действительно, считаете, что его жизнь в опасности? – спросила она.

– Да, считаю, – ответил Мейсон.

– И это… и это моя вина, – всхлипывала Лорна. – Я..

– Поймите одну вещь, миссис Уоррен, – сказал Мейсон. – Когда вода течет вниз через дамбу, вряд ли можно заставить ее двигаться в обратном направлении. Принимайте события такими, какие они есть. Концентрируйтесь на настоящем, забудьте прошлое. Деньги вы Гидеону не отдавали?

– Ни цента.

– Вы говорили, что у вас есть для него некоторая сумма?

– Да, по телефону. Я сказала, что у меня есть для него деньги, не так много, как хотелось бы. Но больше, не привлекая других, я собрать не могла. Я начала говорить ему о своем сожалении по поводу невыполнения его инструкций относительно изъятия денег из сейфа и скрытого хранения их. Я сказала, что, если бы полиция нашла у меня эти деньги, я попала бы в большую беду. И затем, когда я встретила его, мистер Мейсон, я прочла в его взгляде, что он тогда надеялся полностью запутать меня, чтобы у присяжных появились симпатии к нам обоим и они освободили бы нас.

И на самом деле, дела против нас были настолько несхожи, что присяжные освободили меня и осудили его. Но если бы наши дела более тесно переплетались, я не знаю, что бы случилось. Внезапно у меня пропало к нему чувство непомерного восхищения, и передо мной открылся красноречивый мошенник.

– Не помните, как долго вы с ним разговаривали?

– Минуту или две.

– Он вам не рассказывал, что он делал после выхода из тюрьмы?

– Нет.

– Вам Гидеон звонил только один раз? – спросил Мейсон.

– Да, один. После суда и заключения его в тюрьму я ничего не слышала о нем. Он позвонил мне один раз по выходе на свободу. Я уже говорила, что очень нравилась ему. Он не хотел, чтобы мое имя трепали в газетах.

– Конечно, не хотел, – сказал Мейсон, – потому что собирался шантажировать вашего мужа.

– Он хотел… Что?

– Шантажировать вашего мужа. Именно это было у него на уме. Он…

– Он не мог сделать этого, не мог пасть так низко!

– Не дурачьте себя, – сказал Мейсон. – Гидеон пришел ко мне в офис и пытался заставить меня получить для него деньги у вашего мужа. Он думал, что ваш муж не захочет скандала.

От удивления Лорна раскрыла рот.

– Почему, почему? Какая же наглость!

– Вы об этом не знали?

– Нет.

– Хорошо, – заметил Мейсон. – Вы рассказали мне о своем прошлом и о том, что случилось, когда вы вошли в помещение склада. Больше никому об этом не рассказывайте. Никому ни о чем ничего не говорите.

– Но ведь все всплывет наружу? – прорвалось у Лорны. – Моя связь с Гидеоном и…

– Нет, не всплывет, – ответил Мейсон. – Необязательно. Я собираюсь бороться. Я сделаю все возможное на предстоящем предварительном рассмотрении материалов, и посмотрим, что останется у них от дела на вашего мужа.

– Боюсь, что это проигрышное дело, – сказала миссис Уоррен, – даже если ничего не будет известно о моем прошлом.

– Необязательно, но на предварительном слушании они попытаются найти мотивы преступления, – сказал Мейсон. – А где вы взяли оружие?

– Мой муж достал его.

– Где, когда?

– Он купил его несколько лет назад.

– У друга или у торговца оружием?

– Я думаю, что у торговца. Он хотел иметь в доме револьвер.

– Хорошо, – подвел итог Мейсон. – Попытаемся сделать все возможное. Ведите себя тихо и ни с кем ни о чем не разговаривайте. При необходимости говорите, что вы слишком расстроены и не в состоянии давать интервью. Не впускайте репортеров в дом, не отвечайте на телефонные звонки и, если какому-то корреспонденту удастся создать ситуацию, когда вы будете вынуждены что-то говорить, ограничьтесь словами «ноу комментс». Произносите эти слова, как только будете открывать рот. Думаю, вы это сможете!

– Несомненно.

– Это не так легко, как вы думаете, – заметил Мейсон. – Они могут неожиданно засыпать вас вопросами, делать некоторые не соответствующие действительности утверждения, застать вас врасплох. Просто не забывайте говорить «ноу комментс». Повторяйте эти слова. Таким путем вы поможете своему мужу. Иначе вы нечаянно навредите ему.

– Я постараюсь, – сказала Лорна Уоррен.

Глава 18

Судья Ромни Сэкстон занял свое место за судейским столом и объявил:

– Слушается дело «Народ штата Калифорния против Гораса Уоррена». Это предварительное слушание по делу об убийстве. Все готовы к открытию слушаний?

– Защита готова, – заявил Перри Мейсон.

Окружной прокурор Гамильтон Бюргер встал.

– Заявляя о своей готовности к слушанию, с разрешения суда я хотел бы сказать, что в представлении дела мне будет помогать мой помощник по судебным вопросам Альфеус Рандольф.

Я понимаю, что предварительные слушания обычно не начинаются с вступительного заявления. Я также осознаю, что мое личное появление на предварительных слушаниях – довольно необычное дело. Ввиду особых обстоятельств, связанных с этими слушаниями, я хотел бы сделать сейчас заявление, с тем чтобы уважаемый суд понял представляемые нами доказательства и их вписы-ваемость в общую картину преступления.

Например, по имеющимся данным, мы не смогли установить мотивов совершенного преступления. Это можно сделать только по косвенным доказательствам. Поэтому мы намерены показать суду эти доказательства, с тем чтобы он мог сделать необходимые выводы.

Мы намерены показать, что совершенное в ночь на третье число этого месяца убийство связано с ограблением главного отделения магазина «Пасифик Нотерн супермаркет», расположенного в нашем городе. Есть два свидетеля, которые видели взломщиков.

Мистер Перри Мейсон, адвокат, представляющий на этом процессе защиту, нанял художника, чтобы изготовить набросок портрета убитого. Это было сделано до проведения опросов свидетелей и заслушивания их описаний преступников. Косвенные доказательства недвусмысленно свидетельствуют о том, что мистер Мейсон намеревался использовать это для оказания давления на погибшего Коллистера Гидеона.

Ранее Гидеон был осужден за уголовное преступление. Недавно он выпущен из федеральной тюрьмы. Зная, что мистер Мейсон, имеющий огромное влияние, собирается подстроить ложное обвинение в убийстве, Гидеон, вполне понятно, ударился в панику.

– Минуточку, – перебил Бюргера судья Сэкстон, – это очень серьезное обвинение. Вы имеете в виду, что мистер Мейсон строил против погибшего ложное обвинение в убийстве?

– Именно это я и сказал, ваша честь.

– И он искажал показания свидетелей?

– В этом я его обвиняю и надеюсь доказать это.

– Это очень серьезное обвинение, – сказал судья Сэкстон.

– Мои доказательства подтвердят это обвинение, – заявил Бюргер.

Лицо судьи Сэкстона приняло жесткое выражение.

– Хорошо, – сказал он, – продолжайте ваше заявление.

– Мы собираемся доказать, что Коллистер Гидеон был убит из револьвера 38-го калибра, который нашли у обвиняемого Гораса Уоррена, а он в свою очередь обнаружен прячущимся на месте преступления. Учитывая вес этого доказательства, мы просим вынести постановление о передаче дела в суд более высокой инстанции.

– Хорошо, – произнес судья Сэкстон. – Не хочет ли защита сделать вступительное заявление?

Поднялся Перри Мейсон:

– Защита хотела бы заявить, что обвиняемый считает себя невиновным, пока не будет доказано обратное. Таким образом, я тоже считаю себя невиновным, пока не будет доказана моя вина. Мне также хотелось бы напомнить уважаемому суду, что любое, сделанное свидетелю предложение совсем не означает незаконной попытки оказать на него воздействие в целях фальсификации показаний.

– Мне кажется, что вам не следует беспокоить суд напоминанием об основных положениях уголовного права, мистер Мейсон. Суд продолжается.

– Если позволит суд, – сказал прокурор Бюргер, – учитывая необычные обстоятельства этого дела, я хотел бы вызвать мистера Дрю Кирни в качестве первого свидетеля, так как из его показаний будут следовать мотивы совершения убийства.

– Правильно ли я понимаю, что показания мистера Кирни дадут мотивы?

– Да, ваша честь.

– Каким образом?

– Мы докажем, что Горас Уоррен через своего адвоката, мистера Мейсона, пытался подстроить ложное обвинение против Коллистера Гидеона.

– Суд хотел бы услышать это доказательство, – сказал судья Сэкстон. – Мистер Кирни, подойдите сюда и примите присягу.

Кирни подошел, вытянул правую руку, повторил слова присяги, назвал свое имя, адрес и род занятий.

– Вы имеете мастерскую в этом городе? – начал допрос Бюргер.

– Небольшую мастерскую, сэр. У меня магазин и мастерская вместе. Я ремонтирую и продаю некоторые электротовары.

– Вы помните третье число этого месяца?

– Я помню, сэр.

– Где вы были в этот день?

– Это случилось где-то за полночь, поэтому было уже утро четвертого, – начал Кирни. – Я был на последнем сеансе в кино и возвращался домой.

– Вам известен район, где находится магазин «Па-сифик Нотерн супермаркет», 1026, Халл стон-авеню?

– Да, сэр, известен.

– Ваш путь проходил мимо этого супермаркета?

– Да, проходил.

– Когда вы были там, не случилось ли чего-либо необычного?

– Да, случилось.

– Что?

– Входная дверь магазина настежь отворилась, и выбежавший из нее человек почти столкнулся со мной.

– Что произошло дальше?

– Этот человек держал в руках револьвер. Он нацелился на меня и приказал поднять руки.

– И что вы сделали?

– Я поднял руки.

– Говорил ли вам что-либо этот человек?

– Я предполагал, что это ограбление, и…

– Не нужно ваших предположений. Вопрос: говорил ли вам что-либо этот человек?

– Да, сэр.

– Что он сказал?

– Он сказал: «Руки вверх!»

– Что он сделал?

– Он довольно быстро попятился от меня, пока на две трети не перешел улицу. Затем он неожиданно повернулся и со всех ног бросился бежать в переулок.

– А что сделали вы?

– Я пытался открыть дверь магазина. Она была заперта. В двери пружинный замок. Мне показалось что-то неладное, поэтому я бросился искать телефон. Я хотел сделать это быстро, чтобы уведомить полицию.

– Вы знакомы с этим районом?

– Да, сэр.

– Вам известно, где находятся ближайшие телефоны?

– Я не был уверен, что это ближайший телефон. Я знал, что есть телефонная будка на автозаправочной станции в трех кварталах по улице. Поэтому я бросился бежать.

– Вы быстро бежали?

Свидетель ухмыльнулся:

– Начал я очень быстро, но довольно скоро выдохся. Когда-то я был спринтером, но сейчас в плохой форме. После пары кварталов я побежал трусцой. Затем услышал сирену и увидел красные мигающие огни полицейской машины. Я выбежал на середину улицы, начал махать руками, чтобы остановить машину.

– Хорошо, – сказал судья Сэкстон. – На какое-то время опустим то, что случилось сразу после этого. Расскажите, что произошло позднее.

– Вы имеете в виду набросок портрета?

– Вот именно.

– Ко мне подошел человек, представившийся Фултоном. У него был набросок, карандашный набросок. Он показал его мне и спросил, не этого ли человека я видел убегающим из магазина. О, минуточку. Этому предшествовал разговор. Сначала он попросил меня в общих чертах описать человека, которого я видел. Он сказал мне, что является частным детективом, предъявил свое удостоверение. Затем показал набросок и спросил, не этого ли человека я видел и не совпадает ли его внешность с портретом человека на наброске.

– И что вы ответили ему?

– Я посмотрел на набросок и сказал: «Нет, это не тот человек».

– Что случилось далее?

– Он стал проявлять настойчивость и сказал мне, что, несомненно, это тот человек, что, по мнению ночного сторожа, имеется полное совпадение черт лица.

– Дальше.

– Я ответил, что так не думаю. Но я начал беспокоиться, постоянно думать об этом. Честно, меня это вывело из себя. Меня уже сажали ранее, и я не хотел…

– Не думайте об этом. Оставьте при себе ваши мысли и ваше прошлое, – прервал Кирни Гамильтон Бюргер. – Просто скажите, что вы сделали?

– Я пошел в офис Пола Дрейка, шефа детективного агентства, в котором работает Фултон, и попросил еще раз показать мне набросок. Он позвонил мистеру Мейсону и попросил…

– Подождите минуточку, – вмешался Бюргер. – Когда вы говорите «мистер Мейсон», вы имеете в виду мистера Перри Мейсона, присутствующего здесь адвоката защиты?

– Да, именно его, сэр.

– И что случилось?

– Я не помню, что он ответил, но я помню его офис, и когда мы пришли туда, со мной разговаривал сам мистер Мейсон.

– Каким был смысл разговора мистера Мейсона?

– Я возражаю против того, чтобы призывать свидетеля делать свои заключения, – вмешался Мейсон.

– Принято! – сказал судья.

Хорошо. Что мистер Мейсон сказал вам?

– Я не помню всего, что он сказал. Он показал мне фотографию. Я сообщил ему, что человек, которого я видел, старше, более крепкого телосложения, выше ростом. Далее он произнес, что, судя по опыту, при таких обстоятельствах свидетели почти всегда описывают человека как более старого, высокого и крепкого, чем он есть на самом деле.

– Другими словами, он пытался заставить вас идентифицировать этот набросок?

– Минуточку, ваша честь, – вмешался Мейсон. – Я возражаю против вопросов, которые являются наводящими и содержат призыв к свидетелю дать свое заключение.

– Принято, – откликнулся судья. – Господин окружной прокурор, в столь важном деле, пожалуйста, воздержитесь от наводящих вопросов.