Текст книги "Дело «Нерешительная хостесса». Дело сердитой плакальщицы. Иллюзорная удача"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– Нет, – сказал Гидеон, затягиваясь сигарой, затем вынул ее изо рта, повернул к себе, чтобы видеть, как тлеет огонек. – Наоборот, я думаю, вы захотите видеть меня. Я полагаю, что вам будут даны также инструкции.

– Инструкции делать что?

– Дать мне денег.

– Сколько?

Гидеон сделал выразительный жест руками.

– Несомненно, вы захотите, чтобы я с пользой их употребил. Не хотите же вы, чтобы я сразу попал к ним в руки. Естественно ваше желание больше не видеть меня в своем офисе, поскольку, когда я уйду из-под квалифицированного наблюдения, они обложат вашу контору.

– И будут считать, что я дал вам деньги на покупку машины? – спросил Мейсон.

– Могут.

– И могут даже допросить меня?

– Да, можете рассчитывать и на это, – сказал Гидеон. – Думаю, что они обязательно допросят вас. Когда до них дойдет, что их перехитрили, они придут в крайнее раздражение. Они подумают, что это вы разработали план, как ввести их в заблуждение. Они будут говорить вам об отказе от уголовного преследования, если вы передадите им деньги, о том, что вы оказались соучастником преступления. Они могут быть неимоверно грубы. Но, как я понимаю, вы будете спокойно сидеть в своем кресле, загадочно улыбаясь. Скажете им, что, если они полагают возможным привлечь вас к уголовной ответственности, пусть делают это. В противном случае им придется убираться вон из вашего офиса, оставить вас в покое.

– Все это было очень интересно, – сказал Мейсон. – Но так обстоят дела, Гидеон, что я не знаю никого, кто был бы готов дать вам какую-то сумму денег.

– Вы не знаете? Уоррены.

– Я не знаю их достаточно хорошо, чтобы предложить им поддаться на…

Гидеон вновь поднял руки вверх.

– Пожалуйста, мистер Мейсон, пожалуйста, не употребляйте этого слова. Оно имеет отвратительное значение. Не нравится мне. Это грубо.

– То, что вы делаете, разве не так называется?

– Я просто выкладываю свои карты на стол.

– Вы требуете денег за молчание.

– Нет, я не требую. Я просто советую вам связаться с людьми, которые, возможно, пожелают дать вам денег для моего исправления.

– А в случае неполучения денег вы будете угрожать.

– Нет, нет. Никаких угроз, – сказал Гидеон. – Ведь я вам не угрожал, мистер Мейсон, не так ли?

– Вы сказали, что будете постоянно приходить сюда.

– Я довольно настойчив, мистер Мейсон, – сказал Гидеон. – В конце концов, нет закона, который запрещал бы мне приходить сюда, когда я пожелаю. Это общественное место. Мои действия основываются на предположении, что вы или посоветуете своим клиентам или, скажем, некоторым из своих друзей дать мне определенную сумму денег, с тем чтобы я не болтался здесь, или эти люди проинструктируют вас дать мне достаточную сумму денег, чтобы я мог убраться отсюда.

Я не хочу больше задерживать вас, мистер Мейсон. Вы занятой человек, очень занятой.

Гидеон поднялся с кресла.

– Не пытайтесь оказывать на меня давление, Гидеон, – сказал Мейсон. – Мне приходилось иметь дело не с одним вымогателем. Если я приду к выводу, что вы занимаетесь шантажом, мне придется действовать соответствующим образом.

– И как же? – спросил Гидеон, зловеще улыбаясь, стоя около дверей.

– У нас есть несколько методов обращения с шантажистами, – ответил Мейсон.

– Да, у вас есть средства, – сказал Гидеон. – Но мне бы не хотелось, чтобы вы относили меня к этой категории лиц. Однако мне хотелось бы знать из чистого любопытства: как же вы справляетесь с вымогателями?

– Есть три метода, – ответил Мейсон.

– Да?

– Во-первых, – загибая указательный палец, произнес Мейсон, – выплачивается затребованная сумма.

– Очень разумно.

– Во-вторых, – сказал Мейсон, загибая второй палец, – обращаются в полицию. Она защитит секреты заявителя. Шантажиста ловят на месте преступления и сажают в тюрьму.

– Очень хорошо, если это срабатывает, – сказал Гидеон. – И каков же третий метод?

Мейсон встретился с его взглядом.

– Третий метод, – сказал он, – состоит в том, что вы приканчиваете этого сукина сына.

Гидеон отшатнулся.

– Вы не пойдете в полицию, и мне трудно представить вас в роли убийцы, – сказал он.

– Пошевелите мозгами, – ответил Мейсон. – Вы же сами говорили, что безжалостный человек имеет преимущества в этом мире.

– Ну хорошо, – откликнулся Гидеон. – Я не шантажист, и наша дискуссия носит чисто академический характер. Однако время от времени я буду наведываться к вам, мистер Мейсон, и чувствую, что вы проявите интерес к моему, скажем так, исправлению.

Он слегка поклонился.

– Спасибо, что приняли меня, мистер Мейсон. – Он повернулся и снова слегка поклонился. – Мисс Стрит. – В его глазах можно было прочесть восхищение.

Затем он открыл дверь и, не оглядываясь, вышел в коридор.

Делла Стрит в недоумении посмотрела на Мейсона.

– Почему вы сказали, что убьете его?

– У него будет о чем подумать, – ответил Мейсон.

– Не попытаться ли мне разыскать мистера Уоррена?

– Конечно нет, – сказал Мейсон. – Вспомни, Уоррен сказал, что телефонные звонки к нему проходят через коммутатор, что очень трудно найти его, что наши беседы будут краткими.

– Вы хотите сказать, что не собираетесь рассказывать ему об этом разговоре?

– Вот именно, – ответил Мейсон. – Он платит мне, чтобы я справился с ситуацией, и я сделаю это.

Глава 7

Около пяти часов зазвонил телефон. Трубку взяла Делла Стрит.

– Да, Герти. – Ее лицо внезапно нахмурилось. – Ты же знаешь, что по личным вопросам мне сюда не звонят. Подожди минутку.

Делла Стрит закрыла ладонью трубку, повернулась к Перри Мейсону и сказала:

– Какая-то женщина, отказывающаяся назвать себя, заявляет, что она хотела бы поговорить со мной относительно Джадсона Олни. Что мне делать?

Мейсон поднял трубку своего телефона и сказал:

– Соедини меня с этим клиентом, но не говори ей, что я тоже слушаю.

– Хорошо, Герти, – сказала Делла Стрит. – Я буду разговаривать.

Мейсон услышал взволнованный резкий женский голос:

– Послушайте, Делла Стрит. Я хочу знать ваши планы относительно человека, которого вы намереваетесь увести. Кстати, я проверила список пассажиров парохода «Королева Ямайки», когда на нем плавал Джадсон Олни. Так вот: в этом списке вас нет. Я сразу подумала, что все это выдумки, когда впервые услышала этот рассказ. Сейчас я бы хотела просто знать, что вы собираетесь выиграть?

Не думайте, что вам удастся увести у меня этого мужчину. Я собираюсь бороться и использую для этого все, даже грязные средства. А сейчас не скажете ли мне, что все это значит?

Мейсон сделал Делле Стрит знак положить трубку, одновременно положив свою на рычаг телефона.

– Да, – сказала Делла Стрит, – еще одно осложнение. Боже, шеф, она же кипела от возмущения. Совсем сошла с ума.

– Так и случается, – сказал Мейсон, – когда позволяют любителю разрабатывать сценарий и затем пытаются действовать по нему. Кто, ты думаешь, это был, Делла?

– Мне кажется, Розали Харвей или Аделла Честер. Я не узнала по голосу.

– Да, быть беде, – сказал Мейсон. – Кто-то взял на себя смелость и проверил списки пассажиров, когда Одни находился в круизе. Ложь любителя всегда непрофессиональна, Делла. А мы разрешили им выдумать сценарий! Мы не должны были этого делать!

– Сейчас мы в таком положении, когда…

В это время в дверях появилась Герти:

– Некий Джордж Баррингтон хотел бы видеть вас, мистер Мейсон. Он сказал, что у него к вам дело чрезвычайной важности. Мне показалось, что он чем-то очень взволнован. Он просил сказать вам, что вы встречались в доме Уорренов.

Мейсон обменялся взглядом с Деллой Стрит.

– Я пришла сюда лично, потому что он хотел выведать у меня некоторую информацию.

– Каким образом? – спросил Мейсон.

– Он спрашивал меня о Делле Стрит, где она проводила отпуска и не помню ли я, что она плавала по Карибскому морю.

Мейсон сказал Делле:

– Иди в юридическую библиотеку, Делла. Оттуда через боковую дверь – домой. Я сам побеседую с Баррингтоном. Он сказал, что хотел видеть меня, но фактически речь идет о тебе. Если он хочет побеседовать с тобой, вопрос будет касаться карибского круиза. Почему же клиенты не могут быть более искусными врунами?

– Он хороший, – сказала Делла Стрит.

– Он может быть хорошим, – указал Мейсон, – но он навалится на тебя подобно тонне кирпичей. У Уорренов он был с молодой женщиной, которой эта история, кажется, не понравилась и которая вся кипела изнутри. Возможно, она и сказала Баррингтону, что ты не была в круизе вместе с Джадсоном Одни.

Мейсон сказал Герти:

– Придержи его на полминуты, не позволяй втянуть себя в любой разговор. Как только Делла уйдет из библиотеки, я тебе позвоню. После этого ты можешь направить его ко мне.

– Хорошо, мистер Мейсон, – сказала Герти, переводя удивленный взгляд с одного на другого. Затем довольно неохотно вышла из кабинета.

– Что вы сделали! – сказала Делла Стрит. – Ведь Герти обожает всякие таинственные истории. У нее такая богатая фантазия. Она придумает что-нибудь зловещее, интригующее…

Мейсон показал ей в направлении библиотеки.

– Уходи. Я скажу Баррингтону, что ты ушла домой. Когда я говорю неправду, я хочу, чтобы это было правдой.

– Ухожу, – сказала Делла, забирая свой кошелек. Заглянув в зеркало, она исчезла в дверях библиотеки.

Мейсон подождал несколько секунд, поднял трубку телефона и сказал:

– Герти, пусть зайдет посетитель.

Через несколько секунд в кабинет торопливо вошел Баррингтон.

– Здравствуйте, мистер Мейсон, – сказал он. – Спасибо, что приняли без предварительного уведомления. Меня несколько обеспокоило событие, случившееся сегодня днем.

– Да? – сказал Мейсон.

– А ваш секретарь, она здесь?

– Нет, ее сегодня не будет.

– Я получил анонимный телефонный звонок, который чрезвычайно обеспокоил меня.

– Кто звонил? – спросил Мейсон.

– Я не знаю.

– Мужчина или женщина?

– Я не могу даже это с уверенностью сказать, но думаю, что это была женщина, пытавшаяся изменить свой голос.

– Попытайтесь определить звонившего по подбору слов, интонации речи, – попросил Мейсон.

– Нет, почему вы хотите это знать?

– Я просто рассуждаю, – ответил Мейсон. – Какова цель этого звонка?

– Мне сказали, что вчера на ужине вы присутствовали в качестве профессионала, что Горас Уоррен пригласил вас, чтобы вы пригляделись ко мне, а также что

Джадсон Одни не совершал круиза вместе с Деллой Стрит и что он познакомился с ней недавно, перед самым ужином, который давали Уоррены.

– Да, – отметил Мейсон, – очень любезно со стороны этой женщины. И почему же меня пригласили последить за вами?

– Я надеялся, что это вы расскажете мне об этом, – сказал Баррингтон.

– Я не могу вам сказать того, чего сам не знаю. Кроме того, я не могу тратить время на ответы анонимных телефонных звонков, – заявил Мейсон.

– Я хотел услышать, что звонивший мне человек ошибался, что на вечере вы были не как адвокат – судебный следователь, что мисс Стрит знает Джадсона Одни и знала его в течение, определенного времени, – произнес Баррингтон.

– И это сняло бы тяжесть с вашей души? – спросил Мейсон.

– Честно говоря, да.

– Могу я спросить, почему?

– Ну, – сказал Баррингтон, – я вам передал не весь разговор.

– Возможно, вам лучше рассказать все.

– Тот звонивший мне человек намекал, что, по мнению Уоррена, я нахожусь в интимных отношениях с его женой и что он подумывает о разводе с ней.

– В этом случае, – сказал Мейсон, – у вас есть только единственный выход.

– Какой же?

– Связаться с Горасом Уорреном и спросить его.

– Худшее в этом то… – начал Баррингтон. – Дело в том, что совесть моя не совсем чиста, я оказался замешанным в кое-какие дела, и это меня очень беспокоит. Я хотел бы выложить все карты на стол, мистер Мейсон. Если есть какая-то правда в этом нелепом рассказе, если Горас Уоррен считает, что я каким-то образом связан с его женой, – это будет… будет катастрофой.

– Не хотите ли вы рассказать мне еще что-нибудь? – спросил Мейсон.

– Да, хотя я пришел сюда, чтобы спрашивать у вас. Вам удалось повернуть разговор в обратную сторону.

– Вы хотели мне что-то рассказать, – напомнил Мейсон.

– Я не хотел, не собирался.

– Но, – сказал Мейсон улыбаясь, – вы это решили сейчас. Вы уже сказали слишком много, чтобы останавливаться.

Баррингтон прокашлялся, пересел на другое место.

– Я знаю Гораса Уоррена уже некоторое время, – начал он. – Два или три раза бывал в его доме, но никогда не собирался заключать с ним каких-либо сделок, во всяком случае до недавнего времени.

Мейсон кивнул.

– Я знаю его жену Лорну, и, естественно, я познакомился с Джадсоном Олни.

Примерно два месяца назад Олни пришел ко мне и спросил, не выясню ли я стоимость некоторых незарегистрированных ценных бумаг. Он справедливо считал, что у меня для этого имеются определенные возможности. Это были ценные бумаги одной нефтяной компании, действующей на территории, которая находится невдалеке от моих участков. Я осторожно навел справки и выяснил, что, хотя у этих бумаг не было зарегистрированной рыночной цены, они в принципе обладают довольно высокой стоимостью и за них в среднем можно получить около семнадцати тысяч долларов.

– И вы рассказали об этом Олни?

– Конечно.

– Что произошло дальше?

– Олни поблагодарил меня, и некоторое время я о нем ничего не слышал. Но примерно две недели назад Олни пришел ко мне и спросил, не могу ли я обратить эти ценные бумаги в наличные деньги.

У меня возникли определенные подозрения, поэтому я спросил Олни, принадлежат ли ему ценные бумаги и если да, то как он их приобрел. Он рассмеялся и рассказал мне, что это бумаги миссис Уоррен, что она сделала некоторые связанные с риском капиталовложения, против которых возражал ее муж. Миссис Уоррен стремилась вкладывать деньги в нефтедобычу, где есть возможность получить хорошую прибыль, хотя шансы один к нескольким сотням тысяч.

Далее он сказал, что сейчас миссис Уоррен нуждается в деньгах, но она не хотела бы ставить об этом в известность своего мужа. Поэтому она хотела бы продать часть своих ценных бумаг при условии, что муж не будет знать об этом.

– И что вы сделали?

– Я сказал Одни, что надо посмотреть, что можно сделать. Я сказал ему, что готов выписать чек на семнадцать тысяч долларов, но если ценные бумаги перевести на мое имя, за них можно будет получить больше.

– И что вы сделали?

– Эти бумаги были переведены на мое имя, и сразу же началась игра на бирже, поскольку другие держатели акций узнали о моей операции. Тот факт, что я покупаю ценные бумаги этой компании, навел их на мысль, что они имеют большие шансы на успех.

– Вы продали эти ценные бумаги?

– Да, за очень хорошую цену – в двадцать восемь тысяч долларов.

– Что вы сделали с деньгами?

– Вот тут-то меня кое-что беспокоит, – сказал Баррингтон. – По просьбе Олни я получил деньги в двадцати-, пятидесяти– и стодолларовых купюрах и передал их ему.

– Вы не поинтересовались, получила ли эти деньги миссис Уоррен?

– Почему же? Поинтересовался. Я не настолько глуп, мистер Мейсон. За завтраком при встрече я спросил ее об этом.

– Вы задали ей прямой вопрос: получили ли вы такую-то сумму денег, которую я передал вам?

– Нет, нет, в детали я не вдавался. Я просто сказал ей, что, по моему мнению, я получил хорошую цену за те ценные бумаги. Она ответила, что получила за них больше, чем ожидала. Сделка оказалась очень прибыльной. Она тепло поблагодарила меня.

– Не просила ли она вас ничего не говорить об этой сделке?

– Фактически просила, но сделала это иносказательно. Она сказала, что не могла просить об этом своего мужа, поскольку с ее стороны это была спекуляция на бирже и муж никогда не пошел бы на это. Она сообщила мне также о том, что он не одобряет ее слишком неосмотрительных капиталовложений.

– Что же насторожило вас? – спросил Мейсон.

– Знаете, – сказал Баррингтон, – тот телефонный звонок, рассказ Олни о своем давнишнем знакомстве с вашим секретарем, ваше появление на вечере с мисс Стрит. Я бы хотел знать, мистер Мейсон, не носит ли ваша связь с мистером Уорреном деловой характер и, если это так, существует ли… вероятность развода и не могу ли я быть в это дело как-то втянут.

– Вы бизнесмен, – ответил Мейсон. – Немного подумав, вы бы пришли к выводу, что мой офис не то место, где можно задавать такие вопросы.

– Что вы имеете в виду?

– Адвокат не имеет права что-либо рассказывать о своих клиентах или о их делах. Если вы считаете, что Горас Уоррен замышляет какие-то юридические действия в отношении своей жены и что вы можете быть втянуты в это дело, единственное, что вам следует сделать, это пойти к Горасу Уоррену и прямо спросить его об этом.

– И как только я сделаю это, все секреты раскроются.

– Конечно, – заключил Мейсон.

– Честно говоря, я обеспокоен. Вы же знаете, что я не могу пойти к Уоррену.

– А вы знаете, что я не могу рассказать вам того, что вы хотите знать.

– Я надеялся на это.

– Если бы я находился с Уорреном в деловых отношениях и Уоррен хотел бы скрыть этот факт, я вряд ли бы имел право рассказывать что-либо его другу, который пришел ко мне и спрашивает об этом.

– Я не прошу вас делать этого. Я прошу вас сказать… могу ли я попасть в какую-либо неприятность из-за реализации ценных бумаг.

– Я не думаю, – начал Мейсон. – То, что вы сделали, представляется мне законным и открытым делом, и если все было именно так, как вы рассказывали, я не вижу нарушений закона.

Лицо Баррингтона просветлело.

– Большое спасибо вам, мистер Мейсон, – сказал он. – Большое спасибо. Я думаю, вы знаете, что говорите.

– Я вам даже не могу сказать, носило ли мое появление на вечере деловой или частный характер. Могу лишь заверить, что Джадсон Одни приходил сюда, чтобы увидеть Деллу Стрит, и мне он рассказал ту же историю о круизе и так далее, что у Уорренов.

– Значит, можно сказать, что у вас не было тогда никаких дел и не стоит обращать внимание на…

– Постойте, постойте, – прервал его Мейсон. – Я не хочу, чтобы вы вкладывали в мои уста свои слова. Я лишь сказал, что Одни приходил сюда, чтобы повидать мисс Стрит, и что он рассказал мне ту же историю о круизе.

– Хорошо, хорошо. Мне кажется, кто-то пытается доставить мне неприятности.

– Как вы думаете, кто бы это мог быть? – спросил Мейсон.

– Я думаю, что это была женщина, – ответил Баррингтон. – Ее попытка изменить голос была довольно неуклюжей.

– У вас есть идея, кто это был? – спросил Мейсон.

– У человека всегда есть идеи, – ответил Баррингтон, делая соответствующий жест руками. – Это не означает, что эти идеи имеют какой-либо смысл. Как вы, адвокаты, любите говорить, необходимы улики, и я не могу высказывать каких-либо обвинений без улик.

– Другими словами, – сказал Мейсон, – теперь ваша очередь давать уклончивые ответы.

Баррингтон встал:

– Большое спасибо, что приняли меня, мистер Мейсон. Извините за проявленное беспокойство и волнение.

– Пожалуйста.

– И вы будете считать мой визит конфиденциальным?

– С общечеловеческой точки зрения, – пояснил Мейсон, – ваш визит можно считать конфиденциальным. С деловой – я представляю интересы клиентов. Время от времени я должен снабжать их информацией, которая станет мне известной.

– Подождите минутку, – попросил Баррингтон. – Я не хотел бы, чтобы вы передавали нашу беседу своим клиентам.

– Тогда вы не должны были мне ничего рассказывать, – сказал Мейсон. – Адвокат – это представитель своих клиентов. Он их агент. Он должен вести с ними честную игру.

– Ну хорошо. Я пришел к вам и выложил все свои карты. Я надеюсь на ваше благоразумие… Во всяком случае, у меня есть уверенность, что вы не разгласите мою информацию без крайней необходимости. До свидания, мистер Мейсон.

Мейсон выглянул в приемную. Герти ушла домой. Он закрыл свой офис и на пути к лифту заглянул к Полу Дрейку.

– Пол Дрейк у себя? – спросил Мейсон у сотрудницы по приему посетителей, которая была занята телефонами.

Она, кивнув, показала рукой на деревянную дверь, которая вела в коридор, и вновь занялась телефонами.

Мейсон нашел секретный замок, открыл дверь, пошел по длинному коридору, по обеим сторонам которого располагались небольшие уютные кабинеты, где сотрудники беседовали со свидетелями или клиентами, и подошел к находившемуся в конце коридора офису Дрейка.

Его кабинет едва вмещал стол, кресло для Дрейка, два кресла для клиентов и корзину для мусора. На столе Дрейка стояли четыре телефона, по одному из них он разговаривал.

Дрейк кивнул Мейсону, жестом пригласил садиться, продолжая говорить по телефону.

– Хорошо, попытайтесь еще что-нибудь обнаружить, но действуйте осторожно. Работайте посменно. Посмотрите, нельзя ли выяснить, кто еще кроме вас работает за ним… Я знаю, что это трудно, однако попытайтесь.

Дрейк повесил трубку и сказал Мейсону:

– Полагаю, что ты хочешь знать, что мы выяснили о человеке, приходившем к тебе в офис.

– Именно так, – ответил Мейсон.

Дрейк ухмыльнулся:

– За ним хвост, как за кометой Галлея.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Мейсон.

– Во-первых, – сказал Дрейк, – за ним идет грубое наружное наблюдение. В случаях, представляющих большую важность, это означает, что, кроме того, два, а может быть, и пять человек ведут квалифицированное наружное наблюдение.

– Твои люди обнаружили это наблюдение? – спросил Мейсон.

– Да, – сказал Дрейк. – Я поставил двоих, проинструктировал их работать посменно, постоянно звонить мне, чтобы я мог дать совет. Но знаешь что, Перри! Этот человек догадывается, что за ним идет наружное наблюдение. Он также знает, что к наблюдению присоединились и мои люди. Хотя в этом я не совсем уверен, но такая вероятность существует. Но то, что за ним организовано грубое наружное наблюдение, он точно знает.

– Да, он мне сказал об этом, – заметил Мейсон.

– Он остановился здесь в маленьком отеле «Экс-мен». Это небольшое здание, которое до сих пор еще не снесено. Оно зажато двумя старыми зданиями и ждет своего часа, чтобы кто-либо появился и стер его с лица земли. «Эксмен» сдает комнаты по очень дешевой цене.

– Как он там зарегистрировался?

– Под фамилией Ньютон, но я сомневаюсь, что это его настоящая фамилия.

– Из моего офиса он пошел прямо в отель.

– Все наружное наблюдение повел за собой туда, – сказал Дрейк. – По крайней мере, он выявил одного человека, но старается «расколоть» всех.

– Пол, – сказал Мейсон, – когда имеешь дело с вымогателями, приходится действовать безжалостно.

– А разве кто-нибудь действует по-другому?

– Мне придется прибегать к действиям, – сказал Мейсон, – которые могут показаться неэтичными, если посмотреть на них с точки зрения деловой этики.

– Когда имеешь дело с вымогателями, приходится быть неэтичным, – заметил Дрейк.

– Для твоего сведения, – сказал Мейсон, – этого человека зовут Коллистер Деймон Гидеон. Он очень умный шантажист. Поскольку он только что вышел из федеральной тюрьмы, его положение чрезвычайно уязвимо. Если бы дело обстояло по-другому, он бы меня просто распял. Мне пришлось напустить на него туману, но я играл так, как будто у меня на руках четыре туза.

– Кого он шантажирует?

– Меня.

– Тебя?! – удивился Дрейк.

– Вот именно.

– Что же, черт возьми, есть у него на тебя, Перри?

– Ничего, – ответил Мейсон. – Он просто может создать для меня трудную ситуацию, если будет продолжать посещать мой офис.

– Ого! – воскликнул Дрейк. – В этом есть смысл. Детективы правительственной службы могут прийти к мысли о том, что некоторые из твоих клиентов могут привести их к спрятанным деньгам.

– Вот именно, – заметил Мейсон. – Они, естественно, заинтересуются каждым человеком, которого навестит Гидеон.

– Он заходил к тебе, и ты попал в их объектив?

– Возможно, еще нет, – сказал Мейсон, – но если он будет заходить часто, несомненно, попаду. Детективы могут подумать, что я являюсь посредником.

Дрейк нахмурился:

– Он может доставить тебе массу неприятностей, Перри.

Мейсон кивнул.

– И ты совершенно ничего не можешь сделать, – продолжал Дрейк. – Если он вздумает посещать твой офис, ты не сможешь воспрепятствовать этому, если не подашь на Гидеона жалобу, что он тебя шантажирует. Сделать это ты не можешь, да, да, не можешь, если хочешь защитить своих клиентов.

– Поэтому я и сказал, Пол, что в борьбе с шантажистами можно применять любое оружие.

– У тебя есть какая-нибудь идея? – спросил Дрейк.

Мейсон кивнул.

– Ты можешь достать полицейский снимок Гидеона, Пол?

– Конечно. Такие снимки есть в его деле.

– И можешь найти художника? – спросил Мейсон.

– Художника?

– Который выполняет заказы полиции. Затем достань несколько форм, используемых для составления портрета преступника по описанию свидетелей. Мне нужна пара хороших набросков лица Гидеона, которые были бы очень похожи на него. Но их необходимо сделать в грубой, небрежной манере, характерной для работы со слов свидетелей преступления. Ты знаешь, как эти наброски сводятся вместе. Попроси этого художника на основе полицейского снимка сделать несколько очень похожих на оригинал набросков портрета Гидеона.

– И что тогда? – спросил Дрейк.

– Потом, – ответил Мейсон, – я дам ему возможность освободиться как от грубого, так и от квалифицированного наружного наблюдения и исчезнуть.

– Как ты собираешься сделать это? – спросил Дрейк.

– Это потребует денег, – заметил Мейсон. – Я хочу дать их ему.

– Если ты начнешь давать ему деньги, это будет улица с односторонним движением, – заметил Дрейк. – Это все равно что лить воду в крысиную нору.

Мейсон покачал головой и улыбнулся.

– Как только Гидеон освободится от наружного наблюдения, у него не будет никакого алиби.

– Ну и что?

– Я собираюсь показать ему этот набросок и сказать, что он был сделан художником со слов свидетелей налета или убийства или какого-то другого преступления, о котором он прочтет в газетах.

– Он же будет знать, что ты строишь ложное обвинение.

– Ну и что? Может знать, но не сможет ничего, абсолютно ничего противопоставить этому, – сказал Мейсон. – Самый слабый пункт в системе защиты осужденного мошенника состоит в том, что его предыдущий приговор может быть использован, чтобы дезавуировать его показания, если он попытается отрицать участие в преступлении.

– Но, – запротестовал Дрейк, – если он обратится в полицию, выяснится, что в деле такого наброска нет, что он был сделан на основе имевшихся у них фотографий.

– Шантажист, бывший мошенник, только что освободившийся от наружного наблюдения, идет в полицию и просит проверить свое дело?

Подумав немного, Дрейк громко рассмеялся.

– Хорошо, – сказал он. – Ты победил.

– Еще нет, – ответил Мейсон, – но собираюсь «привести к ноге» этого скользкого, увертливого Гидеона. Я сказал ему, что, когда речь идет о шантажистах, мои действия становятся безжалостными.

– Даже при этом ты не можешь обвинять человека в том, чего он не совершал.

– Я же говорю не об этом, – откликнулся Мейсон. – Я хочу заставить его думать, что могу привлечь его к суду, приписав такое преступление, которое приведет его в газовую камеру или в тюрьму до конца жизни. Когда приходится иметь дело с шантажистами, Пол, единственное, что нужно делать, немедленно переходить в наступление.

– Хорошо, – сказал Дрейк. – Какой численности наружное наблюдение следует поставить за ним?

– Поставь столько людей, сколько нужно, – ответил Мейсон. – Возьмите в полиции его фотографию, привлеки художника, приготовь несколько набросков портрета Гидеона.

– Хорошо, – сказал Дрейк, – все будет сделано.

Глава 8

Когда на следующий день примерно в девять часов утра Мейсон вошел в свой офис, Делла Стрит его спросила:

– Как вчера прошла ваша встреча с Баррингтоном? Он много расспрашивал обо мне?

– Нет, – улыбаясь, сказал Мейсон. – Я загнал его в угол и интенсивно расспрашивал его о нем самом, и когда он изложил свою историю, ему было уже не до вопросов о тебе.

– Несколько минут назад позвонил Пол Дрейк. Ему сделали заказанный вами набросок портрета. О ком идет речь?

– Давай посмотрим, – сказал Мейсон, – опознаешь ли ты этого человека. Позвони Полу и попроси его зайти.

Через некоторое время Пол постучал в дверь офиса и Делла Стрит открыла ее.

– Ты сделал? – спросил Мейсон.

– Конечно, – ответил Дрейк и протянул Мейсону набросок с портрета и несколько его ксерокопий.

Мейсон посмотрел, улыбнулся и протянул набросок Делле Стрит.

– Кто это, Делла?

– Боже, да это же тот человек, Гидеон.

– Очень большое сходство, Пол. Самое главное то, что набросок выполнен таким образом, что создается впечатление, что это работа художника-полицей-ского.

– Так оно и есть, – ответил Дрейк. – У меня есть друг, художник, который иногда работает по заданию полиции. Я дал ему фотографию Гидеона из полицейского дела, и он сделал этот набросок. Гидеона очень трудно ввести в заблуждение, – предупредил Дрейк. – Это человек по своему интеллекту выше среднего. Кроме того, пробыв определенное время в тюрьме, человек настолько пропитывается различными знаниями из области уголовного мира, что с ним трудно кому-либо сравняться.

– Даже мне? – спросил Мейсон.

– Я этого не сказал, – ответил Дрейк. – Но не думай, что с Гидеоном легко справиться, Перри.

– Я и не думаю.

Зазвонил телефон. Делла подняла трубку и сказала:

– Да, Герти. Кто звонит? – На лице Деллы Стрит появилось выражение чрезвычайного раздражения: – Скажи ему… нет подожди минутку… – Она закрыла трубку ладонью и сказала Мейсону: – Звонит тот… Гидеон. Сказать Герти, чтобы она отключила его, чтобы он больше никогда не звонил?

– Ни в коем случае, – ответил Мейсон. – Скажи Герти, пусть она соединит его со мной. Ты тоже слушай. – Мейсон взял трубку своего телефона и сказал: – Мейсон слушает.

– Это Гидеон, – сказал человек на другом конце провода. – Как вы сегодня себя чувствуете, мистер Мейсон?

– Спасибо, благодарю вас.

– Я думал на минутку забежать к вам в офис.

– Мне нечего вам сказать, – ответил Мейсон.

– Из вашего ответа я понял, что вы не хотите видеть меня. Я даже удивился, что вы подняли трубку. Но я просто забегу и полчасика посижу у вас в приемной, а затем уйду. Знаете, грубое наружное наблюдение еще функционирует, и я хочу, чтобы детектив отрабатывал свои деньги.

– Конечно, – ответил Мейсон.

– И я, – продолжал Гидеон, – намерен приходить в ваш офис по крайней мере один раз в день до тех пор, пока я не найду способа освободиться от наружного наблюдения.

– И сколько это будет стоить?

– Как я уже объяснял вам, мистер Мейсон, – сказал Гидеон, – в основе любой эффективной тактики лежат инициатива и неожиданные действия. Если, скажем, у меня было бы пятьсот долларов, я бы освободился от наблюдения и исчез из вашего поля зрения. Но не думайте, что я буду обсуждать с вами свои дела по телефону. Ваше желание вести со мной беседу свидетельствует о том, что разговор записывается, и то, что я продолжаю говорить с вами, означает, что мне нечего скрывать. Я хочу, чтобы вы предприняли определенные действия. Я приду в ваш офис в надежде, что вы примете меня.