Текст книги "Дело «Нерешительная хостесса». Дело сердитой плакальщицы. Иллюзорная удача"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

– Вы видели подсудимого еще раз после нападения? – спросил Мейсон.

– Да, господин адвокат.

– Где это было?

– На опознании в полицейском управлении.

– Вы опознали его?

– Не колеблясь.

– И вы совершенно уверены, что с момента нападения и до момента опознания в полицейском управлении вы его не видели?

– Совершенно уверена.

Мгновение Мейсон молча всматривался в лицо свидетельницы.

– С кем вы были на опознании, миссис Лавина?

– С мистером Арчером.

– Вы приехали в полицейское управление вместе?

– Естественно.

– Почему «естественно»?

– Поскольку мы оба подверглись нападению, то вполне логично, что полиция попросила нас обоих принять участие в опознании.

– Но если полицейские стремились получить наиболее достоверный результат опознания, то почему же вам не сказали производить его по очереди?

– Об этом, наверное, лучше спросить самих полицейских, мистер Мейсон.

– У них были какие-либо основания к вашему одновременному присутствию?

– Думаю, да.

– Какие?

– Ну это уже пошли домыслы! – перебил судья Иган.

– Я не возражаю, ваша честь, я не возражаю, – сказал Гарри Фритч, улыбаясь. – Пусть продолжает.

– Это загромождает протокол, – раздраженно произнес судья. – Суд не имеет права руководствоваться домыслами. И кроме того, подобные блуждания мешают разбору дела. Можете продолжать, мистер Мейсон.

Адвокат вновь повернулся к свидетельнице:

– Кто произвел опознание первым: вы или мистер Арчер?

– Мы сделали это одновременно.

– Увидев подсудимого, вы сразу же указали на него, как на того самого человека, который совершил на вас нападение?

– Сразу же, однозначно и уверенно, мистер Мейсон.

– И мистер Арчер сделал то же самое в вашем присутствии?

– Да, мистер Мейсон.

– В какой форме вы дали ответ?

– Я указала на подсудимого рукой.

– А мистер Арчер?

– Он тоже указал рукой.

– И вы подняли руки одновременно?

– Практически в одну и ту же секунду, мистер Мейсон.

– Вы заявляете, что не видели подсудимого с момента совершения им нападения и до момента опознания?

– Да, сэр.

Мейсон слегка переменил позу.

– Но вы видели его фотографию?

Она колебалась.

– Видели или нет? – неожиданно громко повторил он.

– В общем… да.

– Когда? До или после опознания в полицейском управлении?

– За день до опознания.

– Ах вот как! И кто же показал вам эту фотографию?

– Мистер Арчер.

– Кто был с мистером Арчером в тот момент?

– Инспектор полиции.

– Таким образом, прежде чем опознать подозреваемого в полицейском управлении, вы изучили его фотографию?

– Да, мне показали его фотографию.

– Вы можете вспомнить, при каких обстоятельствах ЭТО произошло?

– Это было на вилле «Лавина-2». Миетер Арчер подошел ко мне в сопровождении полицейского инспектора, имя которого, к сожалению, выскользнуло у меня из памяти, и сказал: «Знаешь, Марта, того типа, который напал на нас, уже поймали. Полицейские нашли мой бумажник и твою сумочку, правда, ни денег, ни булавки обнаружить пока не удалось. Кстати, сумочка вся изрезана, подкладка вспорота, однако^в том, что она твоя, нет ни малейших сомнений».

– Инспектор тоже что-нибудь вам сообщил?

– Он сказал, что не хотел затруднять нас просьбой приехать на опознание, не имея окончательной уверенности в том, что задержанный – именно тот самый мужчина.

– Вслед за чем показал вам фотографию?

– Да.

– Снимок был сделан полицией?

– Да.

– Причем мистер Арчер увидел его раньше вас?

– Конечно.

– И вы узнали человека, изображенного на фотографии?

– Да, я сказала, что он очень похож на нападавшего.

– После чего получили приглашение прибыть на следующее утро в полицейское управление?

– Да, к десяти часам.

– Вы были уверены в своем ответе, когда смотрели на фотографию?

– Абсолютно уверена.

– А мистер Арчер?

– Тоже.

– Откуда вы знаете?

– Он мне сам сказал.

– Фотографию показывал вам он?

– Да.

– Значит, мистер Арчер дал вам фотографию и сказал: «Марта, вот тот человек, который напал на нас» – или же фразу подобного содержания?

– Но он Hei был так категоричен на этот счет.

– Однако он сообщил вам, что на фотографии изображен человек, совершивший нападение?

– Он сказал, что узнал на фотографии грабителя и хочет, чтобы я взглянула на нее и поделилась своим мнением.

– То есть, прежде чем ехать в полицейское управление, вы тщательно изучили внешность моего подзащитного по фотографии?

– Я бы не стала так ставить вопрос, мистер Мейсон.

– Но я ставлю его именно так, – огрызнулся адвокат. – Отвечайте!

– Я взглянула на фотокарточку.

– Вы рассматривали ее, верно?

– Пожалуй, да.

– И запомнили лицо человека, изображенного на ней?

– Да.

– Таким образом, еще до того как отправиться в полицейское управление для опознания подозреваемого, вы его уже опознали?

– Нет.

– Вы опознали его изображение на фотографии, не так ли?

– Но изображение – это же не сам подозреваемый.

– Но все-таки вы его опознали?

– Да.

– Опознали, хотя и не по правилам, но без колебания.

– Без малейшего.

– Вы так и заявили полицейскому?

– Да.

– В таком случае, если вы были уверены в том, что опознали нападавшего по фотографии, зачем же было приезжать в полицейское управление на следующее утро для непосредственного опознания?

– Потому что… кажется, мне сказали, что это может потребоваться на суде в качестве доказательства обвинения.

– Иными словами, единственной причиной вашей явки в полицейское управление было желание сфабриковать доказательство, которое могло бы потом фигурировать на суде?

– Ваша честь, я протестую против употребления защитой слова «сфабриковать», – заявил помощник окружного прокурора.

– Протест принят.

– Единственной целью вашего приездов полицейское управление на следующее утро и опознания подозреваемого было заверение самого факта опознания?

– А разве это не есть цель любого опознания?

– Я спрашиваю, было ли единственной целью вашего приезда в полицейское управление желание произвести опознание?

– Я думаю… да.

– И вы заранее знали, что в числе лиц, предложенных для опознания, окажется подсудимый?

– Да.

– Фотографию которого вы уже видели накануне? – Да.

– Давая вам эту фотографию, мистер Арчер не показывал вам вместе с ней фотографий других людей и не спрашивал, не видите ли вы среди них лица, которое вам кажется знакомым?

– Конечно нет. Мы друзья. Он проста сказал: «Полицейские задержали человека, который нас ограбил. Денег они не обнаружили, но поймали его самого. Вот его фотография».

– Сначала он сказал вам, что за человек изображен на фотографии, и лишь потом поинтересовался, тот ли это мужчина, на ваш взгляд?

– Да.

– И затем инспектор спросил, смогли бы вы узнать его среди других людей?

– Да.

– И что вы ответили?

– Я ответила, что, конечно, смогу.

– Когда вы произносили это, фотография все еще была у вас в руках?

– Нет, я уже вернула ее.

– Вы вернули ее мистеру Арчеру или инспектору?

– Инспектору.

– А после того как он предложил вам приехать в управление и указать нападавшего в группе из нескольких человек, вы просили показать фотографию еще раз?

– Да.

– Зачем?

– Я хотела убедиться.

– Выходит, вы не были уверены в своем ответе, когда рассматривали фотографию в первый раз?

– Нет, была.

– Но ведь вы только что сказали, что взглянули на нее повторно* чтобы убедиться!

– Я имела в виду, чтобы убедиться, что смогу узнать его.

– Следовательно, вы указали на подсудимого во время опознания, опираясь не на те воспоминания, которые остались у вас с ночи нападения, а на те, что остались в вашей памяти после рассматривания фотографии?

– Здесь сыграло роль и то, и другое.

Мейсон нервно посмотрел на часы.

– Почему ды попросили показать вам фотографию еще раз?

– Ваша честь, я протестую! Этот вопрос уже задавался, и ответ на него был получен, – заявил помощник окружного прокурора.

– Протест принят, – отозвался судья. – Мне кажется, что защита исчерпала данный пункт перекрестного допроса и ей следует продолжать в каком-либо ином направлении.

– Миссис Лавина, мне хотелось бы задать вам сейчас несколько вопросов, касающихся того, что произошло в момент нападения, – произнес Мейсон. – Вы направлялись на виллу «Лавина-2»?

– Да.

– Во что вы были одеты?

– В то же, во что и сейчас.

– И, как я понимаю, – вскользь заметил Мейсон, – при вас была та же сумочка, которую вы держите сейчас?

– Да.

Внезапно она прикусила губу:

– Хотя нет! Я ошиблась. Тогда со мной была другая сумочка, и ее, разумеется, забрал грабитель.

– Вы отчетливо помните обстоятельства нападения? – Да.

– Мистер Арчер – ваш близкий друг?

– Я знаю его уже некоторое время.

– Он курит?

– Насколько я заметила, да.

– Он курил в момент нападения?

Ее взгляд скользнул в сторону от Мейсона. Она поднесла затянутую в перчатку руку к щеке и проговорила:

– Секундочку… что-то я плохо помню…

– Но разве не соответствует действительности тот факт, – сказал Мейсон, – что, когда мистер Арчер остановил машину на сигнал светофора, он достал сигарету и, наклонившись вперед, нажимал прикуриватель под приборной панелью как раз в тот момент, когда грабитель приблизился к левому борту автомобиля, и именно поэтому вы не заметили ничего, пока последний не распахнул дверцу?

Наступила пауза.

Судья Иган посмотрел на часы и беспокойно заерзал на своем месте.

– Отвечайте на вопрос, – сказал Мейсон.

– О, прошу прощения, я о чем-то задумалась.

– О чем вы задумались?

Она улыбнулась:

– Я совершенно уверена, что к делу это не имеет никакого отношения.

– Тогда отвечайте на вопрос.

– Я… извините, я, кажется, забыла, о чем вы спросили. У меня вдруг зашумело в голове.

Она улыбнулась присяжным, и некоторые из плененных этой улыбкой мужчин ответили ей тем же.

Судебный секретарь монотонно зачитал вопрос:

«Разве не соответствует действительности тот факт, что, когда мистер Арчер остановил машину на сигнал светофора, он достал сигарету и, наклонившись вперед, нажимал прикуриватель под приборной панелью как раз в тот момент, когда грабитель приблизился к левому борту автомобиля, и именно поэтому вы не заметили ничего, пока последний не распахнул дверцу».

– Я… не уверена.

– Разве не соответствует действительности, что, едва мистер Арчер откинулся назад, держа прикуриватель в правой руке, нападавший приставил к его лицу пистолет и, когда мистер Арчер поднял руки, прикуриватель выскользнул из его пальцев и, упав, прожег дыру в обшивке сиденья? Если желаете, вы можете взглянуть на эту фотографию машины мистера Арчера. На ней хорошо различимо круглое пятно на поверхности переднего кресла.

– Мне надо подумать, мистер Мейсон… Да, пожалуй… так оно все и было.

– Это, безусловно, отложилось бы у вас в памяти. Прикуриватель, прожигая дыру в обшивке, должен был наделать немало дыма.

– Задайте лучше этот вопрос мистеру Арчеру.

– Благодарю за совет, но я спрашиваю вас!

– Я сомневаюсь, что смогу ответить.

– Почему?

– Боже мой, мистер Мейсон, ведь я же не кусок камня или дерева! Я живое существо, и у меня есть эмоции. Разве может женщина пережить вооруженное нападение и после этого помнить события по секундам до мельчайших деталей?

– Но ведь вы же запомнили внешность грабителя до мельчайших деталей?

– Нет, не до мельчайших деталей.

– Только основные моменты?

– Пожалуй.

– Какого цвета у него глаза? Нет-нет, не смотрите на него. Просто назовите цвет его глаз.

– Я не помню.

– Какого цвета одежда была на нем в ту ночь, в ночь нападения?

– Того же, что и сейчас.

– Во что он был одет, когда вы увидели его на опознании?

– В то же… Простите, я сомневаюсь.

– В каком ряду шла ваша машина, когда мистер Арчер подъезжал к месту, где произошло нападение? В том, что ближе к обочине, или в том, что ближе к середине дороги?

– Ближе… к середине.

– Но тогда, – сказал Мейсон, – чтобы распахнуть левую дверцу машины, нападавшему потребовалось бы встать…

– Хотя нет, – поправилась она. – Простите, я ошиблась. Я сейчас вспомнила. Это был крайний правый ряд, около самого тротуара.

– Назовите точно время, когда было совершено нападение.

– Тринадцатого сентября…

– Нет, я имел в виду, в котором часу?

– Это произошло… поздно вечером.

– В восемь часов?

– Я не смотрела на часы, мистер Мейсон.

– В десять?

– Но я же сказала, что не смотрела на часы.

– В одиннадцать?

– Прошу прощения, мистер Мейсон, я… нет, это случилось до одиннадцати, потому что в одиннадцать аптека уже закрывается.

Судья Иган кашлянул и произнес:

– Время подошло к пяти, джентльмены. Заседание будет возобновлено в понедельник в десять часов утра. До этого момента присяжным предписывается не обсуждать вопросы, относящиеся к делу, между собой и не позволять кому-либо заниматься этим в их присутствии, а также не высказывать каких-либо суждений и мнений самим до тех пор, пока дело не будет окончательно передано на их решение. Судебное заседание объявляется закрытым.

Дрейк протиснулся к Мейсону сквозь поток покидавшей зал публики.

– Ну что? – спросил адвокат.

Дрейк покачал головой:

– Она удрала.

– Черт возьми, Пол! Тебе не следовало спускать с нее глаз! – произнес Мейсон с укором.

– Перри, клянусь, я просто ничего не могу понять. Я был совершенно уверен, что девушка останется. Она же сама хотела дать показания и была готова присягнуть, что подвозила Марту Лавину в своей машине единственный раз, за покупками в магазин, причем в послеобеденное время.

– А как насчет ночи нападения, Пол? Где Кейлор находилась тогда?

– Она не знает. Ей кажется, что она была на вилле «Лавина-1», но она смутно помнит тот день.

– То есть ты хочешь сказать, что она не помнит, как разговаривала с Мартой Лавиной о нападении? Ведь не могла же та не рассказать ей, что ее ограбили и что…

– В том-то и дело, что нет! – перебил Дрейк. – До прошлой недели Марта Лавина ни словом не обмолвилась о том, что подверглась нападению. Именно поэтому Инес и была убеждена, что не увозила ее в своей машине с места происшествия.

– Черт побери! – выругался Мейсон. – Ты говоришь, она была в этом убеждена?

– Совершенно.

– Тогда нам необходимо найти ее, Пол. Во что бы то ни стало!

– Постараемся, – сказал Дрейк. – А ведь я же просил девушку подождать, пока ее не вызовут! Однако, скорее всего, она просто обвела нас вокруг пальца, хотя я бы никогда не подумал, что она на такое способна. У меня создалось впечатление, что на нее можно положиться: как-никак она дала согласие прилететь со мной сюда из Лас-Вегаса без малейших возражений.

– Что ж, теперь у нас есть над чем поломать голову, – сказал Мейсон. – И не стой с такой миной, а то окружающие могут подумать, что ты сомневаешься в благополучном исходе дела.

Адвокат с довольным видом потрепал Дрейка по плечу:

– Великолепно, Пол! Отлично сработано!

Некоторые из покидавших кафедру присяжных задержали на Мейсоне взгляд, полный дружеского участия.

Мимо проскользнула Марта Лавина, женщина в возрасте около тридцати пяти, с точеной фигуркой и твердой осанкой, – коварная противница не в силах скрыть своего торжествующего настроения от присяжных и публики.

– До свидания, мистер Мейсон, – произнесла она с приторной сладостью в голосе.

– До свидания, миссис Лавина, – ответил Мейсон в унисон, после чего едко добавил: – До понедельника.

Что-то в его интонации заставило ее замедлить шаг. Она оглянулась и окинула его тем внимательным, оценивающим взглядом, каким обычно изучают опасного соперника. Затем, после секундного колебания, она продолжила свой путь полной чувства собственного достоинства походкой, нарочито покачивая бедрами.

– Не женщина, а кобра какая-то, – тихо произнес Дрейк.

Адвокат отсутствующе кивнул.

Когда Мейсон и Пол Дрейк, протолкнувшись сквозь уходящую публику, покинули зал суда, адвокат повел Дрейка к лестнице.

– Подождем, пока толпа рассосется. Я не хочу случайно оказаться в лифте с кем-нибудь из присяжных. Меня постоянно кто-то узнает и начинает донимать расспросами о процессе.

– Но почему судья не заставит присяжных попридержать языки? – спросил Дрейк.

– На разбирательствах дел, в которых фигурирует убийство, так обычно и поступают, – пояснил Мейсон. – У нас же случай иного рода. У меня нищий подзащитный и заурядное дело. Если обязать присяжных молчать, они поднимут шум, а судья…

Массивная рука опустилась на плечо адвоката.

– Мистер Мейсон! – гулко произнес кто-то.

Мейсон обернулся и оказался лицом к лицу с широкоплечим субъектом с кустистыми бровями, глядевшим на него с плохо скрываемым раздражением.

– Здравствуйте, мистер Арчер. Как ваши дела? – произнес адвокат.

– Я в бешенстве! – ответил Арчер, тем не менее улыбаясь.

– Неужели?

– Какого черта меня продержали в этой каморке? Я там, кажется, чуть не свихнулся!

– Свидетели, – объяснил Мейсон, – должны следовать правилам, установленным для судебного разбирательства. В частности, им не разрешается слушать показания других свидетелей. Их удаляют из зала суда. Таким образом мы получаем возможность изучать индивидуальные показания каждого свидетеля, не опасаясь, что на их формирование оказали влияние чьи-либо утверждения, услышанные свидетелем ранее.

– Какая чушь! – резюмировал Арчер. – Вздор и ересь! Я человек действия. Боже праведный, у меня же дела стоят, люди меня разыскивают, чтобы встретиться, а я должен бросить все и явиться в суд. Я бы не отказался поприсутствовать в зале и понаблюдать, что там происходит, но торчать в этой свидетельской – просто пытка!

– Это скоро закончится, – успокаивающе произнес Мейсон.

– Это уже слишком давно началось! Я говорил с помощником прокурора, но он ответил, что вопрос по вашей части. Я ведь уже дал показания, рассказал все как было. Почему бы мне теперь не сидеть с публикой?

– Но я, – улыбнулся Мейсон, – не дам на это своего согласия.

– Почему?!

– Потому что мне поручена защита подсудимого. И я считаю, что в его интересах, чтобы все процедурные правила строго соблюдались.

– Но послушайте, вы же защищаете бродягу без гроша в кармане, тунеядца, ворюгу. А я важный человек в деловых кругах. У меня есть влияние. Учтите, Мейсон, я могу сделать адвокату много хорошего, но могу – и много плохого. Мне не нравится все это. Мне не нравится, как вы взялись за дело.

– Я сожалею, мистер Арчер.

– Мы еще посмотрим, как вы будете сожалеть!

– Это угроза?

– Нет, не угроза… хотя, черт побери, да! Я считаю ваши действия необоснованными. Опасно быть таким заносчивым. Я лишился четырех или пяти сотен долларов вместе с бумажником и бриллиантовой булавкой, которая потянет на добрую тысячу. Заявляю об этом в полицию, и тогда меня притаскивают туда на опознание, а потом я еще должен явиться в суд и давать показания! Да только за сегодняшний день я потерял денег больше, чем у меня украли. И прежде чем разбирательство подойдет к концу, я, похоже, пойму, что лучше бы и вовсе не затевал этой канители.

– Я очень сожалею, – повторил Мейсон. – Это действительно неприятно, тем более когда человек так дорожит своим временем…

– Да я не о времени веду речь, – произнес Арчер немного спокойнее. – Просто я не желаю торчать в комнате для свидетелей. Я хочу быть там, откуда смогу следить за событиями. В конце концов, нужно же мне чем-то занять себя?

– Простите, но вы могли бы достать хорошую книгу и читать ее.

– Книгу?! – взревел Арчер. – Я не могу там читать книги. На этих корявых стульях – я извожусь, сидя на них. Я встаю и слоняюсь, потом подхожу к окну, потом возвращаюсь и снова сажусь на эти чертовы жесткие деревянные стулья! Лучше уж совсем прекратить дело, чем терпеть такое и дальше.

– Очень сожалею, – сказал Мейсон с усмешкой, – но я обязан поступать так, как считаю необходимым в интересах подзащитного.

– И все равно не получите с него ни цента, – заметил Арчер.

– Что верно, то верно.

Арчер затряс головой:

– У меня это в голове не укладывается! Какого-то нищего защищает лучший адвокат штата, в то время как я, преуспевающий бизнесмен, вынужден натирать себе на заду мозоли, дожидаясь очереди дать показания! Послушайте, Мейсон, ну а, допустим, мы решим закрыть дело?

Мейсон ухмыльнулся:

– Это будет зависеть от прокурора. Боюсь, он не обрадуется, если вы придете к нему с предложением закрыть дело ввиду того, что вы слишком дорожите своим временем и не можете его тратить на судебные заседания, и я совершенно уверен, что он тем более не поддержит предложения, если узнает, что вы предварительно согласовали его со мной.

Арчер на мгновение застыл, уставившись на своего собеседника.

– Ну и черт с вами, – наконец произнес он. – Вы, мудрилы-юристы, поступайте как знаете. Теперь неудивительно, почему люди ненавидят таскаться по судам. Но послушайте, Мейсон, раз уж, видимо, мне все равно придется прийти в понедельник, разрешите мне сидеть в зале.

Мейсон улыбнулся, покачал головой и повернулся к нему спиной.

– Пойдем, Пол. Теперь можно спокойно сесть в лифт.

Арчер стоял и смотрел им вслед. Его кустистые брови были нахмурены, но в злых глазах все же проглядывала тень невольного уважения.

Глава 2

Сопровождаемый Дрейком, Мейсон вошел в свой кабинет.

Его личный секретарь Делла Стрит оторвалась от корреспонденции, разбором которой занималась, и лукаво спросила:

– Через какую дверь вы покинули зал суда?

– Через парадную, – с усмешкой ответил адвокат.

– Дело затягивается?

– Очередное заседание назначено на понедельник.

– А как вела себя Инес Кейлор?

– Не слишком воспитанно.

– Почему же, интересно?

– Она сбежала, – вставил Дрейк.

– Сбежала?! – воскликнула Делла Стрит с недоверием.

Мейсон подошел к бюсту Блэкстоуна и водрузил набекрень на его мраморную голову свою шляпу. Отступив на шаг, он полюбовался созданной композицией, потом приблизился и поправил шляпу так, чтобы она переместилась на макушку.

– Вот, в самый раз, – проговорил он.

– Детский сад какой-то, – хмыкнув, констатировал Дрейк.

– Возможно, – согласился Мейсон, – но мне всегда было жаль старика. С такой мрачной напыщенностью председательствовать на судебных заседаниях и никогда не бывать в хорошем расположении духа! Он сам и все его тысячи копий пропитаны такой суровостью, такой угрюмостью… Пусть же хоть сейчас выглядит немного повеселее.

– Да расскажите же наконец, что произошло с этой Кейлор! – взмолилась Делла.

– Боюсь, все было подстроено специально, – произнес Мейсон.

– Отказываюсь поверить! – взорвался Дрейк. – Мы ведь сидели с ней рядом, когда летели из Лас-Вегаса. Она показалась мне отличной девушкой. Конечно, она не из тех, кому можно доверить воспитание детей в воскресной школе, многое повидала, да и не пыталась вводить меня в заблуждение на этот счет. Она вообще никого не пыталась вводить в заблуждение, в том числе и себя.

– А вы успели с ней побеседовать, шеф? – спросила Делла Мейсона.

– К несчастью, нет. Самолет приземлился уже после начала заседания. Мы условились с Полом, что сразу по прибытии он проводит Кейлор в судебную библиотеку, и поэтому, когда он кивнул мне, что все в порядке, я получил основание думать, что у меня в запасе появился туз. Однако, как видно, кто-то покрыл его козырем.

– В твоем положении, Перри, это невозможно было предугадать, – сказал Дрейк.

– Он держался молодцом? – спросила Делла.

– Он был великолепен! Ему удалось вынудить Марту Лавину подтвердить все, что требовалось.

– Например?

– Расскажи ей, Перри, – попросил Дрейк.

Мейсон улыбнулся:

– На обшивке сиденья машины Арчера была обнаружена круглая прожженная дыра. Я смог убедить Лавину, что дыра возникла в результате того, что во время нападения Арчер выронил из рук раскаленный прикуриватель. Это привело ее в замешательство.

Делла, не отрывая глаз, смотрела на Мейсона. Тот опустился за письменный стол. Пол Дрейк примостился в своей любимой позе в большом рыхлом кожаном кресле, свесив ноги через один из округлых подлокотников, в то время как другой поддерживал поясницу.

– Что мне все-таки не ясно, так это куда подевалась Инес Кейлор! – недовольно воскликнул Дрейк.

– На меня не обращайте внимания, – попросила Делла. – Просто разговаривайте. Из ваших слов я сама догадаюсь, как развивались события. Так будет даже интереснее.

Мейсон улыбнулся:

– Тогда слушай, Делла. Сначала все шло именно так, как мы предполагали, но когда настало время пустить в игру нашу главную карту и противопоставить словам Марты Лавины показания Инес Кейлор, оказалось, что никакой Инес Кейлор у нас просто-напросто нет.

– Этого-то я никак не возьму в толк! – сказал Дрейк. – Когда ты попросил отыскать девушку, у меня сперва возникли некоторые трудности с установлением ее местопребывания, зато стоило ее найти, и все, казалось, пошло как по маслу. Ведь она вовсе не была обязана приезжать сюда и могла преспокойно остаться в Лас-Вегасе, однако она сама вызвалась сделать все, лишь бы только нам помочь.

– И после этого ни с того ни с сего сбежала? – спросила Делла.

– Именно! Я оставил ее в судебной библиотеке просматривать юридическую литературу, так что ненароком заглянувший туда человек решил бы, что эта женщина – юрист, разыскивающая в справочниках прецедентный случай. Я объяснил ей, что Перри, вероятнее всего, вызовет ее во время завершающего часа послеобеденного заседания и что ей во что бы то ни стало нужно постоянно быть поблизости.

– Но когда ты пришел за ней, ее там не оказалось?

– Совершенно верно.

– Что же, по-твоему, произошло?

– Не знаю.

– А как случившееся повлияет на ход дела?

Дрейк пожал плечами:

– Перри виднее.

– Я не перестаю ругать себя с того самого момента, как вышел из зала суда, – произнес Мейсон.

– За что?

– За то, что провел сегодняшний перекрестный допрос Марты Лавины из рук вон плохо.

– Мне так не показалось, – заметил Дрейк. – Кстати, как по-твоему, что же на самом деле случилось той ночью?

– Пока еще слишком рано делать определенные выводы, но не очень-то удивляйтесь, если вдруг выяснится, что в момент нападения Марты Лавины в машине не было вовсе.

Дрейк опустил ноги и сел в кресле прямо.

– Не было?! A-а, ты имеешь в виду, в машине Инес Кейлор?

– Я имею в виду, в машине Родни Арчера.

– Но, Перри, она должна была там находиться! Иначе это никак не вяжется с остальным.

Мейсон задумчиво кивнул:

– В машине Родни Арчера могла находиться какая-то другая женщина. К примеру, женщина, в обществе которой он боялся оказаться замеченным. Допустим далее, что когда он отправился звонить в полицию, то сначала набрал номер виллы «Лавина-2». Будучи хорошо знаком с Мартой Лавиной, он объяснил ей, что попал в неприятное положение и попросил подыграть ему, подтвердив, что это она была вместе с ним в машине в тот день. Подробности он пообещал сообщить ей позднее, после чего вызвал полицию и в оставшееся время позаботился о том, чтобы избавиться от своей настоящей спутницы.

– А какой же промах вы допустили во время перекрестного допроса? – спросила Делла Мейсона.

Адвокат оттолкнулся на вращающемся кресле от стола и недовольно поморщился.

– Кстати, мне тоже любопытно, Перри, – поддержал ее Дрейк.

– Существует правило: ни в коем случае не вести перекрестный допрос свидетеля по той схеме, которую он ожидает. Едва я проявлял малейшую неосторожность, как эта женщина выпускала когти. Она сообразительна, дьявольски умна, и она привлекательна, Ответом на каждый из моих вопросов она стремилась уничтожить моего подзащитного.

– Откуда у нее к нему столько жестокости? – удивилась Делла.

– Все не так-то просто, – сказал Мейсон.

– Разве я что-то не так поняла?

– По сути дела, это не было жестокостью по отношению к моему подзащитному, – сказал, Мейсон. – Каждым своим выпадом в его адрес она стремилась заставить отступиться меня, стремилась заставить меня прекратить допрос.

– Но почему?

– Видимо, у нее были уязвимые места.

– Какие, например?

– Это-то и важно выяснить! Она была уязвима, и единственное, что здесь можно предположить: ее просто не было на месте происшествия.

– Но с какой стати тогда весь этот цирк?

– Чтобы выгородить женщину, действительно там находившуюся, – сказал Мейсон.

– И вам удалось загнать ее в угол?

– Думаю, я напугал ее. Первое и основное правило ведения перекрестного допроса: задавать свидетелю вопросы непринужденно, вежливо, доброжелательно, сперва касательно мелочей, которые он недостаточно продумал и по поводу которых не ожидает быть спрошенным. Если адвокат приветлив и ненапорист, противоречивые ответы свидетеля не повредят делу, зато, нащупав слабое место, он сможет его быстро атаковать и закрепить свое превосходство. Таким способом можно провести перекрестный допрос свидетеля с максимальной пользой и наименьшими потерями.

Человеческая память – забавная штука. Если кто-либо подвергся нападению или видел, как было совершено убийство, главные драматические моменты происшествия будут постоянно стоять у него перед глазами. Но сколько бы он ни думал о случившемся, он никогда не обратит внимания на соединительные звенья, связующие все эти моменты воедино. Второстепенные образы затмеваются в его сознании наиболее впечатляющими. Например, если в присутствии человека кого-то застрелят, перед ним будет стоять картина вскидывающего ружье и спускающего курок убийцы. Он тысячу раз увидит, как жертва вздрагивает и падает, но то, где была запаркована машина, светило ли солнце, или же было пасмурно, вспомнится ему лишь раз-другой, а то и не вспомнится вообще. Это своего рода диспропорциональность памяти. Когда свидетеля просят рассказать, что же он видел, то он, стараясь выстроить в уме события в единую логическую цепь, чрезвычайно склонен давать рациональное объяснение случившемуся главным образом на основании того, как, по его мнению, все должно было происходить. На самом же деле это могло происходить совершенно иначе или не происходить вовсе.

– Но это ведь не относится к показаниям Марты Лавины?

– Нет, – согласился Мейсон, – но, если бы я вел допрос более продуманно, мне удалось бы обнаружить подвох чуть раньше.

– А она догадывается, какие подозрения у вас возникли на ее счет?

– Думаю, догадывается, – задумчиво произнес Мейсон. – Она умна.

– Между прочим, а почему именно Перри приходится возиться с этим делом? – возмущенно спросил Дрейк.

– Просто Перри случайно оказался в суде в тот момент, когда обсуждались детали следственной процедуры. «Подсудимый заявил, что у него нет средств для найма адвоката и что он невиновен, и тогда судья назначил Перри в качестве судебного исполнителя вести его защиту, – рассказала Делла.

– Твой клиент когда-нибудь уже оказывался в подобной ситуации? – спросил Дрейк Мейсона.

– Нет, в полиции на него карточки не заведено. Его досье выглядит довольно прилично. Он на пенсии, живет в трейлерном парке. Получает небольшое пособие, за счет которого и существует.

– Сколько ему лет?

– Пятьдесят один или пятьдесят два.

– Вроде маловато для пенсии, а?

– Он работал торговым агентом. Как-то раз угодил в автомобильную катастрофу и полечил нервный шок, после которого так и не сумел полностью оправиться.