Текст книги "Замерзший (ЛП)"

Автор книги: Эрин Боуман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Звук лая Расти выталкивает меня из сна. Мой отец пробирается к двери, Сэмми и Ксавье следуют за ним. Мгновение спустя снаружи раздается крик, и я понимаю, что что-то случилось.

Я хватаю свое снаряжение, но никак не могу найти один ботинок и, в конце концов, оказываюсь последним, выбежавшим на улицу. Вероятно еще час до рассвета, все еще темно и трудно что-либо разглядеть. Я немного могу разобрать в прыгающих лучах фонариков: Расти лает, как бешенный, Эйден, пытается удержать его, мой отец, в окружении остальных участников группы, кричит, и стоят двое незнакомцев, один из которых приставил пистолет к голове другого.

Заложник – молодой и худой, на его лице отражается больше злости, чем страха. Другой мужчина – Блейн.

Я мгновенно останавливаюсь.

– Как ты... Кто это... – У меня миллион вопросов и все они прерываются потому, что я больше не могу произнести что-либо.

– Привет, Грей, – говорит Блейн, улыбаясь мне.

Сэмми направляет винтовку в сторону заложника.

– Что, черт возьми, тут происходит? Кому-то лучше начать говорить или я пущу пули в вас обоих.

Расти свирепо лает.

– Единственный человек, которого тебе бы хотелось бы застрелить это эта крыса, – говорит Блейн, прижимая пистолет вплотную к голове незнакомца.

– Никто не будет стрелять, – орет мой отец. – Блейн, опусти свое оружие.

Мой брат стискивает зубы.

– Не могу, Па.

– Почему?

Расти рычит и пытается вырваться.

– Потому что этот подонок атакует в ту же секунду, как только я это сделаю.

– Неправда, – говорит незнакомец, – Я не буду…

Блейн ударяет его по затылку оружием.

– Ты лживый кусок дерьма!

Не думаю, чтобы я видел когда-нибудь Блейна таким злым и взбешенным. Это заставляет меня бояться незнакомца, которого он держит намного крепче, чем кого-либо в своей жизни.

Расти продолжает лаять.

– Кто-нибудь может заткнуть собаку? – огрызается мой отец.

Эмма хватает Эйдена и помогает ему увести Расти обратно в столярную мастерскую. Уходя, она боязливо косится через плечо. Мой отец, прищурившись, смотрит на Блейна и на незнакомца долгим взглядом, а потом достает винтовку, так быстро, что я не успеваю за движениями.

Блейн хватает незнакомца и ставит его перед собой, как щит.

– Что ты делаешь?

– Что и любой командир будет делать, когда двое мужчин приходят в его лагерь без объяснения: я защищаю своих людей. Ты должен понимать, как все это очень странно выглядит.

Моего брата по-прежнему прикрывает плечо заложника.

– Я покинул штаб спустя всего три дня после вас, – объясняет он, – примерно в то же время, когда в плен Ордену попал один из наших. Райдер хотел послать за вами Элию, на случай, если Орден вытащил из нашего человека детали задания, и послал за вами своих людей. В принципе, Райдер хотел отправить шпиона Повстанцев, чтобы выследить шпиона Ордена.

– Я продолжал говорить Райдеру, что это не правильно, что я достаточно здоров, и я должен быть с командой, с тобой и Греем. С моей семьей. Райдер послал меня на заключительный тест на выносливость, который я прошел, и согласился позволить мне пойти в место Элии. Мне пришлось пройти больше двадцати пяти миль в день, чтобы догнать вас ребята.

– Что означает... – Глаза Оуэна расширились, когда он посмотрел на незнакомца перед Блейном.

– Райдер был прав. Франк получил некоторые детали миссии от нашего человека, поэтому этот парень – Блейн встряхнул заложника – из Ордена. Сегодня после около часа пути я поймал его снаружи Стоунуолла, заряжающего свой пистолет. – Блейн бросает этот пистолет Ксавье.

– Он единственный шпион? – спрашивает мой отец.

– Думаю, да. По крайней мере, он – единственный человек, которого я встретил между штабом и этим местом.

– Твое имя? – спрашивает мой отец заключенного, чья кожа бледнеет, в первых лучах рассвета. Он выглядит примерно моего возраста и, возможно, так же безрассуден, потому что вместо ответа на вопрос отца, он плюет на его ботинки.

Блейн сильнее встряхивает его.

– Джексон,– пробормотал шпион Ордена. – Меня зовут Джексон.

Мой отец поднимает свое оружие.

– Ну, Джексон. Твои последние слова?

– Вы не можете убить меня.

– Это интересное предположение. Возможно, нам следует проверить это.

– О, я умру, – говорит он, хитро улыбаясь, – но об этом узнает Франк. Как только он перестанет получать от меня данные, он пошлет кого-нибудь, чтобы заменить меня. Вам лучше держать меня у себя, чтобы он думал, что я по-прежнему вас преследую.

Я нахмуриваюсь, потому что он прав. Франк внедрял датчики слежения во всех своих солдат, членов Ордена и Похищенных парней. Один был неосознанно введен под мою собственную кожу прошлым летом. Клиппер удалил его, оправдывая свое прозвище, спустя всего лишь несколько мгновений после того, как я его встретил. После того, как удалили устройство, Франк поверил, что я мертв. По крайней мере, до тех пор, пока я не бросился обратно, в Таем с Харви и Бри, на поиски вакцины.

– Я думаю, мы воспользуемся шансом. Твоя смерть даст нам фору.

– Оуэн положил палец на спусковой крючок, и лицо Джексона охватила паника.

– Ладно, стойте-стойте-стойте, – пробормотал он. – Давайте обсудим это через минуту. Я не знаю, в чем заключается ваша миссия, Орден не смог это вытащить из парня, которого мы захватили. Все, что мы знаем, что вы направляетесь на запад, так что я был послан, чтобы перехватить вас, выяснить детали вашей миссии, и в процессе этого разузнать расположение вашего штаба. Но давайте просто забудем все это на секунду, а вместо этого подумаем, как это может быть полезно – иметь при себе члена Ордена. Верно? А? – Он оглядывается в поисках одобрения. – Вы даже можете удалить мой датчик, если вы готовы дать шанс тому, кто будет послан за вами, но не убивайте меня. Ладно? Пожалуйста, только не убивайте.

Вся команда смотрит друг на друга, пораженная полной готовностью Джексона сдаться.

– Это признак слабости, – сказал Оуэн с оружием наготове, – так быстро предать своих.

– Только если вы верите, что ваша жизнь стоит меньше, чем успех миссии, – ответил шпион. – А я нет. Я ставлю свою собственную жизнь выше знания Франка, почему горстка Повстанцев отправилась в поход. Некоторые сказали бы, что самосохранение – полная противоположность слабости. – Он улыбнулся. Широко.

– Выруби его, – сказал Оуэн Блейну.

Блейн на этот раз сильнее ударил Джексона своим оружием, обрушив пленника на землю. Ксавье подбежал, чтобы связать его руки и ноги, но мой отец все еще держал свое оружие нацеленным на Блейна, и его палец был опасно близко к спусковому крючку.

– А теперь убери свое оружие в кобуру, – сказал он.

Блейн убрал, но даже теперь Оуэн не снимал его с прицела.

– Мне нужны доказательства, – сказал он, тыча стволом в направлении Блейна. – Они мне нужны или я нажму на курок.

Мой брат выглядел ошеломленным.

– Что еще я могу сказать тебе? Он подтвердил, что он из Ордена.

– Да, а теперь мне нужны доказательства, что ты тоже не с ними.

Я знаю, чем это вызвано, но это не может быть правдой. Я готов это сказать. Это Блейн – испуганный, встревоженный, разъяренный на шпиона, который хотел напасть на нас – но это он.

– Па, – говорю я, делая шаг к нему. – Это Блейн. Точно. Он упомянул, о тесте физической подготовки, и Райдера, и…

– Повстанцы обманывались Клонами и раньше. Сейчас опасное время и мы должны быть очень осторожными. – Он посмотрел на Блейна, прищурившись. – У твоего брата есть несколько шрамов. Назови их.

Блейна разбирает смешок.

– Несколько? У него их больше, чем несколько.

– Если ты действительно мой сын, ты знаешь Грея лучше, чем кто-либо еще в этом мире и этот вопрос не будет для тебя проблемой.

Блейн смотрит на меня. Его голубые глаза, единственная особенность, которая отличает нас, кажутся бесцветными в плохом освещении, так что он может сойти за мое отражение. Я ободряюще ему киваю, и он начинает перечислять шрамы. Зарубка на моем плече от промаха стрелой – его ошибка, когда мы были детьми. Линия на моей ладони от плохого владения ножом – моя вина, когда стругал. Отметина на груди от падения на неровную ветку, швы, что остались на моем подбородке от драки с Челси, линия вдоль шеи, оставшаяся после того, как Клиппер вытащил маячок.

– И на предплечье, – говорит Блейн. – Ожоги из-за пожара на городской площади Таема, которые действительно плохо зажили.

Я касаюсь руки, вспоминая свою поездку осенью в Таем. Бри стреляла в меня резиновой пулей, так чтобы мне не пришлось казнить Харви по приказу Франка, и я стоял парализованный на горящей платформе, пока Бо не затащил меня к безопасное место. Мой отец, должно быть, ждал, пока Блейн скажет об этом шраме, ждал подробного рассказа о травме, которая зажила в безопасности в Долине Расселин, вдали от глаз Ордена – потому что, он, наконец, опускает винтовку.

Оуэн отдергивает воротник куртки Блейна, открывая небольшой, тонкий шрам. Работа Клиппера, сделанная в тот же день, когда он вытащил мой следящий жучок. Потом Оуэн обхватывает руками лицо Блейна.

– Мне жаль, что я должен был допросить тебя таким образом.

Блейн подмигивает.

– Каким?

Оуэн заключает его в быстрые объятия и затем поворачивается, чтобы обратиться к остальным.

– Шпион прав. Иметь кого-то, кто прикроет нас, если мы наткнемся на Орден – это преимущество, от которого мы не можем отказаться. И его жизнь является разменной монетой для нас. Вскоре, как только мы снимем с него датчик, Франк обязательно пошлет кого-то другого на его место, поэтому давайте быстро поедим и отправимся в путь.

Группа разошлась на завтрак, а я остался наедине с Блейном, все еще не веря своим глазам.

– Ты в самом деле здесь, – сказал я.

Он улыбается мне.

– Я должен заботиться о тебе, не так ли? Ты долго без меня не протянешь.

Почти тоже самое он сказал, когда очнулся от комы. В шутку он делает это снова и снова, потому что хотя мы оба по одиночке совершенно самодостаточны, мы оба знаем, что нам лучше вместе.

– В этом весь ты, – сказал я, тяня его в свои объятия. Его руки крепкие, а объятия слабые. Когда я отстраняюсь, он выглядит опустошенным.

– Все в порядке?

– Да, просто устал. И простыл. Моя грудь горит последние несколько дней. Может быть, Райдер был прав. Может быть, я не был готов к этому.

– Это не так.

Он пихает меня, и я поскальзываюсь на припорошенном снеге, смеясь.

– Прекрати сейчас же, – говорит он. – Я должен быть старшим братом.

– Ты старше меня на несколько минут, Блейн. Смирись с этим.

– Никогда.

Он улыбается, и от этого у него появляется огонек в глазах. Они мгновенно выглядят так, как я их помню – блестящими и синими, как летнее небо.

– Итак, кто-то что-то говорил о еде?

– Есть только крупа.

Но его лицо стало выглядеть так, как будто я сказал что-то про бекон и яйца.

ЧЕТВЕРТАЯ

ХОТЬ И НЕ БЫЛО БЕКОНА, завтрак в конечном итоге включал в себя некоторые излишества. Сентябрь решила, раз мы покидаем город и Эйден идет с нами, то нет никакого смысла запасам курятника тратиться впустую. Надо признать, что крупа намного вкуснее, если смешана с яйцом.

Эмма хотела похоронить покойных, или по крайней мере сделать костер, но отец сказал, что потребовалось бы слишком много времени, чтобы собрать все останки, не говоря уже о том, что гигантский столб дыма может раскрыть нас. Так что Сэмми взял маленькую черную книгу из здания, где мы нашли Эйдена, и мы встали вокруг колодца, в то время как он читал об успокоении усопших душ. Странно было слышать голос Сэмми таким серьезным, способным вызвать раскаяние и сострадание, когда до сих пор он вызывал только смех.

Как только Сэмми закрыл книгу, Блейн сопроводил Джексона из столярной мастерской. Он уже был в сознании, но по-прежнему был связан и с кляпом во рту. Блейн бросил его на землю, и Клиппер вытащил обрезной инструмент из своей сумки. Весь процесс занял всего несколько секунд, но Джексон кричал и корчился намного дольше.

Наблюдая из-за колодца, Эмма съежилась. Как и все мы, она знала, что такое боль. В целях предосторожности, она подверглась проверке, когда я привез ее из Таема в Долину Расселин после получения вакцины. Я был удивлен, когда Клиппер нашел в ней датчик, но парень указал на то, что Эмма никогда не служила солдатом в Ордене Франка, а работала в его госпиталях, а Франк никогда не относился к своей безопасности легкомысленно.

Когда церемония закончилась, мы собрали свои сумки и подготовились к дальнейшему походу. Ксавье вывел двух самых здоровых лошадей из конюшни. Эйден собирался поехать на вороном коне по имени Мерлин, в то время как вторая лошадь, белая кобыла по имени Сноу, была загружена сеном и зерном для них обеих.

Внезапно, из столярной мастерской появился Сэмми с Расти на поводке. Пес игриво подпрыгивал – по крайней мере, пока не увидел Джексона, после чего поджал уши и начал рычать.

– Ну и собака, – проворчал Сэмми, пытаясь его удержать. – Я думал, парень говорил, что он хороший.

– Так и есть, – говорю я, глядя на Джексона и собаку. – Ему не нравится шпион. Как будто он может почувствовать, что тот что-то замышляет.

– У меня есть имя, – прохрипел Джексон сквозь носовой платок во рту.

– Тебя зовут Джексон, – сказал Эйден со спины Мерлина. – Я слышал, как все говорили о тебе, во время завтрака.

Джексона вздрогнул, уставившись на маленького мальчика.

– Да. Это так.

– Не важно, – произнес Сэмми. – Пес ненавидит его, и я собираюсь держать его на поводке и на расстоянии, потому что даже глухой услышит наше приближение. Расти вырывается, пытаясь укусить, и Блейн с Джексоном отходят в сторону, чтобы обезопасить свои ноги.

– Замечательно, – сказал Блейн. – Я стою слишком близко к этому подонку, и теперь пес и мне не доверяет.

– Джексон, – говорит шпион через кляп.

– Верно, – сказал Блейн. – Извини, – сказал он без тени сожаления.

Мы снова отправляемся в путь нашей растущей командой. Я оглядываюсь лишь однажды. Вороны снова слетаются, стремясь вернуться к своему пиру.

В полдень мы делаем паузу, чтобы дать несколько минут Оуэну, Бо и Клипперу обсудить наш маршрут. Согласно навигатору Клиппера, впереди есть небольшой город, и после фиаско со Стоунуоллом, мой отец отчаянно пытается его избежать.

Прямо со спины своей лошади, Эйден начинает играть в игру со шпионом Ордена, которую он называет «Камень, Ножницы, Бумага». Но, поскольку у Джексона во рту кляп, и руки связанны за спиной, то ему приходится выкрикивать свой выбор, тогда как Эйдену для этого всего лишь надо выставить руку. Шпион выглядит довольно жалко в этом деле.

Эйден считает, тряся кулаком в такт числам.

– Раз... два... три!

– Бумага, – говорит Джексон и в тот же момент Эйден показывает «Ножницы». Он довольный направляет их на Джексона.

– Еще раз. Раз... Два... Три!

– Камень!

Кулак Эйдена сразу же стал плоским.

– Ты жульничаешь, – бормочет Джексон сквозь кляп.

– Не-а.

Шпион хмурится.

– Тогда ты читаешь мои мысли.

Они начинают последний раунд, и Джексон снова проигрывает, прежде чем Эмма снимает мальчика со спины Мерлина.

– Давай не будем слишком доверять пленнику, Эйден, – говорит она.

– Но он играет со мной. Никто больше этого не делает.

Сэмми пробирается сквозь снег, влекомый Расти, который снова и снова лает на Джексона.

– Я поиграл бы, если бы не это обезумевшее животное. Я думаю, что он вывихнет мне предплечье.

Эмма смеется над этим, и Эйден освобождает Сэмми от собаки – прикосновение мальчика, кажется, единственным, что может успокоить животное. Расти сворачивается в ногах Эйдена, не сводя глаз со шпиона.

Сэмми соединяет свои пальцы и потягивается.

– Кто бы мог подумать, что я проведу так свой двадцать первый день рождения: холодный, замерзший, и таскающийся по лесу за безумной собакой.

– Сегодня твой День Рождения? – спрашиваю я.

– Сегодня одиннадцатое, так ведь?

Я пытаюсь отсчитать назад до того дня, когда мы уехали. Дата кажется правильной, но я не уверен.

– Клиппер! – кричит Сэмми через весь лагерь. – Гений, какое сегодня число?

Мальчик не оборачивается, чтобы посмотреть на нас – он слишком сосредоточен на разговоре с моим отцом и Бо – но он держит руки над головой, с поднятыми вверх пальцами.

– Одиннадцатое, – говорит Сэмми. – Да, сегодня мне двадцать один.

– Еще один декабрьский день рождения, – вмешивается Бри. – У меня двадцать третьего.

Я потрясен, обнаружив, что до сих пор, я не знал когда день рождения Бри. Как такая основная деталь никогда не упоминалась?

– Мы должны что-то сделать, – сказала Эмма. – Ну, вы понимаете – отпраздновать.

– Найдите паб, и я с вами, – сказала Бри невозмутимым тоном.

Сэмми фыркнул.

– И я тоже, Нокс, я тоже. – Он кивает головой в сторону Эммы. – Есть запасной план, Линк? Ты не знаешь где достать напитки в поле зрения?

У Сэмми есть привычка называть людей по фамилии, но по определенным причинам меня беспокоит, когда он так обращается к Эмме. У Эммы и Бри резко звучащие фамилии, но только Бри она подходит.

– Да, вообще-то есть. – Эмма берет небольшой мешок зерна со спины Сноу и ставит его на пень упавшего дерева, примерно в двадцати шагах от них. – Состязание по стрельбе из лука, – говорит она, указывая на цель. – Сейчас.

Глаза Сэмми оживляются.

– О, ты хочешь принять в этом участие. Кто еще хочет?

Я поднимаю руку. Ксавье и Сентябрь присоединяются к нам.

– Эй, Блейн? Ты в игре? – спрашиваю я.

Он указывает пальцем на Джексона.

– Нужно держать эту крысу, чтобы он не сбежал.

– Я буду присматривать за ним, – говорит Бри.

– Ты пропустишь состязание по стрельбе из лука? – спрашиваю я удивленно.

Она пожимает плечами.

– Лук и стрелы не предпочтительный выбор оружия для меня.

– Так ты говоришь, что можешь стрелять только из этой штуки, – сказала Эмма, глядя на винтовку в руках Бри.

– Это вызов?

– Может быть.

Со стороны Сентября и Ксавье раздается серия охов, а Сэмми начинает свистеть.

– Хорошо, – огрызается Бри. – Я сыграю.

Только мы с Ксавье выбрали лук, когда покидали Долину Расселин, так что наше оружие передают по кругу и состязание начинается. В игре участвует шесть человек и мы договорились, что после каждого раунда будет выбывать по два человека. Первый раунд – выстрел на расстоянии с двадцати шагов. К моему удивлению Сентябрь, которая смертельно опасна в применении огнестрельного оружия, даже близко не попала в цель. Все остальные попали метко, включая Эмму. Я горжусь тем, что тренировал ее несколько месяцев назад в Клейсуте и я делаю ей комплимент по поводу того, что она в хорошей форме. Стрела, которую выпустил Сэмми, попала дальше остальных от центра мешка, поэтому он присоединяется к выбывшей Сентябрю.

Я произвел идеальный выстрел в следующем раунде. Ксавье поскользнулся на снегу, и его стрела пролетела мимо, а вот выстрелы Эммы и Бри пришлись близко к моей стреле. Стрела Бри немного выше моей, а стрела Эммы немного ниже.

– Неплохо, – снова говорю я Эмме. Бри фыркает в мою сторону, но если она ожидала похвалы за то, что не попала в яблочко, она сумасшедшая.

– Эйден хочет помочь судить! – Сэмми усаживает мальчика на плечи и подбегает к нам. После того, как мы все собрались около мишени, Сэмми указывает на две стрелы. – Ладно, Эйден. Какая из них находится ближе к центру?

У Эйдена было очень сконцентрированное выражение лица и наконец, он указывает на стрелу, которая находилась ниже моей.

Бри вскидывает руки.

– Конечно, он выбрал Эмму. Он ненавидит меня!

– Мы не говорили ему, что эта стрела была ее, – обратил внимание Сэмми.

– Тьфу, мне все равно. Я бы сделала всех вас, если бы это было состязание в метании копья. Вы же знаете, мы в большинстве своем не использовали стрелы в Солтвотере. Копья намного эффективнее для ловли рыбы.

– Но это состязания не по метанию копья, – сказал я, подталкивая ее немного своим локтем.

Она сердито посмотрела на меня и с яростью ушла прочь. Я должен был подумать прежде, чем шутить так с ней во время соревнования.

– Ты не хочешь увидеть, кто одержит победу? – спросил я ее вслед.

– Мне это совершенно безразлично.

– Дурное настроение, да? – сказал Ксавье. – Должно быть «эти дни» месяца.

Сэмми ухмыльнулся.

– Да, следующие несколько дней очевидно должны стать радужными.

Сентябрь и Эмма со злостью посмотрели на них.

– Что? – невинно спросил Сэмми. – Парень не может сказать то, что думает в свой день рождения? – Ксавье согнулся от смеха. Даже я не смог сдержать улыбку.

– Какие такие дни этого месяца сейчас? – спросил Эйден, сидя на плечах Сэмми.

– Забудь об этом, Эйден, – сказала Эмма. – Просто мальчишки дурачатся.

– Но я тоже мальчик. Я хочу знать.

– Как насчет того, чтобы закончить игру? Ты можешь дать оценку последнему выстрелу?

– Ладно, – соглашается он.

Но когда мы возвращаемся к месту стрельбы, Расти пытается добраться до Джексона, и Блейн каким-то образом застревает между ними. Он выставляет свою сумку как щит, защищаясь от челюстей собаки. Шпион Ордена стоит в безопасности позади него, смеясь сквозь кляп. Эйден отзывает Расти, и Блейн бросает свою сумку в снег.

– Этому тупому псу нужно кое-что понять, – зарычал он. – Да, этот заключенный из Ордена. Да, он не хороший. Но он собирается пробыть с нами некоторое время, и я не собираюсь терять конечности только потому, что собака испытывает желание напасть на меня, пока добирается до него!

– Блейн, с тобой все в порядке? – спрашивает Эмма. Она тянется к нему, но он отмахивается. – Ты тут не один, чтобы выходить из себя по таким пустякам.

– Он убил бы меня только, чтобы добраться до шпиона, Эмма. Я клянусь, – говорит он. – Это не пустяк.

– Итак! – вскрикнул мой отец. – Клиппер немного напутал. Нам надо срезать несколько миль на юг.

– Но соревнование, – говорит Сэмми. – Эмма и Грей должны были сыграть финальный раунд.

Мой отец смотрит на нас.

– Не в обиду, Эмма, но... Грей победит, и нам надо держать темп. Это не обсуждается.

Мы снова отправились в путь, но напряжение все еще было сильным. Клиппер беспокоился о соседнем городе, мой отец – о нашем темпе. Сэмми был угрюмым, а Блейн подозрительным. Он продолжал впиваться взглядом в Расти и держать шпиона перед ним как защиту. А дурной нрав Бри исходил от нее такими плотными волнами, что мог напрочь сбить человека с ног.

Когда я спросил ее, все ли с ней в порядке, она закатила глаза и пошла быстрее.

Так или иначе, я чувствую себя виноватым, хотя я не контролирую все выпущенные стрелы, кроме своих.

ПЯТАЯ

ВЕЧЕРОМ, ПОСЛЕ УЖИНА, МЫ разбились на маленькие группы вокруг костра. Мой отец с Клиппером углубились в разговор, вероятно, обсуждая наш путь продвижения. Снова. Ксавье усердно сушил свои носки – он прикрепил их к концу разветвленной палки, таким образом, чтобы можно было подвесить их над огнем, как мясо для жарки. Эйден вместе со шпионом вернулся к своей игре «Камень, Ножницы, Бумага».

Кто-то вытащил у Джексона кляп и перевязал его руки, чтобы он мог поесть, и теперь он играл с мальчиком руками. Он был больше похож на старшего брата, когда играл с Эйденом, чем на жаждущего крови шпиона-Ордена-на-задании, кем он являлся на самом деле. Блейн настороженно слонялся рядом. Расти же, хоть и не лаял, но не переставал рычать в направлении Джексона. Если бы я был шпионом, то не рискнул бы делать резкие движения рядом с этой собакой.

Я сидел со всеми остальными, слушая рассказ Сэмми о его детстве в Таеме. Бри, которая не сказала мне ни слова после соревнования по стрельбе, проявила особенный интерес к его истории. Главным образом, как я думаю, из-за того, чтобы иметь оправдание не встречаться со мной взглядом. У Эммы, с другой стороны, казался нулевой интерес к истории Сэмми. Она постоянно крутилась, чтобы проверить Эйдена, и каждый раз ее плечо ударялось об мое.

– С ним все хорошо, – прошептал ей я. Блейн смотрел на мальчика так же, как он смотрел в Клейсуте на свою дочь, Кейл. Как будто он желает показать ему мир и обучить его всему, что знает, и защитить его ценой собственной жизни, если это потребуется. Я не понимаю, как Блейн может заботиться так о человеке, которого он лишь недавно узнал. Еще одно доказательство, что он намного лучше меня.

– Я просто беспокоюсь о нем, – говорит Эмма, как будто я этого еще не знал. Она не сводила глаз с Эйдена с тех пор, как он присоединился к нам, и он тоже от нее далеко не отходил. Тот факт, что он сидит с Джексоном – дальше, чем на расстоянии вытянутой руки от Эммы – это уже само по себе маленькое чудо.

– Ну, ты зря тратишь свою энергию. Он с Блейном. С ним он в большей безопасности, чем когда-либо.

Эмма взглянула на меня так, как будто хотела сказать: «Знаешь, я все равно не могу перестать волноваться».

– ...Мне было всего шесть лет, когда он умер, – рассказывал Сэмми, и мы оба вернулись к разговору, происходящему рядом с нами.

– Кто умер? – спросила Эмма.

– Мой прадед. Он пережил Вторую гражданскую войну и видел, как Франк пришел к власти почти пятьдесят лет назад. Человек, который мог рассказать много историй.

– Например? – спрашиваю я.

– Они не для разговоров у костра.

– А это и не типичный походный костер в лесу, – указала Бри.

– Верно, Нокс, – сказал Сэмми. – Верно. – Он подбрасывает в огонь снег, и на мгновение прислушивается к его шипению.

– Обычно он рассказывал о том какой ужас царил в годы между Континентальным Землетрясением и Второй Гражданской Войной. Его любимым словом для описания всего этого было слово «хаос».

– Ну, оно подходит, – согласилась Сентябрь. – Мы изучали это в средней школе. За десятилетие до землетрясения, ученые предсказывали массивные сдвиги в плитах Земли. Плюс, изменился климат. Стало теплее и засушливее. Стало меньше дождей и больше засух, а уровень океана рос как сумасшедший. Множество крупных городов были под угрозой затопления. Вот тогда и появился Роберт Таем.

– Таем, как город? – спросила Бри.

– Люди забыли, что город был назван в его честь, – сказал Бо. Он начал постукивать себя по колену, его пальцы двигались без остановки, а Сентябрь одобрительно кивнула.

– Таем был инженером, который создал проект купола почти не поддающегося разрушению, защищающий от жаркого солнца с повышенным качеством воздуха. Правительство заключило с ним контракт на постройку купола, и столица оказалась под ним и дальше от поднимающегося океана. Ву а ля! Город Таем.

– Мой прадед шутил, что Роберт Таем знал, что произойдет, но не дождался, – сказал Сэмми. – Реально. Таем умер молодым, задолго до войны.

– Я даже не думаю, что он видел возникновение других купольных городов, – добавила Сентябрь. – Но они строились по его оригинальному проекту.

– Мне кажется, мы говорили о годах между землетрясением и войной, – сделала замечание Бри.

– Я к этому и веду, Нокс. – Сэмми сделал небольшой глоток из своего бурдюка прежде, чем продолжить. – У моего прадеда было достаточно денег, чтобы поехать в Таем со своей невестой. Было дорого приобрести путевку под купол, но ему повезло, особенно со сроками. Через два месяца после его отъезда начались подземные толчки, непрекращающиеся в течение трех дней. Большая часть побережья оказалась затоплена океаном. Пучина держала свой путь в центр страны. Реки и источники были затоплены соленой водой. Дороги и города были разрушены – включая несколько купольных. Если земля уходит из-под места, то город не сможет выстоять, какой бы нерушимой не была его внешняя оболочка.

– Естественно люди запаниковали. Мой прадед рассказывал, что мир за пределами все еще стоящих куполов стал похож на зону боевых действий. Все обворовывали брошенные магазины, крали у соседей. Правоохранительные органы в то время были очень слабыми. Больницы были перегружены. А потом, когда наводнение не прекратилось, правительство начало возводить баррикады и взяло под контроль источники пресной воды. Чистая вода направлялась в столицу, а затем и в прилегающие районы.

– И это облагалось сумасшедшими налогами, – добавил Бо. – Я слышал, о чем говорили между собой люди во время моего пребывания в Таеме. Чем лучше было снабжение водой, тем дороже это стоило.

– Не таким образом это должно было работать во время стихийных бедствий, – сказал Сэмми. – Запад был в ярости, творилось немыслимое, даже были угрозы об отделении. Столица игнорировала их, и тогда, согласно рассказам моего прадеда, они напали.

– Вирус? – предположила Бри. Я знаю, о чем она говорит: вирус ЭмВеста использовался для инициирования войны с ЭмИстом – очень похожий на тот вирус, который лаборанты Франка превратили в угрозу, с которой мы столкнулись осенью.

– Западное движение распространило его в Большой Воде, – сказала Сентябрь. – Они пытались взять под контроль некоторые источники воды на этой территории, но эта чертова дрянь мутировала, распространилась и приобрела новые формы. И даже убила большое количество своих же солдат с Запада. Купольные города заблокировали подачу этой воды, но вокруг них люди дохли как мухи.

– Вот так и началась Вторая Гражданская Война, – довольно небрежно сказал Бо, что заставило меня задуматься о том, сколько раз он слышал эти рассказы в Таеме, чтобы стать настолько безразличным к этой истории. – Восток ответил контратакой. Миллионы жизней были потеряны из-за бомб и болезней. Дело в том, что страна разделилась на две части, но двух отдельных государств не возникло: ЭмВест отделился, а во главе ЭмИста оказался отец Франка, Доминик Франк.

– И твой прадед находился в Таеме на протяжении всего противостояния? – спросил я у Сэмми.

– Да, и он говорил, что Доминик был неплохим правителем. И только, когда Франк взял все на себя, все и развалилось. Франк не доверял людям, и поэтому он разрушал все, в чем видел риск для ЭмИста. Книги, музыку, искусство – все, что может вызывать дискуссии или конфронтации, было объявлено вне закона.

– Это же бессмысленно, – сказала Бри. – Делиться мнениями о чем-то с кем-то – это здорово. А почему Франк не сфокусировал свое внимание на ЭмВесте? Они были его явными врагами, не его народом.

– Знаешь, Нокс, – сказал Сэмми. – Как мне кажется, там действительно случился какой-то хаос.

– Должна быть причина. Мотив. Что-то.

Сентябрь наклонилась вперед так, что тень пламени танцевала на ее лице.

– Через несколько лет после войны, когда Франк был в колледже Таема, его отца, мать и младшего брата убили. Они снабжали водой общины на Западных территориях ЭмИста – недалеко от того места, где сейчас находится Группа А. Солдаты ЭмВеста взяли штурмом площадь, расстреляли семью Франка и каждого члена Ордена, попавшего в их поле зрения. Потом они забрали воду. Народ ЭмИста не сделал ничего, чтобы остановить их, и это был тот момент, который сломил Фрэнка. Я могу себе представить, как это было.

– Это не то, о чем рассказывал мне мой прадед, – сказал Сэмми. – Его двоюродный брат находился там в этот день, и он рассказывал, что ЭмВест искали только Орден, а семья Франка попала под перекрестный огонь. Когда перестали свистеть пули, ЭмВест выступил с речью о том, что Франконианский Орден не был решением для восстановления страны. Тогда это было совершенно новое разделение, – произнес он, увидев недоумение на моем лице, – направленное на установление мира между двумя странами.