Текст книги "Белый ниндзя"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)

Слушая его, Со-Пенг чуть было не брякнул, что у него несколько иная версия, поскольку его мать была уверена, что тандзяны убили купцов, чтобы запугать ее и заставить вернуться в монастырь. Немного подумав, он счел за благо не разубеждать По Така, а, наоборот, прислушаться к нему и не скидывать его версию со счетов. По Так не был наивным простачком, и если он построил какую-то теорию, то, вероятно, имел для этого какие-то основания. Но кто же из них прав: По Так или Лианг?

– У тебя очень хорошая реакция, – сказал По Так, возвращаясь к теме охоты на тигров. – Дезару обязан тебе жизнью своей собаки, и не в его обычаях забывать своих долгов.

– У меня есть некоторый опыт, – признался Со-Пенг. – Несколько лет назад на Колонию нападали гигантские крысы, и губернатор обещал вознаграждение за голову каждой пойманной крысы. Помнишь? Так вот, я тогда неплохо заработал. Как-то за неделю мне удалось поймать целых двенадцать штук. Страху они тогда нагоняли не меньше тигров.

– Как только тебе удалось учуять его приближение, – продолжал По Так, – когда ни я, ни даже Ридли ничего не услышали?

– Видишь ли, я не всегда жил в Сингапуре, – сообщил Со-Пенг, решив что пришла пора сказать и об этом. – Моя семья часто переезжала с места на место, и я побывал и на восточном, и на западном побережье полуострова.

По Так засмеялся:

– Не исключено, что ты знаешь джунгли получше меня.

Со-Пенг сказал ему, как малайцы называют реку, по которой они теперь плыли, и тотчас же пожалел об этом:

По Так мог подумать, что он что-нибудь еще скрывает, более важное.

– Ты знаешь, куда мы направляемся? – спросил его По Так.

Со-Пенг покачал головой:

– Откуда мне? Я не предсказатель.

– Я знаю одного предсказателя, – сказал По Так. – Я приходил к нему за советом, прежде чем сюда отправиться. – Он сплюнул в мутные воды реки, – Он сказал, что, уйдя вверх по реке, вниз я уже не спущусь.

– И все-таки ты решил отправиться?

– Решил? – По Так, кажется, удивился, услышав это слово. – Какое там решение, когда задета честь? Эти купцы были для меня вроде как членами семьи. Кроме того, я ждал знамения свыше. – Тут он указал пальцем на Со-Пенга. – И это знамение – ты, парень. Ты знаешь этих убийц в лицо, и теперь я уже не чувствую себя, как сокол с колпачком, закрывающим глаза. Ты увидишь их прежде, чем они увидят нас.

Со-Пенг похолодел. Он был зол на себя за то, что расхвастался тогда, сказав, что видел тандзянов и может опознать их. И вот теперь По Так рассчитывает, что у него, Со-Пенга, на руках козырь, который он пустит в дело, когда дойдет дело до раскрытия карт.

Но в то же самое время Со-Пенг понял, что он не ошибся в По Такс. Внезапно он почувствовал, что все его недобрые мысли о самсенге куда-то испарились. По Так показал себя человеком, который верит в свои идеалы и готов за них умереть. Со-Пенг не знал лучшего определения для понятия «герой».

Пожалуй, не было ничего странного в том, что По Так произвел такое впечатление на Со-Пенга: это был человек с яркой индивидуальностью, а мальчик вырос в семье, где отца фактически не было.

Они проплывали мимо деревни. Детишки купались в реке, брызгались водой и звонко смеялись. Двое из них поплыли за их сампаном. Рулевой крикнул, чтобы они побереглись, указывая рукой на появившегося на поверхности воды крокодила. Мальчики заверещали от страха и повернули к берегу. В их глазах Со-Пенг заметил выражение, которое он видел недавно в глазах умирающего тигра, за минуту до того, как По Так добил зверя. Со-Пенг чувствовал, что ребятам не спастись: крокодил уже раскрыл свою зубастую пасть.

Один из людей По Така потянулся к винтовке, но Со-Пенг остановил его словами:

– Кровь привлечет еще больше крокодилов.

Перегнувшись через борт, Со-Пенг сломал толстый сук, затем прыгнул в воду прямо на крокодила и сунул этот сук прямо в пасть. Бедняга начал метаться во все стороны, вспенивая воду ударами хвоста.

Дети смеялись, выбираясь на берег. Они показывали пальцами на посрамленного хищника и обирали с тела присосавшихся пиявок.

По Так втащил юношу на борт, и лодка двинулась дальше вверх по течению.

– Где это ты такому научился? – спросил он.

Со-Пенг засмеялся:

– Я рад, что у меня получилось, – сказал он. – Мой друг детства Цзяо Сиа катался на крокодилах побольше этого. Знал, как надо обращаться с любым животным. – Он пожал плечами, – Гипнотизировал он их, что ли? Не знаю. Но факт, что все его слушались, и ни один никогда не причинил ему вреда.

По Так смотрел вверх по течению реки, где в голубой дымке поднималась к небу гора Гунунг Мунтахак, подножье которой утопало в изумрудной зелени джунглей.

– Да, не помешали бы нам здесь способности твоего друга, – задумчиво проговорил он. Потом с улыбкой повернулся к Со-Пенгу. – Хорошо, что ты с нами, парень. Не так-то много китайцев знают восточное побережье Малайзии. Это просто подарок судьбы, что ты пришел ко мне именно в такой момент.

Под сенью гигантских деревьев, растущих на берегу, резвилось семейство гиббонов. Зимородки, огромные птицы-носороги и крохотные ярко окрашенные птички, похожие на южноамериканских колибри, носились над водной гладью. Близились сумерки.

В деревне не было видно дыма очагов. Начинался рамазан, и для малайских, мусульман последующие тридцать дней будут посвящены посту и молитве.

– Очень удачно мы выбрали время, – сказал По Так, когда лодка ткнулась носом в берег естественной бухточки на правом берегу. – Рамазан больше благоприятствует силе духа, нежели силе телесной.

Они выбрались на берег под покровом быстро надвигающейся ночи. Трещали цикады, в воздухе кружились тучи светлячков, и огромные бабочки орнитоптеры делали последний облет близлежащих цветущих кустарников в поисках нектара. Оставив лодку на берегу, они углубились в джунгли и шли, пока не стемнело. Потом они нашли место для ночевки и разожгли костер.

Лишь только рассвело, все опять тронулись в путь, осторожно ступая по извилистой лесной тропе. Она часто терялась в густых зарослях папоротника. Но интуиция, а может быть; память предков помогала им вновь и вновь находить ее.

Через какое-то время Со-Пенг догадался, в чем здесь дело, указав, что несколько пучков папоротника были вырваны с корнем и положены на тропу, чтобы замаскировать ее и сделать незаметной наиболее естественным образом.

– Уж не дело ли это рук твоего, так сказать, приятеля? – обратился Со-Пенг к По Таку.

– Не думаю, что он или, его люди настолько хитры, – ответил тот, покачав головой.

Они двинулись дальше, вытянувшись в цепочку: впереди двое из людей По Така, затем он сам, за ним – Со-Пенг, а замыкал шествие третий из людей По Така – тот, в чьи обязанности входило готовить для всех пищу.

Густая листва, на которой блестели капельки росы, скрывала самую разнообразную живность: миллионы насекомых, крохотных расписных змеек; зеленых и голубых древесных лягушек, мелких разноцветных птичек.

Днем идти было спокойнее, но не намного безопаснее. Плюющиеся кобры, гадюки, чей укус достаточно ядовит, чтобы мгновенно парализовать человека, так и шныряли под ногами. Один раз идущий впереди человек остановился и указал на дерево, с ветки которого свешивалась голова и часть тела огромного питона. В длину он был в пять человеческих ростов.

Незадолго до полудня По Так объявил привал: пора было подкрепиться. Поскольку Со-Пенг шел рядом с поваром, он начал помогать ему очищать фрукты: плоды нефелиума, кисло-сладкий мангустан со снежно-белой мякотью. В Сингапуре времена года отличаются в первую очередь фруктами, которые продаются на базаре.

Со-Пенг открывал последний из плодов мангустана, когда вдруг его чистая белая мякоть окрасилась красным, и Со-Пенг почувствовал сладковатый запах свежей крови. Повар наклонился немного вперед, а потом осел, вроде как уснул.

Прямо посередине его груди торчал восьмиконечный стальной предмет. Со-Пенг тотчас же узнал метательное оружие тандзянов, но не пошевелился. Он почувствовал, что его дух сократился до размеров круглого мячика, а волосы на голове встали дыбом. Давно он уже не чувствовал такой ужасной уязвимости, такой дьявольской беспомощности. Он ждал с замиранием сердца, что вот сейчас просвистит в воздухе брошенная ловкой рукой восьмиконечная звезда, и один из ее лучей вонзится ему в грудь или в спину. Усилием воли он выдавил из сознания все мысли. Боясь пошевелиться или издать хоть какой-то звук, Со-Пенг молча смотрел, как умирает повар.

Вокруг царило спокойствие. Все продолжали есть, ничего не подозревая. Чтобы не выделяться на общем фоне, Со-Пенг тоже задвигал челюстями.

Ему казалось, он знает, что сейчас предпримет тандзян. Мать говорила ему, что они никогда не отступают от разработанной в течение веков стратегии. В этом их сила. И вот сейчас он думал, как обратить эту силу в слабость. С замиранием сердца, дрожа всем телом от премерзкого ощущения себя в роли жертвы, он покорно ел мангустан, окрашенный кровью повара.

Наконец Со-Пенг поднялся и обошел в кусты, вроде как помочиться. Постояв с минуту, он затем вместо того, чтобы вернуться, двинулся путем, который шел параллельно той лесной тропе, которой они следовали.

Так он шел примерно минут десять, когда вдруг услышал чей-то тихий голос:

– Не двигайся!

Со-Пенг застыл на месте, не смея оглянуться. Вдобавок к ощущению присутствия человека рядом он еще почувствовал нечто живое у себя на спине, не только живое, но и движущееся вниз по телу.

Через секунду он увидел, что кто-то приближается сбоку. Напряженные мышцы Со-Пенга слегка расслабились, потому что человек приближался явно не с враждебными намерениями. Затем последовало быстрое движение, сверкнул нож, и, повернувшись, Со-Пенг увидел извивающееся тело змеи, а рядом с ним – отсеченную голову этой гадины. Черный яд, смешанный со слизью, капал на землю и впитывался в мох.

Оторвав глаза от этого неприятного зрелища, Со-Пенг встретился взглядом с По Таком.

– Где твоя осторожность, парень? – сказал самсенг. – Так и пропасть недолго.

– Я ищу следы тандзяна, – объяснил Со-Пенг, наблюдая, как самсенг вытирает нож. – Повар убит.

– Знаю. Я отвел людей в укрытие, а потом решил поискать тебя. Думал, что и тебя тоже убили.

– Это явно тандзяны, – продолжал Со-Пенг. – Повар погиб от того же оружия, что и купцы в Сингапуре – от летающей звезды.

По Так нахмурился:

– Ты видел, но даже не дал знать другим?

– Если бы я попытался это сделать, – оправдывался Со-Пенг, – я стал бы следующей жертвой. Я даже не знал, с какой стороны прилетела звездочка, но чувствовал, что за моими движениями следят.

Они шли через джунгли, огибая те места, где солнце пробивалось сквозь изумрудную листву золотыми, а не бледно-зелеными пятнами.

– Нас выследили, – подытожил Со-Пенг, возвращаясь на тропу. Они сделали круг по лесу, но никого не заметили. Однако ощущение опасности не прошла, а пальцы Со-Пенга непроизвольно трогали восьмиконечную звезду, лежащую у него в кармане, – ту, что он утащил в полицейском участке. – Я думаю, что тандзяны собираются перебить нас поодиночке, пока в живых останешься ты один.

Молчание так затянулось, что По Так в конце концов не выдержал и нарушил его:

– Ну, а что потом?

– Не знаю, – признался Со-Пенг. – Может быть, тебя хотят привести живым к твоему врагу.

По Так поднял глаза.

– Прорицатель сказал, что я не вернусь отсюда. Это не исключено, но мы должны постараться сделать так, чтобы этого не случилось.

– На тропе нам оставаться нельзя, – сказал Со-Пенг.

– Ты прав. Надо идти прямо через джунгли.

– Насколько хорошо ты знаешь эту местность? – спросил Со-Пенг.

По Так сплюнул.

– Может быть, получше тандзянов, но не так хорошо, как те люди, к которым мы сейчас направляемся, – ответил он. – А ты не смог бы сориентироваться?

– Может, и смог бы, – ответил Со-Пенг, – но мне надо посмотреть на местность сверху.

По Так с улыбкой указал рукой на север: – Там всего в миле пути шумит водопад Кота-Тинги, обрушиваясь с высоты свыше ста футов.

Со-Пенг кивнул:

– Годится.

Они вернулись к другим членам их группы, находившимся в укрытии. По знаку По Така все поднялись. Здесь идти меньше мили, заверил их По Так, но Со-Пенг про себя подумал, что уж лучше день пути, чем одна миля под наблюдением тандзянов.

Второй из людей По Така был убит, когда они уже заслышали впереди шум водопада. Со-Пенг заметил руку, метнувшую звёздочку, и, бросившись вперед, крикнул всем на малайском диалекте прибавить ходу. Они уже раньше договорились пользоваться в момент опасности этим диалектом, с которым вряд ли знакомы тандзяны.

Все трое помчались изо всех сил по направлении к шумящему водопаду, петляя между деревьями. Уже чувствовался подъем, сначала едва заметный, а затем набирающий все круче по мере их приближения к цели.

Они уже бежали по камням, окружающим место, куда падала вода, когда последний из людей По Така упал, сраженный летающей звездой прямо в шею. Теперь в живых остались лишь сам По Так с Со-Пенгом, и они, перепрыгивая с одного мокрого камня на другой, побежали влево, где подъем вверх был более открытым.

Со-Пенг надеялся, что тандзяны не ожидали такого маневра с их стороны и будут захвачены врасплох. До сих пор все преимущества были на стороне нападающих. По словам матери, тандзяны – мастера маскироваться, совершенно сливаясь с окружающей местностью. Взбираясь теперь по мокрым камням, Со-Пенг думал, что глупо вот так погибать, когда спасение уже близко. Может быть, им надо было бы предпринять что-нибудь более радикальное уже после первой атаки, но скорее всего это было бы равно самоубийству. Сейчас, когда их окружают камни, а не густой кустарник джунглей, у Со-Пенга и По Така появился шанс на спасение.

Поднимаясь все выше и выше, он время от времени бросал взгляды вниз, как орел, пытающийся поймать в поле зрения полевую мышь. Скоро тандзяны должны попасться ему на глаза – в этом он был уверен. Весь в белой пене, поток ревел в уши. Птицы кружились на одной высоте с ним, временами оказываясь даже ниже. Черная голова По Така то появлялась, то исчезала из виду: крохотный челн, пытающийся добраться до безопасной гавани в жестокий шторм.

Со-Пенг остановился и, плотно прижавшись спиной к скале, закрыл глаза.

Он так никогда и не понял, из страха ли перед тандзянами или из высокомерия забыл он наказ матери не полагаться чересчур на свой дар. Так или иначе, но он сосредоточил всю свою внутреннюю энергию, попытавшись установить телепатический контакт с матерью. И сам почувствовал исходящие от него, как из эпицентра, энергетические волны, которые он ощущал исходящими, от матери, когда она спасала тонущего ребенка.

Ощущение было просто ни с чем не сравнимое. Со-Пенг чувствовал себя сопричастным воздушным потокам, ласкающим горные вершины, и соленым брызгам Южно-Китайского моря, бушующего внизу. Он видел звезды, сияющие в черном небе выше ослепительного диска солнца, чувствовал течение невидимых частиц, заполнивших межзвездные пространства.

А потом он почувствовал, что упирается в стену. Безликая и мрачная, она возникла перед ним, закрыв сначала звезды, солнце и небо, а затем и беснующуюся водную стихию, даже саму скалу, к которой он теперь прилип, испуганный и дрожащий, закрыв лицо рукой.

Он нарушил наказ матери: покинул сферу, в которой мог спокойно пользоваться своим даром. Раскрыв свой дух, он объявил о своем присутствии с такой же ясностью, как если бы крикнул во все горло: «Вот он я здесь!»

Потому что контакт был установлен. Но не с Лианг – она была далеко – а с кем-то еще, обладающим тем же даром.

В момент, когда их души соприкоснулись, Со-Пенг выдал себя с головой. Но кое-что и сам получил взамен. Прежде всего он теперь знал, что по их следам шел только один тандзян. Он знал, где в данный момент находится этот человек, и, что самое ужасное, он знал, кто этот человек.

Услышав, что его окликают по имени, Со-Пенг отнял руку от лица и увидел тандзяна, появившегося из-за скалы всего в шести футах от того места, где он стоял.

Со-Пенг смотрел в лицо Цзяо Сиа, своего друга детства.

Прочитав его мысли, тот засмеялся:

– Не только друга детства, но и единокровного брата. – Затем, улыбнувшись, добавил: – Ну, конечно же, Лианг тебе этого не говорила. Но она была замужем до того, как повстречалась с твоим отцом. Замужем за тандзяном-монахом, выбранным ей в мужья самим отцом.

– Неужели это ты убил тех торговцев в Сингапуре? – спросил Со-Пенг. Он все еще пребывал в шоке, узнав, кем был на самом деле друг его детства.

Цзяо Сиа покачал головой:

– Я сюда прибыл еще с одним тандзяном. Мы хотели только припугнуть их, заставить работать на соперника По Така. И у моего друга не оказалось моей выдержки. Когда купцы отказались предать По Така, ситуация вышла из-под контроля. Я пытался помешать ему, но было уже поздно. Они были мертвы, о чем я искренне сожалею.

Со-Пенгу хотелось бы ему верить.

– Скажи мне, как поживает мать, – попросил Цзяо Сиа. – Я не видел ее много лет.

– Нормально, – ответил Со-Пенг, все еще пытаясь понять, где правда, а где ложь. – Но присутствие тандзянов в Сингапуре и убийство выбили ее из колеи.

– Надо поговорить с ней, – сказал Цзяо Сиа, – и развеять ее страхи. – Он подошел на шаг ближе, – Скажи, ты видал коробочку?

– Какую коробочку? – выдавал из себя. Со-Пенг. У него так стучало сердце, что он чуть не споткнулся на словах. Ложь выскочила из него, как косточка из переспелой сливы, которую сажали пальцами.

– Ту, которая с изумрудами. – Следя за выражением лица Со-Пенга, Цзяо Сиа продолжал: – С шестнадцатью изумрудами, придурок. Наша священная история запечатлена в них, хотя прочесть ее могут лишь наши монахи. В этих камнях живая кровь нашего учения. Они спрятаны в бархатной коробке. Ты ее, часом, не, видал?

– Нет.

– Я все равно узнаю, если ты лжешь, – сказал Цзяо Сиа, и Со-Пенг вновь почувствовал, что уперся на мгновение в холодную, безликую стену.

– Зачем мне лгать?

На лице Цзяо Сиа появилось выражение презрения.

– Затем, что ты истинный сын своей матери, хитрой и порочной. А я – истинный сын своего отца, монаха-тандзяна, постигшего все тайны Тао-Тао.

Со-Пенг с ужасом понял, что Цзяо Сиа нельзя обмануть. Это что, тоже часть их общего дара, унаследованного от их общей матери?

– Ты обладаешь нашим даром, – сказал Со-Пенг. Ему показалось, что он обнаружил не полностью замурованный шов в той безликой стене, что разделяла их, и попытался пробиться сквозь стену в этом месте. – Это дар матери. Рад ты этому или не рад, но мы оба ее дети.

Внезапно поведение Цзяо Сиа переменилось. Неподдельная ненависть проглянула сквозь маску дружелюбия, как сквозь театральный грим.

– Я не хочу слышать о Лианг. Она враг моего отца, враг всего нашего образа жизни. Она убежала из монастыря. Она нарушила все наши законы.

– Так, значит, это правда, – сказал Со-Пенг, пытаясь противостоять тому потоку ненависти, что обрушился на него сквозь незаделанный шов в стене, – так, значит, это правда, что ты пришел забрать ее назад в Дзудзи.

Цзяо Сиа тряхнул головой и рассмеялся:

– Не за ней, а за тобой!

Со-Пенг стоял, как громом пораженный.

– За мной?

– Ты обладаешь даром, так же, как и я. Тандзяны ценят этот дар. Если его подчинить дисциплинирующему влиянию учения Тао-Тао, его возможности станут поистине безграничными.

– Я не хочу подчиняться никому и ничему.

Сознание Со-Пенга захлестнула горечь: как он мог быть, так слеп, что не усмотрел связи между его даром и учением Тао-Тао? И он спросил себя, зачем мать налгала ему, заверив, что никакой связи между ними нет? В чем еще она налгала ему? А что если все, в чем Цзяо Сиа обвинил ее, в самом деле правда?

– Тогда ты просто глуп, – лицо Цзяо Сиа вытянулось в маску полнейшего презрения и разочарования. – Ты что, не понимаешь, что твои потенциальные возможности, так же, как и мои, не имеют пределов? Только твое сознание недисциплинированно, неразвито, несфокусировано. Изучение Тао-Тао может изменить все это, дав тебе силы, которые тебе и не снились!

Со-Пенг понял, что мать не все ему сказала при расставании. Она прекрасно звала, чего надо тандзянам. И что карма Со-Пенга и карма Цзяо Сиа – встретится вот так. И она сделала все от нее зависящее, чтобы это произошло на нейтральной территории, где у Со-Пенга был хоть какой-то шанс устоять в схватке. Она, конечно, знала, что дар его неразвит, несфокусирован и недисциплинирован, в то время как дар Цзяо Сиа прошел огранку Тао-Тао.

– Я не вернусь с тобой в Дзудзи, – твердо сказал Со-Пенг, закрывая свою карму, как и карму Цзяо Сиа.

– Слабак! – воскликнул тот. – Вспомни, как мы воровали черепашьи яйца. Позднее учение Тао-Тао открыло мне всю греховность содеянного нами. Мы крали у черепах их будущее, Со-Пенг. То же самое сделала с нами Лианг, исчезнув из монастыря однажды ночью: она украла у нас будущее. У тебя она украла будущее: ты наждался в учении, а она лишила тебя возможности учиться. В ней все зло! И она за это поплатится!

Как береговая линия, меняющая конфигурацию под ударами волн, мир Со-Пенга пошатнулся под влиянием слов Цзяо Сиа: ненависть Цзяо Сиа стала его ненавистью, ощущение брошенности собственной матерью, преследовавшее того всю жизнь, стало и его ощущением покинутости.

– Она скрыла от тебя твое наследие, Со-Пенг! А ведь оно было твоим по праву рождения. Рассказать тебе о нем был ее долг. Но она не рассказала. А рассказала ли она тебе о том, что похитила у нашего деда священные изумруды? Полагаю, что тоже нет. А они нужны ему, Со-Пенг. В них – источник его могущества. Говорят, эти шестнадцать изумрудов когда-то принадлежали самому императору Чи, нашему с тобой общему предку. Говорят, что благодаря этим изумрудам император жил многие десятилетия после того, как все его ровесники умерли.

Гнев закипел в груди Со-Пенга, и ему страшно захотелось дать выход этому гневу, бросить в лицо Цзяо. Сиа все эпитеты, которыми тот наградил мать. Но он ничего не сказал, понимая, что эти слова послужат Цзяо Сиа доказательством того, что изумруды действительно у Лианг. Нет, никогда Цзяо Сиа не получит этого доказательства.

– Я думаю, что легенда не врет, – продолжал тем временем Цзяо Сиа. – Сейчас, когда мы с тобой разговариваем, наш дед слабеет, силы оставляют его. Лианг знала об этом, похищая изумруды, но это ее не остановило. И возмездие уже близко.

На мгновение души юношей сплелись, и Со-Пенг содрогнулся, увидев, какой монстр появился в результате этого слияния. Он почувствовал, что Цзяо Сиа скользит в его направлении, прижавшись спиной к скале. Он понял, что его чуть-чуть не захватили врасплох. Не владей он своим даром, лживая речь Цзяо Сиа оказала бы свое гипнотическое воздействие на его сознание, и он поверил бы, что их мать действительно воплощенное зло.

И, будто получив божественное озарение, Со-Пенг понял, что только он один может остановить своего единокровного брата и предотвратить смерть Лианг.

Выхватив из кармана восьмиконечную звезду, он метнул ее в Цзяо Сиа. Тот не отодвинулся ни на миллиметр, но, мгновенно вскинув руку, поймал ее на лету.

– Этим надо уметь пользоваться, братец, – сказал он, вертя пойманное оружие между пальцами с ловкостью фокусника. – Эта штучка не может причинить мне вреда. И ты не можешь повредить мне. – Мгновенно звезда замерла в его пальцах, готовая сорваться в полет. Солнечные лучи ослепительно сияли на отточенных, как бритва, лезвиях, будто это смертоносное оружие впитывало в себя солнечную энергию.

– Ты не оставляешь мне выбора, брат, – сказал Цзяо Сиа. – Так пусть же исполнится твоя карма!

В этот момент Со-Пенг почувствовал, что у него за спиной кто-то стоит. Усилием воли он подавил желание обернуться. По Так знал свое дело. Используя шум водопада как прикрытие своих шагов, он приблизился так, что тело Со-Пенга было все время на одной линии между ним и тандзяном.

Все свершилось в одно мгновение, и будущее, став настоящим, застыло, как крохотные фигурки, запаянные в стеклянном сосуде, и настоящее стало вечно изменяющимся, зыбким будущим.

По Так внезапно появился из-за правого плеча Со-Пенга и бросился на Цзяо Сиа. В его правой руке сверкнул нож. Но тотчас же Со-Пенг услышал тонкий писк, будто жужжание комара, и он резко толкнул По Така.

Звезда просвистела мимо головы самсенга. Падая, он все-таки успел зацепить ножом ногу Цзяо Сиа. А тут и; Со-Пенг подоспел.

Уже когда они схватились, Со-Пенг понял, что совершил ошибку, сойдясь вплотную со своим единокровным братом. Хотя он был силен не по годам, но не владел техникой рукопашного боя, в которой был так искушен Цзяо Сиа.

Со-Пенг пытался наносить удары кулаками, коленями, ногами. Но все было без толку. Цзяо Сиа либо парировал его удары, либо уклонялся от них так, что Со-Пенг промахивался и в кровь разбивал себе руки о скалу.

Краем глаза Со-Пенг видел, что По Так поднимается на ноги, вытаскивает из-за пояса пистолет. Но братья так переплелись телами, что По Так не мог выстрелить, боясь попасть в Со-Пенга.

Со-Пенг изо всех сил пытался вырваться из братских объятий, но Цзяо Сиа, понимая, насколько опасным будет для него разъединение, прижимал его все крепче к себе. Одновременно он нащупал пальцами горло Со-Пенга и начал его душить.

Со-Пенг запаниковал, судорожно изыскивая способы спасения, но все было бесполезно. Он понимал, что приближается его смерть.

И, сознавая все это, он полностью расслабился, так, чтобы заговорил древнейший язык человека – язык первобытных инстинктов и чтобы он подсказал ему путь к спасению.

Используя не только силу тела, но и силу духа, он сместил их совместный центр тяжести. Вместо того, чтобы стремиться оторваться от брата, он, наоборот, прильнул к нему и обрушил на него энергию своего духа.

Со-Пенг услышал крики парящих вокруг них орлов. Он услыхал шум воды, почувствовал холодные брызги разбивающихся о скалы капель.

А следующим, ощущением было ощущение полета, когда они, сорвавшись со скалы, полетели в бездну. Последней сознательной мыслью Со-Пенга было: как бы им расцепиться. И еще он отчетливо слышал, что По Так ему что-то кричит.

А затем оба брата, сплетясь телами в последней схватке, врезались в воду. Как и предчувствовал благодаря своему дару Со-Пенг, пенящаяся вода оказалась его союзником, оторвав от него Цзяо Сиа. Со-Пенг задыхался: вода лезла ему в рот и в нос. Он чувствовал, что тонет.

Падающая с неимоверной высоты ревущая разъяренной тигрицей, вода увлекла обоих юношей за собой.