Текст книги "Темноты"

Автор книги: Эрик Скотт де Би

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 13

Сидя в маленькой комнате в Темнóтах, Файне ударила кулаком по столу.

– Я должна была знать, – она совсем не по-женски плюнула на разложенные карты. – Бесполезно. Совершенно бесполезно. Я должна была понять, что ты – маленький лживый негодяй, после того как ты понавешал мне лапши о заговоре доппельгангеров.

 Б'Зир Провидец, тифлинг, управлявший маленьким, незаконным заведением, гордо именуемым «советом прорицателя» в спрятанной в Темнóтах комнате, о которой знали только люди сомнительной репутации, развёл покрытыми кольцами руками.

– Прорицание – это неточное искусство, моя дорогая Атлас, оно требует большого терпения.

– Ох, орчья срань, – выругалась Файне. – Прорицание в Глубоководье уже сотню лет плохо работает, – она сунула свиток с записями в заплечную сумку. – Понять не могу, о чём я думала, когда пришла к такому прыщавому скопофилу как ты.

Б'Зир пробежался пальцами по картам и нахмурился. Молочно-белые глаза, лишенные зрачков, изучали поверхность стола, он почесал рог.

– Подожди, кажется, я вижу что-то. Нужно что-то сделать с твоим отцом... Угодить ему... Возможно...

– Мне не нужен подглядывающий грязнолицый извращенец, чтобы узнать о моем отце, спасибо, – сказала Файне. – Я спрашивала о своих снах – ты знаешь о девушке в голубом огне?

– Ах да, Б'Зир видит и понимает. Я верю...

– При всём уважении – то бишь никаком – заткнись и сдохни. У меня дела этой ночью, а ещё нужно сочинить пару басенок для «Менестреля».

Файне соскочила со стула, но её запястье обхватила рука. Она посмотрела вниз и прищурилась.

– Отпусти, или я тебя прикончу.

– Возможно это прозвучит крайне неделикатно, – произнёс провидец. – Но что насчёт моего вознаграждения?

 Файне со злостью посмотрела на него.

– Плохой службе плохая оплата.

– Пусть это будет плата за развлечение, – сказал Б'Зир. – Всем нам нужно есть.

– Отвали, – ответила Файне.

Б’Зир двигался быстрее, чем положено было маленькому сморщенному человеку-дьяволу. Он бросился вперед и схватил её за горло, припечатав к стене комнаты. Она видела сталь в другой руке тифлинга.

– Ты даёшь мне вознаграждение, – сказал он. – Иначе я возьму его как-нибудь по-другому.

Ей следовало бы ожидать этого. Большинство женщин в Темнóтах были ценным товаром. Это было лишь частью торговли. Особенно забавными были монстры, которые принимали облик женщин и показывали себя только во время страстных объятий. Справедливость, подумала Файне.

 Она угрожающе улыбнулась Б'Зиру.

– Послушай, провидец – этому не суждено случиться, – процедила девушка. – Я думаю, что если ты прочитаешь свою судьбу, то увидишь себя... но только на руке.

 – Это ты так говоришь, сука, – зашипел тифлинг. – Но посмотрим, что будет... Ааакх!

 Провидец начал задыхаться и кашлять, хватаясь за живот, куда Файне всадила нож. Чернота залила его ноги. Он пробормотал бессвязные слова на своем дьявольском языке – резкие, гортанные звуки – но он не мог колдовать, в то время как его жизнь струится вниз по его паху.

– Если это тебя утешит, – сказала она, когда Б'Зир опустился на пол. – Я тебя предупреждала.

 Затем она оставила провидца в его маленьком уголке в Темнóтах, который стал для него сжимающимся, размытым миром тяжелого дыхания, боли, и – немного позже – мокрой темноты.

Глава 14

На рассвете Арэйзра уединённо сидела в собственной комнате в казармах. Она швырнула газету на стол и откинулась в кресле, вне себя от злости.

«Страже не удалосьзадержать линчевателя в районе Замка», – подмечает «Глумливый Менестрель» в лице собственной писательницы, Атлас Срезз. « Неуклюжая дурёхаТаланна Тэнфезэр получила травму во время преследования, тогда как её самовлюблённая командир, Арэйзра Хондил, полуголаящеголяет по улицам».

Арэйзра зарычала. Выделенные слова могла подчеркнуть только женщина.

«Публичный Лорд Неверэмбер называет действия Арэйзры «оправданными»: “Я уверен, она действовала из лучших побуждений”, – защищая интересы собственной любовницыв рядах Стражи», – прочла девушка. – «Неверэмбер вместе с закутанными в плащи стражниками тайноприходил позднее к Тэнфезэр в храм Торма, как сообщают некоторые».

Затем:

«Чтобы узнать о злоупотреблениигородскими налогами для поддержки неофициальныхрелигиозных органов, смотрите на обороте!»

Арэйзра потёрла глаза. Цитаты были не иначе, как выдраны из контекста, а комментарии взбесили её. О том, как флиртуют лорд Неверэмбер и Таланна, знали все, но никто никогда не выставлял это в таком свете. После бессильной злости у девушки во рту остался дурной привкус. Она до боли сжала кулаки.

И, конечно, Атлас цитировала лорда Бладдерблата, известного газетного «дворянина».

«Высказываясь о соответствии юной Хондил званию валабрара, лорд Бладдерблат отметил, что “она слишком хороша для думающей над своими поступкамиженщины, но у неё есть неоспоримые достоинства; лучше бы она нашла клинок для своей попки, а не пояса – хотя, она могла бы носить пояс в моейспальне, если ей так хочется”».

В свете этого Арэйзра выглядела так, словно получила звание благодаря постели. И хотя не просто так называют «юной», было правдой – Рэйз чуть больше двадцати – своё звание женщина заработала потом и кровью, а не получила за красивые глазки.

Нельзя сказать, что подобная чушь для неё внове. Арэйзра порой пыталась узнать, кто скрывается за псевдонимом «Атлас Срезз», но это, в конечном счёте, всего лишь маска. «Менестрель» защищал собственных авторов, а запрет Лордов на цензуру печати и преследование за свободу слова связывал Арэйзре руки. Нарушь она её, Рэйз тут же выгонят со службы. Но, по крайней мере, женщина почувствовала бы себя гораздо лучше.

«Стража продолжает оставлять без внимания угрозу», – продолжала писать Атлас. – «Хондил никак не комментирует ситуацию».

И в царившей в комнате тишине, когда Арэйзры никто не мог услышать, её нервы не выдержали.

– Наверное, могла и спросить, леди Срезз! – крикнула девушка. – Ох, я бы тебе так прокомментировала, а затем бы оторвала голову, неугомонная шалава!

Она запустила «Менестрелем» через всю комнату.

Стало немного лучше.

Затем Арэйзра постаралась как-то отстраниться от обуревавшего девушку гнева.

Бездна затми её взор и вырви поганый язык, но эта «Атлас» была кое в чём права: в Гвардии нет места крикливым истеричкам, особенно в таком высоком звании, как валабрар.

Вся история – да и вообще ситуация – была довольно паршивой. Если ей выскажут и накажут за то, что Арэйзра бросила патрулирование, поставила под удар собственных людей, а помощница из-за неё угодила на лечение в храм Торма, – это, по крайней мере, Рэйз могла вынести с толикой достоинства. Осуждающие взоры остальной Стражи и Гвардии, разочарованный взгляд коммандера Джерти – вот что было гораздо хуже.

И в каком из Кругов Адазатерялся Кален? Он не явился на службу этим утром, а ведь девушке так хотелось уткнуться ему в плечо и…

Арэйзра ткнулась лицом в руки. Она не расплачется – она не могла. Слёзы для слабовольных женщин, а она должна быть сильной – для Таланны, если больше не для кого.

Не думай о Таланне, балансирующей на грани между жизнью и смертью в руках жрецов.

Вместо этого Арэйзра перевела взгляд на меч, лежавший на столе. Серебристое произведение искусства отвлекло её.

Добротный полуторный меч отличного качества, но обманчиво лёгкий и острый. Волшебный – Арэйзра помнила, каким яростным светом клинок горел в руках Тенеубийцы: свечение осталось даже после того, как воин ушёл. И сейчас, когда он просто лежал на столе, меч источал силу, которую можно было почувствовать при прикосновении. Но силу сбалансированную.

Меч не был ни добрым, ни злым,подумала Арэйзра, но хозяин мог использовать его с обеими целями.

Арэйзра присмотрелась к знаку, украшавшему чёрную рукоять: поднятая перчатка с нарисованным на её открытой ладони оком. Сперва девушка подумала, что это была перчатка Торма, но проведя в комнате записей некоторое время, она убедилась в обратном: это был символ давно мёртвой церкви Хельма, Бога Стражей.

Этот бог – по природе не добрый и не злой – погиб вместе с прошлым миром, подобно многим другим по всему Фаэруну. Как-то Арэйзра читала историю о его смерти от рук тогдашнего бога справедливости, Тира, который также погиб в прошлом столетии. Подобное едва ли могло иметь для неё смысл: зачем этим двум богам развязывать войну? И почему их обоих не стало?

Этот меч был тайной, реликвией древнего прошлого. Знак – в частности, глаз – словно криво разглядывал её, довольный собственными секретами.

Арэйзра подумала о перчатках на собственном нагруднике – пять, символ валабрара. Здесь же одна, символ доверенного. Но, заметила девушка, перчаток было две – по одной с каждой стороны рукояти – и, таким образом, это одновременно и символ бдительного. А Хельма прозвали Бдительным.

Арэйзра подумала о Калене, носящем две перчатки. Что-то такое было с кольцом у него на руке…

Но это попросту смешно – беря во внимание постоянно ухудшающуюся болезнь, Кален едва ли мог быстро ходить, не говоря уже о том, чтобы бегать. Да, он тренировался, насколько девушка знала, чтобы поддерживать тело в отменной форме, борясь таким образом с болезнью, но, конечно же, он был не в состоянии перегнать Таланну Тэнфезэр.

Из собственных мыслей женщину вывел громкий стук в дверь. Арэйзра потёрла щёки и с ужасом заметила, что всё-таки прослезилась.

– Войдите, – сказала она.

Дверь открылась, и в комнату грациозно вошёл Борс Джерти с серьёзным лицом. Поднявшись, Арэйзра почувствовала, как по спине пробежал холодок ужаса, а в горле появилась горечь.

– Таланна, – спросила Арэйзра. – Как…как она?

Борс сузил взгляд.

– Что ж, Рэйз… Я не знаю, как это тебе сказать…

Слёзы наполнили глаза Арэйзры, а губа задрожала.

– Она… – прошептал Борс, – будет в полном порядке.

Сердце девушки замерло на мгновение.

– Стоп…что?

– Лечение прошло хорошо, и она будет в порядке, – произнёс коммандер. – Немного рассержена, конечно, но в основном, она…ох! – Арэйзра залепила ему пощёчину. – Хех. Кажется, я это заслужил.

Арэйзра отвесила ему ещё одну пощёчину.

– Спали тебя боги! Зачем такговорить?

Борс мягко улыбнулся.

– Всё хорошо, Рэйз.

– Ты просто чудовищный болван! – девушка замахнулась ещё для одной пощёчины. – Поглоти тебя Бездна!

Борс поймал её за запястье, притянул к себе и обнял.

– Всё хорошо, – прошептал он.

Пребывая в ступоре, девушка обняла его в ответ и положила голову на грудь. Слёзы – радости и, вместе с тем, и злости – она скрывать не стала.

– Если ты когда-нибудь захочешь поговорить, девочка, – сказал Джерти. – Я рядом.

– Просто…давай постоим так ещё немного, – она посмотрела на него. – И не думай, что это что-нибудь значить. Со всем уважением, Вы, сэр, козёл, и никогда не увидите меня обнажённой.

Борс вздохнул.

– Как жаль.

И обнял её ещё сильнее.

Глава 15

Кален проснулся с ужасной головной болью, которая бывает только у тех, кто сумел урвать лишь несколько мгновений для отдыха вместо полноценного сна. Такое ощущение, что он не ложился вовсе. Нос был заложен, Кален закашлялся и чихнул.

Хуже всего, оцепенение овладело всем телом. Он позволил себе один испуганный вдох прежде, чем попытаться пошевелить бесчувственными руками. И всё же руки его послушались – Кален дотронулся до собственного лица.

– Хвала богам, – прошептал гвардеец.

В его комнате была Целлика с бурдюком воды в руках. Полурослица выглядела немного разочарованно – она убрала воду за спину.

– Ну вот! – произнесла Целлика. – Вовремя.

Кален застонал.

– Вставайте, сэр Лентяй, и съешьте хоть что-нибудь. Наша гостья с аппетитом уплетала жаркое всё утро, и если ты не поторопишься, от него ничего не останется, – Кален кое-как заставил себя сесть. Целлика взглянула ниже, а потом вновь, без тени смущения, в его глаза. – И надень их на себя, – полурослица указала на скомканные чёрные лосины, валяющиеся возле его кровати.

Кален осознал, что на нём ничего нет – перед сном он ничего, естественно, одевать не стал.

– Попытайсябыть лапочкой перед нашей гостьей.

– Гостьей? – повторил Кален, натягивая лосины, но полурослица уже вышла.

Солнце уже было в зените, и его лучи просачивались сквозь занавешенное окно в комнате Калена. Глубокие тени залегли под его глазами– мужчина рассматривал своё отражение в зеркале. Худощавое тело, всё покрытое знакомыми шрамами, в полумраке было бледным. Щёки и подбородок из-за щетины казались серыми. По сути, он и чувствовал себя, и выглядел одинаково ужасно. Слишком стал себя загонять в последнее время, решил он.

– Боги, – пробормотал Кален.

Дрен помедлил возле двери в свою спальню, перебарывая внезапно подступившую слабость. Ноги отваливались. Он ещё даже не отошёл после беготни с Таланной и Арэйзрой.

– А вот и наше солнце ясное встало, – произнесла Целлика, когда Кален пришёл позавтракать. Ну, или пообедать. Полурослица повернулась к столу с сиющей улыбкой. – Мирин? Это Кален.

До Дрена дошло, что в комнате был кто-то ещё – тёмнокожая девушка не старше двадцати зим с доходившими до плеч волосами цвета сапфира. Худая, кожа да кости. Теперь Дрен её вспомнил – девушка из вчерашнего переулка.

– Ой! – смутилась та, увидев его обнажённый торс.

Кален промычал нечто вроде «рад знакомству» – хотя прозвучало это как нечленораздельное «адзномству».

На Мирин была поношенная, пропитавшаяся потом рубаха и свободные штаны – еговещи. Надев слишком большую для неё одежду, Мирин казалась ещё меньше, нежели чем когда Кален принёс её домой.

– Надеюсь, ты не будешь возражать, – сказала Целлика Калену. – Ни одна из моих вещей ей бы не подошла.

– Угу, – мужчина был не очень разговорчив по утрам.

Полурослица, однако, после сна всегда была не прочь поболтать.

– Конечно, не самый последний писк моды, но, по крайней мере, на ней хоть какая-нибудь одежда, – Целлика подмигнула. – В отличие от некоторых, если вспомнить предыдущую ночь.

Кален что-то проворчал и посмотрел на кухонный горшок, в котором булькало жаркое. Он достал буханку хлеба, вытащил мякоть и налил внутрь жаркое. Блюдо было острым, от него исходил аромат разнообразных специй, которые в него добавила Целлика – она хорошо знала о том, что ему недоступны вкусовые ощущения, равно как и телесные, так что полурослица старалась готовить то, что Кален мог бы почувствовать. Мужчина вернулся за стол, уселся на освобождённый Целликой стул и уставился на Мирин.

Не обращая внимания на слёзы, бегущие по щекам из-за жгучих приправ, Мирин ела так, словно у неё годами маковой росинки во рту не было – учитывая её худобу, может, так оно и есть. Она проглотила жаркое Целлики с диким голодом, и полурослица наложила ей добавки, пока Кален только собирался позавтракать. На лице у полурослицы расцвела широкая улыбка – Кален решил, что Целлика нашла, наконец, кого-то, кто мог по достоинству оценить её кулинарные способности.

Кален кивнул на Мирин.

– Ну и... кто она? – спросил он Целлику.

Мирин перестала жевать и посмотрела на Калена. Целлика фыркнула.

– Почему бы тебе самому её не спросить? – голос полурослицы был ласков, поэтому её слова не были принуждением [36]36
  Имеется в виду способность Целлики, « голос».


[Закрыть].

Кален покосился на Мирин.

– Ты разговаривать умеешь? – он нахмурился под взглядом Целлики.

– Я... – ответила девушка. – Я умею разговаривать.

Целлика лучезарно улыбнулась.

– Давай, милая, – произнесла полурослица. – Расскажи ему то же, что поведала мне!

Мирин смущённо потупилась в стол.

Целлика хлопнула в ладоши.

– Она за-гад-ка! – воскликнула полурослица так, словно это было величайшее на свете приключение. – Она не знает, кто она или откуда взялась – только имя и пару моментов из детства.

Кален взглянул на Мирин, уставившуюся на кусок хлеба.

– Да?

Та кивнула.

– И всё, что ли? – например, то, как я обнаружил тебя нагую в аллее, к слову, – подумал он.

– Кален! – подскочила Целлика от его тона. – Где твои манеры!

Мирин только покачала головой.

– Я помню немногое... чуть-чуть из детства, – голос у девушки был тоненький, а слова звучали со странным акцентом, словно бард рассказывал старинную сказку.

– Моя мать – её звали Шалис – она вырастила меня одна. Я никогда не знала собственного отца. Я была в ученицах у волшебника – его звали... Я не помню, – Мирин вздохнула. – Я порой вспоминаю, но это, знаете, выглядит как давние-давние сны. Словно я спала на протяжении многих лет и не могла проснуться.

Кален разглядывал темнокожую девушку. Выглядела та экзотично – калишитка, хотя и с примесью других кровей. Эльфийские корни тоже проглядывались – вряд ли родители, скорее, родственники во втором колене. Было очевидно, что повзрослев, девушка станет прекрасной, но и сейчас она оказалась довольна миловидна.

– Ничего больше? – спросил Кален. – Откуда ты родом?

Мирин пожала плечами.

– Это был город или деревня? – Целлика ожгла Дрена взглядом, и тот поспешил добавить: – Если ты, конечно, помнишь.

– Город, – медленно произнесла Мирин. Глаза смотрели невидяще. – Там было холодно... холодно из-за моря. Серые каменные строения, песок на улицах. Ночи проводятся за закрытыми на замки дверьми, когда снаружи бродят кошмары. Они ждут там, то есть, создания ночи. Лики, сотканные из теней.

Целлика растерянно посмотрела на Калена, который только покачал головой.

– Что за город? – спросил он.

– Запад, что-то связанное с западом, – сказала она. – Но я не могу точно вспомнить.

– Западные Врата? – предположила Целлика.

Мирин покачала головой.

– Может быть.

Кален в ответ пожал плечами.

– Вполне, – подытожил мужчина. – Я не знаю, какие «кошмары» ты имеешь в виду – уже на протяжении века в тенях прячутся только сомнительные личности, по большей части, ничего иного. С тех пор, как Гедрин со своими рыцарями изгнали вампиров...

Кален замолчал, когда Мирин потупилась, а её плечи начали дрожать, словно девушка вот-вот расплачется. Целлика пронзила Калена взором, и тот вздохнул.

Они сидели в тишине довольно долго – минула сотня вздохов или около того – не говоря ни слова. Дрен проглотил несколько ложек жаркого, но оно было безвкусным. Мужчина отпил подогретого сидра и постарался расслабиться.

Он посмотрел на Мирин, изучая черты её необычного лица, пытаясь понять, откуда она могла явиться. Её нельзя было назвать прекрасной– всё-таки без пламенной короны, что на ней была в аллее, девушка выглядела не так впечатляюще, подумал Кален, но в её чертах ещё угадывались мягкость и некая детскость. В старой рубашке Дрена она и выглядела как ребёнок, но если бы на ней было платье или даже настоящий наряд...

Целлика прищурилась.

– У тебя ещё вопросы, сэр Острый Глаз?

Мирин резко подняла голову и взглянула на Калена в ожидании.

– Ешь своё жаркое, – сказал тот Целлике грубее, чем хотел.

Мирин вновь потупилась, залившись румянцем. Кривую улыбку на лице Целлики сменила недовольная гримаса.

Кален решил не обращать внимания на них обеих и хотел было уже доесть сам хлеб, но перед ним на столе осталась только ложка. На другом конце стола Мирин двумя руками уплетала его завтрак. Любопытно – он даже не думал, что девушка способна так далеко дотянуться.

– Дать ложку, милая? – спросила Целлика.

– Простите, – ответила девушка. – Я не хотела показаться грубой, я просто голодная, – она посмотрела на ложку Калена и что-то пробормотала себе под нос, что мужчина не сумел разобрать.

Целлика потянулась за ложкой, чтобы отдать её Мирин, но прибор воспарил в воздухе и подлетел прямо в руку гостьи. Та поймала ложку и тут же принялась набивать себе рот. Кален с Целликой сперва обменялись взглядами, потом посмотрели на девушку.

Мирин, почувствовав себя неуютно в тишине, уставилась в ответ.

– Что?

– Милая, – спросила полурослица. – Это было заклинание?

– Конечно, – ответила Мирин. – А что... – её щёки покрыл румянец, – а что, так могут не все?

Кален с Целликой ещё раз переглянулись. Мирин продолжила есть.

Прежде, чем кто-то смог сказать что-то ещё, раздался громкий стук в дверь, и Целлика от неожиданности свалилась со стула, сдавленно охнув. Мирин, судя по всему, ничего не заметила, и продолжила есть. Кален инстинктивно потянулся за Защитником и только потом вспомнил, что меча у него больше при себе не было – равно как и табельного оружия тоже. Дыхание Бэйна, где же он умудрился потерять и его?

– Да, – ответил Кален. – Кто там?

Ответа не последовало.

Кален обратным хватом взял со стола большой нож – так его было проще спрятать за запястьем. Целлика схватила амулет в форме арбалета, и Кален кивнул. Он встал, приложил палец к губам и направился к двери.

Дрен взялся левой рукой за задвижку и так тихо, как только мог, убрал её, прижавшись телом к стене. Затем рывком распахнул дверь, поднял нож…

Знакомая рыжая полуэльфийка в откровенной кожаной юбке и облегающей белой рубашке сжала его в объятиях прямо на пороге.

– Тень, любимый! – воскликнула она.

Губы девушки нашли его, и Кален только успел заметить ошарашенные выражения лиц Целлики и Мирин.