Текст книги "Темноты"

Автор книги: Эрик Скотт де Би

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Эрик Скотт де Би
«Темноты»

О переводе

Перевод выполнен командой форума «Долина Теней»( shadowdale.ru), посвящённого переводам художественной и игровой литературы по сеттингу Dungeons & Dragons “Forgotten Realms”. Перевод выполнен исключительно с целью углубленного изучения английского языка переводчиками.

Русская обложка: Eledhwen

Команда переводчиков: Juna_Shinji, keij, Redrick, Sinisstra, tryeи Эргонт

Главный редактор и куратор перевода: Эргонт

darkwolf, Elstan, Kayla, Marius Shimkus, Silentи Tarsilbarзаслужили отдельных слов – благодаря их поддержке и корректуре перевод был успешно окончен. Спасибо!

Обо всех замеченных неточностях или ошибках просьба сообщать редактору в ЛС через форум « Долина Теней». Если Вам понравился перевод, просто зарегистрируйтесь и скажите «спасибо» – этого будет достаточно. ;-)

Пролог

Тёмный ливень накрыл город. Он барабанил по булыжным мостовым, в его струях смазывался свет уличных фонарей. Здания, величественно возвышавшиеся при свете дня, с приходом темноты превратились в бесформенные глыбы камня и дерева. Тёмный ливень смыл весь лоск с Города Роскоши [1]1
   Самоназвание Глубоководья, одного из крупнейших городов Фаэруна.


[Закрыть], превратив величественный город в нечто гораздо более холодное. Более тёмное.

Из-за дождя город стал походить на подземный мир. Под скользкими улицами, в тёмных проходах, оставшихся от древнего наследия ушедших цивилизаций Фаэруна, лежали Темнóты. Под городом, под горой протянулись смертельно опасные залы, не знавшие дневного света.

Когда-то этот лабиринт называли Подгорьем [2]2
  Многоуровневый комплекс пещер и туннелей, частично рукотворных, частично созданных природой в горе Глубоководье.


[Закрыть], сбывшейся мечтой безумного волшебника по имени Халастер [3]3
   Безумный волшебник, превративший Подгорье в четырнадцатом веке по Летоисчислению Долин в собственную лабораторию для проведения экспериментов над живыми существами всех мастей.


[Закрыть]– на самых нижних уровнях обитали создания его искривлённого рассудка. Верхние же стали прибежищем для всякого сброда: отчаявшихся, иссечённых магией, готовых собственную мать продать за пару медяков представителей любых рас.

Кто-то говорит, что Темнóты являются лицом собственных обитателей; кто-то – наоборот. Как бы там ни было, подземелье превратилось в прибежище утративших последнюю надежду. Там, где некогда были монстры, ныне живут люди, эльфы и дварфы.

В одном из тёмных залов человек с горящим клинком в руках был окружён врагами. Повсюду были злобные лица, на которых танцевали тени от света меча.Руки и ноги мужчины сковало оцепенение, но воин не подавал и виду. Он припал к каменному полу, опираясь на него левой рукой. Тело мужчины было напряжено, как у ощерившегося волка. Воин склонил голову, его меч опустился, но он не был сломлен. Рыцарь среди теней.

Тьма,подумал он. Я стану тьмой, где есть лишь только я.

Шестеро стояли вокруг него, рыча и прожигая взглядами. Сначала их было десять: четверо лежало и стонало под стеной. По ним бегали тени от света сверкающего меча, с чьего лезвия на пол капал серебряный огонь.

Он дал им шанс сдаться. Они рассмеялись.

Сейчас веселья поубавилось. Самый большой – огромный детина, чьи свиноподобные черты и желтовато-зелёный цвет кожи выдавали примесь орочьей крови, – сплюнул на пол. Жёлтый плевок попал на стальную перчатку.

– Не на тех напал, герой, – сказал полуорк, похлопывая ладонью по рукояти моргенштерна. – Бросай меч, и мы убьём тебя быстро.

Мужчина улыбнулся сквозь прорезь в полном шлеме. Оцепенение медленно охватывало всё тело, лёгкие горели от дыма. Но он не упадёт.

– Забери его сам, Дремвик! Забери! – подзадорили главаря бандиты.

Да, подумал рыцарь, отрешаясь от боли в лёгких. Забери.

Главарь – Дремвик – был тем ещё уродом, но, на взгляд рыцаря, не был глупцом. Полуорк сделал обманное движение – осторожно потянувшись ногой, словно намереваясь наступить на клинок, бандит пнул рыцаря прямо в шлем .

Вместо ожидаемой реакции, рыцарь уронил меч на землю и резко накрыл его своим серым плащом: зал поглотила тьма, ослепив бандитов. Воин потянулся к пнувшей его ноге и обхватил её руками.

В темноте раздались крики, но рыцарь не обратил на них внимания. Кувырнувшись в сторону, он опрокинул Дремвика на пол и отпрянул.

– На помощь! – простонал ударившийся о камень головой Дремвик. – Убейте ублюдка!

– Взять его! – кричали головорезы, беспомощные, словно котята, во тьме. – Взять его!

Полуорк взревел.

– Не меня, идиоты, не… – затем в темноте кто-то споткнулся о лицо главаря, положив конец его стонам.

Лишившихся лидера и ни зги не видящих в кромешной тьме бандитов обуяла паника: они толкали, пинали и били всё в пределах досягаемости. Один из разбойников пронзительно взвизгнул и отправился в забытьё, получив дубиной по голове. Тут и там слышались крики – ни один из них не принадлежал рыцарю – когда размахивавшие в темноте ножами бандиты резали своих же соратников. Наконец, один из разбойников умудрился сорвать плащ с меча, осветив комнату. Оставшаяся четвёрка бестолково осматривалась в комнате, пытаясь понять, куда делась их добыча.

Рыцарь, держась за стену прямо у них над головами, свистнул. Бандиты посмотрели наверх, встретив взгляд бледных, словно лишённых цвета глаз.

– Четверо осталось, – произнёс он, прыгнув прямо на них.

Ударив одного из разбойников ногами в лицо, рыцарь оттолкнулся от падавшего тела и стальным кулаком ударил в лицо второму. Оба бандита рухнули на каменный пол, а рыцарь, извернувшись в воздухе, приземлился на полусогнутые ноги возле своего меча.

В его сторону взметнулся топор, но воин, подцепив меч носком сапога, подбросил тот прямо в руки, успев блокировать атаку. Рыцарю пришлось согнуть колени в попытке удержать топор: одной рукой взявшись за рукоять, воин второй давил на середину лезвия. Бандит с топором, чьи размеры говорили об орочьей и, возможно, даже об огрской крови, продолжал пытаться продавить противника сверху.

Клинок ударил рыцаря в спину, но тот едва почувствовал это. Клёпки на кожаной броне достаточно смягчили удар для того ,чтобы меч задел рёбра, но не достал лёгкого.

Рыцарь извернулся, оттолкнув топор в сторону, и эфесом меча ударил полуогра прямо в челюсть. Огромное создание отступило назад, и воин не замедлил этим воспользоваться. Меч прошёлся по спине полуогра: несмотря на обилие крови и яростный рык, рана была несерьёзной. Рыцарь прижал бандита к стене и ударил локтём в ухо.

Полуогр сполз на пол, и рыцарь повернулся к последнему разбойнику, чей меч чуть ранее прошёлся по рёбрам воина. Сглотнув, бандит посмотрел на подставивший его клинок.

Паладин улыбнулся под шлемом.

Когда разбойник сделал выпад, рыцарь произвёл обвод, а затем вместе с шагом вперёд нанёс удар сверху. Блок и удар слились в единое движение: каждое отражение предваряло последующую контратаку. Горящим серебристым пламенем меч рубанул по груди мужчины, поставив того на колени.

Но рыцарь просчитался: хотя его меч и попал по противнику, клинок застрял в рёбрах и достать его было не так-то просто. Воин перехватил рукоять и вытащил меч, но недостаточно быстро.

Дубина ударила его по лицу. Голова мужчины дёрнулась назад, а самого воина удар ошеломил. Меч выпал из враз онемевших пальцев. Державший дубину дварф щеголял широкой красной отметиной на лице от перчатки рыцаря.

Затем здоровый головорез – полуогр – отбросил его к стене. Рыцарь почувствовал давление и, лишь немного, – боль. Бороться с противником, который гораздо тяжелее тебя, – занятие заведомо бесполезное.

Два бандита были до сих пор на ногах: дварф, державшийся за сломанную челюсть, и полуогр, который с виду пострадал несильно. Мужчина, которому рыцарь попал ногами по лицу, недвижимо лежал на полу, а ударивший его в спину пускал кровавые пузыри. В общей сложности, паладин сразил восьмерых из десяти.

Рыцарь мысленно сделал зарубку впредь уделять полуограм больше внимания.

– Проклятие, проклятие! – промычал дварф. – Ублюдок сломал мне челюсть, Рольф. И нахрен зарезал Морлина.

Бандит, которому мужчина всадил меч меж рёбер, кашлял и стонал. Из его раны текла, но отнюдь не хлестала, кровь: рыцарь знал, что тот не умрёт от этой раны, а вот драться в ближайшее время точно не сможет.

– Чего нам с ним делать? – спросил полуогр. Он начал давить шлем рыцаря об стену, пока тот не начал поддаваться.

– Расколоть череп? – предложил дварф.

В этот момент в зале воцарилась тишина, и возникло такое ощущение, словно всех начало притягивать к центру зала. Дварф открыл было рот, но тут всё озарилось голубым светом, ослепив боровшихся ярче самого солнца.

Когда к рыцарю вернулось зрение, он уставился на женщину, плывшую по воздуху. Её обвивали молнии и бледно-голубое пламя, но они не причиняли ей боли, а скорее служили одеждой. Ступни женщины ступали прямо по воздуху, а длинные волосы развевались за спиной. В ослепляющем бледно-голубом свечении, залившем всю комнату, паладин мог мало что разобрать.

Она сияет, словно ангел с Целестии[4]4
  Целестия, также известная как Гора Целестия, Семь Горных Небес Целестии или просто Семь Небес является домашним планом ряда законопослушно-добрых божеств, возглавляемых богом Тормом.


[Закрыть],подумал воин. Словно богиня.

Женщина что-то говорила, но он не понимал ни слова.

Она всхлипывала и кричала на языке, на котором, должно быть, говорят в самых ужасных кошмарах. Глаза женщины смотрели на видимые ей одной вещи – со стороны походило на то, что незнакомка сражалась с невидимыми демонами.

Затем она внезапно исчезла. Свет исчез, словно его никогда и не было.

– Что за… – произнёс дварф.

В этот момент полуогр взвыл – сначала тихо, а потом всё громче и громче, пока вой не перерос в истошный крик. Он схватил себя за пах, куда его пнул рыцарь. Полуогр потерял сознание и рухнул на пол с грохотом, сотрясшим весь зал.

Дварф начал было молить о пощаде, но рыцарь придавил его к стене и прижал пустые ножны к его подбородку.

– Не надо! – захныкал дварф, но рыцарь тряхнул головой.

Его голос был холоднее льда.

– Беги.

– А?

– Беги, – произнёс рыцарь. – Оставь своих друзей – они сейчас в руках правосудия. Я сообщу городской Страже о них. Беги и предупреди подобных тебе.

Дварф быстро заморгал.

– Око Правосудия наблюдает за Темнóтами, – рыцарь ещё сильнее прижал дварфа. – Скажи им.

– Я не понимаю!

Взгляд рыцаря отразился в испуганных глазах дварфа – холодный и острый.

– Скажи им, что Тенеубийца ждёт, – глаза воина опасно сузились. – Скажи им, что я жду их.

С этими словами рыцарь убрал ножны и оттолкнул дварфа. Задыхаясь бандит без оглядки кинулся прочь в бесконечную темень подземелий.

Мир казался таким тяжёлым…и холодным. Тенеубийца наблюдал за тем, как дварф бежал по тоннелю, а затем поднял взгляд по направлению к небу.

Там, на расстоянии полёта стрелы, над тысячами тонн камня на Глубоководье прольётся дождь. Дождь, который будет брызгами отлетать от его стального шлема.

Он знал, что едва ли почувствует это из-за Магической Чумы [5]5
   Катаклизм, поразивший Фаэрун в 1385 году ЛД в результате гибели богини магии Мистры и последующего разрыва Плетения. На протяжении нескольких лет магия вела себя весьма непредсказуемым образом, разрушив целые страны и искалечив облик Фаэруна.


[Закрыть].

Вместо этого Тенеубийца чувствовал лишь расползающееся по телу оцепенение – отсутствие осязания. Кожа на его бёдрах и руках стала природной бронёй сродни оледенелым поножам и наручам. Чума наделила его плоть бесчувственными нервами. Пальцы, хоть и тёплые, постоянно казались ему отмороженными, а ног, как бы сильно он их не напрягал, он не чувствовал .Собственная кожа казалась ему плотью мертвеца.

Магическая Чума украла осязание от Тенеубийцы, равно как и многое другое у всего мира. Со временем она заберёт и его жизнь. Рыцарь мог лишь надеяться, что ему отмерено достаточно времени.

– Достаточно времени, – прошептал он, – чтобы делать то, что я должен.

Тенеубийца повесил ножны на пояс, повернулся к другому проходу и побежал по подземелью, протянувшемуся под остальным миром.

Глава 1

24ое Тарсаха [6]6
  Месяц Гроз. Соответствует апрелю грегорианского календаря.


[Закрыть], Год Бессмертного (1479 ЛД [7]7
  Летоисчисление Долин ведет свое начало от Года Зари, с момента заключения мирного соглашения между людьми и эльфами, жившими тогда в лесу Кормантор, расположенном в северной части Фаэруна (в центре этого леса был построен эльфийский город Миф Драннор). В знак союза между двумя расами эльфы Кормантора и люди, называвшие себя Народ Долин, воздвигли знаменитый Стоящий Камень. По условиям договора Эльфийский Двор позволил людям заселять районы редколесья. В некоторых текстах, особенно не связанных напрямую с историей Долин, этот способ летоисчисления называется Летоисчислением Свободных Людей (ЛСЛ). Этот календарь широко распространен по Фаэруну, но за его пределами не используется. Во всех источниках по Забытым Королевствам даты указаны по Летоисчислению Долин.


[Закрыть])

Арэйзра Хондил сделала глубокий вдох, затем улыбнулась и сосчитала про себя до шести. Заслуженный валабрар Гвардии [8]8
  Следует понимать разницу между Гвардией и Стражей Глубоководья – Стража равносильна полиции, тогда как Гвардия представляет собой нечто сродни внутренних войск.


[Закрыть]Глубоководья в свои двадцать с небольшим, Арэйзра умела хорошо держать себя в руках. Но даже несмотря на дисциплинированность, её терпение начало давать трещину. Женщина помассировала висок, на котором, как заметил Кален, вздулась вена.

– Ещё раз, – девушка тряхнула длинной чёрной косой. – Помедленнее.

Кален Дрен, бдительный дозорный и главный помощник Арэйзры, надвинув на нос очки, делал заметки маленьким и аккуратным почерком. Гвардеец споро скрипел пером и старательно скрывал эмоции под маской равнодушия. Свои обязанности писаря Кален выполнял добросовестно. Нельзя сказать, что сейчас они были на службе, но он ведь и так этим всегда занимался.

Лучшая подруга Арэйзры, Таланна Тэнфезэр, откровенно бездельничала: женщина, наклонившись, рассматривала товары на витрине лавки.  Модные нынче «рожки» украшали её огненно-рыжие волосы и слегка подрагивали, когда Таланна кивала, глядя на очередную безделушку, и сама себя в чём-то убеждала. На Таланне была форма, хотя сегодня девушка не дежурила, а здесь оказалась по той же причине, что и Арэйзра – потратить деньги. Они вышли из Южных Врат после утреннего обхода и задержались лишь потому, что произошедшее требовало их участия.

– Чудный день привел вас к моим дверям, госпожа, – послышалось от Эллиса Колача, жирного и неопрятного мужчины, продававшего ювелирные изделия и тонкий шёлк. А также ножи, кремень и ручные арбалеты, если верить слухам. – Как вовремя. Я как раз нуждался в Страже!

– В Гвардии, – поправил Кален безразлично, но кажется, его никто не расслышал. Он продолжил наспех записывать слова продавца и мелкого мальчишки полуэльфа, обвинённого в воровстве.

– Говорю же, этот маленький кобольдский прыщ обокрал меня, – негодовал Колач. – Он был здесь дважды за последние десять дней, я клянусь... он, или кто-то похожий на него. Каждый раз это какой-нибудь голодранец-полукровка: обзывает меня и тащит мои товары!

– Жирная тупая свинья! – губы мальчонки расползлись в плутоватой улыбке. – Да я тут прежде никогда не был, или ты настолько тупой, что не умеешь отличать одних остроухих от других?

– Ах ты! – Колач угрожающе поднял кулаки.

– Господин, – голос Арэйзры был резок. – Успокойтесь, иначе я арестую вас.

Ничто в красивом лице валабрара – по праву считавшимся прекрасным во всём Глубоководье – не выдавало её раздражения. Благодаря умению сохранять профессионализм Арэйзра добилась уважения и любви в Гвардии, Дозоре да и во всём Глубоководье. Только знавшие её достаточно хорошо, как Кален, обратили бы внимание на то, как сжались от гнева кулаки девушки – её ногти, казалось, могли проткнуть насквозь перчатки.

– Приношу извинения, – с трудом сдерживая гнев, Колач заложил руки за спину и прочистил горло. – Я извиняюсь, прекрасная леди стражница.

– Гвардеец, – под нос пробормотал Кален и продолжил писать.

Сегодня разницу различали всё меньше и меньше. Городская Гвардия стала частью Стражи, и хотя гвардеец был – как профессиональный солдат – лучше вооружён и обучен, чем обычный стражник, звания ничего не говорили простому жителю. Кален, чьё звание два месяца назад приравнивалось к армару Стражи, этому особого значения не придавал.

Арэйзра назначила Калена своим помощником. В личном деле Дрен характеризовался чуть ли как не лев, которого нужно время от времени отчитывать за «впечатляющее, но, в то же время, излишнее усердие».

Теперь многое изменилось, хотя она, конечно же, не могла знать о том, что произойдёт, когда призвала его на службу. Первым же делом Кален сказал Арэйзре о том, что всё-таки данные преувеличены: его тело снедала изнутри тяжёлая, истощающая болезнь. Дрен знал, что наверняка станет для неё обузой и большим разочарованием: он был котёнком, но никак не львом.

Но в действительности Арэйзра питала большую любовь к котятам. Гвардеец улыбнулся.

– Шшш! Кален! – прошипела Таланна.

Тот обернулся и только тогда заметил, что Таланна тычет в него пальцем. Конечно же Кален этого не чувствовал – из-за своей болезни – но хорошо слышал. Он вопросительно поднял бровь.

Рыжая девушка примеряла сапфировое ожерелье.

– Ну как? Мне идёт?

Кален вздохнул и снова уткнулся носом в пергамент.

– А ты, мальчик? – обратилась Арэйзра к обвинённому в воровстве полуэльфу. – Ты кто?

Он почтительно склонил голову.

– Отец дал мне имя Луэт, милостивая госпожа.

Кален сделал пометку, припомнив, что «луэт» означает «загадка» на эльфийском. Вымышленное имя? Мальчик ничем не выделялся: неприметные черты лица и тела, только вот в серых глазах, разглядывавших Арэйзру, читались одновременно интеллект, хитрость и недоумение. Что-то в нём было не так. Шею Калена начало покалывать.

– И что ты можешь добавить? – требовательно спросила Арэйзра.

– Ничего сверх сказанного, милостивая госпожа, – ответил Луэт. – Этот набитый гневом волдырь сам не понимает, что он видел. Я просто любовался безделушками и побрякушками, а он начал меня обвинять в воровстве. – Мальчик развёл руками. – Ну а зачем мне драгоценности, а? Они лучше подчеркнут вашу красоту, добрая госпожа, – на этих словах он залился румянцем и подмигнул ей.

Кален заметил, как Арэйзра напряглась: однажды на службе Дрен сделал ей комплимент по поводу её внешности...и заработал фингал под глазом. Нельзя сказать, что она стеснялась своей внешности или того факта, что в неё влюблена добрая половина Стражи (а также половина магов, продавцов и младших лордов города), но когда в ней видели только красивое лицо, это доставляло ей неудобство и сильно раздражало.

Арэйзра, как обычно, спрятала истинные чувства под прекрасной маской равнодушия.

– Если нет никакого свидетельства, – ответила она, – я не в праве арестовать тебя, мальчик.

Луэт показал язык Колачу, который, казалось, пытался испепелить того взглядом. Затем продавец перевёл недовольный взгляд на Арэйзру. Таланна украдкой хихикнула. Кален украдкой улыбнулся.

– Ступай, дитя, – сказала Арэйзра мальчику и улыбнулась. – И в будущем, любуясь побрякушками, лучше к ним не прикасайся, хорошо?

Луэт оскалил зубы в ослепительной и самодовольной ухмылке и поскакал к дверям, где стоял Кален.

Как бы между делом, Кален схватил мальчика за руку.

– Стоять.

– Эй! – Мальчик попытался вырваться, но хватка Калена оказалась неожиданно крепкой. – Почему вы меня останавливаете, господин?

Не спеша, Кален зажал в зубах свои записи, затем нагнувшись, потянул за что-то из рукава мальчика. Оттуда показался яркий алый платок, в который были завёрнуты золотые и серебряные серьги и огромная брошь в виде дракона. Толстый торговец поперхнулся.

– Ну, – замялся Луэт. – Ну, я могу объяснить.

Колач изумлённо моргнул: это было ещё не всё. К концу платка был привязан другой, цвета морской волны после шторма, в котором была куча драгоценных камней. За ним последовал длинный шарф и, наконец, воздушное розовое нижнее белье, которое не постеснялась бы носить под зашнурованным корсетом какая-нибудь ночная бабочка, будь у неё деньги на шёлк.

– Ой, – послышалась от мальчика. – Это...

– Мои драгоценности! – выкрикнул Колач. – Вор!

– А ну стоять! – выкрикнула примерявшая браслеты Таланна. – Я держу его, Рэйз! – женщина устремилась вперёд: «рожки» при этом чуть не слетели с огненно-рыжей копны волос.

Мальчик вскрикнул и вырвался из хватки Калена, сбросив с гвардейца видавший виды китель. Полуэльф на бегу схватил алый платок, разодрал ткань и разбросал украшения по всей комнате. Кален потянулся было за ним, но тело Дрена сотряс кашель и тот согнулся в приступе вместо того, чтобы схватить вора. Луэт выскочил через дверь, а Таланна ринулась за ним. Налитый кровью Колач, не переставая раздражённо бормотать, устремился следом.

Арэйзра подошла к Калену – девушка выглядела взволнованно – и дотронулась до его плеча:

– Кален?

– Нормально, – прокашлялся тот. – Со мной всё будет в порядке.

Кален отвёл взгляд, чтобы не смотреть ей в глаза, и попытался отрешиться от боли в спине. Руку Арэйзры он почувствовал только из-за того, что та коснулась синяка – почти незаметное ощущение, которое его тело в иной ситуации не заметило бы.

Вместе они вышли на улицу. В ярости Колач сыпал ругательства вслед мелькавшей вдалеке Таланне – ту было отлично видно по рыжей шевелюре – женщина неслась на запад вслед за мальчишкой. Они свернули к югу, обогнув многолюдную улицу Улитки, направившись в Район Доков.

– Думаешь, он убежит? – тихо спросил Кален.

– Вряд ли. Тал самая быстроногая девица во всем Глубоководье.

– Угу, а Луэт лишь мальчишка, – согласился Кален. – Коротконогий мальчишка.

Губы Арэйзры не удержали улыбки, и она рассмеялась.

Колач, расслышав их голоса, развернулся и зло посмотрел на гвардейцев.

– А вам ещё смешно! Он обокрал меня на сотню драконов!

– Гвардия всё вернет, как только поймает вора, – заверила Арэйзра. – Мы знаем имя, и как он выглядит – беспокоиться не о чем.

– Бэйново [9]9
    Бэйн, правитель Твердыни Бэйна, злобное и коварное божество страха, ненависти и тирании. Отдавая предпочтение планам и заговорам, Бэйн стремится держаться в тени, действуя через сеть своих почитателей и других агентов. Его целью, в конечном счете, является контроль над всем Фаэруном. Тем не менее, будучи вызванным, он принимает форму темной, скрытой тенями фигуры, облаченной в темную броню и его легендарную, украшенную драгоценностями перчатку. Бэйн излучает ауру безграничной силы и безжалостного интеллекта.


[Закрыть] проклятье, – выругался Колач. Он вперил взгляд в Арэйзру, и его губы дрогнули в усмешке.

В голове Калена зазвучали тревожные колокольчики. Арэйзре, судя по всему, слова торговца тоже не пришлись по душе.

– Хотя, этого следовало ожидать, – продолжил толстяк, вытирая влажный из-за утреннего солнца лоб. – Всё эти острые уши – никогда не доверял им, – Колач харкнул на землю.

Кален ничем не выказал презрения. Глубоководье было вольным городом, где приветствовались представители любых рас, покуда у них есть золото в карманах, но везде можно найти инакомыслящих.

– Простите, я правильно вас поняла, любезный? – переспросила Арэйзра.

Колач хмыкнул.

– Настанет день, когда всплывёт всё то золото, – произнёс Колач, – на которое куплены товары у всего того остроухого отребья, мерзких полукровок и чумных уродов, которым самое место в Темн óтах. И в этот день мы раз и навсегда с ними разделаемся. Ведь нужно же их держать подальше от наших домов и наших женщин, – торговец осклабился и шагнул к недобро нахмурившейся Арэйзре.

– Довольно, любезный, – ответила Арэйзра.

Колач широко развёл руки.

– Я бы мог присмотреть за тобой, покуда ты не найдёшь себе мужа.

– Едва ли я нуждаюсь в Вашей защите, – Арэйзра коснулась рукояти меча.

– Я лишь обеспокоенный горожанин, – ответил Колач. – Но как скажешь. Если какая-нибудь остроухая тварь или меченый [10]10
  В результате Магической Чумы многочисленные жители всего Фаэруна подверглись трансформациям и разделились на две части: меченыхи чумных. Как правило, «мечеными»называют носителей магического шрама– обладателей специальных возможностей, проявляющихся самым неожиданным образом. Например, меченый может обладать абсолютной памятью, быть лишённым, как Кален Дрен, тактильных ощущений, в его тело может быть вживлён артефакт. «Меченость» может проявиться в зрелом возрасте и передаваться по наследству.
  «Чумными»принято называть существ, подвергшихся критическим изменениям, в результате которых они утратили разум или облик, став, по сути, монстрами.


[Закрыть]ублюдок покажется вблизи моей лавки... Я уж позабочусь, чтобы им не понадобилась ничья защита, – губы торговца искривились в ухмылке. – Всё для тебя, дорогуша.

Кален знал, что мужчина был опасен. Но он ни в чём не сознался, так что и они ничего не могли предпринять против него. Кален знал насколько это бесит Арэйзру – женщину, которая готова была поставить добро и справедливость выше законов Лордов вне зависимости от каких-либо обстоятельств.

На лице жирного торговца расплылась ухмылка: мол, «ну и что же ты будешь делать, девчонка?».

Арэйзра тотчас могла сорваться, и Кален шагнул к ней.

– Арэйзра...

Колач оглядел внешне непритязательного Калена. Толстяк ничего не сказал, но в его глазах отчётливо читались насмешка и вопрос: чего же такой красивой женщине не хватает, раз она носит форму и меч, и собирается ли Кален заступиться за её честь?

– День продолжается, – сказал Кален. – Оставим гражданина Колача с его заботами.

Торговец противно хихикнул и надменно посмотрел на гвардейцев.

Арэйзра отвернулась от него и пошла прочь по улице Серебра.

Колач ухмыльнулся ей в спину.

– И, естественно, уважаемые, – бросил он вслед, – если вы поймаете вора, я обещаю снизить цену для вас за, так сказать, «оказанную мне услугу».

Арэйзра была вне себя, тогда как Кален ещё держался.

– Благодарю, – процедила женщина. – Но взятки меня скорее разозлят, нежели задобрят.

От её слов улыбка Колача стала ещё шире.

– Ну, будь по-твоему, – сказал он. А затем прибавил. – Дорогуша.

Глаза Арэйзры опасно сузились: Кален знал, что женщине хотелось высказать всё, что она думает, но благодаря железному самообладанию гвардеец сдержалась.

– Пойдём, – позвал Кален, осторожно коснувшись её плеча. – Порой остаётся только положиться на правосудие, – он улыбнулся Колачу.

Владелец лавки коротко кивнул Калену и наградил его чем-то сродни презрительной улыбки, которую преуспевающие торговцы приберегали обычно для нищих покупателей.

Когда они прошли половину квартала Пути Дракона, Арэйзра грязно выругалась – хорошо, что никто из знавших её сдержанность не слышал этих слов.

– Ты должен был врезать ему, – процедила она. – В смысле, не как по долгу службы, а...

– Арэйзра, – мягко произнёс Кален.

– Бездна тебя поглоти, ты должен был врезать ему, – повторила она. – Необязательно прямо на улице, конечно, но... мы ведь могли бы попросить кого-нибудь из Бдительного Ордена [11]11
  Нечто сродни полиции, регулирующей происшествия, так или иначе связанные с магией или волшебством.


[Закрыть]стереть ему память, так? И никто бы не пострадал, верно?

Кален улыбнулся и покачал головой.

Арэйзра вздохнула.

– Ты бесполезен, – она посмотрела на улицу, по которой убежала Таланна. – Может, попробуем нагнать?

– Ну, я не лучший бегун, – кашлянул Кален.

– Ну да, – согласилась Арэйзра. – Я думаю, Тал вполне справится с маленьким негодником в одиночку. А мы, – женщина отбросила длинную чёрную косу и зевнула. – А мы пока не пойдём в казармы. Пойдём перекусим в «Рыцаря». Не знаю, как ты, а я выжата.

Кален протянул руку, и Арэйзра с улыбкой взялась за неё. Вместе они свернули с Дракона на южную часть Района Доков. Женщина положила голову ему на плечо, незаметно даже для самой себя. Калену её привычки были не внове.

Глотку гвардейца снова начал драть кашель, и Кален приложил все усилия, чтобы подавить его.

Арэйзра снова зевнула и потянулась.

– Если Джерти ещё раз поручит мне патрулировать за пределами города, я точно усну или в седле, или свалюсь на... Кален?

Попытка побороть кашель не увенчалась успехом – Кален зашёлся в приступе, схватившись за горящую грудь.

– Я стану тьмой, – прошептал Дрен. Он сжал кольцо с выгравированным изображением перчатки с глазом на ней. – Тьмой, где не существует боли – где есть лишь только я.

– Ты в порядке? – Арэйзра была не на шутку обеспокоена. – Кален? Кален, что не так?

«Только я», – повторил он про себя, пытаясь не обращать внимания на кровь во рту.

Постепенно внутри все утихло – подступивший к горлу завтрак медленно опустился обратно в желудок.

– Всё хорошо, – произнёс он. Кален дрожащими пальцами нащупал руку Арэйзры. Из-за онемения, овладевшего его телом, он не мог контролировать силу собственного пожатия – Дрен сжал руку девушки настолько бережно, насколько мог. Кажется, прикосновение не причиняло ей боль, и это радовало.

Арэйзра заглянула ему в глаза.

– Утренние смены тебе тяжело даются, насколько я могу судить, – сказала она. – Я попрошу Джерти передвинуть нас на более поздние смены.

– Я справлюсь, – Кален привык к подобному.

Арэйзра улыбнулась. Они снова зашагали вперёд, на этот раз на небольшом расстоянии друг от друга.

– Спасибо тебе, Кален, – произнесла Арэйзра. – Ну...ты ведь знаешь какой я могу быть.

– Знаю, – сказал гвардеец рассеяно и, положив руку ей на плечо, дружески приобнял. – За твой счёт в «Рыцаре»?

– Давай, – женщина улыбнулась. – Пойдём, помощник. Веди.

– Есть, – ответил Дрен.

Пока они шли на юг, Кален припомнил примеченные им ювелирные изделия – наверняка дешёвые, перекупленные за бесценок – которые он увидел в лавке Колача. Проницательный взгляд Калена подметил их все: три серьги, кулон с рубином, который будет легко опознать, и брошь в виде дракона. Гвардеец ещё раз прокрутил их у себя в голове, чтобы запомнить.

После недолгой прогулки они добрались до таверны «Рыцарь и Тень» на пересечении Рыбы и Улитки. Раздался звон колоколов башенных часов Глубоководья (которые создатели-дварфы, недолго думая, прозвали «Дланями Времени»): один удар после рассвета.

Кален провёл Арэйзру внутрь и заказал по кружке эля.