Текст книги "Кодекс Оборотня 2 (СИ)"

Автор книги: Эрик Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Приглядываю, чтобы с парнем было все в порядке.

– Считаете его своим приятелем?

– Руари мой друг.

– Завели дружбу с людоедом? Хотя чего от вашего брата еще ожидать, особенно после вашей веселой прогулки по Белфасту, – Фалви смотрел на Сида, но тот взглянул на полицейского с еще большей неприязнью. – Да вы в курсе!

– Я знаком с Грэгом, – лаконично ответил Сид. – И знаю в подробностях эту историю.

– Пойдем, Конмэл.

Я не двинулся с места.

– Только после ваших извинений.

– Может, мне приснилось, что ты днем жалел, что не перегрыз мне глотку? – произнес сержант тихо, чтобы Сид не услышал.

– Я предупреждал, чтобы вы не заходили в наш дом. Вы сами нарвались на неприятности. Повезло, что живы остались, угодив в лапы Артегала.

– Это тебе повезло, что твоя мать добила его выстрелом в сердце, так что…

– Моя мать всадила пулю в труп. Догадаетесь сами, зачем она это сделала? Говорю вам это сейчас, потому что патологоанатом прекрасно поймет из-за чего на самом деле сдох Артегал.

Фалви уставился на меня. Потом выругался.

– Поехали уже. Извинения в пути получишь. Может быть.

Фалви направился к своей машине.

– Твои вещи, Ри? Принести? – спросил Сид.

– Не надо. Спасибо.

Я кивнул ему, доплелся до машины. Фалви вдруг вернулся к Сиду. Сунул ему визитку.

– На всякий случай, мистер Брок. Что-то мне подсказывает, что скоро понадобится.

Фалви отстегнул от пояса наручники.

– Давай, Руари.

Я сел назад, протянул руки. Фалви приковал меня к скобе над сиденьем. Сел за руль, вырулил на шоссе до Кашела. Минут через пять я отключился.

Я проснулся от запаха свежей и еще горячей еды. Аж слюнки потекли. Я открыл глаза. Повернувшись ко мне, на переднем сиденье все так же сидел Фалви. В руках у него была коробка с едой.

– Из пушки не добудиться, зато это действует просто волшебно.

– Вы с меня наручники снимете? – поинтересовался я.

Фалви освободил мне руки, протянул коробку. Я слопал все за пару минут. Фалви покривился, но все же протянул мне добавку – еще такую же коробку. Сам он не спеша пил из бумажного стакана кофе.

– Зачем меня сюда притащили?

– Много вариантов?

– Много. И мне ни один не нравится.

– Я еще не решил.

– Нерешительность вас погубит, – произнес я и вышел из машины.

– Руари, ты куда?

– Отлить и зубы почистить.

Я сбегал до ближайшего кафе. Когда вернулся, Фалви задумчиво постукивал пальцами по рулю.

– Что ты там сказал про нерешительность?

– Это со мной не связано.

– Неужели? Руари, нам нужно серьезно поговорить.

– Вы для этого увезли меня в Дублин? Поближе нельзя было найти место?

– Нам действительно надо сходить в Министерство. Вон оно, через дорогу.

Фалви кивнул на серое мрачноватое здание с толстыми колоннами.

– У нас с тобой последнее время проблемы… со взаимопониманием.

– Да ну? Интересно, что я про вас еще не понял?

– Держи.

Фалви протянул мне какое-то удостоверение. Я увидел свою фотографию, вклеенную в удостоверение полицейского по делам магии. Глянул на дату и уставился на Фалви.

– Это что?

– То, без чего тебя не пустят в Министерство.

– А ничего, что там дата стоит двухлетней давности? Два года назад вы меня тоже куда-то хотели свозить?

– Руари, мы ведь неплохо сработались. Ты можешь не осознавать, но ты не просто помощник. Ты мой напарник. Давно хотел тебе отдать, но каждый раз ты что-нибудь выкидывал и это откладывалось.

Я смотрел на сержанта в полном обалдении.

– Напарник? Вы шутите? Три года назад вы четко обозначили мою роль, когда принудили работать на полицию взамен на бумажку о помиловании.

– Перестань. Ты отлично проявил себя, даже несмотря на свой скверный характер. Будь иначе, на Галтиморе ты бы не вытащил меня из пропасти.

– Да? Недавно вы говорили другое. И, кажется, это была более подходящая версия. И, разумеется, постоянно тыкать в напарника пушкой, надевать наручники и называть людоедом – это в порядке вещей.

– Не передергивай. Пойдем.

Фалви выбрался из машины. Я поплелся следом. На входе у нас тщательно проверили документы. Про меня еще долго смотрели в базе на компьютере, но все же пропустили, повесив на руку дополнительный электронно-магический браслет.

Мы поднялись на третий этаж, прошли по длинному коридору до самого конца. Фалви сказал, что зайдет первым, и, оставив меня сидеть в коридоре, скрылся в кабинете своего товарища. Стены оказались достаточно тонкими, чтобы все было слышно.

– Привет, Джек.

– Финн! Я уже собирался посылать в Клонмел целый гарнизон!

– Я же говорил, что решу проблему.

– Как твои оборотни? Все нормально?

– Да. Я приехал, чтобы кое-какую информацию узнать о твоем.

– Об Артегале? Я пока еще не читал вчерашний отчет. Подожди немного.

Они смолкли.

– Парни сказали, что ему пустили пулю в сердце, – заговорил Джек с недоумением. – А в паталогоанатомическом отчете написано, что перекушены шейные позвонки, голова болталась на одной полоске кожи. И причина смерти – не серебряная пуля. Что, черт побери, у вас там произошло?

– Джек…

– Что произошло, Финн? – в голосе военного послышалась жесткость.

– Это мой отчет. Держи. Но я не хотел бы делать его официальным. Только между нами, Джек.

– Святой Патрик! – выдохнул Джек спустя пару минут. – Ты понимаешь, что это означает? Я не смогу скрывать это!

Я нервно огляделся. Коридор был пуст. Я поднялся, сделал несколько шагов туда-сюда и остановился, вспомнив о браслете на своей руке.

– Джек, они остались последние. Мы не можем…

– Ты слишком привязался к этому парню.

– Он мне жизнь спас.

– А ты его вытащил из петли. Кажется, вы в расчете. К тому же, по твоим сводкам, он в последнее время вел себя слишком агрессивно.

– У него бывает. Он отходчивый.

– Когда он перегрызет тебе глотку, будет поздно.

– Руари не…

– Перестань. Считаешь, что тебе удалось выдрессировать его? Может быть, немного. Но точно не приручить. Они чертовски умны и все же инстинкты пересиливают. Твой парень уже однажды срывался. И, судя по твоим последним отчетам, снова к этому близок.

– Он осознает свою ответственность перед семьей. Он не сорвется.

– Ты ошибаешься. Один раз ты уже ошибся, но ты знаешь, что тогда тебя спасло. На сей раз – это парень, который оказался сильнее Артегала. И, если у него переклинит мозги, от тебя останется мокрое место.

Я слушал все это, сердце у меня бешено колотилось, словно после быстрого бега. А по спине катился холодный пот.

– Джек, ради нашей дружбы!

– Именно! Я хочу, чтобы мой друг остался жив.

– Проклятье, прогони его на своих тестах!

– Что это поменяет? Тебя надо вернуть к реальности. Я кое-что покажу тебе. Пойдем.

Дверь внезапно распахнулась, Фалви запоздало крикнул «стой», а я оказался с военным лицом к лицу. Судя по реакции, он прекрасно знал, как выглядит моя физиономия. Глаза его округлились. Он потянулся к кобуре и застыл, вероятно, подумав, что моя рука еще быстрее свернет ему шею.

Я тоже замер, изучая его лицо. Он испугался так, что запах страха окатил меня тяжелой волной, в которую примешивалась агрессия, желание уничтожить на месте как угрозу, будто я был его кровным врагом.

Эта смесь ввела в полный ступор – никто и никогда на меня так не реагировал. Я невольно подался вперед, втягивая запах. И вдруг до меня дошло.

В висках заколотился пульс, дыхание сорвалось. Сознание накрывало черной завесой бешенства и ненависти. От врага меня отделяла всего пара дюймов, и я даже чувствовал на себе его испуганное дыхание. Всего лишь одно движение и…

Голос Фалви я услышал, наверное, раза с десятого.

– Руари, отойди! Немедленно! – никогда прежде Фалви не вкладывал в такие, казалось бы, простые слова столько смысла.

Сомнения еще прокручивались в мыслях, но, гася в себе волну бешенства и ненавидя самого себя, я все же отступил на шаг. Между нами тут же вклинился Фалви. Оттеснил меня еще дальше.

– Какого черта ты его сюда притащил⁈ – выдохнул военный не своим голосом и навел на меня пистолет, руки у него дрожали. – Финн!

– Джек, все под контролем. Убери!

– Черта с два у тебя все под контролем! Он готов был убить!

– Но он не сделал этого и никогда не сделает.

Фалви упер в меня тяжелый взгляд. Лицо его было бледно и еще хранило следы страха – он жутко перепугался за своего высокопоставленного друга. Мои ноздри еще зло подрагивали, а сердце продолжало колотить в виски. От противоречивых чувств к горлу подкатывала дурнота.

– Конмэл, даже не думай! – зашипел на меня Фалви. – Успокойся! Слышишь? Возьми себя в руки!

Его последние слова стали глохнуть, словно мне в уши набили вату. Глухо простучали по полу ботинки охраны. Коротко взвывала сирена, а коридор наполнился красными тревожными огнями.

– Он оборачивается! – крик Джека прозвучал как шепот, заглушенный шумом прибоя, и меня накрыло тьмой. – Финн, да отойди же!

Глава 11

Я очнулся в полутемной камере и сразу же понял, где нахожусь. В нос ударил острый запах моего недавнего врага. Здесь все пропиталось потом, испражнениями и кровью Фэлана Артегала. И не только.

Камера, в которой содержали людоеда, словно излучала его энергетику, злую, полную боли, ненависти и отчаяния. На бетонных блоках стен пролегли глубокие борозды, оставленные его когтями. Некоторые обнаружились даже на высоте двадцати пяти футов от дна этого жуткого колодца. В одном углу в полу чернела узкая дыра для слива нечистот, в противоположном – лежала наполовину сгнившая соломенная подстилка. На грязном полу валялись кости, остатки протухшей еды. Он прожил здесь столько лет, что его едва не поглотило безумие.

От всего этого шерсть у меня встала дыбом. Я вскочил, затравленно завертелся, но почти тут же шлепнулся на пол из-за странной слабости. Еще я вспомнил, что не оборачивался. Неожиданное столкновение с министром вызвало такие сильные противоречия внутри, что меня просто вырубило. А вот кто вернул меня в волчье обличье? Было только одно предположение, и оно мне не нравилось. Словно в ответ наверху что-то щелкнуло, и под самым потоком, в сорока футах от меня, обнаружились маленький динамик и глазок камеры слежения.

– Здравствуй, Руари. Очнулся? Рад тебя снова увидеть!

– Доктор Хэйс? Не скажу вам того же самого.

Министерский доктор засмеялся.

– Как Артегал сбежал отсюда? – поинтересовался я.

– Ты понял?

– С моим обонянием пока все в порядке. Что вы сделали с ним?

– Слышал, ты убил его. И тебя беспокоит, что с ним делали?

– Наверное, не беспокоило бы, если б я не оказался на его месте.

Хэйс опять засмеялся.

– Он не отсюда сбежал. У нас есть полигон для испытаний и лаборатория. Но тебя туда сейчас не повезут.

Подобная перспектива мне совсем не нравилась.

– Где Фалви?

– Министр Кейн как раз пытается образумить твоего куратора. Финн ведь прикрыл твою задницу в прошлый раз на Галтиморе, не так ли? Я прекрасно знаю, как ведут себя оборотни, когда потеряют много крови. Написал Джеку рапорт по этому поводу. Как ты только этого дурака не сожрал, а? Так подставиться под твои клыки…

– И министр одобрял всё это? Эти ваши эксперименты? Доводящие потерю крови до критической отметки?

– Разумеется. Мы же должны были выяснить насколько уязвимыми были наши подопытные…

Хэйс кашлянул и смолк, словно смутившись.

– Судя по всему, ваш эксперимент полностью провалился, – заметил я, чувствуя ненависть к проклятому доктору. – И вы своими же руками, благодаря своим же опытам отправили всех на тот свет.

– Увы. Все остальные оказались не такими стойкими, как Артегал. И ты уничтожил последний условно успешный «образец»…

– А вы поняли, по какой причине ваш «образец» был более стойким, чем остальные? – спросил я, хотя мне хотелось наговорить ему грубостей и я с трудом сдерживал злость.

– Хм. Это, скорее, гипотеза. Предполагаю, что стойкость Артегалу дала Истинная сила Луны. Обычно регенерация не происходит или происходит очень медленно у вас в двух случаях. Если оборотень ранен оружием из серебра или же это оружие магического характера. Мне, кстати, доставили образец с горы Галтимор. Но, увы, магия из него ушла. Он превратился в обычный стеклянный осколок и перестал действовать как раньше.

– В смысле? Вы что – на мне проверяли?

– Твои порезы мгновенно затягивались.

Я хотел снова подняться и не смог. К горлу подкатывала тошнота.

– Да какого черта? – выругался я.

– Как себя чувствуешь, Руари? – глумливо поинтересовался доктор.

– Вы что со мной сделали? Что-то вкололи?

Все нутро выворачивало, как бывало в полнолуние, если я не успевал набираться виски. Плюс к этому и физически стало совсем плохо. Я задышал ртом, казалось, что я начинаю задыхаться. Из приоткрытой пасти потекла слюна. Внезапно заболело предплечье, да так, словно туда воткнули раскаленную иглу.

– Иметь оборотней, которые становятся агрессивными только в полнолуние, – это не лучший вариант оружия, – рассказывал мне доктор Хэйс тем временем. – У нас есть отличная сыворотка – «Лунная ярость». Вколешь ее, и оборотни ведут себя как в пик полной луны. В канун полнолуния эффект усиливается. А полнолуние как раз завтра! Так что тебя сейчас накроет по полной программе.

Я сжал челюсти, сделал еще одну попытку подняться, но пошатнулся и шлепнулся обратно на пол. Перед глазами всё поплыло. Пол накренился право, как палуба тонущего корабля, голова поспешила с ним воссоединиться. Больно ударившись носом о бетон, я закрыл глаза.

– Первый раз всегда плохо, – прокомментировал доктор. – Ничего, через минуту пройдет. Тебе понравится.

Отпустило резко, как если бы я взмыл в прыжке в воздух и завис там. С ощущением легкости я поднялся на лапы. Головокружение исчезло. На смену слабости пришло чувство переизбытка энергии и непонятной эйфории, которую нужно было как-то выразить. Я принялся кататься по полу, закрыв глаза.

– Нравится, Руари? – смех Хэйса мне показался издевательским.

В голове эхо от его голоса прозвучало, как раскат грома, прокатившегося вдалеке и пропавшего за горизонтом. Возникло ощущение простора, словно я катался по траве, а вокруг на многие мили протянулись вересковые пустоши. Запах вереска пьянил и расслаблял. По траве скользнули огоньки электричества. По шерсти пробежал слабый ток, а потом словно обожгло. Эйфория исчезла так же быстро, как вода утекает из ладоней. Весь взъерошенный, я поднялся на лапы. На меня уже накатывало другое: желание охотиться, вгрызаться в плоть и рвать на мелкие куски.

– Гарван, вы здесь? – услышал я из динамика голос министра. – Как Конмэл?

– О, отлично! Я решил попробовать на нем дозу побольше, чем было для Артегала.

– Что⁈ Финн пошел его забирать! Перекройте доступ! – выкрикнул Джек. – Какого черта вы своевольничаете⁈

Однако приказ запоздал. Один из бетонных блоков плавно ушел в глубину здания, открыв узкий коридор глубиной в шесть футов – как раз в толщину стен. Через него в камеру почти боком протиснулся Фалви.

– Руари, пойдем…

– Финн, убирайся оттуда, живо! – заорал невидимый Джек.

На лице Фалви отразилось изумление, он дернулся было назад, но, встретившись со мной взглядом, замер, очевидно, сообразив, что, отступи он хоть на шаг, я брошусь на него. Я оскалился. Внутри родился глухой рык. А следом грянула сирена, и замелькали красные лампочки в коридоре за спиной Фалви. Вторая тревога за один день.

– Руари, – тихо заговорил сержант. – Успокойся. Я забираю тебя отсюда. Слышишь? Мы уезжаем обратно в Клонмел. Руари? Что случилось?

– Ему вкололи «Лунную ярость». Беги, Финн!

У меня на миг потемнело в глазах, голова снова закружилась. Хотя желание убивать никуда не делось – наоборот, захлестнуло с новой силой. Я попытался сфокусировать зрение на сержанте и не смог. Фалви превратился в темное, размазанное по серой стене пятно. В голове промелькнула мысль, что, может быть, я уже успел броситься на него и всё, что осталось от сержанта, – это аморфная клякса?

– Руари! Вернись, проклятье! – закричал Фалви.

Вместо этого я с оскаленной пастью шагнул к нему, где-то в глубине сознания недоумевая, какого черта я это делаю? Но что-то внутри толкало вперед. В коридоре послышался топот солдат, но я знал, что они не успеют. И Фалви тоже знал. На его лице отразилось отчаяние.

– Финн! – орал сверху не своим голосом министр.

Я медленно подходил к нему. Внутри все жгло огнем, я стал задыхаться, пульс стучал в голове, и мне казалось, что она вот-вот взорвется. Я сжал челюсти так, что у меня захрустели зубы, а из нутра вырвался то ли вой, то ли стон. Я подумал, что опять потеряю сознание. Потому что мне нельзя было делать то, что я хотел сделать.

– Руари, очнись! – заговорил снова Фалви. – Ты должен это пересилить, я знаю, ты сможешь. Ты ведь помнишь? Ты должен оберегать свою семью! Руари! Давай же, парень!

Он повторял это как заведенный. До него оставалось три шага, когда мое плечо снова полоснула боль. Да так, что я, завертевшись на месте, с рыком вцепился в него зубами. Фалви отлетел от меня. Я же, позабыв обо всем, терзал свое плечо, пока на пол вместе лужицами крови, клочьями плоти и шерсти не упала маленькая узкая капсула из стекла и металла. Игла была погнута, в стеклянном отсеке еще оставалась пара капель мутной белой жидкости. Все остальное несомненно теперь текло по моим венам. Я поднял взгляд от пола и увидел Фалви. Его отбросило к выходу, но он не ушел. Наблюдал за мной, а потом сделал ко мне шаг.

– Финн, ты совсем рехнулся⁈ – кричал министр.

– Нет, Джек. Как долго будет действовать это дерьмо?

– Три часа, если не вколоть антидот.

– Руари, ты слышишь меня, ты понимаешь меня? – спросил Фалви.

– Сержант, – прохрипел я, не зная, откуда взялись силы ответить. – Никогда не думал, что у вас есть задатки самоубийцы.

– Великий Патрик! – выдохнул Фалви. – Я думал, что потерял тебя!

– Я еще не в себе, – едва слышно ответил я. – И мне жутко хреново. Шли бы вы!

– Джек, дай антидот, скорее! – крикнул Финн.

– Не надо. Укол – это боль, а на боль я сейчас очень плохо реагирую.

– Но три часа?

– Я потерплю. Уйдите, иначе еще немного, и я на вас все-таки брошусь.

Финн на этот раз послушался и, осторожно попятившись к проходу, исчез. Два часа меня ломало: то накрывало волной беспричинной злобы, то становилось так плохо, что я ложился на пол и мне казалось, что я умираю. На третьем часе меня вырубило – я заснул, совершенно измотанный.

Я проснулся, когда меня потрясли за плечо. Надо мной склонился Фалви. В камере было еще трое военных с наведенными на меня автоматами.

– Ты как?

– Пить хочется и я бы принял душ, если здесь имеется.

Финн показал мне наручники.

– Придется их надеть.

– Вы обещали, что увезете меня отсюда, – произнес я тихо.

– Увезу.

Я прочел три слова возврата и принял человеческий облик. Финн защелкнул на моих запястьях наручники, набросил на плечи плед. Меня повели каким-то мрачными подвальными коридорами. Душевая все же нашлась. Я долго стоял под струями воды, все так же, в наручниках, смывая грязь и запах Фэлана Артегала, который словно въелся в кожу.

Финн бросил мне полотенце, затем протянул вещи. Я надел брюки с ботинками и посмотрел на полицейского.

– Остальное потом, – он не стал снимать с меня наручники.

– Когда мы уезжаем и уезжаем ли? – снова спросил я.

– С тобой Джек хочет поговорить.

– А я с ним разговаривать не желаю, – я смотрел на Фалви.

С одной стороны, он чувствовал вину за то, что произошло со мной. С другой – произошедшее несомненно заставило его пересмотреть некоторые вопросы относительно меня.

– Помните, я говорил, что нерешительность вас погубит? – произнес я. – В камере вы ее не испытывали. Так вы еще сомневаетесь в чем-то, сержант?

Полицейский смотрел на меня задумчиво.

– Пойдем, – хмуро произнес он. – Чем быстрее состоится разговор, тем быстрее мы уберемся отсюда. Его не избежать.

Мы пришли в комнату, чем-то напоминающую тюремную переговорную. Пополам ее разделяла толстая стена из бронированного стекла. В обеих половинах с потолка свешивалось по микрофону. Мы уселись с Фалви на стульях. Напротив нас, через стену, сидел министр Кейн. В комнате вместе с ним находился Гарван Хэйс, но доктор не сидел рядом с министром, а стоял у двери, скрестив на груди руки с недовольной миной на лице, – видимо, получил приличную взбучку. Джек пару минут изучал меня. Я молчал.

– Что ты думаешь, Руари? – спросил министр.

– О чем?

– О произошедшем.

– Ничего хорошего.

Джек покривился.

– Ты своим поведением сегодня уничтожил многолетнюю работу наших ученых и магов, – заметил он.

– К черту ваши научные достижения! – огрызнулся я и почувствовал, как напрягся Фалви. – На ком их испытывать, если никого не осталось?

Джек кивнул.

– Ты прав. Но мы слишком много вложили в проект с Артегалом.

– Остальные передохли раньше? Какая досада!

– Руари, не нарывайся, – негромко произнес Фалви.

– А то что? Министр посадит меня обратно? Так я тоже сдохну. Это будет лучше, чем еще раз ощутить на себе действие вашей сыворотки.

Министр с минуту думал над моими словами.

– Ты надеешься вернуться домой? – поинтересовался он.

– Если отбросить ваше желание продолжать опыты… Разве я в чем-то виновен?

– Ты уже совершал преступление. Три года назад.

– Я получил помилование. Мистер Фалви прекрасно знает, что, даже если я способен на какие-то поступки, то никогда не совершу их. И что мне очень дорога жизнь моей семьи.

– И ты даже не хочешь меня убить?

– Встреча с вами вызвала гораздо больше недоумения.

Растущее раздражение от разговора с ним я старательно подавлял. Джек взглянул удивленно. И я пояснил:

– Вы меня лично не знаете. Но, когда мы столкнулись около вашего кабинета, вы вели себя так, словно я ваш старый кровный враг. Хотя, может быть, все оборотни вызывают у вас желание уничтожать не глядя? Не зря же на приказах о ликвидации ставилась ваша подпись.

– Был уверен, что красноречием в вашей семье обладает только твой отец. Если судить по тому, что писал о тебе твой куратор. Мак рассказал?

– Да.

– А твой куратор забыл сообщить еще об одной важной подписи? – спросил министр и посмотрел на сержанта.

– Джек подписал твое помилование три года назад, – мрачно пояснил Фалви.

Мне стало от этого еще более мерзко.

– Как и Финн, я тоже бывший Охотник, – продолжил министр. – И мне не за что любить ваш род.

– Только не рассказывайте мне, что чувствуют Охотники. То, что испытываете вы, – испытывают убийцы, которые ничуть не сомневаются в правильности своих действий. Убийцы или, скорее, палачи, которые никогда не задумываются, справедлив ли приговор.

Губы Джека искривила усмешка.

– Для этого ведь хватает причин? Большинство оборотней тоже являлось убийцами. А в то сложное время было не до разбирательств, кто из вас готов был променять человечину на бифштекс. Только не надо меня убеждать сейчас, что все было иначе и людоедов было меньше половины процента, как любил говорить твой отец. Ни он, ни тем более ты не знали реального положения дел. Мак жил среди людей, а ты тогда был еще слишком мал.

Подавляемая ненависть всколыхнулась внутри жаркой волной. Но я тут же задавил ее.

– Это ложь. Был один документ, который вы своим указом сделали запретным, который подтверждал слова отца. Вы знаете, о чем я говорю.

– О своде законов оборотней? О Кодексе?

– До того как отец сжег книгу, я успел ее прочитать. Вы, уверен, также прекрасно знаете, что из себя представлял этот документ. Там был раздел, посвященный семействам оборотней, живущим по всей Ирландии, все их рода были перечислены, написаны древа родов. Имя любого, кто пятнал себя людоедством, перечеркивалось в книге. Эту магию обмануть было невозможно. Так что не лгите хотя бы сейчас. Не лгите мне, последнему главе рода! Я знаю, сколько всего было таких перечеркнутых имен!

Джек напряженно вглядывался в меня. В его взгляде что-то поменялось, и я почувствовал себя совсем не в своей тарелке.

– В Ирландии был только один такой Кодекс с именами, – заметил министр. – И он всегда хранился в вашем доме?

Я с недоумением смотрел на Джека. А тот глянул на Фалви.

– Руари, ты точно ничего не путаешь? – сержант внезапно побледнел так, как если бы увидел баньши. – Может быть, твой отец забрал его из дома рода Лехри?

– Нет, он много столетий хранился у нас, – ответил я, не понимая, при чем тут Лехри.

– У вас? У вас⁈ Хранился королевский Кодекс⁈ – воскликнул с неверием министр. – Твоего деда, Руари, вздернули на виселице за людоедство. А твой отец, захваченный революционными идеями, в это время активно поддерживал движение интеграции и не сделал ничего, чтобы спасти твоего деда или как-то смягчить приговор. И ты утверждаешь, что в вашем доме мог храниться королевский Кодекс⁈

Глава 12

Министр на миг задумался.

– Имя у тебя, конечно, непростое, но…

Его рассуждения перебил мой смех. Невеселый и злой. А в голове сложилась одна головоломка о старых событиях.

– Так вы род Лехри поэтому уничтожили одним из первых? Думали, что среди них есть потенциальный король, который объединит вокруг себя остальные рода и оборотни тогда станут чрезвычайно опасны? Как такая чушь пришла вам в голову или в голову ваших осведомителей? У нас больше тысячи лет не избирался король. Да никто никогда этого и не хотел – рода желали оставаться свободными, а не находиться под чьей-либо властью. Хранение Кодекса – всего лишь дань традициям. Он мог храниться у кого угодно. А уж мое имя – это и вовсе прихоть деда. А вы, испугавшись нескольких непроверенных фактов и совпадений, с такой легкостью расписывались на смертных приговорах⁈

Прочее осталось невысказанным, так как Фалви совсем уже нервно заерзал рядом на стуле. Министр смотрел хмуро, задетый моими словами.

– И когда ты последний раз видел эти списки, Руари?

– Незадолго до возвращения отца. Три года назад. С памятью у меня все отлично, министр.

Джек Кейн перевел взгляд на Фалви.

– Ты ему веришь?

Сержант только мрачно кивнул. Вид у него был неважный. Министр еще пару минут молча размышлял. Потом обернулся к доктору Хэйсу.

– Гарван, выйдите. Финн, ты тоже.

Оба с неохотой подчинились. Фалви напоследок бросил на меня многозначительный взгляд, чтобы я не наболтал лишнего.

– У меня к тебе несколько вопросов, Руари. Начнем с того, что случилось на горе Галтимор. Доктор Хэйс уверял, что невозможно было сохранять разумность в твоем состоянии, сержант утверждал обратное. Кто из них врет?

– А вы сами что думаете?

– Финн прикрывает тебя. Думаю, что уже не в первый раз.

– До такого, что случилось на горе, раньше не доходило, – заметил я. – Но вы зря беспокоитесь – он профессионал своего дела. Успел надеть на меня намордник и наручники.

– Вот как? – в его глазах зажглось было торжество, но я продолжил.

– Я не знал о такой нашей особенности. Если б знал – не полез бы, распарывая себе брюхо, вытаскивать сержанта из пропасти. И вам тогда бы пришлось соскребать вашего друга со дна ущелья.

– Ладно. Давай дальше. Что это за история с ненавистью к своему куратору? Он бы никогда не рассказал мне, если б не был так озадачен поиском причины.

Я молчал, ожидая продолжения.

– Я нашел место, где вы пересекались с ним до вашего официального знакомства. Финн об этом ничего не помнит и не знает. Я не сказал ему, так как не смог понять причину.

– И где же мы пересекались с сержантом? – спросил я мрачно.

– Ферма О’Лири. Тебе было всего десять лет.

Я опустил взгляд.

– Значит, из-за этого?

– Там были дети, – едва слышно ответил я. – Вы это прекрасно знали, когда подписывали приказ.

– Ты считаешь, что это было несправедливо?

– У нас разные понятия о справедливости, в том числе в силу нашего происхождения, поэтому спорить, кто прав, бесполезно.

– Хорошо. И последний вопрос, Руари. Если я тебя отпущу…

– Ничего не изменится.

– Это надо понимать как то, что ты продолжишь работать в Управлении и будешь вести себя благоразумно?

– Да.

Джек еще несколько минут молчал, глядя на меня и раздумывая. Лицо его не выражало ничего хорошего, а запахи министра не доходили из-за бронированной перегородки. Мне стало совсем муторно, когда Джек, резко откинувшись на спинку стула, сказал:

– Можешь уезжать. Только помни, что третьего шанса выпутаться у тебя не будет.

Я молча кивнул и вышел вон.

В Дублине был разгар дня. Выходит, я проспал в камере гораздо больше часов, чем мне казалось сперва, и из-за проклятой сыворотки я совершенно потерял счет времени.

Фалви сел за руль, захлопнул дверь, повернул ключ зажигания, но так никуда и не поехал – положил на колени пухлую папку, раскрыл. Двигатель продолжал работать вхолостую. Фалви тщательно изучал бумаги, которые ему дал министр. Я сидел рядом, все еще не веря, что меня отпустили.

– Доктор Хэйс недавно изобрел прибор, который измеряет показатели лунной силы. Хм… У Руари уровень семнадцатый. А у Фэлана Артегала был девятый. До того, как он попал к военным, показатели еще измерять было нечем. После применения «Лунной ярости» показатели силы не менялись… Значит, сыворотка вызывает лишь состоянии агрессии?

Я не понял, разговаривал ли Фалви со мной или спрашивал самого себя. Но он бросил на меня короткий вопросительный взгляд. Словно я должен был быть в курсе насчет показателей по Хэйсу и прочего.

– Знаете, сержант, я что-то не настроен на беседу. Хотя… Скажите, вам приходило в голову, когда вы тащили меня в Министерство, что вы можете вернуться в Клонмел без меня?

– Мне разное приходило в голову, в том числе и потому, что Джек был в курсе большинства твоих выходок. Он все-таки мой друг, Руари, и я ему доверяю. В большинстве случаев.

Я хмуро посмотрел на Фалви.

– Три года назад я еле упросил Джека поставить подпись на помиловании, – продолжил Фалви. – В ответ он потребовал, чтобы я слал еженедельные отчеты о работе с тобой, включая журналы настроений.

– Журналы чего?

– Твоего состояния в разные фазы луны, особенно уровня агрессии.

– И как вы это измеряли?

– Исключительно субъективно. Иногда приходилось описывать полностью. У Джека, думаю, несколько томов уже о твоей жизни.

– Ну спасибо, – буркнул я и отвернулся от него.

– Руари…

– Оставьте меня в покое, – я пересел на заднее сиденье.

Фалви еще с полчаса изучал документы, потом захлопнул папку, бросил ее на сиденье рядом. Развернул машину и стал выбираться из Дублина на магистраль, ведущую в Клонмел. Он нарушил молчание, только когда город остался позади и мимо замелькали поля.

– Почему, если убийство людей даровало такую силу, никто не пользовался этим? Почему убийство было под запретом?

Я посмотрел на сержанта с невольным презрением.

– Вы до сих пор не поняли? Уважение получали только те, кто заслужил эту силу в битве, защищая себя или нуждающихся в защите. По Кодексу тех, кто делал это ради удовольствия, изгоняли из семьи, и остальные рода их презирали.

– Но, если бы все оборотни во время первого магического восстания объединились и воспользовались этой силой, люди могли бы проиграть.