Текст книги "Алтарь страха (сборник)"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В качестве вероятного союзника он предполагал привлечь Хансена, обладавшего, по всем отзывам, хорошей репутацией. Армстронг быстро доехал до жилых кварталов, где на втором этаже богатого дома располагалось агентство Хансена. Высокая вялая блондинка взяла его визитную карточку и исчезла. Вскоре она появилась со словами:

– Мистер Хансен ждет вас, мистер Армстронг.

Хансен оказался ростом под стать клиенту, но не столь грузным. Предложив Армстронгу кресло, он сел за свой письменный стол и стал внимательно рассматривать посетителя. Причем делал это откровенно и неторопливо.

– Оцениваете? – улыбнулся Армстронг.

Не меняя выражения лица, Хансен поинтересовался:

– Чем могу служить, мистер Армстронг?

– Мне нужна подробная информация, касающаяся некоторых людей. – Армстронг достал из кармана лист бумаги и положил его на стол. – Вот этих людей.

Хансен просмотрел список:

– Пятеро из них сенаторы.

– А какое это имеет значение?

В него вновь впился пронзительный взгляд.

– Смотря какая информация вас интересует. Если обычная, биографическая, тогда все о’кей. Если же вам нужны материалы клеветнического толка, то мне необходимо узнать, кто вы и какого сорта кампанию вы затеваете. Если она мне не понравится, я за дело не возьмусь. – Он поджал тонкие губы, затем сказал: – Вот так я веду свои дела.

– И весьма достойным образом, – одобрил Армстронг. – Понятно, что вы меня не знаете. И если мои действия пока еще вызывают у вас сомнения, проблему можно решить исключительно просто – вписать на первое место в этом списке еще одно имя.

– Какое же?

– Джон Дж. Армстронг.

– Хорошо, – согласился Хансен. – Меня это устраивает. Давайте поговорим подробнее.

– Мне не нужен дорогостоящий, размером с книгу, отчет о каждом из этих типов. Меня не интересуют подробности, их рождения и романы с блондинками. Все, что мне нужно, – это по возможности полная информация о тех организациях, к которым они принадлежат, будь то деловые, политические, религиозные клубы, братства и любые другие лужи, где они вместе распугивают лягушек.

– Это несложно. – заметил Хансен.

– Информация не должна обойтись мне дорого, – широко улыбнулся Армстронг, увидев, что собеседник при этих словах вздрогнул. – Но чем подробнее окажется информация, тем будет лучше для нашего дальнейшего сотрудничества.

– Охо-хо, – вздохнул Хансен, убирая листок. – Это все?

– Нет, это только начало. Вскоре я вам представлю еше один список, а за ним и следующий. И если у меня хватит денег и терпения и никто из моих друзей за это не прикончит меня из милосердия, я представлю вам для изучения целый батальон людей.

– Сделаем все в лучшем виде. Я уверен, что вы останетесь удовлетворены. – Хансен начал вертеть на пальце кольцо. – Каждая персона обойдется вам в сорок долларов. Расходы сверх указанной суммы будут обоснованы и внесены в счет. Я не буду тратить большие суммы без вашего одобрения.

– Так возблагодарим же небо! – весело воскликнул Армстронг, передавая ему деньги.

Хансен нажал кнопку на столе и сказал появившейся блондинке:

– Мириэм, положите деньги в сейф и напишите мистеру Армстронгу расписку.

Автомобиль медленно тащился к «Геральд», а Армстронг, небрежно держась за руль, мысленно проводил смотр своих войск. Из профессионалов он обрел Хансена и его сотрудников. Добровольцы, вызвавшиеся с большей или меньшей охотой, состояли из Нортона, Дрейка, Куинна и некоторых других, к числу которых можно было причислить и мисс Мэндл. Не так уж плохо, если учесть, что никто из них, включая и его самого, не знал толком, чем занимается.

Нортон поджидал его в редакции «Геральд». И встретил его радостным воплем:

– Дружище, оказывается, аппетит передается телепатическим путем! Я чертовски проголодался!

– Хорошо, хорошо, – улыбнулся Армстронг. – Намек понял. Где ты собираешься обжираться на этот раз?

– Давай-ка заглянем в берлогу к Папазоглу. Как мне сказали, он готовит бифштексы каким-то особенным способом.

Они вышли из редакции, доехали до Пятидесятой улицы и оставили машину в подземном гараже. Небольшая прогулка вдоль двух кварталов привела их в скромную греческую столовую, наполненную ароматными кухонными запахами. Новый метод приготовления бифштексов заключался в том, что куски мяса, чередуясь с грибами, поджаривались на вертеле. Нортон по своему обыкновению расправлялся с блюдом так, словно не ел уже лет тридцать.

Наконец он произнес «а-а-ах!» и откинулся на спинку стула, уставив на Армстронга тупой, удовлетворенный взор.

– О’кей. Теперь я беспомощен и весь в твоей власти. Что тебе от меня нужно на этот раз, пока я еще не в состоянии отказать?

– Похоже, Кларк Маршалл исчез. Эдди Дрейк думал, что тот во Флориде, но мне не удалось его разыскать. Я подумал, что, может, твои друзья, газетчики, смогут на него выйти. Несколько дней назад он находился в Ки-Уэст.

– А может быть, это работа уже для полицейских?

– Не могу же я с криком бежать в полицию только потому, что подозреваю, будто с ним что-то произошло! Насколько мне известно, он, как обычно, собрал вещички и удалился куда глаза глядят. Но поскольку он персона, достойная освещения в печати, возможно, что ваш брат, любитель бифштексов, крутится возле него и знает, куда он делся.

– Да, он персона, достойная освещения, это точно! Вернее, был. Имя его появлялось в заголовках газет три раза в связи с событиями, связанными с ракетами номер один, десять и четырнадцать. – Нортон с грустью покачал головой: – Бедный старина Кларк! Он превратился в ничто, когда взорвалась четырнадцатая. – Он задумчиво и отстраненно посмотрел на собеседника: – Ты ведь не был с ним знаком?

Армстронг пожал плечами:

– Я видел его только на фото да прочел несколько его старых статей. Прочитал и то его обращение в газеты, где он предсказывал такую же судьбу и ракете номер восемнадцать. Такое ощущение, что он во всем разочаровался.

– Не просто разочаровался, а впал в меланхолию, если не сказать больше.

– Каким же образом?

– Точно не знаю. Но у него нечто вроде мании преследования. Да, пожалуй, так. Вошел в роль мученика из ранних христиан и начал бродить тут и там, сегодня здесь, а завтра – неведомо где. Словно убегает от чего-то.

– Или гонится за чем-то?

Нортон не без труда поднялся:

– Послушай меня. Я не против того, что ты гоняешься за какими-то там ирландскими шизофразерами и привлекаешь к этой беготне меня – с перерывами на бифштексы. Но только не надо загружать свои иллюзии дополнительной фантазией – о том, будто и Кларк Маршалл занимается тем же, что и ты, и ищет то же, что и ты. Мир вовсе не крутится вокруг тебя! – Он устало плюхнулся обратно на сиденье. – Потому что это не так!

– Я сознаю этот факт, – сказал Армстронг. – Как и то, что мир вообще не крутится ни вокруг чего-нибудь. – Он поднялся и взял шляпу. – Но если ты еще в состоянии соображать, то не забудь – в следующий раз мы встречаемся, когда ты отыщешь мне след Маршалла. – Он прощально помахал своей здоровенной лапой: – Пока, обжора.

– Приятно было побеседовать! – откликнулся Нортон. Осмотрев пустую тарелку, он облизнулся и вдруг помрачнел. – О гнусный змей, он ушел, не заплатив по счету!

У Хансена на выкапывание деталей ушло пять дней. С точки зрения Армстронга, работа делалась споро, и его оценка высокого худого агента поднялась на шесть пунктов.

Раскрыв присланный по почте аккуратно отпечатанный отчет Хансена, он принялся внимательно его просматривать, негромко приговаривая:

– «Ирвин Джеймс Линдл, компаньон в компании «Рич-Линдл аутобиндер», Уичита, Канзас. Член сенатского комитета по снабжению и комитета по связям с Латинской Америкой. Состоит в ассоциации производителей сельхозтехники, в национальной ассоциации производителей… хм… хм… Уичитская епископальная церковь на Второй авеню, международный клуб «Ротари», канзасский союз игроков в боулинг, Американский легион, клуб снайперов… хм… Патрон уичитского студенческого отделения движения американской молодежи… хм…

Список оказался длинным. Хансен провел кропотливую работу. Внимательно прочитав материал, Армстронг затем касчитал тридцать восемь различных организаций, к которым принадлежал Линдл. Распечатанный на следующей странице список Уомерсли бил рекорд, доводя их до сорока четырех. Эмблтоун ограничился двадцатью девятью. Составив список по числу членств, Армстронг получил на первом месте Уомерсли с сорока четырьмя организациями, а на последнем – Мервина Райта, всего лишь с одиннадцатью.

Однако полученный результат ничего существенно не изменял. Оставалось ждать ответа Хансена на список имен, полученный от Куинна и переданный агенту. Не хватало информации от Нортона, Дрейка и остальных. А обладая лишь десятой частью головоломки, размышлять над нею означало лишь попусту тратить время. А для того чтобы понять смысл загадки, надобно было иметь в руках гораздо больше частей мозаики, которых у него пока не было.

Заверещал телефон, Армстронг отложил работу, включил экран, и на нем появилось лицо Клер Мэндл.

– Добрый день, мистер Армстронг!

– Добрый день, Клер, – ответил он с энтузиазмом. – Когда мы ужинаем?

– В половине девятого в «Лонгчампс». Вас устраивает?

– Я буду там. – Голос его почему-то прозвучал высоко и пронзительно; он прокашлялся и заговорил уже басом: – В двадцать минут девятого, на случай, если вы приедете раньше.

Раньше она не приехала, но и не опоздала. Такси остановилось у парадного входа ровно в половине девятого. Армстронг встретил ее, проводил внутрь, усадил. Под дорогой шубкой оказалось платье из зеленой, с отливом, материи, а безукоризненную прическу венчал некий предмет, слишком маленький для шляпки, но слишком большой, чтоб считаться просто цветком.

Заметив, что он не может отвести зачарованного взгляда от этого предмета, она сообщила:

– Просто завершающая деталь.

– Ничего себе! – одобрительно произнес он, демонстрируя полное отсутствие такта.

Она сменила тему разговора и задумчиво произнесла:

– Я просмотрела бумаги Боба.

– И что обнаружилось?

– Он систематизировал данные, касающиеся одиннадцати ракет, взорвавшихся у Венеры. Такие, как расстояние до планеты во время взрыва, последние переданные радиоданные приборов. Из всей этой информации следует один вполне определенный вывод: череда этих катастроф объединялась неким общим началом.

– Имеется в виду тот слой?

– Может быть, – не очень уверенно ответила она. В глазах эльфа промелькнула озабоченность. – Одна из ракет в результате, вероятно, выгорания трубы Вентури, отклонилась в сторону и ушла далеко от намеченного маршрута, пока гравигироскопы не вернули ее на прежний курс. В силу этого она смогла приблизиться к планете на две тысячи миль ближе, чем остальные. А затем взорвалась.

– И что же?

– А то, что этот факт весьма волновал Боба. В его теории получилась прореха, которую невозможно было заштопать, когда обнаружилось погружение в слой на две тысячи миль. Пытаясь все же ликвидировать изъян в теории, он пришел к двум выводам: или неточны данные с того корабля, а если точны, то все равно корабль взорвался на том же расстоянии от планеты, что и остальные аппараты. И следовательно, с теорией все в порядке. Но если полученные данные точны… – она сделала паузу, – то весьма вероятно, что корабль был просто сбит.

– Что?! – воскликнул он. – Отсюда, с расстояния в тридцать миллионов миль?

– Понятно, что нет.

Они замолчали при появлении официанта, принесшего заказ. Когда тот удалился, они продолжили разговор.

– Все эти тайны потому и существуют, что не хватает настоящей информации, – сказал Армстронг. – Корабли передают на Землю массу всякой чепухи: температуру, уровень космического излучения, расход топлива, силу гравитационного притяжения и так далее, но этого недостаточно. – В ответ на его взгляд она кивнула, и он продолжил: – Как бы раздобыть еще какую-нибудь информацию сверх этого? Вы не знаете?

– Тут помог бы конвой.

– Конвой?

– Да. Чем больше кораблей, тем веселее. – Она изящно отпила из бокала. – Управляемый человеком материнский корабль контролирует ряд автоматических аппаратов, следующих впереди него. Лидирующий в этом конвое аппарат должен сыграть роль подсадной утки. И как только он взрывается, остальные делают резкий, но небольшой вираж, сообщая собранные данные. Если взрывается второй, вновь следует вираж. Благополучно замыкающий эшелон материнский корабль при первом же взрыве разворачивается и ложится на курс к Земле, продолжая принимать всю информацию по мере отхода от оставшихся аппаратов конвоя. – Она покрутила стоящий на белой скатерти бокал, держа его за ножку и задумчиво поглядывая на мерцающее стекло. – Но если даже и этот метод не даст нам необходимой информации, по крайней мере в одном он окажется полезным.

– В чем же?

– Он установит причину. Или корабли погибают в слое, или налицо саботаж. Если причина в саботаже, тогда, как бы проворно корабли ни отступали назад, их ничто не спасет. Но если хотя бы один вернется в целости и сохранности – значит, причина гибели кораблей связана со слоем.

– Да, совсем просто, – уныло протянул он. – Всего-то и нужно для этого, что пару сотен миллионов долларов.

– Да, я понимаю, – от души посочувствовала она. – Но если необходимая нам информация находится так далеко, то все равно кому-то придается потратиться, чтобы ее заполучить. И другого пути, похоже, нет. – Она ободряюще улыбнулась ему: – Для начала я могла бы дать вам взаймы десять.

– Спасибо, но вряд ли в них есть нужда, – сказал он. – Вот если бы для уничтожения всей цивилизации понадобилась пара сотен миллионов долларов, то они сразу бы нашлись. А вот для такого проекта – что вы, ни за что! Десять миллионов на боевой корабль, десять центов на изыскания по астронавтике – вот так платят в этом мире!

Она положила прохладную ладонь на его лапу.

– Огорченный мужчина! – Она улыбнулась, когда он неловко заерзал. – Но, видите ли, это вовсе не означает, что люди во всем мире утратили чувство реальности.

– Разве?

– Вовсе нет. И вполне естественно, что для войны деньги найти гораздо легче, нежели для приключений. В конце концов, страх – эмоция более глубокая и страшная, чем любая другая. И желание избежать страха – мотивация более сильная, чем удовлетворение любопытства. Ведь сама по себе колонизация Венеры не спасет чью-либо жизнь, не защитит дом, не сохранит свободу личности.

– Свобода! – воскликнул он. – Каких только злодеяний не совершалось во имя ее! – Он вновь заерзал, на скулах заиграли желваки. – А все зависит от того, как понимать свободу! – Он заговорил тише: – Прошу прощения. Мы ведь собрались здесь не для того, чтобы спорить друг с другом, не так ли? Давайте оставим эту тему в покое.

– Хорошо. – Она стала разглядывать людей за соседними столиками. Наконец пристально посмотрела на Армстронга, склонилась над столом и негромко заговорила: – У моего брата Боба была одна навязчивая идея. Может быть, он излагал ее вам. Он подозревал совпадения.

– Он упоминал об этом. Но что с того?

– Я сейчас вот о чем подумала. – Она еще ближе наклонилась к нему. – Позади вас, через четыре столика, сидит рыжеволосый веснушчатый мужчина в светло-сером костюме. Сегодня утром, когда я выходила из дома, он проходил мимо. Разумеется, тогда я лишь мельком посмотрела на него и, наверное, не запомнила бы, если бы и вечером, когда я выходила на встречу с вами, он не попался мне на улице. И вот он здесь. Три раза за один день. Каково это с точки зрения совпадений? – Она тихонько рассмеялась. – Если он хотя бы наполовину столь же любопытен, как Боб, и заметил меня, то уже пришел к выводу,-Что я против него что-то замышляю.

– А вы уверены, что это тот самый малый? – спросил Армстронг не оборачиваясь.

– Абсолютно.

– И до сегодняшнего дня вы с ним не встречались?

– Нет, насколько я помню.

Он задумался на минуту, затем пожал плечами.

– Какой-нибудь ваш тайный поклонник, – осмелился предположить он. – Восхищается вами издали.

– Не говорите глупостей, – укоризненно сказала она.

Он вновь пожал плечами и глянул на часы.

– Прошу прощения, вы позволите мне ненадолго отлучиться? Я скоро вернусь.

Она кивнула, и он, поднявшись, небрежной походкой двинулся к выходу, по-прежнему не оглядываясь.

Оказавшись на улице, он зашел в телефонную будку, сунул в щель четвертак и набрал номер.

Механический голос возвестил:

– Агентство Хансена. Вы можете переключиться на ночную линию после четвертого сигнала или оставить сообщение после десятого. Один… два… три… четыре…

– Переключиться! – рявкнул Армстронг.

На экране замигал голубой огонек, а в телефоне загудел зуммер вызова.

Вскоре на экране появилось мрачное лицо Хансена. Агент предстал со шляпой на голове. Он молча, с бесстрастным выражением лица смотрел на Армстронга.

– Уходите или пришли? – поинтересовался Армстронг.

– Ухожу. Но это не важно. Линия всегда отвечает, независимо от того, здесь я или нет. – Он мрачно уставился на собеседника. – Так в чем дело?

– Я нахожусь в «Лонгчампсе», с леди, приятельницей. Вполне возможно, что за ней тащится хвост. -

– И что из этого? Закон следить не запрещает, особенно за дамой.

– А если его привлечь за намерение совершить преступление?

– Чушь! – Глаза Хансена заблестели. – Вы не те книжки читаете. Если у парня нет уголовного прошлого, то к нему ни с какой стороны не подкопаешься. И застукать его можно только тогда, когда он уже перерезал вам глотку.

– Неплохо. – Армстронг почувствовал раздражение, – Чего же ради я тогда потратил четвертак? Тогда хоть колыбельную спойте.

– Вы можете избавиться от него, пересаживаясь с машины на машину.

– В скакалки девочки играют.

– Или, – продолжил Хансен, не обращая внимания на колкость, – можете завлечь его в какое-нибудь укромное местечко и там успокоить, несколько раз хорошенько дав по зубам.

– Я уже думал над этим. Это мне ничего не даст.

– Или, – так же непреклонно, как и раньше, продолжал Хансен, – поступайте так, как обычно делаю я. Выслеживаю ищейку и узнаю, кто его нанял. Люблю докапываться до первопричин.

– Вот это мне по душе! Но поскольку я нахожусь при леди, я не могу следить за ищейкой. Вот тут бы вы и пригодились.

– А вы сможете подождать, пока я подойду? – спросил Хансен.

– Ну конечно. Мы собирались пойти на выставку, но посидим тут и подождем вас.

– Дайте мне пятнадцать минут, – Он сдвинул шляпу на затылок. – Когда вы меня увидите, вы меня не увидели. Понятно?

– Я не знаком с вами со времен Адама, – заверил Армстронг. Положив трубку, он подождал, пока погаснет экран, затем вернулся к Клер.

Отняв от лица платок размером чуть больше почтовой марки, она устремила на него прояснившийся взор.

Тяжело опустившись на стул, он сообщил:

– А за четвертым столиком никого нет.

– Боже милостивый! – воскликнула она, не скрывая удивления. – Вы думали о том человеке? Ну вы ничуть не лучше Боба! – Успокоенная его взглядом, она добавила: – Этот человек вышел сразу же вслед за вами.

Он взмахом руки подозвал официанта. Почему бы просто спокойно не посидеть эти пятнадцать минут? И все же за кем на самом деле бродит это рыжеволосый? За Клер или за ним самим?

Опоздав всего лишь на минуту, заявился Хансен в компании с Мириэм и коренастым громилой, пиджак которого чуть ли не трещал на спине. Троица торжественно проследовала мимо Армстронга, обратив на него внимания не больше, чем на оконное стекло, и расположилась за столиком слева от него.

Болтая с Клер и посматривая на столик все еще отсутствующей ищейки, Армстронг дал время этим троим выпить по рюмочке, затем встал и помог спутнице надеть шубку.

Они добрались до выставки, поболтались пару часов среди впечатляющих стереоскопических работ и полюбовались на передвижной десятифутовый экран, смонтированный на платформе и предназначенный для просмотра на лоне природы. Они дружно пришли к выводу, что в плане красок и стереоэффекта Тут улучшать уже нечего. А стало быть, телевидение практически исчерпало свои возможности.

Затем они отправились в ночную закусочную, а затем Армстронг отвез ее домой. После этого ничего интересного не происходило, и он вернулся в свою квартиру, ни разу больше не встретив ни Хансена с его компанией, ни других теней. Ощущая недовольство неожиданно нормальным развитием событий, он задумался, уж не страдает ли инфантильной привычкой драматизировать банальные жизненные коллизии.

Но воспоминания из глубокого детства никак не желали подтверждать, что он развивался ненормально. Его детское воображение ничем не отличалось от воображения нормального здорового ребенка. Смеялся, когда было смешно, и не волновался без причин. Лишь в более зрелом возрасте развилась привычка к навязчивым идеям и смутным подозрениям. Почему, почему, почему? Он вперил горящий взор в стенку, от которой отскакивало молчаливое эхо: Почему, почему, почему?

Проснувшись на рассвете, он вновь задумался, и эхо снова терзало его мозг. Он беспокойно бродил по квартире до тех пор, пока в половине одиннадцатого не позвонил Хансен.

– Дело оказалось долгим, – объявил Хансен, – но впервые мне пришлось иметь дело с целой толпой.

– Что ты имеешь в виду, говоря о толпе?

– А вот считай. Во-первых, ты и твоя подружка. Затем парень за вами. Побродив за ним с час, я внезапно обнаружил, что и за мной кто-то тащится. Я пустил вместо себя Пита и оторвался от своего хвоста. А тот так же невозмутимо приклеился к Питу. Я пристроился сзади. Итак, впереди шествуете вы, за вами ваш хвост, затем Пит, за ним другой хвост, далее – я. Хорошо, что вы еще не всю ночь бродили, а то сзади к вам пристроилась бы половина Нью-Йорка.

Армстронг нахмурился. Изложенное озадачило его.

– И что же было дальше?

– Первый хвост отвалил, когда ты вернулся домой. Он спустился в подземный гараж на Восьмой улице, сел в машину и уехал по этому вот адресу на Кипарисовых Холмах. – Хансен зачитал адрес, затем продолжил: – Ну и разумеется, остатки парадного шествия добрались до Кипарисовых Холмов, где Пит отвалил домой. Хвост Пита проследовал за ним, но на полпути отвязался. Правда, Мириэм пришлось продемонстрировать несколько цирковых фокусов с машиной, чтобы он отвязался от Пита. Так остался последний хвост и я. Я прилип к нему. С десяти раз не догадаешься, куда он привел меня.

– Куда? – нетерпеливо спросил Армстронг.

– На пятый этаж «Бэнк оф Манхэттен». Зашел в лифт с таким видом, словно здание принадлежит ему. Дальше я не мог за ним следить.

– И ты не узнал, кто занимает пятый этаж?

Впервые на худом лице Хансена появилось хоть какое-то выражение: смесь разочарования и удовлетворения от предвкушения эффекта, который его информация произведет на слушателя.

– Я наблюдал за индикатором лифта. Он остановился на пятом этаже. Я вышел на улицу и увидел огни в окнах на пятом этаже. – Он помолчал, поддразнивая Армстронга. – Дело в том, что весь пятый этаж занимает местная штаб-квартира ФБР.

– Что? – воскликнул Армстронг.

– То, что слышал, – Лицо Хансена вновь стало бесстрастным. – Вот я и думаю, что же это такое происходит и во что меня втянули?

– А я-то откуда знаю? – Впервые у Армстронга не нашлось слов.

– Если ты действительно не знаешь, – с угрюмым скепсисом заявил Хансен, – тогда лучше всего спросить у ФБР.

Бросив на Армстронга решительный взгляд, Хансен отключил связь.

Армстронг уселся в кресло и обхватил голову руками. Спустя некоторое время в голове у него прояснилось, и он принял решение.

Лучше спросить у ФБР!