Текст книги "Алтарь страха (сборник)"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

– Зато мы могли – и выследили. Их взяли после того, как они привели нас в свою берлогу.

Автомобиль остановился возле какого-то официального здания; окна второго этажа были освещены. Риардон вышел из машины, за ним и Брэнсом. Войдя в здание, они не стали пользоваться лифтом, а поднялись по лестнице, миновали несколько освещенных кабинетов и оказались возле двери, помеченной лишь номером; На всем этаже царила такая активность, словно она не стихала двадцать четыре часа в сутки все семь дней в неделю.

Усевшись в кресло, Брэнсом огляделся одним зрячим глазом:

– Тут у вас не как в полицейском участке.

– Потому что это не полицейский участок. Полицию мы вызываем только в случае необходимости, поскольку шпионаж, саботаж и другие преступления против конституции являются нашей заботой, а не их. – Усевшись за письменный стол, Риардон ткнул в кнопку интеркома: – Пришлите Казасолу.

Через минуту в кабинет вошел мужчина. Молодой, с оливкового цвета кожей, он производил впечатление весьма занятого доктора.

Риардон кивком указал на потрепанного Брэнсома:

– Этого человека заслуженно вздули. Залатайте его и придайте ему человеческий вид.

Казасола улыбнулся и отвел Брэнсома в медпункт. Там он принялся за работу, гримируя радугу вокруг глаза Брэнсома, заклеивая разбитую губу и смазывая распухшие ухо и щеку ледяной жидкостью. Работал он споро и молча, должно быть привыкнув ухаживать за пострадавшими в любое время дня и ночи. Когда он закончил и отвел Брэнсома в кабинет, Риардон уже нетерпеливо ерзал в своем кресле.

– Вы по-прежнему выглядите так, как будто вас драли кошки, – приветствовал он их появление. – Два часа ночи – время не самое подходящее, но тем не менее работа есть работа. И, судя по всему, покоя у нас не будет до утра.

– Почему? Еще что-то случилось?

– Да. Те два беглеца вывели нас еще на пару адресов. В одном из них произошла схватка. Пострадал полицейский. Поймал пулю в лапу. Взяли четверых. И я жду поступления новых адресов.

Он скосил глаза на телефон, и тот, словно почувствовав его нетерпение, пронзительно зазвонил. Риардон схватил трубку:

– Кто это? Маккрэкен? Да? Еще трое? Что такое? Непонятная аппаратура? Не трогайте ее. Я сейчас же выезжаю с экспертами. Отправляйте этих троих, а на месте установите охрану. – Он схватил листок бумаги: – Еще раз продиктуйте адрес. – Бросив трубку, он сунул листок в карман и поднялся. – Я думаю, теперь мы добрались до конца цепочки. Вам лучше поехать со мной.

– Не возражаю, – сказал Брэнсом. – Может, мне еще кому-нибудь удастся засветить в челюсть.

– Я беру вас вовсе не для этого, – заявил Риардон. – А в надежде, что вы нам кое-что поведаете о той аппаратуре. Нам необходимо точно знать, что это такое, как работает и зачем.

– Большая же вам будет от меня помощь. Я в этом совсем не разбираюсь.

– Ну что-то вы ведь должны знать! Может быть, когда увидите, очухаетесь и припомните.

Зайдя по дороге еще в один кабинет, они прихватили с собой двух человек, Сандерса и Уэйта. Первый, среднего возраста, пухленький, держался очень солидно; второй, постарше, оказался задумчивым и близоруким. Оба производили впечатление людей, которые не задумываясь скажут, сколько бобов может уместиться в бутылке.

Они набились в автомобиль, который стремительно провез их по городу и доставил к маленькому складскому помещению с конторкой, расположенному на какой-то затерянной улице на окраине города. Когда они подъехали, открылась дверь склада, и из нее выглянул какой-то тип с крепкой челюстью и распирающими костюм мускулами.

– Мак увез тех троих, что мы обнаружили здесь, – сообщил он Риардону, когда прибывшие вошли внутрь помещения. Он ткнул большим пальцем в сторону двери в конце конторки: – Двое спали там, храпели, как боровы. А третьим был как раз тот самый балбес, который и привел нас сюда. Они не сразу поняли, что попались. Пришлось немного попортить им здоровье.

– С тех пор никто не появлялся?

– Ни души.

– До утра, вполне возможно, еще кто-нибудь заявится. Вызови еще двух-трех человек. Чтобы обеспечить надежную встречу. – Риардон выжидающе огляделся: – Ну и где эта хреновина, о которой толковал Мак?

– Вон там. – Громила вновь ткнул пальцем в заднюю дверь.

Риардон толчком открыл ее и вошел внутрь. Остальные прошли следом. Судя по грязным и потрепанным рекламным объявлениям, расклеенным на стенах, некогда в этом складе хранились игрушки и дешевые безделушки. Теперь же помещение перегородили оштукатуренными стенками, и получилась небольшая спальня на троих, комната для отдыха со скудно обставленной кухней, туалет и отдельная секция для прибора.

Выстроившись рядком, собравшиеся принялись рассматривать сверкающее устройство. Внутренности его скрывались под съемной обшивкой на винтах. Имея шесть футов в высоту, шесть в длину и три в ширину, прибор, должно быть, весил не меньше двух тонн. Спереди торчали две выдвижные линзы, сзади подключался электромотор. Линзы смотрели на черный бархатный занавес, висящий на стене.

Риардон обратился к Сандерсу и Уэйту:

– Займитесь-ка и попробуйте разобраться. Времени у вас сколько угодно, но все же чем раньше вы с ним разберетесь, тем лучше. Если понадоблюсь – я в конторке.

Взмахом руки пригласив с собой Брэнсома, он вернулся в помещение, где стоял, не сводя глаз с входной двери, охранник. Тот сказал:

– В эту нору больше ни одна крыса не сунется. Патрульная машина у входа всех отпугивает.

– Я знаю. – Риардон устроился за ветхим столом и возложил на него ноги. – Так вот ты садись в машину и возвращайся с подмогой. Затем уберешь автомобиль с глаз долой, на какую-нибудь соседнюю улицу, и выставишь людей в дозор снаружи. Я не хочу, чтобы нас тут беспокоили. И давай пошевеливайся. Тогда у нас соберется здесь вполне достаточно людей.

– Понял! – Охранник открыл дверь и удалился. Послышался шум мотора отъезжающего автомобиля.

Брэнсом спросил:

– Достаточно для чего?

– Пока допрос пленных не закончен, мы не знаем, сколько человек у них в банде – двадцать или сто. Вполне возможно, что мы уже всех выловили, но точно неизвестно. Какой-нибудь один оставшийся может поднять тревогу, если заметит пропажу остальных. В этом случае, если еще остались люди, они бросятся сюда, чтобы забрать или уничтожить этот аппарат. А может быть, они его оставят, а сами поспешат на корабли и самолеты. Я понятия не имею, что они предпримут, но не исключаю возможности, что они попробуют уничтожить доказательства своей деятельности.

– Наверное, вы правы.

Риардон подался вперед, не сводя с него глаз:

– Это место вам знакомо?

– Нет.

– Хорошо, а устройство узнаете?

– Нет, не узнаю.

– И совершенно уверены, что никогда его раньше не видели?

– Насколько мне известно, нет. – На лице Риардона отразилось столь явное разочарование, что Брэнсом напряг память, пытаясь разыскать хоть смутное воспоминание: – У меня странное ощущение, что аппарат должен быть мне знаком, но он мне незнаком.

– Гм!

Они замолчали. Лампы в конторке не включали, дабы не спугнуть иллюминацией ожидаемых гостей, но свет от уличных фонарей проникал через верхние стекла, создавая атмосферу полумрака. Так они прождали часа три, в течение которых прибыли еще два охранника и устроились рядом с ними. В пять часов утра кто-то загремел входной дверью, пытаясь открыть ее. Все повскакивали на ноги; один охранник, держа в руке пистолет, рывком распахнул дверь, но за ней оказался лишь совершающий дежурный обход полицейский.

Двадцать минут спустя из заднего помещения появился Уэйт. Из его правой руки свисала длинная, извивающаяся блестящая полоска. Лицо выражало усталость. Очки сползли с носа.

– Эта штука, – объяснил он, – вовсе не собачий поводок. Это стробоскопический ужас. Придумавший ее малый оказал бы миру большую услугу, если бы согласился на ампутацию головы.

Риардон не выдержал:

– Так что она все-таки делает?

– Минутку. – Уэйт посмотрел на заднюю дверь.

Оттуда вышел Сандерс, сел на край стола и вытер пухлое лицо носовым платком. Физиономия у него раскраснелась и уж никак не лучилась счастьем.

– Если бы меня предупредили, я бы к ней и на пушечный выстрел не подошел. Но что теперь говорить. – Сандерс вновь утерся платком. – В этой пыточной камере я только что убил какого-то малого. При этом прикончил его как следует и со смаком. Я пригвоздил его к кровати и раскроил ему горло от уха до уха.

– Это точно, – вмешался Уэйт. – Произошло преднамеренное холодное и рассчитанное убийство, причем я уверен, что такое происходит раз в тысячу лет. И лишь одно в этом преступлении было неправильным.

– А именно? – спросил Риардон, не сводя с него своих проницательных глаз.

– Он никак не мог совершить этого преступления, потому что его совершил я. Как и сказано, от уха до уха!

Риардон, на которого эти признания в кровавых злодеяниях не произвели никакого впечатления, невозмутимо произнес:

– Одна и та же жертва, то же место, тот же способ и та же мотивация?

– Вот именно. Картина совершенно идентичная. – Уэйт взмахнул блестящей полоской: – А вот вам и съемка убийства. Можете полюбоваться. – Он бросил пленку на стол. – Та штуковина в заднем помещении не что иное, как особый кинопроектор. Он воспроизводит стереоскопическую картинку в естественных цветах. Изображение демонстрируется на экране, состоящем из тысяч крошечных бусинок в форме пирамид. Тем самым достигается эффект трехмерного изображения без применения поляризационных очков.

– Ничего нового, – фыркнул Риардон. – Все это известно.

– Но более того, – пояснил Уэйт. – Во-первых, картина снята так, что камера идентифицируется с аудиторией. То есть точка съемки расположена на месте зрителя.

– И это изобретение давно известное.

– Во-вторых, воспроизведение изображения осуществляется прокручиванием одновременно двух пленок с угловым сдвигом в три дюйма, чем достигается стереоскопический эффект. Но пленка не стандартная, не тридцатипятимиллиметровая. А другого, дьявольского калибра. Она мчится со скоростью три тысячи триста кадров в минуту. А на каждом пятом кадре заснята вспышка света. В результате получается интенсивное пульсирующее свечение с частотой одиннадцать пульсаций в секунду. Что соответствует приблизительно естественному ритму оптического нерва. Понимаете, что это означает?

– Нет. Продолжай.

– Создается эффект вращающихся зеркал. И эти пульсации погружают зрителя в гипнотическое состояние.

– Черт побери! – ошеломленно воскликнул Риардон. Он поднял пленку и стал рассматривать ее при тусклом свете наружных уличных фонарей.

Уэйт продолжил:

– И так происходило до тех пор, пока жертва не впадала в транс. И вполне возможно, что предварительно жертву этого кинопроектора опаивали. То есть поначалу зритель воспринимал демонстрацию как обычный фильм. Но вскоре впадал в гипнотическое состояние, и ему казалось, что он находится на том месте, где на самом деле стоит камера. Или, если вам так больше нравится, камера становилась зрителем. И мозг начинал накапливать фальшивые воспоминания. Мозг не может поместить знания в уже занятое место. Но остается еше много пустого пространства. Эти отсеки атрибутируются с теми временами в прошлом, где ничего ценного не запоминалось. Аппарат создавал преступление, персонажей, причину, место, обстоятельства и приблизительное время в прошлом. Картина загонялась в мозг на то место, где по тем или иным причинам ничего в свое время не записывалось.

– Тому, кто не испытал это на себе, все рассказанное покажется невероятным, – сказал Брэнсом. – Но я-то знаю, насколько убедительным получился результат.

– Больше всего бесит то, – сказал Уэйт, – что какому-то неведомому гению удалось создать полностью автоматизированный прибор для промывания мозгов. Аппарат настолько хорош, что убедит кого угодно, будто черное – это белое, если, конечно, человек застигнут врасплох и не знает, что над ним проделывают. – Он достал из кармана еще один кусок пленки и передал Брэнсому. – В этой камере для пыток собрана небольшая кинотека. Сюжеты – совершённые преступления. А совершаются они в самых разных частях света – отсюда до Тимбукту. Одно из них якобы совершено близ Бэльстоуна, хотя, скорее всего, произошло оно за тысячу миль оттуда. Хотите полюбоваться?

Брэнсом посмотрел на пленку:

– Господь Всемогущий, да ведь это же Арлен!

– А скорее всего, какая-нибудь незначительная актриса, проживающая на той стороне планеты, – предположил Риардон.

– Сомневаюсь, – впервые за это время заговорил Сандерс. Он все еще продолжал потеть. – Эти убийства чересчур реальны. Мне противно думать, но, вероятнее всего, персонажи этих фильмов буквально разыгрывали сцену убийства.

– Я тоже так думаю, – согласился Уэйт.

– Что вы хотите сказать? – подтолкнул их к объяснению Риардон.

– Эти случаи смертей настолько правдоподобны, что вряд ли инсценированы. Я думаю, что эти люди уже находились в списке тех, кого рано или поздно должны были устранить. Но вместо совершения массовой экзекуции их обманули, убедив сыграть роли в фильмах, где они слишком поздно поняли, что в последней сцене смерть происходит на самом деле.

Риардон обдумал эту мысль.

– Да, мне кажется, некоторые люди способны на такое.

– Вот и я так думаю, – сказал Уэйт. – Даже смерть они могут использовать себе во благо. И тем не менее задумано все дьявольски блестяще. Ведь тот, кто считал себя виновным, отнюдь не рвался сообщать об этом. Да и как можно обвинить человека, который вдруг обнаружил, что его просто подставили, и при этом решительно отмахивается от того факта, что у него в мозгах не все в порядке?

– Я понял, понял! – Риардон бросил многозначительный взгляд на Брэнсома, затем посмотрел на часы – Заберем этот аппарат для дальнейших исследований. Больше торчать тут нет смысла, – А Брэнсому он сказал: – Поедете с нами в штаб-квартиру. Мы дадим вам поспать восемь часов и накормим чем пожелаете. Затем вы нам подробно расскажете вашу историю и опознаете тех типов, которых мы поймали. А потом уж сможете отправиться домой.

В шесть часов вечера Риардон вез его домой и по дороге рассказывал:

– Нет сомнений, что в тот особенный день они подловили вас в самый точный момент. Вас оглушили, ввели наркотик и отвезли в их кинотеатр. Там вас обработали. Затем доставили обратно к ступенькам, встряхнули, похлопали по лицу и выразили сочувствие. Несколько дней спустя «водитель» своими словами привел в действие механизм воспоминаний, и вы пустились в бега.

– Да, так оно и было, – согласился Брэнсом. – Жаль, что я не проявил большего любопытства относительно тех двух выпавших из моей памяти часов.

– Да ведь вы же себе не принадлежали. Со дна памяти поднялся грязный осадок и все вокруг затмил. – Риардон задумался, затем продолжил: – Теперь надо разбираться с остальными жертвами. Они же не знают, что бегут от призраков. Как с ними быть? И как избежать повторения случившегося? Та шайка, что мы поймали, может оказаться одной из множества других, готовых развернуть дело в любой точке земного шара.

– Это не проблема, – заявил Брэнсом. – Выставите меня в качестве устрашающего примера. Расскажите всем, что произошло со мной, как и почему. Я не возражаю, я готов сыграть роль противоядия. Ум ученого оценит умный трюк, пусть и грязный. Ученых больше интересуют изобретения, чем этика.

– И думаете, ваш пример вернет назад остальных?

– Не сомневаюсь. Они вернутся застенчиво-задумчивыми. И в таком заводном состоянии, что будут просиживать сутки напролет, изобретая более мощный и хитрый контрудар. И рано или поздно изобретут. Жажда мести – хорошая движущая сила. – Он посмотрел на своего слушателя: – У вас нет желания поделиться со мной информацией, которая очень меня интересует, – кто именно стоял за всем этим представлением?

– Прошу прощения, но я не могу сказать. Основная информация полностью закрыта. Но для вашего спокойствия могу сообщить следующее. Во-первых, три чиновника одного из посольств по нашему настоятельному требованию сегодня вечером улетают из страны. Во-вторых, никто не собирается награждать вас медалью, но чек на зарплату окажется чуть больше, чем обычно.

– Что ж, это уже кое-что. Я думаю, что заслужил.

– А я так не думаю. Я вообще полагаю, что в мире нет справедливости.

Машина остановилась возле дома Брэнсома. Риардон проводил его до дверей. Когда появилась Дороти, Риардон быстро проговорил:

– Я привез вам вашего беглеца. Потрепанного, но в целости. Я обещал ему увеличение зарплаты, и это дает мне право на глоток виски. Готов воспользоваться этим правом прямо сейчас.

Дороти поспешила за бутылкой.

Высоко подняв бокал, Риардон значительно посмотрел на них обоих.

– За «убийство»! – Он выпил.

Зазвонил телефон. Трубку взяла Дороти, ответила и подозвала Брэнсома.

– Это тебя. – Она отошла в сторону и настороженно посмотрела на Риардона. Брэнсом усмехнулся, увидев ее реакцию, и взял трубку.

Чей-то голос взволнованно зачастил:

– Брэнсом, ты совершенно прав! Я ни в чем не виноват! Мы оба должны заняться этим делом, Брэнсом. Мы так просто не сдадимся. Я возвращаюсь. Прибуду в половине одиннадцатого. Сможешь встретить меня?

– Не беспокойся, встречу. – Он положил трубку и обратился к Риардону: – Это Хендерсон. Он возвращается поездом в половине одиннадцатого и горит желанием снять с кого-нибудь скальп.

– Мы перехватим его, как только он высунет свою физиономию. Он тоже пригодится как опознаватель. – Риардон перевел взгляд на бутылку: – Я думаю, это тоже следует отметить. Чего мы ждем?

Дороти, по-прежнему заинтригованная, вновь наполнила ему бокал, который он тут же поднял со словами:

– А теперь – за следующее «убийство»!

Брэнсом оглядел Риардона и поднятый бокал.

– Нет, спасибо, с меня хватит! – устало произнес он.