Текст книги "Наша война"

Автор книги: Энрике Листер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Войска франкистов

На стороне франкистов сражалось более 300 тысяч иностранцев. Среди них регулярные части итальянской армии, насчитывавшие 150 тысяч человек (из них постоянно участвовало в боях 50 тысяч); 50 тысяч немецких солдат и офицеров (постоянно в боях участвовало от 15 до 20 тысяч); 20 тысяч португальских, а также 90 тысяч марокканских наемников и несколько тысяч наемников иностранного легиона.

Вот, например, каков состав «национальной» армии, атаковавшей Мадрид 7 ноября 1936 года:

Колонна № 1: 1-й и 2-й Тетуанские таборы, 6-я бандера Иностранного легиона.

Колонна № 2: 1-й и 3-й Мелильские таборы, 1-я бандера Иностранного легиона.

Колонна № 3: 1-й и 3-й Альусемасские таборы, 4-я бандера Иностранного легиона.

Колонна № 4: 2-й Сеутский табор, 3-й Тетуанский табор, 5-я бандера Иностранного легиона.

Колонна № 5: 8-я бандера Иностранного легиона, 1-й Алжирский батальон, Меальский табор.

Колонна № 6: Меальский табор, батальон Севильских волонтеров, батальон Канарских волонтеров.

Колонна № 7: Толедский батальон, 5-й Сан-Кинтинский батальон, Меальский табор.

Колонна № 8: 7-я бандера Иностранного легиона, бандера марокканской фаланги, бандера Касаресской фаланги, морская рота, стрелки Ифни и Меаснии.

Кавалерия: семь сабельных эскадронов и два эскадрона автоматического оружия, сформированные из марокканцев.

Совершенно очевидно, что все «национальные» пехотные и кавалерийские части, атаковавшие Мадрид, состояли из наемников – солдат Иностранного легиона и марокканских частей. Что касается танков и авиации, то в основном они были итальянскими и немецкими. Основной причиной разгрома этой «национальной» армии франкисты считали участие в обороне города интернациональных бригад. Но, как я уже говорил, первая Интернациональная бригада вступила в бой 8 ноября, когда франкисты уже терпели поражение под Мадридом. Невозможно поверить, что одна бригада в 2000 человек могла разбить на подступах к Мадриду девять колонн Франко.

Иностранные войска и оружие прибыли на помощь франкистам уже в первую неделю войны. Численность этих войск постоянно увеличивалась, они принимали весьма заметное, а в ряде случаев и решающее участие во всех операциях. Например, в бою у Малаги, занятой мятежниками 8 февраля 1937 года, участвовало 20 тысяч итальянцев, части марокканцев и Иностранного легиона. Спустя месяц в сражении под Гвадалахарой 25 тысяч бойцов Республиканской армии, среди которых было две интернациональные бригады общим числом около 4000 бойцов, выступили против пятидесятитысячной итальянской армии. Через несколько месяцев итальянцы захватили Сантандер. А еще позже регулярные итальянские части осуществили последнюю военную операцию в этой войне: оккупацию Аликанте.

Намеренно преувеличивая военное значение интернациональных бригад, франкисты, с одной стороны, пытаются умалить роль Германии, Италии и Португалии в этой войне, а с другой – замолчать величайшее политическое и гуманистическое значение борьбы тысяч отважных защитников свободы и демократии из всех уголков земли на стороне испанского народа. Воспоминание об интернациональных бригадах и сегодня продолжает оставаться для народов всего мира живым и убедительным примером борьбы за правое дело.

Волонтеры свободы были немногочисленны – всего 35 тысяч человек. Цифра небольшая, особенно если учесть, что вся армия республиканцев насчитывала около 1 миллиона 200 тысяч бойцов, а на стороне франкистов сражалось 300 тысяч иностранных солдат. Волонтеры оказали борющейся Испании не столько действенную военную, сколько моральную поддержку – интернационалисты, прибывшие почти из шестидесяти стран, продемонстрировали солидарность миллионов людей всего мира, искренне сочувствовавших борьбе испанского народа и понимавших ее интернациональное значение.

В интернациональных бригадах, несмотря на политические, идеологические и социальные различия, сражались плечом к плечу, объединенные общими антифашистскими убеждениями, католики, протестанты, евреи, атеисты, коммунисты, социалисты, представители буржуазных и прогрессивных партий, а также люди, не принадлежавшие ни к каким партиям… В бригадах были представлены все страны Европы, большие и малые государства Латинской и Северной Америки, Австралии, многие страны Азии и Африки. Таким образом, интернациональные бригады явились живым и действенным выражением солидарности антифашистов всего мира. Они словно воплотили в себе Антифашистский интернациональный фронт – союз наиболее активных и сознательных сил рабочего и демократического движения мира. Это были посланцы народов мира, 35 тысяч героических представителей рабочего класса, крестьянства и интеллигенции. Эти люди, приехавшие в Испанию, чтобы бороться вместе с ее народом за Республику, понимали, что, как писал И. В. Сталин, освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров не является делом только испанцев, но общим делом всего передового и прогрессивного человечества. Большая часть этих людей не раз рисковала свободой и жизнью уже на пути в Испанию, охваченную войной. Триста тысяч «волонтеров», прибывших из разных стран во франкистскую зону, напротив, представляли лишь реакционное фашистское меньшинство. Некоторые из них оказались в Испании в результате военной мобилизации, как, например, пятидесятитысячный немецкий «Легион Кондор», 150 тысяч солдат итальянских дивизий или 20 тысяч солдат из «Португальского легиона». Другие были наемниками, как 90 тысяч марокканцев, вступившими в иностранный легион ради денег.

Бойцы интернациональных бригад пользовались заслуженным уважением у себя на родине. А среди испанского народа память о них живет по сей день. Эта память не подвластна времени.

Война в Испании была великолепной боевой школой для волонтеров свободы. Тысячи их вновь покрыли себя боевой славой на полях сражений против фашизма в годы второй мировой войны. В этой войне не существовало ни одного фронта, где не воевали бы интернационалисты Испании. Многие из советских добровольцев, прибывших в Испанию в 1936–1939 годах на помощь испанскому народу, впоследствии занимали высокие командные посты в армии своей страны.

В организации и руководстве борьбой на всех ее этапах, в создании армий нового типа, появившихся после поражения гитлеровской Германии в странах, вступивших на путь социализма, бывшие волонтеры свободы также играли заметную роль. Каждый на своем посту – ответственном или скромном – они принимали и принимают активное участие в строительстве новой жизни у себя на родине.

Правда, не у всех судьба была легкой. Некоторые подверглись преследованиям и безвременно погибли. К несчастью, реабилитация для многих пришла слишком поздно.

Бойцы Республики – испанцы и интербригадовцы – были примером героизма в американских частях «коммандос» на Тихом океане, в армиях, сражавшихся в Африке и участвовавших в различных десантных операциях в Европе.

Бывшие бойцы Испании – испанцы и добровольцы из других стран – сражались в рядах французского Сопротивления во время оккупации Франции гитлеровцами. Первый нацистский офицер, убитый во Франции, пал от руки испанского волонтера – полковника Фабиана. А итальянские «гарибальдийцы», так великолепно сражавшиеся в Испании, стали в Италии организаторами партизанского движения, которое помогло покончить с фашистским режимом Муссолини.

Во всех странах Европы, оккупированных нацистами, испанские волонтеры находились в первых рядах борцов против фашизма. Многие из них погибли в этой битве. Они возглавили борьбу за свободу, мир и демократию в Северной и Латинской Америке, в Африке, в Азии. Для большинства из них жизнь продолжает оставаться полной опасностей и трудностей, но их преданность делу, которое они защищали 30 лет назад с оружием в руках, непоколебима. Каждая встреча с интербригадовцами вызывает у меня особое волнение, ибо я всякий раз убеждаюсь, что эти люди хранят Испанию в своих сердцах.

Всем павшим и живым, кого я знал по совместной борьбе, я выражаю здесь самую глубокую признательность. Невозможно назвать всех, кому я хотел бы воздать должное и за самоотверженный труд, связанный с огромным риском, по отправке волонтеров в Испанию. Я приношу свою благодарность всем, кто готовил документы, кто организовывал нелегальные переходы границы, кто по сентимо собирал деньги на эти поездки, кто устраивал демонстрации солидарности с борющейся Испанией.

В своих долгих скитаниях по свету я встречался со многими из этих людей, никогда не бывавших в Испании, но остающихся настоящими борцами за наше дело. Мы благодарны им так же, как и тем, кто сражался рядом с нами.

Глава четырнадцатая. Заключительное слово

Ответственными за войну являются фашисты. – Борьба народа была справедливой. – Необходимость регулярной армии. – Борьба за создание регулярной армии. – Профессиональные военные, ставшие на сторону Республики. – Кадры, вышедшие из ополчения (милисиас). – Уроки испанской войны.

В заключение я хочу вернуться к некоторым моментам, уже затронутым в этой работе, но на которых, как мне кажется, следует еще раз остановить внимание.

Иногда приходится слышать разговоры об ужасах войны 1936–1939 годов. При этом не делают различий между сторонами. Действительно, это была страшная война, но в ней участвовало два лагеря, защищавшие совершенно разные идеи. Те, кто выступал на стороне Республики, если и испытывают чувства раскаяния и вины, то только за то, что не сумели ее защитить. Мы должны признать, что оказались недостаточно сильны и потому не смогли одержать победу. Испанские патриоты взялись за оружие не только ради защиты Республики, которую народ завоевал в борьбе, но и в порядке самообороны, ибо речь шла о жизни лучших сынов испанского народа.

Находятся люди, которые утверждают, что если бы мы, сторонники Республики, не подняли оружия в защиту интересов народа, то не было бы этого страшного кровопролития. Я хочу сказать этим людям: а знаете ли вы, что произошло в тех районах Испании, где фашистам удалось захватить власть без сопротивления? Политические руководители, гражданские губернаторы и даже те, кто выступили против народного сопротивления или пассивно приняли его, поскольку им не оставалось ничего другого, стали жертвами зверской расправы фашистов. Безусловно, народное сопротивление платило палачам той же монетой. Я абсолютно убежден, что отсутствие сопротивления не уменьшило бы количества жертв; разница заключалась бы только в одном: все эти жертвы были бы из числа сторонников Республики.

Нельзя забывать – в планы фашистов входила ликвидация нескольких сотен тысяч испанцев, о чем говорилось совершенно открыто. В оккупированной зоне франкисты с первых дней принялись зверски уничтожать всех, кто был заподозрен в левых или либеральных взглядах. После окончания войны истребление людей началось и в республиканской зоне. Все это было лишь проведением в жизнь давно продуманного плана. Но фашисты не могли предвидеть ни народного сопротивления, ни трех лет упорной борьбы. Полмиллиона испанцев предполагалось уничтожить в результате «простой полицейской операции», использовав бригады палачей из фаланги и жандармерии, которые были приданы соединениям марокканцев и легионеров, привезенным из Африки.

Официальной является цифра в один миллион убитых в течение всей войны. Многие думают, что речь идет о погибших на фронте. Но это совершенно неверно. Количество убитых на полях сражений немногим больше половины этого числа. И не миллион, а гораздо больше людей казнили франкисты в тылу.

Война республиканцев была справедливой, национально-революционной войной. И эта освободительная война, несмотря на поражение, осталась славной страницей в героической истории испанского народа.

Вступление в войну на стороне франкистов вооруженных сил Гитлера и Муссолини, а также регулярных португальских частей и использование марокканцев и Иностранного легиона придали борьбе испанского народа национально-освободительный характер, это была война за независимость, против вооруженной иностранной интервенции. Народ понимал, что, борясь против наступления фашизма и реакции, он подрывает базу фашизма в Испании, а отстаивая свободу – защищает достижения революции. Вот почему республиканцы сражались с огромным энтузиазмом.

Самой неотложной задачей, вставшей перед испанским народом, было создание армии и организация военного дела, необходимых для разгрома врага. Выполнить эту нелегкую и почетную задачу выпало на долю жителей Мадрида. В первых же сражениях у стен Мадрида родилась новая испанская регулярная армия – оплот Республики и народа. Ее история тесно связана с обороной Мадрида, с поражениями, нанесенными противнику в ноябре 1936 года, когда героическая оборона города, названного поэтом «столицей славы», достигла своей кульминации. Далее следовали сражения, приведшие к провалу атаки на Лас Росас против нашего правого фланга в январе 1937 года, и на Хараме в следующем месяце, срыву большого вражеского наступления в марте, когда итальянские дивизии намеревались овладеть Мадридом с тыла, наступления, окончившегося их кровавым разгромом под Гвадалахарой.

С организации 5-го полка, осуществленной Коммунистической партией Испании, началась история новой Народной армии, создававшейся в грохоте боев, все более кровавых и ожесточенных. Создание подлинно народной регулярной армии, полностью отвечавшей нуждам и целям войны, было нелегкой задачей. Тем более, что ее решение наталкивалось на явное сопротивление со стороны руководителей вооруженных сил, часто менявшихся в начале войны. Одни из них действовали неосознанно, они просто не способны были понять характер нашей борьбы, другие же являлись убежденными противниками создания Народной армии. Коммунистическая партия вела непримиримую борьбу с такими тенденциями. Одновременно партия продолжала укреплять и расширять Народный фронт, что было жизненной необходимостью.

Коммунисты четко представляли себе, что непонимание важности создания регулярной Народной армии было распространено в стране весьма широко. В Испании, где влияние анархистов было очень заметно, где революционное и демократическое движение было традиционно «антимилитаристским», идея создания регулярной армии, необходимости единого командования и железной дисциплины оказалась на первых порах непопулярной.

Когда же под давлением прогрессивных сил Ларго Кабальеро наконец издал декрет о создании регулярной армии, он проводился в жизнь настолько вяло и с такими трудностями, что на многих фронтах даже год спустя еще не было регулярных частей. На северном фронте, где война длилась немногим более пятнадцати месяцев, военные действия закончились прежде, чем были созданы регулярные войска под единым командованием. Правда, нужно признать, что на Севере ответственность за это несли скорее всякого рода «маленькие правительства» и «суверенные комитеты», чем центральное правительство. Военные руководители, такие, как генерал Льяно де ла Энкомьеда, Франсиско Сиутат, Хуан Ибаррола, Кристобал Эррандонеа, Селестино Уриарте, Домиан Фернандес, Мануэль Альварес, Хавьера Линарес, Гарсиа Вайас, Модесто Арамбарри, Альфредо Саманьего, Нино Нанетти, впоследствии погибший, и многие другие, понимали необходимость создания на Севере боеспособной армии с единым командованием, стойко боролись за нее, но их усилия разбивались о сопротивление местных властей.

Если в конце концов и удалось положить начало созданию регулярной армии, то придать ей подлинно народный характер было трудно. Прието, будучи министром обороны, приложил максимум усилий, стремясь лишить армию ее народного характера, и большая часть командования действовала заодно с министром-социалистом.

Основные командные посты в армии и в генеральном штабе заняли профессиональные военные, выходцы из старой армии. Среди них были люди способные и лояльные по отношению к Республике, но были и лица со слабой профессиональной подготовкой и даже политические противники нашего дела. Республиканские и социалистические правители предпочитали иметь дело с профессиональными военными, пусть даже получившими дипломы военных академий 30–40 лет назад, и не желали видеть того, что среди рабочих, крестьян, интеллигентов, сражавшихся за Республику, выросло немало талантливых полководцев. Из 17 тысяч офицеров испанской армии значительная часть после начала мятежа оказалась в республиканской зоне. Из них в Народную армию вступило около 2000 человек. Основное ядро офицеров старой армии, присоединившихся к народной борьбе, – честные люди, доказавшие на протяжении всей войны свое искреннее сочувствие делу Республики. Но были и другие – те, что пошли с народом из-за верности данному слову, из патриотических побуждений или просто потому, что были возмущены вторжением в Испанию иностранных войск, – эти люди не понимали национально-революционного характера наглей войны и еще меньше сознавали необходимость народной армии. А между тем они занимали высокие командные посты в армии. Им недоставало веры в победу, и потому они не были способны делать правильные выводы из наших частичных боевых успехов. Эти профессионалы военного дела до конца войны продолжали смотреть на бойцов и командиров из народа как на новичков-ополченцев, которым не под силу победить тех, кем командовали их бывшие товарищи. Такие командиры не понимали, что армия, которую им доверил народ, сильна энтузиазмом и самоотверженностью своих бойцов, что такая армия способна добиться победы.

Некоторые из этих командиров неплохо проявили себя в начале войны, командуя отдельными разрозненными частями; но как только война стала принимать более организованные формы, когда началось создание Народной армии, они постарались занять посты в тылу, желая оказаться как можно дальше от выстрелов и уйти от ответственности за исход боев.

Я ничего не могу возразить против таких «отступлений». Многие из тех, кто работал в тылу, честно выполняли свой долг – на призывных пунктах, в учебных лагерях, в военных комендатурах и т. д. Но были и другие, которые предпочли изображать «великих стратегов» за столиками кафе и баров. Обсуждая и критикуя все на свете, они нередко выбалтывали секретные данные, которые вражеские шпионы (а в них не было недостатка на этих сборищах) немедленно передавали своим.

Мне вспоминаются два эпизода, связанные со сборищами «великих стратегов»: в одном я случайно оказался участником, в другом – свидетелем. Как-то приехав в Валенсию, я встретился в генштабе с полковником Мена. Он пригласил меня в кафе «Идеал», где встречалась группа офицеров, ожидавших назначения. Меня приняли радушно. Многие из собравшихся были моими старыми знакомыми, остальных мне представили. Среди них была жена одного генерала. Я тут же вспомнил, что этот генерал как-то уже знакомил меня со своей женой, а поскольку у меня плохая зрительная память, я решил, что уже был представлен этой даме, и напомнил ей о нашем знакомстве. Ну и попал же я в историю! Громовым голосом дама заявила, что та, с которой меня прежде знакомил ее муж, была его любовницей, а законная жена – она. Я стал извиняться, но она еще более громогласно ответила, что мне не за что извиняться, так как это муж, а не я наставил ей рога. Присутствовавшие, очевидно привыкшие к подобным «сценам», разразились хохотом, ну а во мне все это вызвало отвращение, и я поспешил откланяться.

В другой раз, приехав в Валенсию, я решил встретиться с художником-галисийцем Кастелао и еще несколькими земляками в кафе «Де ла Пас». Вскоре после моего прихода в кафе вошел майор. Ему навстречу из-за столиков поднялись офицеры, сидевшие в обществе дам, приглашая майора присоединиться к их компании. Я спросил, кто этот офицер, друзья ответили, что это майор Хесус Перес Салас. Подобные сцены не были редкостью. Некоторые начальники посылали в кафе двух-трех офицеров, которые должны были «завербовать» нескольких «красоток» и ждать своего «шефа», чтобы принять его «со всеми почестями» и предоставить ему возможность выбрать даму. После войны этот Перес Салас обосновался в Мехико-сити; он был уже полковником, очевидно «заработав» это звание в «сражениях» подобного рода. Такие «полководцы» были способны решать за столиками кафе самые сложные военные задачи и с непревзойденным мастерством, сидя в ресторанах, приводили в движение войска и боевые средства; однако на поле боя эти критиканы не способны были командовать даже ротой. Было бы намного лучше, если бы такие командиры остались во вражеской армии, хотя наверняка к ним там отнеслись бы менее снисходительно, чем у нас.

И, наконец, еще одна категория военных. Это были «географически лояльные». Идеологически более близкие к фашистским мятежникам, чем к республиканцам, они оказались в наших рядах лишь потому, что мятеж застал их в республиканской зоне и они не успели уехать. Многие из них занимали высокие военные должности. Они отлично осознали характер войны, развязанной фашизмом против испанской демократии, понимали, какая армия нужна народу, чтобы победить в этой битве. И вполне сознательно вначале тормозили создание регулярной армии, а затем, когда она все-таки была создана, – всячески мешали ее действиям. Некоторые из них, окопавшись в штабах, саботировали военные операции или проваливали их, препятствовали созданию необходимых резервов или неправильно их использовали; стремясь помешать координации действий фронтов и армейских групп, выступали против эффективного единого командования, желая превратить свои секторы в независимые единицы. К этой группе офицеров принадлежали и те, кто в марте 1939 года подняли вооруженное восстание против законного правительства Народного фронта. Вступив в тайный сговор с иностранными державами, они предательски сдали Франко армию более чем в полмиллиона бойцов и территорию, превышающую 120 тысяч квадратных километров, с населением около девяти миллионов человек, хотя, несмотря на потерю Каталонии, была возможность продолжать борьбу. Но они действовали не только в армии.

В ходе войны создались условия для организации во франкистском тылу мощного партизанского движения. В оккупированной мятежниками зоне возникла база для создания партизанских отрядов – тысячи патриотов ушли в горы. Но все это не было использовано республиканскими правительствами и их министрами обороны. Ларго Кабальеро, Прието и другие представители высшего командования не только ничего не сделали для организации партизанской войны в тылу противника, но систематически отказывали стихийно возникавшим отрядам в помощи кадрами, вооружением и деньгами. Десятки делегатов из партизанских отрядов Андалузии, Эстремадуры, Галисии, Леона прибывали в республиканскую зону за оружием, указаниями и т. п. И вот тут-то чинились всяческие препятствия. Это был настоящий саботаж партизанской войны.

Коммунистическая партия требовала обратить особое внимание на эту форму борьбы. Вначале с помощью 5-го полка, а затем и ряда других воинских частей партия принимала меры по организации партизанского движения. Партия организовала в республиканской зоне несколько партизанских школ. Очень сжатый курс, рассчитанный на срок от шести до восьми недель, включал изучение тактики партизанской войны, некоторые элементы тактики пехоты, взрывного дела, топографии, стрелкового дела и политическую подготовку. Заняв пост министра обороны, доктор Негрин поддержал меры по организации партизанских отрядов. Был создан XIV Партизанский корпус, состоявший из четырех дивизий. Это был шаг вперед, хотя еще и не очень значительный. Силы XIV корпуса действовали в тылу врага вблизи фронтов и сражались героически; но одного корпуса было явно недостаточно. Следовало в этом отношении пойти дальше. В Леоне, Галисии, Саморе, Андалузии, Эстремадуре и других районах, оккупированных фашистами, действовали возникшие стихийно партизанские отряды, они просили помощи оружием и кадрами. И хотя правительство Республики имело возможность оказать им такую помощь, оно не сделало этого.

Сколько напрасно растраченного героизма! Какие огромные силы остались неиспользованными! А ведь мощное партизанское движение в тылу у франкистов могло оказать серьезную помощь Республиканской армии. Другой вопрос. Прието и кое-кто еще обвиняют Коммунистическую партию в том, что в армии было слишком много коммунистов – командиров и комиссаров. Верно. Нас было много. Например, в частях, бывших под моим командованием, почти сто процентов командиров и комиссаров были коммунистами или членами ХСУ. И не случайно говоря о погибших, я имею в виду главным образом коммунистов. Почему же об этом молчат наши «критики»? Они, отсиживаясь в тылу, почему-то не критиковали коммунистов, когда те рисковали жизнью на фронте. Путь на фронт был открыт для всех и каждый имел возможность доказать, на что он способен, заслужить чины и командные должности, как это делали мы, коммунисты.

Во время войны и после нее нашлись люди, которые обвиняли Рохо в симпатиях к командирам из числа милисианос, в том, что он предпочел их кадровым офицерам. А я помню, как Рохо не один раз пытался назначить на командные посты в действующие части профессиональных военных, но они категорически отказывались, предпочитая оставаться в тылу, подолгу ждать новых назначений и заниматься «стратегией» на сборищах в кафе. Число уклонявшихся от фронта стало настолько велико, что во второй половине 1937 года министр обороны отдал распоряжение отправить на фронт, в действующие части, офицеров, не участвовавших в боях в течение трех месяцев.

Задолго до этого приказа 5-й полк и части, вышедшие из него, подали пример борьбы с уклоняющимися от отправки на фронт. Я хочу привести несколько наших приказов.

Приказ по 1-й бригаде от 15 декабря 1936 года.

В соответствии с решением совещания, состоявшегося сегодня в 15 часов, батальонам бригады надлежит ликвидировать имеющиеся у них в разных частях Мадрида комендатуры и ключи от них вручить командиру полка».

«Инструкция для руководства:

1. Весь личный состав и вооружение, имеющееся в распоряжении названных комендатур и пригодное для использования, должны быть отправлены на фронт, занятый частями бригады, где из личного состава создаются полевые канцелярии батальонов под руководством соответствующих комендантов.

2. Вооруженному персоналу, находящемуся в Мадриде, приказываю присоединиться к своим батальонам на фронте. Не имеющим оружия надлежит отправиться в казарму Орталеса; туда же необходимо отправить излишки оружия и снаряжения.

Энтревиас, 15 декабря 1936 года. Командир – майор Военный комиссар Листер Пуэнте.

Приказ комендатуре 5-го полка.

1. Комендатура 5-го полка продолжает действовать, выполняя функции консультативного характера до тех пор, пока из ее последних ополченцев не будут сформированы бригады и части новой армии.

2. Все ополченческие батальоны непосредственно подчиняются ополченческой комендатуре.

3. Все батальоны, включенные в бригады, должны покинуть прежние казармы и занять казарму своей бригады, находясь в ее непосредственном подчинении.

4. Упраздняются все призывные пункты 5-го полка в Мадриде. Центральной администрации предлагается передать картотеки личного состава батальонов соответствующим бригадам. Освободив свои казармы, батальоны должны сдать их штабу.

Центральная комендатура 5-го полка.

Командир – майор Политический комиссар – Листер Карлос Контрерас, 21 декабря 1936 года»

Газета «Политика», орган партии левых республиканцев, в интервью, опубликованном 23 декабря 1936 года, писала:

«…Листер говорил нам о новой Республиканской армии, в которую только что влился 5-й полк:

«Этим будут достигнуты большие результаты, чем при существующей в настоящее время милицейской системе. В 5-м полку мы уже начали чистку, которую необходимо провести всюду. Например, каждый батальон имеет в Мадриде комендатуру, где развелись сотни бюрократов. Много галунов, много звезд, в большинстве своем никогда не видевших ни фронта, ни казармы вообще. Все это теперь упразднено. Двух или трех человек с избытком хватит для выполнения канцелярской работы в любой комендатуре. Достаточно сказать, что в Мадриде распределялось 60 тысяч продовольственных пайков между людьми, не сделавшими ни одного выстрела».

Другое, часто встречающееся среди франкистов, да и не только среди них, мнение, что одной из основных причин наступательной слабости наших войск была недостаточная подготовка младших и средних командных кадров, не умевших маневрировать на поле боя. Песня эта не нова. Еще в период войны мы неоднократно слышали ее, и потому я снова возвращаюсь к этому вопросу. В период наших неудач и отступлений кадровые офицеры и часть командиров из числа ополченцев объясняли все нагни поражения тем, что противник силен, а боевые качества солдат и младших командиров республиканской армии недостаточно высоки.

И в частных беседах и в публичных выступлениях я всегда отвергал подобную точку зрения. Я и сейчас продолжаю придерживаться того мнения, что причина, в силу которой одни части сражались хуже других, заключается в качествах не солдат и младших командиров, а старших командных кадров. Дело было в уровне военной и политической подготовки, которую обеспечивали командиры вверенным им частям, в отношении к своим солдатам, в том, какой пример они показывали подчиненным. Там, где были настоящие командиры Народной армии, смелые и скромные, исполненные высокого боевого духа, беспощадные к слабостям и вместе с тем человечные – взводы, роты, батальоны, бригады и дивизии сражались хорошо. Там же, где таких командиров не было, бойцы воевали плохо.

В частях, где не забывали, что наша армия принципиально отличается от старой, а ее солдаты – не автоматы, слепо повинующиеся приказам, – дела шли хорошо. Наша армия состояла из рабочих, крестьян, служащих, студентов, взявшихся за оружие, чтобы защитить свободу и независимость Родины от интервентов и наемников, и главная сила этой новой армии заключалась в ее народном характере, в тех идеях, которые вдохновляли бойцов.

Известно, если солдат не питает доверия к своему командиру, каким бы хорошим этот солдат ни был, он сражается плохо – ему не хватает страсти, того, что заставляет человека идти на самопожертвование.

Человеческий материал, который оказался в руках командиров, был целиком из одного источника – чудесного источника, называемого испанским народом. И если бойцы сражались плохо, то виной тому были не сами солдаты и не младшие командиры, а высшее командование. Если командиры подменяли сознательную дисциплину принудительной, недопустимой в Народной армии, бойцы теряли боеспособность и интерес к защищаемому ими делу.