Текст книги "Под камнем сим"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Я не вовремя?

– Нет, – сказал Хью. – Тамми дома. Идите.

Смутно послышалось бормотание другого мужчины:

– Возможно, она не захочет еще раз…

Последних слов не разобрать.

Джейн вышла из машины, по пути опознав в незнакомце Саймона Франклина, с любопытством отыскивая в нем сходство с братом, хотя в целом этот горшок с кашей выглядит совсем иначе. Хлипкое сложение, замотанные пластырем очки, кабинетная бледность придают ему беспомощный ученый вид по контрасту с независимым Хью, тружеником земли. Впрочем, с виду немощный Саймон смотрит на нее враждебно.

Хью махнул на него рукой:

– Вы знакомы с моим братом?

Сказать, что видела его на дознании, было бы нетактично. Поэтому Джейн просто проговорила:

– Очень рада встретиться с вами, – и протянула руку. – Тамми мне рассказывала о своем дяде.

Слова прозвучали тепло, искренне. В любом случае интересно познакомиться с Саймоном Франклином.

Тот смягчился, обменялся рукопожатиями, хотя без особой приязни.

– Значит, вы мисс Брейди. Я о вас тоже слышал и от племянницы, и от брата. – Он бросил взгляд на Хью. – Отрадно видеть, что школа так горячо заботится об ученицах.

– В тяжелые моменты стараемся помочь всем, чем можем, – ответила Джейн.

Саймон отреагировал полуулыбкой:

– Разумеется. Не сомневаюсь. – И мигом уничтожил всякое возможное благоприятное впечатление о себе, добавив: – Впрочем, все зависит от платы за обучение, правда?

Учительница задохнулась от негодования, слыша стать откровенное оскорбление.

– Ничего подобного! Дело вовсе не в плате!

– Пожалуйста, не обижайтесь, мисс Брейди, – усмехнулся Саймон, только усугубив дело. – Я вовсе не предполагаю, будто вы заботитесь о Тамми по иным соображениям, кроме ее полного благополучия.

– Мисс Брейди зовут Джейн, – подсказал Хью, позабавленный диалогом. – Не задирай ее, Сай, ответит по полной программе. Учит меня организованности.

Саймон кашлянул и сурово взглянул на брата:

– Ладно, потом договорим. Мне все равно надо ехать. Приятно познакомиться, мисс Брейди. – Он открыл дверцу машины. – Дай знать, если я тебе снова понадоблюсь, Хью.

– Конечно, спасибо. Ты очень хорошо все устроил.

«Ренджровер» с ревом умчался, и Хью повернулся к Джейн:

– Не поддавайтесь на подначки Саймона. Есть у него такая манера.

– Я хотела его попросить прийти к нам, рассказать шестиклассницам о своих трудах. Теперь даже не знаю, – мрачно призналась она.

– Попросите. Он мастер говорить об истории, книгах и прочем. – Хью кивнул на дом. – Тамми будет вам рада. У нас еще кое-кто побывал. Прямо перед вашим приездом.

– Я видела машину, – кивнула Джейн. – Точно не помешаю? Могу уехать. Кажется, вашего брата спугнула… – Она поморщилась. – Ведь он был не слишком рад моему появлению? Не одобряет либо меня, либо моего присутствия здесь.

Хью нахмурился:

– Не уезжайте. Саймон мне не сторож. Плевать, одобряет он наших гостей или нет. – Он передернул плечами. – Всегда был чересчур заботливым. И вовсе вы его не спугнули, он уже сам домой собирался. Приехал поприсутствовать на беседе констебля полиции с Тамми. Она что-то вроде детектива в штатском, как тот, что раньше приходил. Это ее машину вы видели. Мне не больно-то понравилось, что Тамми будут допрашивать. Саймон предлагал отказать. Я чуть не послушался. – Он опять помрачнел. – То есть одно дело меня пытать, а ее совсем другое, правда? Потом думаю, ну, если она решила, что выдержит… и будет не одна… с Саймоном… Видно, полиция не пожелала меня допустить.

Джейн видела, как напряглось его лицо, углубились морщины, нахмурились брови. Сегодня на нем был другой пуловер, хотя тоже с продранными локтями, поэтому выглядел он не лучше прежнего.

– В чем дело? – Хью заметил ее пристальный взгляд и оглядел свои руки. – Свитер?..

– Простите… Знаете, я могу починить… постараюсь. Вязать не очень умею, а как-нибудь заштопать, наверно, удастся…

– Не надо. – Он дернул обрывок нитки, отчего стало лишь хуже. – Это специально для грязной работы. Знаете, я настоящий фермер, а не хозяин пансионата с парой-тройкой животных для шоу.

Должно быть, виду нее был озадаченный, поскольку он счел нужным объяснить:

– Я имею в виду Дерри Хейворда с его женой из Черри-Три. Не ферма, а отель, – с отвращением добавил Хью.

– То есть они там устроили пансионат?

– С прогулками на пони. Пускают горожан кататься по своей земле. Потом дают чуточку поиграть в фермеров, скажем, кур и гусей покормить. Коз купили. Я спрашиваю, для чего, а он отвечает: пусть дети играют. Не их родные дети, а постояльцев. Что это – зоопарк? Хотя, не побоюсь сказать, дела у них идут лучше, чем у меня, – признал он. – Значит, не мне их критиковать. Говори про Дерри что хочешь, в идеях у него никогда нет недостатка. Хотите чаю или еще чего-нибудь?

– Спасибо, я сейчас приготовлю. – Возможно, именно этого Хью от нее и ждет. – Неприятно, что Тамми расспрашивала полиция, но, наверно, это неизбежно. Пожалуй, хорошо, что вы разрешили, только, надеюсь, девочка не сильно разнервничалась. О чем шел разговор?

– По словам Саймона, констебль спрашивала про тот вечер… когда убили Соню. По мнению Саймона, хотела допытаться, слышала ли Тамми нашу ссору с Соней. А она не выдала, даже если слышала. – Хью прищурился. – Слышала или нет, не знаю. Не удивился бы. Мы не шептались. С другой стороны, сквозь стены старого дома даже грузовиков не слышно. Наружные почти три фута толщиной в основании. Двери из сплошного дуба. Как только закроешь, ни звука не проникает.

– Послушайте, – импульсивно выпалила Джейн, – а вам что запомнилось о том вечере? То есть, кроме того, что сказали полиции? Я не говорю, что не все рассказали, а интересуюсь вашим личным ощущением.

Широкие плечи фермера поднялись.

– Вечер как вечер, ничего особенного. Пришел, умылся перед ужином. Поели. Тамми умчалась наверх, забрала с собой Пого. Ей надо было делать уроки, знаете. Мы с Соней заспорили – тоже нормально. Полиция хочет из этого что-нибудь высосать. А тут нет ничего такого. Сказать по правде, я не оскорблю память Сони, если признаю, что она любила скандалить. Для нее склока вроде вечернего развлечения. Как обычно, ругала меня, что обрек ее на первобытный нищенский образ жизни. – Хью смущенно покосился на Джейн. – Так она выражалась. Умела красиво говорить простые вещи. А я не умею, поэтому отвечал «чушь», «бред» и всякое такое. Она выскочила из дома, ушла со двора. Тоже обычное дело, не новое. Я немножечко посмотрел телевизор, только не спрашивайте, что смотрел, – не имею понятия. Тамми наверху домашнее задание делала и не спускалась. Я один сидел. Извините, свидетелей не имею. Задремал – устал как собака.

Хью помолчал, сморщил лоб.

– Вроде в холле телефон зазвонил. Разбудил меня. Я было собрался встать, подойти, а звонки прекратились. Видно, Тамми ответила. Может, какая-то ее подружка. Чуть попозже зашла, пожелала мне доброй ночи. – Он мысленно перебрал сказанное и добавил: – Вот так. Потом прошелся по двору, проверил. Каждый вечер так делаю. Сони нигде видно не было. Я даже как-то не подумал. Она и раньше допоздна гуляла. Машину не взяла, значит, в свое время вернется. Зашел в дом, свалился, заснул, как бревно. Кстати, Тамми сказала констеблю, что видела, как Соня уходила. Хорошо, что хоть кто-то твои показания подтверждает! – Хью усмехнулся без всякой радости. – Пошли, я бы и сам чего-нибудь выпил.

Oн повернулся, направился к дому. Джейн последовала за ним, голова у нее шла кругом. Одна мысль подавляла все прочие. По словам Хью, дочка ушла наверх делать уроки и провела там весь вечер. Но Тамми не приготовила домашнее задание. Чем тогда занималась? И кто сделал загадочный телефонный звонок?

Глава 10

Тамми уже увидела их во дворе и заваривала чай на кухне. Молчание нарушал только звон посуды и шипение вскипавшей воды. Руки девочки заняты делом, она избегала встречаться взглядом с учительницей. Не ясно, то ли визит констебля полиции привел к такому охлаждению отношений, то ли что-то другое. Джейн задумалась, не сама ли виновата. Кажется, тут что-то личное.

– Спасибо, милая, – кивнул Хью, взял свою кружку и удалился.

Видно, не замечает ничего неладного, безнадежно подумала Джейн. Таких слепцов надо схватить за шиворот и встряхнуть хорошенько, чтобы в чувство привести. Хотя даже если бы удалось – вряд ли, учитывая его комплекцию, – ничего хорошего не выйдет. Начинаешь понимать отчаяние Сони.

Она выбросила из головы Хью, сосредоточилась на Тамми. Сидя за коротким краем поцарапанного кухонного стола, она смотрела через него на девочку, которая неохотно пристроилась на стуле на противоположном конце – как можно дальше от гостьи, но чтобы не показаться невежливой. Не проявляла никакого намерения завязать разговор, по-прежнему стараясь не встретиться взглядом. Контакт, возникший при совместном походе по магазинам, целиком и полностью испарился. Вместо этого снова выросла и укрепилась невидимая стена. «Действительно, дело во мне, – поняла Джейн. – Не в полиции». Как быть? Необходимо сломать преграду. Пожалуй, для этого можно воспользоваться недавним визитом констебля.

– Тяжело было, Тамми? Я имею в виду, разговаривать с женщиной из полиции? Она задавала много вопросов?

– Она ничего, – ворчливо признала Тамми. – Собак любит. Дядя Саймон ей не разрешил задавать много вопросов. Все в порядке.

Значит, причина отчуждения не в полиции. В чем же? Джейн вдруг припомнила свою оплошность, пусть даже ничтожную.

– Прости, пожалуйста, я в прошлый раз уехала, не попрощавшись.

– Угу, – буркнула Тамми.

– Вчера собиралась заехать, а мне сказали, что ты весь день пробудешь у Хейвордов.

Девочка не ответила, накручивая на палец прядь длинных волос.

– Тебе там понравилось?

– Не сильно. Они мне не друзья. Миссис Хейворд приставучая.

Джейн не удивилась. Никогда не считала Тамми членом кружка близнецов Хейворд. Она вообще не входит ни в один кружок и особых друзей не имеет. Опасный признак в двенадцатилетней девочке.

Вернулись к началу, мысленно вздохнула она, гадая, как выломать первый кирпич из вставшей между ними стены отчуждения.

Первый ход неожиданно сделала Тамми:

– Вы с папой поругались?

Она вскинула голову, пронзив собеседницу обвиняющим взглядом из-за завесы светлых волос.

Джейн от изумления не сразу нашла ответ:

– Что?.. Нет! Почему тебе это взбрело в голову?

– Думала, вы тогда из-за этого сразу уехали. Слышала, как папу на кухне отчитывали, а он сказал, ему некогда делать то, что вы требуете. Говорил то же самое Соне, когда та приставала, чтобы он ехал с ней в город или еще чего-нибудь.

– Да, но…

Джейн осенило. Брак Хью с Соней был сплошным несчастьем. Тамми видела и слышала, как необратимо портятся их отношения. И теперь не понимает разницы между открытым обменом мнениями и скандалом, основанным на полном расхождении. Страшно подумать, сколько вреда причиняют ребенку – любому ребенку – легкомысленные эгоистичные взрослые. Интересно, соображает ли Хью, как отразились на детском сознании постоянные сцены и склоки со второй женой?

– Мы не ссорились, – серьезно сказала она. – Не соглашались друг с другом, но это совсем другое. Дружба вовсе не означает, что надо во всем соглашаться. Каждый имеет право на личное мнение. Порой приходится его учитывать.

Тамми оттаяла, хоть еще осторожничала.

– Надеюсь, не будете ссориться.

– Не обещаю. Мы люди. Впрочем, если и будем, то не так, как твой папа с Соней. Наверно, это часто бываю?

– Все время ругались. Раньше папа ни с кем не ругался. Никогда с мамой не ссорился. А при Соне другой стал. Свистеть перестал.

– Свистеть?.. – переспросила Джейн.

– Да, когда рано выходил из дома, с утра коров доить. Я еще в постели лежала, а слышала. Он очень хорошо свистел, правильно повторял мелодию. Знаете, не как свистят просто так, а как люди поют. При Соне перестал. Я слышу, как из дома выходит, идет через двор, коровы мычат и всякое такое. Только больше уже не свистит. – Тамми помолчала. – Очень жалко.

– Ты догадывалась, что ему плохо?

– Знала! – с силой крикнула девочка. – И поэтому рада, что ее не стало. Может, папа снова будет таким как раньше, до нее. Хорошо бы. Только он все равно не свистит, может, из-за полиции и всего остального.

Учительница встревожилась. По словам дочки, отец изменился. Вспоминается утверждение Мередит, что хорошие честные люди и раньше убивали под воздействием стресса. Только не Хью, ответила тогда она, причем с полной уверенностью. Почему, непонятно. По глупости? Не желая учитывать нехорошие вероятности? Желая добра своей маленькой ученице? Почему Хью не мог убить женщину, отравившую его жизнь и жизнь его ребенка? Какие нестыковки, уже замеченные ею в версии Тамми, выявила полиция? Девочка лжет. Соврала про уроки. Соврала исключительно для того, чтобы выгородить отца. Других причин быть не может.

– Констебль тебя расспрашивала об отце и Соне? – спокойно спросила Джейн.

– Про ссору? – Тамми склонила голову набок, обдумывая ответ. – Ну, прямо не спрашивала. Спрашивала, слышала ли я сверху в тот вечер… ну, знаете… о чем они говорили, а я сказала, нет.

– Сказала или в самом деле не слышала?

Склонность Тамми к казуистике давно и хорошо известна.

– В самом деле, – холодно ответила ученица. – Не слышала.

– Действительно видела, как Соня вышла из дома? Дядя Саймон сказал папе, что ты заявила об этом констеблю.

Глаза сверкнули.

– Правда видела!

Джейн с большим трудом решилась на следующий вопрос, опасаясь услышать совсем нежеланный ответ, и как можно небрежнее спросила:

– И видела, как Соня вернулась?

Тамми яростно затрясла головой, завесив лицо волосами:

– Она не вернулась…

– Ладно, успокойся, – кивнула Джейн. – О чем еще спрашивала женщина из полиции?

Девочка откинула волосы с неожиданно довольным видом:

– Дядя Саймон больше не разрешил.

«Вот так вот!» – могла бы добавить она.

Джейн уставилась в кружку с остывшим чаем. Молоко собралось на поверхности в бледную пленку, пить уже не стоит. Возможно, не только она чует неладное. Возможно, Саймон Франклин тоже понял и бросился на защиту брата и племянницы. Тамми что-то скрывает, и очень умело. Как ни посмотреть, все упирается в домашнее задание. Если она не делала уроки наверху в своей комнате, чем тогда занималась? Неужели…

– Тамми! – Видимо, тон намекнул на дальнейшее, ибо серые глаза заледенели, лицо окаменело – давно знакомая картина. – Ты весь вечер была у себя наверху?

– Конечно…

Девочка умолкла и дико взглянула на учительницу.

– Но уроки не сделала, не принесла назавтра домашнее задание, правда? – Джейн подалась вперед. – Слушай. Я друг тебе и папе. Поверь. Это правда. Клянусь. Хочу помочь и не смогу, если ты не признаешься. Говоришь, не видела, как Соня вернулась. Потому что тебя не было дома и ты просто не знаешь, вернулась она или нет?

Тамми со слезами пробормотала:

– Знаю, что не вернулась.

– Значит, когда она уходила, ты ее видела в последний раз?

– Видела, как уходила. Как вернулась, не видела.

Дело пошло по кругу, ребенок на пределе сил. В последней попытке Джейн повела атаку с другого фланга:

– А кто звонил по телефону? Папа говорит, что слышал звонок, когда дремал у телевизора. Решил, что ты ответила.

– А-а-а, – протянула Тамми, невозмутимо глядя на нее, хотя в глазах сверкали непролитые слезы. – Я и забыла. Не туда попали.

Что ж, стену лбом не прошибешь. Нет смысла допытываться. Она лишь сильнее заупрямится, не дай бог, расплачется, без того шаткие отношения окончательно рухнут.

– Ну ладно, – заключила Джейн, – на сегодня хватит. – Увидела на детском личике неимоверное облегчение и вскочила. – Пойдем поработаем. Наведем порядок в гостиной.

– Какой? – удивилась Тамми. – Я пыль вытирала.

– Молодец. Только время от времени даже самая чистая комната нуждается в генеральной уборке. Снимем подушки с дивана и кресел, вынесем на улицу, выколотим хорошенько, оставим на солнце. Надеюсь, пылесос имеется?

– Если из-за Пого, – воинственно выступила Тамми, – то он не виноват, что пахнет. Очень старый.

– Славный пес, но немножко воняет. Ничего, у меня кое-что найдется. – Джейн полезла в сумку, вытащила баллончик и предъявила: – Вот. Освежитель воздуха.

Алан Маркби стоял в своем кабинете перед картой на стене, утыканной булавками с разноцветными головками, отмечающими как бы район военных действий с фермой Хейзлвуд в центре. Он сцепил за спиной руки, переводя мрачный взгляд с одной красочной точки на другую.

В такой позе констебль Джинни Холдинг застала босса, вернувшись в региональное управление. Остановилась в дверях, деликатно прокашлялась:

– Я думала, ср, вы хотите услышать отчет о беседе с ребенком.

– Взгляните, – предложил суперинтендент, не оглядываясь. – Что скажете?

– Очень эффективно, сэр.

Надо надеяться, он ее слышит.

Маркби подозрительно взглянул через плечо:

– Что это значит?

– Ну, – Джинни махнула рукой на карту, – наглядно видно, как мы продвигаемся и что делаем.

Он прошел к письменному столу, наклонился, положив ладони на досье по делу об убийстве Сони Франклин.

– И как мы продвигаемся?

Ох, боже, он не в духе!

– Не знаю. Я хочу сказать, только начали с картой…

– Нет. Это самообман. Если карта вообще хоть на что-то годится, то только на то, чтобы очки втирать заинтересованным лицам, внушая, будто мы продвигаемся. Как только увидите, что кто-то булавки втыкает, – продолжал Маркби, переполняясь гневом, – печатает рапорты с многочисленными параграфами, рисует диаграммы, отображающие общественную реакцию, знайте – это означает одно…

– Мы застряли, – догадалась Джинни.

Суперинтендент сел, покрутился в кресле.

– Ладно, я вас слушаю. Надеюсь, раздобыли хоть что-нибудь для продвижения.

– Едва ли, – призналась Джинни и суммировала свою беседу с Тамми. – Проблема в том, что я не могу поговорить с ней с глазу на глаз. Рядом должен быть взрослый, защищающий ее интересы. Дядя – старый зануда… я хочу сказать, слишком заботливый. Наверно, этого следовало ожидать. Но если девочка что-то и знает, от нее ничего не добиться, пока на заднем плане торчит Саймон Франклин.

– Думаете, она что-то знает? – спросил Маркби.

Джинни без колебаний ответила:

– Да.

Видя, что требуются уточнения, продолжила:

– Что именно, важное или нет, не имею понятия. Может, просто что-то банальное. Однако это важно с ее точки зрения, и поэтому она скрывает. Клянется, что видела, как Соня Франклин вышла из дома в вечер убийства. Потом легла в постель, ничего больше не знает. Пока на том стоит, и мы будем стоять на месте, что она отлично понимает.

– Двенадцатилетняя девочка… – усомнился Маркби в этом довольно смелом утверждении.

– В двенадцать у них все шарики на месте, – уверенно заявила Джинни. – Дальше, когда начинают гормоны играть, их ничто уже не интересует, кроме самих себя. Из тинейджеров очень трудно вытягивать информацию только потому, что они не видят дальше собственного носа. Слишком заняты своими прыщами, девчонками-мальчишками да поп-группами. Ребенок вроде Тамми Франклин – ценный свидетель, если только решится заговорить. Двенадцатилетние дети все видят. Возможно, неправильно интерпретируют, но описывают абсолютно точно.

– Готов согласиться, – огорченно кивнул Алан. – Моя племянница всегда была зоркой, как снайпер. Теперь ей почти четырнадцать, она топает высокими сапожищами, трясет длинными патлами и на всех огрызается. Что ж, давайте обождем недельку. Если до тех пор не продвинемся, можно попробовать снова поговорить с малышкой Франклин.

Он взял со стола лист бумаги, маленький буклет и протянул констеблю:

– Вот ваша следующая задача. Приступайте.

– Что это? – растерялась Джинни.

– Проездное удостоверение и расписание поездов. Отправляйтесь.

– В Лондон? Как? Прямо сейчас?

– Лондон не на другом конце света, – отрезал суперинтендент. – Поедете, поговорите со служащими и вернетесь. Я звонил в столичную полицию, предупредил, что вы будете действовать на их территории.

– Спасибо, – неуверенно промямлила Джинни. – Э-э-э… может, лучше отправить инспектора Пирса? По-моему, ему хотелось бы…

– Он здесь нужен. Я не могу освободить его на день для поездки в Лондон. Тем более… – Маркби замялся. – дело, возможно, тонкое. А вас специально учили работать с трудными свидетелями.

– С травмированными, сэр.

– Как бы там ни было, справитесь с шайкой пиарщиков?

– Да, сэр. А вы? – отважилась спросить Джинни. – Уже ездили в Лисий угол? Инспектор Пирс упоминал, что собирались.

– Нет еще, – признался Алан. – Ждал, когда кто-то из вас вернется, надеясь услышать важные новости. Но Дэйва пока нет, и Прескотт пропал где-то, бог его знает. Впрочем, это вас не касается. Не опоздайте на поезд.

Стив Прескотт уже понял, что вытащил несчастливый жребий. На сей раз возле трейлера Смитов дети его приветствовали, словно старого друга. Он чувствовал себя Иудой.

– Доброе утро, миссис Смит, – поздоровался он. – Дэнни далеко?

Зилпа сидела у стенки фургона на деревянном стуле, рядом в тазу с водой высилась гора очищенной картошки. Она наблюдала за его приближением и встречей с ребятишками без комментариев, только окриком приказала собаке молчать.

– За отцом сбегайте, – сказала она теперь, и дети послушно рассыпались. Зилпа ткнула в сторону детектива ножом: – Чего это у вас такой кислый вид?

– Извините, что снова побеспокоил… – промямлил он. – Надо кое-что уточнить.

– Дэн рассказал все, что знал.

Руки автоматически продолжали работать, очередная картофелина плюхнулась в воду.

– Уже столько начистили, армию можно было бы накормить, – уклонился от темы Стив.

– Хью разрешил накопать вон в том поле. Много в прошлом году уродилось. Картошка плотно живот набивает, – объяснила Зилпа.

– Дело в том, – отчаянно начал сержант, – что возникло свидетельство об одном предмете, возможно, вещественном доказательстве. Это зеленая сумка в виде лягушки…

Картошка упала в таз. Цыганка молча потянулась за следующей, глядя на пего.

– Вы, случайно, поблизости такой вещи не видели? Не валялась ли где? – Стив обвел рукой окружающие поля. – Похоже, кто-то потерял.

– Нет, – просто ответила женщина. – В любом случае я кругом не особо расхаживаю. Ноги больные.

Стив взглянул на упомянутые ноги – опухшие, без чулок, в ортопедических сандалиях.

– С весом ничего не поделаешь, – спокойно объяснила миссис Смит, пополняя гору картошки. – Такая уродилась. Мать крупная, сестры крупные, а бабка была такой крупной, что ее из трейлера не могли вытащить.

– Неужели? – переспросил потрясенный сержант.

Зилпа снова махнула картофельным ножом:

– Ничего нет плохого, пока ноги держат. Бабка до сих пор жива, никогда не болела. Мама тоже, и сестры, и я. Только сядь на диету, сразу подхватишь какую-нибудь заразу. Диеты в любом случае не помогают. Я от природы крупная.

Миссис Смит повернулась на стуле, безнадежно крошечном под ней, и указала на лес за полями:

– Где-то там похоронена моя другая бабка.

– Надеюсь, никто ее не выкопает, – неделикатно брякнул Прескотт. – Нам пришлось бы расследовать.

Зилпа возмущенно фыркнула. Сержант с облегчением увидел подходившего Дэнни.

– Как дела? – дружелюбно крикнул тот, хотя взгляд его был настороженным.

Стив снова извинился за беспокойство и повторил вопрос насчет зеленой сумки в виде лягушки.

– Кому это надо? – удивился Дэнни. – Глупость какая-то.

– Да, но она на глаза вам не попадалась? Точней, не висела на дереве на насыпи, где вы обнаружили тело?

– Некогда было оглядываться, – буркнул Смит. – Как только наткнулся на бедную миссис Франклин, в глазах помутилось.

– Нашедший сумку, – старательно пояснил Прескотт, – вполне справедливо подумал, что ее выбросили и она никому не нужна. Если взял, это не кража. Подобрал брошенный хлам, который ему, может быть, пригодится.

– Мусорщик, – кивнул Дэнни. – Отец Зилпы немножечко промышлял сбором мусора, правда, Зил?

– Всю жизнь был старьевщиком, – подтвердила жена. – Я ловко сортировала тряпки, когда была не старше наших ребятишек. – Она кивнула на выводок, вновь собравшийся ради прибытия детектива, который, видно, казался им диковинным чудищем, удравшим из зверинца.

– Металлолом собирать выгодно, – продолжал цыган. – Хороший бизнес. Еще безделушки, старые вещи. Можно было найти много ценного – бронзу, фарфор, обломки шеффилдских тарелок. <sup>[12]12
  С середины XVIII в. город Шеффилд славился декоративными медными тарелками с серебряным покрытием и гравировкой.


[Закрыть]</sup> Теперь ничего качественного не попадается, если по домам ходить. Охотники до старины везде побывали, и люди в любом случае тащат барахло на свалку. Шарить по свалкам полезно, да нынче за каждой следит из какой-нибудь будки смотритель от муниципалитета. Выходит, честно на жизнь уже не заработаешь.

Все это очень далеко от зеленой сумки-лягушки. Но Стив Прескотт тоже не вчера родился.

– Значит, вы сумку не видели и не брали. Я правильно понял?

– Так и говорю.

«Нет, – мысленно возразил детектив, – не говоришь. Наговорил кучу белиберды, которой я знать не желаю, а вот сумка тебя беспокоит».

Он набрал полную грудь воздуху, чтобы обрести уверенность.

– Конечно, забрать ту самую сумку – не значит украсть, а вот не передать полиции вещественное доказательство, важное для расследования убийства, – совсем другое. Нам ее очень надо найти.

– Думаю, вы свое дело знаете, – сказал на это Дэнни.

– Знаю, – подтвердил Прескотт. – И прошу разрешения осмотреть ваш трейлер. Извините.

Он хорошо понимал, чего просит. Смиты заледенели. Зилпа сидела, уронив руки на колени, по-прежнему держа нож. Дэнни просто неподвижно стоял перед сержантом. Только дети, игравшие с собакой, сидевшей на привязи, мельтешили на заднем плане.

– Это мой дом, – спокойно указал цыган.

Прескотт вспыхнул:

– Понимаю и уважаю. Знаете, меня послали просто взглянуть. Не займет и минуты.

– Дело не в том, сколько займет, минуту или двадцать. Это мой дом, и у меня есть право на неприкосновенность жилища, как у вас и любого другого.

– Послушайте, давайте облегчим дело. Я только посмотрю и уеду своей дорогой. Вам ведь нечего прятать, правда?

– У меня нет зеленых сумок в виде лягушек и ни в каком другом виде.

– Тогда дайте взглянуть. Конечно, у меня есть ордер на обыск. Только хотелось бы по-дружески.

– Не по-дружески ломиться в дом без приглашения, – упорствовал Дэнни.

Сержант полез во внутренний нагрудный карман.

– Надеюсь, не будете возражать против этого.

Он вручил цыгану лист бумаги.

Тот взял и сразу протянул жене. Зилпа вытерла руки о кофту, развернула ордер. Все ждали.

Женщина прочла, свернула бумагу, вернула мужу, а он детективу.

– Ничего не найдете, – сказала она. – У нас с законом никогда не было неприятностей. Мы занимаемся своим делом. Даже если не живем в построенном доме, не платим муниципалитету налоги, у нас точно те же права, что у всех. Хотите посмотреть – идите.

Прескотт влез в трейлер с хозяином на пятках. Внутри, как и ожидалось, царили безупречная чистота и порядок, являя взору истинную жемчужину среди домов на колесах, обвешанную всевозможными украшениями и безделушками. На стенках прочно закреплены декоративные тарелки, чтобы на ходу не свалились. На лежаках покрывала с кружевными подзорами ручной работы, на окнах самостоятельно сшитые бархатные занавески. Однако найти что-то в такой тесноте очень трудно. Стив попросил открыть несколько верхних шкафчиков, Дэнни молча повиновался. Аккуратно сложенное белье и одежда. Никакой зеленой сумки.

Стив потными руками ворочал семейные вещи, посуду и прочее, все сильнее расстраиваясь и смущаясь.

– Ладно, – пробормотал он наконец. – Ничего не вижу.

– Нехорошо по отношению к моей жене, – прокомментировал Дэнни. – Нехорошо заглядывать в ее шкафы. Рыться в ее белье.

– Простите. Не моя идея.

Чувствуя на себе взгляды всех членов семьи, Стив Прескотт направился к своей машине. Если надо еще раз допрашивать Смитов, пускай это делает кто-то другой. Например, Джинни Холдинг. Он не мог не стыдиться, копаясь в чужих вещах, хотя полицейский обязан преодолевать щепетильность. Впрочем, огорчает не просто неприятная задача, в ходе которой он предстал бесчувственной дубиной. Недовольство отчасти проистекает из ощущения, свойственного офицеру полиции, что он что-то упустил. Иначе говоря, что его одурачили, как несмышленого младенца, черт побери.

Медленно проезжая по узкой дороге к Лисьему углу, Алан Маркби, как всегда, радовался тому, что вырвался из кабинета. Чему радоваться за конторским столом? Он всегда считал несправедливым, что за успешную службу в полиции человека снимают с любимой работы, к которой он вполне пригоден, и, несмотря на его протесты, пересаживают в высокое, но абсолютно нежеланное кресло.

Славный денек. Чистое небо, пустые дороги, деревья начинают покрываться листвой. Он притормозил, чтобы не сбить лесного голубя, сидевшего посреди дороги. Тот взлетел, какое-то время упорно держался на высоте ветрового окна на несколько ярдов впереди машины, потом неуклюже захлопал крыльями и свернул к лесу. Вот и первые постройки в Лисьем углу. Местечко такое маленькое, что от первых до последних камень можно добросить. Алан остановился, вышел, кивнул прислонившемуся к калитке старцу:

– Доброе утро.

Тот с нескрываемым интересом смерил его взглядом:

– Видно, за мебелью приехали?

– Почему вы так думаете?

– Зачем еще сюда ездить? – Старик указал на каменный амбар неподалеку. – Там он. Похоже, дело неплохо идет. В любом случае без конца заезжают. – Он хрипло рассмеялся и закашлялся.

– Уолли! – крикнул голос из коттеджа. – Иди выпей микстуру, что доктор дал от кашля!

Старожил повернулся и заковылял к дому. Маркби направился к амбару, откуда явственно доносились звуки какой-то деятельности. Взглянул на вывеску мебельной мастерской, прочел ниже мелкими буквами имя и фамилию: «Питер Берк» – и вошел в открытые ворота.

Молодой человек перетаскивал сосновые доски, аккуратно раскладывая по одной в дальнем конце амбара. Повернувшись за следующей, увидел посетителя, остановился, настороженно вымолвил:

– Что угодно?

– Здравствуйте, – сказал Алан. – Извините за беспокойство. Питер Берк? На вывеске написано. А я Маркби. Суперинтендент полиции, к сожалению. Можно вас на два слова?

– Суперинтендент?.. – Молодой человек отряхнул пыльные руки, с любопытством разглядывая полицейского. – Не слишком ли высокий чин для личного визита?

– Иногда разрешается. Процедура формальная, людей катастрофически не хватает. Мы расследуем смерть миссис Сони Франклин, жены местного фермера.

Питер Берк сердито кивнул:

– Все интересуются.

– Все? – подозрительно переспросил Маркби. – Журналисты наведывались?

– Пока нет. Вчера явилась одна женщина, якобы насчет мебели. Да ведь я не слепой, не глухой. Выясняла, встречал ли я Соню, и я прямо сказал, что встречал. Соня приезжала заказывать новую мебель для кухни. Ничего конкретно не выбрала, поэтому я не приступал к работе. Полагаю, теперь уже не приступлю.