Текст книги "Чумные истории"

Автор книги: Энн Бенсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 37 страниц)

Всякий раз, давая ему аудиенцию, король выказывал к его предложениям все меньше доверия. Алехандро даже начал подумывать, не решил ли тот, что он, врач, явился сюда с неким тайным заданием и что, может быть, он вовсе и не врач, а папский шпион, который, радея во имя Франции, пытается нелепыми запретами изнутри сломить дух английской армии, чтобы, когда придет время, Англия потерпела поражение. Вскоре подозрения подтвердились, и король вынес ему строгое предупреждение.

– Лекарь, то, что ты творишь, начинает меня настораживать. Твои приказы отдают коварством французского короля, готового любой ценой лишить меня моих воинов. Если так будет продолжаться, я велю заковать тебя в цепи и отправлю обратно к его святейшеству.

Горько было Алехандро выслушивать такие речи, и нечего ему было противопоставить королевскому гневу. Он мог лишь сказать:

– Ваше величество, я испанец и не присягал королю Франции. Не присягал я также и его святейшеству Папе. Прошу вас, доверьтесь мне. Я хочу лишь одного – хорошо исполнить свой долг. Я служу лишь искусству врачевания и предан только ему.

Король снова поверил ему, и некоторое время Алехандро осуществлял свои планы относительно спокойно. Так продолжалось до тех пор, пока некоторые из придворных не пожелали уехать в свои имения.

Встретившись с ними, Алехандро сказал:

– Я не могу ни разрешить вам покинуть замок, ни запретить. Это право одного только короля. Но разрешаю сюда войти только я. Если кто-то из вас захочет снова вернуться, ему придется сидеть в карантине до тех пор, пока я не сочту, что он безопасен для здоровья остальных. Мало ли, вы за стенами замка успеете заразиться, но признаки болезни могут проявиться не сразу. Я не раз замечал, что между заражением и заболеванием проходит некоторое время. Таково же мнение личного врача его святейшества, который предупредил меня также и о том, что чумой можно заразиться, лишь взглянув на больного.

Он не стал посвящать их в то, что в этой части он был не согласен с де Шальяком, поскольку вряд ли это пошло бы на пользу его подопечным, которых он желал всячески оградить от опасности.

Тем не менее среди придворных нашлось немало желающих уехать домой. Отпустив к семье капитана гвардейцев, король теперь не мог отказать в такой же просьбе своим лучшим рыцарям и приближенным и неохотно, но все же дал согласие. Один за другим его друзья по оружию покинули безопасные стены Виндзора, разъехавшись в разные концы королевства, не зная, что их ждет дома и доберутся ли они до него.

Замок опустел, и жизнь в нем притихла. К счастью для Алехандро, старшие дети имели свою свиту, иначе, если бы они заскучали, хлопот с ними было бы вдоволь. У принца были трое слуг для выполнения будничных его нужд и сэр Джон Шандос, чьим обществом принц утешался, а тот, в свою очередь, не давал ему заскучать, занимая упражнениями с мечом и давая уроки стратегии. В остальное время Эдуард-младший безропотно, стоически переносил скуку с мужеством истинного воина, которым он намеревался стать. Фрейлины ее величества, привыкшие к развлечениям, к поэтам и менестрелям, занимали себя рукоделием, а также книгами, которые они по очереди читали друг другу вслух. Из женских апартаментов то и дело доносились чей-то негромкий нежный голос и мягкий аккомпанемент лиры. Порой оттуда слышались взрывы дружного смеха, и кто-то сказал Алехандро, что дамы увлеклись не вполне женской игрой в кости.

Одна принцесса Изабелла доставляла ему немало хлопот, постоянно испытывая его на прочность.

Как-то утром он услышал робкий стук в свою дверь и, открыв, увидел девочку, маленькую, совсем ребенка, с которой он однажды столкнулся в покоях Изабеллы. Теперь она прибежала передать, что принцесса немедленно требует его к себе.

Она присела в реверансе, аккуратно придерживая юбки своими маленькими ручками. Выпрямилась, смахнула с лица непокорные золотые колечки, попыталась убрать их под капор. Волосы непослушно рассыпались, и она хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Он и сам улыбнулся, глядя на нее.

– В чем дело? – спросил он.

Немного выждав, она сказала:

– Не могли бы, сэр, в ответ на мою вежливость, ответить тем же?

– Ах да. – Он покраснел. – Прошу прощения.

Он отвесил самый глубокий поклон, но, подняв голову, увидел ее обиженный, разочарованный взгляд. Тогда он сказал:

– Я еще не успел освоить искусство поклонов. Приношу свои извинения.

С улыбкой она ответила:

– Принимаю ваши извинения с благодарностью. – Тут она сделала серьезный вид, какой подобал бы ее важной миссии.

Выпрямилась, будто став выше ростом, и очень тоненьким детским голоском твердо сказала: – Моя госпожа поссорилась с няней и находится в дурном расположении духа, – после чего подняла глаза на Алехандро, ожидая его реакции.

– И что же в такой ужасной ситуации требуется от меня? – удивился он.

– Она хотела бы, чтобы вы пришли и кое-что объяснили няне, которая использует ваши распоряжения, чтобы ограничить свободу ее высочества.

Он улыбнулся той твердой уверенности, с какой она говорила.

– А каково ваше личное мнение по этому поводу?

Девочка лукаво улыбнулась, давая понять, что она с удовольствием готова поделиться кое-какими дерзкими мыслями.

– Мое мнение не имеет значения, сэр, поскольку я всего лишь ребенок, к тому же девочка, – сказала она, – однако вам я могу сказать, что няня без конца ищет всякие поводы не выпускать мою сестру из колыбели. То есть она не хочет смириться с тем, что Изабелла выросла.

«Ах вот как, ее сестра», – подумал он, заинтригованный, и продолжил расспрашивать:

– Сколько же вашей сестре лет, если у нее достаточно мудрости самостоятельно вести свои дела?

– Шестнадцать, – честно ответила девочка. – К моей сестре уже дважды сватались, и она умеет сама вести хозяйство.

– Тогда, значит, она умна не по годам, и я нисколько не удивлен тем, как вы гордитесь ее самостоятельностью.

Девочка, довольная тем, что справилась с поручением, просияла счастливой улыбкой.

– Пойдемте быстрее, – сказала она, протянув ему руку, – иначе Изабелла рассердится, что я задержала вас своей болтовней. Она не любит, когда ее заставляют ждать.

Он взял ее за руку, но тут же выпустил.

– Тогда идемте скорее, коли ее высочество в нас нуждается.

Подойдя к покоям Изабеллы, Алехандро издалека услышал громкий, полный ярости молодой голос и грохот летавших по комнате вещей. В эту истерику лишь иногда вклинивался другой голос, тоже женский. Но явно старше. Возле двери девочка сделала жест, чтобы он остановился, и, приложив к губам палец, тихо сказала:

– Прошу вас, сэр, подождите здесь. Я доложу о вас принцессе.

К тому времени, когда она вновь появилась в дверях, Алехандро успел сосчитать все плиты в стенах и наизусть запомнить узор на полу. Он сидел на довольно неудобной скамейке у входа в приемную принцессы, слушая беготню ее служанок за дверью и пытаясь представить себе кавардак, учиненный вздорной Изабеллой. Девочка снова присела в изысканном реверансе, и Алехандро встал, отвесив в ответ самый любезный поклон, на какой был способен.

– Не хотите ли присесть отдохнуть, ваше высочество?

– Ах, благодарю вас, сэр. Едва ли я могу сейчас себе это позволить. Ее высочество ждет вас. Но позвольте поправить вас, я не «ваше высочество». Мое имя Кэтрин, а все меня зовут Кэт.

– Могу ли я иметь честь называть вас так же?

Девочка хихикнула, явно гордая порученной ей взрослой ролью посредницы Изабеллы.

– Сэр, это мне вы окажете большую честь. А теперь позвольте проводить вас к принцессе, пока она снова не вышла из себя и не устроила новый скандал.

Распахнув дверь, Кэт пригласила Алехандро в приемную. Это была большая, светлая комната, обставленная с большим вкусом. По нежным узорчатым гобеленам сразу было видно, что хозяйка ее женщина. Алехандро не раз проходил мимо этих дверей, но внутрь вошел впервые. Как ребенок, он в восторге глазел по сторонам.

– Кажется, вы одобряете мой вкус, доктор Эрнандес?

Тихий вопрос принцессы, которая успела войти и стояла в другом конце комнаты, застал его врасплох. После первого вечера в Виндзоре, когда едва не опрокинул стул, он ежедневно тренировался, разучивая поклоны в надежде, что в конце концов овладеет этим искусством и ему не придется больше краснеть. Девочке он поклонился как подобало, однако тут, перед Изабеллой, ему это не удалось, ибо он замер, едва успев склонить спину, в восхищении воззрившись на молодую женщину, которая тихо стояла рядом с Изабеллой. Тогда, за обедом, она сидела далеко от него и в тусклом вечернем освещении он ее не разглядел. Ему запомнились только волосы.

Ему случалось и раньше видеть у женщин волосы огненного оттенка, но никогда он еще не встречал такой нежной прозрачной кожи. Незнакомка стояла на шаг позади принцессы, маленькая, хрупкая, в розовом платье, расшитом белыми цветами. Она казалась немного старше Изабеллы и намного скромнее, хотя и ее осанка выдавала в ней благородное происхождение. На груди у нее, на нитке золотых бусин висел золотой крестик с одним-единственным чистым рубином. Она держалась сзади, тихо, опустив глаза, не отрываясь от разноцветного узора на ковре. Изабелла, холодно проследив за его взглядом, не поздоровавшись, молча ждала, когда он придет в себя, а он совершенно потерялся, не в силах оторвать глаз от фрейлины.

– Доктор Эрнандес! Что с вами? – наконец раздраженно спросила Изабелла. – Не следует ли вас так понимать, что принцесса это вы, а врач я?

Наконец ему удалось стряхнуть с себя наваждение, оторваться от медноволосой женщины и посмотреть на принцессу.

– Прошу прощения, ваше высочество. Меня настолько очаровала красота этой комнаты, что я буквально потерял дар речи, – искренне польстил он, сам испугавшись своего нахальства.

Фрейлина за спиной Изабеллы замерла и, пряча улыбку, прикрыла рот ладонью. Неохотно он отвел взгляд от ее волшебного лица и снова посмотрел на Изабеллу:

– Вы посылали за мной. Чем могу быть полезен?

– Что ж, наконец вы этим поинтересовались. Вы можете быть полезны тем, что разрешите мне самостоятельно беседовать с моими ювелирами и белошвейками. Из-за ваших ограничений мне приходится получать наряды, которые годятся, только чтобы их выбросить. К тому же мои платья портятся из-за вашего дурацкого приказа постоянно их стирать. Мне немедленно нужен мой портной, мне необходимо разобраться с гардеробом. Присутствие портного никоим образом не может помешать вам исполнять свои обязанности.

Она говорила надменно, высокомерным, едва ли не презрительным тоном, точь-в-точь как предупреждал де Шальяк, но Алехандро оказался все равно не готов к такому обороту. «Осторожно, не оскорби ее», – сказал он себе. От всей души он сейчас пожалел, что де Шальяк не читал им поочередно с медицинскими лекции по дипломатии. С каким удовольствием он сказал бы: «Ваше высочество, я приготовил лекарство от злонравия. Принимайте по две капли на стакан вина». Хотя сильно сомневался, что подобная рекомендация будет правильно истолкована.

– Разве нельзя, прежде чем доставлять платья вам, держать их некоторое время в карантине? Наверняка они не успеют выйти из моды.

Он мгновенно пожалел о своих словах. Дамы замерли, затаив дыхание, в ожидании нового взрыва. Фрейлина за спиной Изабеллы отвела взгляд, забыв опустить прикрывавшую губы ладонь. Теперь Алехандро почти наверняка был уверен в том, что она смеется.

Украдкой он обвел взглядом комнату в надежде найти союзника в этой неравной битве, однако желающих прийти на помощь не нашлось.

Как ни странно, принцесса, очевидно не желая устраивать скандал при постороннем, сдержала гнев. С трудом взяв себя в руки, она высокомерно вздернула подбородок и спокойно нанесла ему смертельный удар:

– Я расскажу отцу о вашем визите.

Она повернулась, взглянула на фрейлину с медно-рыжими волосами.

– Идемте, Адель, нам пора вернуться к дамам, – скомандовала она и первая направилась к двери в гостиную.

Медноволосая фрейлина наконец подняла глаза и посмотрела на Алехандро, тотчас столкнувшись с его восхищенным взглядом. В глазах ее промелькнули веселые искры. Она быстро ушла следом за своей госпожой, едва поспевая за Изабеллой, которая быстро удалялась прочь, подальше от нелепого доктора. На пороге покоев принцессы фрейлина оглянулась.

Глаза у нее оказались зеленые. Алехандро утратил дар речи.

* * *

Кэт проводила его назад, беспечно болтая по дороге.

– Визиты портного, когда они оба спорят и ссорятся, сестре нравятся ничуть не меньше, чем новые платья. Ей мало, чтобы он просто присылал их. Няня считает, что этот портной нарочно шьет их попроще, чтобы потом Изабелла тратила больше денег на отделку и вышивку. Няня говорит, он нарочно нашивает на них дурацкие украшения из какой-нибудь кости или обожженной глины, будто бы для того, чтобы платье стало дешевле. А Изабелла потом заказывает для них украшения из золота или серебра, и у портного опять растут доходы, а он при этом даже ничего не делает. Но он так нравится Изабелле, что она просто этого не замечает.

Она говорила все это со смешком и иногда так округляла глаза, будто выдавала страшную тайну.

– А что говорит по этому поводу ваша матушка?

Кэт заколебалась. В конце концов она ответила:

– Моя матушка не является членом семейства, и ее мнение значит для Изабеллы меньше даже, чем мое. Она живет в Лондоне, и наши сплетни до нее доходят редко. Когда я ее навещаю, я рассказываю, что знаю, но при мне обычно самого интересного не говорят: отец не разрешает. Он считает, ни к чему мне слышать то, что не предназначено для детских ушей.

«Значит, она сводная сестра Изабеллы, – подумал Алехандро, – и для нее болезненны расспросы о матери». Он решил поскорее перевести разговор на другую тему.

В эту минуту Кэт, не подозревавшая о его размышлениях, спросила:

– Вам нравятся шахматы?

– Никогда не играл в них, но, думаю, мне бы понравилось, если бы меня кто-нибудь научил.

– Тогда можно я вас научу? – радостно спросила она.

– Буду счастлив поучиться такому важному искусству у столь очаровательной учительницы, – отозвался он.

– Замечательно! – сказала она. – Тогда жду вас после обеда в дамской гостиной. Буду рада получить нового партнера. Фрейлины моих сестер играют плохо, а мне надоело им поддаваться.

– А фрейлина вашей сестры, леди Адель, тоже играет в шахматы? – спросил он.

– Играет, но ей не нравится, хотя играет она честно. По-моему, ей больше по душе читать или вышивать. К тому же Изабелла редко отпускает ее от себя. Мне кажется, вы, хотя и новичок, быстро ее обыграете.

Алехандро рассмеялся:

– Не ждите от меня слишком многого, потому что я понятия не имею, что это за игра. Я и увидел ее впервые в Виндзоре. Если вы будете рассчитывать, что я сразу стану мастером, то можете жестоко во мне разочароваться.

– Ах доктор, – заключила она, – я постараюсь свести к минимуму ожидания в будущем, но сегодня хочу посмотреть, есть ли у вас вообще какие-нибудь способности. Матушка моя говорит, что мне следует всегда быть готовой к неожиданностям.

Они расстались, обменявшись самыми куртуазными поклонами и любезностями.

* * *

Не прошло и часа, как у его дверей появился сэр Джон Шандос. Алехандро успел подружиться с этим человеком, за чьей грубоватой внешностью скрывалась открытая и добрая душа.

– Вам не позавидуешь, – сказал Шандос. – Изабелла битый час жаловалась на вас королю, пытаясь его убедить, что ваши рекомендации и невыносимы, и бессмысленны. Она отослала бы вас назад в Авиньон хоть сегодня.

«Некуда меня отсылать», – подумал Алехандро. Ходили слухи, будто Авиньон весь вымер и там не осталось ни единой живой души. Он пожалел, что в свое время не удосужился разобраться, кто кому строит козни, этот своенравный монарх Папе или наоборот. Теперь неведение могло ему дорого обойтись.

Он тем не менее знал, что король Франции, которого Эдуард называл узурпатором, занявшим престол, принадлежавший по праву ему, Эдуарду, куда чаще слушался советов понтифика, чем его менее религиозный кузен. Об этом Алехандро услышал как-то возле костра во время своего путешествия. Капитан в их отряде знал множество сплетен, какие ходили о дворцовых интригах, и на стоянках, когда становилось темно и делать было больше нечего, кроме как занять себя разговором, любил рассказывать длинные истории, полные подробностей, которые раз от разу становились все красочнее.

«Как бы порадовался этим посиделкам Эрнандес», – думал тогда Алехандро. Для него самого такие беседы были опасны. Не раз и не два пришлось ему наскоро сочинять о себе небылицы, и он сам удивлялся своей фантазии. Капитан как-то раз вспомнил о войне, прерванной из-за чумы, и печально сказал, что эта война за все десять лет унесла меньше жизней, чем проклятая зараза.

Очнувшись от воспоминаний, Алехандро ответил сэру Джону, осторожно выбирая слова:

– Насколько я смог заметить, принцесса очень жизнерадостная девушка. Заточение для нее так же невыносимо, как и для Папы, которого мой учитель запер в его покоях.

Сэр Джон рассмеялся:

– Я знаю ее с малых лет. Результат отцовского воспитания. Он и сам признает, что избаловал детей, а уж Изабеллу особенно. Они все сердятся из-за того, что ей он отдает явное свое предпочтение и любит больше других, больше даже, чем моего милорда, принца Уэльского, хотя он наследник престола.

Он так запросто говорил о семейных делах монарха, что Алехандро осмелился спросить его про Кэт:

– Сегодня я познакомился с очаровательной девочкой, которая называет принцессу сестрой, а короля отцом. Могу я узнать, кто она такая?

Сэр Джон улыбнулся:

– Удивительный ребенок, не правда ли?

– Да, – ответил Алехандро. – Она очень смышленая.

– Она дочь его величества и одной из бывших фрейлин королевы. Муж этой женщины отправился во Францию, где и погиб, а пока он там воевал за своего короля, король занимался совсем другими делами в Виндзоре. Ухаживал за фрейлиной, с которой у него был бурный роман, хотя, говорят, поначалу она ему отказала, а потом все-таки не смогла устоять, еще, правда, не зная о гибели мужа. Ходят слухи, будто она решилась принять ухаживания его величества только ради своего супруга, чтобы упрочить его положение при дворе. Не прошло и года с тех пор, как доблестный рыцарь ушел на войну, когда она родила Кэтрин. Мужа ее к тому времени не было в живых, а при дворе уже знали о страсти его величества. Никому в голову не пришло сомневаться в том, кто отец ребенка. Одного взгляда на девочку достаточно, чтобы увидеть черты Плантагенетов. Разумеется, – продолжал сэр Джон, – королева пришла в ярость, узнав о неверности мужа и о романе, который он провернул у нее под носом. Его величеству она отомстила тем, что отослала его пассию домой в Лондон. А фрейлине – тем, что забрала у нее ребенка. Кэт живет у Изабеллы под присмотром няни, которой велено вырастить из нее хорошую фрейлину для принцессы.

Алехандро был потрясен.

– Ее величество не пощадила женщину, которая потеряла мужа? На мой взгляд, это слишком жестоко.

Сэр Джон со вздохом пожал плечами:

– Его величество не позволяет королеве вмешиваться в его дела, но в домашних делах она полная хозяйка и поступает так, как считает нужным, нравится это ему или нет. Однако это была не первая измена ее величеству. За несколько лет до того он влюбился в жену герцога Солсбери, который был его надежным союзником, и, отослав герцога, принялся ухаживать за его супругой. Мне трудно его винить, – сказал Шандос, – я помню эту даму, она в отсутствие мужа продержалась в осаде больше месяца, отбивая атаки шотландских разбойников. А когда его величество прибыл на помощь, она встретила его в своем лучшем платье, сияя от счастья, что спасла замок. Разумеется, его величество не сумел устоять. Кто способен не поддаться очарованию такой женщины?

«Кто способен позариться на жену своего друга и сторонника, которая к тому же спасла границу его королевства», – подумал Алехандро. Но вслух сказал:

– Удивительный пример женской доблести.

– Именно, – согласился сэр Джон. – Удивительная женщина. Однако потом случился страшный скандал. Не было, кажется, человека, который не знал бы о нем, и в конце концов Солсбери вынужден был все продать и уехать за границу, а герцогиня, по слухам, так и не пришла в себя от позора и до сих пор оплакивает свою прежнюю счастливую жизнь. Так что, когда история повторилась, Эдуард, чтобы не раздувать новый скандал, не стал вмешиваться, и Кэт осталась под опекой Филиппы.

– А на вид их величества замечательная пара, – не сдержавшись, вслух заметил Алехандро.

– Они и есть замечательная пара и любят друг друга. Такое редко встретишь в венценосных семьях, – сказал сэр Джон.

– Как же такие истории не разрушили их брак?

– Если понимать прошлые ошибки, много не выиграешь, а потеряешь все, – после короткого раздумья сказал лорд Шандос. – Думаю, они оба умны и достаточно сильно любят друг друга, чтобы уметь прощать, что и делают довольно часто. Но удивительно, что вам понравилась Кэт. Она невыносимо болтлива.

«Ничего удивительного, – подумал Алехандро. – От здешней тоски я готов болтать хоть с кошкой о дохлых крысах, если бы кошки были обучены вести разговор».

Тут они подошли к дверям большого зала, и стражник доложил о них королю. Эдуард знаком велел Алехандро приблизиться, и тот впал в смятение, увидев рядом с королем Изабеллу, восседавшую в мягком кресле. Он тотчас скис, понимая, что в ее присутствии ему трудно будет объяснить причину, по какой он отказал в ее просьбе.

Когда сэр Джон ушел, король, обратив взор на Алехандро, принялся чинить допрос по поводу утреннего инцидента.

– Доктор Эрнандес, – начал он тоном размеренным и неторопливым, – моя дочь сообщила мне, что между вами возникло разногласие по поводу присутствия в замке ее портного. Я хотел бы услышать вашу точку зрения.

Алехандро нервно прокашлялся.

– Ваше величество, любой человек, живущий за стенами замка, способен внести заразу, будь он портной, пекарь или кузнец. Как я уже говорил однажды, я убежден, что один разносчик инфекции способен заразить многих, так что мы должны быть бдительными, дабы неразумными действиями не погубить людей и не допустить болезнь в замок, который мы превратили надежное убежище, жертвуя своей свободой.

Ответила ему Изабелла, которая, поговорив с отцом, явно не получила того, на что рассчитывала, уяснив себе границы возможного и потому смягчив теперь требования.

– Я предлагаю вам компромисс, доктор Эрнандес, – сказала она. – Разве нельзя поместить в карантин не только платья, но и моего портного? Пусть сидит там, пока вы не сочтете, что он не опасен. Вы как-то сами упомянули о такой возможности. – Она поднялась и заходила взад и вперед по комнате, нервно сжав руки. – Ведь если через несколько дней, скажем через шесть или семь, не проявится никаких признаков, тогда, значит, он не болен?

– Ваше высочество, к моему величайшему огорчению, я не могу с вами согласиться. Нельзя с уверенностью сказать, болен или не болен он или любой другой из находящихся в замке. К тому же семь дней слишком короткий срок.

Она умоляюще повернулась к отцу, чтобы он поддержал ее. Сейчас она была совершенно не похожа на ту злобную фурию, какая встретила его утром. Она снова являла собой образец прелести и послушания, как в тот день, когда он увидел ее впервые, и теперь Алехандро прекрасно понимал, почему король так потакает ей во всем.

И взгляд ее был встречен с пониманием. Отец сам обратился к врачу:

– По-моему, в предложении Изабеллы есть разумное зерно. К тому же я не желаю видеть ее несчастной. Возможно, мы все найдем способ решить эту задачу к всеобщему удовлетворению.

Несчастна, оттого что ей не разрешили позвать портного! Алехандро не верил своим ушам. Он вспомнил оборванных бездомных детей на улицах Авиньона, чьи семьи унесла чума и они остались сиротами, и почувствовал неприязнь к этой вздорной женщине, не понимавшей своего счастья. Голос его стал тверже.

– Я обязан напомнить вашему величеству – сказал он, – что введенные мной ограничения служат всеобщему благу. Нарушить их означает усугубить риск навлечь на нас куда большие несчастья, что едва ли послужит чьему-либо удовлетворению, включая ее высочество, которую в будущем ждет долгая, счастливая жизнь и, несомненно, блистательный брак. – Он заметил, как при упоминании о браке Изабелла вздрогнула. «Пусть и ей станет неприятно, – подумал он. – Зато научится смирять себя с необходимостью, тем более на короткое время». – Я не могу подвергнуть опасности жизнь принцессы, позволив войти в этот дом человеку, который, возможно, является носителем инфекции. Рискну напомнить, что с тех пор, как я служу вам и вашему семейству, болезнь, которая косит людей сотнями, сюда не проникла. Мне кажется очевидным, что введенные ограничения приводят к желаемому результату. Я не смогу ничего сделать, если мы ослабим бдительность и кто-нибудь заболеет, потому я и делаю все возможное, чтобы не допустить этого.

Король, однако, не внял увещеваниям молодого врача и, не выдержав слез и жалоб дочери, устав от все это время донимавших его просьбами фрейлин, в конце концов сдался и решил впустить в замок портного.

– Сделайте все, чтобы исключить возможность заболевания, – сказал он Алехандро, – держите его в карантине, сколько сочтете нужным. – Он повернулся к Изабелле: – Больше я не желаю об этом слышать. Портной войдет в дом, только когда врач будет уверен, что тот здоров.

Потому Алехандро вновь отправился обследовать замок, чтобы подыскать помещение для карантина. Обойдя его весь, он наконец остановился на крохотной часовне, которая располагалась в восточном углу внутреннего двора. Заходили в часовню, и обычно она стояла пустая. Она хорошо просматривалась, и, значит, можно было бы определить состояние подопечного, не заходя внутрь. Найдя среди оставшихся стражников одного, кто владел плотницким инструментом, Алехандро распорядился забить досками двери и окна.

Пока шли приготовления, принцесса, решившая уговорить Алехандро сократить карантин, то и дело требовала его к себе, всякий раз называя срок все меньший и меньший.

Алехандро был рад этим вызовам, ибо благодаря им он получал возможность увидеть недосягаемую Адель, однако ему надоела настойчивость Изабеллы. В конце концов он не выдержал:

– Ваше высочество, я убежден, что безопасный период карантина составляет не меньше шести месяцев. Только тогда я мог бы с уверенностью сказать, что человек не внесет в замок инфекцию.

Услышав это, Изабелла побледнела от гнева.

– Как мы смеете надо мной издеваться, месье? Вы забыли, кто я?

– Разумеется, нет, ваше высочество, – подчеркнуто смиренно произнес он. – Вы моя подопечная, за чью жизнь я в ответе, и вы обязаны подчиняться моим предписаниям. Однако я не хочу вас мучить и потому готов к компромиссу, который вполне возможен, поскольку однажды мы уже сумели договориться.

– Потрудитесь объяснить, – настороженно отозвалась она.

– Предлагаю двухнедельный карантин в обмен на ваше согласие следовать моим предписаниям без торговли и возражений весь остальной срок до истечения шести месяцев. Даст Бог, наше с вами заточение закончится раньше.

Изабелла снова принялась громко возмущаться, обвиняя Алехандро в «жестокости». Пришлось напомнить ей, что король недвусмысленно признал за ним право держать в карантине портного, сколько он сочтет нужным, и в конце концов принцесса сдалась и пошла на уступки.

– Тогда вы возьмите одну из своих фрейлин, я приглашу сэра Джона, и в их присутствии скрепим печатями наш договор.

Топнув совершенно неподобающе для принцессы, возмущенно бормоча себе под нос проклятия в адрес Алехандро, она ринулась в свои покои ждать прибытия сэра Джона.

Нянька Изабеллы со злорадством наблюдала за этой сценой, довольная тем, что наконец нашелся человек, сумевший поставить на место эту невыносимую скандалистку, желая про себя тоже когда-нибудь отплатить своей воспитаннице за все, чего она натерпелась от нее за много лет службы. Мысли ее прервал Алехандро, попросив Кэт привести сэра Джона. Тут нянька удалилась, и Алехандро остался в роскошной приемной один.

Он услышал, как приоткрылась дверь, и, обернувшись на шорох, увидел Адель. Сердце его бешено заколотилось.

Походка у нее была так легка, что она будто подплывала к нему по воздуху, шелестя юбками светлого платья, маленькая, изящная, словно фарфоровая статуэтка. На голове у нее была крохотная шляпка, покрытая прозрачной накидкой, мягкими волнами ниспадавшей на плечи. Непокорные пряди рыжих волос не все уместились под шляпку, и Алехандро мучительно захотелось увидеть их во всем великолепии. Адель остановилась перед ним, нежно улыбаясь, и он замер, наслаждаясь ее красотой.

Он представил себе, как протягивает к ней руки, как обнимает тонкую талию, прижимает девушку к себе. Шляпка падает, и ее чудесные волосы рассыпаются по плечам. Дальше неуемная его фантазия нарисовала, как он собирает в ладонь шелковистые локоны и бесстыдно прижимается к ним лицом, хмелея от их волшебного аромата.

Он вскочил и отвесил самый изысканный поклон, на какой был способен. Адель ответила ему не менее изысканным реверансом и протянула руку. Потрясенный, не вполне сознавая, что делает, он взял ее и, не отводя взгляда от зеленых глаз, прикоснулся дрогнувшими губами к прозрачной коже. Фрейлина осталась спокойна и не отняла руки. Сердце у Алехандро билось так, будто вот-вот разорвется, и, не в силах больше терпеть эту сладкую муку, он с невыносимым сожалением медленно выпустил руку девушки.

«Что за странная, всемогущая сила прожигает меня, подобно молнии? С этой женщиной я вижусь от случая к случаю, никогда даже с ней не говорил, и все же я пленник ее очарования». С трудом он взял себя в руки, но продолжал молчать, боясь, что его севший голос будет похож на кваканье. Во рту пересохло.

– Добрый день, доктор Эрнандес, – сказала Адель.

«Зачем Господь наделил ее таким ангельским голосом? – мысленно возроптал он. – Чтобы еще сильнее околдовать меня?»

– Меня зовут Адель де Троксвуд, – продолжал звучать небесный голосок. – Я фрейлина и наперсница ее высочества принцессы Изабеллы. Она попросила меня присутствовать при заключении вашего договора, и я с радостью повиновалась.

Алехандро, наконец обретя дар речи, поблагодарил.

– Вскоре к нам присоединится также сэр Джон Шандос, – добавил он.

И он снова умолк, не зная, что делать. Никогда в жизни он не целовал женщину, не целовал даже женскую руку и, как все в его народе, считал, что первая женщина, которой можно коснуться, должна быть его невестой. Что бы сказала эта прекрасная леди, если бы знала, кто он? Отшатнулась бы с отвращением, ужаснувшись его обману?