Текст книги "Игра в любовь с форвардом (ЛП)"

Автор книги: Энджел Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Примерно как дать доступ к отслеживанию телефона. – Он тянется через центральную консоль, его большая рука хватает меня за колено и сжимает его. – Прости, что разочаровываю тебя, но нет, я не собираюсь выбрасывать твоё тело прямо здесь.

Я не обратила внимания на дорогу и на то, как он сбавил скорость, резко сворачивая на посыпанную гравием подъездную дорожку. Впереди виднеется деревенский дом, за которым стоял большой красный сарай. Вывеска гласит: «Приют для животных Второй шанс».

– Ты привёл меня в приют для животных? Чтобы «пофлиртовать»? С кем? С собакой?

– Нет, – он с улыбкой выключил двигатель. – Одним из условий вступления в хоккейную команду является запись на волонтерские мероприятия, которые координируются кампусом. Он кивает на амбар перед нами. – Это то, что выбрал я.

Я удивленно прищуриваюсь:

– Мне казалось сегодняшний день будет посвящен тому, что я учусь знакомиться с парнями и повышаю уверенность в себе. Вместо этого ты решил привлечь меня к волонтерству, чтобы я помогла тебе выполнить твои обязанности?

– Одним выстрелом двух зайцев, Солнышко.

Он открывает дверцу и легко выпрыгивает из машины. Я же не шевелюсь, слишком ошеломлённая тем, во что втянул меня Риз Кейн. Он подходит ко мне, открывает дверцу и протягивает руку, чтобы помочь мне выйти из машины с низким сиденьем. Я скептически смотрю на нее.

Риз вздыхает:

– Это общественное мероприятие. Сюда приходят волонтёры со всего кампуса: не только спортсмены, но и члены студенческого братства, учёные-ботаники, студенты колледжа и представители любых других групп. Тощие студенты философы тоже тут.

Он указывает на группу парней, направляющихся к амбару. Все они в чёрных джинсах-скинни и с лохматыми волосами. Определённо в моём вкусе.

– И не притворяйся, что не любишь животных. Я видел фотографию чёрного кота у тебя дома.

Я ухмыляюсь:

– Берта. Моя малышка.

– Я тоже люблю животных. Я выбрал этот проект, потому что до того, как моя мама уехала, у нас были собаки. Последним из них был Джордж. Когда моя мама съехала, Джордж был единственным, кто оставался со мной после школы и в те вечера, когда мой отец работал допоздна.

Что ж, это отличный способ смягчить меня своей историей. Боже. Когда он снова предлагает мне руку, я беру её. Он притягивает меня к себе, и я смотрю в его серые глаза.

– Итак, как мы действуем? – спрашиваю я. – Мы здесь как пара?

– Я думаю, нам нужно продолжать игру, но я дам тебе немного времени, чтобы пообщаться. – Он дергает за одну из завязок на толстовке. – К тому же, на твоей толстовке выбиты моё имя и номер. Почти уверен, что это знак.

Моё сердце бешено колотится:

– Я не пыталась что-то обозначить. Просто она очень мягкая. Просто идеально мягкая. Могу ее снять.

– Оставь, – говорит он, обнимая меня за плечи и крепко прижимая к своему сильному телу. – Не стоит недооценивать мужчину, который хочет заполучить то, что принадлежит другому, Солнышко.

– Это отвратительно.

Он пожимает плечами:

– Это инстинкты. Чем быстрее ты поймёшь, что в глубине души все парни – животные, тем лучше будет для тебя.

Я всегда избегала любой волонтерской деятельности в школе. Отчасти потому, что была очень занята на тренировках и уже занималась ими бесплатно, а отчасти потому, что мне просто неловко сразу погружаться в социальную среду. Но, как бы мне ни было неприятно это признавать, Риз прав.

Здесь много студентов из самых разных групп. У нас есть возможность погладить некоторых животных из приюта. Риз подводит меня к каждому из них, опускаясь на колени, чтобы погладить собак и дать им частичку любви.

Студент-фотограф бродит вокруг, разбивая людей на группы и делая снимки для университета. После совместного позирования нас с Ризом растаскивают в разные стороны. Сначала я немного паникую, потому что рядом со мной нет его поддержки, но мы все здесь ради одной цели, и моё беспокойство быстро исчезает. Конечно, люди сразу узнают Риза. Как иначе? Ведь его фотографии развешаны на всех баннерах за пределами арены и на половине фонарных столбов вокруг кампуса. Он дружелюбен со всеми, хотя на эмо-мальчиков это, кажется, совсем не производит впечатления.

– Всем собраться вокруг!

Риз находит меня в группе, где нас окружает координатор волонтеров. Он раздаёт нам планшеты, чтобы мы могли расписаться и получить бейджи с именами. Риз действительно хорош в роли парня. Его руки постоянно касаются меня: он касается моей поясницы, берёт меня за руку, ерошит мои волосы. Думаю, у него были годы практики с Шэнной, но он не оставляет сомнений в том, что мы с ним пара.

Когда он обнимает меня и кладёт подбородок мне на плечо, мне тоже трудно устоять перед его очарованием.

– Вон тот парень не сводит с тебя глаз, – говорит он, касаясь губами моего уха. Его тёплое дыхание вызывает у меня дрожь.

– Мне кажется, он смотрит на тебя, – шутливо говорю я, но, оглянувшись, не могу не признать, что это правда. На другом конце комнаты я замечаю одного из парней, одетого в черное, с руками, засунутыми в карманы. Он симпатичный, с растрепанными светло-каштановыми волосами. Наши глаза встречаются, и он быстро улыбается мне.

– Видишь? – говорит Риз. – Парни всегда хотят то, что не могут получить.

Для протокола, мужчины – отстой, но я здесь не просто так и стараюсь не забывать об этом.

– У нас много работы, – говорит координатор волонтеров Генри, когда все расписываются в его блокноте. – Для эффективности мы разделимся на разные группы.

Риз уходит ремонтировать наружную ограду, а меня отправляют к большой пластиковой ванне.

– Для чего это? – спрашиваю я, хотя, подойдя ближе, замечаю промышленного размера банку с шампунем.

– Сегодня банный день! – говорит Миранда, ещё один наш волонтёр. – Первым искупаем Уинстона.

– Я скорее кошатница, – замечаю я, разглядывая уютный домик для кошек в ярде от меня.

– Преимущество кошек в том, что они сами за собой ухаживают, – отвечает Миранда. – А собак у нас не так много. И мы хотим, чтобы они были чистыми, когда к нам придут их потенциальные хозяева.

Я снимаю толстовку Риза и вешаю её на ближайший столбик забора. На мне старая, поношенная рубашка, которую я носила ещё со школы. На шее у неё дырки, а подол когда-то был оторван. Это не та одежда, которую я обычно ношу на людях, но, по крайней мере, я не боюсь её испортить.

Казалось бы, имя Уинстон больше подходит маленькой, трехкилограммовой собачке, которую можно носить в сумочке. Какую же собаку я вижу перед собой? Приземистого пса с бочкообразной грудью, похожего на помесь бассет-хаунда.

Который, честно дает понять, что ванна его не интересует.

– Ладно, Винни, давай сделаем это, – говорю я после того, как мои первоначальные попытки не увенчались успехом. В конце концов, я просто наклоняюсь, поднимаю его и осторожно опускаю в ванну. К тому времени, как я включаю воду, у меня перехватывает дыхание. – Черт, ты невероятно сильный для животного с такими короткими лапами, – бормочу я.

Мне удается намочить собаку, проводя шлангом по ее телу и держа одной рукой за ошейник:

– Готов к шампуню? – спрашиваю я.

Кладу шланг на край ванны, позволяя воде продолжать наполнять ее, и тянусь за шампунем. К сожалению, в этот момент я замечаю Риза на другом конце двора.

Ох, черт.

Он снял куртку и остался в обтягивающей хоккейной футболке «Уиттмор» и поношенных джинсах, которые идеально сидят на его заднице. Он поднимает тяжелые штанги, демонстрируя свои мускулы. Я не единственная девушка, которая это замечает. Я слышу «Черт возьми» от девушки, которая кладет свежую бумагу в один из домиков.

Да уж, «черт возьми».

Уинстон трясётся в ванне, разбрызгивая воду по моей коже.

– Эй, извини, приятель, меня отвлекли, – говорю я, но слишком поздно замечаю, что он снова трясётся, на этот раз сбивает шланг с держателя. Струя воды взлетает в воздух, и я хватаю шланг, пытаясь удержать его. Однако у пса другие планы. Его приземистое, плотное тело бросается наутек.

– Уинстон! – кричу я, когда холодная вода обливает моё лицо. – Помогите! Пожалуйста!

– Эй! Поймал тебя!

Выглядывая из-под мокрой челки, я вижу, как один из парней-эмо хватается за шланг и складывает его пополам, перекрывая поток. Миранда хватает Уинстона и оттаскивает его назад. Он весь в грязи.

– Серьёзно, чувак? – спрашиваю я пса, который виляет передо мной хвостом. – Зачем ты всё усложняешь?

– Логан, почему бы тебе не помочь Твайлер? Похоже, ей не помешает дополнительная пара рук, – предлагает Миранда.

Ее тон настолько снисходительный, что можно подумать, что я не в состоянии вымыть собаку. Что, на данный момент, вполне справедливо.

– Конечно, – говорит Логан, засучивая рукава и беря Уинстона за ошейник.

Я втягиваю воздух. У него на предплечье татуировка. На ней изображена корона, характерная для New Kings. Похожая на ту, что у меня на бедре.

– Извини за это, – говорю я, вытирая лицо подолом мокрой рубашки.

– Нет проблем, мне все равно не нравилось предыдущее задание.

Я набираю в руку немного шампуня и начинаю втирать его в спину Уинстона:

– Чем ты занимался до этого?

– Я был на подхвате у Капитана Америки. – Он указывает подбородком в сторону Риза. Честно говоря, в этих джинсах его задница не уступает заднице Криса Эванса. – Он просто выпендривается и выставляет всех в плохом свете.

Я фыркаю:

– Я тоже его так называю. В основном, чтобы позлить его.

– Вы ведь вместе?

По какой-то причине я не то киваю, не то пожимаю плечами:

– Мы вместе работаем в хоккейной команде. Я тренер.

– О, – он с облегчением улыбается мне и поливает из шланга спину Уинстона, пока я намыливаю ему ноги. – Тогда все ясно.

Стоп.

Я смотрю на него:

– Что ясно?

– Ты кажешься классной – не похожа на ту девушку, которая гоняется за спортсменами.

Он прав. Я не похожа на девушек такого типа, но все спортсмены, которых я знаю, великолепны. Конечно, временами они чересчур самоуверенны и несносны, но в то же время они довольно крутые. Я смотрю через двор, где Риз потянулся через проволочную ограду вольера своей длинной рукой, чтобы погладить собаку. Он замечает меня и, подняв брови, смотрит на Логана, а затем показывает большой палец.

Ух, это определенно здорово.

Я вспоминаю зачем я здесь – чтобы улучшить свои социальные навыки. Хоть Логан и критикует спортсменов, это не самый большой ред флаг.

– А почему ты здесь сегодня? – спрашиваю я, меняя тему.

– Честно? – отвечает он с улыбкой. – Мой друг получил штраф за превышение скорости, и у него было два варианта: несколько часов работы или крупный штраф. Он выбрал первый, и мы с парочкой друзей пошли с ним.

– Эй, – говорю я, глядя на грустные, опущенные глаза Уинстона и его мокрое лицо, – не думаю, что собак волнует, почему ты здесь.

Мы беседуем немного, и я даже осмеливаюсь спросить о его татуировке.

– Тебе нравятся «New kings»? – спрашивает он.

– Я бы показала тебе свои татуировки, но они, э-э, слишком интимны.

Он удивленно поднимает бровь:

– Ты купила билеты на шоу?

– Ох. Нет. – Я вспоминаю свою драму с Надей. Я все еще слишком расстроена из-за этого. – У нас была выездная игра, и я не смогла.

– Черт, – говорит он с сочувствием. – Это отстой.

– И не говори.

Мы разговариваем о наших любимых песнях и о прошлых концертах. В какой-то момент я случайно промокаю ещё сильнее, помогая Уинстону выбраться из ванны. Этот огромный парень выносит за собой половину воды, а затем отряхивается, прежде чем мы успеваем завернуть его в полотенце. Логан спешит укутать его в одеяло как раз в тот момент, когда налетает порыв ветра.

– Бррр, – я дрожу, чувствуя, как по коже бегут мурашки. – Я совсем не готова к зиме.

– Разве ты не работаешь на арене постоянно? – спрашивает он, отрываясь от Уинстона, и его улыбка становится шире.

– Да, и там я тоже всегда мерзну. Я с юга, в Теннесси не бывает холодно как минимум до декабря. По крайней мере сейчас, когда я выхожу с арены, снаружи теплее, чем внутри.

Я потираю руки, и Логан, проследив за моим движением, приоткрывает рот. Вот чёрт. Не лучший день, чтобы отказаться от полностью закрывающего спортивного бюстгальтера.

Я быстро смотрю вниз и вижу, что тонкая, мокрая ткань моей рубашки прилипла к груди. Видно белое кружево бюстгальтера и очертания моих заостренных сосков. Инстинктивно я прикрываю грудь. Моё тело может и холодное, но мои щеки пылают от смущения.

Логан ещё мгновение смотрит на меня, а затем сбрасывает с себя толстовку:

– Вот, можешь надеть ее.

– Спасибо, – говорю я, протягивая к нему руку, но между нами возникает стена мускулов высотой сто девяносто два сантиметра. В руках у него толстовка, та самая, которую я носила сегодня.

– Замерзла, Солнышко? – Его взгляд беззастенчиво остановился на моей груди, отчего мои соски напряглись еще сильнее. Он осторожно надел толстовку через мою голову, окутывая своим ароматом.

Прежде чем я успела что-то сказать, он наклонился и поцеловал меня. Это был не просто поцелуй в щеку или игривый чмок. Нет, это был полноценный поцелуй с языком, который проник между моими губами.

Мои колени едва не подогнулись от неожиданности.

Он отстранился и подмигнул мне, оставляя мои губы пылающими, а сердце колотящимся. Затем он ушел легкой, непринужденной походкой.

Я обняла себя, и в этот момент заметила, что Логан наблюдает за мной с хмурым лицом.

– Он что сейчас, образно говоря, пометил тебя? – спросил он.

Я посмотрела на удаляющуюся фигуру Риза, чувствуя себя ошеломленной и растерянной:

– Да, думаю, он так и сделал.

ГЛАВА 16

РИЗ

Как капитан, я всегда стремлюсь быть примером для остальных. Это означает, что я первым прихожу на арену и часто ухожу последним. Хотя я и стараюсь донести до всех членов команды свои ожидания, мне также нравится находиться в спортзале или раздевалке до того, как там собираются остальные. В такие моменты, когда комната наполняется голосами и хлопаньем шкафчиков, я чувствую себя по-настоящему живым.

Сегодня день игры – наш третий и предпоследний предсезонный матч. Автобус прибудет только через час, и я не ожидаю увидеть здесь кого-то еще, кроме, возможно, тренера Брайанта, который, как я полагаю, заперся в своем кабинете и в последнюю минуту обдумывает стратегию. Однако звук голоса тренера Грина в тренировочном зале привлекает мое внимание, особенно когда я слышу, как он произносит мое имя.

Охваченный любопытством, я прохожу по коридору и прислушиваюсь.

– Я не думал, что такая проблема может возникнуть с тобой, Твайлер, поэтому никогда не чувствовал необходимости поднимать этот вопрос. Ты всегда была сосредоточена и сохраняла дистанцию с игроками.

Я слышу шелест бумаг.

– Черт возьми, тот факт, что ты ненавидишь спортсменов, был аргументом в пользу моего согласия принять тебя в хоккейную программу.

– Это не проблема, – уверенно отвечает Твайлер. – Я признаю, что в этом году я подружилась с несколькими игроками, и именно это вы видели на фотографии, опубликованной в новостной рассылке кампуса. Двое моих друзей участвуют в волонтерском проекте, спонсируемом колледжем.

– Он буквально висит на тебе, а ты носишь его толстовку. Я не девочка-подросток, чтобы не понять, что происходит.

– Это значит, что мне было холодно, и Риз предложил мне свою толстовку. – Она повышает голос. – Вы же знаете, какой Кейн – как и все остальные – он флиртует без остановки. Это их единственное умение, помимо катания на коньках и забивания голов. Но мы с вами оба знаем, что я подхожу Ризу Кейну не больше, чем он мне.

Три недели назад я бы с ней согласился, но сейчас я в этом не уверен. Она всегда была странной девушкой, которая околачивалась в тренировочном центре. Достаточно крутая, но ничего особенного. Теперь я знаю, что это не так. Она умная, и да, все еще странная со своим обаянием серийной убийцы и нелепой неуверенностью в себе, но она милая. Нет, она чертовски великолепная.

Возможно, я пересмотрю свой типаж.

Грин вздыхает, и я мысленно вижу, как он задумчиво поглаживает свои отвратительные усы.

– Ладно. Я верю тебе. Это показалось мне неправдоподобным. Ты и Кейн? – Он усмехается, и меня раздражает его недоверие к идее о том, что мы можем быть вместе. – Я знаю, что, если тренер Брайант узнает об этом, он попросит заменить тебя. Я не заинтересован в этом, так что считай это своим предупреждением. Я не могу допустить, чтобы мои стажеры-женщины встречались с игроками, особенно с такими талантливыми, как Кейн, в этом сезоне у него есть только одна задача – сохранить здоровье и привести нас на турнир. Это понятно?

– Да, сэр, – с облегчением в голосе отвечает она. – Я обещаю, что подобное больше не повторится.

– Хорошо, – говорит он. – Ты станешь отличным тренером, Твайлер. Ты заботишься об игроках и команде, но для тебя, как для женщины в спорте, где доминируют мужчины, соблюдение границ будет крайне важным на протяжении всей карьеры.

– Да, сэр, – повторяет она. – Я понимаю.

– А теперь начинай собирать снаряжение для игры. Автобус скоро прибудет.

Я отступаю в сторону, прежде чем она выходит в коридор, не желая застать её врасплох. Чёрт возьми, это не то, чего я хотел. Она ясно дала понять, что это соглашение никак не должно повлиять на её стажировку, но оно влияет. И не потому, что она что-то сделала. А потому, что мне нужно было обозначить свою территорию.

Когда я впервые увидел Твайлер, сидящую на ступеньках своего дома в моей толстовке, это вызвало во мне бурю эмоций, которых я не ожидал. Это напомнило мне о том, как она лежала в моей постели выглядя при этом чертовски сексуально, это воспоминание превратилось в нечто первобытное. Гордое. Мне нравилось, что на ней было моё имя и номер. Я хотел, чтобы все вокруг тоже это увидели. Поэтому, когда она дала мне две возможности вернуть толстовку, я отказался от обеих.

Этот эгоистичный поступок просто разрушил то, что было для неё самым важным. Теперь я чувствую себя полным мудаком.

Слышу как в конце коридора тренер Грин выходит через заднюю дверь. Хотя я понимаю, что не должен этого делать, но желание проверить, как там Твайлер, пересиливает все доводы разума, и я отправляюсь на ее поиски.

Под дверью кладовки мелькает тень. Как иронично, что это место стало нашим тайным убежищем, учитывая, что мы так тщательно скрывали нашу договоренность от ее босса.

Я открываю дверь и вхожу внутрь.

Не похоже, что она рада меня видеть. На самом деле, она выглядит чертовски подавленной. Ее глаза покраснели, и я могу сказать, что она старается не заплакать.

– Тебе нельзя здесь находиться, – говорит она, снова сосредотачиваясь на аптечке, которую раскладывает на полке. – Я только что выслушала лекцию от тренера Грина об отношениях с игроками.

– Я слышал, – признаю я. – Ты в порядке?

– Нет. – Ее руки дрожат, когда она складывает предметы. – Я в блядском ужасе, а твое присутствие не помогает.

– Я просто хотел проведать тебя.

– Мне нельзя видеться с тобой, а тебе определенно нельзя видеться со мной, особенно если это тайная встреча в кладовке.

– Твай, прости, мы что-нибудь придумаем, – говорю я, протягивая к ней руку. В тот момент, когда моя рука касается ее предплечья, она отдергивает руку.

– Тут нечего придумывать. Мы не должны находиться рядом. Особенно во время тренировок и игр. Если тебе понадобится моя профессиональная помощь, я буду рядом, но в остальном, пожалуйста, просто оставь меня в покое. – Она сглатывает, и в ее голубых глазах появляется блеск. – Эта работа слишком важна для меня.

– Хорошо, – говорю я, игнорируя тяжесть сдавливающую грудь. Вина? Сожаление? Что бы это ни было, это не поможет нам. – Я сделаю все, что ты захочешь.

– Спасибо.

Она поворачивается ко мне спиной еще до того, как я медленно открываю дверь, проверяя, что меня никто не увидит, прежде чем уйти.

Час спустя я вхожу в автобус и направляюсь в конец салона, занять место рядом с Ридом. Твайлер сидит впереди, на местах тренеров, а Джонатан занимает место рядом с ней у прохода. Она ни разу не оглянулась на меня.

– Почему у тебя такой вид, будто ты собираешься убить Джонатана? – спрашивает Рид, доставая наушники из рюкзака. – Боишься, что он запал на ДиТи?

– М? – Я моргаю, осознавая, что моя спина выпрямлена, когда я наблюдаю за ней через сиденье передо мной. – Нет. Грин разозлился на нее за то, что она дружит с командой. Он увидел нашу совместную фотографию на волонтерском мероприятии.

Я провожу рукой по волосам:

– Она вообще не хочет, чтобы мы общались.

– О, черт, ну, я думаю с этим все в порядке, да? – Он откидывается на спинку сиденья. – Шэнна от тебя отстала. Значит она тебе больше не нужна, так?

– Ага.

Это правильный ответ, но не то, что я чувствую. Она нужна мне. Ощущение давления в груди усиливается, и, хотя я знаю, что Джонатан не соперник, мне не нравится, что он сидит рядом с Твайлер. Я хочу быть тем, кто сидит рядом с ней. Кто целует ее. И, черт возьми, я все больше и больше думаю, что хочу быть тем, кто трахнет ее.

Я выдыхаю, когда водитель заводит мотор и выезжает с парковки. Огромный автобус раскачивается, но я знаю, что не это меня так потрясло.

Я хочу, чтобы Твайлер Перкинс была моей, но я не могу получить ее.

Мы дерьмово играем.

Нет, это я дерьмово играю.

Помимо прочего Родригес из колледжа Элан решил полностью меня блокировать.

– Подойдешь еще ближе, Родригес, и я подумаю, что ты запал на меня, – говорю я, пытаясь встряхнуть его.

Шайба летит по льду от Рида к Джеффу, который не сводит глаз с ворот. Переводя внимание, он посылает шайбу мне, и я качусь туда, предвосхищая его пас. Все происходит гладко и четко, и я попадаю в цель…

– Блядь! – Кричу я, наблюдая, как шайба пролетает мимо.

– Ты целуешь свою мать этими губами? – Спрашивает Родригес, проезжая мимо с самодовольной ухмылкой.

– Нет, мудила, я слишком занят, трахая твою.

Оскорбление срывается с моего языка прежде, чем я успеваю подумать. Но, эй, это же хоккей. Ругань – часть игры. Если вы не можете выдержать словесную перепалку, найдите другой вид спорта. Например, бейсбол.

Его кулаки сжимаются, но Джефферсон разворачивается, отталкивая меня от дальнейшей ссоры. Я не из тех, кто ввязывается в драки. Я слишком сосредоточен на победе. Мой мозг занят стратегией, и, помимо скорости, мой самый сильный навык – предвидение. Отправь мне шайбу, и я буду там, именно это так бесит Родригеса.

Я быстрее и умнее его.

Я играл против него раньше, но за последний год он набрал двадцать фунтов мышечной массы и стал вести себя отвратительно. Ситуация усугубляется тем, что мы играем у них дома. Все вокруг – море красного и черного. Их талисман – бульдог, и их безостановочный лай только подстегивает Родригеса быть мудаком.

– Не позволяй ему себя задевать, – говорит Джефф, поправляя ремешок на подбородке.

– Я и не позволяю. Мы проигрываем с разницей в минуту, и до начала третьего периода остаётся всего две минуты. Последнее, что нам нужно, – это чтобы кого-то из нас отправили в запас.

Честно говоря, интерес Родригеса ко мне – это именно то, что нужно. Его насмешки удерживают меня в игре, не дают отвлечься.

Все, что угодно, лишь бы отвлечь мои мысли от темноволосой девушки на скамейке.

Судья свистит, и мы с Элтоном, нападающим «Элан», делаем вбрасывание шайбы. Родригес стоит в футе позади и смотрит на меня, как чертов маньяк.

Перед тем, как шайба падает, он спрашивает:

– Ты трахаешь свою девушку этими руками, Кейн?

Этого недостаточно, чтобы отвлечь меня, и, завладев шайбой, я проношусь мимо него, наклоняю клюшку и совершаю бросок. Шайба пролетает мимо вратаря и зажигается красный свет.

– Черт возьми, да!

От наших ворот доносится голос Акселя. Его заглушает какофония криков – местные болельщики разозлились, что я сравнял счет.

– Эй, – говорю я, ухмыляясь Родригесу, и обходя сетку. – По крайней мере, я забиваю.

Когда я выхожу с другой стороны, то вижу красную вспышку.

– Кейн! – Рид предупреждающе кричит, но уже слишком поздно.

Родригес бросается на меня, его тело вдавливает меня в борт. В толпе воцаряется хаос, и на льду раздаются крики. Я толкаю Родригеса, но Рид уже рядом, ударяя его кулаком в челюсть.

Было бы проще, если бы тренер Брайант кричал на нас, когда мы зашли в раздевалку на перерыв. Вместо этого он ведет себя тихо. Слишком тихо, когда он изучает последствия. Рид был удален вместе с Родригесом за драку. В потасовке Джон Мерфи повредил колено, и тренер Грин склонился над ним, оценивая, насколько все плохо.

– Кейн, – рявкает тренер Брайант. – Проверь свой бок.

– Я в порядке, – говорю я ему, сделав глоток воды. – Он просто выбил из меня дух.

– Это было не предложение. – Он мотает головой. – Иди.

Я встаю, изо всех сил стараясь не поморщиться. По правде говоря, у меня такое чувство, будто меня ударили кувалдой.

– Перкинс, – говорит тренер Грин, отвлекаясь от Джона, – займись Кейном.

– Да, сэр.

Она направляется в маленькую комнату для тренировок рядом с раздевалкой. Я следую за ней и прислоняюсь к столу.

– Подними футболку.

Когда я колеблюсь, она добавляет:

– Мы все видели этот удар. Дай мне посмотреть.

Насколько глупо, что мне нравится тот факт, что она смотрит, как я играю?

Я поднимаю правую часть своей майки, показывая место, где остался синяк.

– Скажи мне, что видела гол.

– Да, видела. – Ее глаза округляются и не из-за моего впечатляющего пресса, а из-за того, что у меня появился огромный синяк. – Господи, Риз.

– Все в порядке, – говорю я, прежде чем она успевает возмутиться. – Я все еще могу сыграть третий период.

Мой пресс напрягается еще до того, как она прикасается ко мне, в ожидании боли.

– В порядке? – Она закатывает глаза. Ее прикосновения твердые, но нежные. Она чертовски хороша в этом. – У тебя болят ребра?

– Нет. Клянусь, это всего лишь синяк. – Я отпиваю из своей бутылки. – Бывало и похуже.

Она фыркает:

– Это не обнадеживает. Твой высокий болевой порог позволяет продолжать играть, но это переходит все границы разумного.

Она достает из холодильника пакет со льдом и прижимает его к моему боку. Он чертовски холодный, и я вздрагиваю, прежде чем расслабиться, ощущая холодок на своей разгоряченной коже.

– Ты можешь вернуться на лед, но тебе нужно успокоиться. Это поможет, если Родригес будет удален, но остальная команда захочет отомстить. – Она протирает руки антибактериальным гелем. – Я думаю, у их вратаря травма.

– Что ты имеешь в виду?

– Он предпочитает играть левой рукой, хотя правша. Думаю, у него растяжение плеча или запястья. Бей справа, ему не хватает дальности удара.

– Отличное наблюдение, – я приподнимаю бровь. – Не думал, что ты интересуешься хоккеем.

– То, что я не в курсе всех тонкостей, не значит, что я не понимаю игру. – Она отступает на шаг и пристально смотрит на меня. – Не делай глупостей, хорошо?

– Не буду, – говорю я ей, слезая со стола, чтобы присоединиться к остальной команде.

– И Риз, – она бросает на меня последний взгляд. – Действуй, когда представится шанс. Не думай слишком много.

Я киваю, понимая, что это относится не только к хоккею. У меня был шанс сыграть с «Твайлер», но я его упустил. Если мне представится еще одна возможность, я ни за что на свете не упущу её.

– Уверен, что не хочешь пойти? – Спрашивает Джефф, натягивая куртку. Рид и Аксель стоят в дверях, им не терпится поскорее добраться до бара.

– Не-а, идите без меня.

По правде говоря, я думаю, что потерял бы сознание, если бы пошел в «Барсучье логово» с парнями. Я едва успел переодеться прежде, чем сдаться и натянул спортивные штаны. Уже поздно, автобус вернулся почти в десять, но мои соседи по комнате не собираются тратить субботний вечер впустую. – Я буду здесь со своим пакетом льда и пиццей.

– Хочешь, я позвоню Джинне? – Спрашивает Аксель. – Она будет рада составить тебе компанию, пока ты выздоравливаешь.

Ответом на этот вопрос будет твердое «нет». Искать утешения в киске охотницы за Джерси – последнее, чего я сейчас хочу.

– Откажусь, но спасибо за предложение.

– Твоя потеря, брат, – говорит он, выходя за дверь вместе с Ридом.

Джефф задерживается еще на минуту, исчезая на кухне. Он возвращается с двумя бутылками холодного пива.

– Одну, чтобы заглушить боль. Другую приложи к синяку.

Я беру их с намерением непременно выпить обе:

– Спасибо, чувак.

Лежа на диване, я включаю спортивный канал и заказываю пиццу, стараясь не расплакаться, когда открываю крышку от пивной бутылки. У нас оставались считанные секунды до конца периода, и мы выиграли матч, когда Кирби забил красивый гол. Это было чертовски эпично, когда «бульдоги» потерпели неоспоримое поражение дома. С коленом у Джона, похоже, все в порядке, просто небольшая травма, но гребаный Родригес заслуживал большего, чем просто удаление.

Просматриваю видеозаписи профессиональных матчей, когда в дверь раздается звонок. Для выходных доставка что-то уж очень быстрая. С трудом поднимаюсь на ноги, прижимаю пакет со льдом к боку и открываю дверь.

Похоже горячая не только моя пицца, но и курьер.

– Ты выглядишь куда привлекательнее, моего обычного доставщика пиццы, – говорю я, глядя поверх коробки с пиццей на Твайлер. На ней джинсы с несколькими разрезами на бедрах и облегающий черный свитер.

Образ насквозь мокрой рубашки, прилипшей к ее телу, возвращается ко мне, и да, похоже даже при сильной боли мой член готов к работе.

Прислоняюсь к двери и пытаюсь выглядеть круто, а не так, будто едва держусь на ногах и нуждаюсь в поддержке.

– Решила найти новую работу, чтобы мы могли встречаться?

– Считай это визитом специалиста, – говорит она, используя ту же формулировку, что и днем. – Зашла проверить твой синяк.

Ее взгляд далек от моих ребер, к которым я прижимаю пакет со льдом. Он остановился где-то над поясом моих спортивных штанов.

– Не знал, что тренерский состав выезжает на дом. – Отступаю назад, давая ей пройти.

– Не выезжает, – признается она, и в ее глазах что-то мелькает. Она беспокоится обо мне.

Хм.

Она протягивает мне пиццу, задевает краем коробки мой бок, и я издаю стон.

– Ох, черт, – она хмурится, – извини.

– Все нормально, Солнышко.

Она закатывает глаза:

– Садись и дай мне взглянуть.

Я опускаюсь на диван, и когда отодвигаю пакет со льдом, она морщится, увидев посиневшую кожу.

– Выглядит хуже, чем ощущается, – обещаю я.

– Тогда, ты наверное ощущаешь, будто тебя протаранил слон.

Она не ошибается.

– Это часть игры. Немного еды, много пива, чуточка лекарств и хороший ночной сон, и я буду как новенький. – В доказательство демонстративно делаю глоток пива и открываю коробку с пиццей. Поворачиваю ее к ней, и предлагаю: – Будешь кусочек?

– Я не планировала оставаться.

Но она бросает взгляд на коробку с пиццей, и я вижу, что она колеблется.

– Мы даже можем посмотреть документальный фильм про убийства. – Я повышаю ставки и протягиваю ей пульт. – Только не тот, что с клоунами. – Я вздрагиваю. – Я их до жути боюсь.