Текст книги "Игра в любовь с форвардом (ЛП)"

Автор книги: Энджел Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Твое сердце бьется так быстро.

– Так бывает, когда горячая девчонка садится на меня верхом в моей постели, одетая только в шорты и лифчик.

– Риз…

Он садится, приближая свое лицо к моему. Я все еще прижимаю руку к теплой груди, и его пальцы пробегают по моим щекам, а затем по подбородку.

– Я называю тебя Солнышком, потому что, когда ты улыбаешься, это озаряет всю чертову комнату. – Его губы в нескольких дюймах от моих. – С тобой нелегко, Твайлер. Ты сильная и можешь заткнуть целую раздевалку хоккеистов-засранцев, что, черт возьми, впечатляет. Ты прикрываешь свое сердце щитом, но те несколько раз, когда ты позволяла мне заглянуть внутрь, я был поражен тем, какая ты на самом деле.

– Ты сумасшедший, – говорю я ему, не зная, как воспринимать то, что он говорит. С самого начала в Ризе была одна вещь, которая заставляла меня нервничать, – это то, что я чувствовала, что он видит меня, когда другие нет.

– Может быть. – Его пальцы сжимаются у меня на подбородке, и он приподнимает мое лицо. – Можно я тебя поцелую?

Я должна сказать «нет». Мне следует встать с этой кровати и пойти домой, потому что мы так не договаривались. У него есть сотня других девушек, которые с радостью оказались бы в его постели, и бывшая, которая хочет его вернуть. Но я не говорю «нет». Я одобрительно киваю, и он наклоняет голову, облизывая нижнюю губу. Мне кажется, мое сердце вот-вот выскочит из груди.

Как и в прошлый раз, он начинает медленно, задавая неуверенный темп, как будто боится, что я убегу. Справедливо. Это был бы не первый раз, когда я срывалась с места. Но его губы приоткрываются, и мои следуют их примеру, и когда его язык скользит по моему, каждый нерв в моем теле напрягается. Риз Кейн фантастически целуется. Спокойный и уверенный внешне, он доминирует внутри. Так же, как и на льду. Вот почему его назначили капитаном. Он лидер. Он знает, чего хочет, и как этого добиться.

Его большие ладони прижимаются к обнаженной коже на моей пояснице, и я обвиваю руками его шею, запуская пальцы в волосы на затылке. Притягиваю его ближе, желая ощутить его тело рядом со своим. Жар между моих ног нарастает, и я прижимаюсь к нему, прикусывая зубами его нижнюю губу.

Он рычит, переворачивая нас, прижимая меня спиной к матрасу. Нависает надо мной, тяжело дыша, но больше не целует меня, он вообще больше не прикасается ко мне. Его глаза полны похоти. Его пальцы скользят по моему подбородку, опускаясь к шее. Я инстинктивно вздрагиваю, и он отдергивает руку.

– Мы… – говорит он, прерывисто дыша. – Мы должны остановиться, пока я не сделал чего-нибудь, о чем потом пожалею.

Я убираю руку.

– Ладно. Точно. Мы заключили соглашение, – я отодвигаюсь от него, возвращаясь на свою половину кровати, – и это выходит далеко за рамки установленных нами границ.

Его рука сжимает мое бедро, удерживая меня на месте.

– Не надо. – Его пальцы скользят по моей щеке, а его серые глаза не отрываются от моих. – Даже, блядь, не думай, что это потому, что я не хочу тебя. Я хотел тебя с того самого момента, как мы впервые поцеловались. Но это не то, на что ты соглашалась, и нам нужно все пересмотреть, когда ты не будешь лежать передо мной полуголой.

Его признание ошеломляет меня, поэтому я не спорю, когда он прижимается губами к моему лбу, а затем переворачивается на спину рядом со мной. В комнате тихо, слышно только наше тяжелое дыхание.

Я поворачиваюсь на бок, чтобы свернуться калачиком, но в темноте он хватает меня за руку. Так мы оба, наконец, засыпаем, связанные.

ГЛАВА 14

РИЗ

– Я готовлю яичницу, – говорит Джефф, когда на следующее утро я захожу на кухню. – Вы, ребят, будете?

Его взгляд метнулся за мою спину в поисках Твайлер. Присмотрись, приятель, ее здесь нет. Когда я проснулся, ее не было в моей постели, а ее сторона матраса была холодной.

Могло произойти только одно: я ее спугнул.

Рид поднимает взгляд от тарелки с хлопьями, морщинка пересекает его лоб.

– Кэп, где Твай?

– Ушла. – Направляюсь прямиком к кофе, радуясь, что кто-то уже заварил его.

– Пожалуйста, скажи, что не убил ее прошлой ночью.

– О чем ты, черт возьми?

Беру чашку и наполняю ее до краев. Черный. Без молока. Как и сказала Твайлер.

– Просто слышал ночью весь этот шум из твоей комнаты, и он не был похож на твои обычные звуки секса, так что…

– Подожди, – говорит Джефф, забирая свою тарелку и усаживаясь за стойку. – Мне интересно, в чем разница между звуками убийства и звуками секса. Опиши, пожалуйста.

– Господи Иисусе, – бормочу я, зная, что нет никакого способа остановить их, когда они начинают нести всякую чушь с утра пораньше.

– У вас у всех есть характерные звуки, – говорит Рид, как будто следить за особенностями звуков секса своих соседей – это совершенно нормально. – Аксель любит грубость и определенно выбирает шумных партнерш, так что перевернутая мебель и подобные звуки, доносящиеся из его комнаты, не стали бы сюрпризом. – Он переводит взгляд на Джеффа. – Ты любишь хорошенько потрахаться у стены, братан. В половине случаев я думаю, что ты можешь пройти сквозь нашу общую стену. Я даже перестал что-либо вешать на нее, потому что все падает и пугает меня до чертиков.

– Ты уверен, что это не привидение? – Спрашиваю я, поддразнивая его.

Он закатывает глаза, как будто это нелепо.

– Риз обычно довольно тихий, если не считать скрипа его матраса и легкого стука спинки кровати. – Он пожимает плечами, но затем указывает на меня ложкой. – О, не могу забыть, как кто-то, кем бы она, черт возьми ни была, выкрикивал его имя, как будто он только что забил шайбу в ворота и зажглась лампа.

– О, Риз! – Аксель стонет высоким голосом с дивана в другом конце комнаты. Блядь. Я его даже не заметил. – Не останавливайся! У тебя такой потряяяяясныыыый язык.

Они все смеются, Рид роняет голову на стойку и трясется всем телом.

– Охуенно смешно. – Я прислоняюсь к стойке. – Ничего не могу поделать, когда я ублажаю цыпочку языком, она хочет поклоняться мне, как высшей силе. Это дар. – Делаю еще глоток кофе, чувствуя, как мой мозг медленно просыпается. – И перестань слушать, как все трахаются. Это жутко.

– Серьезно, чувак, – говорит Джефф, едва скрывая усмешку, – стены здесь тонкие, но надевай наушники, как и все мы.

Рид пожимает плечами, давая понять, что наушников не будет, потому что он извращенец.

– Как бы там ни было, – говорю я, чувствуя необходимость прояснить ситуацию, даже если это и ложь, – я ее не убивал. Твай просто пришлось уйти пораньше. Ничего особенного.

Хотя это кажется особенным. Я просил многих девушек уйти после того, как мы занимались сексом. Ни одна из них не уходила, пока я не выпроваживал.

– Наверное, не хотела устраивать прогулку позора из поместья средь бела дня, – говорит Аксель, вытягиваясь на диване. Он поправляет свои черные боксеры в области промежности. В остальном на нем ничего нет, татуировки выставлены на всеобщее обозрение. – ДиТи не из тех девушек, которые с почетом носят значок с надписью «я трахалась этой ночью».

Хм. Возможно, он прав.

Потому что прошлая ночь была потрясающей. Не первая ее часть, когда она появилась в слезах и обвинила меня в том, что я знал о связи Нади с квотербеком. И даже не вторая, когда я лег спать с диким стояком, беспокойный и неспособный заснуть, из-за чего и свалился с ебанного кресла. Но то, что было потом, когда она оседлала мою задницу и провела руками по всему моему телу? Черт возьми, да. Я все еще чувствую, как ее горячая маленькая киска прижимается к тыльной стороне моих бедер. Что еще хуже? Какой влажной она была, когда я перевернулся и мой член уперся ей между ног.

Два толчка. Вот сколько бы это заняло.

Поэтому я должен был положить этому конец, пока не опозорил себя и не травмировал ее на всю жизнь.

Погруженный в свои мысли, выхожу из кухни, оставляя парней наедине с их бессмысленной дискуссией. Сегодня воскресенье, а это значит, что у нас только одна тренировка – в два.

OneFive: Доброе утро, Солнышко. Представь мое удивление, когда я проснулся и обнаружил, что моя кровать пуста.

Я даю ей минуту на ответ. Возможно она спит. Или в душе. Или переосмысливает все свои решения за последние двадцать четыре часа.

Динь!

InternTwy: Извини. Рано проснулась и не смогла снова заснуть. Решила, что вернусь домой и разберусь в ситуации с Надей.

OneFive: Как все прошло?

InternTwy: Ее не было дома.

OneFive: Мне жаль. Уверен, вы с ней с этим справитесь.

InternTwy: Возможно.

Захожу в свою комнату, смотрю на сломанное кресло и беспорядок на постели. Для двух людей, которые не занимались сексом, мы оставили слишком большой разгром в комнате. По привычке заправляю покрывало, попутно ища свою толстовку, но ее нигде нет.

OneFive: Так… у нас все в порядке? После вчерашнего вечера? Потому что, возможно, мне понадобится, чтобы ты связалась с Ридом и заверила его, что я не совершал убийства прошлой ночью.

InternTwy: Сделаю:)

После душа, завязываю шнурки на кроссовках, чтобы идти на тренировку, и снова проверяю телефон. Последнее сообщение висит, как неразорвавшаяся бомба. Смайлик – это ведь хорошо, да? Но она определенно не ответила на мой вопрос.

Так у нас все в порядке?

С такой загадкой, как Твайлер Перкинс, черт меня побери, если б я знал.

Я почти дошел до арены, когда мой телефон начал звонить. Я разблокировал его, не глядя, надеясь, что это Твайлер.

– Риз! Отличная вчера была игра, сынок. – Папа. Я пытаюсь скрыть свое разочарование. – Два гола и голевая передача.

– Спасибо. Думаю, мы сыграли хорошо. – Вхожу на арену, но останавливаюсь в вестибюле перед раздевалкой, чтобы продолжить разговор.

– Это ты играл хорошо, и, если будешь продолжать в том же духе, я смогу увидеть, как ты доберешься до «Замороженной четверки».

Папа разбирается в хоккее. Он лучше, чем кто-либо другой, знает, что нужно для того, чтобы попасть на чемпионат, а затем и выиграть его. И он, черт возьми, знает, как тяжело надо работать, чтобы попасть в НХЛ. Он не лжет, поэтому комплимент от него много значит.

– Знаю, что расставание с Шэнной прошлой весной далось тебе не легко, но если результатом будет лучшая концентрация и чемпионский сезон, то оно того стоило. То, что ты выбрал переход в качестве свободного игрока значит, что тебе нужно быть лучше остальных.

Папа считает, что причина, по которой мы с Шэнной расстались после проигрыша в «Замороженной четверке» прошлой весной, в том, что я хотел сосредоточиться исключительно на хоккее. Отцу не известно об ультиматуме, который она мне поставила, и это так отчасти потому, что я побоялся, что если он узнает, то может согласиться с ней. Он не полностью согласился с моим решением отказаться от участия в драфте, но, в конечном счете, уважал его.

Быть свободным игроком рискованно, но также это дает много власти.

– Победа в чемпионате заставит больших парней постучаться в твою дверь, – добавляет он. – Включая «Нью-Йорк».

– Надеюсь.

– И было бы разумно сделать перерыв в отношениях на этот год. Женщины, как бы сильно мы их ни любили – отвлекают.

Здесь есть негласное дополнение: еще они крадут мечты. Знаю, что отец сожалеет о том, что его так рано связали по рукам и ногам. То же касается рождения ребенка и ответственности. Даже после травмы он мог бы пойти на больший риск в тренерской работе, если бы у него не было семьи, которую приходилось тащить за собой.

Мы поговорили еще немного, переведя разговор с моей команды на его. Он тренировал «Харрикейнз» пятнадцать лет и знает толк в воспитании молодых спортсменов.

– Видел бы ты этого пацана, – говорит он, имея в виду четырнадцатилетнего парня по имени Джонни. – Быстр как молния и отлично управляется с клюшкой.

– Звучит, будто ты нашел чемпиона, – говорю я, радуясь, что его команда набирает обороты.

Аксель и Рид входят в дверь, внося с собой поток солнечного света.

– Ладно, пап, мне, наверное, пора. Тренировка вот-вот начнется.

Мы прощаемся, и я иду за парнями в раздевалку.

С той минуты, как мы вышли на лед, тренер работает с нами так, что можно подумать, будто это мы проиграли с разницей в четыре очка, а не наоборот.

– Сейчас не время расслабляться. Это была всего лишь одна игра. У нас осталось еще три предсезонных матча, а затем целый сезон. Я хочу, чтобы вы не просто побеждали. Я хочу, чтобы вы были безупречны. – Он ударяет кулаком по планшету. – Давайте выйдем на лед и зададим темп, который выведет нас в плей-офф!

Пока тренер заставляет наши яйца попотеть на льду, я все время ощущаю присутствие Твайлер на скамейке запасных. Она занята, своими основными задачами, такими как раздача воды или льда, и осмотром травм, полученных в первой игре. Пит по-прежнему страдает паранойей из-за своей лодыжки, а нос Кирби – это чертова катастрофа. Все его лицо багрово-зеленое, и тренер Грин заставляет его отсиживаться, придерживаясь протокола о сотрясении мозга.

Я изо всех сил стараюсь не зацикливаться на ней.

Стараюсь и проигрываю!

Трудно сказать ощущает ли она мое присутствие. Она ни разу не оторвалась от своей работы, чтобы найти меня на льду. Но это не мешает мне любоваться тем, как ее темные волосы собраны в пучок, как она одета (в свою старую толстовку с капюшоном и спортивные штаны). Теперь, когда я знаю, как она выглядит полуобнаженной – гладкая кожа, сиськи приятного размера, киска, которая идеально устраивается на моих бедрах, – я хочу снять остальные слои одежды и исследовать то, что под ними.

– Кейн!

Шайба пролетает в футе от меня, вырывая из мечтаний.

– Вытащи голову из задницы и начинай играть!

К тому времени, как тренер заставляет нас отрабатывать катание по линиям, я уже обливаюсь потом и у меня болит все тело. Кладу руку на спину, когда мы съезжаем со льда и направляемся вниз по туннелю.

– Тебя всё ещё беспокоит спина? – спрашивает Твайлер, наконец заметив меня, когда я прохожу мимо. В её глазах мелькает искра вины. – Давай я посмотрю?

– Может, позже, Солнышко, – тихо ответил я, подмигнув. На её лице появился очаровательный румянец, и я представил, как он разливается по каждому дюйму её тела. Она не стала утруждать себя ответом, но прежде чем она отвернулась, я замечаю намек на улыбку.

Да, позже, когда я зацелую эти губы до умопомрачения.

Разве что это «позже» не будет членоблокировано или губоблокировано тренером Брайантом. Он отправил нас в душ, а затем велел пройти в медиа-комнату, где уже начался просмотр предыдущей игры. Мы издаем общий стон – никто не хочет тратить воскресный день на работу над ошибками. Тренер Брайант был в ударе, он все говорил и говорил, словно проповедник перед переполненной церковью. Мы удерживались в плену бесконечного просмотра отрывков из видео до тех пор, пока желудок Кирби не начал урчать так громко, что услышала вся комната.

– Ладно, – сказал тренер, раздражённый тем, что нам нужны еда и отдых. – Закончим на сегодня. Увидимся здесь завтра днём. Без опозданий. И без оправданий.

– Пойдем на ужин? – предлагает Джефф, закидывая сумку на плечо. – Столовая ещё открыта.

– Э-э-э… – Я занят тем, что набираю сообщение для Твайлер. – Дай мне минутку.

Он заглядывает в мой экран:

– Всё ещё пытаешься выяснить, почему проснулся в пустой постели?

– Заткнись.

Но да.

Он лишь смеётся, качая головой, хватает Рида и направляется к выходу с арены.

Раздевалка пустеет, и я сажусь на скамейку, размышляя над сообщением. Насколько отчаянное мое отчаяние? Моя жажда возбуждает или отталкивает? Никогда в жизни я не тратил столько времени на простое сообщение. Что со мной?

Я останавливаюсь на вопросе «Можем ли мы встретиться?» и уже держу большой палец на кнопке «отправить», когда из коридора доносится громкий протяжный грохот.

Убрав телефон, бегу по коридору. Из-за двери кладовки доносится тихое ругательство.

Я резко открываю дверь и вижу Твайлер, сидящую на полу в окружении сотен маленьких квадратных упаковок с антисептическими салфетками.

Она выглядит такой расстроенной и злой, что я стараюсь сдержать улыбку, хотя это и очень трудно. Протягиваю руку и спрашиваю:

– Тебе помочь, Солнышко?

ГЛАВА 15

ТВАЙЛЕР

Смотрю на огромные, мужественные руки Риза и пытаюсь не вспоминать, как потрясающе они ощущались на моей обнаженной коже.

С какой нуждой и голодом они двигались, даже после того, как он отстранился и установил, между нами, столь необходимую дистанцию. Он держался за меня так, словно не хотел отпускать.

Поэтому очевидно, в типичной манере Твайлер Перкинс, я улизнула под покровом ночи. Стоило мне дойти до тротуара, я сразу написала Руби: «Я только что провела ночь в постели Риза Кейна», потому что кто-то должен был знать, даже если она прочтет это сообщение только когда проснется.

Несмотря на то, что я все еще злюсь на Надю, я бы сдалась и рассказала ей тоже, но ее не было дома, когда я пришла. Кровать была пуста, а сумка пропала. Похоже, я была не единственной кто сбежал.

– Боишься, что я начну кусаться? – спрашивает он, проводя языком по нижней губе. – Потому что, если мне не изменяет память, это ты кусала мою губу прошлой ночью.

Ох, он все верно запомнил.

Это я была, той кто чуть не съела его, когда он посадил меня к себе на колени. Он остановился. Не я.

Протягиваю ему руку, потому что в этом бардаке я ни за что не смогу встать сама, и позволяю Ризу помочь мне подняться. Он легко поднимает меня, но моя нога поскальзывается на пакетах. Я не падаю, потому что его руки крепко держат меня, удерживая в вертикальном положении. Мы стоим невероятно близко в крошечном пространстве, и его запах после душа просто опьяняющий.

– Ты в порядке? – спрашивает он, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо.

– Я в порядке, – говорю я, глядя поверх его мускулистых рук на беспорядок, который я устроила.

– Тренер Грин посчитал, что этот шкаф в ужасном состоянии и его немедленно нужно привести в порядок. Слышала, что и тебе тоже влетело от тренера Брайанта. – Хотя это ужасно несправедливо после вчерашней потрясающей игры. – Понятия не имею, что сегодня разозлило тренерский состав, но они не берут пленных.

– Все на нервах из-за предсезонки. Особенно, когда команда на высоте. Чем выше ставки, тем больше можно потерять. – Он смотрит на меня сверху вниз, в его серых глазах любопытство. – А что насчет тебя? Нервничаешь из-за меня?

Намек очевиден. Вчера вечером мы с Ризом были на высоте. Сложно.

– Ты будешь смеяться, если я скажу «да»?

– Нет, – одна из его рук ложится мне на спину, притягивая ближе, – Потому что ты тоже заставляешь меня чертовски нервничать.

– Не правда. – Я не знаю, серьезен Риз или просто шутит, но в этой вселенной нет места, где я бы заставляла Риза Кейна нервничать.

– Это правда, – возражает он. – Я проснулся сегодня утром и полураздетой девушки в моей постели не оказалось. Потом я отправил сообщение последней девушке, которая была в моей постели, чтобы узнать, всё ли у нас в порядке, но она не ответила на мой вопрос. – Он сглатывает, и я заворожённо наблюдаю за этим движением. Удивительно, насколько нежными могут быть черты его лица, несмотря на то, что он такой невероятно сильный. – Весь день я думал, что в чем-то облажался, а мне бы не хотелось все испортить.

Точно. Ведь он позволил своему либидо вмешаться в нашу сделку.

– У нас всё в порядке, – говорю я ему, наклоняясь, чтобы начать убирать жуткий беспорядок, который устроила. Он начинает помогать, и мы вместе втискиваемся в тесное пространство на полу, бросая пакеты обратно в коробку. – Я же говорила тебе, что встала пораньше и хотела попытаться застать Надю.

Он хватает горсть салфеток и смотрит на меня так, будто не верит мне. И, честно говоря, это не единственная причина, по которой я ушла. Я была в постели Риза Кейна, прижимаясь к его твердой эрекции.

Не самый подходящий образ для фальшивой девушки.

Вспомнив про свой фиктивный статус, задаю вопрос:

– Как дела с Шэнной? От нее что-нибудь слышно?

При упоминании её имени он морщится от отвращения:

– Нет, слава богу. Думаю, она поняла намек.

– Хорошо, – говорю я, стараясь не обращать внимания на то, как сжимается моя грудь. Если Шэнна исчезнет из нашей жизни, мы сможем закончить этот спектакль как можно скорее, и, скорее всего, именно этого он и добивается. Он может вернуться к своим привычным ни к чему не обязывающим отношениям на одну ночь, и воплотить мечты хоккейных заек в реальность.

– Да, хорошо, – произносит он с облегчением. – Но такое чувство, что я сделал недостаточно, чтобы выполнить свою часть сделки и помочь тебе.

– В смысле?

– Ну, мы были в хоккейном баре, и вчера вечером ты просто разгромила всех парней в «четвертаки», но все это были парни из команды – ни один из них не был тем, с кем тебе было бы интересно встречаться.

– Так и есть.

– Нам нужно найти место, где ты сможешь познакомиться с другими парнями, научиться разговаривать с ними, флиртовать и показать какая ты потрясающая.

– Ты только что сказал «флиртовать»? – фыркаю я и бросаю на него взгляд. Его лицо находится всего в нескольких дюймах от моего, а серые глаза серьезные и искренние.

– Признай, Солнышко, над твоим флиртом нужно немного поработать, – говорит он, собирая последние пачки в одну руку и складывая их в коробку. Зажав коробку подмышкой, он снова протягивает мне свободную руку, чтобы помочь подняться с пола.

– И у тебя есть идея, где мы можем это сделать? – спрашиваю я с сомнением.

Его улыбка настолько широкая, что в комнате становится светлее.

– Я знаю одно место, – говорит он.

Когда я наконец достаю свой телефон, то вижу шесть пропущенных вызовов – все от моей сестры. После того как Риз помог мне навести порядок в кладовке, он пригласил меня на ужин с ним и парнями. Я отказалась, сославшись на долгий день и кучу домашних дел, которые нужно сделать. Истинной же причиной было то, что когда я стояла в этой крошечной кладовке, вдыхая его вызывающий зависимость аромат, я начала сомневаться в своей адекватности.

Не могу придумать другой причины, по которой я согласилась бы пойти с ним куда-нибудь, кроме как «пофлиртовать».

Направляюсь через кампус и нажимаю кнопку вызова на телефоне. Руби даже не здоровается, а сразу спрашивает:

– Что, черт возьми, ты имела ввиду, говоря, что спала в постели Риза Кейна?

– Именно то, что сказала. Я спала в его постели, хотя большую часть ночи он этого не делал.

– Я требую объяснений и не упусти ничего. Мне нужны все подробности.

Рассказываю ей, как все было. Ну, типа того. Начинаю с той части, где столкнулась с Итаном, узнала, что Надя не купила билеты, и подумала, что Риз мог знать об этом.

Говорю, что Риз повел себя как джентльмен, предложив поспать на кресле, пока не упал, как я испугалась, что он поранился. При этом я не упоминаю о том, что всё это было лишь игрой: фальшивые отношения, чтобы избавиться от Шэнны, а взамен уроки «уверенности в себе» для меня.

– Было что-нибудь еще? – спрашивает она, зная меня достаточно хорошо, чтобы предположить, что я что-то скрываю.

Я оглядываюсь по сторонам, убеждаюсь, что поблизости никого нет, и шепчу:

– Он поцеловал меня.

Она вздыхает, явно не впечатлившись:

– Ну, это ведь не впервые, так?

Нет, но…

– Все было по-другому, а потом ситуация вроде как обострилась.

– Твай, – осторожно спрашивает она, – Вы переспали?

– О… Боже, нет!

– Я хочу сказать, что не стала бы тебя винить, просто…

– Я знаю, – говорю я, полностью осознавая, что секс был одной из причин, по которой мои отношения с Итаном закончились катастрофой. – До этого дело не дошло. И опять же, он был джентльменом и остановился, прежде чем все зашло слишком далеко.

Но что, если бы он не остановился? Ведь, я уверена, что сама точно не остановилась бы, по крайней мере, у моего тела не было таких планов. Мне нравилось целоваться. Потому что, блядь, Риз Кейн целуется с тем же мастерством, с каким он владеет хоккейной клюшкой. С абсолютной точностью. А еще есть его тело, которое просто не может быть реальным. Не просто мускулы, хотя они тоже впечатляют, но и то, как он им управляет и двигается. Он уверен в себе. Решителен. Силен. С каких это пор меня стали привлекать властные, мускулистые мужчины?

Нет, Риз не в моем вкусе.

Единственное объяснение – временное помешательство.

– И под «слишком далеко» ты имеешь в виду… Подрочила? Минет? О черт, он что, трахнул тебя языком? – Чувствую, что ее уже трясет от нетерпения, пока она ждет ответа.

– Я вешаю трубку, – угрожаю я, отчаянно пытаясь не думать о Ризе у себя между ног.

– Значит, никакого орала. – Она снова вздыхает. – Жаль, с такой сильной челюстью, держу пари, он хорош.

Он хорош во всем. Почему бы ему не быть хорошим в доставлении удовольствия женщине?

– Пока, Руби, – говорю я, подходя к двери.

– Держи меня в курсе! – кричит она, прежде чем я вешаю трубку.

Когда я вхожу в дом, сразу становится ясно, что Надя вернулась. В раковине беспорядок, а на кухонном столе разбросан протеиновый порошок. Меня охватывает тревога, не уверена хочу ли ее видеть. Смирившись, я заглядываю в ее комнату. С тех пор как я была тут этим утром, здесь ничего не изменилось.

Очевидно, она не хочет меня видеть.

Я выдыхаю, понимая, что впервые за много лет я тоже не хочу ее видеть

Все так же не хочу ее видеть, когда в следующие выходные Риз говорит мне отложить все вечерние дела для его планов. Он попросил меня одеться повседневно и сказал, что заедет за мной в десять часов. Повседневная одежда для меня не проблема, но я внесла одно заметное изменение в свой гардероб с той ночи, когда ночевала у него. Больше никаких спортивных бюстгальтеров и шорт. Если моя цель – завести парня, нужно хотя бы одеться соответственно. Ну, по крайней мере, под одеждой. Не то чтобы Риз посчитал это проблемой, но… да, пришло время достать один из тех комплектов, которые Надя заставила меня купить, пока я встречалась с Итаном.

Надя, наконец, вернулась домой примерно через сорок восемь часов после нашей ссоры. Мы не разговаривали, и все, что она сделала, это приняла душ и переоделась, прежде чем собрать сумку и снова уйти. Она еще не заблокировала меня в социальных сетях, и очевидно, что сейчас все свое время она проводит: в доме Брента Рейнольдса.

Я сижу на крыльце и завязываю шнурки на ботинках, когда вижу Риза в конце тротуара. Он замирает, наблюдая за мной мгновение, и я вижу, как напрягается мускул на его нижней челюсти.

– Привет, – говорю я, поднимаясь.

– А я-то думал, куда она делась.

Он поднимает бровь и смотрит на мою толстовку. Ну, точнее на свою толстовку. На груди и спине напечатан номер пятнадцать и его имя. Я взяла ее с собой, когда убегала из его дома перед рассветом. Она мягкая и пахнет так, что я не могу насытиться. Его запахом.

– О, – я тянусь к подолу. – Ты хочешь ее вернуть? Я могу переоде…

– Нет. – Что-то темное мелькает в его глазах. – Оставь.

Он ведет нас через улицу, примыкающую к общежитиям, и я вижу винтажный темно-синий «Додж Чарджер», припаркованный у обочины. Он подходит к нему и открывает для меня пассажирскую дверь.

– Это твоя? – Спрашиваю я, когда он садится за руль.

– С тех пор, как научился водить, – отвечает он, заводя двигатель. Звук громкий, и машина вибрирует так, как не делают новые автомобили, но салон безупречен. Черные кожаные сиденья, блестящие хромированные детали.

– Это первая вещь, которую мой отец купил на свой бонус при подписании контракта. Это была машина его мечты.

– И он отдал её тебе? – Я провожу пальцами по приборной панели. – Кажется глупым отдавать шестнадцатилетнему подростку свою мечту.

Он улыбается мне:

– Условием было, что когда я получу свой бонус за контракт, то куплю ему новую.

– Теперь понимаю, откуда у тебя такая самоуверенность – от твоего отца.

Машина такая же броская, как и его внешность, и притягивает взгляды, когда мы проезжаем через кампус.

– И, какой он, твой папа? – Спрашиваю я, замечая, что он сворачивает с кампуса на дорогу, которая, как я знаю, ведет из города.

– Как отец или тренер?

Я думаю над этим:

– И то, и другое?

– До того, как мои родители развелись, он вел себя скорее, как отец. Мама водила меня на занятия, приходила на школьные конференции, пока он работал со своей командой. Но как только они расстались, и я решил остаться с ним, он практически полностью перешел в тренерский режим.

– Ну, это как-то отстойно.

– Наверное, – он пожимает плечами. – У нас обоих была одна и та же цель, так что отчасти это сработало. Я жил и дышал хоккеем, так что это не казалось странным.

– Ты часто видишься со своей мамой?

– Не совсем. Она хотела тепла и переехала на юг. Снова вышла замуж за бухгалтера – мужчину, который был полной противоположностью моему отцу. А мы остались там, где он мог бы продолжать тренировать, а хоккей более востребован. Он хотел, чтобы у меня были все шансы получить стипендию в команде национального уровня.

– В этом есть смысл. – Как южанка могу сказать, что у нас есть хоккейные лиги, но культура совсем другая. И образ жизни совсем не такой как здесь.

– Летом я навещаю ее, а она приезжает несколько раз в год, чтобы посмотреть мои игры. – Он пожимает плечами. – Не особо хорошо, но мы ладим.

Не могу представить, как провожу время с родителями. Они оба были увлечены друг другом – иногда даже слишком увлечены, если бы вы спросили мое мнение. Они были сладкой парочкой в старших классах и действовали как единое целое. Даже когда у них возникали разногласия, никогда не возникало сомнений в том, что они по-прежнему влюблены. Сейчас бывают моменты, когда мы втроем чувствуем себя бесцельными, как будто мы плывем по течению без того, что всегда связывало нас вместе.

Мы лишились своего якоря.

– Что ж, – говорю я, наблюдая, как пейзаж становится все более сельским, – не хочешь сказать мне, куда мы едем?

Он улыбается, но не отрывает глаз от дороги:

– Скоро сама все увидишь.

– Серьезно? Потому что за последние пять миль мы не проехали ничего, кроме каких-то ферм – Я бросила на него быстрый взгляд – Ты же везешь меня куда-то, не для того чтобы убить и выбросить тело?

Его руки крепко сжимают руль:

– Почему в последнее время все подозревают меня в том, что я серийный убийца?

– Извини, я смотрю слишком много тру крайма. – Я ухмыляюсь, находя его замешательство забавными. – Хотя у мамы, Руби и у меня в телефонах есть отслеживание, чтобы мы могли найти тело, если кто-то из нас пропадет.

Риз оглядывается на меня, приподняв бровь:

– Ты действительно всё продумала.

– Да, – признаюсь я. – И я знаю, это может показаться странным, но есть исследования в психологии о нашей одержимости опасными вещами. Мне кажется, людям нравится чувствовать, что у них есть некоторое представление о том, что с ними может произойти, или что они могут быть готовыми к опасной ситуации, чтобы не стать жертвой.