Текст книги "Игра в любовь с форвардом (ЛП)"

Автор книги: Энджел Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 23

РИЗ

– Ты в порядке? – спрашивает Аксель, когда я выхожу на крыльцо бирюзового дома. Обратная поездка была напряженной, никто не разговаривал, кроме нескольких шепотом произнесенных слов между девушками на заднем сиденье. Вернувшись домой, Твайлер заперлась в комнате Нади. Я не могу заставить себя уйти, не проверив, как она, еще раз.

– Да, – киваю я, все еще пытаясь взять под контроль свой гнев. – Спасибо, что поехал со мной. Это могло обернуться полным пиздецом.

– Могло? – он мрачно смеется. – Блин, я не знаю, о чем думают эти парни.

Акселя сложно вывести из себя. Требуются нервы из стали, чтобы противостоять шайбе, которая летит в твое лицо со скоростью сто миль в час. Я сказал Твайлер, что выбрал его, потому что он был самым трезвым. Но правда в том, что в рискованных ситуациях я бы никого другого не хотел видеть рядом.

– Макмайкл выбыл на весь год, – говорю я. – Он в отчаянии, вот что он думает. – Его шансы на НФЛ тают с каждым днем, пока он не на поле. – Но Рейнольдс? Он просто идиот.

– Ну, ты знаешь, что я всегда прикрою твою спину. И на льду, и за его пределами. – Он смотрит через мое плечо в открытую дверь дома. – Так значит ты и ДиТи? У вас все по-настоящему?

– Да, – я не боюсь признать это. – По-настоящему.

– Круто. Она классная девчонка. Милая и смешная. Она тебе подходит. – Он ухмыляется. – Я полностью одобрял твою фазу с хоккейными зайками, но она тебе никогда не подходила.

– Пожалуйста, никому не говори. – Я провожу рукой по волосам. – Это не должно дойти до Грина, иначе она потеряет стажировку. Ей уже выносили предупреждение.

– Твой секрет в безопасности со мной, – говорит он, затем понижает голос, – но Надя должна заявить на этих уродов, потому что я не думаю, что этот клоун остановится в ближайшее время.

– Я тоже. – Выдыхаю я. Я предлагал заехать в больницу или полицию, но она хотела только вернуться домой. – Но это ее решение.

Мы договариваемся встретиться утром перед тренировкой, и Аксель уходит. Когда я возвращаюсь внутрь, Твайлер закрывает дверь комнаты Нади.

– Как она? – я пересекаю комнату и обнимаю ее за талию, притягивая к себе.

– Устала. Напугана. Я не знаю всей истории, но похоже, что Сиджей давно на нее давил. Сегодня она пришла просто пообщаться с Брентом, а он был там. Они заказали пиццу и уговорили ее остаться. – Она морщится. – Только когда она встала, чтобы уйти, то поняла, что чувствует головокружение. Она думает, что они что-то подсыпали ей в напиток.

– Господи.

– Знаю.

– Она собирается заявить на них? Потому что мы можем ее поддержать. – Я наклоняю голову. – Аксель тоже.

– Не знаю. Я поговорю с ней об этом утром.

– Хорошо. – Я целую ее в лоб, затем медленно опускаюсь к носу, щекам, пока наконец не касаюсь ее губ. – Я знаю, ты устала. Я пойду.

Ее пальцы впиваются в мою рубашку.

– Останься.

– Ты уверена?

Она кивает.

– Я хочу, чтобы ты был здесь.

Она поднимается на цыпочки и обвивает рукой мою шею, притягивая меня к себе. Я целую ее, чувствуя прилив страсти.

– Все, чего ты захочешь, – говорю я, и это правда. Если сегодняшний вечер что-то и доказал, так это то, что я полностью вложился в эти отношения.

Она ведет меня в свою комнату и закрывает за нами дверь. Мы молча раздеваемся; я скидываю обувь и штаны. Твайлер снимает одежду, пока на ней не остается только бюстгальтер и трусики. Мой член напрягается при виде нее. Я обхватываю его основание и провожу рукой до головки.

Она нервничает. Я вижу это по дрожи в ее руке и напряжению в горле, когда она сглатывает. Быть такой открытой перед кем-то – нелегко. Я это понимаю. Но, черт возьми, Аксель ошибается. Она не милая. Она чертовски прекрасная.

Мне надоело держаться от нее на расстоянии, я срываю футболку через голову и сокращаю дистанцию. Мы прижимаемся друг к другу, я поднимаю ее волосы и целую гладкую кожу на ее плече. Мой член упирается в ее живот, твердый и ненасытный, но я заставляю себя держать его под контролем. Я хотел прикоснуться к этой девушке своими губами и руками весь чертов день. Мой член может подождать.

Нежно я целую ее под ухом, перемещаясь к челюсти. Смотрю на нее; такая маленькая и сексуальная. Я мог бы поднять ее и бросить на кровать, но это не то, что я хочу сделать, пока нет.

Я поднимаю ее подбородок, заставляя ее голубые глаза встретиться с моими.

– Ты мне доверяешь?

Она кивает.

– Можно я поцелую твою шею?

Она слегка напрягается, но кивает.

– Скажи это словами, Солнышко.

– Да, я доверяю тебе.

Мое сердце колотится, угрожая вырваться из груди, потому что я знаю, насколько важен этот момент. Подняв ее волосы, я начинаю с самого нежного поцелуя, едва касаясь кожи. Я знаю, как это сложно для нее – что она доверила свое тело другому ублюдку, и он нарушил ее границы – но я хочу, чтобы она знала: я никогда не причиню ей вреда. Никогда не воспользуюсь ею. И я не спешу, оставляя крошечные поцелуи от ее уха до шеи.

– Все хорошо? – нежно провожу большим пальцем по ее горлу.

– Да, – она выдыхает, и ее голова наклоняется, обнажая шею.

Я облизываю и целую ее, методично исследуя каждый сантиметр, пока ее тело не расслабляется в моих объятиях.

Прежде чем снова встречу ее губы, я говорю:

– Спасибо, – а затем облизываю и страстно целую.

Ее бедра прижимаются ко мне, и я провожу руками по мягкой коже ее спины. Мой палец касается застежки бюстгальтера. Полоска кружева и атласа падает на пол.

– Ненавижу, что не могу прикасаться к тебе весь день, – говорю я, кладя ладони на ее грудь. Ее соски твердеют, и она смотрит на меня тем широким взглядом, от которого я чувствую себя счастливчиком, ведь она впустила меня за свои барьеры. – Я вижу тебя на тренировке и хочу прижать тебя к шкафчикам и трахнуть прямо там. – Беру сосок в рот и сосу, пока ее ногти не впиваются в мои плечи, а дыхание не прерывается. – Хочу усадить тебя к себе на колени в автобусе и позволить тебе скакать на мне всю дорогу домой.

Моя рука опускается к краю ее трусиков, и я просовываю пальцы под ткань. Я касаюсь ее клитора, лаская его, пока ее бедра не дергаются вперед.

– Но больше всего… – я целую ее плоский живот, спускаясь к бедрам. Я прижимаю губы к татуировке на ее бедре слева, а затем справа, проводя большим пальцем по рисунку. Я чувствую шрамы под кожей, напоминания о ее самоповреждениях. – Я хочу, чтобы весь чертов мир знал, что ты моя.

Кусаю ее бедро, проводя зубами до края трусиков. Зацепив пальцами за резинку, я срываю их, не сводя глаз с ее киски.

Хочу, чтобы она знала, что она принадлежит мне. Что ни один мужчина больше не посмеет прикоснуться к ней или причинить ей боль. Хочу сказать это, но за пределами этого дома мы не такие. Но здесь? Сейчас? Я собираюсь заявить свои права на нее.

– Ты моя, Солнышко. – Я облизываю ее клитор. – Скажи, что ты понимаешь это.

– Понимаю, – ее голос дрожит. Мой рот на ее клиторе, я сосу горячий бугорок между губ. Ее колени дрожат, а пальцы впиваются в мои волосы, прижимая мой рот к ее киске. Она близка, но я чувствую себя эгоистом.

– Держись, детка. – Я целую ее киску в последний раз и встаю. – Пожалуйста, не кончай, пока я не окажусь внутри тебя.

Обхватив руками, я поднимаю ее и несу к кровати. Уложив Твай на спину, я долго стою над ней, рассматривая каждый сантиметр. Она идеальна. Идеальные волосы. Идеальные глаза. Идеальный рот. Не заставляйте меня начинать про ее грудь и киску, потому что я мог бы жить только за счет них целыми днями.

– Ты дразнишь меня, – говорит она, ерзая под моим взглядом. – Иди сюда.

Я не сопротивляюсь, забираюсь на кровать, подкладываю руку под ее спину, чтобы приподнять ее к изголовью. Ее руки ложатся на мою грудь, исследуя твердые мышцы. Я не чувствую себя сильным, скорее, будто таю под ее прикосновением. Как будто эта девушка растворяет меня, превращая в что-то горячее и нестабильное. Воспламеняющееся.

Единственное, что заставит меня снова почувствовать себя целым, – это оказаться внутри. Порывшись в ящике ее тумбочки, я достаю презерватив и быстро надеваю его.

Ее бедра раздвигаются, приглашая меня, и я устраиваюсь между ее ног. Одной рукой я опираюсь рядом с ее головой, а другой провожу от груди к животу, входя в нее со стоном.

Ее киска все еще безумно, восхитительно тугая.

– Блядь, – выдыхаю я, стискивая челюсть, чтобы сохранить контроль.

Кого я обманываю? Я потерял контроль, когда впервые поцеловал эту девушку.

Ее бедра приподнимаются, а ноги обвиваются вокруг моей талии, позволяя мне войти глубже. Преследую это чувство, желая оказаться в тисках. Наши тела и дыхание слились воедино, мои яйца наполняются, ноя, от потребности в разрядке. Прижимаюсь своим лбом к ее, вдавливая Твай в матрас, когда она вскрикивает и оргазм накрывает ее.

Дрожь ее киски вокруг меня – это все, что нужно, чтобы я последовал за ней.

Я влюбляюсь в нее.

В моей голове нет никаких сомнений, это так же ясно, как свет лампы, сигнализирующий о голе, или как чувство блаженства после секса с этой девушкой.

Я влюблен.

Частенько я просыпаюсь в поместье под звуки того, как мои соседи ссорятся из-за Xbox или последней замороженной вафли. Однажды Рид и Джефф даже устроили настоящую потасовку из-за того, кто оставил мокрую одежду в стиральной машине на три дня, из-за чего весь дом пропах плесенью. Я тогда вскочил с кровати и бросился вниз, едва увернувшись от кулака Рида, который набросился на Джефферсона.

Спойлер: это была одежда Акселя. Он оставил её в машинке, а сам уехал на длинные выходные в дом сестринства Каппа.

И хотя мне не особо приятно, что моей девушки нет рядом со мной в постели, звуки мягких женских голосов в гостиной – это куда более приятный способ проснуться утром.

Я еще долго лежал без сна после того, как Твайлер уснула, и размышлял о наших отношениях. Когда я сказал ей, что хочу, чтобы она была моей, за меня говорил не мой член. Эта девушка – правда всё, что мне нужно. Я не могу ею насытиться. Хочу её и в постели, и за её пределами. Хочу видеть, как она носит моё имя и номер на спине – на людях. Хочу держать её за руку и целовать, когда захочу.

Потому что я больше не могу притворяться, что между нами ничего нет.

Я люблю её, и пришло время разобраться, что мы будем делать дальше.

Будет нелегко, но я готов поговорить об этом с тренером Грином – да даже с Брайантом. Он сделал меня капитаном не просто так – я уравновешен и показываю хорошие лидерские качества. Я смогу совмещать отношения с девушкой работающей на команду так же, как я справляюсь с командой бестолковых хоккеистов.

Сажусь и оглядываю комнату в поисках разбросанной одежды. Только нашёл свою футболку в углу, под столом, как услышал, как Твайлер произносит моё имя в соседней комнате.

– Риз сказал, что, если ты захочешь подать заявление, он и Аксель оба дадут показания.

– Я не буду подавать заявление, – говорит Надя.

– Что? Почему?

Я подхожу ближе и останавливаюсь у двери спальни, чтобы лучше слышать.

– Потому что не хочу, – пауза. – Брент не приглашал меня. Он не звал меня уже несколько недель, но каждый раз, когда Сиджей писал мне, я надеялась, что Брент будет там, и, между нами, что-то проскочит.

– Надежда увидеть одного парня не означает, что ты соглашалась сниматься в секс-видео с другим, – голос Твайлер твёрдый.

– Я знала, чего хочет Сиджей, – Надя говорит так тихо, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать. – Он неделями умолял меня снять видео для LonelyCams. Я была против, но он был очень настойчив. И не отставал.

– Вчера ты сказала, что не соглашалась.

– Я не соглашалась, – она всхлипывает. – Но и не ушла оттуда, когда должна была. Это моя вина. Я пришла в их дом. Ела их еду и пила их напитки. Я не сопротивлялась и не пыталась уйти.

– Потому что он тебя подсадил! – голос Твайлер повышается.

– Твай. Ты знаешь, каково это, когда парень делает с тобой дерьмовые вещи. Не все так однозначно, и мне не хочется, чтобы об этом узнали. Все и так считают меня тупой, шлюховатой охотницей за джерси. Не хочу быть ещё и жертвой.

Твайлер вздыхает, и я отхожу от двери, понимая, что моё подслушивание делает меня ещё одним козлом, вторгающимся в личную жизнь Нади. А еще ловлю себя на мысли, что, хоть я всегда получал согласие от женщин, с которыми был, не могу с уверенностью сказать, что мы всегда были на одной волне.

Натягиваю джинсы, когда дверь спальни открывается, и Твайлер заходит в комнату в худи, которое она стащила у меня несколько недель назад. По моей спине пробегает дикое чувство собственничества.

– Привет, – говорю я, отводя взгляд от худи к её подавленному выражению лица. – Всё в порядке?

Она пожимает плечами.

– Надя не хочет подавать заявление. Это её выбор.

Я обнимаю её и притягиваю к себе.

– Ты хорошая подруга.

– Меня просто бесит, что всё это происходит с ней.

– Я знаю, Солнышко, – целую её в лоб. – Надя сильная, и у неё есть твоя поддержка. Может, она передумает.

Она прижимается ко мне, и я понимаю, что сейчас самое время поговорить с ней. Выложить все карты на стол. Но у меня ещё и тренировка через час, и мне нужно забрать экипировку из дома. Что-то подсказывает мне, что убедить её дать мне шанс займёт больше пары минут.

– Послушай, – говорю я, приподнимая её голову, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я надеялся, что мы сможем встретиться позже сегодня. – Мой телефон вибрирует на кровати. Наверное, кто-то из ребят напоминает о тренировке. Беру его и читаю сообщение. – Какого хрена?

Она поднимает брови и заглядывает через моё плечо.

– Что?

– Это Брент, – я хмурюсь, глядя на текст. – Он хочет, чтобы мы встретились с ним.

– С какой стати мы должны это делать?

Телефон снова вибрирует – на этот раз это фото. Открываю изображение и всматриваюсь в зернистое фото. Несмотря на качество, я понимаю, что оно было сделано вчера вечером – угол камеры направлен со стороны дома Брента, запечатлевший меня и Твайлер у моей машины, обнявшихся.

Следующее сообщение звучит прямо:

«Нужно поговорить».

ГЛАВА 24

ТВАЙЛЕР

Ярко-жёлтая вывеска придорожного кафе светится на фоне серого неба. Сейчас ночь наступает быстрее, и хотя мне не особо мешает холод, короткие дни мне не по душе. Ненавижу уходить из дома до рассвета и возвращаться после заката.

Заезжаю на парковку, проезжая мимо грузовиков, и замечаю «Челленджер» Риза, припаркованный рядом с закусочной. К счастью, тренировка сегодня заключалась только в просмотре видео, потому что ни у меня, ни у Риза не было достаточно сосредоточенности, чтобы делать что-то большее. И его, и мои мысли были заняты вопросом, зачем Брент попросил нас встретиться здесь, у шоссе.

– Привет, – говорит он, встречая меня у машины. Его руки в карманах, отчего его плечи кажутся ещё шире. – Нашла без проблем?

– Да, – оглядываюсь по сторонам. – Он мог выбрать место похуже? – Вокруг только дальнобойщики и путешественники. Ни одного студента. Чувствую, что выбор места связан не только с тем, что Брент не хочет быть замеченным, но и с нашей тайной.

– Мы не знаем, чего он хочет и что знает, – говорит Риз, прежде чем мы заходим внутрь. – Думаю, нам нужно выслушать его, прежде чем что-то отвечать, окей?

Киваю, но в животе всё сжимается. Нас обоих, и Риза, и меня, легко узнать на том фото. Тренер Грин легко сможет опознать нас. Каким-то образом Брент узнал нашу тайну.

Риз открывает дверь, пропуская меня вперёд. Изнутри доносится запах жареной еды и звуки классического рока. Двое мужчин сидят у стойки, а одинокий парень – в кабинке у окна. Риз уверенно идёт вперёд, плечи расправлены, к Бренту, который ждёт нас в кабинке в глубине зала. Перед ним тарелка с гамбургером и картошкой фри.

В целом понятно, почему Надя была к нему неравнодушна. Он, объективно, красив – с сильной челюстью и прямым носом. Ухоженный, с вайбом Тома Брэди (прим. перев. игрок в американский футбол). Типаж парня, которого НФЛ может сделать своим лицом.

Жаль только, что он полный мудак.

Когда мы подходим, он жестом указывает на свободный диванчик напротив. Сажусь первой, у окна, Риз садится следом. Я привыкла быть рядом с уверенными в себе мужчинами. Невозможно играть в команде колледжа или на более высоком уровне без здоровой доли эгоизма. Это часть игры. Стараюсь не чувствовать себя скованной, но невозможно не ощущать себя маленькой, в окружении двух массивных спортсменов. Оба – лидеры своих команд. Обоим есть что терять.

Будто противостояние двух альфа-самцов.

– Хотите чего-нибудь? – он кивает на официантку за стойкой. – Это место – дыра, но еда здесь отличная.

– Мы пришли сюда не есть, – говорит Риз, его рука под столом переплетается с моей. – В чём дело?

Брент кладёт в рот картошку фри.

– Очевидно, вчера произошло что-то серьёзное, начиная с того, что вы ворвались в мой дом без приглашения…

– Моя подруга была в опасности! – резко отвечаю я.

Его взгляд перемещается на Риза, будто подавая какой-то «пацанский» сигнал, в ожидании, что тот меня успокоит, но Риз только пожимает плечами и говорит:

– Она права. Надя ясно дала понять, что не хотела, чтобы ее снимали и неоднократно говорила об этом Сиджею.

– Ее слово против его, – Брент отмахивается, но понижает голос. – Слушайте, я буду первым, кто признает, что это было чертовски глупо со стороны Сиджея снимать и выкладывать эти видео. Он переживает из-за травмы и своих шансов в НФЛ. Мне его жалко. – Он закидывает ещё две картошки фри в рот и продолжает говорить. – Надя – лёгкая добыча. Эта девчонка сделает всё, о чем я попрошу. Я думал, она сделает ему минет или прокатится на нём пару раз, и он выпустит пар. – Его взгляд встречается с моим. – Я не знал о видео, пока он уже не выложил их, и понятия не имел, что он делает это без согласия.

– Почему мы должны тебе верить? – спрашиваю я. – Ты только что признался, что раздаёшь девушек, как конфеты.

– Мне всё равно, верите вы мне или нет, – он пожимает плечами и берёт гамбургер. – Но я знаю, что вам точно не хочется, чтобы кто-то узнал, что вы трахаетесь.

– Почему ты так в этом уверен? – спокойно спрашивает Риз, откидываясь на спинку диванчика.

Брент откусывает большой кусок, жуёт и глотает, прежде чем ответить:

– Потому что твоя девчонка Шэнна устроила истерику, когда я сказал ей, что видел, как ты ныкаешься со своей репетиторшей.

– Мы не ныкались… – начинаю я, но он закатывает глаза, и я замолкаю.

– Детка, я знаю как выглядит парень, который только что опустошил яйца, так что не притворяйся, будто этого не было.

Я уже должна была привыкнуть к грубому жаргону спортсменов, но по своим горящим щекам понимаю, что всё ещё не выработала иммунитет к этому.

– Шэнна показала мне фото вас двоих и сказала, что ты – тренер команды. Не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что вам нельзя встречаться, и именно поэтому вы держите это в секрете. – Он усмехается. – Никто не уволит Капитана. А вот ты рискуешь потерять работу.

– Смелое предположение, – говорит Риз.

– Разве? Выражение ваших лиц доказывает, что я прав. – Он слизывает горчицу с пальца и откидывается на спинку, закинув руку за спинку диванчика. – Обычно мне плевать, кто с кем трахается, но после вчерашнего мне нужно немного рычагов давления.

– Дай угадаю, – саркастично говорю я, – ты хочешь, чтобы мы помалкивали о том, что Сиджей устроил любительскую порностудию в твоём доме.

– Ага. Я позабочусь, чтобы он удалил все видео, и не только те, на которых есть Надя. Но вы должны согласиться молчать об этом. Я не хочу слышать ни единого шепотка об этом в кампусе.

– А если мы не будем молчать? – спрашивает Риз. – Или Надя решит подать заявление?

– Она не подаст, – уверенно говорит он. Я не пропускаю самодовольную ухмылку на его лице. – Я же сказал, она сделает всё, о чем я попрошу. Но если я узнаю, что кто-то проронил хоть слово, это фото отправится прямо к тренеру Брайанту и всем остальным членам хоккейного штаба, включая вашего студенческого куратора и главу спортивного отдела.

– Отправляй, – спокойно говорит Риз. – Потому что, не пойти бы тебе и твоей шантажирующей заднице куда подальше. Мы, может, и нарушаем пару правил, но вы двое нарушили закон.

Риз прав. Я знаю, что прав, но это не останавливает панику, поднимающуюся в горле. Всё, ради чего я работала, вот-вот рухнет.

– Подожди, – хватаю я Риза за руку. – Мы можем сначала поговорить?

Он смотрит на меня, и на его лице читается настоящее недоумение. Я бросаю умоляющий взгляд, и он сдаётся:

– Нам нужна минутка.

– Дерзайте, – говорит Брент, затем машет официантке. – Можно мне ещё кусок пирога?

Походка Риза нервная, когда я следую за ним к выходу из закусочной обратно на парковку. Как только мы оказываемся снаружи, его пальцы переплетаются с моими, и он уводит меня за угол здания.

– Ты ведь не всерьез обдумываешь это? – спрашивает он, проводя рукой по волосам.

– Что именно? Ту часть где мы продолжаем хранить тайну, которую мы храним уже несколько недель? Для чего есть очень серьезная причина. – Мой голос отражается от кирпичной стены. – Или часть где мы не обращаемся в полицию, чего, кстати, хочет сама Надя?

Его челюсть напрягается, а серые глаза вспыхивают. Жду спора, но точно не ожидаю того, что происходит дальше.

– Ещё до того, как он попросил о встрече, я хотел обсудить с тобой, как нам выйти из игры. Я хочу быть с тобой, Твайлер. На полном серьезе, со всей тобой, всё время. Я хочу, чтобы ты была моей девушкой. – Его рука ложится на моё плечо и мягко скользит вверх к шее. Напоминание о том, как нежен он был со мной прошлой ночью – как осторожно обращался с моими страхами. – Не позади какой-то дрянной закусочной я хотел сказать тебе об этом, но… – он сглатывает, – я люблю тебя, Твай. И не готов позволить кому-то диктовать правила наших отношений. Особенно такому мудаку, как Рейнольдс.

Я моргаю.

– Что ты сказал?

– Я люблю тебя. – Его рука касается моей щеки. – И я готов выйти из игры – к чёрту последствия.

Через меня прокатывается волна эмоций. Счастье? Да, конечно, этот невероятный, сексуальный, поддерживающий мужчина только что признался мне в любви, но… чёрт, есть ещё что-то, какая-то назойливая неуверенность, от которой так сложно избавиться. Теперь он любит меня? Теперь, когда стоит лицом к лицу с другим альфа-спортсменом? Сегодня кто-то выйдет отсюда победителем, и я знаю, что Риз ненавидит проигрывать.

– Не уходи в себя, Солнышко. Отодвинь все негативные мысли, которые лезут в твою голову. Я серьёзно. – Он притягивает меня к себе и целует в лоб. – Я люблю тебя, и тебе не обязательно отвечать тем же, но я давно хотел сказать это, с тех пор как понял, что ты – самая крутая девчонка, которую я когда-либо встречал, и я не хочу тебя отпускать.

Я хочу, чтобы весь мир знал, что ты моя.

– Я тоже не хочу тебя отпускать, – говорю я, чувствуя, как по мне пробегает поток противоречивых эмоций. – И я тоже люблю тебя.

– Слава богу. – Он поднимает меня и целует в губы. Нет причин, чтобы этот поцелуй отличался от предыдущих, но он другой. Когда мы отстраняемся друг от друга, он спрашивает: – Значит, я могу сказать этому мудаку, чтобы он пошёл к чёрту?

Я морщусь, и чувствую, как он напрягается.

– Мы можем подождать? – спрашиваю я.

Он опускает меня на землю.

– Чего подождать? Ты же знаешь, мы не можем скрывать это вечно.

– Знаю. – Он прав. С каждым днём становится всё сложнее скрываться, и пока кто-то знает, мы рискуем быть разоблачёнными. – Я просто не хочу, чтобы Брент Рейнольдс был тем, кто заставит меня поговорить с Грином.

– Значит, ты хочешь заключить с ним сделку? – настороженно спрашивает он.

– Нет. Я просто… хочу сделать это на своих условиях. – Сжимаю его руку. – То, что он делает с нами, ничем не отличается от того дерьма, которое он творит с такими девушками, как Надя. Заставляет женщин идти на компромиссы и рисковать репутацией, если мы не играем по его грязным, манипулятивным правилам.

– Чёрт, – бормочет он, потирая затылок. – Ты права.

– Заключим сделку, – говорю я, – но это только временно. Я хочу рассказать о нас тренеру Грину, потому что хочу быть честной. Ненавижу врать всем и ненавижу скрываться. Мы не делаем ничего плохого. Но я также думаю, что немного времени нам не повредит. Это заставит его удалить видео и держать их в тайне, а тем временем мы сможем уговорить Надю подать заявление.

– И ты расскажешь Грину? – Мышца на его челюсти напрягается. – Потому что я серьёзно, Твай, я устал скрывать это.

Киваю.

Пришло время раскрыть карты, но не без своего козыря в рукаве.

Прошло два долгих, наполненных тревогой дня, прежде чем профессор Парви смогла встретиться со мной во время своих рабочих часов. Но теперь, когда я сижу напротив своего куратора, желание сбежать становится всё сильнее. Что, если она скажет мне что-то, чего я не хочу слышать? Или мне придётся выбирать между своей стажировкой и Ризом?

Ненавижу чувствовать будто теряю контроль, а в этой ситуации всё кажется таким, будто ускользает сквозь пальцы.

Профессор Парви листает толстую папку с документами на своём столе – стандарты и правила работы стажёра. Она откидывает свои длинные тёмные волосы за плечо и закрывает папку.

– Я трижды проверила правила, и здесь нет ничего, что запрещало бы вам встречаться с игроком.

– Вы уверены?

– Как я уже сказала, университет не может диктовать, с кем студент может встречаться, а с кем нет. Было бы иначе, если бы вы или игрок занимали руководящую должность, но поскольку вы оба – студенты Уиттмора, конфликта интересов здесь нет.

– А у вас лично есть какие-то возражения? – спрашиваю я. – С этической точки зрения?

– Против того, что вы встречаетесь с хоккеистом? – Она фыркает. – Не больше, чем против отношений с любым другим парнем в кампусе. По крайней мере, у спортсменов есть определённая ответственность. – Она наклоняется вперёд, опираясь на локти. – Но, если серьёзно, профессионализм в такой ситуации крайне важен. Ваша стажировка на первом месте, особенно такая престижная, как в хоккейной команде. Вас оценивают по вашей работе, и вам понадобятся рекомендации в будущем. Спортивное сообщество очень тесное. Любая работа, на которую вы будете претендовать, потребует рекомендаций от тренера Грина.

– Он ясно дал понять, что не одобряет это, и предупредил меня о том, чтобы я не связывалась с игроками.

– Возможно, он просто заботится о вас и хочет защитить. – Она кладёт руки на папку и наклоняется вперёд. – Но, думаю, мне не нужно говорить вам, что в этой сфере вам придётся работать вдвое усерднее просто потому, что вы женщина. Если у этих тренеров появится повод обвинить вас в том, что вы отвлекаете игроков, они зацепятся на это.

– Это именно то, чего я боюсь. – Я вздыхаю, откидываясь на спинку стула. – Я трудоголик. Делаю всё, что просит тренер Грин, и даже больше. Я лажу со всеми игроками и не проявляю фаворитизма к парню, с которым встречаюсь. На самом деле, я стараюсь его игнорировать большую часть времени.

Она улыбается.

– Уверена, ему это нравится.

– Он уважает мое положение, но нам обоим некомфортно скрывать отношения и дальше. – Я не вдаюсь в подробности ситуации с Брентом и Сиджеем. Я всё ещё надеюсь, что Надя подаст заявление, но также хочу быть готовой к этому, разобравшись со своими делами. – Мы оба почувствуем себя лучше, если всё выйдет на свет.

– Тогда вам стоит это сделать. – Она мягко улыбается. – Могу присутствовать на встрече с тренерами, если хотите.

– Нет, – выдыхаю я. – Спасибо, но думаю, это то, что я должна сделать сама.

План был рассказать тренеру Грину, как только я доберусь до арены, но встреча с профессором Парви припозднилась. И к тому времени, как я приезжаю, ребята уже на льду. Пит сидит на скамейке, перематывая лодыжку.

– Дай я сделаю, – говорю я, садясь рядом с ним на скамейку.

– Всё в порядке, – говорит он, закрепляя конец. – Тренер уже злится, что я не на льду.

– Подожди. – Я хватаю его ногу и просовываю пальцы под бинты, проверяя, достаточно ли свободы. Её нет вообще. – Тебе нужно больше гибкости в лодыжке.

– Пит! – кричит Рид. Ребята носятся вверх и вниз по льду, отрабатывая броски. – Тащи сюда свою задницу!

– Видишь? – Он берёт у меня рулон бинта и отрывает длинный кусок, обматывая лодыжку ещё два раза. Он бросает рулон обратно, и я ловлю его. – Спасибо, ДиТи.

Прежде чем я успеваю ответить, он уже скользит прочь, сливаясь с остальными. Я собираюсь позвать его обратно, когда Риз подъезжает и берёт бутылку воды.

– Как все прошло? – спрашивает он, направляя струю воды в рот.

– Нормально, – я сосредотачиваюсь на бутылках. – Расскажу позже.

– Но всё в порядке?

– Да, – я улыбаюсь ему, – думаю, да.

Он улыбается в ответ, и у меня ёкает в животе – и от страха быть пойманной, и от воспоминания о том, как он сказал: «Я люблю тебя». Он возвращает мне бутылку, и его пальцы слегка касаются моих. Я так сильно влюблена в этого парня.

Он отъезжает, плечи расправлены, клюшка скользит по льду, чтобы дотянуться до шайбы, уже в игре. Он так естественен в этом, способен переключаться с одного на другое. Совмещать работу и личную жизнь никогда не было моей сильной стороной – настолько, что я долгое время избегала этого. Мои глаза всё ещё прикованы к нему, но прорыв по льду отвлекает моё внимание.

– Кто-нибудь, заблокируйте его! – кричит Аксель, глаза широко раскрыты, когда Пит несётся к нему, преследуя шайбу. Его движения неуклюжие, быстрые, но неуправляемые. Ему не хватает плавности, на которую он способен. Паника читается в глазах Акселя, когда Рид мчится к воротам, тело напряжено, когда он блокирует Пита, отталкивая его от вратаря. Два игрока на полной скорости врезаются в борт, сотрясая ограждение. Пит падает на лёд, сопровождаемый потоком ругательств.

– Какого чёрта, чувак? – кричит Аксель, бросая ворота и подъезжая, готовый ввязаться в драку с товарищем по команде. Риз уже между ними, руки раскинуты, удерживая парней друг от друга. Он опускается на колено, и я теряю его из виду, когда остальные окружают их.

– Неси аптечку, – приказывает тренер Грин, направляясь к пострадавшим игрокам. Моё сердце колотится, я хватаю медицинский набор и следую за ним на лёд.

– Господи, – слышу я крик Рида. – Он не останавливался! У меня не было выбора.

– Все отойдите! – тренер Грин пробивается сквозь игроков. Они расступаются, и я протискиваюсь за ним. Риз поднимается с земли, отступая вместе с остальной командой. Рид остаётся, стоя на одном колене, его лицо красное и растерянное. Пит прислоняется к борту, с гримасой боли на лице. Тренер Грин аккуратно развязывает конёк Пита и снимает его, обнажая толстую ленту. Тренер спрашивает:

– Можешь пошевелить пальцами?

Я знаю, что ответ «нет». У него почти не было гибкости.

– Перкинс, дай ножницы.

Всё ещё стоя, я открываю набор и роюсь в нём, пока пальцы не натыкаются на холодный металл ножниц.