Текст книги "Координатор"
Автор книги: Эндрю Йорк
Жанр:
Шпионские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Уайлд провел ночь в гостинице неподалеку от Эпсома. Он прибыл в двенадцать минут двенадцатого и оставил «мини-купер» на парковочной стоянке.
– Не советую вам это делать, – пробормотал сонный дежурный. – С юга идет снежная буря.
– Я обожаю снежные бури, – ответил Уайлд. – Завтрак мне нужен без четверти восемь. Приготовьте, пожалуйста, яичницу, слабо поджаренный бекон, грибы, тост и апельсиновый мармелад. А также побольше кофе, чтобы хватило на четыре чашки. И свежий номер «Таймс».
Он спал крепко и не видел снов. К утру тонкое полотно снега покрыло соседние холмы, и «мини-купер» превратился в большой сугроб. Уайлд подумал, что, если ему повезет, машина может простоять так целый день. В конце второй колонки «Персоналий» он нашел объявление, которое искал: «Если вам нужны портреты больших размеров, обращайтесь в фотоателье „Пять звезд“, Хэймаркет».
Он допил кофе и принял ванну.
– Похоже, при такой погодке далеко вы не уедете, – сказал дежурный.
– Пойду разведаю, что и как, – ответил Уайлд. – Можно пока оставить у вас ключи? В крайнем случае, потом я пришлю шофера, чтобы он отогнал машину.
Он успел на девять двадцать в Ватерлоо и в двадцать минут одиннадцатого вышел из метро на Пикадилли. Снег уже начал таять, и неправдоподобная чистота сменилась столь же неправдоподобной грязью. Уличная слякоть шлепками отлетала от колес машин и приземлялась на его ботинки. Он был рад, что вернулся. Со времени своей последней поездки в Корею он еще ни разу не проводил вне Лондона больше четырех месяцев и теперь с тревогой присматривался, не изменилось ли что-нибудь за время его отсутствия. Но прохожие выглядели так же, как всегда. Он подумал, что лондонцы – совсем особенный народ, самые жесткие и циничные люди в мире, и в то же время самые оптимистичные. Он не считал себя одним из них, хотя прожил в этой среде большую часть своей жизни.
Фотоателье «Пять звезд» помещалось за стеклянными дверьми на боковой улочке неподалеку от Хэймаркет. Стулья в холле сделаны из стальных трубок, у девушки за приемной стойкой привлекали внимание стройные лодыжки. Это была высокая миловидная брюнетка в классическом стиле, и он подумал, что она хорошо бы смотрелась в тоге. Впрочем, в своем бледно-голубом костюмчике от «Куртель» она тоже выглядела совсем неплохо. Прямая каштановая челка закрывала ей один глаз. Она покачивала карандашиком между большим и указательным пальцем и смотрела на него с самым безразличным видом. Женщины с такой манерой поведения всегда сильно действовали на его либидо. Он чувствовал, как они источают скрытый яд.
– Меня зовут Уайлд, – представился он. – Мне порекомендовал вас мой друг по имени Питер, он всегда делает у вас свои фото.
Глаза у нее были карие, в тон волосам, с задумчивым выражением.
– Мистер Уайлд, – сказала она. – На конце «д»?
Она сделала запись в блокноте.
– Мы постараемся выполнить ваш заказ, мистер Уайлд, тем более если вас рекомендовал Питер. А Питер как-никак один из наших лучших клиентов. – Она улыбнулась. Ее взгляд потеплел. – У вас есть какая-нибудь конкретная причина, чтобы заказать портрет? Свадьба? Рекламный снимок? Или просто паспорт?
Уайлд присел на край ее стола, глядя, как она набирает номер телефона с помощью карандаша.
– Мне нужна фотография для некролога.
– В таком случае мы возьмем с вас предоплату. Алло? Это Питер? К вам пришел мистер Уайлд, он хочет знать, когда его смогут принять. Через пять минут? Большое спасибо. – Она положила трубку. – Присядьте, пожалуйста, мистер Уайлд. Здесь полно стульев.
– Ваше имя, случайно, не Анджела?
– Джулия.
– Что ж, Джулия – это даже лучше. Я думаю, мы могли бы сегодня пообедать вместе. Боюсь, завтра меня уже не будет в городе.
– Ценю вашу любезность, мистер Уайлд. Я просто в восторге. Могу я захватить своего мужа?
– Я уверен, что на самом деле вас зовут Анджела, – сказал Уайлд.
Стены в коридоре были увешаны фотографиями озабоченных молодых людей, напряженных девушек и смущенных пар любого возраста. На лестнице он встретил юношу с черными кудрявыми волосами, свисавшими до плеч.
– Мистер Уайлд? Питер ждет вас в студии.
Уайлд открыл дверь и огляделся. В комнате было темно, не считая одной яркой лампы, которая светила ему в лицо. Он подавил желание отпрянуть назад и захлопнуть дверь: если уж он попал в ловушку, нет смысла продлевать свою жизнь на лишние пять минут.
– Входите. – Голос из глубины комнаты был невыразительным и тусклым. Его владельца он не видел. – И закройте, пожалуйста, дверь.
Уайлд шагнул вправо. Свет падал на диван, стоявший посредине студии.
– Будьте добры, снимите пальто и присядьте, мистер Уайлд. Тогда мы начнем.
Уайлд повиновался. Его тело осталось напряженным, но он перестал думать и строить догадки. Он просто ждал – как тогда, в рубке «Зимородка», когда надо было выбрать удобное время, чтобы действовать.
– Джулия сказала мне, что вас прислал Питер, – произнес голос. – Кстати, меня тоже так зовут.
– Но голос у вас совсем не такой, как у моего Питера, – ответил Уайлд. – Тот Питер совсем другой.
В голосе говорившего чувствовалась улыбка.
– Насколько я понимаю, вы хотите сделать свой портрет. Однако сейчас вы выглядите слишком напряженно. Обычно мне удается расслабить своих клиентов, задавая им вопросы. Вы не возражаете?
– Нисколько.
– Вот и хорошо. Не волнуйтесь, я буду задавать очень простые вопросы. Дайте-ка подумать. Имя вашей матери?
– Синтия.
– Это очень просто, не правда ли? Подождите, я прибавлю побольше света.
Впереди шевельнулась тень, и в темноте вспыхнули две новые лампы.
– Так-то лучше, – произнес голос. – Не двигайтесь, мистер Уайлд. Не надо менять позу, вы сидите именно так, как надо. Где родилась ваша мать?
– В городе Манчестер, штат Нью-Гэмпшир.
– Очень хорошо. Замрите. Вот так. – Послышался щелчок. – Ну что ж, начало есть. Нью-Гэмпшир. Один из лучших штатов в Америке, насколько я могу судить. Полагаю, то, что вы наполовину американец, определенным образом сказалось на некоторых ваших качествах.
– Не сомневаюсь, что это так.
– И она вышла замуж за англичанина?
– Вы угадали. Его звали Гарри Уайлд, и он работал в банке.
– Я сменю камеру для следующего снимка, если вы не против. А где сейчас живут ваши родители?
– Они оба погибли в авиакатастрофе в 1953 году.
– Какое несчастье. Но с тех пор прошло уже немало лет, не так ли? Знаете, мистер Уайлд, все это кажется мне чрезвычайно интересным, поскольку я являюсь в некотором смысле исследователем человеческих душ. Ваше англо-американское происхождение, трагическая смерть ваших родителей – все это создает вполне определенную картину. Но не менее важно и место вашего рождения.
– Сантьяго, Чили.
– Очевидно, в этом месте работал ваш отец. Ваш знак зодиака?
Уайлд вздохнул:
– Я родился в 1929-м, одиннадцатого декабря.
– Стрелец. Наверно, Стрельцов лучше всего можно определить так: это романтики, которые всегда добиваются того, чего хотят. Или, по крайней мере, прилагают к этому все усилия. Добавим сюда южноамериканскую родину и ваши новоанглийские корни – картина получается довольно ясная, как вы считаете? Назовем все это словом «неуравновешенность». А теперь смотрите прямо на мою руку, хорошо? Вот так, замечательно.
Снова послышался щелчок.
– Снимок выйдет просто превосходным, мистер Уайлд. Я в этом уверен. Какое образование вы получили?
– Я окончил среднюю школу. После службы в армии пару лет проработал в офисе, а потом снова поступил в армию и служил в Корее.
– Это характеризует вас как человека мужественного и настоящего солдата, – заметил голос. – Получили офицерское звание?
– Я три раза был сержантом, – ответил Уайлд. – Но служебная лестница оказалась для меня слишком скользкой.
– Догадываюсь почему. Бакарди и брюнетки, не так ли? А что произошло после Кореи?
– Я так и не дождался конца кампании. Уволился раньше срока.
– Несомненно, вы предпочитаете работать в одиночку. Где вы сейчас живете?
– До прошлого вечера я снимал плавучий дом в Брэйдингской гавани. Можно я закурю?
– Курите. Сигареты?
– Предпочитаю сигары. У меня есть свои.
– Что ж, мне это нравится. Пожалуй, мы можем сделать один снимок с сигарой. Брэйдингская гавань, вы сказали? Ну да, конечно, это Бембридж. Очень приятное местечко, я полагаю. Но при этом весьма привилегированное.
– Видимо, зимой бывают исключения, – сказал Уайлд. – Во всяком случае, меня туда пустили.
– Замрите. Вот так. Ну что ж, мне кажется, мы сняли вас во всех ракурсах, и при этом весьма неплохо. Расскажите мне, что заставило вас приехать в Лондон. Постойте, замрите в этой позе. Вот так, с сигарой, торчащей в сторону. Отлично. Прекрасно. Просто замечательно. Итак, мистер Уайлд?
– Вчера после обеда в моей уборной появился человек с заряженным пистолетом, – объяснил Уайлд.
– Это придает Бембриджу совершенно несвойственную ему увлекательность. Обязательно отправлю туда на лето жену и детей. И где теперь находится этот человек?
– В багажнике красного «мини-купера», припаркованного у гостиницы «Гринсливз» в Эпсоме, под несколькими дюймами снега.
– Ключи у вас?
– Я оставил их у портье.
– Не опасаетесь, что он туда заглянет?
– Я сказал ему, что машину заберут.
– Вот как. Полагаю, нам не стоит его искушать. Прошу меня извинить, я на минутку.
Кресло скрипнуло, и послышался слабый звонок телефона.
– Анджела? Нельзя ли кого-нибудь отправить в Эпсом? Гостиница «Гринсливз». Да. Надо взять ключи у портье в гостинице и перегнать красный «мини-купер» в город. Возможно, придется покопаться с мотором. И вот еще что, Анджела, будьте добры, передайте шоферу, чтобы он не открывал багажник, пока не заедет в гараж, а потом пусть предоставит мне подробный список всего, что там обнаружит. Большое спасибо.
Он повесил трубку:
– Вы знали этого джентльмена, мистер Уайлд?
– К сожалению, нет. Но я уверен, что он был профессионалом и знал обо мне все. Включая мой лосьон после бритья. Может быть, пора убрать эти лампы?
– Еще один вопрос. Каким образом вам удалось… э-э… уговорить вашего посетителя, чтобы он перебрался в багажник вашей машины?
– Я его ударил.
– Если можно, представьте более подробное клиническое описание.
– Я с размаху стукнул его в основание черепа ребром ладони в направлении сверху вниз, сместив и одновременно перебив хрящи спинного позвоночника с содержимым костного мозга.
Не в первый раз Уайлд спросил себя, каково это – умереть внезапной насильственной смертью, и ему пришло в голову, что есть что-то не совсем честное в том, что он является экспертом в своем деле и в то же время ничего не знает о его конечном результате.
– Происходящие при этом процессы, – продолжал он, – идентичны тем, что сопровождают повешение, за исключением того, что в первом варианте сила удара заменяет силу падения. Смерть наступает мгновенно – разумеется, только в том случае, если удар нанесен с нужной силой, в соответствующее место и под правильным углом.
– В этом вы, несомненно, преуспели. Да, звучит довольно тошнотворно. Но вы правы. Пора отбросить все эти уловки.
Снова послышался щелчок, и лампы погасли. В стене открылась задняя дверь.
– Соблаговолите войти, мистер Уайлд. Капитан Мокка ждет вас.
Глава 6Задняя комната оказалась маленькой и без окон. Ощущение клаустрофобии подчеркивала узкая полоса электрического света, пересекавшая из конца в конец весь потолок. Но обстановка была подобрана со вкусом: письменный стол из красного дерева, кресла, обитые черной кожей; только одинокий шкафчик с ящиками и два служебных телефона вносили в нее дух официоза. Уайлд подумал, действительно ли его новому начальнику нравятся красно-желтые обои, или у него просто не было времени их переклеить, а потом он про них забыл, – но в этот момент из-за стола стремительно поднялся сам хозяин комнаты. Капитан Мокка отличался огромным ростом. У него была худая фигура, тонкие черты лица и самый широкий рот, который когда-либо приходилось видеть Уайлду, – это придавало внешности его нового начальника какую-то гротескную привлекательность. Глаза у него были серые, но их цвет почти терялся из-за огромных зрачков. Руки длинные, с тонкими пальцами, движения точны и изящны. Уайлд был ценителем человеческих рук, и его порадовало, что эта недурная пара оказалась на его стороне. Что его по-настоящему задело, так это молодость капитана. Уайлд обнаружил, что впервые в жизни он будет работать на человека моложе себя. От этой мысли ему стало не по себе.
– Садитесь, – пригласил молодой человек.
Уайлд сел.
Мокка молча обошел вокруг стола и встал над ним, скрестив руки и постукивая одним из длинных пальцев по нижней губе.
– Мне говорили, вы любите выпить. Хотите шерри?
– Предпочитаю «Московского мула».
– Вот как? Тогда я попытаюсь вам его устроить. Если, конечно, получится.
Нижняя часть шкафчика оказалась маленьким холодильником.
– Я люблю этот напиток за его простоту, – сказал Уайлд. – Просто добавьте в пиво две унции водки и пару кубиков льда. А подавать можно в пивной кружке.
– И правда, очень просто.
– Цвет должен получиться как у лимонного сока. Впрочем, это зависит от сорта пива.
Мокка протянул ему кружку и налил себе сухого шерри.
– Вам не кажется, что все эти коктейли уже давно устарели?
Уайлд отпил глоток.
– Я вообще довольно старомодный человек.
– В самом деле? А у меня сложилось впечатление, что люди вроде вас, напротив, всегда стараются быть в курсе последних новинок, особенно в области электронного оборудования. Или я просто слишком много смотрю шпионских фильмов?
– Электронное оборудование может быть полезно, если только вы уверены, что оно всегда сработает, как надо. И если вас не смущает, что при каждом шаге вы будете позвякивать, словно мешок, набитый железным ломом.
– Разумеется, лучшее оружие – это уверенность в себе. Из того, что вы рассказали Питеру, я заключил, что вы прекрасно владеете каратэ.
– Неужели? Никогда этим не занимался.
Мокка обошел вокруг стола. Он сел, сложив перед собой руки.
– Знаете, Уайлд, какую бы неприязнь вы ко мне ни испытывали, она не больше той, что я испытываю к вам. К сожалению, нам предстоит работать вместе. Скажите, как вы сами себя называете? Шпионом? Агентом? Или контрагентом?
– Я стараюсь вообще никак себя не называть.
– Потому что в своей работе вы никогда не получали и не находили ничего, что могло бы представлять интерес для вашей страны, не так ли? Я знаю, что вы предпочитаете ломать людям шеи, а не тренироваться на досках. Вы относитесь к определенному типу, Уайлд, – таких, как вы, обычно называют убийцами.
Широкий рот начальника превратился в тонкую струну.
Уайлд закурил новую сигару.
– Не хотите мне что-нибудь возразить?
– Я никогда не любил вписывать себя в определенный тип.
Мокка поднялся из-за стола, пододвинул стул поближе к Уайлду и сел на него верхом, сложив руки на спинке.
– Меня предупреждали, что вы парень с сюрпризами. Но мы все когда-нибудь совершаем ошибки, Уайлд. Чем больше вы за собой следите, тем серьезней может оказаться ваш промах. Какое качество вы считаете самым главным для вашей профессии?
– Терпение.
– Наверно, с психологической точки зрения вы правы. Но если рассуждать профессионально, самое главное – это умение действовать по обстоятельствам, даже пожертвовать собой, если это необходимо. В прошлом октябре вы стали участником самого большого провала за всю историю британской разведывательной службы. Дело дошло до обсуждения в парламенте. Нашему правительству плевать, если пресса начнет муссировать слухи о Ликвидационном отделе в КГБ, или будет рассуждать о просчетах, допущенных парижским Бюро X, или станет расписывать моральную нечистоплотность ЦРУ, которое использует вашего друга Люсинду и весь его Специальный отдел, состоящий из одних только убийц. Однако если общественность когда-нибудь узнает, что служба МИ-6 числит в своих рядах человека, столь метко названного Ликвидатором, то, уверяю вас, в стране разразится первосортный политический скандал. Позволив напасть на свой след русским и американцам, вы совершили грубейшую ошибку.
– Хочу напомнить, что если бы не Люсинда и не один из его «убийц» из Специального отдела, я не сидел бы сейчас перед вами, – сказал Уайлд.
– Если учесть, что большую часть октября вы провели, работая на американцев, неудивительно, что он оказал вам такую услугу. Но это возвращает меня к самому неприятному аспекту во всей истории с Гернси. Мы платим вам немалые деньги, чтобы вы работали на нас. Вашингтон и так имеет в своем распоряжении Специальный отдел, битком набитый лучшими в мире профессиональными киллерами под руководством самого Кулиджа Люсинды. Ссужать ему в пользование своих людей, да еще без нашего ведома, – по-моему, это значит понимать Атлантический союз слишком широко. У Люсинды мертвая хватка, и теперь нам будет трудно от него отделаться. Кстати, я хочу услышать, что вы о нем думаете.
Уайлд пустил в потолок кольцо дыма.
– Как вы правильно заметили, капитан, он держит под началом массу отъявленных мерзавцев, и каждый из этих парней ничем не лучше меня. Я бы сказал, что он единственный человек в мире, который способен управлять Специальным отделом.
– Я вижу, он вам нравится.
– Ценить хороших людей – один из моих пороков.
– Учитывая, в каком положении вы оказались, это очень честное признание. Хорошо, теперь я хочу поговорить о том человеке в багажнике машины. Интуиция мне подсказывает, что он тоже как-то связан с Гернси. С какой стороны занавеса, по-вашему, он прибыл – с той или с этой?
– С той.
– Вы так уверены?
– Я знаю наших людей. И различаю кое-какие национальные особенности.
– Понятно. Объясните мне только одно – почему вы решили, что вам обязательно надо его убить?
– Потому что он нацелил на меня пистолет и нажал на спусковой крючок.
– Но ведь он вас не убил, не так ли? Очевидно, вы предугадали его нападение и рассматривали разные варианты своих действий. Однако вы решили его убить, независимо от того, как повернется дело. Так?
– Совершенно верно.
– Почему?
– Скажем так – мне показалось, что мы никогда не станем друзьями.
– И у вас не было ни малейшего интереса, почему, собственно, русские пошли на подобные издержки, чтобы добраться до человека, который сам по себе не представляет для них особого интереса?
– Если вы намекаете на то, что мне следовало связать его галстуком и притащить к вам на допрос, то я вам отвечу – вы действительно слишком много смотрите шпионских фильмов, капитан. Допустим, мне действительно удалось бы его связать и доставить к вам живым, при этом продержав двадцать четыре часа в багажнике. Но кого бы я вам привез? Человека моей профессии, обыкновенного убийцу, как вы выражаетесь. А такие люди знают очень мало и не склонны к разговорам, даже если им задают очень убедительные вопросы. – Уайлд стряхнул пепел на ковер. – Кроме того, я и так могу вам рассказать, кто его сюда прислал и зачем.
– Вы говорите о Кайзерите.
– Да, если так его зовут на самом деле. Я знал его под другим именем.
– Может быть, тогда вы знаете и о том, что, хотя его октябрьская операция оказалась не вполне успешной, ему удалось произвести хорошее впечатление на свое начальство? Кайзерит теперь возглавляет советскую контрразведку, работающую против НАТО. И вы хотите, чтобы я всерьез поверил, будто такой важный человек может впутывать в дело свои личные интересы?
– В данном случае – да, – сказал Уайлд. – Единственным нашим достижением в прошлом октябре была ликвидация лучшего агента Кайзерита. И этим агентом была его собственная дочь. Увы, даже в Москву проникли гнусные метастазы непотизма.
– Похоже, вы гордитесь своей победой?
Уайлд поднял голову. Минуту собеседники молча смотрели друг на друга.
– Она была самая красивой и самой очаровательной женщиной из всех, которых мне когда-либо доводилось знать, – сказал он наконец. – Но ее нужно было устранить.
– Завидую, что теперь у вас есть столь замечательный и безупречный образец для сравнений. Во всяком случае, тот факт, что русские могут вас идентифицировать, делает вашу полезность для нас несколько сомнительной.
– Я всегда могу вернуться в Бембридж и перерезать себе горло.
– С данной минуты, Уайлд, вы не будете делать абсолютно ничего, пока не получите от меня соответствующего приказа. Вообще, один из самых неприятных моментов в вашем послужном списке – это слишком широкая и безответственная свобода в принятии решений, которой вы, похоже, наслаждались в прошлом. Отныне можете об этом забыть. Естественно, Ликвидационный отдел в том виде, в котором он был создан после войны, когда вы стали на него работать, по необходимости являлся вполне обособленным учреждением. Но теперь разведывательная служба считает подобную концепцию несовместимой с современными тенденциями, требующими централизации и взаимозависимости всех составляющих ее единиц, включая и вашу. Я не говорю уже о том, что такой изолированный отдел рано или поздно может быть попросту дезактивирован, как это и случилось в данном случае, не правда ли?
Уайлд пропустил вопрос мимо ушей, невозмутимо попыхивая сигарой.
– Таким образом, на сегодняшний день моя задача заключается в том, чтобы убедиться, насколько безопасно и эффективно вы сможете работать в новой системе. Не стану скрывать, что сама эта идея представляется мне довольно отвратительной. Честно говоря, меня просто ужасает мысль, что правительство, которому я служу, считает необходимым иметь для своих нужд личного палача. О, разумеется, мне все объяснили. Подробно и во всех деталях. Вы являетесь, так сказать, неизбежным следствием «холодной войны». Люди могут совершать ошибки, менять свои симпатии, терять веру в себя, и кто-то должен решать все эти проблемы. Короче говоря, вас рассматривают как высококвалифицированный персонал по уборке мусора.
– Вам когда-нибудь приходилось убивать, капитан?
Мокка встал:
– Я всегда считал, что моя работа заключается в том, чтобы предупреждать удары, а не наносить их. Можете презирать меня, если хотите. Я уважаю мастерство, которого вы достигли в выбранной вами профессии. Я уважаю вашу смелость. Думаю, даже такому человеку, как вы, требуется смелость, чтобы убивать людей. И поскольку мне поручили курировать деятельность вашего отдела, я постараюсь найти для вас какую-нибудь работу.
– Я не против обсудить это поподробней, – сказал Уайлд. – Например, мне хотелось бы услышать что-нибудь про Кайзерита.
– Не сомневаюсь, что это пришлось бы вам по вкусу. Убийство стало настолько неотъемлемой частью вашей жизни, что и о самой жизни вы способны думать только в терминах смерти. Полагаю, вам бы очень понравилось, если бы вы могли вести нечто вроде личной вендетты и пользоваться ресурсами британского правительства, чтобы добраться до этого человека. У меня есть подозрение, что в своем несколько романтизированном воображении вы представляетесь себе чем-то вроде хорошего парня, тогда как Кайзерит, очевидно, играет роль плохого.
– О, конечно, – пробормотал Уайлд, как бы машинально стряхивая на ковер очередную порцию пепла. – Правда, тут есть еще одно обстоятельство. Дело в том, что Кайзерит очень много знает о моих привычках и моей технике. Тогда как для его помощников я всего лишь лицо и имя. И только. А это большая разница.
– У каждого свои проблемы, Уайлд. Я хочу лишь напомнить, что наша работа относится к национальной безопасности.
Пафос в его голосе заставил Уайлда непроизвольно дернуть головой. Ему показалось, что он снова оказался на парадном плацу. Он подумал, что капитан может сказать что-нибудь еще более хлесткое, – например, что ни один враг не проникнет безнаказанно через границы государства.
– В ближайшее время вам лучше побыть где-нибудь за пределами Англии. Поэтому я посылаю вас в Копенгаген.
– Прекрасно, это один из моих любимых городов. Хотя не могу сказать, что меня приводит в восторг идея отправиться туда в феврале.
– Похоже, эта зима вообще выдалась суровой. Возможно, пролив Каттегат замерз уже настолько, что его можно пересечь по льду. Поразмыслите над этой информацией. Хотя, мне думается, заниматься зимними видами спорта вам не придется. Вы когда-нибудь слышали о Шведском Соколе?
– Довольно давно. Его расцвет пришелся на Гражданскую войну в Испании, если я не ошибаюсь.
– Не ошибаетесь. Его настоящее имя Гуннар Моель. Он уже много лет как бросил летать и теперь владеет сетью магазинов одежды по всей Скандинавии. Дизайн большинства своих моделей он разрабатывает сам. Будем надеяться, что он захочет обсудить с вами некоторые свои идеи. Мне говорили, что они чрезвычайно современны.
Уайлд ждал. Мокка неторопливо перебирал бумаги на своем столе.
– Вы будете путешествовать под именем Майкла Иста, в качестве закупщика от «Хассон и Вемисс». Ваша цель – купальные костюмы. В феврале каждого года герр Моель устраивает в Копенгагене показы пляжных мод. Вы говорите по – Датски?
– Знаю пару-тройку слов. Но разговорный достаточно хорошо понимаю.
– Сойдет. С прикрытием у вас проблемы не будет, «Хассон и Вемисс» уже помогали нам раньше, в случае необходимости они подтвердят вашу личность. Вот ваш паспорт, чековая книжка, несколько писем и квитанций, карточка члена Автомобильной ассоциации и сертификат Национальной страховой компании. А это фотография женщины, с которой вы состоите в переписке.
Уайлд убрал фотографию в бумажник:
– Обычно я не имею дела с шатенками.
– Очень жаль, вы многое теряете. В конверте лежат ваши проездные документы. О них мы поговорим позже. Я хочу, чтобы после нашего разговора вы пригласили Джулию на обед. Она даст вам кое-какие советы насчет того, как должен одеваться закупщик, работающий в сфере прет-а-порте. Кроме того, она сообщит вам некоторые ценные детали, которые помогут вам создать образ тонкого ценителя купальников. Хотя, насколько я понимаю, вы и без того большой дока в таких делах.
– Я скорей противник купальников, – сказал Уайлд. – Но мне кажется, что утро начинает немного проясняться.
Он встал:
– Все просто замечательно, капитан. Остальное можно опустить. Не сомневаюсь, что, оказавшись в Дании, я должен установить контакт со Скандинавским отделением разведки и стать ее временным сотрудником. Полагаю, это что-то вроде почетной ссылки.
На широких губах Мокки появилось нечто похожее на полуулыбку, хотя его глаза остались совершенно бесстрастными.
– Вы меня неверно поняли, Уайлд. Моя задача в том, чтобы использовать вас в работе, а не накладывать дисциплинарные взыскания. Я посылаю вас для того, чтобы вы убили господина Моеля.
