Текст книги "Немного скандала"
Автор книги: Эмма Уайлдс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
– Мы сможем делать все, что захотим, – пообещал он и заключил ее в объятия.
В первый раз это было приключение, неторопливое, чувственное. Постижение того нового, что вытекало из двух сорванных украдкой поцелуев. На этот раз – на этот раз все было совсем по-другому.
Тетя Софи оказалась настоящим сокровищем. С характером, которому чужды условности, она и глазом не моргнула, отправляя Эмилию с Алексом в неизвестность. Заверила их обоих, что сама уладит дело с ее отцом. Эмилия даже не представляла, каким образом тетя совершит этот подвиг. Но сейчас этот вопрос ее не волновал.
День катился к вечеру, и косые лучи солнца проникли в маленькое окошко, заливая светом уютную спаленку. Главным предметом обстановки здесь была кровать, очень кстати в данном случае. Эмилия никак не думала, что сможет заняться любовью прежде, чем совсем стемнеет, однако отсутствие опыта сполна возместило отчаянное желание.
Знала ли она, что сексуальное влечение может быть таким неодолимым?
«Любовь стремится навстречу любви…»
Если Шекспир прав, считайте ее счастливейшей женщиной на свете. Руки Алекса скользили по ее плечам, губы коснулись ее губ обжигающим поцелуем. От прикосновения его языка Эмилия почувствовала, что тает, и охотно сдалась на милость победителя…
Кольцо его сильных рук служило чудесной колыбелью, и она смело льнула к его обнаженному телу, ощущая сквозь тонкую ткань сорочки всю силу его возбуждения. Та ночь в ее постели была прекрасным прологом. Этой ночью ее ждала страсть.
– Я хочу видеть вас обнаженной, – прошептал ей на ухо Алекс, развязывая ленточки сорочки. – То есть я хочу видеть вас всякой. Но сегодняшняя ночь принадлежит нам. И я хочу, чтобы все было как надо. Сколько раз я говорил вам, что вы прекрасны?
Она тихо рассмеялась:
– Не раз и не два, милорд.
– Хорошо. – Ее сорочка упала к ногам. – Обожаю вашу манеру вздрагивать, когда я вас целую.
И в доказательство поцеловал ее за ухом. Эмилия действительно затрепетала в ответ. Выгнула дугой спину, подставляя его ласкам чувствительную линию шеи.
– Ничего не могу с собой поделать, – шепнула она.
– Прекрасно. – Она кожей почувствовала, что Алекс улыбнулся. Его язык прочертил огненную дорожку вниз. – Давайте договоримся – пусть так останется на всю жизнь, хорошо?
Как будто она могла сказать что-то вразумительное, когда его губы сомкнулись на груди! Несомненно, она снова вздрогнула всем телом, потому что он крепче сжал ее в объятиях. Язык делал свою озорную работу, дарящую наслаждение, которое спускалось к самому животу.
– Алекс…
Он не ответил, но продолжал ласкать грудь, чтобы затем приняться за другую, воспламеняя и без того на все согласное тело.
«Неужели бесстыдные ласки всегда приносят столь чудесные плоды?» – гадала Эмилия, пытаясь представить, что это не Алекс, а кто-то другой трогает ее. Напрасно. Она гладила его волосы, удивляясь, какими бледными кажутся ее пальцы на фоне этого черного шелка.
– Постель, – хрипло сказал он, заставляя ее пятиться назад. – Этого мало.
Ее ягодицы уперлись в жесткий матрас, а потом она почувствовала, как ее подняли и уложили навзничь. Потом была тяжесть его тела, крепкое объятие и ощущение пульсирующей, возбужденной мужской плоти меж ее бедер. Уголок его рта лениво приподнялся.
– Спорим, я смогу вас шокировать, леди Эмилия, но самым приятнейшим образом!
– Однако, – возразила она, протягивая руку, чтобы исследовать его сильную шею осторожными прикосновениями пальцев, – кажется, я уже ложилась с вами в постель, да и сейчас под вами обнаженная. А еще я сбежала с вами вопреки желанию отца – он строил такие планы! Сомневаюсь, что меня можно шокировать еще сильнее.
– Ах, не испытывайте моего терпения, миледи! – Он куснул ее нижнюю губу. Томительный, чудесный момент – ей захотелось погрузиться в самую его глубину, Глаза Алекса скрылись под темными ресницами.
Потом его губы начали медленный спуск. Ямка между ключицами. Ложбинка между грудей. Ребра, живот – мышцы напрягались, впитывая каждый нежный поцелуй, каждое движение его губ. И Эмилия действительно была потрясена, когда он требовательно раздвинул ее бедра и опустил голову, чтобы коснуться языком трепещущей женской плоти.
Ощущение было непередаваемым; но ее первым порывом было защититься. Неужели он в самом деле ласкал ее языком в этом местечке?
Да, так оно и было. Ее глаза закрылись сами собой. Это было скандально, это было порочно. Она не могла поверить!
И как оказалось чуть позже, это был ни с чем несравнимый восторг. Утонченное наслаждение и медленная пытка.
Это был рай. Дождь огненных брызг и стремительный полет.
И когда под ней разверзлась бездна, Алекс был рядом, чтобы поймать ее трепещущее тело в свои сильные объятия и произнести слова, которых она не слышала ни разу в жизни:
– Я люблю вас.
Глава 22
Он еще никогда не говорил женщине, что любит ее. Разумеется, на то была причина. А именно – это чувство он испытал лишь теперь.
Его семья… Разумеется, он их любил, но совсем не этой всепоглощающей, романтической любовью, которая потрясла его до глубины души. Алекс провел ладонью по обнаженной руке Эмилии и попытался улыбнуться, несмотря на снедающий его любовный голод.
– Я люблю вас, – повторил он. – Это наверняка любовь, иначе я бы не пошел той ночью за вами наверх, в вашу спальню. Не отправился бы сегодня к вашему отцу, прекрасно зная, как он меня примет. И не обегал бы потом всех дорогих портних в Лондоне, ища вас. По-моему, все эти действия бессмысленны. Следовательно, я прихожу к выводу, что это любовь…
– Как-то невесело вы говорите. – Эмилия лениво, томно улыбнулась, но ее глаза сказали ему: она все понимает.
– Я этого… не планировал. – Он кивком указал на ложе их любовной схватки. – Не думал, что мы…
– Разве можно предусмотреть приход любви?
– Полагаю, что нет.
Он еще не утолил своей страсти. Обманчиво ленивым движением Алекс провел пальцем по ее груди.
Если он казался растерянным, смятенным, то это потому, что именно эти чувства его сейчас одолевали. Ласковое прикосновение пальцев Эмилии к его груди значительно улучшило его самочувствие. Да еще ее улыбка сирены!
Эмилия прошептала:
– Вы первый это сказали. А я боялась напугать вас своими наивными признаниями.
В этот момент Алекс понял, что его будущая жена не только соблазнительная женщина, она больше чем просто хорошая партия. Как раз то, что он хотел.
– Когда вы поняли? – Алекс поцеловал ее.
– Я ни о чем другом не думала с того самого момента, как вы поцеловали меня на балконе.
– Скажите же мне, – приказал он. Она должна принадлежать ему телом и душой – такое желание он испытывал впервые в жизни. Отчаянная любовь юнца, которую он питал к Мэгги, не шла ни в какое сравнение!
– Я люблю вас, – застенчиво произнесла она, и ее чудесные ресницы дрогнули. Кожа порозовела от смущения и подступающего возбуждения. В воздухе поплыл слабый аромат роз. Эмилия сжала его плечи.
Он вошел в нее с размеренной точностью, наслаждаясь влажной упругостью ее лона. Волосы цвета янтаря рассыпались по плечам Эмилии. Она красноречиво вздохнула.
Лучшее определение того восторга, что их связывал.
Очень простое уравнение: мягкая постель, женщина твоей мечты и удовольствие, которое превосходило все, что можно представить в самых безумных мечтах.
И очевидно, любовь.
Он действовал медленно, сдерживая себя, – момент был слишком важен, чтобы расходовать себя сразу. Может быть, слухи преувеличивали его искусство в любовном деле, однако он был достаточно опытен, чтобы знать все признаки эротического возбуждения. Жаркое, учащенное дыхание; текучая плавность движения женского тела в ответ; вонзающиеся в спину ногти – это был язык страсти, который Алекс отлично понимал.
– Алекс, – прошептала она, когда он снова вошел в нее.
В ответ его язык прошелся по ее нижней губе.
– Это так… Вы так… О-о!
– Согласен с вами.
Вот он, конечный момент, решил он. Опыт, который каждый мужчина и каждая женщина должны испытать хотя бы раз в жизни. Экстаз, пронизанный искренним чувством. Слияние души и тела. Сейчас его оргазм был неминуем, неотвратим. Весь покрытый легким, сладким потом, он и так сдерживался долго, как мог, надеясь, что Эмилия первой достигнет этой сияющей вершины.
Так и случилось. Тихий вскрик, ее лоно напряглось – то, чего он ждал. Наслаждение захватило его, и на минуту мир перестал существовать, закружившись в вихре ослепительного счастья. Потом реальность снова обрела свои прежние черты.
Залитая медовым светом комната. Широкая постель. Выбеленные стены. Окно, распахнутое навстречу прохладному вечернему воздуху и запахам близкой реки.
Лучшего и желать нельзя.
Потом он понял, что рухнул прямо на нежное тело Эмилии, которой, вероятно, больно. Перекатился набок, заставив повернуться лицом к себе. Покрытые потом, почти бездыханные, они лежали обнявшись и молчали. За окном чирикнула птица, ей вторила другая. Рука Алекса медленно погладила нагое бедро Эмилии.
– Было бы чудесно остаться здесь… Скажем, на ближайшие лет сто, – тихо сказал Алекс, чувствуя, какой радостью наполнена каждая клеточка его тела. – Вот так, как сейчас.
Эмилия сдавленно рассмеялась, уткнувшись носом в его плечо:
– Как в сказке про фей.
– Я не читал сказок со школьных лет. Но, полагаю, вы правы. Именно так.
Она игриво лизнула его ключицу.
– Я хотела бы быть принцессой.
– Как я понимаю, мне отводится сомнительная роль принца. Однако я не помню ни одной сказки, где принц соблазняет принцессу еще до пышной свадьбы.
– Значит, вы их плохо помните. Такое случалось во все времена.
– В самом деле? – Он пригладил спутанные пряди ее шелковистых волос и забылся в глубине ее лазурных глаз. – Расскажите мне одну из таких сказок, которые я забыл.
– Меня интересует лишь одна история, – отвечала она, теплая и разомлевшая. – Наша. Но как она понравится вашей семье?
Хороший вопрос.
Алекс беспечно пожал плечами:
– Во-первых и в самых главных – это не их дело.
– Должно быть, очень легко быть мужчиной и иметь преимущество все решать самому.
Тут она была права. Он мягко сказал:
– Я не деспот, Эмилия.
– Если бы я считала вас деспотом, – возразила она, – я бы в вас не влюбилась. – Она вдруг пораженно задумалась. – Вы со мной говорите! Кажется, это так просто, однако же…
Отец не обращал на нее никакого внимания. Для алчных светских женихов она была немногим больше чем неодушевленный предмет, который надо во что бы то ни стало заполучить. Да, ее сомнения можно было понять.
Он, конечно, не совершенство, но даст ей гораздо больше. Алекс ласково провел пальцем вдоль ее прямого носика.
– Мой брат Джон уже знает. Это он посоветовал мне взять и похитить вас, да и дело с концом.
– И он не возражал? – Эмилия была так трогательна в своей тревоге. – Я ведь Паттон.
– А я Сент-Джеймс. – Он вскинул бровь. – Если честно, брат не пришел в восторг, когда я сказал ему, кто вы. Но он знает, что такое чары романтической любви. Он думает, что наилучшим выходом будет путешествие в Гретна-Грин.
– Но вы не последовали его совету.
– Многие считают меня повторением Джона, однако мыслим мы по-разному. Моя непрактичность заставила меня отправиться к вашему отцу, потому что мне казалось – так будет правильно. Пусть я вел себя как законченный идеалист. Однако мы здесь, вместе, поэтому не стоит жалеть.
– Думаю, мы с вами, возможно, родственные души. – Чуть надув губки, Эмилия казалась воплощением роскошной женской чувственности. Рассыпанные в беспорядке янтарного цвета волосы, медленные ласкающие движения ладоней по его плечам.
– И разные в то же самое время, при том самым восхитительным образом. – Алекс внял приглашению и поцеловал ее, удивляясь силе эрекции. А может быть, удивляться не стоило? Он уже знал, что мисс Паттон – исключение из всех правил.
Шел дождик, и впервые в жизни его стук не внушал Эмилии мрачных опасений о том, чего ожидать от нового дня: сидеть ли ей в четырех стенах или прибегать к помощи зонтика и кареты. Напротив, в комнате было очень уютно. Сидя на постели, Эмилия взяла с блюда ломтик сыра и откусила кусочек.
– Как же вы могли это предвидеть?
Его черные волосы были взъерошены – следы ласковых прикосновений ее пальцев. Алекс был восхитительно красивым мужчиной, стройным и сильным. Сейчас, в одних бриджах, он сидел рядом с Эмилией после путешествия на кухню за импровизированным обедом. Он протянул Эмилии спелый персик.
– Послал короткую записку. Дворецкий отца, кажется, поймал меня на слове. Я просил, чтобы мне доставили совсем простой обед за то время, пока я буду вас искать.
– Несомненно, сыну герцога оказывается всяческое внимание. – Сыр был превосходен, с выраженным вкусом и созревший как раз в меру. Он таял на языке. Эмилия взяла ломоть свежевыпеченного хлеба.
Алекс весело усмехнулся:
– Коль скоро его умозаключения дали мне шанс обедать, сидя вместе с вами в постели, то я не в обиде.
– Это очень неприлично. – Эмилия уже успела набросить на себя сорочку. Обедать совершенно обнаженной – это было для нее слишком смело. – Мне даже не верится. Я обедаю в спальне дома, о котором ничего не знаю. Где этот дом? Кто его хозяин? Я раздета и нахожусь в постели с мужчиной, который мне вовсе не муж. Не говоря уж о том, что я знаю: в Лондоне мой отец сходит с ума от злости!
– Пока не ваш муж, – возразил Алекс, не сводя с Эмилии пристального взгляда. – Завтра мы это исправим. А что до этого дома, то его хозяин – мой друг, но сейчас здесь никто не живет.
Новая мысль застала ее врасплох, как раз в тот момент, когда она надкусила сочный, благоухающий персик.
– Интересно, сколько людей уже знают, что я сбежала с вами? Мой отец, тетя, ваш кучер, тетин кучер. Леди Друри с дочерью… ясно, дальше по нарастающей.
– Это важно?
Вопрос был задан беспечным тоном, но она знала, что Алекс задавал его всерьез.
– Нет, – честно ответила она и положила персик на поднос, украшенный по краям герцогским гербом из позолоченного серебра. – Если случится скандал, виноват будет отец. Право же, мне кажется, что вы пытались уладить все честь честью.
– Эмилия, но я вас обесчестил. Не уверен, что слово «честь» здесь вообще применимо.
– Вот, значит, что вы со мной сделали? – лукаво усмехнулась она. – После той ночи мне казалось, что я родилась заново. Как будто открыла для себя что-то особенное, восхитительное. «Обесчещенная» – это слово не годится. Может быть, следует сказать «просвещенная»?
Он от души рассмеялся:
– Согласен, но сомневаюсь, однако, что мы установим новую моду, которой последуют чопорные матроны. Или, кстати, надутые лорды, почитающие девственность невесты необходимым условием для брака, хотя сами посещают публичные дома и содержат любовниц. Боюсь, моя милая, что лицемерие вечно.
Несомненно, Алекс был прав. Скандал неминуем. Но… Может быть, все дело в том, что она жила все эти годы в деревне, вдалеке от лондонской суеты, поэтому ситуация представлялась ей сущим пустяком. Особенно теперь, когда Алекс, с обнаженным торсом, сидел рядом с ней на постели и его кожа в огнях свечей казалась бронзовой, а черты лица – резче.
– У вас до неприличия длинные ресницы! – сообщила Эмилия, снова принимаясь за персик – с плотной мякотью, сочный и в меру созревший.
Он чуть приподнял бровь:
– Как я понимаю, мы только что сменили тему беседы?
– По-моему, мы обсуждали то, что не в силах изменить. Зачем тратить время в размышлениях, что скажут или не скажут строгие матроны, вместо того чтобы… – Она похлопала рукой освещенную мягким золотистым светом постель.
– Вы исключительно правы.
– Сегодня – только о нас. – Она протянула ему кусочек персика.
– Согласен. – Он принял угощение, но жаркий взгляд его глаз говорил ей совсем о другом голоде. Когда капля сока упала ему на подбородок, Эмилия быстро слизнула ее язычком. – Эмилия!
Ей нравилось, как Алекс произносил ее имя – почти благоговейно. Она лукаво улыбнулась:
– Если бы могли обедать каждый раз вот так, в постели! Как бы это было чудесно!
– Да, только не очень опрятно. Как насчет отбивной с соусом? Боюсь, это невозможно на тонком белье. – Алекс подлил шампанского в ее бокал, пузырьки лопались с легким шипением. – Однако даже если нам иногда придется пользоваться столовой, мы всегда можем оставить постель для менее рискованных угощений. Чего еще вы ожидаете от супружеской жизни? Скажите же мне.
Многие ли мужчины – особенно мужчины его положения – спрашивали своих будущих жен, чего они хотят? Ей невероятно повезло, решила она. Хотя ей с самого начала было ясно, что Алекс особенный, и дело вовсе не в том, что он потрясающе красив и принадлежит к знатнейшему из семейств.
– Я не знаю. Может быть, продолжать наши прогулки на рассвете? Это было бы прекрасно. Никто, кажется, не понимает, почему я встаю так рано. Но ведь есть что-то особенное в том, как именно начинается твой новый день!
– Воздух свежий, что для вас очень важно. – Он сидел в небрежной позе, склонив голову на плечо. Могучие мускулы его руки казались сейчас особенно рельефными. – Я думал о загородном доме, но зачем он мне был нужен? Почти все мои дела в Лондоне, и у меня свои апартаменты в Беркли-Хаусе. Но теперь все переменилось. Не купить ли нам дом в деревне?
Он читал ее мысли. И это получалось у него так легко, что ей даже не верилось. Ведь она всегда тревожилась, что муж – кого бы она в конце концов ни выбрала – будет настаивать, чтобы их основной дом был в Лондоне, как у ее отца.
– И вы действительно сделаете это для меня? – голос внезапно ей изменил, и из-под ресниц брызнули слезы.
Слезы радости, лучшие из слез.
– Конечно. – Его улыбка была искренней и – Боже! – такой очаровательной. – Почему же нет?
«Потому что вы не обязаны. Никто раньше не был обязан делать что-то для меня». Она даже не могла произнести это вслух.
– Разумеется, мое место там, где вы. – Алекс отпил шампанское с видом счастливого человека. Как будто для английского джентльмена такое смелое заявление – совершенно обычное дело. – Сельская местность пойдет на пользу вашему здоровью. И вы уже говорили, что с эстетической точки зрения город с его суетой и копотью уступает деревне. Я подумываю о Беркшире. Но если у вас есть предпочтения, прошу, скажите мне.
– А я хочу быть там, где вы, – тихо повторила она его слова.
– И если я предпочту жить за городом?
– Равнины Беркшира – это то, что мне нужно.
«Где угодно. Пока там будете вы».
Он осторожно убрал с постели блюда, поставил их на поднос, который принес с кухни, и встал, прошлепав босыми ногами к двери, где стоял простой столик. Потом обернулся и посмотрел на Эмилию так, что ее сердце застучало как сумасшедшее. Его приближение к постели напомнило ей прочитанное в книге описание того, как охотится тигр. Он очень настойчиво взял из ее руки бокал.
– Выберем вместе. – Его губы коснулись костяшек ее пальцев. – Чтобы отметить начало нашей новой жизни.
– Новая жизнь! Мне нравится, как это звучит. – Эмилия опустилась на подушки. Легкая улыбка блуждала на ее губах, манящая и чуть смущенная. Пока что она только проходила обучение.
И училась очень быстро – под руководством прекрасного учителя.
Он не упустил своего шанса.
– И мне тоже, – прошептал он, и в следующий миг их губы слились.
Глава 23
Письмо было кратким и по существу. Всего несколько слов, но как же она была тронута! Автор письма не только все продумал, он оказывал ей доверие. Только время и адрес, ничего больше. Однако София была поражена. Сент-Джеймс верил, что она их не выдаст. И похоже, оказался настолько чуток, что понял, как ей хочется присутствовать на бракосочетании племянницы.
Очевидно, это очень выгодно – иметь священника в семье, подумала она, выпрыгивая из кареты. Иначе как мог он столь быстро найти великолепный собор для весьма скромного бракосочетания? Должно быть, это обошлось ему в кругленькую сумму – получить разрешение на брак с дочерью Хатауэя без согласия самого графа!
Церемония была краткой, но трогательной. Эмилия сияла. Она надела то же бледно-розовое платье, которое было на ней накануне, придав ему торжественный вид с помощью роскошного жемчужного ожерелья – подарка от красавца жениха.
Гостей было мало, зато каких! Впрочем, неудивительно. Загадочно улыбающийся маркиз Лонгхейвен, как всегда, воплощение лондонского денди. Одетый по последней моде виконт Олти, один вид которого заставил бы учащенно забиться любое женское сердечко. Бракосочетание совершал брат жениха, в столь молодом возрасте удостоенный епископского сана. Он был точно зеркальное отражение их отца, герцога Беркли.
– Я так рада, что вы здесь. – Эмилия обняла ее, и София с любовью обняла племянницу в ответ. Ее глаза заволокла дымка слез. Струящийся сквозь цветные стекла витражей свет играл в сияющих волосах Эмилии – будто драгоценные камни украшали ее головку. В огромном соборе со старинным камнем и воском бесчисленных свечей.
– Я всегда мечтала здесь побывать. Теперь список моих желаний стал на один пункт короче. – Не желая быть единственной, кто тут плачет, София быстро заморгала, прогоняя слезы. – Ну, и каковы теперь твои планы?
– Нужно сообщить его семье. – Эмилия потрогала один из цветков ее простого букета – розовые розы в тон платью; полураскрытые лепестки вторили своей нежностью красоте самой невесты. – Алекс, похоже, не очень беспокоится за исход дела, но я вовсе не так уверена, хотя, должна сказать, его старший брат уже знает, а другой только что нас поженил. Может быть, все не так страшно, как кажется.
Помолчав, она осторожно спросила:
– Как отец принял известие?
– Примерно так, как я и предполагала.
– Можно, попробую угадать? Он злится, потому что я поступила вопреки его желаниям, но из-за меня, собственно, особо не тревожится.
Печальные нотки в ее голосе заставили сердце Софии болезненно сжаться. Она бы все отрицала, если б могла. Но рассказывать утешительные сказки было не в ее духе. Кроме того, Эмилия теперь замужняя женщина. Маловероятно – если, конечно, Хатауэй не сменит гнев на милость, – что взаимоотношения отца и дочери улучшатся в связи с ее новым положением.
– В самую точку, – призналась София.
Лицо Эмилии на миг опечалилось. Однако к чему это в такой торжественный день?
– Леди Маккей! – Александр Сент-Джеймс обнял жену за талию. Он был ослепителен в черном, безупречного покроя сюртуке и вышитом жилете в серо-голубой гамме. – Я рад, что вы смогли приехать.
Эмилия откинулась назад, на его руку, и от меланхолии не осталось и следа. Они прекрасно смотрелись вместе. Брюнет и блондинка, мужчина и женщина, энергия и женское очарование; пастельное платье как легкая дымка на фоне элегантного черного костюма. Он обнимал ее с такой простотой и естественностью, словно они были знакомы много лет, а не несколько недель. София отчетливо вспомнила, как удивительно быстро дружеская близость установилась между нею и Уильямом. Будто оба знали свою судьбу, едва обменявшись взглядами…
Боже правый, какой же Стивен глупец, если намеревался лишить дочь подобного счастья!
– Я бы не пропустила этого события. Благодарю за приглашение, – чуть сдавленно произнесла София, стискивая в пальцах сумочку. Сильные переживания ей всегда давались нелегко. – Скажите, что вы собираетесь теперь делать?
– Думаю, мы обязаны нанести визит в Беркли-Холл, прежде чем моя семья услышит о бракосочетании от посторонних, – с обреченным видом сказал Сент-Джеймс. – Отец уехал в загородное имение несколько дней назад.
– Вот только у меня небольшие проблемы с гардеробом, – грустно заметила Эмилия. – Как странно – выходить замуж в том же платье, что было на мне вчера!
Обещание было весьма неосмотрительным, но София поспешила сказать:
– Я распоряжусь, чтобы твои платья упаковали и отправили к тебе. Твой отец, как бы ни был он обижен, но ты пренебрегла его желаниями, все же человек вполне разумный. Какой ему прок хранить твои наряды?
По крайней мере София надеялась, что Стивен не окажется глух к доводам разума. Он только что потратил целое состояние на гардероб дочери в надежде, что она произведет фурор в обществе и найдет себе блестящего жениха, а не сбежит с сыном заклятого врага.
До тех пор пока он не свыкнется с этой мыслью – если когда-нибудь свыкнется, – он может повести себя весьма неразумно. Несомненно, он очень зол на них обеих. Не исключая такую возможность, она чуть неуверенно предположила:
– Кроме того, наверное, можно уговорить портниху поторопиться с платьями, для которых с вас вчера снимали мерки.
– Я более чем уверен, что сам смогу обеспечить вас всем необходимым, Эмилия, – спокойно заявил муж ее племянницы. – Если бы не сегодняшняя спешка…
Эмилия быстро обернулась к нему со счастливой улыбкой на губах:
– Мне вообще-то все равно, что носить. Спросите тетю Софи. Все это совсем не беда. Я не жду, что вы станете меня баловать.
– Не лишайте меня удовольствия. – Его темные глаза сияли, когда он смотрел на свою юную жену. Пальцы нежно гладили ее щеку.
София знала, что они уже забыли о ней, занятые друг другом. Так и должно быть. Если бы одной любви было достаточно…
Бывает иногда, что нет. Была бы жива сейчас Анна Сент-Джеймс, что бы она сказала?
Нужно ли сказать о картине и ожерелье?
Нет, решила София. Они слишком счастливы, и сегодня, в конце концов, день их свадьбы. Старой трагедии не место среди ликования.
– Мне бы хотелось, чтобы вы запомнили – я говорил Алексу, что, по моему мнению, он попал в беду, – сказал Майкл с едва скрытым торжеством в голосе. – И скоропалительный брак тому подтверждение.
Они шли по улице. Люк посторонился, уступая дорогу молодой женщине, за которой по пятам следовали двое детей. Еще один вцепился ей в руку. Его сапоги разбрызгивали жидкую грязь.
– Твое интуитивное замечание насчет любви должным образом оценено, – сухо отозвался он. – Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу: ты не первый, кто заметил, что чувство может роковым образом повлиять на жизнь холостяка.
– Может, и нет, – не сдавался Майкл. – Но я не эксперт в подобных вопросах, и все же я говорил Алексу, что он наивный глупец, если полагает, что сможет вовремя остановиться и не пасть к ногам очаровательной мисс Паттон.
– Теперь очаровательной миссис Сент-Джеймс.
– Действительно. Один из нас троих сдался. Не думал, что когда-нибудь увижу, как это случится.
Как верно замечено! Они были не только друзьями, думал Люк, они были братьями, и не только на войне, но и в жизни. В Испании их сблизила опасная миссия, возложенная на них британским правительством: старые друзья и новоиспеченные товарищи. Он не мог и представить, чтобы Алекс уступил романтическому влечению настолько, чтобы жениться, да еще в спешке, втайне. Снова нахлынули воспоминания, и сладкие, и горькие, и чувства которые Люк не желал бы открыть никому, даже Майклу.
Накануне весь день уныло моросил дождь, и на улицах было мокро. Нездоровые лондонские испарения ощущались сейчас сильнее обычного. Вряд ли его сапоги станут роптать, философствовал Люк, если он заляпает их грязью. Поэтому какая разница, если он идет не разбирая дороги!
– Меня интересует ключ. Что это за ключ? И какого черта он ему понадобился? Он сообщил хоть какую-нибудь подробность?
– Нет.
Майкл умел казаться равнодушным, как никто другой.
– Однако что-то есть? – Люк отлично знал друга, хоть и не мог читать его мысли.
– Да. Кое-что послужило запалом для этого столь нежеланного романа. – Майкл пригнулся, чтобы не задеть ветку дерева, отягощенную хрустальными каплями прошедшего дождя. – В деле замешан кое-кто еще.
– Замешан – каким образом?
Пока они пересекали улицу, направляясь к фамильному лондонскому особняку Люка, он слушал объяснения Майкла. Некий аноним посылал старые любовные письма обоим – и леди Эмилии, и Алексу.
– Отсюда возникают два вопроса: кто и зачем?
– Не говоря уж о том – как? – тихо добавил Майкл, – довольно быстро докопался до скандала, который случился десятки лет назад, с участием деда Эмилии, тогдашнего графа Хатауэй, и сестры отца нынешнего герцога Баркли. Хатауэй был женат, и Алекс сказал нам об этом. Но разве это беда? Мы оба знаем, что брачные обеты нарушаются сплошь да рядом. Зато она была свободна и, как говорят мои источники, молода, красива и готовилась вступить в выгодный брак. Отсюда гнев герцога и вызов на дуэль, когда леди погибла при очень подозрительных обстоятельствах. Итак, он убил графа на дуэли, это было встречено всеобщим негодованием.
Люк обдумывал услышанное, отмечая тем временем, что сырой воздух уже сгустился в низкие полосы тумана на улицах.
– Полагаю, вот и объяснение вражды между семьями.
Лишь один член семьи – что со стороны Эмилии, что со стороны Алекса – присутствовал на бракосочетании. Молодожены были счастливы, однако будущее их брака не казалось столь уж безоблачным.
– Действительно, – согласился Майкл.
– Кажется естественным предположить, что эти письма писали друг другу любовники, родившиеся под несчастной звездой.
– Я тоже пришел к подобному заключению.
– Кто мог бы посылать письма? – задумчиво спросил Люк. – И где они их добыли, черт возьми?
– Любопытный вопрос. Сначала, – заговорил Майкл, словно размышляя вслух, поднимаясь тем временем по каменным ступенькам резиденции, – я предположил, что это либо тетка Эмилии, либо бабка Алекса. В конце концов, наверное, именно так должна поступить женщина, желая раздуть пламя новой любви при помощи былого романа. Но я, право, не вижу, как леди Маккей вообще могла заполучить эти письма. Она родня Паттонам только через замужество сестры, а мать Эмилии давно умерла. Участником первоначальной ссоры был отец графа Хатауэя. Если у Хатауэя были письма, вряд ли он отдал бы их свояченице. Кроме того, если бы она каким-то образом получила эти письма и захотела бы, чтобы племянница их прочла, не проще было бы отдать всю стопку сразу?
Люк открыл дверь, и оба прошли в дом. Лакей поспешил взять их плащи. После промозглой сырости на улице дом казался особенно теплым и уютным. Спустя некоторое время, когда они сидели перед камином в библиотеке, со стаканами виски в руках, Майкл продолжал:
– По разным причинам я исключаю вдовствующую герцогиню. Не в ее характере действовать исподтишка, и я серьезно сомневаюсь, чтобы она стала поощрять какой бы то ни было союз между их семействами.
– Тебя очень увлекла эта драма, – с улыбкой заметил Люк.
– Это все Алекс, – равнодушным тоном сообщил Майкл, развалясь в кресле и вытянув вперед ноги в сапогах. – Вряд ли я забуду, как очнулся в камере французской тюрьмы и увидел его лицо, серое от пороха после сражения, склоненное надо мной. Я думал, у меня бред после перенесенных пыток.
– Он был уверен, что ты там, но наши осведомители уверяли, что тебя отвезли на север. Его убежденность заставила меня просить Веллингтона разрешить ему попытку взять крепость в расчете на то, что он прав. – Люк все еще помнил, какой дар убеждения ему пришлось применить тогда, ведь положа руку на сердце у них не было ни одного лишнего солдата.
