Текст книги "Грязный секрет (ЛП)"

Автор книги: Эмма Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Что?! – восклицает она. – Коннер, ты сумасшедший!

Я ухмыляюсь, и на ум приходит мой старый ответ на это.

– Ты хочешь, чтобы я ответил банально или нет?

– «Только для тебя», – передразнивает она. – Нет, спасибо.

– Так войди в воду, – я отпускаю её и снимаю рубашку.

Её глаза скользят по моему телу, и она колеблется. Я не жду её. Снимаю джинсы и боксёры, оставляя их в куче песка. Замечаю, как открывается её рот, когда я забегаю в воду. К счастью, она всё ещё теплая, и я бегу, пока вода не доходит до талии.

Я ныряю и, всплыв, убираю волосы с лица. Софи нигде не видно, но... её вещи лежат в кучке рядом с моими.

Чувствую пальцы на задней части бёдер и поворачиваюсь как раз в тот момент, когда она появляется из воды. Софи откидывает волосы назад и улыбается, оставаясь в воде. Она снова исчезает и отплывает дальше.

Я направляюсь к ней.

– Ты сделала это.

Она пожимает плечами.

– Это вроде весело.

Я обнимаю её за талию и притягиваю к себе. Она легко поддаётся и, вставая, обнимает меня. Её голая грудь прижимается к моей, и ощущение её мягкой влажной кожи напротив моей будоражит мою кровь.

Чёрт, я хочу её. Прямо сейчас.

Я провожу рукой вниз по её спине и кончиками пальцев касаюсь её попки. Она слегка ахает, когда я миную ягодицы и проскальзываю между её бёдер всего в нескольких миллиметрах от её киски.

– Коннер, что ты делаешь? – вздыхает она.

– Ты обнажённая и влажная. У меня есть несколько идей, – я провожу губами вдоль её челюсти.

– Коннер! – смеётся она, задыхаясь, и крепче сжимает мои волосы.

Я смотрю в её глаза и улыбаюсь, видя, как возвращается искорка Софи. Я не мог понять и не замечал этого до отъезда. Но после возвращения Софи я понял, что в ней чего-то не хватало, и хотя эта её часть проявлялась в течение последних несколько недель, она обрела всю свою силу только тогда, когда мы оба сбросили груз со своих плеч.

И ещё эта искорка появляется только со мной.

Моя искорка.

Моя Софи.

Глава 27

Софи

– Тэйт, ты чёртов гений!

Я поднимаю взгляд от кофейного столика.

– Коннер! Следи за речью!

– Прости! – он прикрывает рот ладонью и смотрит на Милу.

К счастью, она слишком занята тем, что кормит Кролю бананом.

– Что происходит?

– Тэйт только что придумал, как мы сможем свободно выводить Милу, – Коннер взволнованно и широко ухмыляется.

Тэйт входит на кухню с почти такой же улыбкой на лице.

– Это просто. Все они хотят первыми опубликовать её фото. Если у них не получится его заполучить, то всё напрасно. Поэтому всё, что вам нужно сделать – лишить их этого шанса.

Я хмурюсь.

– Не понимаю.

– Фейсбук, – он торжествующе садится рядом со мной. – Вы выложите фото Милы и Коннера на фанатской страничке «Dirty B.». У нас около двадцати миллионов подписчиков, и когда они лайкнут фото, оно распространится, и никто из журналистов не получит знаменитый снимок «секретного ребёнка Dirty B.».

Я кладу телефон на стол и, открыв рот, смотрю на него.

– Тэйт! Это великолепно!

Он самодовольно улыбается.

– Такое случается время от времени.

Я смотрю на Коннера.

– Думаешь, это сработает?

Он кивает.

– У нас множество постов и сообщений с просьбой показать её. Как будто фанаты не верят в её существование. Мы можем опубликовать фото и сразу же выйти.

– Они все решат, что получили снимок, но фото уже будет в сети, – Тэйт барабанит пальцами по столу. – Эй, Мила.

– Да, Тэй?

– Хочешь картинку с папочкой?

– Катинку? – вздыхает она, её глаза загораются.

– Ага. Катинку, – Тэйт наклоняется вперёд. – Хочешь, чтобы мамочка была на ней?

– Мама катинка тоже, – она снова открывает ротик от удивления, прижимая ручки к щекам.

Я смеюсь над этим милым и удивительным выражением её лица.

– Меня не будет на фото.

– Нет, ты будешь, – говорит мне Коннер, буравя меня взглядом. – Вы обе будете.

– Катинку сейчас! Катинку сейчас! – напевает Мила.

– Нет, пока не умоем тебя, – я беру влажную салфетку и встаю. Я вытираю её личико, удерживая за затылок, когда она ёрзает.

Выкидываю салфетку, и Коннер поднимает Милу из стульчика. Я иду за ними в гостиную и сажусь на диван рядом с Коннером. Он усаживает Милу к себе на колено, её ноги свисают с одной стороны, затем обнимает меня, прижимая к себе.

– Готовы? – спрашивает Тэйт, поднимая камеру.

– А должны быть? – спрашиваю я.

– Да, – отвечают они с Коннером одновременно.

– Катинка! – кричит Мила. – Сейчас!

– Ладно, ладно, – вздыхаю я и устраиваюсь рядом с Коннером.

– Эй, – говорит ей Тэйт, – ш-ш-ш, и скажи мне «сыр».

– Сы-ы-ыр! – Мила широко усмехается.

Тэйт смеётся.

– Улыбайтесь.

Ему необязательно говорить это, потому что её «сыр» уже заставил меня улыбнуться. Тэйт делает несколько фотографий, затем подходит и выводит их на экран.

– Мне нравится третья, – говорю я. – На последней я будто страдаю от запора.

Коннер хмыкает.

– Ладно, мы возьмём третью.

Он передаёт мне Милу, затем подключает камеру к ноутбуку и копирует фотографию в папку. Затем открывает браузер и заходит на фан-страничку «Dirty B.» на Facebook.

Ого. Значит, он не шутил по поводу вопросов. У них сотни уведомлений и сообщений, и, похоже, все спрашивают о Миле.

Коннер пропускает их и прикрепляет фотографию к новому посту.

«Хей, Дивы!» печатает он.

– Дивы?

Тэйт пожимает плечами.

– Ты назвала их дивами, когда мы с Эйденом сорвали твоё бургерное свидание с Каем. Это слово к нам, вроде как, привязалось, поэтому мы переименовали наших фанаток в див.

«Это Коннер. Сегодня у меня особенный пост. Вы продолжаете просить у нас фото моей дочери, и я счастлив наконец-то представить её вам. Вы все великолепны, и мы хотим, чтобы вы увидели её первыми. Вот она, самая маленькая Дива, со мной и её изумительной мамой Софи. Это моя Мила».

Я нервно сглатываю, когда он нажимает «Опубликовать».

Он поворачивается лицом ко мне и нашей дочери.

– Всё. Сделано.

– Она больше не секрет, – шепчу я, пробегаясь пальцами по непослушным тёмным волосам.

– Да, – соглашается он, целуя Милу в щёку.

Она ёрзает, поэтому я отпускаю её. Количество комментариев и лайков мгновенно возрастает, заполняя страницу ещё бóльшим количеством уведомлений.

Коннер захлопывает ноутбук.

– Никто не хочет видеть их сумасшедшие комментарии. Не все будут милыми.

Я пожимаю плечами.

– Меня это не волнует. Больше нет. Это не их дело.

Он улыбается.

– Эй, Мила?

– Папа?

– Хочешь пойти в магазин игрушек?

Она открывает ротик от удивления третий раз за это утро. Чёрт возьми, сегодня будто райский день для младенцев.

Нервозность сменяется облегчением, когда она улыбается. Она действительно в восторге от похода, и не потому, что получит что-то, а потому что выйдет из дома.

– Я позову Аякса и остальных, – Тэйт достаёт телефон.

Коннер сжимает челюсти. Я кладу ладонь ему на руку, и он немного расслабляется. Мы оба знаем, что это необходимо.

Нам известно, что Мила больше не секрет, но стервятникам снаружи нет.

– Они будут через две минуты, – Тэйт убирает телефон в карман. – Уверены, что хотите сделать это?

– Да, – произношу я раньше, чем Коннер, – пришло время вести себя, как полноценная семья.

Рука Коннера напрягается на моей пояснице.

– Знаешь что? – хмыкает Тэйт, глядя на меня. – Возможно, ты наконец-то начинаешь мне нравиться.

– Знаешь? Возможно, ты тоже начинаешь мне нравиться.

Он смеётся и смотрит в окно.

– Это чертовски короткие две минуты.

– Именно поэтому мы им платим, – Коннер наклоняется и поднимает Милу.

Я встречаюсь с ним взглядом. Понимание светится в его глазах, возвращая мне нервозность. Он лучше меня знает, как напряжённо это будет.

Аякс стучит в дверь и открывает её.

– Готовы?

Я киваю и беру Коннера за руку. Тяну его к двери, впервые будучи опорой, и Аякс выводит нас.

Чёрт побери.

Папарацци прибираются ближе и борются с охраной и полицией, отчаянно желая сфотографировать Милу. Они кричат и орут, надрывно зовут нас.

– Опусти голову и садись в машину, – приказывает Аякс, открывая заднюю дверь, чтобы Коннер мог посадить Милу в автокресло. – Я буду впереди, а Гарет сзади. Нас четверо, и мы обеспечим её безопасность, – он смотрит на меня. – Не позволяй им добраться до тебя.

– Это они должны бояться, если подойдут слишком близко к моей дочери, – я улыбаюсь и открываю дверь. – Кон, опусти шторку.

Я убираю ключи, и Коннер садится рядом со мной.

– Давай, – говорит он, наблюдая, как Аякс выезжает.

Я наблюдаю за чёрным внедорожником на улице. Камеры преследуют нас, это безумный кавардак.

– И с вами такое постоянно? – спрашиваю я.

– В ЛА? Практически. Не везде так плохо. Это только из-за Милы. По крайней мере, они оставят нас в покое во время тура.

– Мне жаль, что мы сделали ваш отпуск сумасшедшим.

– Вы сделали его прекрасным. Сумасшедшим, но прекрасным.

– Хорошо. Потому что твоя дочь находится примерно в пяти минутах от разорения твоего банковского счёта.

– Понятия не имею, о чём ты говоришь, – он лукаво улыбается.

– Нет, конечно, не имеешь. Ты ведь не купишь ей всё, что она попросит, не так ли?

– Игрушка, игрушка, игрушка, игрушка, игрушка, – напевает Мила. – О-о-о, игрушка, магазин.

Я смотрю на Коннера и хихикаю.

– Думаю, ей передался мой музыкальный талант, а не твой.

Он откидывает голову на сиденье.

– Чёрт возьми.

***

С самого нашего вчерашнего возвращения, Мила сидит за чёртовым столом и раскрашивает. Она не обращает внимания ни на какие игрушки, которые купил ей Коннер, её интересует только раскрашивание свинки Пеппы.

Пеппу показывают по телевизору, однообразное хрюканье её семьи и её самой вызывает у меня головную боль. Я подкрадываюсь к пульту и делаю немного тише. Мила смотрит на меня, но ничего не говорит.

Очевидно, раскрасить свинку Джорджа во все оттенки оранжевого и фиолетового более важно.

– Думаю, он сошёл с ума, если хочет взять Милу на концерт именно сегодня. Не похоже, что в ближайшее время она выйдет из-за стола.

– Я ещё не решила, поеду ли с ними в тур, так что это не так уж и безумно, – смотрю на Лейлу. – Просто поехать с ними это так... я не знаю. Немного безрассудно, да? Взять двухлетнего ребёнка в тур по семи штатам и восемнадцати городам на два месяца. Иу.

– Это так, но не совсем, – Лейла пожимает плечами и смотрит на Милу. – Взгляни, как сильно она любит его. Думаешь, она сможет находиться вдали от него так долго? Он сможет возвращаться от силы раз в несколько дней, а потом снова будет уезжать. Это долго и утомительно для них. Однажды я ездила с ними в течение месяца, и они очень много работали.

– Это ещё одна причина. Он будет так занят работой, что на неё у него не будет хватать времени. Это нечестно.

– Ты оправдываешься, Соф. Ей понравится. Хватит снова себя сдерживать.

Я открываю рот. А затем закрываю. Она права. Я сдерживаюсь.

Это касается наших отношений так же, как и связи Милы и Коннера. Если я поеду, и это не сработает, мне придётся мириться с этим до самого конца поездки. Эффект может быть как разрушительным, так и потрясающим.

– Я постоянно думаю об этом, понятно? Ещё немного, и мой мозг взорвётся, – опираюсь на диван. – Я возьму её, потому что он попросил. Мы всё равно будем немного в стороне, так она будет в безопасности.

– Ты не видела их среди толпы, – бормочет она.

– С нами будут Аякс и наш новый друг Карлос, – ухмыляюсь я.

– Ладно, никто из них не будет связываться с Аяксом. Даже глупые, визжащие, навязчивые фанатские задницы.

– Вау, звучит привлекательно.

– Эй, ты девушка парня из «Dirty B.», так что тебе придётся принять это.

– Я никогда не говорила, что я его девушка. Мы просто... мы.

– Значит, в следующий раз, когда вы будете ругаться, мы все поймём, что нужно покинуть дом? Потрясающе, – смеётся Лейла и уклоняется от моей брошенной салфетки.

– Не важно. Как прошло твоё свидание?

Она фыркает.

– Ужасно. Кошмарно. Клянусь, я серийная неудачница в свиданиях. Все парни, которых я встречаю, просто... неправильные.

– У тебя действительно ужасный вкус в парнях. Знаешь это?

– Ага. Я словно магнит для мудаков.

Я нехотя улыбаюсь. Пытаюсь сопротивляться этому, правда пытаюсь, но это невозможно. Это правда. Не важно, как сильно Лейла старается, она всегда выбирает неправильных парней.

– Мы должны идти, – говорит она, вставая, – Мила. Хочешь увидеть, как поёт папочка?

Она отрывает взгляд от рисунка.

– Папа поёт?

– Да, детка, – я беру Кролю, – папа будет петь.

– О-о-о да! – она встаёт из-за стола и бежит. Я отдаю ей Кролю и обуваю её, а затем поднимаю.

Я несу её к машине, оставляя Лейлу закрывать дверь, и сажаю Милу в кресло. На границе моего двора всего несколько папарацци. Тэйт был прав – как только они узнали, что мы сами выложили её фотографию, их преследование стало гораздо менее прибыльным.

Лейла садится на переднее сиденье, и я спокойно выезжаю к пляжу. Вроде того. Если игнорировать множество машин, занимающих всё парковочное пространство.

Лейла набирает Аякса.

– Где мы должны припарковаться?.. Ага... Ладно... Поняла, – она вешает трубку. – Мы должны проехать вниз по улице к частной парковке. Он встретит нас у входа и даст VIP-бейджи.

– Направляй меня, – я поворачиваю. Дорога заполнена. – Наверное, нам стоило выехать пораньше.

– Да неужели, Мисс Нерешительность.

Я барабаню пальцами по рулю. Уходит целая вечность, чтобы спуститься по улице и припарковаться. Аякс ждёт, как и обещал, и машет нам.

Я припарковываюсь и выхожу. Аякс подходит к нам, когда я прижимаю Милу к боку.

– Сюда, – он вешает бейджи на наши шеи. – Они гарантируют вам пропуск во все частные зоны и из них. Коннер сейчас за кулисами. Он велел мне провести вас к нему, когда вы приедете.

– Конечно.

Мила хватает мой бейдж и играет с ним, пока мы идём за Аяксом. Я улыбаюсь, пока он проводит нас через охрану в большой шатёр за сценой. Как он и сказал, все парни сидят здесь, настраивая инструменты и ожидая нас.

– Папа! – кричит Мила, пытаясь вырваться из моих объятий.

– Эй, малышка, – он берёт её. – Ты хорошо себя вела?

Она кивает.

– Джордж.

– Ты разукрашивала Джорджа? – спрашивает он, и она кивает. – В какой цвет?

– Оанжевый.

– Оранжевый?

– Да. Оанжевый.

Коннер подмигивает мне. Мои губы неконтролируемо изгибаются в улыбке. Он неплохо справляется с детским лепетом для парня, который две недели назад не мог разобрать даже «замки».

– О, Тэй! Итара! Итара! – Мила хлопает в ладоши и заставляет Коннера отпустить её. Она подбегает к Тэйту, останавливаясь перед его гитарой. – Тогать?

– М-м... один раз, малышка, – произносит он неохотно. – Нежно.

Мила проводит пальчиками по струнам, и воздух наполняет низкий звук. Она хихикает.

– Он стал мягче, – говорит Коннер мне на ушко, наблюдая, как она делает это снова и снова.

– По всей видимости, Мила превратила вас, мальчишек Бёрк, в кучку кисок, – тихо говорю я.

– Только когда это связано с ней, – он обнимает меня за талию и опускает губы на мои.

Я хватаюсь за его рубашку и наклоняюсь к нему.

– Пять минут, парни, – произносит кто-то за шатром.

Все четверо признают это каким-то бурчанием или ворчанием.

– Как там снаружи, Соф? – спрашивает Кай.

– Никогда в жизни не видела столько людей в Шелтон Бэй, – честно отвечаю я. – Возможно, это небольшой концерт для вас, но серьёзно, вау. В городе невозможно припарковаться.

– Звучит правдиво, – говорит Тэйт, отрывая Милу от гитары и передавая её кому-то, кто отнесёт инструмент на сцену. – Почему бы нам не взять тебе мороженое, пока мы не начали?

Он берёт её за руку и ведёт через охрану к холодильнику.

– Мило с его стороны испачкать её, прежде чем вернуть, – бормочу я, наблюдая.

Коннер усмехается.

– Привилегия дяди, полагаю.

– Вы готовы? Где Тэйт? – спрашивает парень с гарнитурой и планшетом.

– Обязанности дяди, – отвечает Лейла.

– Где Дженна? – шепчу я Коннеру.

– Заболела, – отвечает он. – Она ушла на прошлой неделе. Её беременность – это паршиво. Мы наняли нового пиар-агента на этой неделе, с которым встретимся в Чарльстоне на нашем первом выступлении.

– О. Понятно.

Тэйт возвращается, держа за руку Милу, которая сжимает красный фруктовый лёд и безумно его облизывает.

– Наконец-то, – говорит парень, когда видит его. – Вы выходите через шестьдесят секунд, так что поторапливайтесь.

– Поняли, – отвечает Коннер.

Он быстро поворачивается и притягивает меня. Его губы решительно опускаются на мои, пробуя, дразня.

– На удачу, – шепчет он.

Я стою, ошеломлённая, когда он целует Милу в лоб и следует за парнями на сцену.

– Давай, – Аякс поднимает Милу и прижимает к боку, обращаясь прямо к ней, к её большому восторгу. – Пошли.

– Ты не должен нести её, – я спешу за ним, а Лейла за мной.

– Держу пари, я продержу её дольше, чем ты, – бросает он вызов. – И я выше. Она будет лучше видеть.

Он снова берёт и поднимает её над головой, усаживая к себе на плечи.

– Что ты делаешь? – смеётся Лейла.

Он оборачивается и подмигивает нам обеим.

– Свою работу.

Это поистине безумно.

Я думала, что понимаю, насколько любимы «Dirty B.», когда смотрела их концерты в интернете или по телевизору. Думала, что знала, насколько возбуждённые у них фанаты, насколько они громкие и насколько они боготворят парней на сцене передо мной.

Оказывается, я не имела ни малейшего понятия.

Все хотят подойти ближе. За последние полтора часа Карлос оттеснил от нас с Лейлой несколько групп фанаток. Все хотят быть настолько близко к «Dirty B.», насколько это возможно. Поклонницы хотят коснуться их.

Все четверо парней умеют работать с толпой, даже Эйден, который сидит за барабанами. Они прокачивают её до тех пор, пока восторг не достигает горячего апогея, передаваясь всем.

– Уф, – произносит Коннер в свой микрофон, стоя по центру сцены. – Это было классно. Ребята, вы действительно знаете все слова, да?

Толпа кричит.

– Ага, я так и думал. Как бы то ни было... – он проводит рукой по брови. Кто-то бросает ему полотенце. – Эй, спасибо! – он смеётся, использует его и бросает обратно. – Как бы то ни было, у нас есть кое-что особенное для вас. Хотите услышать?

Толпа кричит во второй раз.

– Что это было? Я вас не слышу.

И в третий раз крик.

– Ладно, думаю, они хотят услышать, парни, – он оборачивается к братьям. – Мне нужна помощь, – он подаёт знак, и прежде чем я что-то осознаю, Аякс уходит на сцену с Милой на плечах.

– Какого чёрта? – у меня падает челюсть, когда я вижу, как Аякс идёт мимо охраны.

Коннер кладёт микрофон на сцену, берёт Милу, а потом поднимает его.

– Славно, – он прижимает Милу к боку. – Привет, малышка! Познакомьтесь с моей дочкой, Милой. Мила, познакомься, ну, со всеми.

Толпа хором говорит: «Ах!». Я не ахаю. Интересно, во что он играет. Я смотрю на Лейлу, и она пожимает плечами, такая же смущённая, как и я.

– Можно нам пару стульев? – Коннер смотрит в сторону, откуда приносят два стула. Он сажает на один из них Милу, а сам приседает рядом с ней. – Посиди здесь, ладно? Не уходи.

Она кивает, сжимая Кролю.

– Хорошо, – он берёт свою гитару с края сцены и садится, настраивая микрофон. Опустив и наклонив стойку, он успокаивается.

– Так. Вы готовы?

Снова крик. Всегда крик.

– Ладно, – он кивает братьям.

Эйден четыре раза ударяет по бокам малого барабана, и затем вступают остальные, наигрывая музыку. Мурашки спускаются по моему позвоночнику. Чёрт, они пробегают по всему моему телу. Кончики пальцев покалывает, а когда Коннер начинает петь, когда появляется то протяжное звучание, что наполняет пространство вокруг меня, внутри меня всё сжимается.

Моё сердце колотится, и могу поклясться, что мои руки вспотели, хотя не знаю наверняка, потому что могу сосредоточиться только на Коннере и теплоте его голоса.

«Время проходит и чувства меняются,

Но разве ты не знаешь, что мы всё те же?

Я всё ещё хочу тебя, как и раньше,

Я всё ещё хочу тебя, как и ты меня».

Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и я вижу всё, что он чувствует. Я знаю, что эта песня для меня, как и любая другая, которую он когда-либо писал. Это для меня.

«Я отрицаю, потому что это ранит, я борюсь, потому что это сжигает меня,

Но я хочу всё, что ты можешь дать... дать мне...

Ведь вечность не будет такой же без тебя...

Это запретный выигрыш, бесконечная боль...»

Я сглатываю и обнимаю себя. Его слова укутывают меня, их честность почти заставляет меня задохнуться.

Лейла подталкивает меня.

– Разве это не то, над чем он работал в последнее время?

Я киваю, неспособная говорить. Ком в горле слишком большой, слишком вязкий.

Здесь, наверное, тысяча человек. Каждый из них кричит и танцует, но не я.

Единственное, что нас объединяет, это то, что каждый из нас прямо сейчас влюбился в Коннера Бёрка.

Но я влюбилась не в первый раз.

Эти бабочки в моём животе, бешеный стук сердца, быстрые, резкие вздохи – они не новы для меня.

Я влюбляюсь в него снова и снова.

«Вечность всего лишь мечта, нечто воображаемое.

Не отвергай меня, потому что это ранит, не борись, потому что это сжигает,

Ты знаешь, что хочешь меня,

Я подарю тебе всё, что могу подарить, если ты подаришь мне...»

– Это о тебе, не так ли? – говорит Лейла сквозь крик. – Как всегда о тебе?

Я снова киваю.

– Всегда.

– Как, чёрт возьми, ты сможешь отпустить его одного на следующей неделе?

Я прижимаюсь к ней, опуская голову на её плечо. Глаза Коннера не отрываются от меня. Полностью сосредоточенные, обжигающие, они обнажают его душу.

– Я не смогу.

Глава 28

Коннер

После выступлений всегда появляется восторг. Он окутывает тебя на первом же шаге за кулисы, разливая по венам адреналин, а толпа всё кричит, – в такие моменты кажется, что тебя ничто не может успокоить.

Особенно сейчас, когда на моих руках сидит Мила и крепко обнимает меня.

– Папа, хороша песня.

– Ты думаешь?

– Да.

Я киваю.

– Хочешь слушать её перед сном?

– О да!

Волнение в её голосе вызывает у меня улыбку. Я кружу её и сажаю себе на плечи. Она хихикает и так крепко хватается за мои волосы, что я вздрагиваю.

– Ты видел Софи? – спрашиваю Кая.

Он качает головой.

– Она ушла, – говорит Аякс, появившись из ниоткуда, – и просила узнать, можешь ли ты отвезти Милу домой.

– Она прямо-таки дождалась моего ответа, – бормочу я. – У меня нет детского кресла.

– У меня в машине есть, – заверяет он. – Сестра и племянник частенько используют меня в качестве личного таксиста, когда я не занят здесь. Я отвезу вас домой.

– Правда? Спасибо, мужик, – я поворачиваюсь к братьям. – Слушайте, мне нужно отвезти Милу домой спать. Вы сможете разобраться тут?

Кай кивает.

– Да, иди.

– Спасибо, – я отношу Милу к машине Аякса.

Как и было обещано, сзади есть детское кресло. Я пристёгиваю Милу, закрываю дверь и сажусь вперёд. Аякс молча заводит двигатель и увозит нас от сумасшествия на пляже. Я откидываюсь на мягкое кожаное сиденье и медленно выдыхаю.

– Вы ещё не со всем разобрались?

– О, мы разобрались. Это последствия.

Он смеётся.

– Верно. Именно так всегда и бывает. Они никогда не знают, чего хотят.

– Думаю, она точно знает, чего хочет. Просто она слишком упряма, чтобы принять это.

И разве это не чёртова правда?!

– Похоже на правду, судя по тому, что я видел, – он опять смеётся. – Немногие девушки решатся сесть за руль, чтобы доказать свою правоту, после того как оказались в центре внимания.

– Да, но иногда – к счастью – её упрямство перевешивает её страхи.

– Страхи? Серьёзно? И ты говоришь это о девушке, которая угрожала разбить камеру парню, говоря, цитирую: «если не отойдёшь от моего лица в течение десяти секунд»?

– О да. Софи бесстрашная, но она также и самая пугливая личность, которую я знаю.

– У неё есть кого защищать. Ей позволено бояться.

Но Аякс не знает того, что не все её страхи появились из-за Милы.

Аякс сворачивает на подъездную дорожку. Я благодарю его за поездку и отстёгиваю дочь.

Открывается передняя дверь, и за ней показывается Софи, одетая в хлопковые шорты и обтягивающую майку, на которой написано «БЕГИ СЕЙЧАС, ПЕЙ ПОЗЖЕ».

– Спасибо, что привез её, – тихо говорит Софи, потянувшись к Миле.

– Я в порядке. Ребята собираются, – стою на месте, пока она не отходит в сторону. – Лейла вернулась домой?

Софи кивает.

– Я высадила её по пути.

– Хорошо, – я поворачиваюсь к Миле. – Готова отправиться в кровать, малышка?

Она зевает в ответ.

– Я принесу ей молоко, – Софи проскальзывает мимо меня и исчезает на кухне.

Я беру подгузник из сумки в коридоре и отношу Милу наверх. Она зевает в третий раз. Должно быть, поход на концерт действительно вымотал её.

Ставлю её в центре комнаты.

– Руки вверх!

Мила поднимает их, и я снимаю платье через голову, оставляя её в памперсе, носочках и обуви. Она садится по моей просьбе, и я снимаю носки и обувь, а затем меняю подгузник.

Она берёт Кролю и зевает в ладошку. Чёрт.

– Она может спать и так, – тихо говорит Софи у двери, – сегодня очень жарко.

И она говорит это мне. Я простоял под огнями рампы почти два часа.

– Ла-адно, – я опускаю Милу в кроватку.

Она ложится, берёт у Софи молоко и прикладывает бутылочку к груди. Софи аккуратно накрывает её тонким одеялом и поворачивается, чтобы включить iPod.

Я успеваю сделать это раньше, и по комнате разносятся вступительные ноты нашей песни. Софи поднимает взгляд на меня и резко вдыхает. Она замолкает, а потом, обогнув меня, бежит вниз.

– Спокойной ночи, малышка, – шепчу я Миле.

Я тихо закрываю дверь и спускаюсь за Софи. Захожу в гостиную, ожидая застать её здесь, но ошибаюсь. Ванная тоже пуста, как и кухня, и столовая.

Ноги ведут меня на улицу. Она стоит посреди двора и смотрит вверх, запустив руки в волосы.

– У неё длинные светлые волосы и голубые глаза, но когда я говорю, что она красива, она так удивлена, – пою я, направляясь к ней. – У неё райская улыбка и адский характер, и она думает, что загадочна для меня, но я хорошо её знаю.

Она поворачивается, улыбка появляется в уголках губ, и я кладу руки ей на бёдра.

– И я просто не могу сопротивляться этим красивым розовым губам, и, чёрт возьми, мне нравится, когда она качает этими потрясающими бёдрами, – я качаю её бёдра из стороны в сторону, и она мягко смеётся. – Она украла моё сердце, как ночной воришка, но я не возражаю, ведь она делает ярче тёмные дни.

– Ты сумасшедший, – шепчет она.

– Только для тебя, – я продолжаю двигать её бёдра, и она кладёт руки на мои, качая головой.

Я провожу руками по её животу и бёдрам.

– Почему ты сбежала?

– Я хотела быть единственным человеком, любящим тебя после этого.

– Они не любят меня. Они любят мой голос.

– Ага, это объясняет трусики, оказавшиеся на микрофонной стойке.

– Н-да, и такое случается. Тейт забирает себе те, на которых есть номера телефонов. Очевидно, что он никогда не позвонит им, потому что не знает адресата, но всё-таки. Они надеются.

Она качает головой.

– Это совершенно другая жизнь, не так ли? То, что происходит с вами, когда вы вдали от Шелтон Бей. Не думаю, что до сегодняшнего дня понимала это в полной мере. Какая-то цыпочка, стоявшая рядом с нами, приехала из Техаса, потому что пропустила ваши концерты там.

– Они безумные, но в хорошем смысле.

– Безумно чокнутые. Безумное навязчивые. Безумно упорные.

– Твоя безумная красота мне нравится больше, – уверяю её. – Твоё безумие было создано только для меня. Как и ты. И твоя задница. Это было сделано только для меня.

Она легонько шлёпает меня по руке.

– Как ты с этим справляешься?

– Это наша жизнь. Так она выглядит. Но это только малая её часть, правда. Когда мы на гастролях, такое происходит дважды, возможно, трижды в неделю, и практически никогда, если мы не в туре. Нас останавливают ради автографов и фотографий, куда бы мы ни пошли, но обычно всё не так безумно, – я кладу подбородок ей на плечо. – Так не всегда.

Софи опирается на меня.

– Каково это, находиться в туре?

– Это... по-другому, – я тяну её назад к скамье-качелям и сажусь. Раздвигаю ноги, и она садится между ними, спиной ко мне, её руки поверх моих. – Загружено. В дни выступлений мы должны проводить весь день на месте: настраивать инструменты, узнавать место, проверять звук и прочее. Но в то же время это удивительно, потому что у нас есть возможность увидеть невероятные города. Мы проводим по несколько дней в каждом, оставляя день после концерта, чтобы просто гулять.

– Какой твой любимый?

– Город? – уточняю я.

Она кивает.

– Нью-Йорк. Легко. Я имею в виду, это... чёрт возьми. Это нечто другое. Так отличается от этого. Тебе понравится.

– Готова поспорить, – шепчет она.

– К чему все эти вопросы? Думаешь над тем, что я сказал вчера?

Софи делает глубокий вдох и пожимает плечом.

– Я хочу, понимаешь? Но потом я думаю о Миле и о том, сможет ли она справиться со всем этим путешествием. Для неё будет очень утомительно постоянно находиться в дороге. С другой стороны, она ненавидит быть вдали от тебя. Если она просыпается, а тебя нет рядом, она начинает смотреть в окно.

– Просто попробуй, – я обхватываю рукой её щёку и поворачиваю лицо. Её глаза находят мои. – Попробуй, и если это будет слишком, я отправлю вас обратно, – я глажу большим пальцем по её щеке. – Пожалуйста, Соф. Я только встретил её. Я только вернул тебя. Не проси меня снова обходиться без вас.

Она разворачивается и кладёт голову мне на грудь.

– Куда вы отправитесь?

– Недалеко. Через месяц в Нью-Йорк – нашу самую дальнюю точку. Затем мы поедем в города среднего запада, направляясь на юг. Мы закончим в Новом Орлеане.

– Новый Орлеан? Всегда хотела там побывать. Папа обещал меня туда свозить, но никогда не выпадало шанса, – её голос затихает.

Я целую её в макушку.

– Я хочу, чтобы вы поехали, Соф.

– Когда вы уезжаете? – её голос немного срывается на слове «уезжаете».

– Через неделю, – я провожу пальцами по её волосам. – Мы отправимся в субботу утром, чтобы выступить в Роли, а затем в Шарлотт для концерта в среду.

– Что потом?

– Чарлстон. Видишь? Мы будем близко к дому.

Она кивает, но ничего не говорит. Я откидываю голову на спинку качелей, беспокойная энергия проходит через меня.

Оставлять её и Милу просто не имеет смысла. Не подходит. Мысль об этом кажется неподходящим кусочком паззла. Тем кусочком, который вы пытаетесь вставить, потому что он должен подходить, но никак не получается.

– Ладно, – шепчет она. – Но если это не сработает в Чарлстоне, мы уедем.

– Правда? – я наклоняю её лицо так, чтобы она смотрела на меня. – Вы поедете?

Софи поднимается и садится обратно, неустойчиво балансируя на качелях.

– Я не хочу, чтобы вы с Милой расставались, Коннер. Не так скоро.

– Теперь расскажи мне вторую часть причины, – рычу я, спускаясь, чтобы быть рядом с ней.

– Не имею понятия о чём ты, – её губы изгибаются, выдавая ложь.

Я провожу пальцем вверх по её боку, по изгибу груди и вверх по шее. Она покрывается мурашками, когда я очерчиваю линию челюсти, задерживаясь на нижней губе.

– Ты точно знаешь, о чём я, – грубо шепчу я, прослеживая изгиб её губ.

Она зарывается пальцами в волосы у меня на затылке.