Текст книги "Грязный секрет (ЛП)"

Автор книги: Эмма Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Я.… придумаю что-то, действительно ранящее, – неубедительно заканчивает она, открывая дверь. – Чёрт, разве им больше нечем заняться?

Она выворачивается из моего захвата и выбегает из дома.

– Вам нужна чёртова жизнь! – кричит она в толпу фотографов и репортёров.

Я останавливаюсь, потрясённый, а затем разражаюсь хохотом. Только Софи способна на такое.

– Давай. В грузовик, – я открываю дверь, хватаю её за талию и поднимаю, помогая забраться внутрь.

Она визжит прямо мне в ухо, и я сыплю проклятия.

– Прости, – она хлопает рукой по моему рту, – ты меня удивил.

– Я и собирался, – захлопываю дверь и потираю ухо. Святое дерьмо. Эта девушка визжит, как птеродактиль на эстрогене.

Я сажусь на водительское место и выезжаю с подъездной дорожки, кивая нашей службе безопасности, стоящей на постоянной вахте и удерживающей журналистов на месте. Вспышки фотоаппаратов ослепляют, поскольку фотографы отчаянно пытаются получить наше фото.

– Солнцезащитные очки. В бардачке.

Софи роется в нём и передаёт мне очки.

– Простите, мистер Голливуд.

Я смеюсь.

 – Ты хочешь, чтобы я разбился? – я смотрю на неё, и она качает головой. – Вот и хорошо.

Она больше ничего не говорит, когда я поворачиваю на главную дорогу Шелтон Бей. Таинственным образом за нами появляются несколько машин, следующие с той же стороны, что и мой дом.

Чувствую, как усмешка растягивает мои губы, прежде чем Софи замечает что-либо.

– Что? – спрашивает она, поворачиваясь на сиденье. – Ох, они что, блин, издеваются?

Она практически прорычала это. Злая южная девушка.

Если бы я заботился о придурках в машинах за нами, то посоветовал бы им бежать, чтобы сохранить свои яйца. Но так как меня это не волнует, думаю, я смогу придумать лучшее применение её гневу.

– Коннер. Почему ты ухмыляешься? – она шлёпает меня по бедру. – Коннер!

Я хватаю её за руку и подношу к губам.

– Готова столкнуться со СМИ, принцесса?

Глава 21

Софи

По крайней мере, в этот раз он хотя бы спрашивает.

– Не знаю, готова ли я, но ладно, – отвечаю, позволяя своей руке, всё ещё заключённой в его, упасть на сиденье.

– Тебе это понравится, – он въезжает на стоянку магазина. – Эй, я говорил, что мы устраиваем концерт в субботу на пляже?

– Э-э-э. Нет.

– Ну, мы собираемся. Ты придёшь вместе с Лейлой.

– А если я буду занята?

– Ты будешь занята просмотром концерта «Dirty B.» вместе с моей сестрой. Так пойдёт?

– Почему ты говоришь об этом сейчас? – спрашиваю, наблюдая, как он выходит из машины и подходит к моей стороне. Я выглядываю в окно и вижу шумную толпу фотографов, выбирающихся из машин и медийных грузовиков. Коннер открывает мою дверь.

– Так ты будешь больше беспокоиться о концерте, а не об этом, – Коннер протягивает руку и, расстегнув ремень безопасности, разворачивает меня на сиденье.

Он поворачивается спиной ко мне и тянет меня за ноги на себя. Я пронзительно кричу и обнимаю его за шею, когда он обхватывает меня за бёдра и поднимает к себе на спину.

– Коннер. Не будь дураком. Чёрт.

Со мной на спине, он пинком захлопывает дверь грузовика. Он подкидывает меня вверх, и я хватаюсь за его рубашку, издавая ещё один пронзительный паникующий крик. О, чёрт. Во что он играет?

– Готова?

Не дав мне шанса ответить, он бежит к двери. Борясь со смехом, я сцепляю ноги вместе. Чёрт, я не хочу, чтобы он знал, как меня позабавил этот детский поступок.

– Опусти меня, – требую я, когда мы заходим внутрь.

– Не-а, – он крадётся к задней части магазина и щекочет внутреннюю сторону моего бедра.

– Кон – чёрт – остановись! – я задыхаюсь, и смех вырывается из меня. – Остановись!

Он смеётся и останавливается напротив прохода с памперсами.

– Какие?

– Эти... красные, – вздыхаю я, пока он продолжает щекотать меня. – Прекрати сейчас же!

Он смеётся ещё сильнее.

– Размер? – уточняет он.

– Четвёртый, – о Боже.

Я утыкаюсь лицом в его плечо, моя грудь горит из-за сбивчивого дыхания от смеха. Коннер бежит к кассам, совершенно не помогая мне сдержать веселье.

Он внезапно останавливается и хватает пачку конфет в конце прохода. Оглядывается и подмигивает мне, а я выглядываю из-за его плеча.

Чёрт возьми, окружённая Бёрками, моя дочь будет испорченным ребёнком.

За кассой сидит Нина, Коннер кладёт на прилавок перед ней конфеты и памперсы.

Она улыбается мне с фальшью в каждом движении её ярко-розовых губ.

– Я думала, что Коннер не знал о твоём ребёнке.

– Он и не знал, когда ты спрашивала, – я улыбаюсь ей в ответ, когда Коннер достаёт свою карту из терминала. – Но спасибо, что предала нас. Я хорошо выгляжу на обложке журнала, не так ли?

– Софи, – предупреждает Коннер, но его суровый тон противоречит едва сдерживаемому смеху.

– Что? Я просто поддерживаю разговор с Ниной.

– Ладно. Мы уходим, – он хватает пакет с прилавка и разворачивает нас.

Я снова шокированно хватаюсь за его рубашку. Он выбегает из магазина и направляется к грузовику через стоянку, уклоняясь от всех камер.

Я не могу справиться ни с одним покидающим меня смешком. Каждое хихиканье, каждый смешок, каждый чёртов визг или удивление – я люблю каждую секунду.

Коннер роется в кармане в поиске брелока и отключает сигнализацию. Открыв дверь, поворачивается и начинает усаживать меня внутрь.

Моя задница ударяется о сиденье.

– Выше! – требую я, стараясь немного приподняться.

Он подпрыгивает, и я ударяюсь головой о дверной проём.

– Дурак! – шиплю, забираясь на сиденье и потирая макушку. И смеясь. Всё ещё смеясь.

Всегда смеясь.

У него вырывается низкий смех, когда он наклоняется ко мне и закидывает пакет на заднее сиденье. Коннер останавливается передо мной, и его губы изгибаются в улыбке с мальчишеским озорством.

Он наклоняется и прижимается своими губами к моим, удерживая меня за шею, и я кладу руку ему на щеку.

– Ничего не могу с этим поделать, – бормочет он, отступая.

Он разворачивает мои ноги и захлопывает дверь.

Да, я понимаю. Понимаю, потому что, если бы он не поцеловал меня, это сделала бы я.

То, как мы смеялись вместе, выглядя при этом совершенно нелепо, пусть и несколько минут, послужило сильным напоминанием о нас. О том, какими мы были. Всегда.

И тяжелее всего то, что под ложью, секретами и небрежно брошенными резкими словами всё ещё есть мы.

И в мгновение ока прошлое перестаёт иметь значение. Как и всё, что сдерживает нас.

Важно только настоящее.

– Ты понимаешь, что они сняли это на камеры? – спрашиваю я, когда он садится рядом со мной.

Он лишь смотрит на меня с ехидной улыбкой.

– Ты хорошо выглядишь на обложке, помнишь?

В очередной раз я шлёпаю его по ноге, но он снова ловит мою руку и переплетает свои пальцы с моими.

***

Я не собираюсь спорить о стрижке. Она была мне крайне необходима, но я уверена, что буду спорить о ногтях. Я не нуждаюсь в маникюре или педикюре.

Нет ничего плохого в том, чтобы вечером в пятницу накрасить ногти OPI во время просмотра «Одиннадцати друзей Оушена». Но платить кому-то ещё, чтобы покрасить ногти? Да ладно. (Прим. ред.: OPI – одна из ведущих косметологических компаний).

– Это крайне смехотворно, – с новой стрижкой, я встаю со стула, пропуская высушенные феном и мягкие после салона волосы сквозь пальцы.

– М-м-м, – Лейла смотрит на меня. – Похоже, ты ненавидишь это.

Я вздыхаю и опускаю руку.

– Теперь мы можем пойти?

– Нет. Коннер велел мне держать тебя здесь до... – она бросает взгляд на часы, – трёх часов. Осталось ещё два.

Я фыркаю и сажусь в кресло для педикюра рядом с ней. После неловкой ночи в одной постели и пробуждения в его объятьях, я решила, что сегодня буду спать в своей собственной постели.

Одна.

– И почему меня выгнали из моего же собственного дома?

Лей пожимает плечами.

– Не знаю, Соф. Он только сказал, чтобы я держала тебя тут до трёх, а так как платит он, я только «за».

– Ты даже не пыталась выяснить?

– Пыталась. Он начал меня игнорировать, наверное, после десятого вопроса. Думаю, он был готов взять барабанные палочки Эйдена и неглядя бить меня ими, – она откидывается в кресле.

Я тихо ворчу. Пока все эти СМИ оккупируют наши лужайки, я не могу представить какой сюрприз мне бы понравился.

Вроде того раза, когда он решил, что нам стоит заняться парапланеризмом.

Ага, нет. Он занимался этим. Я сидела и смотрела. На такую высоту я согласна подняться только на чёртовом самолёте.

Я вздыхаю и пытаюсь расслабиться. Хотя легче сказать, чем сделать. Так много вопросов кружится в голове. Зачем он это делает? Зачем он заставляет меня пойти на пляжный концерт в субботу? Когда Мила, наконец, сможет вернуться на публику? Когда наши лица перестанут украшать обложки?

Когда жизнь вернётся к подобию нормальности?

Когда мы оба разберёмся в нашем дерьме и решим, стоит ли нам работать над отношениями?

Я сжимаю переносицу. Как же много нужно для расслабления. В следующий раз, когда он захочет отослать меня подальше от него, то может отправить меня на чёртов массаж.

Люди, мешающиеся под ногами, только раздражают.

Я достаю телефон из кармана шорт и пишу ему:

«Почему я не могу вернуться домой?»

Его ответ краток:

«Потому что».

«Это не причина».

«Это причина без объяснения».

«О, нет. Причина должна пояснять, а объяснение сообщать, почему именно по этой причине».

«...Думаю, у тебя мигрень, принцесса».

«В один прекрасный день я возьму диадему и засуну её тебе в задницу».

«Почему ты вообще думаешь об этом?»

«Потому что уровень боли будет равен твоим сюрпризам».

«ХА-ХА-ХА! Обещаю, что это хороший сюрприз».

«Ты так и о парапланеризме говорил».

«Видимо, у нас разные представления о хорошем».

Один уголок моих губ приподнимается.

«Ты не помогаешь».

«Расслабься».

Расслабься. Расслабься. Он может расслабиться, когда я приду к нему с диадемой.

Серьёзно. Что такого он может делать, из-за чего я не могу провести у себя дома пять часов?

Я раздражённо указываю на бирюзовый лак, когда женщина, занимающаяся моими пальцами ног, просит выбрать цвет. Я наблюдаю, как она идеально закрашивает ногти, а затем, как они сохнут.

– Вы знаете, что делаете?

Я смотрю на Лейлу.

– Что?

– Ты и Коннер. Вы спали вместе последние две ночи.

– Замолчи, – шиплю я под нос. – Я не буду говорить об этом здесь.

Она закатывает глаза.

– Ладно. Теперь маникюр?

– Нет. Я закончила. И я собираюсь домой. Мне плевать, что он сказал. Он не может удерживать меня вне моего дома.

Я вытягиваю разделитель и шевелю пальцами. Затем хватаю шлепанцы и проскальзываю в них, следя за тем, чтобы не размазать лак.

Иначе я сильно разозлюсь.

– Давай, – говорю я Лейле.

– Боже, – бормочет она, быстро надевая босоножки, – это будет весело.

Я жду около машины, постукивая ногой, и игнорирую щёлканье затворов по всей стоянке. О да, я могу представить это. Завтра в заголовках:

«МАМА РЕБЁНКА КОННЕРА РАССЛАБЛЯЕТСЯ С ЕГО СЕСТРОЙ. ПРИМИРЕНИЕ ВОЗМОЖНО?»

Дураки.

Лейла снимает сигнализацию, и мы забираемся в машину. К счастью, салон находится всего в нескольких минутах езды от моего дома, поэтому поездка проходит быстро и относительно спокойно. Если не считать фотографа, преследующего нас, которого, положа руку на сердце, я не считаю проблемой.

Два парня из службы безопасности блокируют въезд на подъездную дорожку. Я вытягиваюсь через Лейлу и сигналю, но они просто качают головами.

– Что за? – я выхожу из машины и хлопаю дверью. – Вы говорите мне «нет» перед моим собственным домом?

– Извините, мэм, – говорит тот, что справа – как его зовут? Аякс? – Коннер сказал в три часа, а сейчас два десять.

– Насколько я знаю, Коннер не говорил о том, когда я могу оказаться в своей собственности. Вы слышите это? Моя. Собственность.

Он не отступает.

– Я просто выполняю приказ.

Несколько репортёров приближаются, чтобы записать наш разговор. Я вижу чёртовы диктофоны в руках.

– Мне нет дела до чёртовых приказов Коннера. Я говорю, что это мой дом, и я вхожу!

Лейла встаёт рядом со мной.

– Да ладно, Аякс, не будь мудаком. Это её дом!

– Простите, девушки, – снова говорит он. – Я бы предпочёл сохранить свою работу.

– Великолепно, – бормочу я, прислоняясь к машине, – но я никуда не уйду, – забираюсь на капот машины и откидываюсь назад, опираясь руками и скрещивая ноги в лодыжках.

Лейла смотрит на меня с минуту, затем пожимает плечами и садится рядом со мной.

– Какого чёрта, – говорит она. – Если это разозлит Коннера, то я полностью «за».

Могу поклясться, губы Аякса дёргаются, но он безупречно скрывает это. Парень рядом с ним не говорит ни слова, и я цокаю языком.

– Я никогда не видела тебя прежде. Как тебя зовут?

Он смотрит на меня своими тёмными глазами.

– Моё имя, мэм?

– Да, твоё имя, – киваю я. – И, пожалуйста, не называй меня «мэм». Я недостаточна стара для этого.

– Карлос, мисс.

Мисс. Проклятые южные манеры.

– Софи, – улыбаюсь я, – меня зовут Софи.

– Приятно с вами познакомиться, мисс Софи.

Лейла давится в попытках скрыть смех. Она точно знает, что я делаю.

Возможно, заигрывание с телохранителем немного коварно и по-детски, но Коннер хотел проучить СМИ. Это именно то, что я делаю... с дополнительным бонусом – проучу и его тоже.

В эту игру могут играть двое.

– Ты не отсюда, да? – спрашиваю его.

– Софи, – Аякс резко, с предупреждением, произносит моё имя.

– Я поддерживаю разговор. Ты ждёшь, что я буду сидеть здесь почти час, ни с кем не разговаривая? И, естественно, я не собираюсь разговаривать с этими занозами в заднице, – киваю в сторону папарацци.

Кто-то подходит слишком близко, и Аякс угрожающе шагает вперёд. Фотограф не двигается, и я периферическим зрением замечаю объектив камеры.

– Надеюсь, ты получишь знатного ремня за это, потому что если не отойдёшь от моего лица в течение десяти секунд, то будешь отдирать себя от земли, – рявкаю я.

Он удирает, и я перевожу взгляд в сторону. Никто не движется в нашу сторону, но раздаётся крик:

– Где ваша дочь?

– Играет в прятки, – остроумно отвечаю я, глядя на охранников.

На этот раз губы Аякса действительно дёргаются.

– Карлос. Откуда ты?

Он нервно поглядывает на Аякса.

– Техас. Переехал в Шелтон Бей несколько недель назад. А вы родом отсюда?

– Родилась и выросла, – я улыбаюсь. – Тебе нравится здесь?

– Здесь очень красиво. Прекрасные пляжи.

– Уверена, что так. Ты работаешь по субботам?

– Ладно, хватит, – Аякс достаёт телефон. – Коннер? Мисс Софи заставляет персонал чувствовать себя некомфортно.

– Это не так! – возмущённо кричу, ударяя кулаком по капоту машины рядом с моими ногами. – Я просто была вежлива! Правда, Карлос?

Аякс кивает.

– Да, сэр, она слишком протяжно произносит слова, – говорит он в трубку.

– О мой Бог! Я не делаю этого!

Но так и было. Убейте меня.

Лейла хихикает, прикрываясь руками.

– Хорошо. Я передам ей, – Аякс вешает трубку и смотрит на меня. – Он сказал перестать флиртовать с Карлосом, и если ты не послушаешь меня, то он придёт и разберётся с тобой сам.

Трепет пронизывает меня от этой перспективы. Ревнивый Коннер – горячий Коннер.

Я сладко улыбаюсь Аяксу.

– Так что, Карлос, ты работаешь по субботам?

Аякс снова достаёт свой телефон. Он не успевает произнести и слова, как входная дверь распахивается и оттуда вылетает Коннер. Решимость увеличивается с каждым его шагом, и ему требуется всего несколько секунд, чтобы своим широким шагом пересечь лужайку перед домом.

– Привет, Коннер! – говорю я беспечно.

– Софи, – он рычит и делает шаг к автомобилю. – Ты флиртуешь с моими сотрудниками?

Лейла даже не пытается скрыть свой смех на этот раз.

– Значит это так, – он хватает меня за лодыжки, стягивает с машины, затем обнимает за талию.

– Какого чёрта! – визжу я, когда он поднимает меня и перекидывает через плечо, словно пожарник. – Опусти меня!

Я брыкаюсь и выворачиваюсь. Он хватает меня за голени другой рукой, останавливая их, поэтому я начинаю бить его по заднице. Он не реагирует. Коннер просто несёт меня в дом так же быстро, как только что вышел оттуда.

Я захлопываю за нами дверь.

– Опусти меня, ты, гигант.

Коннер опускает меня и прижимает к стене. Его губы опускаются на мои, горячие и требовательные. Он скользит рукой по моему затылку, доказывая обладание.

Я хнычу, тая у стены. Он делает шаг ко мне и вместе с финальным фирменным поцелуем прерывает это.

– Тебе чертовски повезло, что я не прижал тебя к машине моей сестры и не сделал это там, – его слова короткие и резкие. – Чёрт возьми, во что ты, по-твоему, играешь?

– Я? – я недоверчиво смотрю на него. – Это ты не даёшь мне находиться в собственном доме!

– Чтобы удивить тебя, – отвечает он сквозь зубы. – Ты так чертовски нетерпелива.

– Ты велел мне уйти из дома, отвезти дочь к твоим родителям, а потом исчезнуть в салоне на несколько часов!

Он отступает назад, чтобы посмотреть на меня.

– Кстати, волосы хорошо выглядят.

Я прищуриваю глаза.

– Тебя так чертовски трудно уговорить.

– Не часто я слышала такое от тебя, – бормочу я, глядя в сторону.

Он тихо смеётся.

– Действительно. Пошли, – он делает шаг назад и подталкивает меня к лестнице. – Твой сюрприз в любом случае уже готов.

– Почему он наверху?

– Молчи и иди.

Я оглядываюсь, но делаю, как он велит. Он кидается вверх и, встав передо мной, берёт за руку. Я торопливо осматриваюсь вокруг, когда он тянет меня в сторону моей комнаты, дверь в которую закрыта.

Мы останавливаемся, и я обращаю на него всё своё внимание. В его волосах ярко-розовое пятно, и я протягиваю к нему руку. Краска засохла и осыпается от моего прикосновения.

– Почему на твоих волосах краска? – мои глаза находят его. – Коннер, что ты делал?

Его губы поднимаются в таинственной, но взволнованной улыбке. Затем, не говоря ни слова, он толкает дверь в мою комнату.

Только это больше не моя комната.

Теперь она покрашена в розовый и жёлтый цвета, два цвета, которые разделяются посередине стены широкой полосой с изображением свинки Пеппы. Комната заполнена новой деревянной мебелью, включая огромную санеобразную кроватку. Шторы с Пеппой, лампа с Пеппой и даже ковёр с Пеппой.

Вместо её старого CD-плеера, на розовой подвесной полке стоит док-станция для iPod с розовым iPod .

– Он загружен, – произносит Коннер. – Наполнен песнями «Dirty B.», включая и её любимую.

Я захожу в её комнату и подхожу к кроватке. Там постельное белье с Пеппой и гигантская подушка в виде головы Пеппы.

– Почему ты делаешь это? – шепчу я, моё горло сжимается.

– Потому что, – просто отвечает Коннер, шагая вперёд. Он берёт меня за руку. – Иди сюда.

Он тянет меня из комнаты Милы и ведёт к старой комнате отца. У меня нет шанса сказать что-либо, прежде чем он открывает дверь.

Я прижимаю руку ко рту. Она не похожа на комнату отца, больше нет. Прежние светло-голубые стены теперь покрашены в цвет морской волны, а стена позади нас оклеена обоями с чёрным закрученным и завивающимся узором. Напротив неё стоит огромная кованая кровать, накрытая покрывалом цвета морской волны с чёрным орнаментом. Мебель здесь новая, тоже чёрная, вся сияющая.

К стене над комодом прикреплён большой телевизор, на тумбочке стоит чёрная лампа. Большой, невероятно пушистый чёрный ковёр идеально соответствует стенам и разбивает тьму.

– Что? Почему? – я выдыхаю, мои глаза наполняются слезами.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он пожимает плечами, глубоко вздыхая, и оглядывается.

– Потому что, – он снова отвечает только этим.

– Нет, чёрт возьми, Коннер! Скажи мне почему!

– Я хотел, чтобы ты чувствовала себя как дома, – произносит он. – Чтобы у тебя с Милой было своё пространство, где вы могли бы расслабиться. Вещи твоего отца упакованы и находятся в гараже, ожидая тех пор, пока ты не будешь готова разобраться с ними.

Я сглатываю и снова осматриваюсь в комнате.

– Я хотел, чтобы у тебя было место, где ты сможешь быть Софи.

Я разворачиваюсь и хватаю его. Прижимаюсь губами к его, скользя руками в его волосы. Коннер обнимает меня за талию, притягивая ближе к себе.

Наши губы двигаются вместе медленно, но твёрдо. Я провожу языком по его нижней губе, и с этим простым движением, словно по щелчку выключателя, наш поцелуй становится глубже, Коннер сильнее выпивается пальцами в мои бёдра.

Мы оба одновременно приходим в движение, и когда наши ноги ударяются об изножье кровати, падаем на неё. Он наклоняется ко мне, тяжело дыша, и впивается в меня взглядом.

– Соф...

– Замолчи, – я притягиваю его лицо к своему и затыкаю его поцелуем.

– Я собирался сказать, что мои братья на кухне, – бормочет он, целуя мою челюсть.

– Ты издеваешься надо мной? – я изумлённо смотрю на него.

– Боюсь, что нет. Они помогли мне сделать всё это, – он делает паузу. – Вместе с декораторами.

– Избавься от них. Сейчас же.

Губы Коннера дёргаются.

– Считаешь, они не поймут почему?

– Мне наплевать. Я имею в виду именно это.

– А ты не думаешь, что они дадут новую тему СМИ, если уйдут без меня?

– СМИ могут поцеловать мой сладкий южный зад, – я сажусь, глядя на него.

Он смеётся.

– Давай. Мне бы очень этого хотелось. Поверь, – он тянет меня в свои объятия.

Я чувствую, как по венам течёт боль от его отказа.

В прошлый раз я не хотела заниматься с ним сексом. Это было импульсивно, и я не могла сопротивляться. Борьба за секс – вот что это было.

На этот раз я поцеловала его. Я отступила назад. Я сделала шаг.

И он говорит «нет».

Я освобождаюсь из его объятий и начинаю спускаться по лестнице. Это больно, чёрт возьми.

– Соф, – он хватает меня за руку.

– Что? – я поворачиваю голову, но не тело.

– Не делай так. Ты знаешь, что я имел в виду.

Я моргаю, но не отвечаю. Тяну руку, чтобы уйти, но он сжимает её сильнее. Одним резким рывком он притягивает меня к себе и заключает в объятия.

– Если ты думаешь, что я имею в виду это, тогда ты не знаешь меня, – шепчет он мне на ухо. – Ты думаешь, что я не умираю от желания уложить тебя обратно на кровать, сорвать с тебя одежду и целовать каждый дюйм? Ты думаешь, я не хочу чувствовать тебя подо мной, выкрикивающую моё имя, когда я двигаюсь внутри тебя?

У меня перехватывает дыхание.

– Может быть, это то, что я думаю.

Он касается моего подбородок и наклоняет мою голову так, что я вынуждена смотреть ему в глаза.

– Нет, это не так. Ты просто пытаешься меня разозлить. Ты знаешь меня лучше, чем думаешь.

Я пожимаю плечами.

– Как бы то ни было.

– Почему тебе нужно всё превращать в спор?

– Я так не делаю!

– Ты, чёрт возьми, так и поступаешь, и это не помогает моей сдержанности.

– Мне наплевать на твою сдержанность. Так что можешь поцеловать меня в задницу.

Коннер долго смотрит на меня, его грудь вздымается. Он резко сглатывает и отпускает меня. Затем опирается руками на перила и наклоняется.

– Эй, засранцы!

– Что? – откликается Эйден.

– Убирайтесь!

Глава 22

Коннер

Софи шокировано смотрит на меня.

– Что? – кричит Тэйт. – Нам нужно практиковаться.

– Это не может ждать. Вон. Сейчас же.

– Ну, мы все знаем, к чему это приведёт.

Кай и Эйден смеются вместе с ним, и через несколько секунд я слышу, как захлопывается входная дверь.

Я встречаюсь взглядом с Софи.

– Счастлива?

– Нет, – бросает она в ответ.

Я шагаю к ней и приближаю рот к её уху.

– Скоро будешь.

– Наглый.

– Самоуверенная.

– Надменный.

– Самонадеянная.

Я заталкиваю Софи в её новую комнату и закрываю за нами дверь. Она останавливается и, встречаясь со мной взглядом, тяжело сглатывает. В её глазах я вижу всё, что она чувствует. Софи взбудоражена, несмотря на нервозность. Возбуждена, хоть и в гневе.

Она делает несколько быстрых вдохов и выдохов, когда я подхожу к ней и снимаю свою рубашку. Софи проходится взглядом по моему телу, по-прежнему учащённо дыша.

Мои пальцы покалывает от ожидания, и я протягиваю руку, хватаясь за подол её рубашки.

– Долой, – приказываю, понизив голос.

Софи выглядит так, будто собирается спорить со мной, но поднимает руки. Я снимаю её рубашку через голову и бросаю в кучу на пол. Она удерживает глаза на моём теле, когда я нахожу её взглядом.

Её формы наводят мою чёртову задницу на грешные мысли. У неё нет пресса, низ живота покрыт бледными серебристыми линиями, но она чертовски великолепна.

Я кладу руку на её голову и притягиваю к себе. Мои губы находят её, и когда я ощущаю сладкий вкус её губ, отчаянная потребность оказаться внутри неё только возрастает.

Софи прижимается ко мне и цепляется пальцами за шлёвки моих штанов, позволяя своему телу говорить за себя. Я быстро толкаю её назад на кровать, не разрывая поцелуй.

Я углубляю его, позволяя языку яростно исследовать её рот, и прижимаюсь к ней бёдрами. Мой член твердеет и дёргается в штанах.

Софи проводит кончиками пальцев по моим бокам, обнимает меня за плечи и обхватывает ногами за талию, как делала прежде множество раз, сильнее прижимая своё мягкое и прекрасное тело к моему.

Я оставляю дорожку из поцелуев вдоль её шеи, заставляя её задыхаться, и проскальзываю пальцами за пояс её шорт. Стягиваю их вниз по ногам и останавливаюсь, заставляя её на мгновение отпустить меня. Вслед за ними исчезают и мои штаны.

Я снова склоняюсь над ней и скольжу руками по её телу, прижимаясь членом к её киске через эти чёртовы пыточные кружевные трусики. Она хнычет из-за контакта и сильнее прижимается своими бёдрами к моим.

Я снимаю с неё лифчик и обхватываю руками грудь. Скольжу губами вниз по её шее, устремляясь к вздымающимся вершинкам. Софи крепче сжимает ногами мою талию и притягивает меня ещё ближе, делая ожидание невозможным.

Плевать на всё остальное. Я хочу быть в ней прямо сейчас. Хочу чувствовать, как она сжимается вокруг меня. Хочу чувствовать, как её ногти скользят по моей спине, и слышать её дрожащий голос.

Я хочу вспомнить, каково это, быть так близко к ней, потому что в прошлый раз из-за гнева и похоти всё произошло слишком быстро и грубо.

Сейчас между нами происходит нечто гораздо большее, потому что я чувствую, как это проходит сквозь меня.

– Коннер, – моё имя, словно мольба, слетает с её губ.

Чёрт.

Софи опускает ноги и протягивает руку, чтобы снять трусики. Пока она делает это, я опираюсь на руки, наблюдая за тем, как кружево скользит по её ногам. Отбросив их ногой, она хватается за пояс моих боксёров.

– Пожалуйста.

– Твою мать, – я практически срываю с себя нижнее бельё и укладываю её на кровать.

Она ахает в мой рот, когда я крепко целую её, проникая языком между её губ. Она поднимает ноги, широко их раскрывая, и проводит ногтями по моим бокам.

Софи просовывает руку между нами и оборачивает пальцы вокруг моего пульсирующего члена, приближая его ближе к своей влажной киске.

Мне не нужно больше приглашений.

Обхватив руками ягодицы, я приподнимаю её бёдра и медленно проталкиваюсь в неё, чувствуя, как мышцы сжимаются вокруг меня, пока не погружаюсь полностью. Она издаёт короткий высокий звук в конце и запускает пальцы мне в волосы.

Я качаю бёдрами напротив Софи, чертовски сильно упиваясь этим. Ощущать её вокруг меня, подо мной – словно воспоминание, но это реально, потому что она горячая и влажная, и полностью обволакивает меня, когда я вхожу в неё. Это слаще, горячее, реальнее, чем когда-либо прежде.

Она двигает бёдрами напротив меня и сжимает ноги вокруг моей талии, удерживая меня на месте.

Я исследую руками её тело, каждую выпуклость и изгиб, каждый великолепный гладкий кусочек кожи. Пот бисером собирается на лбу, когда она впивается ногтями в мои плечи.

Софи выгибает спину, и я опускаю голову в изгиб её шеи, пробегаясь по ней губами. Её прерывистое учащённое дыхание опаляет мне ухо. Тела разгорячённые, кожа скользящая.

Я кладу свою руку на её и слегка сжимаю, посасывая чувствительное местечко у неё под ухом. Её тело сжимается вокруг меня, и я замираю из-за интенсивности.

– Чёрт, – бормочу я, снова погружаясь в неё.

Софи смотрит на меня, – её глаза блестят, щёки пылают, – а затем целует. Её язык напротив моего языка заводит меня ещё больше. Я обхватываю её ягодицы и начинаю быстрее толкаться в неё, отчаянно пытаясь найти освобождение для нас обоих.

Из неё вырываются короткие стоны, заглушаемые нашим поцелуем. Она стонет всё громче и громче, в то время как я быстро и неистово дышу. Моё тело напряжено из-за приближающегося наслаждения и предвкушения, член пульсирует так сильно, что мне приходится сдерживаться.

Я протягиваю руку между нами и нажимаю пальцем на клитор. Она запрокидывает голову назад, разрывая поцелуй, и низко и долго стонет.

– Давай, принцесса, – хрипло шепчу я ей на ухо, круговыми движениями потирая её клитор и исступлённо вдалбливаясь в неё. – Позволь мне услышать тебя. Дай мне почувствовать тебя. Кончи со мной.

Она содрогается, и я усерднее дразню её, касаясь зубами мягкой кожи на шее, где неистово колотится пульс. Она надрывно шепчет моё имя, сжимая мою спину так, как я люблю, и приподнимает бёдра.

Я полностью толкаюсь в неё, затем выхожу, прежде чем снова сделать то же самое. Это ощущается так безумно хорошо, и я так чертовски близок к разрядке, что мне приходится стиснуть зубы, чтобы не кончить раньше неё.

Я сильнее надавливаю на клитор, когда её мышцы начинают сокращаться. Софи снова вздрагивает, сжимаясь вокруг моего члена, и кричит мне в ухо.

– Чёрт! – я сразу же кончаю, изливаясь в неё горячими струями, волны удовольствия накрывают моё тело.

Я прислоняюсь лбом к её плечу. Моё сердце бешено колотится в груди, дыхание тяжёлое и быстрое, а каждая часть моего тела болит от интенсивного удовольствия, которое вряд ли когда-нибудь ещё почувствую.

Я обнимаю её, положив одну руку на затылок, а другой обхватив бёдра. Она обнимает меня за шею, опаляя горячим дыханием мою кожу.

– Вот, – шепчет она заплетающимся языком, поглаживая пальцами мой затылок, – вот где я прежняя Софи. В твоих руках.

Я улыбаюсь и приподнимаю голову. Останавливаюсь на мгновение, чтобы взглянуть на неё, а затем прислоняюсь своим лбом к её. Наше дыхание смешивается в сантиметре пространства между нашими ртами, мои пальцы подёргиваются возле её кожи.

– Тогда единственное решение, которое у меня есть – это просто остаться здесь навсегда, – отвечаю я.

– Хотела бы я, – она разжимает руки и крепче обнимает меня за шею. – Я действительно хотела бы.

Она поворачивается ко мне лицом и целует. Но не напористо, страстно или счастливо, а нежно и печально. Нежность, с которой её губы касаются моих, – жестокое напоминание о том, как сильно теперь отличается наша жизнь от прежней, и единственное, что действительно удерживает нас вместе, – это наша маленькая девочка и куча старых, ослабленных временем чувств.

Это жестокое напоминание о том, что мы можем потерять всё, чего у нас по сути и нет.

***

– С этим чёртовым аккордом что-то не так, – Тэйт сыплет проклятия, возясь с гитарой. – Акустика, ты говорил, Коннер. Конечно, давайте сыграем акустическую песню, которую ты написал на прошлой неделе!

– Ноты прямо перед тобой! – я подхожу к ним. – Я работал над ними каждый день. Как они могут быть неправильными?