Текст книги "Золотой Крюк"

Автор книги: Эмиль Асадов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Дверь сторожки неожиданно распахнулась, и на пороге возник всклокоченный Витек.

– Здорово, Палыч, – сказал он. – Можно к тебе?

Палыч неожиданному визитеру обрадовался, но вида не подал.

– Ты уже пришел, чего спрашиваешь? Заходи. Кефиру хочешь?

– Лучше кофе… – Витек протиснулся к столу, следом в дверях показались Чеботарев с Мариной.

– Мы, собственно, без звонка… – извиняющимся тоном произнес Сергей Степанович.

– А куда звонить? У меня здесь и телефона нет.

– Я же тебе трубу подарил, – напомнил Витек.

– А, это… Да я и не пойму, как ей пользоваться. Валяется там, в ящике…

– У рабочих бы спросил.

– Сейчас, как же! Буду я дорогую вещь незнамо кому в руки доверять. И вообще, я слышал, от них радиация, потенция падает.

– А давно у тебя телефон-то в ящике? Смотри, надо там дозиметром пройтись, фонит, наверное, – ковырнул сторожа Витек. Друзья теснились на койке за столом, пока сторож ставил на электроплитку чайник. – Ну что ты за темнота? Деньги имеешь, а живешь, как леший…

– Леший не леший, а одет получше твоего буду, – огрызнулся Палыч. – Ты что, с котами на помойке дрался?

– Ага, хотел у них мышь отбить… Нам ночь переждать надо. Собственно, потому и приехали.

– Ну-ну… Я-то рад, живите, хоть насовсем останьтесь. Только где вы здесь спать поместитесь? – задумчиво произнес Палыч. – Ну, девушке я свою тахту уступлю, не побрезгуйте… – Марина улыбнулась. – А мы можем в цеха пойти, там, правда, нетоплено пока.

– Можно костерок развести, – неосторожно заметил Витек. Палыч аж взвился от возмущения.

– Я те дам костерок! На заводской территории? Чтобы у меня окалины остались или цветы повяли от дыма?

– Так тебе цветы дороже, чем друзья? Мне холод врачами противопоказан! – возмутился, в свою очередь, Витек.

– Не стоит беспокоиться, – успокоила их Марина. – Нам, в общем-то, спать необязательно. Посидим, поговорим – когда еще такая возможность появиться? Или просто по воздуху пройдемся.

– Ветра нет, дождь скоро сляжет, я такие дожди знаю, они частые, но короткие, – пояснил Палыч. – Отогревайтесь пока. Давайте, Марина, я вам чаю налью. Сейчас поищу, где-то у меня и варенье припрятано было… Магазинное, правда, но все-таки…

Чеботарев слушал их разговор, слегка смежив веки. Усталость и тепло немного разморили его. Ему было приятно сидеть, вплотную прижавшись плечом к девушке, слушать долетающие будто через пленку тумана звуки голосов – скрипучий Палыча, и спокойный, мягкий – Марины. Сергей Степанович, казалось, задремал, закутавшись в какое-то тряпье и прислонив голову к стенке. Через щель за спиной слабо поддувало, и это раздражало, но в целом Чеботареву было тепло, как никогда. Витка тоже клонило в сон.

– Когда война кончилась, нас с Германии до Белоруссии составами перебросили, а через пару месяцев и полк расформировали, – вспоминал Палыч, позвякивая ложечкой в стакане. – Кто-то дальше поехал, кто-то там осел, а я подумал – что мне-то в семьянина превращаться? Подался на Урал. Там разрухи такой не было, но в деревнях ни рук не хватало, ни лошадей. Мужики местные кто с фронта вернуться не успел, кто и вовсе погиб. Вот я и пахал – и за мужиков, и за лошадей. Бабы изголодались, сама пойми… Днем в поле, вечером только штаны сменишь – и в клуб. Там танцы… Ночью… Ну, по разному. А утром снова на поле. Откуда силы брались, ты скажи, ведь жрать не особо чего было? А сейчас я смотрю – ну все вроде есть у людей, и хлеб, и масло, и хрухты. А дохлые все, как мухи осенью. Потому что продукты ненатуральные, колют их этими… как они…

– Пестициды и гербициды, – сквозь дрему буркнул Витек.

– Не матерись при женщинах! – рассердился Палыч. – Спи лучше, как спал!

– А ты даешь? – Витек зевнул и перекинул голову на другое плечо. – Сигарета твоя воняет, будто в ней вместо табака комары сушеные. И от твоих эротических мемуаров у меня сны нехорошие появляются.

– Сон есть продукт работы мозга, извлеченный из подсознания – внушительно изрек Палыч. – Вообще мозг отдыхает только полторы секунды в сутки. А у тебя он, похоже, полторы секунды в сутки работает. Вот какой у тебя мозг – такие у тебя и сны. Мои воспоминания ни при чем.

– Урыл, поздравляю – признался Витек, не открывая глаза. – Нет, это же надо, как телевизор человека преображает!..

Дождь утих. Марина осторожно, стараясь не беспокоить дремлющего Чеботарева, встала из-за стола.

– Пройдусь немного, – сказала она.

– Возьмите фонарик там, в ящике, – предложил Палыч. – Хотите, провожу? Ночь, все-таки…

– Спасибо, я сама. Здесь же территория, никого постороннего. И в крайнем случае у меня при себе и телефон, и газовый баллончик.

С этими словами Марина вышла за дверь.

– Хорошая девушка, – шепотом сказал Палыч задумчиво, доставая из под стола очередную бутылку с ряшенкой. – Правильная. Встретилась бы мне такая лет пятьдесят назад – я, может, и жизнь иначе прожил. Получил квартиру, нарожал детей, книжки бы их читал про войну.

– Ты Сергея усынови, тогда внуков нарожаешь, – так же тихо посоветовал Витек, прихлебывая чаю.

– С чего?.. Хочешь сказать, он с ней роман крутит? – Палыч строго свел брови и посмотрел на спящего Чеботарева.

– Роман не роман, так, повесть… Ты не видишь, что ли, как они друг на друга смотрят.

– Мало ли кто как смотрит? Это что ж такое? А почему со мной не посоветовались? Надо же знать, что он за человек, что он ей дать может? Я эту девчонку за первого встречного замуж отдавать не собираюсь! У него, может, намерения непорядочные?

– Ты ей вроде как не отец. Сама разберется.

– Дурак ты, Витька, – вздохнул Палыч. – Не отец, так что ж с того? Если бы у меня такая дочурка была, и умная, и красивая, и вежливая, и добрая, и… да я бы… И где вообще ее отец? Почему не волнуется, что девочки ночью дома нет?

– Нет никакого отца. Она с матерью живет.

– Вот видишь! А ты – "сама разберется"! Пусть разберется – а поучаствовать не помешает. Вот ты по жизни всегда сам и сам – так что, много наразбирался? Как был босяк, так и остался.

– Но-но…

– Не погоняй, не лошадь. Ей бы в куклы играть. А то этот, – Палыч почувствовал, как в нем просыпается легкая, малообъяснимая неприязнь к Чеботареву, – захомутает ее и к плите поставит.

– А ты ему запретить хочешь?

– Да нет. Просто хочу удостовериться, что человек хороший.

– Стал бы плохой человек тебе квартиру покупать…

– Это какую-такую квартиру? – строго произнес Палыч. Витек почувствовал, что проговорился. – Мы ж договорились – мне никакой квартиры не надо. Меня на погост отсюдова и понесете.

– Сюда людей неудобно на поминки звать, – сострил Витек. – Успокойся, Палыч. Имеешь ты право на склоне лет поспать на нормальной кровати?

– Я свою тахту не отдам, – сообщил старик. – Она все углы в моем скелете уже знает, приспособилась… Хотя, – вдруг воодушевился он, – если они вдруг поженятся, я квартиру им смогу завещать!

– Кто поженится? – подал голос Чеботарев, просыпаясь. Палыч и Витек смутились, будто их застали за обсуждением чего-то, совершенно их не касающегося.

– Да мало ли кто поженится! – буркнул Палыч. – Сейчас все сначала в ЗАГС бегут, а уже потом знакомиться начинают.

Чеботарев покрутил головой, поинтересовался отсуствием Марины и, узнав, что она пошла прогуляться, напустился на обоих:

– И вы ей позволили? Ночью, одной! Да у тебя, Палыч, здесь шаромыжники, халтурщики всякие живут в цеху! Что, если пристанут?

– Никто не пристанет, ребята нормальные, да и сил у них вряд ли хватит даже на то, чтобы на ногах стоять. Весь день пахали, – успокоил его Палыч, но Сергей Степанович успокаиваться не желал. Он встал, плотнее закутался в плащ и вышел на улицу.

– Переживает – значит, любит, – резюмировал Витек, когда за его приятелем закрылась аллюминиевая дверца.

Прошло минут десять. Витек и Палыч молча смотрели телевизор, потом старик вдруг заерзал.

– Может, и мне за ними сходить? – предложил сердито Палыч. – Что-то их долго нет. Чего это она должна неизвестно с кем ночью по заводам шататься?

– Только тебя им сейчас не хватает. Сиди уж, – угомонил его Витек. Палыч только вздохнул, но спорить не стал.

В этот момент раздался сигнал мобильного телефона. Витек схватил трубку.

– Да… – и вдруг сменил интонации, добавив акцента. – Та… Та, ошень коросо! Я встречать ворота у вас!

– Что стряслось? – поинтересовался заинтригованный Палыч, когда он дал отбой. Витек посмотрел на него и вдруг заулыбался.

– Так, по работе… Может, и в самом деле прогуляться нам с тобой? Выйдем минут через двадцать к воротам, заодно воздуха наглотаемся – что скажешь?

– Темнишь, – насупился Палыч. Но из Витька больше ничего нельзя было вытянуть. Он только загадочно посмеивался.

Марина между тем неторопливо брела мимо заводских стен, проводя пальцами по шершавой влагостойкой штукатурке. Темень прорезалась светом редких фонарей, к которым рабочие уже успели провести электричество, и оттого лампы не освещали территорию, а лишь обозначали ее границы. Она ни разу не включила фонарик, боясь нарушить это ощущение.

Пахло сырой землей и зеленью, и она вдыхала запах свежести, от которого успела почти отвыкнуть в офисе. Почувствовав, что с неба снова начинает капать, девушка поднялась по лестнице под навес вестибюля офисного здания. Громада завода теперь закрывала от нее полнеба, в котором из-за ненастья сейчас почти не было звезд. Но вдоль стен шли окна. Марина толкнула пластиковые створки, и запах краски начал таять, становясь все слабее.

Она стояла, ни о чем не думая, облокотившись ладонями о подоконник. Она чувствовала, как усталость уходит из нее, и ветерок относит ее к звездам. Она не знала, сколько прошло времени, расслабленность полностью окутала мышцы. Стукнула дверь, но когда она ощутила сзади чье-то присутствие, ни один инстинкт не напомнил ей о возможной опасности. Она так и осталась стоять, скорее чувствуя, чем догадываясь, что только один человек может так бояться спугнуть ее грезы.

Каменный пол вестибюля не отражал шагов. Дверь не скрипела, но Чеботарев специально хлопнул ей чуть громче, чтобы не испугать девушку своим неожиданным появлением. Он обошел почти все вокруг, пока искал ее, наткнулся даже на спящих в одном из цехов рабочих. Он подошел сзади, положил Марине руки на плечи. Она была в куртке, накинутой поверх свитера, и значит, ей не могло быть холодно. Но он почувствовал легкую дрожь.

Марина чуть подалась назад, откинула голову на его плечо. Накопившаяся злость, державшая ее в напряжении последние недели, скалывалась пластами и разбивалась у ног. Как почти любая настоящая женщина, Марина была готова сразиться хоть с Золотой Ордой, защищая того мужчину, на крепкое плечо которого она потом могла бы опереться. Сейчас ее Орда была почти разбита, плечо было рядом – и больше ничего не хотелось.

Кудри ее волос волной лежали на щеке Чеботарева. Он чуть поправил их рукой, окунул в них лицо и прошептал:

– Я не хочу забывать их запах…

Марина повернулась к нему. Он обнял ее под курткой, зарывая руки в толстый ворс свитера. В полной тьме им не было видно друг друга. Его губы коснулись ее губ, открывая их, утопая в их тепле. Она ответила. Потом, оторвав губы, прижалась всем телом к нему, спрятав лицо у него на плече.

– Я не знаю, что будет завтра, – сказала она.

– Мы справимся, – пообещал он. – Мы почти выиграли. Нам осталось совсем немного для того, чтобы иметь возможность уважать самих себя. Никто нам не помешает, ни сегодня, ни завтра.

– Нас могут убить.

Он хотел найти слова, чтобы успокоить ее, но замешкался, понимая, что обмануть не получиться. Он знал, на что способен Бородянский. Она тоже это знала.

– Я не знаю, что будет завтра, – повторила она. – И не хочу ждать. Понимаешь?..

Он понимал. И снова впился в ее губы своими, прижимая ее к свежевыкрашенной стене, обнимая одной рукой и лаская ноги под юбкой – другой. Ему казалось, что должно быть стыдно, и было даже удивительно, что никакого подобного чувства он не испытывал. Марина дрожала все сильнее, помогая ему. Они слились, она прижалась к нему с такой силой, будто хотела раствориться в его мышцах, и даже через одежду тепло ее тела жгло ему кожу острым, неконтролируемым огнем. Марина тихо застонала, бешено задвигала бедрами, потом еле слышно охнула – и они взорвались одновременно, стиснув друг друга в конвульсиях объятий, замерев, чтобы выйти из оцепенения. Он тяжело дышал, ее прекрасные волосы снова щекотали ему щеку.

– Извини, – тихо сказала Марина, не поднимая лицо с его плеча.

– Никогда, – пообещал он.

Микроавтобус перевалился через ухабы, ориентируясь по двум уголькам сигарет до тех пор, пока свет фар не уткнулся в стенку завода. Палыч прищурился. Арцибульдер выскочил из машины и подошел к Витьку.

– Ну что, эстонец, досталось русской каши? Ничего, бывает и хуже. Держи вот, мы твои бабки привезли. – и сунул ему в руку пачку купюр – гонорар, выплаченый Бородянской Булыге за его поимку.

– Я вам благодарить, – сообщил Витек. – Как это в вашей поговорка – родина вас не забудет?

– Лучше бы забыла. Да, мы тут тебе гостинцев привезли. Древний русский обычай, так сказать…

– О, я про это читать – хлеб-соль, та?

Арцибульдер даже обиделся.

– Кто же сейчас гостей хлебом с солью встречает? Блины с икрой и сауна с девочками. Мы не жмоты какие-то. Захочешь – звякни. А подарок – вот он…

Бандиты вывалили из микроавтобуса связанную троицу. Невезучий Шора оказался в самом низу свалки, зашиб ногу и захныкал. Витек навел на барахтающийся клубок фонарь и чуть было не утратил дара речи. Подошел и Палыч, глянул…

– Те самые… – он осекся, вглядываясь в знакомые лица. – Несладко им пришлось, – пробормотал старик удовлетворенно, оглядывая распухшие от синяков рожи налетчиков. Потом заметил, что физиономии его спасителей тоже не отличаются особым румянцем.

– Елена жива? – вымолвил Витек.

– Жить будет, – заверил Арцибульдер. – Правда, уже без мебели. Не, если ты не хочешь, можем кончить. Сейчас вернемся, и…

– Нет-нет! Спасибо. Пусть живет себе…

– Она ведь на общак наш поперла, сука! – возмущался Арцибульдер. – Я тебе скажу – беспредельщики погубят честную братву. Таких, как она, сажать надо. Куда вообще милиция смотрит?

– В карман, – честно признался Витек.

– Они тоже суки. Вообще, все суки. Кроме моих ребят. И тебя вот еще. Давай, говори, как этих мочить, мы это кино по быстрому промотаем и разбежимся. А то стоим здесь попусту, кузнечиков пугаем.

– Знаешь, Арчи, – Витек по приятельски положило авторитету руку на плечо и отвел его чуть в сторонку. – Ты бы подарить их мне, а?

– Тебе? На фига они тебе нужны?.. – Авторитет прищурился и внимательно поглядел в глаза Витьку. – А, понимаю… – шепотом прибавил он. – Не хочешь, чтобы сразу умерли?

– Тошно, – шепотом произнес Витек таким замогильным голосом, что Арцибульдер поежился.

– Ты их че, пытать будешь? – тоже шепотом уточнил он. – Утюг? Полосы с кожи?

– Хуже, – весело пообещал эстонец. – Мало им не казаться.

Арцибульдер поглядел в сторону связанных, и почувствовал, что в его сердце шевельнулось нечто, похожее на жалость. Авторитет приказал сердцу не вмешиваться, куда не просят, и кивнул.

– Люто, – резюмировал он. – Ну, бывай пока, – и ткнул в грудь Витьку пальцем, украшенным перстнем размером с подшипник. Затем запрыгнул в микроавтобус, и Витек с Палычем остались в одиночестве и темноте – если не считать трех связанных авантюристов, валяющихся перед ними на траве. Витек посветил на них фонариком.

– Попались, голубчики? – поинтересовался он, потирая ладони. Пойманные сердито сопели, а Шора был бы рад принять участие в разговоре, но только шмыгал носом, придавленный собственными подельниками к земле: как их вывалили из микроавтобуса, так они до сих пор и лежали.

– Глянь, Палыч…

– Это они мой магазин спалили, – наябедничал старик.

– Я сразу понял, что они… По ним вообще давно уже принудительные работы плачут. Так, я думаю, надо дать им шанс компенсировать нам материальный ущерб? Как то: магазин продуктовый сожженный, плащ финский порванный, дверь входная квартирная выбитая…

– С завтрашнего дня начнут кирпичи и цемент таскать со склада, – свирепо пообещал Палыч. – У нас как раз гаражи недостроены. Завтра и начнут перевоспитываться под людей. Давай пока перетащим эту гору полудохлого мусора на завод и привяжем к чему-нибудь. А то еще утечь вздумают на вольные хлеба…

Бородянский оправился от шока только глубокой ночью, благодаря невероятному количеству выпитых успокоительных лекарств и трудам бригады «Скорой Помощи», которая была вызвана Еленой. О моментальной погоне за махинаторами и речи быть не могло. Однако минимум необходимых мер он все же принял – разбудил телефонными звонками пару высокопоставленных знакомых, и, не вдаваясь в подробности, попросил об одолжении. В итоге таможенные службы столичных аэропортов пообещали взять на контроль всех желающих вылететь граждан с фамилиями Чеботарев и Жальгирис, а также сопровождающих этих лиц брюнеток – фамилию Марины Лев Семенович узнать не удосужился. Фотографии Бородянский пообещал доставить завтра. Органы налоговой милиции также получили соответствующие указания.

Рабочий день в офисе "Золотого Крюка" начался несколько нестандартно. Компаньоны приехали на работу в семь утра, и увидели, что очередь у дверей их офиса уже заняла маленькая старушенция, крепко сжимающая в руках сертификаты. До открытия офиса оставалось еще немало времени, но Розе Парамоновне надоело, что ее вечно оттесняют какие-то хамы, и на сей раз она решила принять меры. В ее ридикюле времен вторжения наполеоновских войск покоился теперь готовый к применению баллончик с дихлофосом – на нервно-паралитический газ или стрелковое оружие у бабули, к ее сожалению, не хватило пенсионных денег.

Даме, однако, вновь не повезло: к девяти часам, когда количество граждан, сдающих сертификаты, существенно разбухло и очередь почти перегородила улицу, возле нее затормозил джип, из которого вывалилось много похожих друг на друга людей с автоматами Калашникова наперевес. Посетители быстро обезоружили охранника и принялись ломиться в офис.

– Куда без очереди! – завопила Роза Парамоновна. Один из граждан повернулся к ней и не очень добро посмотрел на женщину через прорези черной маски.

– Ваше лицо кажется мне очень знакомым, – буркнула дама, но рассудив, что с таким количеством фантомасов ей в одиночку не справится, ретировалась.

Омоновцы ворвались в офис с такой удалью, будто штурмовали укрепленный дворец президента недружественной страны. В приемной за столом сидела секретарша, глаза которой стали больше, чем прикрывающие их оптические очки в роговой оправе.

– На пол!!! – гаркнул омоновец.

На полу вскоре оказались все: Чеботарев, Марина, бухгалтер, кассир, Пашка-компъютерщик. В собственном кабинете разложили и гражданина Жальгириса. В кабинет зашли и несколько лиц в гражданском. Один из них сел за стол Витька и начал листать оставленные на нем с вечера бумаги.

Витек затылком чувствовал холодный обруч автоматного ствола. Он бы мог еще полежать, но такое соседство действовало ему на нервы, к тому же стала затекать нога – в ответ на любое его движение автоматчик легонько придавливал ему спину коленом. За спиной шелестели бумаги. Витек набрался смелости и предложил:

– Может, я все таки могу быть вам чем-то полезным?

Ревизор отвлекся от своего занятия, посмотрел на валяющегося на полу человека, будто недоумевая, откуда он вообще здесь взялся, и сказал:

– Посмотрим. Садитесь пока. Вы, я так понимаю, руководитель этой компании?

– Идейный вдохновитель, – сообщил Витек, поднимаясь с пола. – Не являющийся, заметьте, финансово ответственным лицом. Руководители сейчас лежат в другой комнате. Прикажете подать?

– Можно, – согласился ревизор.

Из соседнего кабинета привели Чеботарева и Марину. Девушка спокойно отряхнула невидимую пыль со строгого делового костюма и села на диван чуть в стороне. Сергей Степанович занял место с другой стороны стола. Ревизор откинулся на спинку стула, и несколько секунд они с Чеботаревым изучали друг друга. Первым прервал молчание гендиректор "Золотого Крюка".

– Если ваши герои не убоятся оставить без присмотра мою секретаршу, я угощу вас кофе.

– Я на работе кофе не пью, – сообщил ревизор. – Как, впрочем, и все остальное. И вообще, боюсь, следующее кофепитие вам придется осуществить в следственном изоляторе.

– Нет, спасибо. Мне говорили, что там отвратительно готовят, – спокойно ответил Бородянский.

– Шутки шутите? Хорошо смеется тот, кто смеется без последствий. – рассердился ревизор. – Я полагаю, вы понимаете, что помочь следствию – в ваших интересах. Ребята, – обратился он к сопровождающим, – приступите, пожалуйста, к выемке бумаг. Офис опечатать, равно как и сейф. Содержимое сейфа также опечатать… но отдельно. Ключи, – потребовал он.

Витек поднялся, подошел к столу, аккуратно отодвинув автоматное дуло, перегораживающее ему дорогу, и положил ключ на стол. Один из милиционеров ковырнул им в скважине сейфа. Глазам следователей предстало аккуратно вычищенное пустое пространство.

– Да вы не расстраивайтесь, – сказал Чеботарев, видя легкое замешательство в глазах ревизора. – Деньги есть в кассе. Мы же на сегодня назначи выплату нашим акционерам. Там, я полагаю, будет тысяч сто, но, конечно, в рублях по текущему курсу.

– С долларами, следовательно, не работаете? Не вешайте мне на уши лапшу! – разощлился следователь. – По полученной нами оперативной информации, буквально вчера вы получили весьма солидный взнос, причем именно в долларах США. Несколько миллионов…

– Так вы их ищете? – изобразил изумление Витек. – Сразу бы и сказали… Мариночка, продемонстрируй господину наши банковские документы.

Марина продемонстрировала. Ревизор углубился в бумаги, потом поднял голову.

– Я требую, чтобы деньги незамедлительно были возвращены из банка в офис, чтобы мы могли их опечатать.

– Как вы себе это представляете? – уточнила Марина. – Я, как юридический консультант этой компании, заявляю, что ни один чек на получение наличности в наш офис не будет нами выписан, а тем более – без указания цели назначения. Вы же сами потом нас за это же и посадите, и будете правы. К тому же эти деньги нам не принадлежат. С их помощью мы выкупаем у вкладчиков наши сертификаты. Более того – уже сегодня эти люди получили уведомление, что они могут придти банк и получить деньги.

– С чего вдруг такая благотворительность?

– Мы не МММ, работаем честно. Рентабельность руководимого нами проекта снизилась, следовательно, мы не можем больше выдерживать обязательства, взятые на себя. До сих пор все они соблюдались неукоснительно. Можете проверить у бухгалтера.

– Проверим, не сомневайтесь. Милая девушка, ежели вы думаете, что бухгалтерские книги какой угодно компании могут быть безгрешными, то вам это простительно, вы еще так молоды…

– То есть это заказ? – уточнил Витек.

– А вы, господин Жальгирис, очень чисто говорите по-русски. Поздравляю, так выучить наш язык за такой короткий срок.

– Вы меня, кажется, с кем-то путаете. По-русски я говорю с детства, поскольку родился и вырос в Москве… – голос Витька стал вкрадчивым. – Это не мистер Бородянский ли сообщил вам о том, что я из Эстонии?

– Правильно мыслишь, – кивнул следователь, – и тебе, идейный вдохновитель, по этому делу статей светит вагон с маленькой тележкой, потому что если он еще опознает в тебе сантехника, обокравшего его квартиру…

Но Витек, к недоумению строгого стража законности, только захохотал во все горло.

– Да вы не слушайте его! Он же параноик! Он вам, небось, еще и про образ сантехника в моем лице рассказывал?

– Не рассказывал, а заявил. Официально. Это разные вещи.

– Хорошо, заявил… А если он скажет, что это я организовал покушение на Ленина, потому что ревновал его к Анке-пулеметчице, с которой сожительствовал, вы тоже поверите?

– Мы никому не верим. Но все проверим. Что еще за Анка? Есть у нее адрес? Допросим…

– Адрес Анки – Новодевичье кладбище, аллея номер… не помню, какая аллея. Допросить ее будет проблематично, знаете ли. Нет, ну серьезно: Бородянский – потенциальный клиент психиатрической клиники. Сейчас я вам все расскажу, как на духу. Вот, пожалуйста, проследите за ходом моей мысли… Вы следите?

– Слежу внимательно. – следователь достал из нагрудного кармана ручку, собираясь запротоколировать все, в чем решил покаяться Витек.

– Итак, этот человек сначала утверждает, что я являюсь сантехником, хотя все это время я работаю на заводе, входящем в курацию треста, которым он сам руководит, и не сантехником, а слесарем-инструментальщиком 4 разряда. Потом он обвиняет меня в краже из его квартиры… Если я на самом деле был там, значит, в рабочей табели мне должен быть отмечен прогул. А этого быть не может. Вы же не предполагаете, что директор завода подделывает ведомости?! – и Витек сделал большие и круглые глаза.

– Проверим, – для солидности сказал ревизор. Указания топить директора завода от начальства пока не поступало.

– Обязательно проверьте… Далее: о какой краже может идти речь? Руководители стройтрестов сегодня получают так мало, что я вообще удивляюсь, как Бородянский сводит концы с концами. Вы же не подозреваете его в чем-то нехорошем, не так ли?

– Вы не переводите разговор… Это вы подследственный, а не Лев Семенович.

– Не подследственный, а подозреваемый, – поправила Марина.

– Это легко исправить! – снова начал вскипать следователь.

– Стоит ли? Вы по прежнему не верите, что у вашего заявителя не все дома? Ну посудите сами: разве человек в здравом уме нашлет проверку сам на себя?

– В каком это смысле?

– Да в прямом! Владелец практически полного пакета акций "Золотого Крюка", а равно всего, что связано с этим АО, является сам Лев Семенович Бородянский.

– Я чего-то не понимаю, – пробормотал следователь. Витек моментально засуетился рядом, надев на лицо соболезнующую физиономию.

– Да вы не расстраивайтесь… Лев Семенович приобрел акции, наша же компания лишь провела на заводе ряд профилактических работ. Согласованных с трестом и утвержденных, кстати, все тем же…

– Вы хотите сказать, что Бородянский купил ваше предприятие? – уточнил недоумевающий ревизор.

– Совершенно верно! – подтвердил и Чеботарев. – Нет, он, безусловно, болезненно подозрителен и маниакально экспрессивен, но ведь закон не запрещает таким людям руководить объектами – по крайней мере до тех пор, пока нет официального заключения врача!

– Вы, кстати, хотели просмотреть бумаги? Извольте, – не давая следователю вдохнуть, подключилась к разговору и Марина. Она встала за спиной у контролера и стала по одной вынимать бумаги из папки и класть перед ним на стол. – Вот, например, договор между АООТ "Золотой Крюк" и строительным трестом о проведении на заводе работ – в частности, по поставкам специального оборудования. Видите спецификацию на станки – они предназначены для производства специальных арматурных и бетонно-арматурных изделий, это вам любой специалист подтвердит. Вот акт о приобретении всех прав, а также обязанностей нашего АО Бородянским. В нем, кстати, оговорены и наши обязательства по изъятию сертификатов у владельцев за счет суммы, полученной от покупателя. Что мы и делали, пока вы нас не прервали… А вот очень интересные для вас бумаги – утвержденные господином Бородянским сметы на озеленение

Следователь внимательно всмотрелся в бумажки и почти по слогам прочел корявый почерк неизвестного поставщика:

– Бу-рун-дийские е-бо-ба…

– Баобабы, – поспешил поправить Сергей Степанович. – Лучше будем говорить просто "саженцы".

– Это еще что такое? Нет, мне интересно – почему буруднийские? У нас что, своих мало этих – ба-бо-е… тьфу ты, ну как их там…?

– У нас таких своих просто полно! – заверил Витек.

– Безобразие! – возмутился следователь, и так сурово сдвинул брови на переносице, что они чуть было не поменялись местами.

– Хотите забрать документы с собой для более тщательного изучения?

– Я подумаю, – в замешательстве сказал ревизор и сделал попытку встать из-за стола. Но тяжелая, как длань правосудия, рука Чеботарева, мягко пригвоздила его обратно.

– Что значит "подумаете"? Да мы просто настаиваем! Обязательно посмотрите на сметы! Вам не кажется, что кладка стен шириной в 8 кубиков – это чересчур? Мы, все-таки, не Форт Нокс строим, а всего лишь арматурный завод… Мы эти кубики, кстати, также получили в сильно урезанном количестве – вот, обратите внимание на накладные… Поставки, опять же, велись через Бородянского.

– Я подумаю, – жалобно повторил следователь, обреченно глядя, как Витек запихивает выложенные пасьянсом бумаги на столе в папку.

– Так вы поштудируйте бумажки на работе, а потом заглядывайте, здесь вам всегда рады! – приговаривал Витек. – Мы то, собственно, здесь последние часы, вероятно, проводим – нам только деньги народу вернуть, и все… Но вот Лев Семенович с радостью ответит на все интересующие вас вопросы.

– Неудобно так выпроваживать гостей, – пожурила Витька Марина. – Может быть, вы желаете кофе?

– Такая незадача, Мариночка – у нас нет кофе. – добавил свой ковшик дегтя и Сергей Степанович. – Поскольку когда ваши недобры молодцы в масках позволили все-таки нашему бухгалтеру вывернуть руки из-за спины, он выпил все запасы, борясь с нервным стрессом. Он человек пожилой, так что ему простительно, вы ж понимаете…

– Понимаю, – буркнул следователь, прижав папку с бумагами к груди и, сопровождаемый омоновцами, прошел к выходу. Он чувствовал себя оболваненным, но пока не понимал, кем.

Когда за непрошенными гостями закрылась дверь, компаньоны оглядели друг друга и облегченно вздохнули.

– Первый вал миновал, будем ждать следующих, – резюмировал Сергей Степанович. – Сам Бородянский, видимо, будет с девятым валом… Что у нас с людьми?

– Этого добра полная улица, – сообщил Пашка. – А еще эти гады в моих программах копались – хорошо, что я все фотографии печатей и образцы документов загодя стер. Вообще, я смотрю, у них спецы слабые, я бы таким не то что компьютер – калькулятор бы не доверил. Переписали с умным видом файлы из паки "Специальные Документы" и ушли счастливые, как идиоты.

– А что было в папке?

– Да вирусы всякие… Я их коллекционирую на досуге. Это, наверное, плохо, зато очень увлекательно. Вы не знаете, в их налоговом ведомстве компы сетью соединены или нет?

– А что?

– Просто думаю, сколько их в итоге накроется. Многие из моих работ ни один антивирус не берет. Будут теперь мастеров искать… Надо будет к ним на днях заглянуть, оказать дорогостоящее техническое содействие – переинсталировать все, что можно, и стереть все, что не нужно. Кстати, Сергей Степанович, никто из ваших знакомых по их ведомству не горит? Я, по случаю, за небольшие деньги могу…