Текст книги "Золотой Крюк"

Автор книги: Эмиль Асадов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Проверь на всякий случай этого хмыря. Не нравится мне его болтовня. Что-то он темнит…

Бородянский же был доволен, как никогда. Положительно, любой его шаг приносил ему выгоду! Теперь часть денег Чеботареву платил, фактически, вице-премьер, а не он. То есть экономия еще в шестьсот тысяч – возвращать деньги Бородянский, понятное дело, уже не собирался. Конечно, никто не поверит, что он сбежит с такого доходного места, да еще наживет себе могущественного врага, за какие-то шестьсот тысяч. А вот за пятнадцать миллионов – это, пожалуй, можно. Но про них вице-премьер ничего знать не мог.

Поэтому теперь в кабинете лежал портфель, а в нем – четыре миллиона долларов, плюс еще какая-то не очень значительная сумма тысяч в пятьдесят – цифры точно подогнали под имеющиеся бухгалтерские документы как "Золотого Крюка", так и завода "Мосармпром N7". В приемной дожидались приглашенный для приватной работы государственный нотариус с набором всех необходимых печатей и двое охранников, которым предстояло сопроводить Чеботарева с деньгами в офис АО, почти безраздельным хозяином которого теперь становился Бородянский.

В кухне Булыжник прибил Витька к табуретке, Елена принесла ему жгут, и бандит на всякий случай крепко стянул ему руки за спиной. Елена хищно улыбнулась, разлядывая добычу.

– Вот, значит, кто скрывается под личиной мистера Жильгириса, крутого бизнесмена из Эстонии, – нараспев произнесла она.

– Происходить невероятная ошибаловка, – попробовал ломать комедию Витек.

– Ну конечно… Зашибись просто, как "ошибаловка", – подтвердила Елена. – Только знаешь, из грязи в князи вот так запросто не вылезают. Грязь все равно прилипает.

– Это я успел заметить, как только тебя увидел, – злобно сказал Витек, понимая, что прикидываться дальше бессмысленно.

– Хамить будешь – рот заклею. Нет, за то, что ты обчистил моего дражайшего муженька, я тебя даже несколько благодарна. Не то так и прожила бы всю жизнь с этим ничтожеством… Но пока позвоню я, пожалуй, дорогому папа, – на французский манер произнесла Елена. – Я ведь предупреждала его не иметь никаких дел с "Золотым Крюком", но он вечно сам себе самым умным кажется. Так что, думаю, будет, весьма доволен, узнав загодя, с какими мошенниками связался. – И она потянулась к телефону.

– Может, сначала переговорим с глазу на глаз? – без особой надежды спросил Витек. – Я могу вернуть деньги.

– И вернешь, можешь ты это или не можешь… Причем, господин Жальгирис, я думаю, что сумма будет несколько больше той, что вы вытащили из-за бутылок в баре дома моего супруга. Но об этом мы, и в самом деле, поговорим отдельно.

"Правду говорят – выпивка до добра не доводит" – с горечью подумал бывший сантехник.

Елена повернулась к Булыжнику.

– Вы справились с работой. Молодцы.

– Тогда гони бабки.

– Но он же их еще не принес!

– Он уже в банк звонил.

– Звонил, звонил, – подтвердил Витек, – просто поздно сейчас, они только к утру открываются.

– Что же, значит, побудешь у меня до утра. Скоро, думаю, и отец вернется. А вы заходите утром.

– Слушай, дамочка, – рассердился Булыжник. – Либо мы тоже останемся здесь до утра, либо уйдем вместе с этим типом и сами выколотим из него деньги. Нас уже достаточно кормили всякой лабудой.

Такой вариант Елену, однако, не устраивал. Она рассчитывала содрать с Витька не меньше миллиона – судя по слухам и прессе, дела в его "Золотом Крюке" шли в гору. Причем желательно – еще до приезда отца, который, конечно, не оставит ей всей суммы. А сказками про то, что он свои деньги держит в банке, пусть прибережет для этих недоумков с мышцами вместо мозгов.

– Вы полагаете, я хочу вас обмануть? – сделав святые глаза, удивилась Елена.

– Именно так и есть. Так что без денег мы не уйдем.

– Ну, что ж, я заплачу вам сейчас. Сорок две тысячи, если правильно помню?

– Сорок четыре, – поправил прямодушный Булыжник.

– Шестьдесят кусков, – уточнил Филипп, вращая глазами со все возрастающей скоростью.

– Шестьдесят? Это что за инфляция такая?

– А ты как думала? Найти беглого сантехника – дело одно, а вот украсть крупного бизнесмена – совсем другое. У него, между прочим, и охрана имеется…

– В нас даже почти стреляли, – подтвердил Булыжник.

– Почти?!

– Ну… целились.

– Чтобы вам пусто было! – Елена искренне желала, чтобы они побыстрее ушли – куш светил невообразимый, и получить его хотелось втайне от папаши. – Хорошо, хорошо, пусть шестьдесят. Сейчас принесу, а вы ждите здесь и не вздумайте подсматривать.

– Елена вышла из кухни в свою комнату, где у Бородянского был тайничок с деньгами, отсчитала аккуратные банковские упаковки, вернулась и сунула их в руку Филиппу.

– Классно упакованы, – заметил Филипп, пожалуй, впервые жизни глядя обеими глазами в одно место. – Даже открывать жаль.

– Шестьдесят. Выматывайтесь отсюда!

– Деньги счет любят, – заметил Булыжник, сорвал обертку с одной и принялся аккуратно пересчитывать, сиюминутно слюня пальцы. Филипп неуверенно топтался рядом.

– Слушай, наверное, все точно…

– Точно, как в аптеке, – подтвердила Елена. – Так что проваливайте отсюда, пока отец не пришел!

Они общими усилиями все же оторвали рачительного Булыжника от стула, но тот даже по пути к двери продолжал перебирать купюры. Елена просунула руку между ним и Филиппом, замок щелкнул, дверь открылась. Булыжник поднял глаза, ойкнул, а Филипп попытался было тут же ее закрыть, но было уже поздно: Арцибульдер с братвой, который как раз к тому времени поднялись на этаж, бросились на них, и клубок человеческих тел буквально вкатился в квартиру.

– Не стрелять! – гаркнул откуда-то из кучи тел Арцибульдер. – Не то сами заложника уложим… Руками мочить!

Булыжник и Филипп были с такой постановкой вопроса, видимо, в корне не согласны. Теперь, когда деньги уже были у них в руках, они не собирались отдавать им невесть откуда взявшимся грабителям. Дверь захлопнулась. Елена выбралась из под дерущихся и отпрянула в гостиную, к пуфику, на котором стоял телефонный аппарат. За ней бросился один из братков, следом – Филипп, следом – все остальные.

– Отстаньте, гады! – завопила женщина, непонятно к кому обращаясь. Она схватила трубку, но один из громил прыгнул на нее с грацией объевшегося барса. Он, правда, промазал, но шнур телефонный, задетый ногой, вылетел из розетки.

Арцибульдер первым нашел Витька. Он отыскал в ящике нож и принялся резать путы, стягивающие тому руки. Довести дело до конца не удалось, потому что сверху на него упал кухонный шкаф, который пнул ногой Булыжник. Зазвенела бьющаяся посуда. Булыжник бы добил налетчика, но шкаф упал прямо на него, и кулак Булыжника только пробил заднюю фанерную стенку. Пока он его выдергивал, прибежали другие – Булыжнику пришлось отбиваться одной левой, помогая, правда, ногой.

В то же время в комнате Елены два налетчика пытались обезвредить Филиппа, но тот, хотя особыми физическими данными и не отличался, сражался яростно: нежелание делиться полученными деньгами удесятеряло его силы. Скоро он заразил своей жадностью и других, поэтому один из налетчиков тоже впился в пачку денег и принялся тянуть на себя. Купюры рвались и сыпались на ковер. Налетчик разозлился и попытался ударить Филиппа кулаком в челюсть, но тот коварно разинул пасть, кулак пролетел дальше, чем рассчитывал, после чего Филипп стиснул зубы. Налетчик заорал и, чтобы освободить руку, уперся ногой во что-то мягкое и со всей силы дернул на себя. Рука вернулась владельцу с одним зубом, застрявшим между костяшками, а мягкая подпорка с визгом отлетела в сторону – оказалось, что пнули мадам Чеботареву, которая тоже решила поучаствовать в схватке за деньги.

На этом то ли у Елены терпение лопнуло, то ли она вспомнила, кто все-таки в доме хозяйка. Сначала она вышвырнула из комнаты в коридор Филиппа, а пришлый налетчик выскочил за ним в погоню сам. Другой, правда, замешкался, вылезая из под перевернутой тахты, но Елена хватила его по голове статуэткой Аполлона, которая была не только антикварной, но еще и бронзовой. Древнего бога еще слегка помяли, когда им швырнули в голову появившегося на шум Арцибульдера. Авторитет успел пригнуться, что делал в жизни всего раз семь, из них шесть – в глубокой юности при необходимости присесть на горшок, и Аполлон с пафосным звоном расколотил зеркало в двери коридорного шкафа. Остальной шкаф доломали вырвавшиеся на подмогу кто кому Булыжник и его противник.

Елена перевела дыхание и глазами обвела поле битвы, прикидывая, чем бы ей еще вооружится. Витек же тем временем вытащил руки из надрезанных Арцибульдером полос жгута, осторожно прошел из кухни через коридор, уворачиваясь от летающих рядом кулаков и предметов домашнего обихода. Достигнув двери в гостиную, он встретился глазами с Еленой. Видок у обоих был, скажем так, не для светских приемов.

– Я лучше итить твою мать, – без каких либо знаков препинания произнес "эстонец". Елена была бы рада добраться до мерзавца, но гора дерущегося мяса отделяла ее от него, и перебраться через этот Стикс возможности не представлялось.

– Ты мне еще попадешься, – пригрозила она и швырнула в Витька ненужным уже телефонным аппаратом. Арцибульдер в этот момент как раз смог разогнуться. Телефонный аппарат угодил ему аккурат в темечко и рассыпался на кусочки.

– Зверь баба, – похвалил авторитет, теряя сознание.

Витек выбрался из квартиры и бегом бросился вниз по лестнице, забыв про наличие лифта. Выбегая из подъезда, он сшиб Шору, который был занят разглядыванием кошки, принесшей сюда своих котят, чтобы спрятать их от холодного осеннего ветра.

– Осторожней! – начал ругаться Шора, который, отлетев в сторону, чуть не придавил одного из малышей, – глаз у тебя, что ли, нет? Э, постой – это же ты!.. А как же?..

Витьку объясняться было недосуг. Он стремительным шагом, не пустившись в галоп лишь для того, чтобы не шокировать бабушек на лавочке, удалялся от злополучного подъезда, заодно приводя в порядок измятую донельзя одежду. И шагов через двадцать почти нос к носу столкнулся с Бородянским. Начальник треста только что вернулся с работы после удачной, на его взгляд, развязки дела с "Золотым Крюком", отпустил служебную машину, и теперь направлялся домой, где его должен был ждать ужин.

– Господин Жальгирис? – удивленно окликнул Бородянский.

– Э… Он самый есть, – признался Витек, приводя в порядок волосы и соображая, чтобы ему соврать. Голова болела и работала плохо. Но Лев Семенович сам пришел к нему на помощь.

– Позвольте полюбопытствовать – не у моей ли дочери Елены вы были? – строго спросил Бородянский-старший.

– Собственно, у нее. Мы хорошо выпить чай с этим… ну, как его… с печкой.

– С печеным? Неужели Елена печет? А, с печеньем, – догадался Бородянский. – Не знал, что наши семьи связаны каким-то иным образом, кроме общих деловых интересов.

– Связаны, самым положительным образом связаны, – Витек незаметно потер зудящие от жгутов запястья рук.

– Что значит "положительным"?

– В смысле – я полагаться на Елену…

Бородянский понизил голос.

– Молодой человек, если даже вы переспали с моей дочерью, об этом необязательно объявлять во всеуслышанье во дворе… Нет, я хотя и не одобряю… Но вы, в конце концов, взрослые люди… Кстати, это не вы в прошлый ваш приход забыли у нас башмак?

– Не я. А сейчас вы меня извинить – я руки в ноги в башмаках и бежать.

– А может, подниметесь – посидим, пообщаемся, так сказать, по семейному? – поинтересовался Лев Семенович, но увидел, что говорит в пустоту. Витек уже растворился в темноте двора.

"Хамло", – подумал Лев Семенович и направился к подъезду. Он сделал его шагов пять, как его внимание привлекло странное существо, вывалившееся из блока. У него было несколько переругивающихся голов, одно туловище, которое в этой свалке несколько рук умудрялись все же поддерживать на весу – это был вырубленный Еленой Арцибульдер, – другие руки продолжали одаривать соседей ударами, и много ног. А мозгов, вероятно, не было вообще, потому что еще один, маленького роста и очень юркий малый, крутился вокруг, подсказывая существу дорогу. Остолбеневший Бородянский наблюдал за этой ошибкой природы еще несколько минут, пока биоконструкция также не скрылась во тьме. Бабушки на лавочке молчали, впитывая происходящее, как губки – мыльную пену. Повода для сплетен им должно было теперь хватить как минимум до новогодних празднеств. Когда Лев Семенович все же стряхнул с себя остолбенение и поднялся к себе на этаж, в квартире его ждало еще более дикое зрелище: переломанная мебель, разбросанные вещи, а посреди всего этого – Елена, наполовину напуганная, наполовину безумно злая. Бородянский оценил ситуацию и задал вопрос, который ему показался весьма логичным, а его дочурке – на редкость идиотским:

– Дорогая, неужели господин Жальгирис тебя изнасиловал?..

Состояние Льва Семеновича, по мере сбивчивого рассказа дочери Елены менялось, как в сказке про 12 месяцев. Сначала у него похолодели ноги, и начальник треста опустился на диван, чтобы не упасть. Оттого и упал, потому что недоломанный предмет интерьера держался лишь на одной ножке, вопреки всем законам физики и явно из подлости, дожидаясь только, чтобы на него кто-нибудь сел. Мягкая дубленка на меховой подкладке смягчила удар, Елена же, задыхаясь, продолжала выкладывать подробности минувшего дня. Когда она дошла до появления в их квартире проходимца, до того скрывавшегося под видом сантехника, а теперь переквалифицировавшегося в финансового спекулянта, из озноба Бородянского бросило в жар: он сообразил, что только что собственными руками отдал в руки ворам все, что было нажито трудами праведными и неправедными за последние годы. Сам отдал, еще и красной ленточкой перевязал! Перед глазами начальника треста поплыло, а мысли начали скакать в голове, будто блохи на собачьем празднике. Елена тараторила над его переставшими реагировать на внешнюю среду ушами еще минут десять, потом заметила, что лежащий на полу папа выглядит несколько зеленее, чем обычно, и пошла в кухню искать под остовом финского холодильника флакон с валерьянкой.

Пока экс-супруга Чеботарева дрожащими губами отсчитывала капли, которые экс-тесть Чеботарева все равно дрожащей рукой наполовину расплескал на пол, не донеся до рта, сам Сергей Степанович штудировал в своем офисе принесенные Мариной бумаги. Из них, собственно, следовало, что сверх доходное предприятие "Золотой Крюк" перешло в руки Бородянского. При этом задача, поставленная главой треста, о максимальном сокращении числа акционеров, была ими перевыполнена: в последние дни Пашка только и занимался, что бегал по городу с пачками денег в карманах, разве что не силой запихивая вкладчикам их наличность в обмен на сертификаты. Вкладчики денег не хотели, сертификаты отдавать не желали, грозились, что если "Золотой Крюк" все же заставит их взять деньги, то они подадут в суд, а если не вернет, то подадут тем более. Пашка чувствовал, что теряет остатки разума в тщетных поисках логики в их словах, и, возвращаясь в офис, слезно просил, чтобы его сняли с курьерской работы и пустили обратно, к компьютеру, где все четко, ясно и расписано цифрами. Но Марина смотрела строго, Чеботарев прятал глаза, а господин Витас Жальгирис только и делал, что давал все новые и новые адреса.

Выкупить обратно ничего на самом деле не стоившие сертификаты оказалось не так уж просто. Плюс к тому вести, что "Золотой Крюк" просто умоляет людей получить от них деньги, вызвали переполох на бирже ценных бумаг, и стоимость их взлетела почти вдвое от номинала. Если бы Чеботарев снова продал сертификаты, которые к тому времени оказались в его руках, или даже попросил Пашку напечатать на принтере еще тысяч сто таких же, то он за несколько дней рисковал бы превратиться из простого ново-русского миллионера в столь же простого ново-русского миллиардера.

Витек мчался в направлении офиса со скоростью человека, спасавшегося от ядерного взрыва. Порванная одежда хлопала у него за спиной, как крылья ангела, пояс плаща, вдетый в оторванные с мясом хлястики, волочился, как бесовской хвост. Из-за этих звуков Витьку все время казалось, что за ним гонятся, объединив усилия, Арцибульдерова банда во главе с четой Бородянских, и стоит ему остановиться, чтобы поймать такси или хотя бы обернуться, как их жадные руки разорвут его на кусочки. Таким образом ополоумевший от страха Витек пронесся через какой-то темный парк, распугав мирно чадящих там наркоманов; перебежал перекресток по диагонали, спровоцировав столкновение трех легковушек, милицейского уазика и троллейбуса (без жертв); спугнул в подземном переходе воров, собиравшихся грабить одинокую престарелую леди; выбил часть строительных лесов из под рабочих, которые красили стену жилого дома – краска полетела вниз вместе с рабочими и перекрасила несколько прохожих, но Витек к тому времени, пока первый из них начал складывать губы для характерного в таких случаях восклицания, был уже кварталах в трех. Если бы его скорость была зафиксирована спорткомитетом, то ему дали бы или золотую медаль, если бы ее засекли милиционеры, он получил бы пару лет условно. Ни того, ни другого не произошло. Увидев руководителя "Золотого Крюка", мчащегося на таран собственного офиса, охранник успел только благоразумно открыть дверь. Витек врезался в стол в приемной, а самого охранника засосало внутрь вместе с дымом, пылью и мелкими деталями, ежеминутно отлетающими от одежды господина Жальгириса.

– Что случилось?! – закричал Чеботарев, ловя бумаги, разлетающиеся с его стола от внезапного порыва ветра. – Тебе в задницу въехал мотоцикл? Или где-то что-то горит?

– Мы горим! – гаркнул Витек, по инерции все еще носясь по периметру комнаты, хватая с полок бумаги и укладывая их на стол. – Пылаем, как фейерверк! Сматываться надо, быстро, не то сейчас нам всем в задницу въедет по мотоциклу. Это в лучшем случае…

– А в худшем? – нахмурилась Марина, скрещивая руки на груди.

– В худшем – по самосвалу… – Витек несколько замедлил ход, переводя дух. – Прошу меня опардонить за низменость изложения, но говорить нормально у меня нет ни времени, ни сил. Короче, сматываться надо, пока еще ноги есть…

– Объясни хоть толком, что случилось? И что с твоей одеждой? А синяк на лбу откуда? Ты будто под грузовик попал!

– Я попал под Елену Бородянскую… Ну, что сидите-то? Непонятно? У вас, блин, мозги склеились, что ли? Мы же сегодня от Бородянского очередные бабки получили! Получили или нет?

– В общей сложности пять миллионов долларов как одна копеечка, – похвастался Сергей Степанович.

– Я и говорю… Как раз в эту минуту Бородянский уже все узнал от Елены. А тут еще Арцибульдер, мастодонт этот со своими живоглотами. Он теперь тоже все узнает. Только позже.

– А кто это – Арцибульдер?

– Заплечных дел мастеровой местного разлива. Наш клиент, между прочим. Внес в кассу миллиончик за не фиг делать… Но я так понимаю, что когда он придет нас убивать, на его долю после Бородянского уже мало что останется. А я пока еще жить хочу. У меня престарелый Палыч на иждивении, теплая соседка в кровати и холодная водка в холодильнике. Теперь понятно?

– Хорошо. К Палычу и поедем, – решила Марина, – на квартирах у нас, пожалуй, небезопасно будет? Я только маме сейчас позвоню, пусть сегодня у соседки переночует.

– Слава Б-гу, проняло… Слышь, Сергей, а бабки где?

– Так инкассировали моментально, – сообщил Чеботарев. – В кассе осталось немного, чтобы с завтрашнего утра продолжить возврат населению. Мы обзвонили пару сотен человек, вызвали их к девяти утра.

– Значит, соберутся уже к семи… Жаль, что деньги в банке уже… Успели бы купить билеты на самолет, и ночным рейсом умотали в какую-нибудь в Гваделупу…

– Никакой Гваделупы, – сердито сказала Марина, появляясь на пороге. – У нас завод практически достроен, и дел невпроворот еще. А вы, – она строго обвела глазами мужчин, – прекратите вашей паникой заражать друг друга. Утро вечера мудренее. Рассвет придет – разберемся. И все бумаги в офисе попрошу оставить!

– Ну, деньги я все же прихвачу – а если нагрянут с утра?

– И что? У нас в бумагах все чисто! А где нечисто – там подпись Бородянского! Не будет же он сам на себя проверяющих напускать! А для бандитов у нас охрана имеется, ведь так?

– А то! – охранник на входе приосанился, довольный собственной значимостью, и погладил висящий в кобуре на поясе пистолет нежно, как котенка.

– Ты, если что, патронов не жалей, – с дрожью в голосе попросил охранника Витек. – Мы тебя потом и из тюрьмы выкупить сможем. А хочешь, орден тебе купим, героя Советского Союза?..

– У меня уже есть. За Афган, – сообщил охранник. – Да вы не беспокойтесь. Тут рядом ребятки знакомые, тоже объекты стерегут. Если кто сунется, я им по рации передам, здесь через пять минут у порога армия стоять будет, с пушками и танками.

– Вот танки – это хорошо. Это серьезно, – несколько успокоенный его спокойным тоном, согласился Витек. – А то уж Арцибульдер шибко здоровый. Такой бронеживот отрастил, в нем пули застревать будут…

– Не морочьте парню голову своими бреднями, – Марина принялась подталкивать компаньонов к выходу. – Он без вас разберется. Поехали к Палычу, чайку накатим, лохмотья, что на Викторе, в последний путь проводим…

– А хороший был плащ, – посетовал Витек, поднимая с пола огрызок материала. – Финский. И зачем порвали? Нет чтобы просто по морде дать, обязательно надо вещь испортить…

Компаньоны вывалились из офиса в ночь, которая, в довершение ко всем прелестям, еще и моросила дождем. Чеботарев призвал такси, и троица отправилась к Палычу, чтобы окончательно оценить сложившуюся ситуацию.

Между тем драка между арцибульдеровскими мордоворотами и неутомимыми рэкетирами водопроводчиками постепенно дотлевала, как костер на ветру. С одной стороны, силы все же были неравными, с другой – Булыга просто устал от непрерывной раздачи тумаков и получения ответных реверансов. Однообразие надоедает, в конце концов, потому он утих и даже позволил связать себя собственной амбарной цепью. Арцибульдеровцы на всякий случай примотали его обрывками одежды к Филиппу, спиной к спине. Шора убежал немного раньше и вполне мог бы спастись, но неуемное любопытство подвело, как всегда: не утерпев, он решил все-таки вернуться на место битвы и посмотреть, что там происходит. Его тут же схватили и привязали к остальным. Потом братва расселась на траве, чтобы хоть немного перевести дух, а заодно пересчитать изъятые у налетчиков на квартиру Бородянской купюры.

– Эй, вы! Наши бабки не заховайте! – предупредил Филипп.

– Да заткнись ты, – лениво сказал арцибульдеровец. – С чего, кстати, эта соска вам такие бабки отстегнула?

– Может, хотела мальчишник организовать. Слышал про мужчин-проституток? – предположил другой.

– Да тут тысячи! На такие бабки можно футбольный клуб нанять! – возразил первый.

– А ты ее видел? Вот ты бы ее поимел?

– За такие бабки я и слона поимею, – пообещал бандит, продолжая пересчитывать и разглаживать на колене смятые бумажки.

– Сами вы шлюхи, а мы – частные сыщики! – гордо сообщил Шора. – Мы по спецзаданию работали!

– Доработались… – подал голос Филипп. – Вот интересно, как эти-то узнали, где мы находимся? Слышь, Булыга? Может, баба сама с ними спелась, чтобы нам не платить?

– Я не знаю. Может, позвонила им… А может, это вообще Алекс?

– Что еще за Алекс? – спросил один из арцибульдеровцев.

– Посредник. Мы ему часть доли должны, – мрачно пояснил Булыга.

– Посредником мы тоже займемся, – дружелюбно пообещал бандит.

– Да нет, это я им номер квартиры подсказал, – ни с того ни с сего беззаботно рассеял сомнения приятелей Шора. – Я внизу стоял, а они подходят и говорят – мы, дескать, из бюро социальной поддержки отцов-одиночек, не видел, никого подозрительного сюда не привозили? Я и говорю – да есть один, жутко подозрительный тип, под эстонца косит… Еще подумал – может, у него дети есть в Таллинне, может, он гримируется, чтобы от алиментов скрыться?

– Знаешь, Шора, – скорее прошипел, нежели выговорил Филипп. – Если эти гаврики нас не убьют, то тебя я точно похороню.

– Только тронь моего брата, я из тебя суповой набор сделаю, – пригрозил Булыга. – Я его сам убью. Ты не вмешивайся.

– Ну и пожалуйста, – обиделся Шора. – Я, между прочим, помочь хотел.

– Ты, Шора, дурак. Мы тебе что сказали делать? На стреме стоять! Надо было тебе языком молоть? Бабки уже у нас в руках были!

– Я и стоял! А про язык никто ничего не говорил. Предупредили бы заранее, что говорить в экстренных случаях, тогда другое дело.

– Я говорил – увидишь что-нибудь необычное, тут же предупреди нас!

– А что тут необычного, подумаешь, какие-то социальные службы во двор приехали! Может, они в третью смену работают, я знаю? Вот когда из окна на верхнем этаже стул вылетел, это и в самом деле смотрелось как-то нестандартно. Главное, его тут же сперли, хотя он и треснул пополам. Но я запомнил внешность вора, и незаметно прошел по его следу до квартиры в соседнем блоке. Если что, смогу опознать.

– Судя по всему, опознавать скоро придется нас, – вздохнул Булыга.

В стороне проявилось какое-то движение – это Арцибульдер возвращался из забытья после "поцелуя" бронзовым апполоном в лоб:

– Вы не подскажете, автобусы в это время суток еще ходят? – поинтересовался у него Шора, чтобы сменить тему разговора. – Не хотелось бы тратиться на такси до дома. Эти шофера дерут, как опричники…

Арцибульдер ощупал голову, удостоверился в ее наличии, и вместо ответа приказал своим дружкам заткнуть рэкетирам глотки. Кляпы на скорую руку соорудили из обрывков одежды плененных. Булыга сопротивления не оказал, Филипп страшно завращал зрачками и попытался вытолкнуть кляп языком, но только обслюнтявил одному из бандитов руку, за что вновь получил по морде. Шора же старался всячески содействовать любым интересным начинаниям, и старательно разинул пасть, как кошелку на базаре. В итоге его рот наполнился тряпьем почти по самые гланды. После чего он снова начал вращать головой во все стороны, стараясь не упустить ничего из происходящего.

– А этот малый забавный, – заметил один из бандитов, тыча в Шору пальцем. – Смешной, на чупа-чупса похож. Даже убивать жалко.

– Не размякай, – строго предупредил Арцибульдер.

– Как их расходовать-то будем, Арчи? – спросил другой, покручивая кастетом на указательном пальце. – Здесь живьем закопаем или за город повезем? Давай решать быстрее, я жене сегодня обещал пораньше с работы придти.

– Ты меня, знаешь, не торопи – видишь, я сам пока не в понятках… – осадил его Арцибульдер. – Тобой вообще кто, жена руководит или я? Она, что ли, тебе башли платит?

– Да ты че, за подкаблучника меня держишь? – возмутился бугай. – Она у меня во где живет! – он продемонстрировал кулак размером с собственную голову со стертыми до крови костяшками пальцев. – По вечерам только выходит, телевизор посмотреть.

– Тогда что ты мне мозги полощешь?

– Дык сейчас как раз вечер и есть… Ну обще, подумает еще, что я по бабам пошел. Хотя я, если захочу, пойду, она у меня во где… Но я же не у бабы сейчас! А получу, как если бы у бабы был. Обидно.

– Так пойди к бабе.

– Да ну… Умудохался я этих дебилов успокаивать, сил уже нет никаких, и жрать хочется. Не, серьезно, давай их кончим уже и по домам покатим!.

– Что ты заладил – кончать, кончать… Мы не беспредельщики, как эти вот… Мы их судить будем!

– Ты, Арчи, не сильно ли в голову железякой получил? – с опаской переспросил женолюбивый бандит. – Может, еще в ментовку позвоним – так, мол, и так, помогли, чем с могли, с вас бутылка…

Арцибульдер рассердился и хлопнул верзиле по уху – не очень сильно, даже почти по отечески.

– Держи рот на замке, понял? Я с мусорами дел не имею, кроме тех, что они на меня заводят. Мы ведь этих отморозков почему взяли? Потому что эстонец позвонил. Он наш общак держит, а теперь и вовсе, считай, всей братве московской услугу оказал! А тут бабки, которые ему принадлежат – они, я так понимаю, его просто ограбить хотели… Отвезем к нему деньги, а этих придурков пусть он сам и кончит.

– Хитро придумал. А где твой эстонец живет?

– А я почем знаю?

– Так что же, нам всю эту недоношенную троицу до Эстонии кантовать?.. Слышь, Арчи, он же тебе на трубу звонил, наверняка номер сохранился!

– Дельно, – оценил умственные способности товарища авторитет, и принялся набирать номер. Остальные пока подогнали свой микроавтобус, мирно ждавший хозяев во дворе дома Бородянского. Загрузили в него пленных, покидали на пол оружие, сели сами. Арцибульдер водрузился рядом с шофером.

– На завод, – скомандовал он. – Нас встретят.

Палычу по старой сторожевой привычке не спалось, и он коротал время перед громадным телеэкраном. Сидя за маленьким складным столиком, он потягивал из бутылочки ряшенку, пыхтел сигаретой и вполуха слушал местные новости, наполненные сообщениями о убийствах, разборах, автопроисшествиях и спортивных достижениях. Сторожка уже давно пропиталась дешевым сигаретным запахом. «Золотой Крюк» платил Палычу столько, что он мог бы заказывать себе именные сигары с Кубы, но бережливость текла в его крови вперемешку с эритроцитами и лейкоцитами, потому старый охранник хранил верность «Приме», а на все попытки друзей приобрести для него жилье поприличнее отвечал неизменным отказом.

– Зачем мне квартира? – обосновывал е свои доводы. – Большая будет, ее убирать надо, а значит, женщина нужна, а значит, жениться надо хотя бы на время. Попадется же обязательно стерва, будет мешать мне за стройкой следить, а тут глазом моргнуть не успеешь – или разворуют, или перепутают. Вот повтыкают вам без меня в оконные проемы двери, будут потом люди с этажей падать…

Отбив таким образом очередной штурм, Палыч или запирался в сторожке, или совершал обход территории. Сейчас рабочие мирно спали в одном из новоотстроенных цехов, приспособленном пока под временную казарму: накануне Палыч заставил их в шестой слой цементировать и укладывать металлической плиткой пол в одном из заводских помещений. Пол был идеален, но Палыч явился под окончание рабочего дня с "маятником", весь его облазил и обнаружил-таки в одном месте маленький, незаметный глазу провал.

– Вода собираться будет, – строго сказал он. И никакие доводы о том, что воде в цехе арматуропроката взяться просто неоткуда, что печи будут работать, и она испариться еще до попадания на пол, не помогли. Пришлось переделывать участок пола. Теперь трудяги, отужинав, отдыхали, а Палыча в его командном пункте раздражало только одно: он догадывался, что когда начнется работа, стерильность помещений все же будет нарушена.

"И взбрело им цемент выпускать!", – ворчал про себя на компаньонов Палыч. – "Нет, чтобы гигиенические салфетки или там мыло хозяйственное… Надо будет поговорить…"