Текст книги "Освободи меня (ЛП)"

Автор книги: Эми.К. Роджерс

Соавторы: Энн Мари Уолкер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 26

Пока машина везла их обратно к станции, Хадсон держал Алли за руку, рисуя большим пальцем круги на ее коже. Этот контакт, пусть и небольшой, был бесспорно интимным. Каждое поглаживание эхом отдавалось в ее теле, пытая ее обещанием того, что ждет впереди.

Прикусив губу, она посмотрела на него.

– У тебя опять это выражение лица, – пробормотал он.

В этот раз Алли точно знала, о чем он, поскольку сделала это нарочно.

– Я хочу поцеловать тебя, – прошептала она в ответ.

Хадсон уткнулся носом в ее щеку.

– Я собираюсь сделать с тобой куда больше, чем просто поцеловать, – его язык обвел раковинку ее уха, зубы прикусили мочку. Эти ощущения послали острый укол удовольствия к ее паху

– Пойдем, – сказал он. – Мы на месте.

Через считанные минуты они оказались в поезде. Хадсон живо устремился по коридору, таща за собой Алли за руку, так что ей приходилось спешить, чтобы успеть за ним. Но когда они добрались до вагона, он резко остановился. Развернувшись, он подтолкнул ее к двери, прижимая ее бедрами.

– Я хочу тебя голой. Сейчас же, – прорычал он, прежде чем сплавить их губы воедино. Алли услышала сзади позвякивание ключей. Мгновение спустя дверь отворилась, и они ввалились внутрь, переплетясь руками, ртами и языками.

Их поприветствовал испуганный британский акцент.

– Мистер Чейз, мисс Синклер.

Алли и Хадсон дружно повернулись и увидели их стюарда, склонившегося над маленьким столиком и суетившегося с безупречным набором для чаепития.

– Послеобеденный чай обычно подается в гостевом вагоне. Я предположил, что вы вернетесь прямо перед отправлением, так что я ээ... взял на себя смелость...

– Это замечательно, Эндрю, – вмешалась Алли, пытаясь избавить бедного стюарда от страданий. Когда он посмотрел на нее, она ободряюще улыбнулась. – Как раз то, что нужно после всей этой толпы.

Хадсон пробормотал что-то себе под нос, и хотя Алли не смогла разобрать, что он сказал, она догадывалась, судя по настроению. Она едва сдержала смешок.

Эндрю выпрямился и пригладил накрахмаленный белый пиджак.

– Коктейли будут поданы ровно в пять в вагоне-баре, – начал он, рассказывая, несомненно, хорошо заученный текст. – После этого в столовой Côte d'Azur будет подан неспешный ужин из четырех блюд, приготовленных нашими шеф-поварами прямо в поезде.

Описание звучало прекрасно и оправдывало ожидания Алли. Но она была готова поспорить, что Хадсон ни капли не заинтересован в 'неспешном'. Ее подозрения подтвердились, когда он раздраженно выдохнул и прошел в прилегающую комнату. Краем глаза она заметила, как он поправил свои джинсы и сердито провел рукой по волосам. Повернувшись налево, затем направо, он открыл узкую дверь с лакированной мозаикой. За ней оказалась небольшая раковина и овальное зеркало.

– Где ванная? – спросил Хадсон.

– Уборные в конце коридора в дополнительном вагоне, – ответил Эндрю.

Алли не особо думала о том, как дело обстоит с уборными в поезде, построенном в 1920-е. Судя по выражению лица, Хадсон об этом тоже не задумывался. До этого момента.

– А кровать? – спросил он, нахмурившись. – Тоже дальше по коридору?

– Нет, сэр, – стюард издал смешок, очевидно, думая, что Хадсон шутит. – Пока вы и мисс Синклер будете наслаждаться нашим пятизвездочным рестораном, я займусь превращением зоны с сидячими местами в уютную спальню.

Алли попыталась поймать взгляд Хадсона, но он, сбитый с толку, уставился на раковину.

– Спасибо, Эндрю. Увидимся за ужином? – сказала она, надеясь, что тот поймет намек и быстро ретируется. Но вместо этого он продолжал излагать программу вечера.

– Ужин официальный, вечерний туалет по выбору, но желателен. Столики на двоих, либо на две пары. Если у вас будут предпочтения, я передам управляющему.

Хадсон вскинул голову.

– Мы будем ужинать одни, – взгляд, которым он его наградил, запугал бы иного мужчину, но Эндрю стойко выдержал. Похоже, стюарду привычнее было иметь дело с взбешенными гендиректорами, нежели с парочками, слившимися в страстном объятии.

Эндрю вытащил маленькую кожаную книжечку и сделал пометку, прежде чем выйти в прилегающую комнату. Впервые Алли заметила их чемоданы, стоявшие открытыми на деревянных полках.

– Если вы не возражаете присоединиться к мисс Синклер за чаем, я как раз закончу распаковывать вещи и если нужно, займусь отпариванием или глажкой, – он жестом предложил Хадсону шагнуть вперед, а затем потянулся к раздвижным дверям, разделявшим две комнаты. – Вы даже не заметите моего присутствия, – сказал он перед тем, как закрыть их.

Но вместо того, чтобы присоединиться к Алли на обитом бархатом диване, Хадсон направился к двери.

– Вернусь через несколько минут.

И он скрылся с грохотом двери вагона.

С тяжелым вздохом Алли откинулась на сидение. Отодвинув край гобеленовой шторы с бахромой, она стала смотреть в окно на пролетающие мимо загородные пейзажи и невольно задумалась, как вечер принял столь досадный поворот. Каким-то образом за последние полчаса от чтения романтических смс-ок на балконе Джульетты она перешла к сидению в одиночестве в вагоне с китайским чайным сервизом и очень дотошным стюардом в соседней комнате.

Она знала, что Хадсон расстроился, но хоть Алли и ценила, что он спланировал всю эту поездку, детали вроде расположения ванной имели для нее не больше значения, чем существование Ромео и Джульетты в реальности. Проводить время вместе – вот что было важно. И надо было как-то это ему доказать.

И она точно знала, как это сделать.

Вытащив из кармана джинсов телефон, Алли открыла переписку с Хадсоном. Вспомнив уроки литературы в старших классах, она напечатала ответ, подобный его сообщению, смесь слов Шекспира с ее собственными.

Ромео, Ромео, где же ты, Ромео?

Ее телефон завибрировал ответом.

Я, очевидно, вернулся в колледж. Уборные здесь как в общежитии. Но без душевых.

Без душевых? Алли внезапно очень обрадовалась, что завтра они уже будут в Лондоне. Но она предпочла проигнорировать его открытие и набрала свою креативную версию цитаты из самой известной пьесы Барда.

Так пусть, мой святой, рук примеру последуют уста; И уста мои... окажутся на твоем члене.

Несколько мгновений спустя на экране возникли маленькие точки, указывающие, что он печатает.

Это было очень пошлое сообщение, Алессандра. И если мне не изменяет память, совсем не точная цитата.

Жалуетесь, дорогой сэр?

Напротив, но это вызывает у меня желать проделать очень грязные вещи с тобой. В частности с твоим ртом.

Например?

Начав читать ответ Хадсона, Алли почувствовала, как краснеет, и буквально подпрыгнула, когда Эндрю постучал в раздвижную дверь.

– Да, – пропищала она и тут же прочистила горло.

– Ваш наряд к вечеру готов, мисс Синклер, – сказал он сквозь матовую стеклянную панель. – Могу я еще чем-то служить?

Медленная улыбка осветила ее лицо, когда на ум пришла идея.

– Вообще-то да, Эндрю, вы можете кое-что для меня сделать. Секундочку, – она быстро напечатала Хадсону, что встретится с ним в вагоне-баре через тридцать минут, и закрыла переписку. – Эндрю, – позвала она, открывая дверь. – Вы не могли бы найти для меня другое место, чтобы переодеться?

***

В литературе, которую Алли читала ранее на этой неделе, Восточный Экспресс называли музеем на колесах. Это описание подходило для всех винтажных вагонов, но особенно для Восточного бара. Гостиная, или вагон-бар, как его называли на экспрессе, похоже замер во времени, в золотом веке роскошных железнодорожных путешествий. Гости в вечерних костюмах потягивали напитки за круглыми столиками со свежими цветами в вазах, тогда как другие собрались вокруг кабинетного рояля, на котором пианист исполнял романтично-ностальгическую классическую мелодию.

Алли остановилась у входа в вагон, поглаживая платье цвета слоновой кости, льнувшее к каждому изгибу тела. Она приберегала это длинное платье в греческом стиле на особый случай, и сейчас, казалось, настало идеальное время. Она осматривала вагон, пока не нашла Хадсона в смокинге от Тома Форда. Он сидел за барной стойкой в задней части вагона, спиной к ней, но и такого вида Хадсона Чейза хватило, чтобы сердце ее заколотилось быстрее. Взгляд ее скользнул от широких плеч к темным волнистым волосам. Одна лишь мысль о том, как ее руки вцепятся в эту неуправляемую копну этой ночью, заставила пальцы стиснуть украшенный бисером клатч.

– Могу я принести вам что-нибудь? – спросил молодой официант.

– Нет, благодарю вас, – сказала она, не отводя взгляда от Хадсона. – Я уже нашла, что хочу, – она пробралась через толпу, лавируя между столиками, пока не очутилась прямо за ним. – Прошу прощения, это место занято? – она не узнала собственный голос – идеальное сочетание невинного вопроса и предвкушения, от которого перехватывало дыхание.

Хадсон повернулся к ней, и глаза его засветились весельем.

– Вовсе нет, – он указал на свободный барный стул. – Прошу вас, присоединяйтесь ко мне, – его взгляд опустился ниже, когда она скрестила ноги, нарочно позволяя глубокому разрезу обнажить бедро. – Шампанского?

– С удовольствием, – она улыбнулась с напускной скромностью.

Хадсон поймал взгляд бармена.

– Бокал 'Кристал' для леди.

– Так что привело вас на Восточный экспресс? – спросила она, продолжая их игру.

– Хмм, – он сделал глоток скотча из замысловато украшенного низкого стакана, грани которого блеснули, отбрасывая отсветы. – Я планировал романтический побег с женщиной, которую люблю. Но, похоже, здесь целый заговор, нацеленный мне помешать.

Алли улыбнулась.

– Похоже, этой женщине очень повезло. И что-то подсказывает мне, что она этим всем наслаждается. Кроме того, еще не вечер. А завтра канун Нового года.

– Действительно.

Бармен поставил фужер с шампанским на полированную деревянную стойку перед ней. Алли подняла бокал.

– За новые начинания.

Хадсон чокнулся об ее бокал.

– За новые начинания, – сказал он, удерживая ее взгляд, пока она отпивала игристое вино.

– Так какие у нас планы на канун Нового года?

– Я собирался тебя удивить, но теперь боюсь, что ты будешь разочарована, раз тебя так восхищает перспектива перецеловать каждого гребаного итальянца, – сказал он с усмешкой.

Алли улыбнулась поверх бокала.

– Ты знаешь, что я тебя просто дразнила.

Хадсон выгнул бровь, намекая на непреднамеренную двусмысленность ее ответа(34) , и Алли покраснела.

– Скажи мне, пожалуйста.

– Не надо делать щенячьи глазки, Алессандра, – Хадсон хихикнул. – Как будто я могу тебе в чем-то отказать.

– Я не делаю щенячьи глазки.

– О да, еще как делаешь, – он покачал головой. – И помоги мне Боже, это каждый раз работает.

Она отпила еще немного шампанского. Напиток был игристым и прохладным, пузырьки согревали изнутри.

– Ну и?

– Я запланировал для нас ночь на частной яхте на Темзе. Мы посмотрим на фейерверки над Лондонским мостом, а затем спустимся с палубы на остаток вечера.

– Лодка? Я начинаю улавливать смысл. Самолеты, поезда и автомобили?

– Полагаю, мы уже поставили галочки напротив самолетов и автомобилей...

– Так что остались только поезда, – сказала она, заканчивая мысль. Обещание, промелькнувшее во взглядах, которыми они обменялись, послало мурашки по ее коже.

– Мистер Чейз, ваш столик готов, – сообщил управляющий. Они проследовали за ним в зал Côte d'Azur, роскошную столовую, украшенную непрозрачными стеклянными панелями, созданными Рене Лаликом(35) . Кто-то из них мог предложить или покончить с ужином побыстрее, или вовсе его пропустить. Но предвкушение ночи в сочетании с пониманием, что в их распоряжении не только вся эта ночь, но и все оставшиеся ночи в их жизни, действовало опьяняюще. Так что по молчаливому согласию они остались за столом, наслаждаясь друг другом, прекрасным ужином из четырех блюд изысканной кухни, отличным вином и долгими взглядами. Каждое движение Хадсона, начиная с того, как он поглаживал ножку бокала, и заканчивая тем, как он слизывал вино с губ, все сильнее очаровывало Алли. К моменту, когда был подан десерт, желание, заряжавшее воздух между ними, превратилось в осязаемую силу, окутывающую их пеленой, за которой не существовало никого и ничего, кроме их двоих, их сильного желания, их жажды.

– Готова идти? – наконец, спросил Хадсон.

– Да, – выдохнула она, едва способная говорить в таком распаленном состоянии.

Хадсон встал и предложил ей руку. Потемневшим взглядом он внимательно наблюдал, как она вложила руку в его ладонь и встала.

– Прекрасное платье, – сказал он. – Кажется, я забыл упомянуть это ранее.

Его взгляд блуждал по ее телу, и она знала, что он думает о том, как она выглядит под этим платьем, о шершавых напрягшихся сосках, о влажной и готовой плоти.

– Спасибо, – она подошла ближе, заслоняя собой руку, скользнувшую между их телами. Полувозбудившееся достоинство Хадсона за секунды стало каменно-твердым.

Он выгнул бровь.

– Нашла что-то по душе? – спросил он тихим хриплым голосом.

Алли прислонилась к нему еще ближе, губами касаясь уха.

– Кое-что, что хотела бы ощутить внутри себя, – выдохнула она, обвивая пальцами его длину. И когда он дернулся у нее в руке, она невольно улыбнулась. Ей нравилось осознавать свою власть над ним, и что он бессилен контролировать свою реакцию.

Низкий стон зародился в глубине его груди.

– Пошли, – прорычал он.

Обняв Алли за талию, он провел ее по коридорам поезда до их вагона. Пока Хадсон возился с ключом, Алли прижалась к его спине, рукой поглаживая его через брюки костюма.

– Проблемы с замком? – спросила она, даже не пытаясь скрыть смешок.

Хадсон издал смешок.

– Возможно, если бы меня так не отвлекали, – за звуком поддавшегося замка немедленно последовал скрип открывающихся дверей. – Да вы нахрен издеваетесь?! – практически заорал он.

Алли выглянула из-за плеча Хадсона. Как и было обещано, Эндрю превратил вагон в уютную спальню. Лампа с бахромчатым абажуром, стоявшая на небольшом столике, заливала комнату мягким оранжевым светом, из антикварного радиоприемника лилась классическая музыка. На взбитых перьевых подушках лежали небольшие шоколадки, роскошные льняные простыни были слегка откинуты, приглашая гостей в постель. Единственная проблема была в том, что место для ночлега состояло из двух кроватей в пульмановском стиле, расположенных друг над другом.

Алли вошла вслед за Хадсоном в вагон и закрыла дверь.

– Все хорошо, – произнесла она, пытаясь успокоить вулкан, который вот-вот должен быть извергнуться. – Аутентичный опыт.

Хадсон отреагировал на ее ободряющую улыбку ошарашенным взглядом.

– Ничего не хорошо, Алли. Это что угодно, но не хорошо, – он раздраженно провел рукой по волосам. – Это должно было быть романтической поездкой на поезде по Европе, и мне едва удалось провести с тобой наедине пару минут. Чаепитие, туры и проклятые планы рассадки гостей. И посмотри на это, – он раскинул руки. – Достаточно того, что мне приходится бегать в соседний вагон, чтобы пописать, но гребаные двухъярусные кровати?!

Резким рывком ослабляя галстук, он направился в прилегающую комнату к раковине и, споткнувшись о багаж, выругался себе под нос.

– Кто сказал, что нам нужна кровать? – промурлыкала она.

Хриплый соблазнительный тон ее голоса остановил Хадсона на полпути. Он повернулся, наблюдая, как ее руки медленно расстегивают боковую молнию на платье. Она стянула ткань с плеч и ниже по рукам, так что платье соскользнуло с ее тела, собравшись у ног облачком бежевого шелка. Под платьем Алли была одета в парчовый корсет цвета слоновой кости и такие же кружевные стринги.

Хадсон резко втянул воздух, когда она переступила через платье. Его голодный взгляд жадно шарил по каждому дюйму ее тела, но он ничего не сказал. Он просто наблюдал за ней потемневшими от желания глазами. И стоя перед ним, одетая лишь в ленточки, кружева и головокружительно высокие шпильки, тогда как он был полностью одет, Алли чувствовала себя сексуальной, похотливой и безоговорочно принадлежащей ему. Одна лишь мысль о том, каково это будет, когда он наконец-то возьмет ее, заставила ее сжать бедра в жалкой попытке облегчить пульсирующую боль.

– Я так понимаю, ты одобряешь? – прошептала она, уже зная ответ. Его затвердевшая эрекция заметно распирала ширинку.

Встретившись с ней обжигающим взглядом, он медленно кивнул.

– Не останавливайся.

Сердце Алли бешено колотилось, пока она развязывала шнуровку спереди корсета. Мягкими рывками она поочередно вытягивала ленту из петель, пока наконец ткань не упала на пол. Глаза Хадсона вспыхнули при виде ее затвердевших сосков, и он облизнул губы.

Вибрации едущего поезда отдавались во всем ее теле, подстегивая желание до почти невыносимого уровня. Она до дрожи хотела его. И хоть он стоял на другом конце вагона, она чувствовала притяжение, пульсировавшее между ними, как и во время их первой встречи на пляже много лет назад, магнетическое влечение, тянувшее ее к нему. Но она боролась с ним, вместо этого позволяя моменту немного затянуться и ожидая его хода.

Его руки сжались в кулаки, но в остальном Хадсон остался неподвижным.

– Это будет не бережно, – предупредил он.

Резкий, точно едва сдерживаемый тембр его голоса заставил ее естество содрогнуться от алчного предвкушения. Она любила его нежным, но диким любила даже больше. Потому что в эти моменты Алли знала: он желает ее с таким же непреодолимым желанием, какое она чувствовала к нему; знала, что он нуждается быть с ней, на ней, внутри нее больше, чем в следующем вздохе. И это знание лишь усиливало ее чувства к нему. Оно позволяло целиком и полностью доверять ему.

Она вздернула подбородок.

– Сделай это.

Хадсон достиг ее за два шага, обеими руками зарываясь в ее волосы и наклоняя ее голову под нужным углом. Накрыв ее губы своими, он глубоко вторгся своим умелым языком, изучая и доминируя. Она вцепилась в его волосы, целуя в ответ, стискивая его так, точно он мог испариться в воздухе.

– Слишком много одежды, – выдохнула Алли между отчаянными поцелуями. Она стащила его пиджак с плеч, он прижал ее к стене вагона. Но когда она потянулась к пряжке его ремня, он схватил ее за запястье и завел за голову, удерживая их одной рукой, а другой забираясь меж ее ног. Одним рывком он разорвал кружево и глубоко проник в ее двумя пальцами. С низким стоном Алли запрокинула голову, ударяясь об окно. Она закрыла глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. Ритмичный стук колес по рельсам, вой ветра, ударяющегося о стекло, и пальцы Хадсона, быстро и жестко двигающиеся в ее содрогающейся плоти.

– Ты хочешь меня, – грубо произнесенные слова были скорее утверждением, нежели вопросом, но она все равно ответила.

– Да. Сейчас, – выдохнула она.

Он развернул ее, прижимая своим весом к холодному стеклу, и она задохнулась от ощущений. Снаружи было темно и ничего не видно, но в лунном свете проступали контуры пейзажа. И никто их не видел. Но все же мысль о том, как они, должно быть, выглядели, когда тело Хадсона прижимало ее к стеклу, послала дрожь по ее телу.

– Попроси меня, – прорычал он.

– Пожалуйста, Хадсон, трахни меня. Жестко.

Расстегнув ширинку, он тут же впился пальцами в ее бедра и подался вперед, наполняя ее одним мощным тяжелым ударом. Он застонал, отступая и вновь возвращаясь глубокими толчками. Как и обещано, секс был жестким и быстрым. Как раз то, что ей нужно было. Все это время его хриплый голос шептал ей на ухо о том, как здорово входить в нее членом, что он никогда не был настолько твердым, и сколько бы раз он ни трахал ее, этого никогда не будет достаточно.

Его рука обвила ее тело, кончики пальцев потерли сокровенное местечко. И все же Алли хотелось большего. Безумно нуждаясь в оргазме, она выгнулась, прижимаясь к стеклу, чтобы равномерное постукивание поезда отдавалось в его руке, ласкавшей клитор. Ее ноги задрожали, пальцы бессильно скользнули по стеклу, безуспешно пытаясь зацепиться и удержать равновесие, и она затряслась в оргазме, пронзившем все ее тело.

Рука Хадсона на ее талии напряглась, удерживая ее вес, он в последний раз вдолбился в нее по самое основание и застыл.

– Алли! – он выкрикнул ее имя в страстной мольбе, проливаясь внутрь нее. Он уронил голову ей на плечо, тяжело дыша на ухо. Алли спиной чувствовала, как бешено колотится его сердце.

Будучи не в состоянии пошевелиться, Алли прильнула к стеклу, наблюдая, как оно запотевает от ее дыхания. Немного собравшись с силами, она повернула голову и поцеловала его в висок.

– Ты все еще одет, – промурлыкала она, касаясь его влажной кожи.

Низкий смешок зародился в его груди.

– Что ж, – сказал Хадсон, разворачивая ее в своих объятиях. – Чего же ты ждешь?

(34) В оригинале Алли использует идиоматическое выражение yanking your chain, что дословно переводится как 'дергала тебя за поводок/цепь'.

(35) Рене Лалик – французский ювелир и стеклянных дел мастер, один из выдающихся представителей ар нуво.

(36) Джордж Пульман – американский фабрикант и изобретатель спальных вагонов.