Текст книги "Освободи меня (ЛП)"
Автор книги: Эми.К. Роджерс
Соавторы: Энн Мари Уолкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
От его неожиданного приказа у Алли перехватило дыхание. Тон его был требовательным, властным и горячим как сам ад. Очень медленно она поднялась со своего места. Тело ее гудело предвкушением, пока она прошла по узкому коридору в заднюю часть самолета. Как она и предполагала, там находился не зал для совещаний, а спальня. Маленькая, кровать всего лишь двуспальная, но роскошный интерьер напоминал пятизвездочный номер в отеле. Свежие белые льняные простыни покрывали постель, посреди длинного изголовья лежал комплект евро-подушек в серебристых, синих и шоколадно-коричневых тонах. Но взгляд Алли привлекли именно планки изголовья из темного дерева. Раздеваясь, она гадала, собирается ли Хадсон приковать или привязать ее к ним. Одна лишь мысль об этом послала волну дрожи по ее телу.
Повесив одежду в небольшой шкаф, она забралась в постель. Прохлада пухового одеяла при контакте с обнаженной кожей дала ей почувствовать, насколько она была беззащитна. Алли лежала на кровати совершенно голой и ждала. И ждала.
Казалось, прошла целая вечность до того момента, когда дверь наконец открылась со щелчком.
Хадсон вошел в комнату, закрывая и запирая за собой дверь. Глаза его блестели в мягком свете, но он не сказал ни слова, медленно расстегивая пуговицы рубашки. Алли получила возможность упиваться каждой деталью, начиная от того, как перекатились его мышцы, когда он выдернул полы рубашки из брюк, и до того, как напряглись бицепсы, пока он высвобождался из рукавов. Наблюдать, как раздевается Хадсон Чейз, было уникальной в своем роде прелюдией. Но когда он потянулся к пряжке ремня, шоу внезапно закончилось.
– Повернись.
Без колебаний Алли перекатилась на живот. Сзади себя она услышала, как медленно расстегнулась молния, затем зашуршала ткань. Она знала, что он обнажен и без сомнения сильно возбужден. Поглаживал ли он себя, глядя на нее? Мысль о том, как он ласкает себя, наблюдая за ней, послала теплую волну меж ее бедер, где и без того уже было влажно.
– На четвереньки, – сказал он столь низким и хриплым голосом, что она буквально ощутила его вибрацию кожей. – Я хочу трахнуть тебя лицом вниз, задницей кверху.
То, как резко и грубо он заявил о своих желаниях, воспламенило ее кровь. Как бы она ни любила его нежным и романтичным, она не могла отрицать, как он влиял на нее, когда полностью забирал контроль. Когда вел себя как настоящий плохой парень, воплощающий в жизнь каждую грязную фантазию.
Кровать рядом с ней прогнулась.
– Такая красивая, – прошептал он. Алли чувствовала на себе его руки, поглаживающие ее бедра и попку, и наконец остановившиеся на талии. Он стянул ее по матрасу, пока ее колени не очутились на краю постели, и пристроился сзади.
Наклонившись, он отбросил ее волосы на одну сторону. Алли почувствовала, как его раскрытый рот скользнул по ее плечу, как губы прижались к ее горлу, и невольно задумалась, чувствует ли он ее бешеный пульс.
– Лежа здесь в ожидании, ты думала обо мне, представляла все то, что я могу с тобой сделать? – он шире раздвинул ее ноги и пальцем скользнул по ее естеству. Она услышала, как он зашипел от ощущения ее влаги. – О да, думаю, так и было, – его пальцы кружили в медленной размеренной ласке. – Ты истекаешь влагой для меня.
Ей не нужно было подтверждение. Она чувствовала, насколько увлажнилась по тому, как легко он скользнул меж ее складочек. Когда его рука исчезла, она услышала тихий звук одобрения.
– И ты такая сладкая, – образ того, как он слизывает ее соки с пальцев, заставил Алли желать, чтобы его язык скользнул по ее влаге, пробуя ее долгими поглаживающими ударами.
Но вместо этого он продолжил дразнить ее подрагивающее естество пальцами, пока вся она не содрогнулась от нужды. Она чувствовала себя такой пустой, тело буквально болело. Отчаянно желая ощутить в себе хоть какую-то часть его, она подалась бедрами навстречу его руке.
– Пожалуйста, Хадсон.
– Шшш, – промурлыкал он. – Полет долгий, детка. В нашем распоряжении часы.
Алли не сдержалась и захныкала.
Хадсон вновь нагнулся, и в этот раз она закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на ощущениях – его губы, блуждающие по ее коже, его волосы, щекочущие спину – а не на непрерывном пульсировании между ног.
– Скажи мне, что заставляет тебя так жаждать моего члена? – его шепот коснулся ее распаленной кожи. – Тебя заводит предвкушение, Алессандра? Или то, что ты на краю кровати, такая открытая и уязвимая, и знаешь, что я собираюсь хорошенько и жестко тебя оттрахать? – его зубы прикусили мочку ее уха. – Или и то, и то другое?
– Да, и то, и другое, – выдохнула она.
Встав, он схватил ее за бедра, пальцами впиваясь в ее плоть. Где-то в глубине ее души мелькнула надежда, что останутся следы. Она хотела напоминания о том, как чувствовала себя в этот момент, как его абсолютная властность подстегнула возбуждение до почти невыносимого уровня.
– Пожалуйста, я хочу тебя. Всего тебя.
Он зарычал и погрузился в нее одним глубоким мощным толчком. Алли ахнула, ощущая, как каждый дюйм его ствола растягивает и наполняет ее. Одного лишь этого ощущения было почти достаточно, чтобы заставить ее кончить. Чувствуя, как туго обхватывает его, она знала, что не протянет долго, стоит его твердому члену начать двигаться в ее влажной плоти. Но он не начал. Вместо этого он замер, проникнув в нее до предела, и не двигался, пока она не смогла уже это терпеть. Она попыталась двинуть бедрами, но его хватка усилилась.
– Не двигайся, – прорычал он. Усилие, которым он едва удерживал контроль, явно слышалось не только в голосе, но и в том, как напряглись его пальцы. – Я просто хочу ощущать тебя вокруг себя.
Коротко и прерывисто дыша, Алли ждала, все ее тело пульсировало вокруг него. Это было слишком, ей нужно было больше. Она сжала свои внутренние мышцы в отчаянной попытке подстегнуть его. Хадсон издал рык, низкий, животный звук, и затем начал двигаться, вдалбливаясь в нее быстро, жестко и глубоко.
С каждым тяжелым ударом его бедер, ударявшихся о край матраса, кровать раскачивалась. Алли попыталась обрести равновесие, слепо раскинув руки, что было силы вцепившись в простынь. Когда руки и ноги начали дрожать, она рухнула на локти, зарываясь лицом в пуховое одеяло, пока он продолжал трахать ее. Потому что так все и было. Это не сладкое и нежное занятие любовью, как прошлой ночью. Это грубое чувственное траханье, и она наслаждалась каждой минутой.
– Проклятье, Алли, я не могу тобой насытиться. Ты так здорово скользишь вокруг моего члена.
Она простонала невнятные просьбы в одеяло. Слова вроде 'еще', 'сильнее', 'глубже'. Хадсон изменил угол проникновения, задевая точку, которая сразу отбросила ее за грань. Его дыхание стало прерывистым, толчки ускорялись, становились сильнее. Затем одна рука скользнула по животу к ее клитору. Двойной атаки она не могла вытерпеть. Низкий пронзительный крик сорвался с ее губ, а его пальцы изогнулись и сильно надавили.
– Вот так. Охренеть, кончи для меня, – рычал он. – Сейчас же, Алли. Дай мне почувствовать, как ты кончаешь на моем члене.
С приглушенным криком она взорвалась, всем телом содрогаясь вокруг него в волнах оргазмов, накатывавших один за другим. Хадсон оставался с ней, тщательно выверенные толчки удерживали ее в состоянии ослепительного наслаждения, пока она тряслась и извивалась под ним в безумном удовольствии. Вот как он влиял на нее. Так мог только он.
Позади нее Хадсон издал резкий звук, заходясь в агонии экстаза. Все его тело содрогнулось и задрожало, и он пролился в нее.
– Я люблю тебя, – прошептал он, рухнув на нее сверху. Вес его тела, вдавливавшего ее в матрас, тяжело вздымающаяся грудь, успокоили дрожь в ее теле.
– Я тоже люблю тебя, – промурлыкала она. И это была правда. Она любила его больше, чем представлялось возможным.
Хадсон перекатился на спину, привлекая ее к себе. Она ткнулась носом в его грудь, чувствуя, что руки и ноги стали точно ватные, а веки отяжелели. Самолет поворачивал, кренясь влево, а Алли забылась изможденным сном, чувствуя себя в полной безопасности, ведь мужчина, обнимавший ее, всегда будет рядом.
(23) 15,5 км
(24) 'Когда ты в Риме, веди себя как римлянин'. Англоязычный аналог русского выражения 'в чужой монастырь со своим уставом не ходят'
Глава 24
Стук, разбудивший Джулиана, напоминал скорее грохот, громкий, как звук ядра, вылетевшего из пушки. Он понятия не имел, кто это или как долго они долбились в двери его номера-люкс, но он был на волоске от того, чтобы разорвать их в клочья.
– Pour l'amour de merde(25) , – он прокашлялся, заставляя голосовые связки работать. – Arrêter cette incessante frapper. Je viens(26) .
Когда он, наконец, открыл глаза, ему показалось, что утренний свет, проникающий сквозь окна, обжег его сетчатку. Он покосился на худую руку, властно распластавшуюся на его груди, и скинул ее. Женщина – Боже правый, он не помнил ее имени – перекатилась с тихим стоном, когда ее рука безвольно упала на матрас.
Джулиан свесил ноги с кровати и потер глаза рукой. Снова открыв их, он впервые полностью осмотрел комнату. На всех видимых поверхностях была раскидана одежда – на паре кресел, на абажуре, на комоде – даже с люстры над кроватью свисал лифчик. Пустые бутылки из-под шампанского валялись на полу, переполненные пепельницы заполонили прикроватные столики.
И снова гребаный стук.
– Une minute(27) , – вытащив пачку Gitanes(28) , он достал сигарету, зажал ее зубами и прикурил, быстро щелкнув золотой зажигалкой с выгравированными буквами ДЛ. Первая затяжка всегда была лучшей, и этот трюк всегда работал. Бросив зажигалку на прикроватный столик, он поднялся на ноги. Постояв немного и переждав приступ неожиданного головокружения, он схватил халат из узорчатого шелка, висевший на изножье кровати с замысловато резным балдахином.
Направляясь к источнику стука, он набросил халат на плечи и завязал пояс. Открывая дверь, он выдохнул, выпуская струйки дыма через нос.
– Что? – рявкнул он на английском с сильным акцентом.
– Месье Ло...
Джулиан прервал мужчину, выгнув бровь.
– Маркиз Лорен, – сказал тот, немедленно исправляя ошибку. Если что-то Джулиан и узнал о своем наемнике, так это то, что несмотря на свой промах, он всегда следовал протоколу. Раненый солдат, заново завербованный каким-то милитаристским режимом, от которого он неизбежно бегал в самоволки.
– Oui, Филипп?
– У меня есть новости.
Джулиан распахнул дверь полностью.
– Входи, – сказал он, удерживая сигарету в уголке рта. Жестом он указал мужчине следовать за ним и сел в одно из кресел у камина.
Проницательный взгляд Филиппа просканировал комнату, резко задержавшись на кровати в стиле начала века, где после прошлой ночи все еще спали две женщины. Статная брюнетка с оливковой кожей лежала на спине, рукой прикрывая глаза, точно защищаясь от солнца, одна нога согнута в колене, открывая ее обнаженное естество. Другая, блондинка, лежала на животе, закинув руку на другую девушку.
Джулиан усмехнулся. Женщины значили не больше парчовых занавесок на окнах. От них столько же пользы, но намного больше веселья.
Филипп обошел кресло, расстегнул темное пальто и сел напротив Джулиана.
– У меня есть информация о местонахождении Алессандры Синклер и Хадсона Чейза.
Джулиан глубоко затянулся сигаретой, кончик ее засветился ярко-оранжевым.
– Нахрен мне сдался этот мудак, – его сильный акцент искажал слова, дым выходил из его рта с каждым слогом.
Филипп вытащил небольшую записную книжку из нагрудного кармана и открыл ее.
– Через несколько часов мисс Синклер сядет на борт Восточного Экспресса Венеция-Симплон, конечная точка назначения – Лондон, с краткой остановкой на 48,8567 градусов широты и ...
Джулиан оборвал его.
– Enfer putain(29) . Изъясняйся на английском, как любят говорить американцы.
– Да, сэр. Париж, Франция.
Его глаза расширились.
– Когда?
Филипп снова сверился с записной книжкой.
– Завтра утром, в восемь ноль-ноль.
– Идеально, – губы Джулиана скривились в улыбке. Все складывалось как нельзя лучше, как будто он был марионеткой в руках самого Бога. Он откинулся в кресле и затушил сигарету о хрустальную пепельницу.
Пора привести его план в действие.
(25) Ругательство, которое в буквальном переводе означает что-то вроде 'Ради любви к дерьму' (франц.)
(26) Прекратите долбить. Иду я (франц.)
(27) Одну минуту (франц.)
(28) 'Цыганка' (франц.) – культовая марка сигарет, ставшая частью французского стиля.
(29) Черт возьми (франц.)
Глава 25
Алли никогда не была в Венеции. В Риме, Милане, даже Флоренции – да, но никогда не в муниципалитете, который обычно называли 'плавучим городом'. Ей нравилась идея впервые посетить одно из самых романтичных мест в Европе в компании любимого мужчины. Поэтому она была так разочарована, когда большую часть своего единственного дня в Венеции они проспали в самолете.
Многие путешественники стараются спать во время ночных перелетов и наутро прибывают отдохнувшими и подстроившимися под местный часовой пояс. Но на борту самолета Хадсона ей удалось лишь один раз немного вздремнуть. Не то чтобы она жаловалась. При мысли об их трансатлантическом перелете губы сами сложились в улыбку, и Алли невольно отыскала его взглядом среди лобби отеля.
Хадсон разговаривал с консьержем у стойки. Он стоял спиной к ней, давая возможность восхититься своей прекрасной задницей, облаченной в деним. Каким бы горячим ни выглядел Хадсон Чейз в костюме, было что-то такое в его манере носить джинсы, что заставляло ее ерзать на стуле.
Словно почувствовав отвлеченный ход ее мыслей, Хадсон повернулся. Судя по выражению лица, он вполне возможно прочел ее мысли. Или просто заметил, что она таращится на его задницу. Наблюдая, как он неспешным шагом идет по мраморному полу, Алли гадала, как он умудрялся выглядеть так сексуально в обычных джинсах и кашемировом свитере.
– У тебя опять это выражение лица, – его голубые глаза искрились весельем.
– Какое такое выражение?
– Такое, которое намекает, что ты хотела бы вернуться в отель.
Алли покраснела.
– Заманчиво. Но мы пропустим наш поезд.
– Готова отправляться?
Поднявшись, она взяла свою сумочку и пальто и улыбнулась.
– Показывай дорогу.
Хадсон положил руку на ее поясницу. Но вместо того, чтобы направиться к главному выходу из отеля, где наверняка ждал Макс и итальянская команда безопасности, ждущая в бронированной машине, Хадсон повел ее к черному входу.
– Мы разве не на станцию направляемся? – спросила Алли, когда они вышли на свежий утренний воздух. Температура держалась на уровне примерно +10 градусов, но на солнце было намного теплее.
– Я подумал, что мы могли бы воспользоваться каналом, – он указал на гондолу, ожидавшую возле гостиничного причала. – Нельзя уезжать из Венеции, не опробовав их самый известный способ передвижения. Боюсь, это не так романтично, как ночью, но...
– Это идеально, – Алли кинулась к нему, обвивая руками за шею и крепко обнимая.
Хадсон удержал равновесие и засмеялся.
– Я так понимаю, это была хорошая идея?
Она запечатлела быстрый поцелуй на его губах.
– Это была отличная идея. Спасибо.
Его взгляд смягчился.
– Я сделаю для тебя что угодно, – прошептал он. Затем его губы слились с ее губами в долгом, медленном и глубоком поцелуе. Она крепче обняла его за шею, прижимая к себе, пока их языки сплетались воедино, учащая дыхание. Его рука скользнула под ее пальто, и Алли почувствовала, как она давит на ее спину. Выгнувшись ему навстречу, она захотела ощутить его обнаженную кожу и невольно задумалась, не поздно ли снова вернуться в отель.
Позади них кто-то деликатно кашлянул. Алли повернулась и увидела, что их гондольер указывает на лодку. Он был одет в традиционную униформу из черных брюк, рубашки в черно-белую полоску и широкополую соломенную шляпу с красной лентой.
– Scusi , но stazione(30), – сказал он на смеси английского и итальянского.
Хадсон посмотрел на часы.
– Grazie(31) , – поблагодарил он гондольера и шепнул Алли: – Мы продолжим это в поезде.
От шелкового чувственного тона его голоса тело омылось волной жара.
– Ловлю вас на слове, мистер Чейз.
Его ответная улыбка была почти мальчишеской. Он ловко забрался в покачивающуюся лодку и протянул руку Алли. Вцепившись в его ладонь, она как-то умудрилась перебраться в гондолу, не рухнув в канал.
– А что насчет багажа? – спросила она, когда они уселись на скамейку, напоминавшую маленький диванчик, обитый красным бархатом.
Хадсон взял сложенное одеяло с небольшого столика перед ними и постелил на их колени.
– Макс привезет его на машине. Он встретит нас на станции.
Алли уставилась на него.
– Никакой охраны? Ты не боишься, что на нас нападут ниндзя-скуба-дайверы?
Хадсон изо всех сил старался скрыть улыбку.
– Нет, Алессандра, я не беспокоюсь насчет ниндзя-скуба-дайверов. Но у нас есть прикрытие на случай, если они решат напасть, – он кивнул на другую сторону канала. Алли проследила за его взглядом и увидела маленькую моторную лодку под управлением двух внушительного вида мужчин в темных куртках и очках-авиаторах.
Она закатила глаза.
– Такое чувство, будто оказалась в фильме про Борна.
Хадсон усмехнулся.
– Просто наслаждайся поездкой, – он обхватил рукой плечи Алли, крепче прижимая ее к груди. Гондольер занял место в задней части лодки, и с мягким ударом весла они начали плавно скользить по воде. Он без проблем направлял их по извилистому каналу, минуя сотни зданий в пастельных тонах, датирующихся минимум XIV веком, пока они не достигли точки назначения.
Станция Венеция Санта Лючия располагалась в конце Гранд-канала и служила главной железнодорожной станцией Венеции. Это было современное здание из стекла и бетона, которое слегка выделялось на фоне величественных дворцов и отелей. Снаружи десятки человек ходили туда-сюда по двору, и даже с причала Алли видела толпы людей у обширного терминала. Но как только они достигли платформы, создалось такое ощущение, что они с Хадсоном попали в прошлое.
Один лишь вид Восточного Экспресса с его реставрированными вагонами 1920-х годов вызывал в воображении образы изящной, утонченной и романтичной эпохи былых времен. Сами вагоны представляли собой произведение искусства на колесах. Выкрашенные в сияющий полночно-синий цвет, они были отделаны золотым и заканчивались белоснежной крышей.
Ряд стюардов, одетых в белые ливреи и перчатки, выстроился вдоль поезда. Как только они подошли, один из них шагнул вперед и поприветствовал их по имени.
– Мистер Чейз, мисс Синклер, – он слегка поклонился, сгибаясь в пояснице. – Добро пожаловать на Восточный экспресс. Меня зовут Эндрю, и я буду вашим стюардом на протяжении все поездки, – произнес он с уточненным британским акцентом. – Что бы вам ни понадобилось, не стесняйтесь просить.
Алли улыбнулась.
– Спасибо, Эндрю.
– Мы отправляемся ровно в 10:57, к тому времени наши шеф-повара подадут ланч из трех блюд в вагоне-ресторане Etoile du Nord. Если хотите, можете пойти и занять столик, я могу дождаться прибытия вашего водителя и проследить, чтобы ваш багаж доставили в вагон.
Хадсон поблагодарил мужчину щедрыми чаевыми и помог Алли подняться по ступеням вагона-ресторана. Интерьер всемирно известного роскошного поезда был головокружительной смесью довоенного очарования. Глянцевые мозаичные панели покрывали стены вагона с антикварными светильниками и гобеленовыми полотнами. Вдоль обеих стен были сервированы столики с белыми льняными скатертями, вокруг которых стояли кресла, обитые темно-зеленым бархатом. Хрустальные кубки поблескивали в лучах позднего утреннего солнца, как и идеально отполированное серебро. Все было готово для того, чтобы промчать сотню путешественников сквозь мистическую поездку по итальянским Доломитам и швейцарским Альпам.
Пока поезд отбывал от станции, Алли и Хадсон наслаждались неспешным ланчем на двоих, глазея друг на друга больше, чем на итальянские пейзажи. Эндрю появился вскоре после того, как официант подал десерт, чтобы сообщить, что поезд вскоре прибудет к первому пункту назначения. И когда он закончил говорить, улыбка Алли расплылась до ушей.
– Я полагаю, Верона в числе тех городов, которые тебе хотелось бы посмотреть? – спросил Хадсон, когда они остались одни.
– Я бы с удовольствием посетила Casa di Giulietta.
– Ах да, дом Джульетты, – сказал он, имея в виду дом, в котором якобы жила семья Капулетти.
– Я знаю, что они всего лишь плод воображения Шекспира, но...
– Но никогда не стоит недооценивать силу повествования, – сказал Хадсон, заканчивая ее мысль.
Алли кивнула.
– Именно. Так мы сможем поехать? – предвкушение забурлило в ней точно пузырьки. Она едва не подпрыгивала на месте, ожидая его ответа.
– Я думал, мы проведем немного времени в вагоне, возможно, продолжим начатое в отеле, – он снисходительно улыбнулся. – Но если твое сердце осталось на балконе Джульетты, значит, Верона.
***
Водитель высадил их на Пьяцца делле Эрбе, где они побродили по мощеным улицам, лакомясь gelato(32) и рассматривая прилавки торговцев, продававших все что угодно, начиная от украшений и заканчивая футбольными майками. Макс никогда не отставал, хотя и держался на расстоянии. Алли все еще думала, что охрана была не нужна, но постоянное присутствие Макса успокаивало в другом смысле, ведь благодаря его наблюдательному взгляду Хадсон мог расслабиться и сам наслаждаться поездкой.
Добравшись до центра площади, они остановились у мраморного фонтана, чтобы Алли смогла свериться с путеводителем.
– Тут сказано, что нам стоит посмотреть на стену с письмами.
Хадсон заглянул через плечо Алли.
– А еще тут сказано, что Шекспир никогда не бывал в Вероне, – он забрал книгу из ее рук и продолжил читать, идя вслед за Алли по битком набитым людьми улицам. – И что балкон был добавлен в 1930-х годах по решению местного правительства для улучшения потока туристов.
– Шшш, – она шикнула на него, игнорируя дозу реальности. Потому что Хадсон не понимал одной простой вещи – даже если Ромео и Джульетта были лишь вымыслом, их существование в реальности не имело значения. Тысячи туристов, стекавшихся к дому XIII века каждый год, приезжали не для того, чтобы постоять на том самом балконе, где Джульетта увидела Ромео, но ради опыта, даже для того момента, который символизировал собой балкон.
Алли покачалась на носочках, разглядывая аллеи и тротуары, пока не нашла то, что искала. Улыбка осветила ее лицо.
– Пошли, – сказала она, хватая Хадсона за руку и увлекая его к каменной арке. Табличка с одной из самых знаменитых цитат Шекспира висела прямо над входом в длинный темный тоннель с тысячами небольших клочков бумаги.
– Что это за записки? – спросил Хадсон.
– Это любовные письма. Легенда гласит, что если написать письмо к своему любимому человеку и оставить его на стене Джульетты, то любовь будет вечной, – Алли медленно прошлась по тоннелю, часто останавливаясь, чтобы прочесть некоторые записки. – Жаль, что люди больше не пишут любовных писем. Все эти эмоции, пролившиеся на бумагу. Представь, что было бы, если бы они послали эти письма адресату, а не прикрепили их на стену... – она подняла краешек бледно-голубой бумажки и сморщилась, – на жвачку.
Подойдя сзади, Хадсон обвил ее талию руками и прижался губами к уху.
– Пошлая смс-ка тебя устроит?
– Не совсем Ромео и Джульетта, – рассмеялась она. – Но опять-таки, у них все сложилось не очень хорошо.
– Тоже верно, – в обнимку они прошли оставшуюся часть тоннеля. Выйдя на задний двор из кирпича и камня, Алли попросила женщину сфотографировать их. Алли была уверена, что позировать для фото с легендарным балконом для Хадсона было все равно, что позировать с Микки Маусом, но он согласился.
– Что внутри дома? – спросил он.
– Музей, костюмы и бутафория из фильма Дзеффирелли(33) , – Алли пошла к дому. Сделав несколько шагов, она поняла, что Хадсон за ней не последовал. – Ты не пойдешь внутрь?
Хадсон поднял взгляд от путеводителя.
– Если память мне не изменяет, балкон для Джульетты. Ты иди, я буду здесь, – он кивнул на бронзовую статую в дворике. В глазах его мелькнули порочные искорки. – Согласно этой твоей книжке, если потереть правую грудь Джульетты, это приносит удачу.
– Тебе сначала придется пробраться сквозь толпу таких же подростков, как и ты, – поддразнила она.
– Я бы скорее потер твою грудь, – усмехнулся он. – Но не думаю, что этот вариант сейчас уместен.
Засмеявшись и покачав головой, Алли направилась к каменному зданию. Она быстро миновала различные выставки, остановившись только один раз, чтобы сделать фото кровати, которая использовалась при съемках фильма. Все еще держа в руке телефон, она вышла на балкон. И тут же ее телефон завибрировал, уведомляя о новом сообщении. И ее сердце растаяло от слов Хадсона, искусно сплетенных с теми, что говорил Ромео, наблюдая за Джульеттой из сада.
Что за блеск я вижу на балконе...И одним взглядом, в одно мгновение ты пленила мое сердце... О, это моя любовь.
Алли подняла голову, ища глазами Хадсона среди толпы. Она нашла его не в очереди к бронзовой скульптуре, а прислонившимся к входу в тоннель с телефоном в руке. И в тот самый момент, когда их глаза встретились, между ними завибрировала связь, зародившаяся с первой же встречи. Она всегда была там, даже когда Алли изо всех сил старалась запихнуть ее в дальний угол сознания. И Хадсон тоже чувствовал эту связь. Это было заметно по тому, как темнели его глаза, окидывавшие ее взглядом с головы до ног, по тому, как менялась его поза, когда она входила в комнату, по тому, как приоткрывались его губы, когда она касалась его кожи.
Прижав телефон к груди, она одними губами произнесла:
– Я люблю тебя.
– Пойдем, – так же беззвучно произнес он.
Алли со всех ног кинулась вниз по лестнице.
(30) Извините, но поезд (итал.)
(31) Спасибо (итал.)
(32) Итальянское мороженое.
(33) Фра́нко Дзеффире́лли – итальянский художник, режиссёр театра и кино, продюсер, сценарист, дважды номинировавшийся на премию 'Оскар', получивший премию BAFTA, пять раз завоевавший премию Давида ди Донателло, дважды – премию 'Эмми'. Известен своими экранизациями и постановками Шекспира.
