Текст книги "Если я должна умереть (ЛП)"

Автор книги: Эми Плам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 21

 В течение двух секунд ,после того, как Жан-Батист открыл дверь, казалось, что мы не можем пройти через его порог. Я никогда не видела деда в неуютной для него ситуации, но челюсти Папи были стиснуты так крепко, что я была удивлена, что он смог открыть его снова, чтобы сказать:

–Добрый вечер.– Он, наконец, смог проговорить, и двое мужчин наклонили голову, в знак того что признают друг друга, прежде чем формально пожать друг другу руки.

–Кейт, Джорджия,– Жан-Батист поприветствовал нас и уходя с дороги, сказал.-Пожалуйста, месье Мерсьер, входите,– он махнул рукой в ​​сторону лестницы.– Мы могли бы перейти непосредственно в библиотеку.

–Они выглядят так, как будто они должны идти на бег с препятствиями или в затхлый клуб стариков, а не в библиотеку, чтобы обсудить повторное воплощение моего бессмертного парня, – прошептала я Джорджии, когда мы последовали за ними в фойе.

–Может быть, это то, что старые парни обсуждают в своих кожаных креслах одновременно раскуривая сигары , -она ответила с усмешкой.

–И здесь мы предполагали, что это были имущественные цены или фондовый рынок.

Дверь гостиной открылась, и Артур вошел в фойе.

–Добрый день, Джорджия,– сказал он, шагая нетерпеливо к нам. Он взял ее за руку и хотел поднять ее к губам прежде, чем вспомнил, в каком веке он находится, и выбрал поцелуй в щеку вместо этого.

–Как дела?

Джорджия подняла лицо для осмотра.

–Лучше, тебе не кажется? – спросила она

–Да. Ты выглядишь...– Он собирался сказать “красиво”. Я была уверена. Но спохватился и сказал.– Намного лучше. Я рад, что ты выздоравливаешь.

Джорджия улыбнулась ему кокетливо и сказала:

–Конечно, это было мило с твоей стороны позвонить, чтобы проверить меня утром, и оставить мне эти сообщения. Я сожалею, что я не смогла перезвонить тебе. Я действительно пытаюсь успокоиться. Для восстановления моего здоровья, как видишь.

–Конечно!– воскликнул Артур, заправляя свои волосы до плеч за уши. Я заметила, что он не брился, и что он был одет в черные джинсы и футболку, вместо его обычных брюк и костюма на пуговицах. Я должна была улыбнуться. Артур прилагает усилия для моей сестры.

–Я не ожидал, что ты перезвонишь,– сказал он.– Я хотел, чтоб у тебя был мой номер телефона. Но почему бы тебе не пойти со мной на кухню, и я принесу тебе что-нибудь выпить. Ты обедала? Ты голодна?

Пока они шли через дверь в коридор, Джорджия бросила на меня взгляд, поднимая брови в честь победы, и снова повернулась к нему. Я едва могла удержаться, чтоб не похвалить ее. Джорджия была королевой игр. И она, очевидно, играет в эту игру очень тщательно.

"Мой ангел," раздался голос в моей голове.

–Мне было интересно, где ты был,– сказал я, следуя за Папи и Жан-Батистом, до двойной лестницы.

"Я могу сказать тебе, что обнаружил кое-что; твои щеки пылают розовым цветом. Который, надо сказать, подходит тебе, любовь моя. Было бы неуместным для меня, чтобы сказать тебе, как совершенно восхитительно, видеть тебя такой?"

Я коснулся кончиками пальцев своей щеки и почувствовала, что они запылали сильнее.

–Да, это совершенно не по теме,– заметила я в шутку, но его комплимент заставил меня чувствовать себя сияющей. Как обычно.

"Что вы нашли?" спросил он, удивленно.

–Немного старых каталогов аукциона с продажами, которые, возможно, содержат местонахождение сосуда.

”Ну, это уже больше, чем Гаспар и Бран отыскали. Они не смогли найти ничего похожего на сам объект, поэтому расширили поиск в другом, они стали искать все то, что указано в истории. То, что могло бы объяснить, хотя бы как выполняется повторное воплощение."

–Есть в этом успех?

"Нет."

Я вошла в библиотеку, и увидела, что мой дед обменивается рукопожатием с Гаспаром, а затем с Браном. Четверо мужчин собрались вокруг стола, и Жан-Батист принес стул для меня.

Папи начал путем размещения каталога аукциона на стол. Он сказал им, что если сосуда уже нет в музее или других крупных общественных коллекциях, где он мог быть, потому что Папи был бы знаком с ним, тогда он должен находиться в частной коллекции. Он пояснил, о передвижении Ближне-восточных экспонатов на антикварном рынке, в период между двумя войнами, и его теорию о том, что часть была перенесена из Турции в европейскую или американскую коллекцию того времени.

Он постучал по книге указательным пальцем.

–У меня есть все записи из крупнейших аукционных домов за то время, и в одном из них, Кейт обнаружила, что продажи могут ссылаться на объект, к которому мы стремимся.

Он сказал мы! Подумала я, удивляясь в очередной раз, что мой дед готов объединить свои силы с ревенантами ради меня.

Папи открыл каталог и показал им покупки, а потом перевернул в конец, к списку покупателей.

–Если покупка такого характера была сделана для музея или крупным коллекционером, то имя должно быть в списке. Вместо этого большая часть коллекции ушла к анонимному покупателю.

Он повернулся к Жан-Батисту.

–Я предполагаю, что эта библиотека содержит несколько книг, которые были приобретены у меня.

–Вы угадали правильно,– подтвердил Жан-Батист, и маленькая искорка дискомфорта снова появилась на его лице, когда он открыл еще один из своих секретов постороннему.

–Тогда, возможно, вы знаете, других членов этой скрытой всемирной конфедерации, у которых является тематика ревенантов.

–Я, конечно, знаю, некоторых из них,– снова подтвердил Жан-Батист.

–Ну, есть только несколько важных коллекционеров в Нью-Йорке, которые собирают древние предметы. И только один из них, которого я знаю, может быть связным ревенантом с этим объектом. Я чувствую, что покупатель, который купил этот лот аукциона, возможно, был отцом давнего моего клиента, который базируется в городе.

Жан-Батист смотрел на него, ожидая.

–Но у меня нет возможности общаться с этим коллекционером, который работает под псевдонимом Г.Ю. Цезарь, за исключением электронной почты. И я сомневаюсь, что он будет отвечать на мой запрос, о вещи, хранившуюся в его коллекции.

Как только Папи назвал имя, тень упала на Жан-Батиста, и я могла сказать, что на его лице промелькнуло что-то неприятное. Гаспар, должно быть, почувствовал это, потому что он сделал вид, что начал громко икать, а затем стал возиться с какими-то бумагами.

Папи продолжил, бесстрашно:

–Это псевдоним, кажется, вам знаком. Я надеялся, что вы возьметесь за это дело и спросите, если она в его коллекции. Он, несомненно, будет более открыт для обмена информацией с вами, чем со мной.

Был длинный, неудобный момент, в котором Жан-Батист, похоже, вел внутреннюю борьбу. Наконец, он встал и сказал:

–Я возможно знаю этого человека, которому вы обращаетесь, но у меня нет его легко доступных данных. Дайте мне день, месье Мерсье, и я посмотрю, что можно предьявить.

–Это кажется разумным,– ответил Папи, взглянув на меня. Я покачала головой.

–У нас осталось меньше, чем сорок восемь часов,– признала я,– и Винсент говорит, что мы даже не уверены, будет ли Виолетта сдерживать свое предложение. Она может раньше призвать его к себе.

–Я точно знаю, сколько времени у нас осталось,– ответил Жан-Батист, с каменным лицом.– Мне просто нужно немного времени, чтобы обдумать.

Ерзанье Гаспара усилилось, пока его терпение не лопнуло. Поднявшись на ноги, он взглянул в лицо своего партнера.

–Жан-Батист, сейчас время имеет существенное значение. Кто старое помянет, тому глаз вон. Я не позволю тебе провести день в обсуждениях, следует ли говорить с Теодором или нет. Пятьдесят лет это достаточно долгий срок для спора. Теперь, возьми телефон и позвони ему.

–Я, может быть, уже не помню его номер телефона,– противопоставил Жан-Батист.

–Винсент недавно, в прошлом месяце, обновлял информацию Консорциума в базе данных. Я не сомневаюсь, что он в списке,– сказал Гаспар, его руки были плотно сжаты по бокам.

Моя челюсть отвисла. Гаспар никогда не был таким напористым, за исключением трансформации личности, когда он держал орудие в своей руке. Жан-Батист, кажется, так же удивился, поэтому он стоял там, холодно уставившись на Гаспара, потом повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Кто этот Теодор?– Спрашивала я себя. Я никогда не видела, чтобы Жан-Батист так делал, до этого момента, не говоря уже о Гаспаре, который среагировал так же. Там должна быть какая-то серьезная вражда между двумя ревенантами, и я, изнывая от любопытства, хотела узнать какая.

Все сидели, смутившись на мгновение, пока не услышали голос Жан-Батиста, выходящего из своей спальни в коридор. Он с кем-то разговаривал по телефону. Гаспар прочистил горло, чтобы дать Жан-Батисту конфиденциально поговорить по телефону.

После напряженного момента, мы услышали звук закрывающегося телефона и шаги, которые топали обратно в библиотеку. Жан-Батист появился, на его лице была маска спокойствия, и его пестрый оттенок опровергал все истинные эмоции. Он избегал смотреть на нас, и прямо говорил с Гаспаром.

–Теодор, действительно, имеет пяти футовый сосуд, с мистическими символами, выгравированных вокруг постамента, в том числе и сигнум бардии. Он знает двух других, сохранившихся в мире: один в Китае, другой в Перу, так что он не может быть уверен, что его именно тот, который был упомянут в рассказе целителя. Но он предполагает, что это не имеет значения, возможно, все они были созданы для одной цели.

–Он сказал, что он не знает, как его использовать, но он взволнован той теорией, которую мы предполагаем, что он был создан для облегчения повторного воплощения.

–Он не предлагал привести его нам?– спросил Гаспар.

Жан-Батист покачал головой.

–Сказал, что это займет недели, нужно получить таможенные досмотры, чтобы принять объект из другой страны.

Мое сердце подпрыгнуло к горлу, и я выпалила:

–Тогда мы должны поехать туда!

–Это то, что он предложил,– подтвердил Жан-Батист, повернувшись ко мне.– Бран должен взять записи своей семьи. И ревенант должен сопровождать Винсента в случае, если он сможет обрести материальное тело во время процесса.

–Конечно, ты должен поехать,– отозвался Гаспар.– Глава бардии во Франции, во время дипломатических миссий, как эта, должен сопровождать...

–Я не поеду,– Жан-Батист сердито перебил, и успокоившись, продолжил.– Ты заставил меня обратиться к Теодору, и это справедливо. Но, что касается степени, в которой я буду участвовать. Ты не знаешь, о чем просишь, Гаспар.

Жан-Батист слегка наклонил голову, прислушиваясь, а потом сказал:

–В любом случае, Винсент передумал. Он хочет, чтобы Юль сопровождал его.

–Тогда Бран и Юл должны подготовиться, чтобы уехать,– сказал Гаспар.

–Я поеду тоже,– заявила я, мои глаза метнулись к Папи, когда слова слетели с моих уст. Я подняла подбородок, готовясь к отказу.

–Я не позволю тебе лететь в Нью-Йорк с двумя мужчинами, которых я едва знаю,– сказал Папи, сильно ударяя по своему ​​стулу. Кажется, он хочет схватить меня и покинуть этот дом.

–Решение принято,– продиктовал Жан-Батист.– Месье Мерсьер будет сопровождать свою внучку. Бран, вы хотите, чтобы подготовили ваши вещи? Гаспар, пожалуйста, скажи Юлу о его назначение и позвони нашему пилоту. Вы все уедете сегодня вечером.– И он повернулся, шагая к выходу комнаты.

Папи и я уставились друг на друга в шоке, в то время, как Гаспар пошел к телефону и начал набирать номер телефона. Бран убежал, чтобы собрать свои книги, будто ничего особенного не случилось.

Наконец Папи отошел от застывшего положения и, нежно взяв меня за руку, сказал:

–Меня не волнует, кто он и сколько силы у него в руках. Месье Гримо не будет принимать решения за меня, если они касаются моей внучки.

–Папи, я должна поехать с ними. Ты должен понять это, – сказала я, не умоляя, а просто констатировала, как факт.

–Кейт, это может быть опасным,– проговорил он.

–Разве это может быть опасным? Это путешествие в Нью-Йорк на частном самолете, посещение коллекционера древностями, несколько церемоний, которые включают в себя Винсента, не меня, а затем мы снова вернемся. В самом деле, это, наверное, будет безопаснее, чем находиться во Франции с Виолеттой и нума.

Папи посмотрел вокруг, на Брана, у которого глаза были как у совы, когда он оторвал свой взгляд от книг и посмотрел на нас. На Гаспара, девятнадцатого века, который держал телефон в дюймах от уха, будто это был опасный предмет из будущего, который мог заразить его прогрессивностью, если коснется его головы.

–Как мы можем доверять этим людям?– Спросил он, сопротивляясь.

–Они лучше, чем альтернатива, которая на самом деле угрожает нам.– я тихо напомнила ему, что на мой взгляд, реально угрожало мне.

–Но... школа,– начал он, в последней попытке отговорить меня.

–Которой не будет неделю,– ответила я.– Помни, зимне-лыжный перерыв начинается завтра. Папи, послушай. Если это сработает, Винсент восстановит свое тело. Я должна быть там для этого. Если этого не произойдет, то по крайней мере мы будем лицом к лицу с этим коллекционером древностями, который может быть достаточно хорошо осведомлен, чтобы знать другое решение. Подумай только, ты будешь в состоянии удовлетворить этого клиента, с которым ты работал на протяжении десятилетий.

Я могу сказать, что Папи уже думает об этом. Он был искушен возможностью встречи с тайным коллекционером и возможностью взглянуть на его коллекцию. Но это желание было омрачено беспокойством за меня.

Юл суетился в комнате, выглядя,так будто кто-то толкает его.

–Винсент говорит мне, что я скоро полечу Нью-Йорк,– сказал он, смотря на нас, запутавшись.

–Да. Собирайся,– сказал Гаспар, повесив трубку телефона. И Юль ушел без вопросов обратно за дверь и наверх по лестнице, в свою комнату.

Гаспар подошел и посмотрел Папи в глаза.

–Ваше решение, сэр?

Папи глубоко вздохнул, взглянул на меня, а потом сказал:

–Моя внучка едет, и я поеду.

–Вам потребуется это,– Гаспар протянул Папи небольшой деревянный ящик. Внутри оказалась золотая цепочка с подвеской: плоский золотой диск с выгравированным на нем кругом, треугольником, и языками пламени.– Это останется вам, чтобы окружающие знали, что вам мы доверяем.

–Я признаю этот символ,– подтвердил Папи.

–Если вы хотите вернуться домой и упаковать сумку, автомобиль будет стоять возле вашего дома в течение двух часов,– заявил Гаспар все дела.– Я попрошу Артура и Эмброуза помочь вам и вашим внучкам вернуться домой.– Мой дед кивнул в знак согласия и Гаспар ушел, чтобы найти Джорджию и наших ревенантов-опекунов.

–У тебя есть такой тоже?– спросил Папи, потом взял цепочку, поднял над головой, одел и сунул кулон под его рубашку.

Я колебалась, но услышала голос Винсента:

"Ты можешь показать ему."

Я вытащила свой, и глаза Папи увеличились в размере с долларовой монеты до размера золотого диска. Он протянул руку, предварительно, перебирая ярко окантованные гранулы золота и изучая пламя образной конструкции, вокруг треугольного сапфира.

–Ты одевала его . . . на улицу?, – спросил он, дрожащим голосом.

–Ну, да. Я имею в виду, под одеждой, – сказала я. Выражение его лица заставило меня почувствовать, будто я сделала что-то сумасшедшее, вроде, бега голышом по улицам Парижа.

Папи изо всех сил пыталась сдержать трепет, бормоча:

–Я даже не скажу тебе, сколько это стоит, принцесса. Оно редкое.., это изделие. И если я скажу, то ты, вероятно, не осмелишься снова его носить.

Я слышала, как Винсент хихикнул у меня в голове, и я улыбнулась.

–Это всего лишь вещь, Папи.

–Да, Кейт. Вещь, которая гарантирует тебе защиту ревенантов. Но это также служит символом того, что ты значишь для них. И если они выбрали данный конкретный сигнум представлять твое значение, чтобы показать заботу, которую они вкладывают в тебя, и я не могу конкурировать с твоей защитой, которую предложили мне. Это означает, что ты бесценна.

Мой дедушка улыбнулся мне ласково и пожал мне руку.

–Меня официально превзошли, принцесса.

–Это не конкурс, Папи,– сказала я, улыбаясь. -Это группа усилий. И теперь ты один из группы.

Папи взял меня за руку и вывел из комнаты.

–Тогда давай устроим шоу в дороге.

Глава 22

 Мы вылетели из Парижа из аэропорта Шарль де Голль в 8 вечера, и волшебным образом через шесть часов прибыли в аэропорт JFK в десять часов вечера. Я почти не спала, то ли от беспокойства, то ли от волнения, я не могла сказать. Возможно и то и другое. Папи и Бран задремали, как только мы оказались в воздухе. Юл тихо разговаривал с Винсентом в задней части самолета и, через некоторое время, уселся с книгой.

Водитель ждал нашего прибытия с табличкой "Гримо". Сложив наш багаж в тележку, он сопроводил нас к ожидающему лимузину снаружи. Снег лежал в дюйм толщиной, а ледяной ветер заставил меня потуже укутаться в пальто, когда я увернулась от заледенелого тротуара.

Мы молчали по дороге на Манхэттен. Я почувствовала странное онемение, когда смотрела на мерцающие огни приближающегося города, через окно лимузина. И это было не только от нехватки сна и смены часовых поясов. Это потому, что я вернулась.

Туда, где я выросла. Туда, где я прожила шестнадцать лет, вся моя жизнь, мои мама и папа, где я пошла в школу, где научилась водить, где впервые меня поцеловал мальчик. Это место было настоящем, а Париж был фантастикой. Так почему же я чувствую себя так нереально? У меня было подозрение, что мое онемение прикрывает что-то другое: бедствие, пожалуй. Или, может быть, пробудившуюся боль, с которой я не готова была встретиться.

Бран глядел в окно с широко раскрытыми глазами, смотря на все с отвисшей челюстью. Он издал небольшой вздох, когда Эмпайр Стейт Билдинг появился в поле нашего зрения. Папи спросил:

–Это ваш первый раз в Америке?

–Это мой первый раз за пределами Франции, – ответил Бран, не в силах оторвать глаз от достопримечательностей снаружи.

–Как насчет тебя?– спросила я Юла, который сидел, прислонившись спиной к подголовнику, наблюдая, без эмоций, как наш лимузин пересекает Манхэттенский мост, высоко над Ист-Ривер.

–Дальше всего я был в Бразилии,– сказал он, лениво потирая глаза, чтобы встретиться с моими собственными, а потом опустить. Он ведет себя по-другому после поцелуя. Отстранено. Он сидел так далеко от меня, как это возможно во время поездки в аэропорт и в самолете. Обычно он всегда разговаривал со мной и с Винсентом, в голове.

Он явно избегает меня. Это понятно. Я едва видела его после субботы, два дня назад. Существовало определенное чувство дискомфорта между нами двумя. Я желала от всей души, что чувство просто уйдет, и все станет на круги своя. Я любила Юла. Только не так. Но, будучи лучшим другом Винсента, он всегда будет в большей части моей жизни.

Мой разум, проскользнул к сцене, в его спальню, где я пыталась увидеть ее снаружи. С моей точки зрения, он чувствовал, что я целуюсь с Винсентом. Глаза мои были закрыты, и это то, что я видела в своей голове. Но теперь представьте, что я вошла в фокус, и Юл был в моих руках, мы держали друг друга в отчаянной попытке приблизиться.

Взглянув на Юла, я увидела, что он смотрит на меня, и мои щеки вспыхнули, и я выкинула образы из своего сознания. Он держал на мне взгляд, и знал, о чем я думаю, а потом закрыл глаза и положил голову на спинку сиденья.

"Кейт, ты в порядке?" услышала я, что сказал Винсент.

–Да. Просто устала, – ответила я, а затем быстро взглянула на Папи. Он старался не выглядеть рассерженным, его бесило то, что я вслух говорила с призраком Винсента. Он утверждает, что это грубо, вести разговор, когда другие не могут к нему присоединиться, но я знала, что действительно он ненавидел, это смотреть, как его внучка говорит с воздухом.

Водитель лимузина направился на север в Парк-авеню и повернул налево, когда мы добрались до домов восьмидесятых годов. Доехав до конца квартала, он остановился перед величественным зданием, квартира с видом на музей Метрополитен.

–Приехали,– сказал он с сильным русским акцентом, и вышел, чтобы помочь нам с нашим багажом.

Швейцар в униформе выскочил за дверь, встречая нас на тротуаре и неся наш багаж внутрь. Он засунул их всех за прилавок, и повернулся к нам лицом, сцепив руки за спиной.

–Г-н Голд ждет вас. Пожалуйста, покажите мне ваши знаки ассоциации.

–Знаки?– Спросила я в замешательстве.

–Вы являетесь частью клуба г-н Голда, не так ли? Мне нужно увидеть доказательства вашего членства.

–Сигнум,– подсказал Юл.

–О,– сказала я, и вытащила ожерелье из под своей рубашки. Папи сделал то же самое, смотря на швейцара, а Бран откинул рукав, чтобы показать свою татуировку.

Человек не выказал удивления при наших странных знаках. Слегка поклонившись, он сказал:

–Спасибо. Можете проходить,– и провел рукой в ​​перчатке, показывая на лифт. Он не попросил Юла показать символ, подумала я, и швейцар нажал кнопку верхнего этажа. Я изучала его очень внимательно и с удивлением поняла, что он ревенант. Но мой шок был вызван не от того, что мистер Голд нанял родных охранять его здание, шок был от того, что я была в состоянии сказать, кем он был.

Странные спецэффекты я замечала вокруг нума, и возле этого человека тоже. Сантиметр пространства вокруг него был уплотнен яркостью и цветом, чем остальная часть воздуха, в то время, как у нума цвета оставались бесцветными полутенями.

Я посмотрела на Юла. У него был такой же яркий нимб вокруг тела. Я провела так много времени с ним и другими, что я просто не замечала, что он у них есть. Теперь, когда я стала частью мира ревенантов и мне было известно, что сверхъестественные существа есть, где я никогда не ожидала бы встретить их, я обращала больше внимания на тех, кто был, и на тех ,кого не было. В случае с швейцаром... нет.

"Он один из нас," сказал Винсент, подтверждая мою догадку.

Мы вышли из лифта, следуя за человеком по коридору, и остановились перед дверью. Он отпер ее и проводил нас в квартиру.

–Мистер Голд будет здесь. Он просил, чтобы вы чувствовали себя комфортно.– И с этими словами он закрыл дверь, оставив нам возможность с трепетом проверить окружающую обстановку.

Квартира была массивной и современной, с белыми стенами и деревянным полом, с окнами от пола до потолка и практически без мебели. На каменных постаментах стоит древняя керамика и металлические предметы: золотая греческая маска. Бронзовый Римский шлем. Изящная мраморная рука скульптуры, размером с холодильник. Я видела такие вещи в музеях, охраняемых под тяжелым стеклом. Но здесь они были в пределах досягаемости, оформлены со вкусом, освещение, как в галереи, которые заставляли их светиться, словно драгоценные камни.

Pезкий вдох Папи показал, что он был так же поражен, как и я. Даже Юл выпрямился немного, он вынул руки из карманов и прошел, чтобы прикоснуться к тонкой резьбе мраморного плеча нимфы. Бран просто стоял и глазел своим постоянным потрясенным видом, его огромные глаза вбирали каждый сантиметр комнаты.

Дверь открылась снова, и вошел молодой, белокурый, голубоглазый мужчина в белом костюме. Он слегка поклонился.

–Теодор Голд, – сказал он.

–Но вы ведь швейцар!– Воскликнула я. Он был едва узнаваем без формы и шляпы. Идеальная маскировка, подумала я. Никто не смотрит на лицо швейцара.

–Да, я сожалею об этом, – сказал человек высшего класса, пафосное звучание дикции, которое не было похоже с сильным Джерсовским акцентом, с которым он говорил, когда был швейцаром.– Я ценю свою личную жизнь, и предпочитаю не зависеть от чужой безопасности. Я буду защищать себя собственноручно, чем рисковать ошибками других. Хотя с вами и ревенант,– он кивнул в сторону Юла,– он мог бы приехать сюда по принуждению, в качестве заложника, если бы вы хотели добраться до меня.Насколько я понимаю, ты Юл, – сказал он, приветствуя европейскими поцелуями в щеки.– Добро пожаловать, родственник.

–Я Кейт, – сказала я и протянула руку американцу для американского пожатия. Мистер Голд протянул мне с теплой улыбкой, и, к моему облегчению, не стал просить разъяснений того, почему я здесь. Я не думала, что смогу объяснить, что я девушка блуждающего духа.

Следующим был Бран.

–Ваша татуировка говорит мне, что вы целитель, Жан-Батист рассказывал. Я читал о вашем роде. Это действительно большая честь встретиться с вами.

Он повернулся к моему деду.

–Вы должно быть месье Мерсьер. Гаспар позвонил мне, чтобы сообщить что вы и ваша внучка присоединитесь к родственникам из Парижа.

"Итак, он знал. Значит это объяснять нам не надо," сказал Винсент мне.

–Ты читаешь мои мысли, – прошептала я в ответ.

–Я Антуан Мерсьер,– подтвердил мой дед на своем красивом английском с акцентом. Он посмотрел на ревенанта со смесью подозрительности и любопытства.– Вы Теодор Голд IV? Теодор Голд? Автор 'Падения Византии'?

Мужчина улыбнулся.

–Да, это моя работа.

Судя по выражению Папи, он будто только что встретил Папу Римского.

–Но вы так молоды! Я в восторге, что я встретился с вами. Книга твоего деда о керамике римской эпохи, для меня, как Библия.

Тень веселья мелькнула на лице Теодора Голда.

–На самом деле, Теодор Голд младший– это я. Как и старший Теодор. Я пытаюсь менять стиль письма каждый раз, чтобы сделать весь необходимый фарс немного убедительнее.

Папи просто стоял, разинув рот.

Мистер Голд засмеялся и похлопал Папи по плечу.

–Ну, для меня это честь обманывать того, кто хорошо разбирается в сфере деятельности, как вы, месье Мерсьер.

Мой совершенно невозмутимый дед еще больше прирос к своему месту.

–Ревенант,– сказал он.– Есть только один Теодор Голд. Целая династия выдающихся экспертов древностей. . . один человек. И вы Г. Ю. Цезарь, с которым я работаю последние несколько десятилетий?

–Я думаю, что на самом деле купил часть у вас, под псевдонимом Тео Голд младший, прежде, чем я собрал всю коллекцию Марка Аврелия,– указал услужливо Теодор .

–Можно мне присесть?– спросил Папи, и кровь сошла с его лица.

–Пожалуйста – сказал мистер Голд, указывая на кушетку. Перед ней был низкий столик с бутылками газированной воды и блюдо с мини-чизкейками.

–Я не был уверен, что вы ели в самолете, – заметил он, когда мы все сели.– Нам много о чем нужно поговорить. Могу ли я предположить, что ревенант-призрак, это бардия Винсент, о котором говорил Жан-Батист?– Он подождал, а затем кивнул головой.– Хорошо. Как я понял, вы ищете гигантский сосуд с выгравированными символами на нем.

Бран рассказал о книге с записями его семьи, которую он достал из сумки, и прочитал отрывок вслух.

Мистер Голд удивленно взглянул.

–Невероятно. Это, конечно, заманчиво, но хочу спросить, можно ли увидеть остальную часть книг,-он сделал паузу, когда Бран покачал головой,– да я понимаю, что информация, которой вы владеете, должна быть конфиденциальной. Я верю, что вы дадите нам все подробности по этому вопросу.

Бран кивнул.

–Я прочитал все записи своей семьи, и это единственное упоминание о повторном воплощение.

– Хорошо, – сказал мистер Голд, сложив ладони вместе. С его вневременным видом и белым костюмом, он напомнил мне молодого Роберта Редфорда из "Великого Гэтсби" в версии семидесятых годов. Или персонажа, прямо из романа Эдит Уортон: красивый, с пшеничными волосами и загорелой кожей,на лестнице яхты, которые имеют очень богатые люди.

–Я понимаю, что время поджимает,– говорил он,– и что Винсент может быть отозван предателем в любое время. Сколько времени прошло с тех пор, как она тебя отпустила?– Спросил он.– Вчера в первой половине дня,– повторил он, глядя на часы.– Сейчас 11 вечера, так что в шесть часов или около того будет два дня по парижскому времени. Что ж, будем надеяться, что она не захочет, призывать тебя раньше. Нам нужно будет все время, которое мы можем получить для изучения символов.

Он поставил обратно свой стакан и встал.

–И на этой ноте, мы должны идти.

–Куда?– Спросила я, когда мы все встали из-за стола.

–Посмотреть на сосуд,– проговорил он.

–Он не здесь?– Спросила я, оглядывая комнату.

–Нет, здесь я храню несколько своих любимых предметов. Самая полная в мире художественная коллекция о ревенантах, находятся через дорогу.

–В музее Метрополитен?-спросил недоверчиво Папи.

–Да, мой дорогой,– ответил мистер Голд с кривой усмешкой.– В Метрополитене.