Текст книги "С мертвого никто не спросит"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Ну, если тебе станет легче, то валяй.

– Отлично. А знаешь, что произойдет после того, как будет доказано, что за рулем «бьюика», который видели на месте убийства, сидел ты? Ты в надежде, что тебе скостят срок, сразу же разговоришься. Но только тогда, боюсь, будет уже поздно. Мы передаем дело Клемента Мэнселла в суд, который приговаривает его к пожизненному заключению. Вот и все. А кто тебя нанял, кто заплатил за убийство судьи? Кому какое дело! И никто за тебя не вступится – хотя многие втайне радуются и считают, что убийцу такого гада надо не сажать, а наградить орденом! Но убийство – преступление тяжкое, и всем нам, хотим мы того или не хотим, придется сдерживать свои эмоции. Мне хотелось бы, чтобы ты знал, как мы тебя изобличим. А это мы обязательно сделаем. Здесь никаких сомнений быть не может. Но это может не произойти, если ты пойдешь нам навстречу и назовешь имя своего заказчика. Тогда мы, вероятно, сумеем как-то помочь тебе. Например, уговорить окружного прокурора, чтобы он переквалифицировал дело в убийство второй степени – при том условии, что твой заказчик получит пожизненное. Ты понимаешь, к чему я клоню?

Клемент облокотился рукой о стол и внимательно посмотрел на лейтенанта Круза.

– Красиво излагаешь, – медленно произнес он. – Вежливо. Да только меня ты не купишь. Ты любыми средствами хочешь схватить меня за задницу. Ведь так же?

– У меня выбора нет, – пожал плечами Реймонд.

– А может, ты сам испытываешь ко мне личную неприязнь?

Реймонд задумался, а потом покачал головой.

– Точно, – уверенно заявил Клемент. – Три года назад вы, ребята, на мне прокололись. Вы обвинили меня в тройном убийстве. Но со свидетелями у вас вышла неувязочка, и меня освободили. Этого вы простить мне никак не можете. Теперь убили судью, и вы всеми силами пытаетесь навесить его на меня. Вам все равно, кто его убил, вам нужно, чтобы это был я. Ну что, разве не так?

– Вот видишь, мы уже и обозначили свою позицию, – выдержав паузу, сказал Реймонд.

– Так я прав или нет?

– Ну, должен признать, что ты где-то прав.

– Я так и думал, – кивнул Клемент. – Ты не можешь понять, какой мог быть у меня мотив, поэтому притянул за уши заказное убийство и предлагаешь мне сознаться. Получается, что ты нарушаешь закон и понуждаешь меня сделать то же самое. Ты хочешь меня поймать, а я стараюсь тебе не попасться. Ты меня слушаешь? Мы с тобой оба играем, причем каждый по своим правилам. Но на моей стороне закон, который меня защищает. Поэтому единственное, что мне остается, – держать рот на замке. Так что ни судью, ни кого другого вы на меня не повесите.

Реймонд молча покачал головой.

– Знаешь что, Клемент? Думаю, что ты прав. – Он помолчал и потом спросил: – Кстати, кого «другого» ты имеешь в виду?

В комнате воцарилась тишина. Клемент, опираясь рукою о край стола, наклонился к Крузу.

– Знаешь, скольких людей я убил? – тихо спросил он.

– Пятерых, – ответил Реймонд.

– Девятерых, – поправил его Клемент.

– Всех в Детройте?

– Нет. Одного в Оклахоме, одного в Канзасе.

– И семерых в Детройте?

– Верно. Но пятеро из них… нет, шестеро были ниггерами.

– Включая судью Гая?

– Включай кого хочешь. Я не собираюсь давать тебе полный отчет.

– И все в то время, когда ты был в «банде крушителей»? Да?

– Почти всех я прихлопнул сам. Лично. Мои напарники оказались слюнтяями.

– Ты убивал людей под кайфом?

Клемент ничего не ответил.

– Как тогда, на улице Сент-Мэри. Тогда ты убил троих.

Клемент продолжал хранить молчание.

– Я не собирался докучать тебе своими расспросами, – сказал Реймонд. – Ты пробуждаешь во мне любопытство.

Он откинулся на спинку стула Норба Брила и положил ноги на край стола.

– Ты очень интересно выразился. Сказал, что копы и грабители играют в игру. У нас совсем особая жизнь, ее ни с чем нельзя сравнить.

– Ты сам выбрал профессию, – заметил Клемент. – Так что опрашивай жертв и свидетелей. Всех, кого сможешь.

– А зачем? Я предпочитаю сначала поговорить с тобой.

– Как с партнером по игре.

– Наверное, в прежние времена мы с тобой спокойно могли бы договориться, – сказал Реймонд. – То есть… если бы оба были лично заинтересованы в исходе дела.

– Или если бы оба захотели порезвиться, – ответил Клемент. – Кстати, ты женат?

Вопрос застал Реймонда врасплох.

– Был.

– Выходит, у тебя была семья. Дети остались?

– Нет.

– Значит, тебе тоскливо, заняться нечем, вот ты и торчишь на работе сутки напролет.

Реймонд ничего не ответил и с надеждой посмотрел на стенные часы. Они показывали четверть двенадцатого.

– Ты за свою жизнь кого-нибудь застрелил? – неожиданно спросил Клемент.

– Да. Но это было давно.

– Скольких?

– Двоих, – ответил Реймонд.

– Ниггеров?

Реймонд смутился.

– Я тогда служил в отделе ограблений, – ответил он.

– Ты и тогда палил из такой крохи? Все хотел спросить, для чего ты обмотал рукоятку резинкой?

– Чтобы в руке не скользил.

– Купи лучше кобуру. Да заведи себе пушку нормального размера, а не эту пукалку.

– Мне и с таким хорошо, – возразил Реймонд.

Их беседа очень походила на обычный разговор полицейских за кружкой пива в баре «Афины».

– Неужели? – удивленно произнес Клемент и обвел взглядом комнату. – И ты неплохо из него стреляешь?

– Каждый год выбиваю положенное количество очков в тире, – пожав плечами, ответил Круз.

– Вот как. – Клемент впился глазами в лейтенанта. – А что, если нам с тобой проверить, кто из нас лучше стреляет?

– В Ройал-Оук в подвале магазина скобяных изделий есть тир, – ответил Реймонд.

– Я имел в виду провести соревнования не в тире, а на улице, – продолжая сверлить глазами Круза, сказал Клемент. – Там более сложные условия. – Помолчав для вящей убедительности, он добавил: – Вроде как ты все время ждешь, что в тебя пальнут, только не знаешь, когда именно и откуда.

– Хорошо. Я спрошу разрешения нашего инспектора.

– Да у тебя кишка тонка! Ты струсил, потому что понимаешь, что я не шучу.

Они некоторое время в упор смотрели друг на друга. «Это что, детская игра, в которой проигрывает тот, кто первый отведет глаза?» – подумал Реймонд.

– Я могу задать один вопрос? – спросил он.

– Какой?

– Зачем ты убил Гая?

– О боже, – устало произнес Клемент. – Столько времени с тобой болтаем, и ты так ничего и не понял. Какая разница, за что убили Гая? Мы сидим здесь, беседуем, оцениваем друг друга. При чем же здесь Гай или кто-то еще?

12

За несколько месяцев до того в воскресном приложении к «Детройт ньюс» появилась статья под названием «Женщины за работой». В ней рассказывалось о восьми женщинах и о том, как они зарабатывают себе на жизнь. Героинями этой статьи, которая сопровождалась цветными фотографиями, были крановщица, машинист поезда, инженер, риелтор, домохозяйка, адвокат, официантка, дизайнер по интерьерам и налоговый инспектор.

Женщиной-адвокатом была Кэролайн Уайлдер. На фотографии она, в шикарном замшевом жакете, сидела облокотившись о стол. На стене за ее спиной висел плакат в рамке, на котором крупными буквами было напечатано:

«На любой работе женщины вынуждены работать в два раза лучше мужчин. К счастью, это не так уж и трудно. Шарлот Уилтон, мэр Оттавы, 1963 г.».

Под фотографией в две колонки шел текст статьи:

«Кэролайн Уайлдер, адвокат, старший партнер фирмы „Уайлдер, Салтан и Файн“» (Бирмингем).

«Когда-то я считала себя художницей. Три года посещала изостудию, искренне верила, что умею рисовать, причем совсем неплохо. Затем я устроилась на работу в отдел рекламы одного очень известного автомобильного завода, где слово „творчество“ постоянно было на слуху. Вышла замуж за „творческого“ директора и через полтора года одновременно уволилась с работы и развелась – и то и другое по причине нарушения субординации. Детей у нас не было. Решив заняться юриспруденцией, я пошла к намеченной цели и поступила на учебу в Детройтский юридический университет. После его окончания два года проработала в коллегии адвокатов. Там я и приобрела опыт защитника. Специализируюсь на защите обвиняемых в тяжких уголовных преступлениях, таких как убийство, изнасилование и вооруженное ограбление. Семидесяти девяти процентам моих обвиняемых выносится оправдательный приговор, дается испытательный срок, или их дела возвращаются на доследование. Меня часто спрашивают, почему я, женщина, занялась уголовным правом, защищаю в суде преступников и помогаю им избежать наказания? Дело в том, что преступниками занимаются полицейские, а я – гражданами, против которых выдвигаются обвинения».

За ум и острый язык служители Фемиды прозвали Кэролайн Уайлдер «железной леди». Войдя в лифт, она могла поздороваться с коллегами, а могла и нет. Такие мелкие для нее темы, как погода, она никогда и ни с кем не обсуждала. Государственные обвинители были вынуждены тщательнее обдумывать свои доводы. В противном случае Кэролайн, демонстрируя доскональное знание закона, часто не оставляла от их речей камня на камне. Когда же выступала она, то судьи в своих креслах замирали и ловили каждое ее слово.

Реймонд Круз наткнулся на нее на пятом этаже суда, в двух залах которого в тот момент проводились предварительные слушания. В коридоре скопились свидетели и члены семей обвиняемых.

Ровно в одиннадцать Реймонд вышел из зала заседаний. Там он только что опознал по фотографии Дизель Тейлор, женщину, которую задушили колготками, а затем дважды выстрелили в затылок. Кроме того, он сообщил, что, когда эта фотография была показана Альфонсо Годдару, тот заявил, что не знает ее. Однако после нескольких часов допроса он сказал: «Ну да, я знаю ее. Видите ли, вы спросили меня, была ли она моей подругой, и я ответил: нет, потому что она моей подругой не являлась. Понимаете, мы только жили вместе».

«На этой неделе должны состояться еще два слушания, а у нас еще пять висяков…» – думал Реймонд, когда его в людном коридоре, взяв за руку, остановила Кэролайн Уайлдер.

– Больше так со мной не поступайте, – сказала она. – Я не против, если вы просто захотите угостить его выпивкой, но допрашивать его вы можете только в моем присутствии.

Реймонд прикрыл ладонью руку Кэролайн. Она тотчас отдернула ее.

– Что он вам рассказал? – спросил Реймонд.

– Что его арестовали… Кажется, за управление транспортным средством в нетрезвом виде?

– Но мы же его отпустили, правда? Послушайте, я даже не знаю, как он добрался домой. Но если он и дальше будет ездить без водительских прав, его ждут крупные неприятности.

Кэролайн даже не улыбнулась. Самолюбие ее было уязвлено, и она явно нервничала.

– Интересно, что вчера вечером сказал вам Клемент у вас в кабинете? – спросил Реймонд.

Он снова увидел ее встревоженный взгляд, из-за чего она казалась неуверенной в себе, испуганной девочкой.

– Если уж ему удалось запугать вас – поверьте, в моих устах это комплимент – значит, он сказал вам что-то по-настоящему мерзкое.

– Вы тут ни при чем, – ответила Кэролайн. – Какую бы информацию ни сообщил мне клиент, она разглашению не подлежит.

– Не похоже, чтобы он передавал вам какие-нибудь конфиденциальные сведения, – возразил Реймонд. – Он вас явно запугивал. В тот момент у вас было такое лицо, что вы смело могли бы подать на него в суд за оскорбление. Возможно, что он сказал какую-то гнусность… или сделал неприличное предложение. Позвольте, я вам кое-что расскажу, чего вы, скорее всего, не знаете.

Он огляделся, взял женщину под руку и, проведя ее сквозь собравшуюся в коридоре толпу, завел в пустой зал заседаний.

– Может, присядем?

Кэролайн Уайлдер села на скамейку для зрителей, закинула ногу на ногу и, расправив юбку, посмотрела на лейтенанта.

– Я вас слушаю.

– Клемент Мэнселл убил судью и Адель Симпсон, – сказал Реймонд. – Мы это точно знаем.

– Вам это еще надо доказать, – ответила Кэролайн.

Реймонд обвел взглядом зал заседаний.

– Хотя бы на минуту перестаньте быть адвокатом, – сказал он. – Хорошо? Клемент Мэнселл убил девятерых. На четыре человека больше, чем мы думали, и на семь – за которых его не привлекали к суду. Он не невинный младенец, которого можно защищать; его и пожалеть-то нельзя. Он убийца, маньяк. Ему нравится убивать. Он любит убивать людей. Вы это понимаете?

– Даже у самого распоследнего убийцы есть права. Вчера вечером вы сказали, что он убивает людей. Я попросила вас доказать ваши слова. Мы с вами знаем, для чего служит эта комната. Если у вас есть неоспоримые доказательства вины моего клиента, то приведите его в этот зал, и пусть его судят. А до того оставьте его в покое… Договорились?

Адвокат поднялась со скамьи. В Реймонде вскипела злость. У него было такое ощущение, словно судья, произнеся последнее слово приговора, стукнул по столу молотком. У него ранее несколько раз появлялось желание врезать судьям по физиономии. Однажды ему очень хотелось избить Элвина Гая. И вот теперь – Кэролайн Уайлдер. То была естественная реакция на ее слова. Но вдруг он понял: как ни странно, желания избить Клемента Мэнселла у него ни разу не возникало. Вот убить его – это да, но никак не ударить кулаком.

Кэролайн Уайлдер прошла мимо него и направилась к двери.

– Кэролайн, позвольте мне задать вам один вопрос.

Адвокат не сразу обернулась к нему.

– В коридоре вы мне сказали: «Больше никогда так со мнойне поступайте». Как я понимаю, речь шла о задержании Клемента и его допросе. Интересная оговорка! Вы ведь не сказали: «Больше никогда так не поступайте с ним»!

Не говоря ни слова, Кэролайн Уайлдер развернулась и, открыв дверь, вышла из зала. У Реймонда мгновенно улучшилось настроение. Но ненамного.

13

– Ты допрашивал его в нашей комнате? – удивленно спросил Норберт Брил.

– Так на тот момент здесь никого не было. Я сидел на твоем месте, а Мэнселл – за столом Джерри.

– Надо проверить ящики стола – не пропало ли чего, – встревожился Хантер.

– Да у тебя нет ничего такого, что могло бы его заинтересовать, – усмехнулся Брил и повернулся на стуле. – Круз, а как ты узнал, что Мэнселл убил девятерых?

Зазвонил телефон.

– Морин, ответь, пожалуйста, – попросил Хантер. – Поработай немного секретаршей.

– Да, конечно, – ответила Морин, чей рабочий стол находился рядом с дверью архива, и сняла трубку. – Седьмое подразделение, сержант Дауни слушает…

В комнату вошли Уэнделл Робинсон и молодой негр в майке и вязаной шапочке. Полицейский ввел парня в архив и закрыл за ним дверь.

– Еще один приятель Дизель Тейлор, – сказал Робинсон. – Говорит, что ее убил Альфонсо, и если мы договоримся с дорожной полицией и вернем ему водительские права, то он кое-что о нем расскажет.

– Пообещай ему, что мы сводим его в закусочную напротив, – посоветовал Хантер.

– Он там только что был. Видимо, он большой любитель поесть.

– Подожди, не уходи, – попросил Реймонд Хантера. – Помнится, Клемент говорил тебе что-то о своем приятеле-негре.

– Он сказал, что тот малый его лучший друг, – ответил Уэнделл. – Я спросил, как его зовут, но он не ответил.

– Да… – задумчиво произнес Реймонд и перевел взгляд на Хантера. – А тебе он назвал его?

– Да разве у такого гада могут быть друзья? – Хантер прищурился. – Хотя… подождите. Клемент и в самом деле что-то о нем говорил. Да-да, он не расписался в протоколе и сказал, что один его приятель тоже не поставил свою подпись, и тому потом ничего не было.

– Все ясно, – сказал Реймонд. – Тот парень тоже был в «банде крушителей». Интересно, не было ли у них когда-нибудь водителя-негра?

Никто из коллег ему не ответил.

– Значит, дело было до «банды крушителей», – заключил он. – Понятно, к чему я клоню? Он знаком с негром, который уже бывал у нас. Тот не раскололся, и поэтому Мэнселл посчитал его своим другом. Как вам это нравится?

– Звучит совсем неплохо, – ответил Брил. – Теперь обратимся к компьютерной базе – поищем подходящую кандидатуру.

– Ты лучше обратись к Арту Блейни из отдела ограблений, – посоветовал Реймонд. – У него память лучше, чем у любого компьютера. Спроси его, не проходил ли какой-нибудь негр по одному делу вместе с Мэнселлом.

Брил вышел из комнаты, и тут же в дверях показался полицейский в форме.

– В судью Гая выстрелили четырежды из пистолета тридцать восьмого калибра? – спросил он.

– Нет, пять раз, – подняв на полицейского глаза, поправил Хантер.

– У, черт! А я поставил на три, четыре и восемь.

Дверь с громким стуком закрылась.

– Клемент признался, что на его счету девять убийств, – сказал Реймонд. – Я спросил: в Детройте?

Дверь распахнулась, и в комнату вошел чернокожий полицейский в рубашке с короткими рукавами и с «магнумом» сорок четвертого калибра на белой портупее. В руках он держал стопку бумаг. Он послюнявил большой палец, взял первый листок и помахал им в воздухе.

– Кому расписание финала? – спросил он. – Начало в девять тридцать, Софтбол-Сити. Убойный отдел против отдела преступлений на сексуальной почве.

Дверь захлопнулась.

Морин повесила телефонную трубку.

– Звонили оперативники, – сказала она. – Мэнселл с Сэнди Стентон только что отъехали от дома 1300 на Лафайет в такси.

Инспектор Херцог слушал Круза, словно молящийся, сложив ладони.

– Мэнселл признался, что убил девятерых, – сказал Реймонд. – При этом в подробности не вдавался. Двоих в других городах и семерых в Детройте. Я пытался его разговорить, спросил: «В составе „банды крушителей“?» – а он ответил, что нет. Но нам известно, что тройное убийство на Сент-Мэри совершил он. Туда он нагрянул с остальными членами банды. Это Мэнселл и пытался скрыть. Как мы знаем, на дело он пошел не один. Сказал, что рядом вертелся один малый, но ничего не делал.

– Тот малый – чернокожий? – поинтересовался Херцог.

– Мэнселл не сказал, – ответил Реймонд. – Обронил только, что поблизости вертелся кто-то еще. Зато Уэнделлу он поведал, что у него есть друг-негр. При нем он называл его презрительно «ниггер». Клемент сказал Джерри, что этого его друга у нас допрашивали, но он отказался отвечать и подписывать протокол. Мы предполагаем: когда Клемент убивал, его дружок-чернокожий был рядом. Сейчас мы пытаемся установить его личность. Норб роется в компьютерной базе данных, пробивает всех знакомых Мэнселла. Хочет проверить, не проходил ли по его делам какой-нибудь черный.

Реймонд перевел взгляд на окно, на фоне которого голова инспектора с гривой седых волос смотрелась словно в рамке, и увидел в нем дом, в котором временно проживала Сэнди Стентон.

– Кстати, – продолжил он, – около часа назад Клемент и Сэнди вызвали такси и поехали в «Тел-Твелв-Молл». Там наши оперативники их потеряли.

– Но они поехали не на «бьюике», – заметил Херцог. – В чем причина?

– Думаю, Клемент почистил салон машины и решил к ней пока не прикасаться, – ответил Реймонд.

– Наверное, вчера надо было бы ее тщательно осмотреть.

– Я уже говорил вам, вчера у нас не было ордера, – сказал Реймонд. – Оперативники следили за Сэнди и ручаются: по дороге она ничего не выбрасывала и не прятала. Если бы они за ней не поехали, то тогда вся надежда была бы на Мистера Свити.

– Кто такой этот Мистер Свити?

– Помните, вчера Сэнди заезжала в бар «Свити»?

– Помню, – кивнув, ответил Херцог. – Вышла оттуда с мужчиной и зашла в соседний дом.

– Она вышла с Мистером Свити и вошла в его дом. Там он и живет.

– Мне кажется, вчера ты говорил, что он негр.

– Да, негр, и, согласно досье Мэнселла, Маркус Свитон в свое время оказывал ему услуги. Было это еще до того, как Мэнселл влился в «банду крушителей». У Свитона две судимости. В первый раз он получил условный срок, а во второй его посадили на два года за стрельбу. Уверен, он не горит желанием заработать себе третью судимость. Теперь он владелец бара, и дела у него идут совсем неплохо.

– Интересно, как он получил лицензию на торговлю спиртным?

– Бар зарегистрирован на имя его брата. Свитон уверяет, что он всего лишь бармен. Но на самом деле владелец он; живет со своей подругой Анитой в соседнем доме. Брат же его работает дорожным строителем. Так что для нас не секрет, что заведение принадлежит Маркусу, которого все называют Мистером Свити. Арт Блейни его хорошо помнит…

– В таком случае зачем нам компьютер, если есть Блейни? – удивленно спросил Херцог.

– Именно это я и сказал Норбу. Арт постоянно смотрит в потолок, словно на нем что-то написано. Когда я спросил его о Марке Свитоне, он сразу отозвался: сначала у него была кличка Черная Метка, потом Сладкая Водичка, еще пара кличек и последняя – Мистер Свити. В год он имеет с бара пятнадцать тысяч, от двадцати до тридцати – от продажи наркотиков и еще содержит расположенный неподалеку от дома маленький магазинчик.

– Вот почему он предпочитает оставаться чистеньким, – заметил Херцог.

– Ну, «чистенький» в его случае – понятие относительное, – сказал Реймонд. – Он чистенький на фоне тех, кто стреляет в людей. Арт говорит, что Мэнселл использовал его в качестве подсадной утки. Мистер Свити заходил в наркопритон, прикидывался этаким рубахой-парнем, болтал, рассказывал забавные анекдоты, угощал посетителей «ангельской пыльцой». Когда те отключались, входил Клемент и чистил их карманы, а клиенты сидели и тупо лыбились на него.

– А сколько у нас всего притонов? – поинтересовался Херцог.

– В нашем городе? Если бы все наркопритоны в Детройте были занесены в компьютер, то лист с их распечаткой растянулся бы отсюда до улицы Бобьен.

– Теперь картина мне ясна, – сказал Херцог. – Итак, теперь у тебя появился свидетель по меньшей мере одного убийства, совершенного Мэнселлом. Хочешь попытаться привязать Мистера Свити к убийству судьи Гая и Адель Симпсон?

– Я не знаю, можно ли его притянуть, – возразил Реймонд. – Видите ли, сейчас главное – найти того дружка-негра, о ком упомянул Клемент, а затем попробовать установить связь между Мистером Свити и убийством судьи и девушки. Это на тот случай, если не удастся доказать виновность Мэнселла. Сдается мне, что он, сам того не подозревая, дал нам зацепку. Вот задержим его в следующий раз, и тогда он запоет.

– По такому случаю я даже не пойду в отпуск, – объявил Херцог. – Очень хочется посмотреть, чем все закончится.

– Нет-нет, – возразил Реймонд. – Я же сказал, что это только мои предположения. Ну а что мы имеем сейчас? Мэнселл убивает судью и Адель, а на следующий день Сэнди отправляется к его приятелю Мистеру Свити. Естественно, возникает вопрос: зачем?

– Значит, ты все-таки хочешь установить его причастность к совершенному Мэнселлом преступлению.

– Да. Но не обязательно так, как ты думаешь.

– Я не уверен, что думаю правильно, – ответил инспектор.

– А теперь рассмотрим такой вопрос, – сказал Реймонд. – Если Мэнселла наняли убить судью, а он, в свою очередь, нанял Мистера Свити в качестве водителя…

– Да, но почему тогда Свити не взял свою машину?

– Это – первый вопрос. Теперь вопрос следующий. Поскольку Мэнселл знает, что «бьюик», на котором он ездил, мы засекли, то стал бы он просить Сэнди на следующий день съездить к его приятелю?

– Не знаю, – признался Херцог.

– А может, Сэнди поехала к Мистеру Свити по своей инициативе?

– Для чего?

– Не знаю.

– Почему вы ее не спросили?

– Еще успею, когда она вернется домой.

– Да, но тогда Сэнди обязательно предупредит Мэнселла, что вы интересуетесь Мистером Свити. Ты не боишься?

– Мы ведь просто играем. Всего лишь игра, и ничего больше. Хотя… почему бы мне не пойти к Клементу и не застрелить его?

– Вот пока самое дельное предложение, которое я от тебя услышал, – улыбнулся Херцог.