Текст книги "С мертвого никто не спросит"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

23

Сотрудник полицейского участка в Хамтремке по имени Френк Кочански снял трубку и, услышав голос Тома, спросил:

– Где ты пропадаешь?

– Я все еще в больнице.

– Тип, которым ты интересуешься, в данный момент находится в «Орле». Как только мы засекли его машину, я сразу же позвонил Гарри. Гарри подтвердил, что он там; уже принял на грудь и вовсю кому-то названивает.

– В «Орле»? – переспросил Тома, удивленный тем, что Мэнселл всего лишь в миле от дома Скендера.

– Да, в «Орле», что на Кампо, – ответил Кочански. – А сколько «Орлов» ты еще знаешь?

Тома тотчас набрал номер бара. Трубку снял Гарри.

– Да… – произнес он. – Н-нет… Погоди-ка. Он уже расплачивается и уходит…

Пройдя через весь больничный коридор, Тома вошел в комнату для посетителей, где сидела мужская половина семьи Лалджарай. Он развернул карту Детройта и стал ее изучать. Затем, положив карту на столик, обвел на ней пальцем район Хамтремка. Этот район располагался в восточной части города.

– Он крутится где-то здесь, – сказал Тома. – Но большую часть времени он проводит в центре. Думаю, искать его надо там. Скорее всего, поедет по Крайслер-авеню. А может, и по Макдугалл-авеню… – Он прервался и указательным пальцем провел линию от Хамтремка до Ист-Гранд-Бульвар. – А может, и так повернет, – задумчиво произнес Тома. – Мы не знаем его привычки, так что придется караулить его везде.

Минут через сорок Скендер открыл глаза, услышав пиканье пейджера. Возле его койки стоял Тома.

– Спи-спи, – проведя ладонью по лицу кузена, сказал Тома.

Он позвонил из телефона-автомата в пейджинг-центр, выяснил, кто хочет с ним связаться, и набрал номер.

– Где он? – спросил Тома.

– В доме на площади Ван Дайка, – ответили ему по-албански с другого конца провода. – Мы на углу площади Ван Дайка и Джефферсон-авеню.

– Ждите, сейчас подъеду, – сказал Тома.

– А если он выйдет до твоего приезда?

– Убейте его.

– По-моему, ниггеры в наши дни слишком уж задрали нос. Попадают в город и начинают хамить белым, – сказал Клемент. – Я говорил вашей черномазой прислуге: мол, знаю, что вы наверху. Я несколько раз звонил вам на работу, и мне говорили, что вас нет. В конце концов мне сказали, что вы дома. Так я и сказал вашей негритянке, так что спорить вам незачем.

– Для клиентов меня никогда не бывает дома, – ответила Кэролайн. – Буду разговаривать с вами в моем рабочем кабинете, а скорее всего, в тюрьме округа Уэйн. Но только не здесь. Так что, Клемент, придется вам уйти.

– А чем вы заняты? Читаете? Вы что, заболели? Когда я вижу кого-нибудь в домашнем халате в разгар рабочего дня, то полагаю, что он либо работает в ночную смену, либо заболел.

Кэролайн сняла очки, положила их на раскрытую книгу и, закрыв ее, спустила с подушек босые ноги.

– Уверяю, вам меня не переубедить, – сказала она. – Вы все равно проиграете. Так что уходите.

Но Клемент, казалось, не слышал ее. Он оглядел комнату, посмотрел на висевшие на стенах картины, бар, провел взглядом по сидевшей в бамбуковом кресле Кэролайн в полосатом бежевом с белым просторном балахоне, затем – по обтянутому бежевым велюром дивану с лежавшими на нем голубыми подушками. Клемент сел на диван, поднял ноги, недовольно топнул ими по застланному ковром полу и подложил себе под спину подушку.

– Проклятие! – произнес он. – Знали бы вы, как я устал.

Кэролайн наблюдала за развалившимся на ее диване Мэнселлом, с трудом сдерживая гнев. «„Оклахомский дикарь“, родившийся на полтора века позже, чем следовало бы!» – подумала она. Или маленький мальчик, который так и не вырос. Она словно услышала капризный голос: «А что еще мне остается делать!»

– А мне ничего не остается, как сидеть у вас, – сказал Клемент и трижды топнул ногами по полу.

– Вы, похоже, решили испортить мне ковер, – заметила Кэролайн. – Он, между прочим, стоит пятнадцать тысяч долларов.

– Не обманываете? – разглядывая восточный орнамент на голубом ковре, спросил Клемент.

– Нет, не обманываю, – ответила Кэролайн. – Сейчас его цена гораздо выше.

– Тогда почему бы вам его не продать? Получили бы большие деньги.

– Мне он нравится, и я купила его не для того, чтобы вложить деньги.

– Сколько вы зарабатываете в год?

– Достаточно, чтобы жить в свое удовольствие.

– Да ладно вам. Так сколько вы зарабатываете?

– Зачем вам знать?

– Деньги дома не храните, наверное? – Клемент ухмыльнулся. – Знаю-знаю, все ваши сбережения на карточках «Виза». Вот жалость-то!

– Мне что, надо вас пожалеть?

– Не обязательно. Лучше выпишите чек.

– С какой стати?

– Вы знаете с какой.

– Клемент, вы бессовестный вымогатель.

– Знаю. Но судья Гай мертв, а мне от этого никакой выгоды. Обидно. Я увидел в его записной книжке ваш номер телефона, и у меня в голове созрел план. – Мэнселл вновь ухмыльнулся. – Как же так случилось, что ваш номер оказался в его книжке?

– Он несколько раз звонил мне, приглашал в ресторан.

– Бог ты мой! И вы отказались?

– Да, Клемент, отказалась.

– Но вы же не девочка. Хотя уверен, что вы могли бы найти себе кого-нибудь и поприличнее.

– Клемент, наш разговор стоит денег, – заметила Кэролайн. – Если у вас возникли проблемы и вы пришли за консультацией, то мои услуги вам обойдутся в две с половиной тысячи долларов, а если дело дойдет до суда, то я в качестве авансового платежа потребую с вас еще семь пятьсот.

Клемент несколько раз моргнул и прищурился. Кэролайн равнодушно наблюдала за ним; Клемент покачал головой.

– Наверное, главное, чему вас учат в школе – то есть на юридическом факультете, – умению переворачивать все с ног на голову, – заметил он. – Я пришел потребовать с вас чек, а вы говорите, что я должен вам десять тысяч.

– Только в том случае, если я буду представлять ваши интересы, – напомнила Кэролайн.

– Зачем мне вас нанимать? Что мне угрожает? Полицейские вертятся вокруг меня, а подступиться не могут. Так что я спокойненько проведу зиму в Тампе, во Флориде. Потому-то мне и нужно, чтобы вы выписали мне чек.

Кэролайн положила локти на подлокотники кресла и, подперев рукой голову, удивленно воззрилась на Мэнселла.

– Не перестаю вам удивляться, – сказала она.

– Я вас удивляю?

– Вы всегда такой спокойный. Никогда не нервничаете, не огорчаетесь. Как вам это удается?

– Всегда думаю только о хорошем, – ответил Клемент. – В общем, идите за чековой книжкой.

– Сколько вы хотите? Пару сотен?

Клемент вновь скривил губы.

– Пару сотен?

Задумывая шантаж, Клемент так и не решил, на какой сумме он остановится. В разговоре Кэролайн как-то упомянула, что в среднем ее гонорар составляет десять тысяч, и вначале он решил, что столько и потребует. Десять тысяч – кругленькая сумма! Однако сейчас она смотрела на него как на дворника, который пришел клянчить взятку, и ждала, когда он уйдет. Возмутившись ее надменностью, он решил удвоить сумму.

– Двадцати тысяч мне хватит, – заявил Мэнселл.

Кэролайн ничего ему не ответила. Она даже не пошевелилась, пока он не произнес:

– А у вас выдержка что надо!

Кэролайн поднялась с кресла, положила книгу на скамеечку для ног и направилась в эркер, где находился письменный стол.

– Я делаю это против желания, – сказала Кэролайн, поворачиваясь боком к Клементу. Склонившись над столом, она открыла чековую книжку и взяла ручку.

Мэнселла поразила ее покладистость. Он ожидал, что адвокатесса будет с ним спорить.

Кэролайн вырвала из книжки чек и, не глядя на Клемента, прошла мимо него и остановилась у ведущей в холл открытой двери.

– Вот, берите, – протянув ему чек, сказала она.

«Что-то здесь не так», – подумал Клемент. Кэролайн вышла в холл, поднялась по лестнице на несколько ступенек и через перила протянула Клементу руку с чеком.

– Берите и тотчас уходите, – сказала она. – Но учтите, если вы его возьмете, то можете на мои услуги больше не рассчитывать. Ни во время предварительного следствия, ни в суде. Поняли?

Клемент поднялся с дивана и, глядя на ее выглядывавшую из рукава халата обнаженную белую руку, направился к Кэролайн.

Взяв от нее чек, он жадно впился в него глазами.

– Но здесь всего двести долларов, – удивленно произнес Мэнселл.

– Марси! – крикнула Кэролайн, перегнувшись через перила.

– Я же сказал – «двадцать тысяч». Вы, наверное, в ноликах запутались?

Кэролайн развернулась и посмотрела ему в глаза.

– Даже если бы я могла выписать чек на такую большую сумму, неужели вы думаете, я отдала бы вам деньги?

– Да, конечно, – ответил Клемент. – Чтобы я не утащил ваш ковер или драгоценности.

– Но чек… Неужели вы не понимаете: как только вы уйдете, я позвоню в банк и заблокирую счет?

– Если вы так поступите, я вернусь.

– Не думаю, – ответила Кэролайн. – В случае вашего возвращения мне ничего не останется, как вызвать полицию.

– Боже, какими же несговорчивыми бывают люди, – сказал Клемент. – Где тут у вас ванная комната?

Кэролайн застыла в нерешительности, затем протянула руку.

– Вон там. Первая дверь.

Она встала боком, чтобы Клемент смог подняться на второй этаж. Поравнявшись с Кэролайн, он крепко схватил ее за руку. Она стала вырываться.

– Пустите меня!

– Нет, подождите…

– Марси!

– Она заперта в кладовке, – ответил Клемент, таща за собой Кэролайн. – Я же сказал: она мне нахамила. Вы ведь юрист, должны понимать: за хамство надо наказывать. Изолировать от общества.

Он затолкнул Кэролайн в ванную комнату, вошел сам и, захлопнув за собой дверь, огляделся.

– Бог ты мой, как же здесь роскошно, – произнес Мэнселл. – Можно даже приемы устраивать… большой душ. Правда, я предпочитаю принимать ванну. Но ничего, мне и душ подойдет. Снимай халат.

– Клемент! – возмущенно воскликнула Кэролайн.

– Что?

– Что бы ты ни задумал… – Чтобы не злить его, она даже попробовала улыбнуться. – Я могу тебе дать один совет?

– Во сколько он мне обойдется? – осведомился Мэнселл.

– Бесплатно, – ответила Кэролайн и, медленно выговаривая слова, продолжила: – Что бы ты сейчас ни задумал, ты должен помнить, в каком положении находишься.

Клемент просунул палец в колечко на «молнии» халата Кэролайн.

– Клемент, веди себя прилично.

– А то что? Ты заблокируешь счет? – Мэнселл дернул кольцо вниз, и халат на Кэролайн распахнулся. Она попыталась его застегнуть, но Мэнселл схватил ее за руки, развел их в стороны и посмотрел женщине в глаза.

– У меня все равно нет такой большой суммы, – сказала Кэролайн. – Так что какая разница?

– Сколько у тебя на счете?

– Пойдем, посмотришь мою чековую книжку.

– Сначала сними халат.

Он отпустил ее руки.

– Нет, правда, Клемент, подумай…

Мэнселл провел руками по ее шелковистой коже. Кэролайн попыталась отстраниться.

– Как ты думаешь, что я хочу с тобой сделать? – спросил он. – А? Ну-ка, угадай.

Он бесцеремонно стиснул ее грудь.

– Э, да у тебя соски набухли… Правда, приятно? Сейчас я с ними немного поиграю, и они станут твердыми как камушки.

Правой рукой он гладил ее живот, не сводя с нее взгляда.

– Ну, что там дальше? Что тут у нас, пупок?.. Боже, да ты без трусиков! – ахнул он. – Ух, что я сейчас с тобой сделаю! Ну, давай…

Мэнселл медленно занес правую руку, сжал кулак и, приподнявшись на цыпочки, со всей силы ударил Кэролайн в живот. Потом он затащил ее в душевую кабину, сорвал с плеч халат, выкрутил руки и методично ударил ее несколько раз по почкам, животу и лицу. Когда у нее изо рта и носа потекла кровь, Клемент включил душ и пустил на нее струю. Главное – чтобы она стояла на ногах. Поддерживая свою стонущую жертву, он набросил на нее полотенце, с трудом вывел из ванной комнаты и подвел к письменному столу. Судя по всему, упрямство из нее он выколотил.

– Посмотрим, сколько ты теперь мне выпишешь, – произнес Мэнселл.

Он посмотрелся в зеркальную стену холла, ухмыльнулся своему отражению и с чеком на шесть с половиной тысяч долларов в кармане вышел на улицу. «Ты, парень, неплохо поработал, – сказал он себе. – Даже оружие не пришлось применять. Все складывается как нельзя лучше. Сейчас поеду в банк и обналичу чек». Если в банке вдруг надумают проверить его подлинность и позвонят Кэролайн, та, все еще испытывая жуткий страх, наверняка подтвердит, что чек подлинный.

На противоположной стороне улицы Мэнселл увидел молодого парня в черном костюме.

Так действовать гораздо проще, чем палить из пушки. Главное – правильно выбрать жертву, обработать ее, чтобы не смела вызвать полицию, а потом – сразу в банк, обналичивать чек.

К парню в черном присоединились еще двое. Они стояли на той стороне и о чем-то разговаривали.

Кэролайн, вероятнее всего, из окна второго этажа смотрит сейчас на улицу, спускаясь по ступенькам крыльца, подумал Мэнселл. Черт возьми, а большой у нее домик! Ограда высокая, металлическая. Сбоку место для парковки, и все заасфальтировано, никакой травы. Похоже, вначале дом был жилым, потом его переделали в контору или ресторан, а может, в гостиницу – вон какая огромная ванная и кухня. А сейчас здесь снова жилой дом.

Направляясь к машине, Мэнселл вдруг понял: трое парней, стоящие напротив, все в черном, как будто в трауре. Три темноволосых парня с усами и черных костюмах. «Ну и дела, – подумал Мэнселл. – До вчерашнего дня ни одного албанца не видел, а тут сразу трое».

Первой его мыслью было рвануться к «монтего». Однако, не желая привлекать к себе внимание, он даже шагу не прибавил. Главное – сесть за руль.

Трое албанцев в черном были похожи на сотрудников похоронного бюро. Вдруг они все как один распахнули пиджаки и сунули руки в карманы.

Клемент находился в пяти шагах от дверцы своей машины, когда албанцы выхватили пистолеты и открыли по нему стрельбу. Он не поверил своим глазам – прямо на улице трое человек, которых он никогда не видел, не выяснив, тот ли он, кто им нужен, открыли по нему огонь!

Клемент, пригнувшись, рывком открыл дверцу машины и увидел, что окна его «монтего» изрешечены пулями. Они дрожали, но стекла из них не вылетали. Схватив лежавший под сиденьем браунинг, он спрятался за машиной и осторожно выглянул наружу. Увидев, что албанцы приближаются, он прицелился и нажал на спусковой крючок. Пистолет в его руках подпрыгивал, от грохота заложило уши. Увидев, что троица разделилась, Мэнселл вскочил в автомобиль, завел мотор и дал задний ход. На бешеной скорости он объехал дом и, увидев, что на воротах ограды висит цепь, едва не затормозил. Но стоит ли машина, пусть даже только что купленная, его жизни? На полном ходу его автомобиль сорвал с петель стальную цепь, пересек дорогу и оказался в аллее. Проблема возникла, когда он в конце аллеи увидел просвет. Ему надо было срочно решать, куда ехать. Повернуть влево, чтобы оказаться подальше от албанцев, или вправо и на полной скорости промчаться мимо фасада дома? «Черт с ними, с албанцами!» – подумал Мэнселл и, свернув вправо, увидел три черные фигуры.

Албанцы смотрели в его сторону. Завидев его машину, они вскинули пистолеты. Клемент услышал похожие на хлопки звуки выстрелов, и тотчас лобовое стекло покрылось сетью мелких трещин. Не сбавляя скорости, он направил машину прямо на стрелявших в него албанцев. Те, чтобы не попасть под колеса, перепрыгнули через бордюрный камень и, оказавшись на тротуаре, прижались к чугунной ограде. Один из них, словно кошка, быстро вскарабкался по ее прутьям и перекинул через ограду ноги. Поравнявшись с ними, Клемент, не целясь, несколько раз выстрелил.

Промчавшись по улице, на которой жила Кэролайн, он свернул на Джефферсон-авеню и влился в поток машин.

«Интересно, почему я никогда не слышал об албанцах?» – крепко сжимая в руках руль «монтего», думал Мэнселл.

24

На Сэнди была майка с портретом Берта Паркса и голубые джинсы в обтяжку. Открыв дверь, она пропустила вперед Круза и вслед за ним вошла в гостиную.

– Мы одни? – спросил он.

– Вы хотите спросить, нет ли здесь Клемента? Его сейчас нет. Зато звонил Дел; в выходные он возвращается.

– И это смешало твои планы?

– Ничего не смешало. Я отсюда съезжаю.

– Клемент нашел другую квартиру?

Сэнди выглядела сильно измотанной. Она нерешительно прошлась по комнате, села на диван и закинула ногу на ногу.

– Устала?

– Да, немного.

– Поздно вчера вернулась?

– Очень.

Реймонд, вертя в руках свернутый в трубочку лист бумаги, сел на другой конец дивана.

– Я тоже устал, – тяжело вздохнув, признался он. – Тебе интересно, где я только что был?

– Да нет, не очень.

– Сначала я заехал в «Хатцель»…

– А что такое «Хатцель»?

– Больница.

Сэнди равнодушно разглядывала ногти. Обнаружив заусенец, сунула палец в рот и стиснула зубы.

– Я видел Скендера.

– Так вот где вы были.

– Нога его в гипсе. Скендер на всю жизнь останется калекой. Могла бы хоть для виду ахнуть, спросить, как он. Если хочешь, я тебе расскажу. Или ты поведаешь мне, как тебе его жалко.

– Поскольку отвечать я вам не обязана, то и не буду, – ответила девушка.

– Ты же знаешь, какой Скендер человек. Он очень добрый малый, душевный…

– Да будет вам, – отрезала Сэнди.

Она поднялась с дивана и, подойдя к окну, повернулась к лейтенанту спиной. Круз, оставаясь на своем месте, несколько раз развернул и свернул лист бумаги.

– Как называл его Клемент – албанским недоноском или жирным цыпленком, которого надо ощипать?

Сэнди ничего не ответила.

– У тебя пишущей машинки нет? – спросил Реймонд. – Я имею в виду – у Дела.

– Не знаю, – пожав плечами, ответила Сэнди.

Круз протянул ей листок бумаги.

– А это что? – спросила она.

– Прочитай, что там напечатано.

Сэнди развернула бумагу и, увидев на ней четыре слова: «НЕДОНОСОК, ДЛЯ ТЕБЯ СЮРПРИЗ!!!» – снова свернула ее в трубочку. Реймонд забрал листок и вернулся на диван.

– Эту записку Клемент опустил в мой почтовый ящик, а затем обстрелял меня в моей собственной квартире. Из винтовки двадцать второго калибра. Вот только не знаю пока, на самом ли деле он решил меня прикончить или так, развлекается?

Сэнди повернулась к стоявшему в проеме между окнами телевизору, прошлась пальцем по кнопкам каналов и, не сводя глаз с экрана, села на прежнее место. По телевизору шло ток-шоу с ведущим Бобом Юбэнксом, который опрашивал нескольких новобрачных, с кем из актеров они могли бы изменить своим мужьям.

– А ты с кем? – спросил Сэнди Реймонд.

– С Робертом Редфордом, – впившись глазами в экран телевизора, ответила Сэнди.

Одна новобрачная восточной внешности тоже изменила бы мужу с Робертом Редфордом. Еще трое охотно легли бы в постель с Джоном Траволтой.

– Знаете, – немного оживившись, произнесла Сэнди, – в одной из передач Боб Юбэнкс спросил женщин, в каком необычном месте им доводилось заниматься сексом. Одна, совсем еще молодая девчонка, захихикала. Ее, конечно, заглушили. Однако по ее губам я прочитала – «в зад». «Нет! – воскликнул Боб Юбэнкс. – Я имел в виду, в каком месте. То есть где вы находились». Я думала, он лопнет со смеху.

– Ты была замужем? – спросил Реймонд.

– Да. Один раз. За одним придурком из Бедфорда. У него была мечта жизни – перебраться в Индианаполис.

– Надо полагать, ты неплохо знаешь жизнь.

– Да не сказала бы.

– А сколько тебе лет?

– Мне? – с надрывом в голосе переспросила Сэнди. – Уже двадцать три, представляете?

– Не обижайся, но, по-моему, тебе стоит задуматься, не пора ли изменить образ жизни, – сказал Реймонд.

Сэнди не отводила глаз от экрана телевизора.

– Нет, вы только послушайте! – воскликнула она. – Потрясающе! Все четыре молодожена захотели стать Джоном Траволтой. Боже! Они что, считают, что Джонов Траволт несметное количество? Он же всего один. Нет, если бы мне представился шанс, то знаете, кого бы я выбрала?

– Ты сказала, что Роберта Редфорда.

– Нет, с ним бы только переспала. Я имела в виду, за кого бы вышла замуж.

– И кто же он?

– Только не смейтесь. За Грегори Пека.

– Точно?

– Я хотела сказать, за молодого Грегори Пека.

– Да, он мне всегда нравился.

– Знаете, он такой… спокойный, уравновешенный… Хотите, я вам что-то скажу? Когда я вас впервые увидела, то подумала: «Как же он похож на Грегори Пека в молодости!»

Круз улыбнулся.

– Куришь? – спросил он.

– Табак – нет. Только травку. Я же вам говорила.

– Но сегодня ты уже немного прибалдела.

– Да, выкурила косячок. Ничего не почувствовала. Боже, а как хочется!

– Догадываюсь почему, – сказал Реймонд. – Мистер Свити рассказал мне о пистолете.

Сэнди тяжело вздохнула:

– Здрасте, приплыли.

– О «вальтере» тридцать восьмого калибра, – сказал Реймонд. – Изготовлен в Германии в 1940 году. Скорее всего, из него в войну стреляли, убивали людей. Но нам точно известно, что из него убили Элвина Гая и Адель Симпсон. Мистер Свити признался, что пистолет ему дала ты.

– Он так сказал?

– Но это же правда. Верно?

– А я думала, что Грегори Пек крутой, – сказала Сэнди. – Да вы ему сто очков вперед дадите. Я понимала, что все так и закончится. Говорю вам честно – я не знала, как поступить. Но если вы думаете, что я буду свидетельствовать против Клемента, то ошибаетесь. Даже если он свернет себе шею, будет лежать парализованным и его придется кормить из ложечки, даже если вы поклянетесь, что засадите его пожизненно. В последний раз, когда его арестовали, мне тоже чего только не сулили, лишь бы я показала, что в то время у него была пушка! Как хорошо, что я не согласилась, потому что его освободили прямо в зале суда, помните?

– На этот раз от наказания он не уйдет, – не совсем веря тому, что говорит, ответил Реймонд.

– Ни черта вы не знаете! В тот раз – где это было, на Сент-Мэри? Так вот, практически сто человек видели, как он вытаскивал пушку, и все равно его освободили! Знаете, я смогу давать против него показания только в том случае, если его похоронят и воткнут в его могилу осиновый кол. И даже тогда я буду его бояться. – Сэнди поднялась с дивана. – Можете засадить меня в тюрьму, но ни одного слова против Клемента я не скажу.

Девушка подошла к окну и посмотрела на улицу.

«А теперь, господа, слушайте меня внимательно, – сказал Боб Юбэнкс с экрана телевизора. – Как по-вашему, кого из ваших друзей ваши жены считают сексуально озабоченными? Фамилий можете не называть, только имена».

Реймонду сразу вспомнился Джерри. Он встал, выключил телевизор и, подойдя к Сэнди, тоже стал смотреть в окно. По скоростной автостраде потоком шли машины. Они сворачивали на Джефферсон и ехали в сторону комплекса «Ренессанс». Люди возвращаются домой с работы, кто-то едет на свидание, кто-то на дружескую вечеринку…

– Ты сегодня видела Клемента? – неожиданно спросил Круз.

– Нет.

– Он тебе звонил?

– Нет.

– Почему ты его не бросишь? – спросил Реймонд, не особенно надеясь услышать ответ.

Однако Сэнди, немного помолчав, сказала:

– Не знаю. Наверное, мне с ним не скучно. Он такой забавный…

– Он убийца.

– Мне это неизвестно, – ответила Сэнди и отвернулась.

Лейтенант тронул девушку за тонкое плечо.

– Ты же хочешь, чтобы он исчез из твоей жизни, – сказал Реймонд. – Сама ты от него не уйдешь, поскольку боишься его. Клемент до смерти тебя запугал. Поэтому ты обманываешь себя, считаешь его нормальным человеком, ну, может, слегка вспыльчивым, но зато «забавным». Разве забавно то, что он сломал трубой ногу Скендеру?

– Я вам ни слова не скажу! – Сэнди попыталась сбросить руку полицейского со своего плеча.

Круз обеими руками схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.

– Единственное, что от тебя сейчас требуется, это – слушать, – сказал он. – Понятно? – Круз отпустил девушку. – Меня интересует, почему Клемент не убил Скендера. Он застрелил судью, застрелил женщину, которая с ним была. По-моему, он не планировал убийства заранее и тем более ему никто не заказывал судью. Просто убийство людей для него стало привычным занятием. К тому же оно ему очень нравится. Сдается мне, на ипподроме Клемент следил за тобой и Скендером; я знаю, ты здорово завела беднягу. А судья просто подвернулся Клементу, а потом все смешалось, только и всего. В результате пострадала еще и женщина, которая случайно оказалась не в том месте не в то время. Вот видишь, на что способен твой приятель, когда он на кого-то зол? Учти, он может убить и тебя, а если ты ему хоть чуточку перейдешь дорогу, он тебя не убьет, а просто переломает ноги и велит помалкивать. Ты это понимаешь?

– Так вот, вы сами ответили на свой вопрос, – сказала Сэнди.

– На какой?

– Стану ли я свидетельствовать против Клемента. Вы же считаете, что он убивает тех, на кого затаил злобу. Или ломает им ноги. Как вы думаете, что он может сделать со мной?

– Я не прошу тебя свидетельствовать против Клемента, – заметил лейтенант. – Разве я говорил, чтобы ты давала показания? Ты меня просто неправильно поняла.

– Шутите? Как еще прикажете вас понимать?

– Ты никак не поймешь главного, – сказал Реймонд. – Как ты думаешь, что произойдет, если Клемент, до того как мы его поймаем, узнает, что его пистолет у Мистера Свити?

– О боже…

– Ему захочется узнать, как он к нему попал. Верно?

Сэнди посмотрела на Реймонда. В глазах ее застыл страх. Крузу показалось, что девушка сейчас зарыдает.

– А откуда он… То есть я хочу сказать, что ему незачем об этом знать.

Реймонд нежно провел ладонями по плечам Сэнди.

– Что ты должна была сделать с его пистолетом? – спросил он. – Избавиться?

– Да. Бросить в реку.

«Вот как, – подумал Круз. – Не бог весть что, но все равно приятно слышать». Из разрозненных кусочков постепенно складывается картина.

– А почему ты отдала его Мистеру Свити?

– Потому что проезжала мимо, – обреченным голосом ответила Сэнди. Она снова стала похожей на маленькую беззащитную девочку. – Я не поехала на мост Белл-Айл. А что бы я делала, если бы меня на нем кто-то увидел? Одиноко стоящей на мосту…

– Я тебя понимаю, – участливо произнес Реймонд. – Что ты попросила Свити сделать с пистолетом?

– Сказала, что может сделать с ним что угодно. Лишь бы избавился от него поскорее.

– Он сделал то же, что и ты, – не выбросил, а спрятал в подвале дома. А тебя не пугало, что он может позвонить Клементу?

– А зачем Свити ему звонить? – спросила Сэнди и добавила: – Послушайте, под присягой я буду все отрицать.

– Я и не прошу тебя давать показания под присягой, – сказал Реймонд. – Как же ты не сказала Клементу, куда отвезла его пистолет?

– Не знаю, – вяло произнесла Сэнди. – Знаете, временами он становится раздражительным, начинает злиться. Даже не знаю почему.

Она повернулась лицом к окну. Некоторое время смотрела на свое отражение в окне, а потом резко развернулась:

– Минуточку, если вам стало известно, где его пистолет, значит, вы его забрали. Да? Вы же не могли оставить его у Свити.

– Сэнди, какая разница, где сейчас пистолет Клемента? – спросил Реймонд. – Какое отношение это может иметь к тебе?

– Клемент узнает, и тогда…

– Подожди, – прервал девушку лейтенант. – Я хотел бы тебе кое-что предложить. Прежде чем он узнает, куда ты дела его пистолет, признайся ему во всем сама – и дело с концом. Таким образом ты себя обезопасишь.

– Но я ничего не сделала для того, чтобы его подвести, – дрожащим голосом произнесла Сэнди. – О боже, прошу вас, объясните ему!

– Сэнди, послушай. Тебе всего лишь придется сказать ему правду. Скажи, что передала пистолет Свити. Ведь ты же его до смерти боишься. Разве не так? По-моему, Клемент сглупил, отдав пистолет тебе. Но ты ни в чем не виновата. Да, я заметил, иногда он как будто не в себе. Что с ним происходит? Он встает с постели, читает газету, в которой сообщается, что судья Элвин Гай убит, а тут в дверь вламываемся мы. Его пистолет лежит в «бьюике» или где-то еще. Ему надо от него избавиться. Причем срочно… Сэнди, посмотри на меня. Ты следишь за тем, что я говорю?

– Да, – рассеянно произнесла Сэнди.

– Ну, ты понимаешь, что ему надо все рассказать? Может, Клемент и разозлится. Но разговор с ним ты начнешь так: «Дорогой, я должна тебе что-то сказать. Видишь ли, я побоялась выбросить пистолет в реку и отдала его твоему другу Мистеру Свити». И смотри на него невинными глазами. «Милый, я поступила правильно?» И он наверняка тебе ответит: «Да, конечно. Все нормально». Видишь, как просто. Но поговорить ты с ним должна как можно быстрее. Желательно при первой же вашей встрече, или если он тебе позвонит, то во время телефонного разговора.

– Я ничего не понимаю, – ответила Сэнди. – У меня такое чувство, будто я стою на краю пропасти.

– Ну, если Клемент тебе так дорог, то продолжай с ним встречаться, – сказал Реймонд. – Но на твоем месте я бы ему все рассказал, а затем с ним расстался. Пошел бы искать себе какого-нибудь Грегори Пека. Сэнди, тебе двадцать три. Моложе ты уже не станешь.

– Большое спасибо за совет, – ответила девушка.

– Хотя с другой стороны, пока ты с Клементом, у тебя меньше шансов дожить до старости, – заметил Реймонд. – Так что… думай сама.