Текст книги "С мертвого никто не спросит"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

30

Реймонд и Хантер сидели за столиком в баре «Афины», пили и молчали. Наконец Хантер наклонился к Крузу и тихо произнес:

– Знаешь, что меня беспокоит? Как поведет себя Кэролайн Уайлдер. Расскажет она, что мы сделали с Клементом, или нет?

– Думаю, что она будет молчать, – ответил Реймонд. – Кэролайн ушла первой и ни слова не сказала. Так она дала нам понять – делайте что хотите. Если что, я смогу уговорить ее хранить молчание. Кроме того, она поняла, что собой представляет Мэнселл, и собиралась заявить на него. Но она этого не сделала, поскольку знала, что после отсидки он вернется и ей отомстит.

– Ты знаешь, на что это все похоже? – спросил Хантер. – На то, как я впервые попал в публичный дом. Тогда мне было шестнадцать. Друзья отвели меня в заведение, которое находилось на углу Сьюард и Второй. После того как все закончилось, я даже не знал, гордиться ли мне или испытывать чувство вины. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Но со временем все встало на свои места.

Хантер поехал домой отсыпаться, а Круз пешком пошел в управление.

Буфет уже был закрыт. Лейтенант посмотрел на часы. Они показывали без двадцати шесть. Зал «семерки» был заперт на ключ; там никого не было. Реймонд вошел и сел за свой рабочий стол.

За окном еще не рассвело, небо было затянуто серой пеленой, и в комнате царил полумрак. Но Круз свет включать не стал. Как только Мэнселл исчез за бетонной стеной, лейтенант испытал огромное облегчение. Теперь на него уже ничто не давило, и нервное напряжение с него спало. Он пытался разобраться в своих ощущениях и в конце концов, придя к выводу, что ему не хорошо и не плохо, позвонил Кэролайн.

– Боишься, что я на вас настучу? – спросила она.

– Совсем нет, – ответил Реймонд.

– Тогда не стоит больше об этом. Я дико устала. Позвони мне завтра. Может, сходим поужинать? Нам обоим надо поднять настроение. Ну как, согласен?

В начале седьмого Реймонда от мыслей отвлек скрип открывающейся двери. В дверном проеме он увидел темный женский силуэт.

– Есть кто живой? – услышал лейтенант голос Сэнди. – А что вы сидите в темноте?

Она вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

– Господи, как я же вымоталась.

Девушка бросила сумку на стол Хантера, плюхнулась в кресло и закинула ноги на край стола. Реймонд молча наблюдал за ней. Он не думал о Сэнди Стентон. Естественно, у него были к ней вопросы, но сейчас ему не хотелось ее ни о чем расспрашивать. Сейчас он хотел отдохнуть от работы полицейского.

– Представляете, въезжаю я в гараж, а ваш парень говорит мне: «Эй, здесь нельзя ставить машину». Я ему отвечаю: «Все в порядке, шеф, тачка числится в угоне, а я ее возвращаю». Дежурный внизу… Кстати, куда я попала?

– Первый участок, – ответил Реймонд.

– Так вот, дежурный внизу спросил, куда я иду. Я говорю, что на пятый этаж, а он: «Туда нельзя». Вот, думаю, вляпалась, сюда и не попадешь… Я думала, вы меня будете искать. Я сидела в четырех стенах и не знала, что происходит. Потом позвонил Дел. Предупредил, что раздумал возвращаться. Он хочет поехать в Акапулько. А теперь – сюрприз! Он хочет, чтобы я прилетела к нему в Лос-Анджелес, и мы бы вместе отдохнули. Дел попросил привезти его розово-зеленую спортивную куртку, которую тот ублюдок отдал консьержу. И как же мне теперь быть?

– Ты пришла, чтобы спросить меня о куртке?

– Нет. Просто хотела узнать, можно ли мне уехать из Детройта. Я так вымоталась, что мне просто необходимо куда-то смотаться и поспать с недельку. – Девушка, сжав кулачки, вытянула перед собой руки. – У меня нервы вот так напряжены, – сказала она.

– Машину Скендера ты оставила внизу?

– Да. Я сказала охраннику, что она… не то чтобы числится в угоне, но вроде того. И что вам о ней известно.

– А что с пистолетом?

Сэнди открыла кожаную сумку, достала из нее «вальтер» и положила его на стол Хантера.

– Опять будете спрашивать меня о Клементе? Но я его после этого не видела. И слава богу, что он мне не звонил. Не знаю, где он. Может, и в тюрьме. Но я даже знать об этом не хочу. Мне двадцать три, и я должна подумать о своем будущем. Думаю, поездка в Акапулько мне будет очень полезна. А вы как думаете?

– Я думаю, что ты можешь ехать, – ответил Реймонд.

– Правда?

Круз ничего не ответил.

Сэнди взяла со стола сумку и поднялась с кресла.

– Пистолет я оставляю вам, – сказала она.

Реймонд молча кивнул.

– Послушайте, я на вас совсем не злюсь. По-моему, вы порядочный парень, – продолжила девушка. – У вас работа, которую вы должны исполнять. И знаете… возможно, что мы когда-нибудь еще увидимся…

Реймонд в знак прощания поднял руку, а когда дверь за Сэнди закрылась, опустил ее и встал. Подойдя к столу Хантера, лейтенант взял «вальтер» и попробовал его на вес. Затем он достал свой кольт и подкинул его на другой руке. Кольт оказался чуть тяжелее.

«Круз с двумя пушками стоит один в темной комнате, – подумал Реймонд. – Хитрый Круз… Круз Скорострел… Нет, лучше всего – Мерзавец Круз».

Через пару часов пребывания в бункере Клемент, чтобы услышать человеческий голос, включил проигрыватель и поставил диск Донны Саммер «Люблю любить тебя, милый». Он проверил, какие продукты запас Скендер, и обнаружил огромное количество консервированного горошка всевозможных сортов, говяжью тушенку – в общем, ничего такого, что ему захотелось бы съесть. Пить, как оказалось, было нечего, кроме воды из-под крана и двух банок безалкогольного напитка «Тэб» без сахара. Но воду, как предполагал Клемент, если его собирались здесь оставить, и ту должны были перекрыть. С того момента, как стена задвинулась, он ждал, что она вот-вот снова откроется. Прошло пять минут, а он по-прежнему оставался взаперти, надеясь, что скоро все изменится. Но не тут-то было. «Ну хорошо, пусть они поиграют со мной полчаса. За это время, по их расчетам, я должен буду от страха наложить в штаны. Они раздвинут стенку и спросят, не хочу ли я написать чистосердечное признание, а если я отвечу отказом, то они ее снова задвинут. Но нет, я прикинусь испуганным и скажу: „Господи, да я согласен на все, напишу, что вы хотите, лишь бы отсюда выйти“. Но потом, когда меня приведут в суд, заявлю, что признания в совершении убийств судьи и его подружки из меня попросту выбили. И тогда я не только выйду на свободу, но еще напишу заявление с жалобой на неправомерные действия полицейских и потребую с них за причиненный мне моральный ущерб. Сто тысяч долларов за мою расшатанную нервную систему будет вполне достаточно. Вы посмотрите, меня же всего трясет…»

Так думал Мэнселл, с надеждой поглядывая то на стену из шлакоблоков, то на свои золотые часы. После четырех часов ожидания время как будто остановилось. Он никогда не видел, чтобы стрелки часов так медленно двигались. Мэнселл встал и заходил по комнате, пританцовывая в ритме диско. Он жалел, что в бункере Скендера нет зеркала, в которое можно было бы посмотреться. «Ну кто бы мог поверить, что я сам добровольно танцую диско под пение негритянки, да еще в подвале», – подумал он.

Шесть пятьдесят… семь пятнадцать… семь тридцать пять… восемь ноль две… восемь двадцать… девять ноль пять. В девять тридцать две Мэнселл выключил проигрыватель. В девять сорок две раздался шум электродвигателя, и раздвижная стена пришла в движение.

Клемент, сидя в складном кресле, смотрел, как увеличивается просвет. «Если там албанец, мне конец, – подумал он. – Но возможно, это, пожалев меня, сделала Кэролайн Уайлдер. А может, она испугалась и послала кого-то меня выпустить. Но нет, это вернулись полицейские, чтобы предложить мне во всем признаться».

Он ждал, двигатель продолжал гудеть, но никто не появлялся. Клемент поднялся, подошел к проему и, просунув в него голову, посмотрел на выключатель. Как ни странно, но, когда он вышел из бункера, никто на него не набросился. Клемент подошел к печи и отключил двигатель.

Так кто же его выпустил? Если друг, то он бы сейчас ждал у входа.

Клемент перебрал в памяти имена своих друзей и знакомых и остановился на одном. Но Сэнди никак не могла его освободить. Ну, если только она хотела помочь ему, а дальше никаких отношений с ним уже не продолжать. Но возможно, это был кто-то из албанцев, который хотел выманить его на улицу, а потом застрелить. А может, его освободил тот, кого замучили угрызения совести? Возможно, хотя и маловероятно.

Мэнселл поднялся по лестнице в холл первого этажа и вышел на улицу через парадный вход. Во двор он выйти не рискнул – боялся засады.

Первое, что он увидел, был черный «кадиллак» Скендера. Случайно ли, что автомобиль албанца оказался у подъезда? А может, Сэнди оставила его, а сама пошла пешком? Или, может, кто-то решил использовать «кадиллак» в качестве приманки? Полицейские могли подложить в него пистолет в расчете на то, что он сядет в машину, а они его, Клемента, сразу и схватят.

Но не тут-то было. Задержать его за угон они могут, пожалуйста. Но если в машине окажется пистолет, он заявит, что оружие принадлежит владельцу «кадиллака». Все равно на пистолете нет его отпечатков.

Клемент открыл дверцу машины и пошарил рукой под сиденьем. Пистолета не было, только ключи. Решение он принял мгновенно – машину брать.

Мэнселл поехал на юг, в сторону центра города, миновал Лафайет, проехал мимо огромной неоновой рекламы пива «Стро», окрашивавшей небо в розовый цвет, и через десять минут уже стоял в лифте, поднимавшемся на двадцать пятый этаж. Он надеялся, что в квартире Дела Уимза он застанет Сэнди, которая и объяснит ему, кто освободил его из заточения и подогнал «кадиллак» к дому Скендера.

31

Мэнселл открыл дверь ключом, который получил от Сэнди, и вошел. В квартире, в окнах которой поблескивал свет с улицы, никого не было. Он прислушался в надежде услышать хоть какой-нибудь шорох, а потом окликнул:

– Дорогуша, ты дома?

Было половина одиннадцатого, и Сэнди, вероятно, накурившись травки, легла спать. Клемент включил в холле свет и прошел в спальню.

– Дорогуша, ты здесь?

Никакого ответа. Постель была не разобрана. Более того, Клемент не увидел вещей Сэнди. Он включил в спальне свет и открыл гардеробную. Но в ней висели только вещи Дела Уимза. Клемент подошел к туалетному столику, которым пользовалась Сэнди, наклонился, чтобы выдвинуть ящик, и сразу увидел «вальтер».

«Все-таки не утопила», – подумал Клемент и уже вслух с горечью произнес:

– Дорогуша, не могу поверить. Ты дважды меня подвела. Неужели нарочно, чтобы меня позлить?

Первым его побуждением было выбросить пистолет в окно. Клемент, брезгливо поморщившись, словно перед ним было что-то липкое, взял пистолет в руку и осмотрел его. «Вальтер» находился в прекрасном состоянии, и из него можно было стрелять хоть сейчас. Он извлек из пистолета обойму, увидел, что патроны в ней еще есть, но двух не хватает, и вставил обойму обратно в рукоятку.

Клемент, задумавшись, прошел в гостиную. Он пытался вспомнить, сколько раз он стрелял из пистолета. Пять раз в судью, три – в его подружку… Вернувшись в гараж, он перезарядил «вальтер». Значит, в нем должна быть полная обойма. Ведь так же?

Мэнселл включил настольную лампу. На краю стола перед стулом лежал светло-зеленый листок бумаги с рукописным текстом. Мэнселл сел на стул, положил рядом с запиской «вальтер» и, наклонившись над столом, стал ее читать:

«Дорогой Клемент, если ты читаешь мою записку, значит, о моем отъезде ты еще не знаешь. Я не буду говорить, куда поехала, ради твоего же блага. Нервы мои на пределе, и я не в состоянии выдержать ту жизнь, которую ты мне предложил. Я уже не девочка. Теперь о пистолете. Почему я его не выбросила? Сейчас объясню. За мной постоянно следили. Я много натерпелась, и потому прощай.

Твоя Сэнди.

P.S.Думаю, тебе лучше бежать!!!

P.P.S.УЖЕ СЛИШКОМ ПОЗДНО».

Клемент, вглядываясь в записку, нахмурился. Что-то здесь было не так. Второй постскриптум был написан заглавными буквами и другим почерком. Руки, плечи и шея ниже затылка Клемента покрылись гусиной кожей. Он сверлил глазами записку, освещенную мягким светом лампы, а остальная часть гостиной оставалась в темноте. У него возникло желание поднять голову и оглядеть комнату. Он не слышал ни скрипа, ни шороха, но интуитивно чувствовал на себе чей-то взгляд.

Кнопка выключателя находилась за стулом, на котором сидел Клемент. Повернувшись вполоборота, он нажал на нее мыском ботинка, хромированная люстра вспыхнула и залила комнату ярким светом. И тут Мэнселл увидел, что в нескольких шагах от огромного фикуса возле окна на стуле сидит Реймонд Круз.

– Господи, – произнес Мэнселл и, взяв со стола записку Сэнди, смял ее в шарик.

– Я ее прочитал, – сказал Реймонд. – И даже приписал кое-что. Ты, наверное, заметил.

Клемент по-прежнему сидел вполоборота к Крузу, а по левую руку от него лежал пистолет.

– Так это ты помог мне выбраться из бункера? – спросил он.

Лейтенант в ответ кивнул.

– Хотел пригласить меня на ужин и поговорить по душам?

– Да, была такая мысль, – ответил Реймонд. – Но, видишь ли, это не мой стиль работы.

– А я думал, что ты приоткроешь дверь и потребуешь, чтобы я подписал показания.

– Никаких показаний мне от тебя не надо, – сказал Реймонд.

Клемент вскинул голову и с усмешкой посмотрел на Круза.

– Да? Тогда к чему спектакль?

Реймонд поднялся со стула и подошел к столу, за которым сидел Мэнселл.

– У меня для тебя кое-что есть, – сказал он и сунул руку себе под куртку. – Только не дергайся.

Реймонд достал кольт. Мэнселл внутренне напрягся. Полицейский отодвинул настольную лампу и положил пистолет на стол.

– Ты хватаешь «вальтер», а я кольт, – предложил Реймонд. – Согласен?

– Ты серьезно? – Клемент криво улыбнулся.

– Встань.

– Зачем?

– Так тебе будет удобнее. Ну, давай.

Клемент застыл в нерешительности. Он понимал, что сейчас ему лучше не двигаться. Хотя стоя он имел бы больше шансов застрелить ненавистного ему Круза.

Мэнселл медленно поднялся и отодвинул от себя стул. Они стояли напротив друг друга. Их разделял только стол.

– Положи руки на край стола, – сказал лейтенант. – Вот так… Отлично. Как только будешь готов, хватаешь свой пистолет, а я хватаю свой кольт.

– Ты что, думаешь, я совсем спятил? – спросил Клемент. – Я даже не знаю, есть ли в «вальтере» патроны.

– Ты его в спальне проверил, – заметил Реймонд. – Я сам слышал. Хочешь убедиться еще раз? Давай. Правда, двух штук не хватает. Мы ведь отправляли его на баллистическую экспертизу.

Клемент был потрясен.

– Так, значит, вы забрали пистолет у Свити, провели экспертизу, а потом подкинули… на место?!

– Да, – кивнул Реймонд. – Кстати, патроны там не холостые. Если не веришь, давай поменяемся – ты берешь кольт, а я – «вальтер». Мне все равно.

Лицо у Клемента вытянулось, глаза остекленели. Он то ли не понял, что предложил ему Круз, то ли соображал, как ему поступить.

– Разве не помнишь? Это была твоя идея, – сказал Реймонд.

– Я ведь просто шутил, – ответил Клемент. – Что, прямо здесь? Но здесь же слишком мало места.

– Можем выйти из дома или подняться на крышу, – предложил Реймонд. – Ну как, выходим?

– Черт! Никуда я не пойду. Ты что-то задумал, а что – никак не пойму. По-моему, ты блефуешь – хочешь, чтобы я написал признание и подписался. Только ничего у тебя не выйдет.

– Мне не нужно от тебя никакого признания, – ответил Круз. – Я тебе уже сказал. Ну, напишешь ты сейчас признание, а на суде заявишь, что к тебе применили физическую силу и заставили его написать. Разве не так? Ты сам предложил дуэль. Вот и отлично. Стреляемся прямо сейчас.

– Кто быстрее выхватит пушку, тот первым и выстрелит? Да?

– Подожди, – произнес Круз. – Сделаем немного по-другому, каждый хватает пушку и поднимает руку. Так мы не прострелим друг другу яйца. Ну, давай.

Реймонд взял со стола кольт и направил дуло в пол.

– Вот так, – сказал он. – Давай, начинаем.

– Да ладно, – буркнул Клемент. – Хватит меня дурачить.

– Не хочешь брать со стола, стреляй откуда хочешь. – Реймонд пожал плечами. – Так что решайся.

Клемент протянул руку к «вальтеру», дотронулся до него пальцами, в нерешительности замер, а затем схватился за рукоятку пистолета.

– Невероятно, – сказал он.

– Ты готов? – спросил Реймонд. – Теперь в любой момент можешь в меня стрелять.

– Подожди, приятель, – попросил Мэнселл.

Они стояли в трех футах друг от друга лицом к лицу. В комнате повисла напряженная тишина.

– Я сказал, подожди! – рявкнул Клемент.

И снова стало совсем тихо.

– Дикарь, в чем дело? – наконец спросил Реймонд.

Мэнселл положил пистолет на стол и попятился.

– Знаешь, Круз, ты чокнутый, – сказал он и, обойдя диван, направился на кухню.

Реймонд молча наблюдал за ним.

– Мы же могли друг друга застрелить, – раздался с кухни голос Мэнселла.

Кухня находилась за стеной, в нескольких футах от которой стоял диван. В любой момент Клемент мог появиться из столовой, справа от Реймонда, либо из холла, но уже слева от него. Для Реймонда это не имело никакого значения. На всякий случай он отошел от стола к окну, посмотрел на залитую огнями панораму Детройта, повернулся к окну спиной. Квартира Дела Уимза с включенными светильниками выглядела уютнее, чем при дневном свете. Хотя преобладавшие в комнате серые и зеленые цвета немного раздражали.

– В полиции у нас с тобой состоялся интересный разговор, – оставаясь в кухне, продолжил Клемент. – Так с копами я еще никогда не говорил… Откровенно…

«У него что-то в руках», – подумал Реймонд.

– Да, интересный получился разговор. Можно сказать, поговорили о жизни. О твоей и моей… Хочешь выпить?

«Ну вот, и до выпивки дошло», – подумал Реймонд. Он промолчал.

– Потом не говори, что я тебе не предлагал. Учти, у нас есть «Чивас»… Хотя нет, извини, виски уже закончилось. Как насчет пива? Здесь есть несколько бутылочек холодного «Миллера»… Что, опять отказываешься? Слушай, а чего ты молчишь?

«Зубы заговаривает», – подумал Реймонд, не сводя взгляда с двери.

– Знаешь, что я понял из того разговора? Мы с тобой находимся по разные стороны баррикад, но тем не менее во многом схожи.

«Отвлекает, – подумал Реймонд. – Хочет, чтобы я расслабился».

– Знаешь, я думал, что ты зануда, а у тебя, оказывается, есть чувство юмора, – сказал Клемент и через секунду, держа в каждой руке по бутылке пива, появился из холла.

Он подошел к столу.

– Правда, юмор у тебя немного странноватый, но я не в обиде, – продолжал Клемент. – Каждый вправе шутить, как ему нравится.

Реймонд смотрел, как Мэнселл ставит пивную бутылку на стол – совсем рядом с «вальтером». Поставив бутылку, руку он, однако, не убрал.

– Вот принес пивка, – сказал Мэнселл. – На всякий случай – а вдруг да выпьешь.

Он медленно убрал руку с бутылки и похлопал себя по карману джинсов.

– Где-то там у меня была открывалка. Скорее всего, в кармане брюк. Нет, наверное, в куртке… Сейчас достану.

Мэнселл пригнул голову и сунул руку во внутренний карман куртки. Реймонд вскинул кольт и, как только Клемент поднял на него глаза, трижды в него выстрелил.

Он стрелял в Мэнселла, глядя ему прямо в глаза. Звуки выстрелов отдавались громким эхом. Клемент завалился на диван и, наверное, перевалился бы через него, если бы не подушки. Ноги его лежали на полу, а возле них валялась бутылка, из которой, пенясь, выливалось пиво. Одну руку он прижимал к груди, а другую к животу, словно пытался удержать в своем теле жизнь. В его глазах застыло удивление.

– Ты меня подстрелил… – прохрипел Мэнселл. – О боже, ты меня подстрелил…

Реймонд подошел к нему ближе, развел ему руки и, нащупав в кармане твердый предмет, достал его. Он посмотрел на свою раскрытую ладонь и распрямился. Это была открывалка для бутылок, ручка которой была вырезана из кости или рога какого-то дикого животного.

Реймонд подошел к столу, положил открывалку рядом с «вальтером» и, сняв телефонную трубку, набрал знакомый номер, по которому ему приходилось звонить последние пятнадцать лет. Ожидая, когда ему ответят, он вложил кольт в кобуру. Услышав в трубке голос, он представился, назвал адрес и положил трубку на рычаг.

– Ты вызвал «скорую»? – тихо спросил Мэнселл, глаза которого уже начинали стекленеть.

– Нет. Труповозку из морга.

Клемент продолжал смотреть на него немигающим взглядом.

С улицы доносился шум машин.

– Невероятно… – тяжело дыша, произнес Мэнселл. – За что ты убил меня?

Реймонд ничего ему не ответил. Да он и не знал, что можно было бы сказать в такой ситуации. Возможно, завтра он что-нибудь придумает.

Он взял со стола открывалку и принялся чистить остро заточенным краем ногти.