Текст книги "С мертвого никто не спросит"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

6

Однажды Клемент попал под поезд и остался в живых. Это был грузовой состав из тридцати трех груженых вагонов, с двумя локомотивами, который следовал из Огайо в Чесапик.

С Клементом в машине была девушка. В одиннадцать ночи они остановились у железнодорожного переезда на Редфорд-Тауншип. На опущенном шлагбауме мигали красные огоньки, звенела сигнализация. Клемент вылез из машины, вышел на железнодорожные пути и, повернувшись спиной к составу, встал между рельсами. Поезд шел на него со скоростью шестьдесят километров в час, а то и быстрее. Да, он был пьян, но не сильно. Он намеревался дождаться поезда и в последнюю секунду отпрыгнуть в сторону. Сидевшая в машине девушка с ужасом смотрела на него сквозь лобовое стекло. Ее глаза были готовы вылезти из орбит. Но в последний момент Клемент передумал – когда состав приблизился на опасное расстояние, он не стал отпрыгивать, а лег на шпалы. Машинист, увидев его, включил экстренное торможение. Но было поздно – двадцать один вагон проехал над лежавшим между рельсами Клементом прежде, чем состав остановился. Гарольд Хауэлл, машинист родом из Гранд-Рапидз, подбежав к вылезшему из-под вагона Клементу, назвал его психом. Клемента отвезли в больницу Гарден-Сити, где ему подлечили покорябанную спину и выпустили. После того его вызвали в полицию на допрос.

– Я что, закон нарушил? – спросил он тогда. – Покажите, где написано, что я по собственному желанию не имею права лечь под поезд.

Он объяснил, что хочет закалить свою волю, побороть в себе страх и приобрести железную выдержку. Если Клемент смог пролежать под железнодорожным составом, то его уже не могли напугать какие-то копы, которые расспрашивали его подругу о вполне определенном черном «бьюике». И это несмотря на то, что, обыщи полицейские спальню, они нашли бы спрятанный им «вальтер» тридцать восьмого калибра, тот самый, из которого был застрелен судья. Клемент продолжал валяться в кровати, не боясь обмочить штаны.

Теперь надо избавиться от орудия убийства, хоть и жаль расставаться с такой хорошей пушкой. Потом, когда копы снова нагрянут с ордером на обыск или решат конфисковать машину, они уже ничего не найдут. Без ордера они не решились войти в спальню. Сейчас копы обязаны действовать по закону, в противном случае суд не примет во внимание собранные ими улики.

Но кто такой, черт возьми, лейтенант Реймонд Круз? Клемент долго разглядывал визитку полицейского, затем подошел к окну и посмотрел на здание управления полиции.

– Не знаю никакого лейтенанта Круза, – буркнул он.

– Зато он тебя знает, – заметила Сэнди.

– Как он выглядит? Такой жирный, с пивным брюхом?

– Нет, худой.

– Реймонд Круз… – задумчиво произнес Клемент. – Мексикашка?

– Кожа смуглая, но не черная. С виду такой тихий, вежливый. Но по-моему, он хитрый. Или умный.

Клемент повернулся и, почесываясь, посмотрел на Сэнди.

– Хитрый, говоришь? Всю жизнь мечтал встретиться с хитрым копом из отдела убийств. А тебе лучше было бы одеться.

– Мы куда-то идем?

– Съездишь для меня на Белл-Айл.

– Подожди мин…

– Возьмешь мой пистолет, – перебил девушку Клемент. – Я засунул его под балку. Положишь в сумочку. Сумочку не запачкаешь – он в плотном бумажном пакете. Как приедешь на место, припаркуйся и дальше иди пешком до моста. Если рядом никого не будет, особенно полицейских машин, брось пакет с пистолетом в реку.

– Что, прямо сейчас? – недовольно поморщившись, спросила Сэнди, но, заметив невозмутимый взгляд Клемента, проворчала: – Даже затянуться не успею. Ну хотя бы разок.

– Я хочу, чтобы у тебя была свежая голова, детка.

Все равно никакой травки дома не было. «Придется купить ее по дороге», – подумала Сэнди.

Клемент засунул визитку Реймонда Круза под резинку трусов и, взяв Сэнди за руки, нежно прижал ее к себе.

– Не психуй, – прошептал он. – Ты никогда такой не была. Может, доктору Мэнселлу снять с тебя напряжение? Ну как, тебе уже лучше?

– О-о! – закрывая глаза, простонала Сэнди. – Как хорошо…

Она чувствовала, как Клемент страстно дышит ей в ухо.

– Я должна это сделать? – снова спросила девушка.

– Ты хочешь, чтобы мы были друзьями? Правда? Разве друзья не помогают друг другу?

– Мне кажется, я почувствовала еще и твоего маленького дружка…

– Вот видишь, мой Гомер никогда не дуется на тебя. Когда ты только захочешь, он тут как тут – твердый, как палка! Хоть камнем его бей, все равно не опадет.

– Пакет непременно надо бросить в реку? – спросила Сэнди.

– А ты что, можешь предложить место получше? Вот вернешься, киска, и мы навестим твоего албанца. Ну, как тебе мой план?

Женщины – забавные существа, но обращаться с ними нужно как с маленькими детьми: играть с ними, обещать что-то. Сэнди славная девочка, она еще никогда не подводила Клемента. Поцеловав ее на прощание, Клемент принялся одеваться и на ходу обдумывать ситуацию.

Завтра-послезавтра придется отсюда съезжать. «Жаль, конечно, лишаться такого вида из окна, но здесь меня легко могут сцапать, – подумал Клемент. – Быстро они явились. А может, им просто повезло? Кстати, кто такой лейтенант Реймонд Круз? Что-то я такого не припомню. Может, в лицо узнаю? Надо срочно избавиться от всех улик. Даже от любимого „вальтера“».

Клемент поднял с пола брюки и достал из карманов все, что забрал у своей жертвы. Деньги, триста сорок баксов, были чистыми, и никаких проблем с ними у него быть не должно. Чеки он не взял, поскольку не мог ими воспользоваться. Маленькая записная книжка, совсем тоненькая, словно из нее вырвали страницы, содержала имена, телефонные номера, колонки цифр, даты, а также внушительные суммы с долларовыми значками. Все это ничего не говорило Клементу до тех пор, пока он не дошел до предпоследней страницы, на которой был записан телефонный номер и буквы: «У.С.Ф. 644 59 05». Буквы и цифры были обведены шариковой ручкой несколько раз, подчеркнуты и заключены в квадрат.

«Наверняка что-то важное», – подумал Клемент. Он не знал, что означают три буквы, но написанный после них номер показался ему знакомым. Он точно его где-то видел. Но где?

Двум полицейским в штатском отдела особо тяжких преступлений было поручено следить за «бьюиком-Ривьера» с номером PYX-546, находившимся на нижнем уровне подземной стоянки по адресу: Лафайет-Ист, 1300. Их снабдили фотографиями Клемента Мэнселла анфас и в профиль. Фото были датированы семьдесят восьмым годом. При появлении возле машины объекта наблюдения его следовало задержать, проявляя при этом максимум осторожности, и доставить для допроса. Если Клемент Мэнселл начнет сопротивляться или попробует сбежать, велено было его арестовать, но ни в коем случае не обыскивать машину. Если в машину сядет женщина, то надлежало вести за ней самое пристальное наблюдение.

Так и поступили полицейские, сидевшие в неприметном черном «форде». За руль черного «бьюика» села Сэнди. Проехав Джефферсон-авеню, она свернула на Ист-Гранд-Бульвар, оттуда повернула налево, переехала мост Белл-Айл и остановилась у бара «Свити-Лонж», что в доме номер 2921 на Керчевал. Вошла в бар, а минут через десять вышла с негром средних лет и проследовала с ним в соседний дом за номером 2925. Они вошли в одну из двух квартир на первом этаже.

Полицейские позвонили в седьмое подразделение убойного отдела и запросили дальнейшие инструкции.

7

Седьмое подразделение отдела по расследованию убийств полиции Детройта занималось, выражаясь официальным языком, расследованием «преступлений, совершенных с особой жестокостью». Чаще всего на долю сотрудников «семерки» выпадали вооруженные грабежи, изнасилования, реже – кражи со взломом. Им почти не приходилось заниматься перестрелками в барах или убийствами по неосторожности – такие дела считались легкими.

Седьмое подразделение размещалось в кабинете 527 полицейского управления, в бесцветной комнатке размером шесть на семь метров с высоким потолком. В ней вплотную друг к другу стояли старые металлические и деревянные столы, шкафы с документами, семь телефонных аппаратов, кофеварка, аккумулятор для подзарядки раций, сейф, в котором сотрудники иногда хранили табельное оружие, и у входа – вешалка. С потолка в два ряда светили лампы дневного света; на стене – доска с фотографиями двухсот шестидесяти трех осужденных преступников и табличка с надписью: «Если ничего не делаешь, убирайся к черту, не мешай другим!»

С колонны, стоявшей посреди комнаты, свисал старый плакат, на котором было написано: «Я расстанусь со своей старой пушкой только тогда, когда от нее оторвут мои похолодевшие пальцы».

Реймонд Круз вернулся на службу в половине третьего. С начала расследования убийств Элвина Гая и молодой женщины из Палмер-парка прошло чуть меньше тринадцати часов.

Войдя в комнату, Реймонд повесил на вешалку пиджак, который носил, не снимая, последние двадцать четыре часа, и направился к своему рабочему месту. Его стол стоял в углу комнаты, спиной к единственному окну и сломанному кондиционеру.

Реймонд опустился на стул и стал слушать.

Стол Норба Брила стоял напротив стола лейтенанта. Сам Брил в этот момент разговаривал по телефону и что-то записывал: «…наружные половые органы травмированы… пуля обнаружена в височной доле…» Он беседовал с работником окружного морга.

Хантер тоже прижимал к уху телефонную трубку, но ничего не говорил – видимо, ждал, когда ему ответят. Возле его стола сидел чернокожий парень – подозреваемый, он же свидетель по делу об убийстве в Палмер-парке. Они сидели так близко друг от друга, что почти касались коленками. На парне была надета белая майка, а на голове – бейсболка. Он терпеливо ждал, когда Хантер положит трубку. Никого больше в комнате не было.

– Двадцать пять лет, и никаких документов, кроме проездного на автобус? – Не выпуская телефонную трубку, Хантер покачал головой. – Ты хоть в армии-то служил?

Парень в ответ только пожал плечами.

– Покажи-ка прическу, – велел ему Хантер.

Парень приподнял бейсболку.

– Так и запишем – «волосы с начесом», – сказал Хантер и сделал пометку в лежавшем перед ним протоколе допроса.

– Стиль афро, – возразил парень.

– Афро? – переспросил Хантер. – Дерьмо у тебя, а не афро. Запишем так, афро с начесом. – Он распрямил спину и сказал в трубку: – Слушаю… Значит, Дарролд Вудз?.. Хорошо. Дай мне все, что у тебя есть.

Хантер кивнул и, произнося «ага… ага», стал делать пометки в своем блокноте. Закончив писать, он взял со стола «Конституционные права граждан» и сказал парню:

– Почему ты назвался Дональдом Вудзом, хотя ты Дарролд? Ты солгал мне, Дарролд! – Хантер укоризненно покачал головой. – Да не строй из себя овечку, ты ведь у нас не в первый раз.

Дарролд Вудз оживился:

– Подумаешь, ну, украл, так ведь без отягчающих… И еще побил кое-кого по мелочи…

– Ага, по мелочи! Обрезком швеллера по башке…

Брил прикрыл телефонную трубку ладонью.

– Причина смерти – множественные огнестрельные ранения, – сказал он Реймонду. – Две пули, одна, с медной гильзой, извлечена из спинномозгового канала, вторая – из черепа.

– Судья Гай? – уточнил Реймонд.

Брил кивнул и произнес в телефонную трубку:

– Хорошо. А сколько ранений у той девушки, Адель Симпсон? Это точно? Больше не нашли?

Он вновь прикрыл рукой трубку и перевел взгляд на Реймонда.

– Все как мы и думали. Морин уже передала пули в лабораторию.

– Ты был хорошо знаком с Адель Симпсон? – спросил Брил чернокожего парня.

– Я никогда ее раньше не видел, – ответил тот.

– Ты забрал у нее сумочку. Что еще?

– Не знаю никакой сумочки!

– Дарролд, у тебя нашли кредитные карточки Адель Симпсон.

– Я их нашел.

– Опять пудришь мне мозги? – вздохнул Хантер. – Дружок, речь идет об убийстве, а не о невинном приставании к женщине. За это срок полагается, понимаешь?

Реймонд поднялся из-за стола, подошел к парню и тронул его за плечо.

– Я кое о чем тебя спрошу, – сказал он. – Идет?

Парень поднял на лейтенанта глаза, но ничего не ответил.

– Женщина уже была мертвая, так?

– Ну да, вот и я про то же.

– Зачем ты ее прижигал?

Парень ничего не ответил.

– Проклятие! – гаркнул Хантер. – Уведите его наверх!

– Я только ее потрогал, – сказал парень. – Хотел проверить, жива ли она.

– Чем ты ее трогал? – спросил Хантер. – Своей писькой?

– Нет, ничего подобного!

– Сейчас проводится вскрытие, – сказал Хантер. – Если в ней найдут сперму, по которой определят группу крови насильника, а она окажется как у тебя, то нам, Дарролд, придется спросить, когда ты изнасиловал девушку – до того, как застрелил ее, или после.

– Не убивал я ее! Вы что, нашли у меня оружие? Нет!

– Какое место ты прижег? – спросил Реймонд.

– Ногу, – помедлив, ответил парень.

– Только дотронулся?

– Да. Знаете, чуть-чуть.

– Ты коснулся ее сигаретой? – спросил Реймонд.

– Да, вроде того.

– Зажженной?

– Да. Но я ее уже докурил. Так что бычком.

– Зачем ты ткнул в нее бычок?

– Я же сказал – хотел проверить, жива ли она. Вот и все.

Реймонд подошел к кофеварке, налил себе в пластиковый стаканчик кофе и вышел из комнаты. По коридору с довольным видом шла Морин Дауни. Увидев Реймонда, она подняла папку.

– Вот, результаты вскрытия.

– А баллистическая экспертиза? – спросил Реймонд.

– Они еще не закончили, но пули абсолютно идентичны.

– Что за оружие?

– У них две пули, извлеченные из трупа женщины, и две из судьи Гая.

– Норб мне говорил.

– Скорее всего, оружие тридцать восьмого калибра. Знаешь, к чему они склоняются? – Глаза у Морин засверкали.

– Что стреляли из «вальтера» тридцать восьмого калибра, – ответил Реймонд.

Улыбка на лице Морин мгновенно растаяла.

– Как ты узнал?

– Ноябрь семьдесят восьмого года, – сказал Реймонд. – Перестрелка в наркопритоне на Сент-Мэри…

В глазах Морин вновь вспыхнули огоньки.

– Помнишь? Тогда из деревянной обшивки извлекли две сплющенные пули, выпущенные из «вальтера» тридцать восьмого калибра.

– Бог ты мой, – произнесла Морин. – Ты думаешь…

– Вот именно, – кивнул Реймонд. – Возвращайся к экспертам, пусть сравнят пули из наркопритона с теми, что извлекли из судьи Гая и Адель Симпсон.

– Слишком хорошо, чтобы это оказалось правдой, – заметила Морин.

– Вот сравнят, тогда и посмотрим, – ответил Реймонд.

Он прошел по коридору, завернул за угол и, ополоснув в раковине стаканчик из-под кофе, налил в него водопроводной воды. Радостное чувство переполняло его. Он был уверен в результатах, которые вскоре поступят из криминалистической лаборатории. Ему представился Клемент Мэнселл, в зелено-красно-желтой гавайской рубашке, на скамье подсудимых. Потом он увидел, как Клемент Мэнселл, широко ухмыляясь, выходит из зала суда.

8

Они оба были уравновешенными людьми и об убийствах говорили спокойно.

Роберт Херцог, инспектор отдела убийств, сидел за покрытым стеклом рабочим столом в кабинке, отгороженной от общего зала стеклянными перегородками. Это был крупный мужчина с печальными глазами и копной густых седых волос. Двадцать девять лет своей жизни он отдал службе в полиции. Напротив него, глядя в окно, сидел Реймонд Круз.

– Тебе свет мешает? – спросил инспектор.

– Нет, – переведя на него взгляд, ответил лейтенант. – Все нормально.

– Мне показалось, ты щуришься.

Окно за спиной Херцога выходило на реку, купавшуюся в лучах заходящего солнца.

– Итак, что нам известно об Адель Симпсон?

– Работала в компании по торговле недвижимостью, разведена, детей нет. Жила одна в квартире возле Вестленд. Встречалась с двумя парнями из своей конторы, один из которых женат.

– Ее любовники могли иметь какое-то отношение к убийству судьи Гая?

– Пока не знаю, но думаю, что нет.

– Для расследования этого дела тебе потребуется помощь. Посмотрю, что можно для тебя сделать.

– Не знаю, – медленно произнес Реймонд, желая высказать свои собственные предположения.

Херцог выжидающе посмотрел на него. Но Круз продолжал молчать. Он знал, что сейчас инспектор начнет задавать ему вопросы, а потом даст время высказаться.

– Возможно, даже к лучшему, что вы поручили нам оба дела, – сказал Реймонд. – На первый взгляд, они никак между собой не связаны, но мы попробуем установить, не серия ли у нас. Во всяком случае, убийства Гая и Адель Симпсон совершены из одного и того же оружия.

– Значит, ты полагаешь, что их убил один и тот же человек, но пока не знаешь, каков мотив преступления: ревность, месть или что-то еще.

– Вообще-то сейчас меня мотив преступления не волнует, – заметил Реймонд. – Судя по предварительным данным, судью заказали, а девушке просто не повезло: оказалась не в то время не в том месте.

– А с чего ты взял, будто она была в машине с судьей?

– Свидетель слышал пять выстрелов. Точно пять. А потом услышал женский визг. Хотя он и не уверен, что кричала женщина. Три пули обнаружили в трупе судьи, две прошли навылет – застряли в спинке сиденья машины. Аналогичные пули извлекли из Адель Симпсон. Они вошли ей в спину, задели позвоночник и застряли в легких. Третья пуля прошла навылет.

– Но кричала не обязательно Адель Симпсон, – заметил Херцог.

– Согласен, – ответил Реймонд. – Для суда это не доказательство. Но у нас есть свидетель, парковщик из Хейзел-парка по имени Эверетт Ливингстон. Он говорит, что судья уехал от них в серебристого цвета «Марке VI» вместе с блондинкой, на которой было надето розовое платье, на шее несколько золотых цепочек, а на губах темная помада. Описание соответствует внешности Адель Симпсон.

– А почему тот парковщик обратил внимание на судью?

– Эверетт знает судью в лицо, – ответил Круз. – Кроме того, на выезде с парковки машина судьи столкнулась то ли с «бьюиком», то ли с «олдсмобилем».

– Парковщик заметил водителя?

– Он видел только его левую руку – с легким загаром, покрыта рыжим пушком, рукав рубашки подвернут. Это не все. У нас есть еще один свидетель – Гари Соуви. Белый, двадцати восьми лет. Он видел, как машину судьи сзади толкала другая машина – черный «бьюик-Ривьера».

– И где ты только откапываешь таких свидетелей? – спросил Херцог.

– Дальше лучше, – продолжал Реймонд. – На пересечении Девятой Мили и Джон-Эр в полвторого ночи мужик выгуливал собачку. Вдруг какая-то черная машина, новая, американская, возможно «бьюик», чуть не выехала на тротуар и чуть не раздавила собачку, которая справляла нужду. Мужик запомнил буквы на номерном знаке: PYX. Из цифр ему запомнилась только первая пятерка. Мы проверили и установили, что номер черного «бьюика» PYX-546. Других в нашем городе нет. Зарегистрирован на имя Дела Уимза, живущего вон в том доме.

– В каком доме? – переспросил инспектор.

Реймонд кивнул на окно.

– Лафайет, номер тысяча триста.

Херцог повернулся и посмотрел в окно.

– У Дела Уимза руки в рыжем пушке? – спросил он.

– Какой у него цвет волос, я пока не знаю. Дело в том, что вчера вечером он из города улетел.

– В таком случае почему ты мне о нем рассказываешь?

– На левом крыле его автомобиля царапина, – ответил Реймонд.

– Уже интересно, – заметил Херцог.

– Кроме того, в его квартире живет молодая дама, которая вчера вечером тоже была в Хейзел-парке.

– У той дамы рыжие волосы?

– Рыжеватые. Скорее она блондинка. Но в «бьюике» ее не было. Она сидела в «кадиллаке» вместе с… только не удивляйтесь… со Скендером Лалджараем.

– Знакомое имя, – задумчиво произнес инспектор.

– Он двоюродный брат Тома, – напомнил ему Реймонд.

– Ах, Тома. Албанца? Что-то мы давно не слышали об албанцах.

– Сейчас они притихли, – ответил Круз. – Мы говорили со Скендером, и он подтвердил, что был на ипподроме с молодой женщиной, но имя нам ее не назвал.

– Почему?

– Албанцы вообще очень скрытные. Но это не важно. Нам известно, что с ним в машине была та самая женщина, которая живет на квартире Дела Уимза, владельца «бьюика-Ривьера». Ее зовут Сэнди Стентон. – Круз многозначительно посмотрел на Херцога, ожидая, что тот вспомнит знакомое имя. Но инспектор недоуменно покачал головой.

– Сдаюсь. Кто такая Сэнди Стентон?

– Вспомните ноябрь семьдесят восьмого года; домик на улице Сент-Мэри…

– Ах да… – произнес инспектор.

– Там всегда можно достать первосортный героин, в то время как в остальных местах по соседству торгуют только мексиканской дрянью. Ночью, в начале двенадцатого, по улице идут три белых пижона…

– Альберт Ракоста, Виктор Реддик и, дай бог памяти, Луис Никс…

– Никс был у них водителем, – уточнил Реймонд. – А самого колоритного вы приберегаете напоследок?

– И Клемент Мэнселл, – улыбнувшись одними губами, добавил Херцог.

– Совершенно верно, сэр, и Клемент Мэнселл, рыжий парень, у которого на груди вытатуированы маленькие синие птички. Помните птичек? Так вот, тогда Клемент и Сэнди жили вместе. Допрашивал ее кто-то из наших, по-моему Норб. Я нет. Видел ее только в зале суда, а потом сегодня.

Херцог, уйдя в свои мысли, подался корпусом вперед.

– Насколько я помню, – сказал он, – Луиса Никса застрелили из «вальтера» тридцать восьмого калибра.

– Да, мы так считаем, – ответил Реймонд. – Но тогда у нас была всего одна пуля. Для экспертизы маловато. Вспомните кое-что еще. Деревянную обшивку в доме на улице Сент-Мэри.

– Деревянную обшивку? – переспросил инспектор.

– Да. Косяк двери между гостиной и столовой. Из него были извлечены две пули, но оружия, из которого стреляли, не нашли. Зато мы нашли три трупа – мужчины по имени Чемп, хозяина дома, восемнадцатилетнего парня по кличке Коротышка, служившего привратником, и семилетней девочки, дочки Чемпа, которая в момент стрельбы спала в своей комнате. Одна из пуль, прошив дверь, попала в нее.

– Маленькую девочку я помню, – сказал Херцог. – Значит, всех троих убили из одного и того же пистолета?

– Да, сэр. Но не из «вальтера», а из «беретты» двадцать второго калибра. Его нашли неподалеку в аллее, но никаких отпечатков пальцев на нем не оказалось. Когда поймали Луиса Никса, он заявил, что «беретта» принадлежала Клементу Мэнселлу.

– Да, что-то припоминаю, – сказал Херцог. – Это так важно?

– Не хотелось ничего упускать, – ответил Круз. – Даже мелочей. Помните, как тогда все было? Кто-то из соседей Чемпа, услышав выстрелы, позвонил в полицию. Машина бригады приехала на место преступления быстро. Полицейские застали Луиса Никса за рулем микроавтобуса с работающим двигателем. Но к тому времени Клемент, Ракоста и Реддик скрылись, оставив своего напарника одного. Он понятия не имел о том, что творилось в доме. Мы предложили Луису сотрудничать со следствием, и он выдал своих сообщников. Реддика и Ракосту признали виновными и приговорили к пожизненному заключению. Клемента Мэнселла тоже признали виновным, но он, сославшись на то, что его задержали незаконно, подал на апелляцию. Вы помните?

– Не совсем, – ответил инспектор. – Продолжай.

– Апелляционный суд признал, что Мэнселла арестовали с нарушениями закона, и его освободили.

– Но против него были выдвинуты еще какие-то обвинения, – в раздумье сморщив лоб, сказал Херцог.

– По-моему, окружной прокурор развалил дело, – ответил Реймонд. – Когда мы взяли Клемента, федералы предъявили ему обвинения в какой-то мелочи – кажется, он угнал дорогую машину, «кадиллак-Севилья», и переправил ее во Флориду. Адвокат посоветовал ему признаться в мелком правонарушении, и ему дали всего девять месяцев и отправили в «Милан». Таким образом, на суд по делу о тройном убийстве его привозили из места заключения. В суде Луис Никс рассказал, как планировалось нападение на дом Чемпа и что Клемент раздобыл пистолет и все прочее. Дружки Клемента получили пожизненное. Естественно, что все трое подали апелляцию. Приговор по делу Реддика и Ракосты суд оставил в силе, а Клемент свое дело выиграл. И знаете, почему?

– Потому что он уже отбывал наказание, – ответил Херцог.

– Верно. Согласно законодательству, если заключенный отбывает срок, а по вновь открывшимся обстоятельствам против него возбуждается дело, то на суд его обязаны доставить в течение ста восьмидесяти дней. Если же ему приходится ждать дольше… – Реймонд наморщил лоб, припоминая точную формулировку, – то у него, по мнению врачей, нарушается душевное спокойствие и возникают непорядки с психикой.

– Так говорит статья закона?

– Почти слово в слово, – ответил Реймонд. – Если помните, как раз в то время суд первой инстанции был завален делами, и слушания по делу Клемента Мэнселла и «банды крушителей» состоялись на шесть дней позже положенного срока. Данное нарушение легло в основу защиты, избранной адвокатом Клемента. Так что Мэнселла освободили прямо в зале суда, несмотря на то что Реддик и Ракоста показали: пистолет, из которого были убиты двое мужчин и семилетняя девочка, принадлежал Мэнселлу… Парень вышел сухим из воды – и всего лишь потому, что его содержали под стражей на шесть дней дольше положенного! И у него якобы возникли нелады со здоровьем и с его чертовым душевным спокойствием!

– Кто его защищал? – спросил инспектор.

– Кэролайн Уайлдер.

– Так, так… – покачивая головой, произнес Херцог. – Очень умная женщина. Я неоднократно наблюдал за ней на процессах и всегда ею восхищался. Она знала, что суд первой инстанции завален делами и в отведенные сроки не уложится.

– Просрочка составила всего-то шесть дней. Но этого оказалось достаточно, чтобы Клемент Мэнселл оказался на свободе.

– Она все рассчитала верно: решила, что прокуратура не заметит задержки или даже не вспомнит об обязательном сроке предварительного заключения. Да, эта Кэролайн Уайлдер очень умна.

– Клемента освободили, а через пару недель мы нашли труп Луиса Никса. Ему выстрелили в рот. Пули, извлеченные из его черепа, были идентичные тем, которые застряли в дверной раме дома на Сент-Мэри. Выстрелы были произведены из того же оружия. Очень, очень похоже на то, что судью и Адель Симпсон застрелили из того же пистолета – «вальтера» тридцать восьмого калибра.

– И мне хотелось бы думать точно так же, – ответил Херцог.

– В лаборатории почти уверены, но перед тем, как сделать заключение, они хотели бы заполучить само оружие.

– А где Клемент взял пистолет?

– У Чемпа, хозяина дома, – ответил Реймонд. – Его супруга подтвердила, что у покойного мужа имелся «люгер». Вот только воспользоваться Чемп им не успел.

– «Вальтер» тридцать восьмого калибра – не «люгер», – заметил инспектор. – Хотя я понимаю, к чему ты клонишь.

– Да, внешне они очень похожи, и женщина могла их спутать. Тот «вальтер» всплыл впервые три года назад. Предположим, что Клемент отнял его у Чемпа. Прошлой ночью из того же пистолета совершается двойное убийство. Обе жертвы, как и подружка Клемента, Сэнди Стентон, были на скачках. На автомобиле, на котором она сейчас разъезжает по городу, скорее всего, и были совершены преступления.

– Если так, то почему вы не конфисковали машину? – спросил Херцог.

– Обязательно конфискуем, как только Сэнди Стентон покатается и вернется. Сейчас она в доме на Керчевал.

– В Гросс-Пойнте? – удивился Херцог.

– Нет, на другой стороне, дом 2925. Заходила в заведение под названием «Свити-Лонж». Возможно, она наркоманка, хотя вряд ли. Но тот бар мы тоже проверим.

– Если прошлой ночью на машине ездил Мэнселл, то возможно, что Сэнди в данный момент пытается избавиться от орудия убийства, – заметил Херцог.

– Это всего лишь предположение, – возразил Реймонд. – А как бы вы поступили на нашем месте? Сразу конфисковали бы тачку или проследили бы, куда поехала Сэнди, и только потом забрали машину? Если в «бьюике» ездил Клемент, он наверняка стер все отпечатки. Но кто знает, может, нашим специалистам все же удастся что-то найти.

Инспектор согласно закивал.

– Мы установили слежку за Сэнди Стентон, – продолжил Реймонд. – Если она подъедет к реке или, скажем, притормозит у мусорного бака, ее тотчас схватят. Но я не хочу ее спугнуть раньше срока. Очень не хочется опять наступить на те же грабли. Тогда Клемент снова выйдет сухим из воды.

– Возможно, он уже пустился в бега, – заметил Херцог.

– Согласен, – ответил Реймонд. – А может, Клемент все еще в квартире на двадцать пятом этаже. Вспомните, он никогда не был паникером. Его выдержке можно позавидовать. Тогда репортеры прозвали его «Оклахомским дикарем». А по-моему, он отчаянный малый, экстремал, из тех, кто не боится смерти…

– Как мотогонщик Ивел Канивел, только с пистолетом, – кивнул инспектор.

– Да, верно. Он любит жить в постоянной опасности и убивать людей.

– Ну а если вы не найдете «вальтер», что вы ему пришьете? – спросил Херцог.

– То-то и оно. Правда, у нас есть свидетель, видевший его руку с рыжими волосами, но рука – очень слабая улика. Нет, я все-таки уверен, что пистолет у Клемента мы непременно найдем.

– Похоже, ты слишком самоуверен, – сказал Херцог. – Не принимаешь ли ты желаемое за действительное?

– Не думаю, – ответил Реймонд. – Чтобы Мэнселл снова не ушел от наказания, в первую попавшуюся дверь мы ломиться не станем.

– Интересно, зачем ему понадобилось убивать Гая?

– Как только загоню Клемента в угол, я его об этом обязательно спрошу, – ответил Реймонд. – Гай его никогда не судил, поэтому убить судью из мести он не мог. Он видел его на скачках. Возможно, Гай выиграл крупную сумму денег, и Клемент решил потрясти его. Но есть и другой мотив убийства. Я склонен думать, что судью ему кто-то заказал… А может, Клемент и не был на скачках, зато там была Сэнди с албанцем. Скорее всего, наша парочка пасла Скендера. Клемент занимался тем же самым еще во времена «банды крушителей». Они выходили на иммигранта – владельца торговых точек, который мог держать свои накопления дома, наведывались к нему, били его, переворачивали жилище вверх дном, забирали все деньги и ценности и уходили. Наверняка Клемент опять взялся за старое.

– После тройного убийства его хоть раз арестовывали? – спросил инспектор.

– Нет. Он был подозреваемым… Черт, он всегда оставался только подозреваемым, но повесить на него ничего так и не удалось. Ну, разве что управление автомобилем в нетрезвом виде. Задержали его прошлой весной в Лоутоне, в Оклахоме, оттуда дело отослали в Лансинг. У него отобрали права, и все.

– Вот бы сцапать его за вождение без прав… – задумчиво произнес Херцог. – Кстати, на следующей неделе меня не будет – еду с Салли в Лиланд.

– И детей ее забираете?

– Нет. Просто хотим побыть вдвоем. Если только нам ничто не помешает.

– А детей с кем оставите – с нянькой?

– Да нет. У нее дети достаточно взрослые. Но наши мамаши в панике. Мать Салли спрашивает, с кем она едет отдыхать, а та отвечает, что со мной. Одни? Да, только вдвоем. И ее мать устраивает ей скандал.

– А почему? – удивился Реймонд.

– Почему? – Крупный мужчина, прослуживший в полиции двадцать девять лет, внезапно смутился и покраснел. – Да потому, что мы не женаты. Прошлой зимой мы пытались на неделю съездить во Флориду. И что? То же самое. Я сказал своей матери, что еду вместе с Салли, а та воскликнула: «Так вы поженились?! А я и не знала». Представляешь, Салли сорок девять, мне – пятьдесят четыре. Наши дети объездили всю страну в компании парней и подружек, и это им никто не запрещает. Нам же с Салли стоит только заикнуться о поездке…