Текст книги "Женатые холостяки"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Отправил клиентов?

– Ну да! Обоих. А на завтра трое записаны на очередь. С самого утра…

– У меня тоже заказы с самого начала! Упаси Господи от таких, как нынешняя баба! Все нервы достала. Кажется, послал бы подальше, да не моги! Кляузами завалит. Ведь вот есть такие люди! Сын у нее есть, дочка с зятем, все взрослые люди, никому не доверяет, сама гоняет машину, хотя старая. И еще работает, где-то преподает, молодых мучает, студентов. Слышал, как она базарила? Будто я ей должен. Платить не хотела, привыкла получать. Так многие пожилые бабы за любой ремонт до пота торгуются. Я вообще не признаю женщин за рулем. У них машины запущенные. Но куда деваться, их все больше – водительниц. И ни одной путевой. Ты, Марат, недавно у нас работаешь. Хочу кое-что раскрыть тебе, свои секреты. Они не личные, давно стали общими, ты должен быть в курсе их и помнить наши проколы, чтоб сам на это не напоролся, – вздохнул и продолжил тихо:

– Года три назад подваливает ко мне в гараж бабенка на «Гольфе». Машина уже в возрасте, как и водил ка. Снаружи обе шампунями отмытые. Ну, а как открыл капот, там грязи на самосвал набралось бы. Ужас! Все в копоти, в нагаре, ни за что не взяться. Двигун взахлеб молотит, клапана зубами на весь свет стучат. Короче, баба попросила подготовить машину к техосмотру. Я ее сначала отправил на мойку двигателя, чтоб хоть разглядеть его. Она вернулась через пару часов. Я глянул, сказал, что нужно сделать, сколько это будет стоить. Согласилась. Я взялся и довел до ума полностью. Хозяйка приехала и прежде чем рассчитаться, потребовала, чтоб я вместе с нею проверил машину уже на ходу, на трассе. Ну, я за свою работу спокоен. Сел, завел, выехал и помчал по прямой, не сворачивая. Машина, как часы, слушается каждого движения. Я, что лопух, радуюсь. А бабенка и попроси:

– Вот сюда давай свернем, на проселочную. Свернули. Она остановить потребовала. Я подумал, что ее в кусты приспичило. Ну, мало чего в дороге случается. А она сначала в кусты, а потом сумку достала. Из нее бутылку и предложила ремонт обмыть. Я в тот день из-за ее машины без обеда остался. Как выпил, так и развезло. Когда проснулся, вокруг темно, и ни бабы, и ни машины рядом. А до города километров семьдесят. На кармане ни копейки. За ремонт так и не отдала. Ну, что тут делать? Вышел на трассу, проголосовал, рассказал водиле, как баба охмурила, ну тот посочувствовал, подвез в город. А утром завгар сказал, что стоимость деталей, какие на ремонт пошли, с моей получки вывернет. Вот где мне обидно стало. Не только не получу за свою работу, но еще и оплачу запчасти!

Ну, тут волком взвыл. Номер машины я запомнил, пошел к ребятам-гаишникам, они у меня тоже иногда ремонтировались. Короче, нашли они по компьютеру машину, дали адрес. Я туда, к этой бабе, деньги за ремонт потребовать вздумал. А она как подняла хай, будто я ее всю ночь домогался, всю истерзал, она еле вырвалась и уехала полуживая. Я ей у виска покрутил, напомнил, мол, вырубился враз, ты же, стерва, одного меня бросила в чистом поле, сама смылась, чтоб за ремонт не платить, удрала в город. А я на попутке добирался. Она же свое твердит. Вынудила признаться, что в пьяном виде я совсем не опасен бабам. Но попробуй, переспорь! Она мне руки в синяках показала и предупредила, что подаст на меня заявление в милицию за попытку к изнасилованию. Так она с меня на десяток ремонтов вперед одернет! А ведь было такое! Ничего не смог доказать мужик. Шесть лет отсидел ни за хрен собачий. Весь город о том случае знал. Жалели человека. Но баба попалась паскудная. Короче, понял я! Ушел, пожелав той стерве подавиться. Вывернули с моей получки деньги, но больше не обкатываю машины с клиентами, не мотаюсь с ними никуда. И прежде чем отдать машину, требую полный расчет за ремонт! Ты меня понял?

– Да!

– И еще есть пташки, какие предлагают за все натурой рассчитаться. Бывают средь них разные, и молодые, и уже в возрасте. Смотри, не клюй на это. В лучшем случае получишь гонорею или сифилис. В худшем, еще самого тряхнут. Эти бабы поодиночке не охотятся. Либо с компанией или с сутенером. Они прекрасно знают, что никто не захочет огласки отношений с ними, а ведь всегда выбирают лопухом семейного человека. Сколько на их удочку попалось, ни счесть. Вот и у нас в мастерских двое только недавно вылечились в вендиспансере. Хорошо, что семьи сохранились, а то бы и вовсе труба. Так вот знай, Марат, на нас много охотниц в городе. Средь них много молодых и красивых, но все как одна, стервозы! Берегись их, чтоб не потерять семью и не вляпаться в какую-нибудь грязную историю. Будь осторожен и осмотрителен. Наши бабы только дома, в своей семье. Если хочешь жить спокойно, так и дыши. Мы все мужики, но так обидно, когда кого-то из нас снова накалывают бабы. Никогда не закрывай двери своей мастерской. В дождь и в стужу держи их открытыми, чтобы всегда и у всех на виду и на слуху был. Не дай повод оклеветать себя, втоптать в грязь. Ведь отмыть имя, защитить себя куда сложнее, чем заранее предотвратить беду. Мы здесь испытали и пережили всякое. Стерегись женщин. Нет зверя более коварного и подлого, вздохнул человек и пошел в свой гараж не спеша.

Марат часто вспоминал этот разговор с Антоном. И не спешил брать в ремонт машины женщин-водителей. Он всегда старался спихнуть их другим, ссылался на большую загрузку и занятость. Может, потому уже через год женщины сами стали обходить человека, а мужик только радовался, что избавился еще от одной головной боли.

Он резко изменился. И хотя похоть одолевала, Марат научился давить ее, гасить и не смотреть на соблазн. Он понял и помнил, кто не дорожит семьей, тот теряет себя…

Глава 6. САНТЕХНИК

Весь дом знал, когда сантехник Юрка приходил с работы. Оно и неудивительно. Из всех окон его квартиры неслись душераздирающие крики, вопли и брань. Казалось, там кого-то убивают дружной сворой, не щадя живую душу, без оглядки на соседей.

Дело в том, что мужик никогда не возвращался домой стоя как все нормальные люди на своих родных ногах. Он подползал к двери на четвереньках и, не имея сил встать, бился в двери головой, требуя, чтобы ему их открыли без промедления.

Заслышав глухие стуки бодания дверей, Юрке открывала жена, полнотелая баба. И завидев своего благоверного, переступала мужика и, поддев его сзади ногой, помогала Юрке быстрее вползти в квартиру. От такой помощи человек, случалось, влетал в прихожую, пропахав носом пол от самого порога до зала, и блажил при этом на весь свет:

– Не трогай, стерва!

Баба, не обращая внимания на сказанное, вооружалась каталкой и колотила Юрку всюду, где только могла достать.

– Ну, погоди, кобыла сракатая! Вот только встану, глаз на жопу натяну!

На Розу эти угрозы давно не действовали и не пугали. Она метелила, пока мужик не забивался от нее в туалет. Женщина терпеливо ждала, выйдет ли мужик оттуда на своих ногах или ему опять потребуется ускоритель – каталка.

– Только наличность не бей! Слышь, дура! Мне завтра в люди итить надо! С битой рожей не пустят! Остановись, малахольная! – кричал мужик надрывно, ища в своей квартире пятый угол, где мог бы спрятаться от жены, а главное – от ее каталки.

– Отстань, лахудра! Квач безмозглый! Навовсе забила меня, стерва! Живьем урываешь! – шустрил в ванную.

– Умывайся, говнюк сопатый! Чтоб тебя черти сгрызли! – кричала баба и прятала каталку подальше от глаз Юрки. Знала, что после ванной, протрезвев, может сам отловить жену на кулак и навешать оплеух.

Юрка долго плескался в ванной. Не спешил. Заодно сдирал с себя вонючую спецовку. И переодевшись в домашнее, выходил из ванны на кухню пошатываясь, но уже на своих ногах, иногда придерживаясь за стены.

– Где наклевался? Кто тебя напоил? – спрашивала жена, ставя ужин на стол.

– Не наклевался, а радость обмыл с людями! У Черепановых сын в военную академию поступил, человеком будет, офицера там с него слепят. А уж какой задохлик! Он же разводной ключ двумя руками поднимает, одной не осиливает. А все в мужики лезет! Слышь, Розка, а ты когда отелишься? Иль так до конца века в яловых останешься? – садился к столу.

Роза обиженно умолкала. Сразу пропадал аппетит. А Юрка поев, выходил во двор, к мужикам. Дома ему было тошно.

Соседи встречали этого человека по-разному. Оно и понятно, чем больше появлялось многоэтажек, тем круче был занят сантехник.

Раньше, шутя управлялся с заявками. Теперь до ночи не всегда успевал обеспечивать их. То у кого-то лопнет, прорвет, засорится. И всюду он, Юрка, успевай отремонтировать, прочистить, затянуть. Неспроста этого человека знали в каждой квартире. Его могли сдернуть с постели среди ночи с криком:

– Скорей! Прорвало! Вода бежит из раковины. Кран накрылся!

Человек понимал: бранью не отделаться. Соседям плевать, что на часах время давно перевалило за полночь. У них неприятность. Пусть она не коснется других…

Юрий никогда не медлил.

Любил этот человек в свободное время посидеть во дворе с мужиками, послушать их, пообщаться. Конечно, иные подтрунивали над сантехником и подначивали:

– Юрка! С чего это ты так вопишь всяк вечер, когда с работы домой вертаешься? Иль Роза за день так наскучалась, что ухи наши своим криком рвет? – спрашивал Иван Кузьмич.

– Да это ему баба накостыляла! Поди опять «на бровях» приполз. Вот и получил каталкой, – не выдерживал Лешка Свиридов, хохотнув.

– Она не бьет, Роза меня лечит, – поднимал указательный палец и смотрел на мужиков многозначительно.

– Лечит? – давились смехом Никита Попов и Александр Порва.

– От такого лечения мои клиенты из морга сбежали б куда глаза глядят, – говорил патологоанатом.

– Слушай, Никита, о чем лопочешь? Вот я за все годы никому не жаловался на остеохондрозы, подагры, сколиозы, все эти хворобы домашним массажом баба вылечила. Хохочешь? А зря! Лучше любой бани с веником помогает. Вот вы, сколько выкидываете на таблетки и врачей? А я ни копейки! Все суставы и мышцы в полном порядке. Мне ничья помощь не нужна. Даже не знаю, как входить в поликлинику. У меня свой врач на дому. В любое время обслужит. Хочешь, любому с вас поможет. Без копейки! На год, а то и больше про врачей забудете! – предлагал Юрка, но мужики категорично отказывались.

– А, по-моему, тебе влетело за перебор? Ты же в лифт не мог загрузиться самостоятельно, потому что до кнопки не дотягивался. Вот и попер пехом, – зудел Кузьмич.

– Нет бы помог мне, ведь видел, как я устал на работе. Теперь скалишься, старый мухомор. В другой раз попросишь помочь, ни за что не приду, кувыркайся сам! – обижено отворачивался Юрка от старика. Тот мигом пытался исправить недоразумение.

Соседи знали: Юрка обидчив. А попробуй обойтись без него? Сантехника в квартире могла подвести в любую минуту без предупреждения. И что тогда? Вызывать дежурную аварийку? А когда она придет, если вообще приедет… Случалось прорывало трубы, батареи отопления, горячая вода заливала нижних соседей, портила весь ремонт, мебель Но аварийка не спешила на вызов. А Юрка обиделся и не захотел прийти помочь. Вот тогда поняли люди, ссориться с сантехником не стоит. Он в минуты перекрыл воду и, покопавшись с десяток минут, сам отремонтировал поломку, устранил течь и, с презреньем глянув на предложенные деньги и бутылку, ушел домой с гордо поднятой головой. Все ж сумел одолеть себя назло насмешникам.

Сантехник не брал с соседей деньги за свою работу. Не потому что был добрее и сознательнее многих. Самому другие помогали бесплатно, вот и ему было совестно. Не мог он отказаться только от угощенья. Как глянет на накрытый стол, так и во рту пересыхает. И сам себя убеждает:

– Ну нельзя ж совсем дарма!

Он уговаривал себя, чтобы остановиться на стакане водки. Но под душевные разговоры одного стакана никогда не хватало, и Юрка пил до дна.

Несмотря ни на что, свою работу всегда делал добросовестно, за ним никогда ничего не переделывали, и если пил, то после работы. За это его уважали все. Впрочем, достоинств у человека хватало. О них в микрорайоне знали.

Случилось как-то у бабки Куприяновой засорилось колено под раковиной, и старуха увидела, что на пол кухни льет вода. Ни тарелку помыть, ни руки. Что делать? Обратиться к сантехнику, нужна бутылка, а за что купить, если до пенсии целая неделя, а денег в обрез. И все же решилась пойти к Юрке. Дома мужика не оказалось, нашла в другом подъезде, где ремонтировал смеситель..

– Юра, сынок, помоги и мне. На кухне вовсе раковина заткнулась, вода с ней бегит отовсюду.

– Бабуль, я скоро подойду. Тут дел немного, – пообещал Куприяновой.

Старушка глянула на накрытый стол, подумала, какой же придет к ней сантехник, сумеет ли починить раковину, и стала ждать, когда человек закончит работу, чтобы привести его трезвым. Юрка понял и сказал хмуро:

– Зачем над душой стоишь? Меня «пасти» не надо. Коли сказал, значит приду…

И пришел. Глянул на раковину, попросил ведро или таз, поковырялся в колене проволокой, тросом прочистил трубу, поставил колено на место, закрутил, закрепил и открыл воду на полную катушку. Она уходила с гулом.

– Юра! Спасибо тебе, сынок! Вот возьми варенье малиновое к чаю. На другую благодарность не хватило. Пенсия малая. Ты не обидься и прости меня.

Человек удивленно оглянулся:

– Какая благодарность? Я ничего не прошу и не жду. Варенье не возьму, своего полно. Сделал для вас, как для матери. И не придумывайте лишнее. Когда нужно, зовите! – осмотрел ванну снизу, проверил смесители, батареи. Не спешил уходить. Закрепил ручку на балконной двери. Поставил цепочку на входной, закрепил ножки у стула.

– Давай чайку попьем! – предложила бабка, заметив, что Юрий собирает в сумку инструмент.

– Жена дома ждет! – хотел отказаться, но увидел глаза старушки. Все без слов понял. Тихо присел к столу. Об этой бабуле во всем доме легенды ходили. Пятерых сыновей и мужа отняла у нее война. Ни одной родной души на земле не оставила. Все годы одна живет сама себе в наказание. Нет у нее радостей и праздников помимо Дня Победы. Айв этот день плачет. Слишком дорогою ценой далась победа. Ставит старушка шесть свечек у портретов погибших. С каждым как с живым разговаривает. Всех помнит. А вот навестить родные могилы не каждый год удается. То денег не хватает, то на могилы не приехать. В Прибалтике старший сын похоронен. Не удалось навестить. Разрешение на въезд не прислали. Целых три месяца затянули. На Украину не попала, там самый младший погиб под Камень-Каширском. Бендеровцы убили. Его со дня на день ожидала, а вместо него пришла в дом похоронка. Глазам не поверила…

Юрка смотрит на портреты погибших. Душу морозит. Все эти люди моложе его. Их давно нет в живых. И только старушка, не веря в их смерть, стоит у окна до темноты и ждет чуда, а вдруг кто-то из сыновей вернется. И как когда-то, давным-давно, скажет на пороге:

– Мама! Это я! Ты ждала, я почувствовал и вернулся. Здравствуй, родная! Я тоже скучал по тебе!

– Юрик! А у тебя есть ребятишки? – спросила старушка.

– Нет, бабулечка! Нету у нас детей, – ответил охрипшим голосом.

– Сами не хотите?

– Судьба обошла. А теперь уже поздно об них думать. В наши годы не рожают ребятню. Дай Бог самим себя таскать. Здоровья нет. И у меня, и у бабы оно ни к черту. То давление, то сердце сдает. Куда уж дети? На них силы нужны.

– А разве нам легко пришлось? Я пятерых родила. Все мечтали, как выучим всех, поженим, потом внуков станем растить. Ведь вот у каждого своя любовь имелась. Старший наш уже институт кончил. Бумагу про это получил. Только последний техникум заканчивал. А и того война сгребла вскоре. Всех до единого с дому увела. Никого не оставила.

– А я и без войны сирота, – вздохнул Юрка.

– Это как же так? – удивилась бабка.

– Детдомовец я, бабуль! Приютский. Ничейный и безродный. Нашли меня в сумке на пороге детдома, голодного и обоссанного. Мамашка ни на пеленку, ни на одеялку не разорилась. Так голиком и приволокла в приют. Ну а я, видно, жрать захотел, заорал. Меня принесли с крыльца. Куда деваться, пришлось голожопого принять. А уж когда вырос и школу закончил, мамашка сыскалась, – усмехнулся криво.

– Кормилец потребовался? – догадалась старуха.

– Что-то вроде того. Ну да она пришла «косая», еле на ногах держалась. Потому разговор не склеился. Мамашка от меня благодарность потребовала за то, что в живых оставила, а не угробила, как иные. И сумму назвала. У меня тогда будто назло столько не было. Мамашка проклинать стала. Я не мог больше слушать, она обидное пожелала. Понятно, что ушел от нее.

– Потом виделись?

– Нет. Не пришлось. Я даже не спросил, как ее зовут, где она живет, есть ли у меня кроме нее родня, кто мой отец и где он? Не понимал тогда многое, да и у кого было спрашивать. Она еле держалась на ногах. Так вот один раз увиделись. Мамаша только и сказала, глянув на меня:

– Экий лоб здоровенный, а матери на бутылку не сыскал. Не получился из тебя человек, и сын не состоялся.

– Глупая баба! – вытерла старушка слезу, скатившуюся на руку, и добавила глухо:

– Небось, потом хватилась, да опоздала.

– Я вскоре уехал на службу. Потом и не искал родню. Выучился на сантехника еще до армии. А уж потом все остальное приложилось. Все, кроме главного, нет у нас детей. Вот этого мне мать пожелала в Своем проклятье. Ее бухую судьба подслушала и наказала меня. А вот за что, ума не приложу! – разоткровенничался человек впервые.

– А ты, Юрашка, сходи в церковь. Помолись, попроси прощенья у Господа, испроси для себя помощь и вразумленье. Бог пошлет тебе утеху, вот увидишь.

– Отчего тебе не послал?

– Я навовсе старая. И то Господь видит и слышит меня. Люди приходят, помогают. Кто чем может. Сама пропала бы давно. Но не велено помирать, так и живу Его милостью.

– Мне за что прощенья просить?

– Все мы грешные. Неспроста без детвы тебя оставили. Где-то виноват. Отмоли грех свой, – посоветовала старушка. Но Юрка не придал тогда значения ее словам и, выйдя за порог, забыл совет бабки.

А подсел к мужикам вечером, и сердце заныло. Вокруг Никиты Попова дочка бегает. Марат сына с рук не отпускает. Толик своего мальчонку учит кататься на велике. Всех мужиков отцами зовут, каждого дома ждут, и только Юрку дома дожидается жена с каталкой. А ведь тоже мужик, хочется, чтоб свой ребенок был, назвал бы папкой, потребовал бы игрушек и конфет, забрался бы на колени, заглянул бы в глаза.

– Не будет у вас детей! – сказали врачи однозначно. Юрка с Розой проверялись дважды.

Плакала женщина ночами. Все есть в квартире. О таком бы помечтать раньше, в голодной и холодной молодости. Кто мог думать, что именно тогда надломится хрупкое материнское счастье? Подняла баба тяжеленную выварку на печь, хотела прокипятить белье. Вот только разогнулась и… Отошли воды. Роза тогда ничего не знала о том, что ждет ее. До родов оставалось целых четыре месяца. В старом доме никаких удобств. И никого рядом, кто мог бы подсказать, помочь, вызвать скорую. Юрка был на работе. А когда вернулся и открыл в дом двери, ноги подкосились, на полу посередине кухни валялась беспомощная, истекающая кровью жена, меж ног лежал мертвый ребенок.

Розу вскоре увезли в больницу на неотложке, а Юрка, трясясь осиновым листом, смывал кровь с пола. Его тревожило только одно, будет ли жива жена? Она ничего не смогла сказать, что случилось, теряла сознание задыхаясь.

Юрка не спал всю ночь. Когда пришел в больницу, ему ответили, что Роза в критическом состоянии, и в отношении нее нет никаких гарантий. Человек сутками дежурил возле больницы. И не отходил ни на шаг. Лишь на четвертый день жена пришла в сознание и рассказала все.

Мужик сидел сцепив кулаки, боясь разрыдаться. Не стало сына. Жене о том нельзя было напоминать, так велели врачи, предупредив, что каждое неосторожное слово может погубить человека. Женщина и без слов все поняла по глазам мужа. Он вернулся домой и впервые напился до одури. Пил за сына, какой не увидел отца, какого похоронил своими руками. Кого в том упрекнешь? Розу? Она сама еле выжила. И что будет с нею дальше, не знал никто.

Когда жена вышла из больницы, Юрка целый год не пускал ее на работу, а дома не давал поднять ведро воды.

Шли месяцы, годы, но женщина не беременела. Она стала угрюмой, злой и сварливой, часто из-за пустяков ссорилась с мужем. Юрка долго терпел ее наскоки, но один раз не выдержал и сорвался. Может, в другой раз смолчал бы человек, но тут выпил лишку и пошел вразнос:

– Я алкаш? А почему пью, ты знаешь! Сама виновата, колода трухлявая! Не можешь родить ребенка. Кто в том виноват? Во всяком случае, не я! У меня все в ажуре. А у тебя не пузо, а кладбище! Могила! Черная дыра! И заткнись, хилая, гнилая задница! Ты никогда не станешь мамкой. Сколько ездила на курорты и в санатории, а толку ни хрена. Только деньги извела! – упрекал жену. А ночью, ложась в постель, поворачивался к жене спиною.

– Юрка! Да чем так жить, найди себе другую бабу, здоровую, чтоб от поцелуя беременела. Ну что ты с клячей мучаешься? Она и тебя сгноит в своих болячках. Все бабы рожают без проблем. У нас уже по двое малышей, твоя и на одного не расколется. Меняй клячу на кобылку, – советовали друзья.

Юрка горько усмехался и тут же уходил от мужиков, понимая, что нельзя делиться сокровенным с чужими людьми. Они знали ситуацию в семье лишь поверхностно, не глядя в корень, не зная подоплеки и прошлого этой непростой семейной пары, обычной с виду, но так непохожей на других.

Юрий, как многие детдомовцы, учился живя в интернате. И вот тут в школе к нему за парту посадили Розу, она была спокойной девчонкой, но всегда умела постоять за себя и дать сдачи любому забияке. С Юркой они подрались в первый день. На голове девчонки пацан в клочья разодрал три учебника за то, что не дала списать упражнение по алгебре. Роза долбанула Юрку толстенным учебником по литературе, и мальчишка сразу упал под парту. Учительница поставила Розе двойку за поведение и выгнала из класса на весь урок, велев на завтра прийти в школу с родителями. Но те не пришли и девчонку на следующий день вызвали в учительскую.

– Из-за тебя Розку заклевали! Ведь сам затеял драку. А отдуваться только ей? Это уже гнусно. Ты не пацан! – корили одноклассники, и Юрка сам пришел в учительскую.

– Тебе что нужно? – удивилась классная руководительница. Мальчишка сбивчиво рассказал все как было и попросил оставить Розу в покое:

– Я больше виноват, чем она! Меня наказывайте, а ее отпустите! – попросил твердо.

– Идите оба на урок. Разберитесь сами, но постарайтесь обойтись без кулаков и учебников. А тебе, Юра, стыдно бить девчонку, такие мальчишки никогда не вырастают настоящими мужчинами. Тот, кто хоть раз ударил девчонку, не может считать себя порядочным человеком. Это низко и подло, – сказал завуч, выпроводив обоих из учительской.

Может, они и забыли б о той потасовке, но Роза о чем-то долго говорила с детдомовскими девчонками, а в конце занятий повернулась к Юрке и сказала:

– Прости меня! Я ничего не знала о тебе. Мне ваши девчонки рассказали. Не сердись. Я все поняла. И не обижайся! – погладила Юркину руку.

Вскоре он заметил, что его соседка очень красивая и стал провожать ее из школы до самого дома. Потом они стали вместе учить уроки.

Роза жила в доме на самой окраине города. Кроме старых бабки с дедом у девчонки не было никого. Куда подевались родители, Роза долго не говорила, лишь краснела от этого вопроса и терялась, не зная, как лучше соврать, только бы не говорить правду.

– В чем дело? Чего она стыдится? – думал Юрка, уже основательно привыкший к Розе и ее старикам. Он не только помогал им по дому. Юрка уже целовал Розу и вскоре окончательно влюбился в нее.

Юрке говорили приютские мальчишки, что ему не стоит дружить с Розой, что она не своя, чужая, и с нею никто не хочет общаться.

– Но почему? Она нормальная девчонка!

– Юра! Мне надо сказать тебе правду, хотя это тяжело. Я знаю, ты перестанешь дружить, не будешь приходить к нам. Но это, может, лучше. Тебе будет легче жить, – сказала девчонка по дороге из школы. И как-то набравшись смелости, выпалила:

– Мы евреи, понимаешь? Нас все дразнят жидами! И моих родителей с железной дороги уволили. Их вынудили уехать в Израиль.

– А я причем? – развел руками Юрка растерянно и добавил:

– Может, я тоже еврей, откуда знаю?

– Евреи детей не отдают в приют и не бросают, – горячилась Роза.

– Ну вот тебя бросили!

– Меня оставили с дедом и бабой!

– Это все равно! Раз с собою не взяли, значит, бросили! – не соглашался парнишка.

– Неправда! Меня не взяли потому, что там идет война. И мой отец сказал, что я должна жить. Но когда война закончится, меня к себе заберут. Я поеду к родителям вместе с дедом и бабкой. Мы станем жить вместе, одной семьей, как раньше. Только мне очень плохо будет без тебя, – заплакала внезапно и, вырвав из рук Юрки свой портфель, убежала домой без оглядки.

Но на следующий день Юрка снова пошел проводить ее из школы. На них внезапно налетела орава подростков. Без причины и повода затеяли драку. Юрку сбили с ног. Розу втаптывали в дорожную пыль. И если б не люди, выскочившие из домов, кто знает, чем бы закончилась эта потасовка.

Конечно, приютские ребята, собравшись в кучу, отлавливали поодиночке тех, кто налетел на Юрку и Розу. Избивали жестоко. Но и предупредили обоих, чтоб не высовывались в сумерках вдвоем, а держались бы вместе со всеми, с приютскими.

Юрка не захотел заканчивать среднюю школу. Устал от занудливых учителей и скучных предметов. Он давно понял, что в жизни они ему не пригодятся, а значит, не стоит терять на них время и решил стать сантехником.

Роза, узнав об этом, растерялась:

– Почему в сантехники? Закончи школу, поступишь в институт или техникум, у тебя будет хорошая специальность. Зачем тебе всю жизнь работать в грязи? – убеждала по-своему.

– Я ненавижу школу и задыхаюсь в ней. Поверь, даже самая грязная работа лучше такой учебы, – вспомнил последний разговор с классной руководительницей, советовавшей пересмотреть свою дружбу с Розой:

– Ты серьезный парнишка, подумай, зачем она тебе? Ее родители за рубежом, кто знает, чем там заняты. А у тебя из-за Розы вся судьба кувырком пойдет. Никакого продвижения, никакой карьеры не жди. Одни шишки на голову будут сыпаться. Откажись от нее. Или мало вокруг хороших девчонок? Ты только оглянись! Просто нелепо, что с нею дружишь. Отойди от нее и увидишь, как все изменится в твоей жизни…

Но Юрка уже не представлял себя без Розы.

Случалось, что они иногда ругались, но ненадолго, и вскоре мирились. Роза далеко не всегда соглашалась с парнем. Но и ей приходилось считаться с его мненьем. Она уважала в нем постоянство и надежность. Уж если парень пообещал, свое слово всегда выполнял. За все годы Юрка никогда не оглянулся на другую девушку. Никого вокруг не видел кроме Розы. Она была единственной, кого полюбил, с кем никогда не хотел разлучаться. Роза это чувствовала и всегда отвечала взаимностью.

Уж так коряво сложилась жизнь, что едва получив разряд сантехника, Юрка перешел жить в общежитие. И уже первую зарплату у него украли на второй день. Выгребли все до копейки, даже на хлеб не оставили.

Юрке пришлось ходить на «шабашку» и делать ремонты помимо официальных заявок. Клиенты не только платили, а и кормили парня. И Юрка уже не упускал шанса подзаработать. Роза, узнав о случившемся, предложила класть деньги на книжку и снимать их понемногу, по мере необходимости. Как благодарил девчонку парень за этот умный совет. Юрий благодаря тому сумел прилично одеться, нормально ел и даже собрал неплохую сумму.

– Роза! А ты меня будешь ждать из армии? – спросил как-то девушку.

– Конечно, если ты не передумаешь.

– Я даже деньги собираю для нас с тобой. На квартиру. Когда вернусь, купим кооперативную и заживем сами, – заранее сделал предложение. А через неделю она дала ему почитать письмо, какое родители прислали из Израиля. В нем рассказали, как живут, об условиях и льготах, о преимуществах жизни в Израиле и о ее сложностях:

– Конечно, ко всему нужно привыкать. Для нас самым трудным оказался языковый барьер, но мы и его преодолели. Теперь нас никто не считает чужаками и приезжими. Мы хорошо зарабатываем и не считаем копейки, как раньше. Поверишь, мы уже не едим перемороженные, лежалые продукты. Покупаем только свежие. Живем хорошо. И обстановка в городе успокаивается. Потому мы хотим забрать всех вас к себе как можно скорее. Да и вы, конечно, соскучились. Жизнь в разлуке – это пытка. Постоянно засыпаем и просыпаемся с мыслями о вас. Нет покоя ни днем ни ночью. Какое это будет счастье воссоединиться и никогда больше не разлучаться! Здесь нас никто не обидит и не унизит. Тут ты выучишься и выберешь себе работу по душе. Мы даже не спрашиваем, согласны ли на переезд. В том ни на минуту не сомневаемся и представляем, как и вы станете ждать миг встречи, ведь мы все так долго ждали ее…

– Роза! Ты тоже хочешь уехать к ним? – задрожало письмо в руках Юрки.

– Я сделаю так, как скажешь ты! Подумай, нужна ли тебе на всю жизнь? Может, стоит расстаться? Ведь мы ничем не связаны. Возможно, найдешь другую и будешь жить светло.

– Роза! Я не мыслю себя без тебя. Если ты уедешь, я не переживу. Ты у меня одна на всем свете. Но приказывать не могу. Поступай, как подскажет сердце…

Роза ничего не ответила. Шло время. Внешне никаких изменений не произошло. Девушка работала в парикмахерской на окраине города, встречалась с Юрием и никуда больше не выходила из дома.

У Розы была единственная подружка, с какою иногда встречались. Других развлечений не было, и Юрий опасался, что это скучное однообразие надоест девчонке. Она не выдержит и уедет хотя бы ради какой-то перемены. Но в душе уговаривал себя:

– Пусть сама решает. Уж если вздумает уехать, то лучше теперь. Как-то переживу за время службы. Это гораздо лучше, чем расставаться, прожив вместе годы. Мало ли как воспримут меня ее родители. Хотя… Ведь вот со стариками прекрасно ладим. А чем родители хуже? Нет, не отпущу Розку! – решает Юрка, но почему-то язык не поворачивался потребовать.

Роза знала, на днях парня забирают в армию. Она понимала, что ей придется трудно, ведь уезжал ее единственный друг, человек, какой всегда поддерживал и понимал, любил девчонку. Но даже ему она не сказала, почему не поступила в мединститут. Ей попросту отказали в приеме, не взяли документы, не допустили к вступительным экзаменам. Когда спросила о причине отказа, объяснять не стали. Она сама поняла все без слов.

– Давай поедем к нашим в Израиль. Зачем ты будешь мучиться здесь и портить жизнь человеку? Ведь ему из-за тебя тоже достанется лихо. Что за жизнь у вас будет, сплошные горести! Если ты любишь, пожелай ему добра и света, и отпусти! – советовала Розе бабка.