Текст книги "Темное искушение"

Автор книги: Эллисон Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Ты ничего обо мне не знаешь.

Она грустно покачала головой. – О, но я знаю. В ту ночь, когда мы встретились, тут, в этой самой часовне, я увидела, кто и что ты есть. Хороший, порядочный человек. Смелый, принципиальный мужчина. Мужчина, которому я с легкостью могла…

На сей раз она была рада всхлипу, что подавил ее признание, о котором она могла бы пожалеть.

– Я считаю, что в ту ночь встретила настоящего Чада Ратерфорда, и я искала его с тех самых пор.

– А ты не думала, что, как и остальное в ту ночь, этот человек мог быть видением, созданным туманом?

Она хотела вытрясти его из той ядовитой атмосферы, в которой он находился. Вместо этого она сошла с его колен, встала и обернула плащ вокруг себя.

– Я возвращаюсь в дом моей тети, – сказала она. – У меня нет выбора. Если я пойду с тобой в Эджкомб, это только возбудит дядины подозрения. Так будет безопаснее.

Он встал рядом с ней, высокий, мрачный и все такой же желанный. Софи удивлялась тому, что ее так к нему тянет, что она хочет его с такой силой, несмотря на тот барьер, что он воздвиг между ними. Ну, этот барьер в лучшем случае расшатался, и она знала, что если пройдет необходимые несколько дюймов, он снова обнимет ее, окружая своей силой и предоставляя защиту. Ох, но не рассказывая правды о том, что бурлило внутри него.

Она справилась с порывом и прошла до конца скамьи. – Ты идешь или я возвращаюсь обратно одна?

Она пошла по приделу, ожидая, что он последует за ней. У двери она остановилась, прислушиваясь к его шагам, но ничего не услышала и вышла из часовни. Среди разбросанных надгробий, она снова остановилась, испытывая неуверенность. Позволит ли он ей тащиться домой одной через торфяник? Оттолкнула ли она его навсегда?

Услышав скрип позади себя, она развернулась и увидела, что он стоит в дверях. Он не двигался, только его грудь и плечи опускались и поднимались, словно он пробежал весь неф. Он просто стоял там с диким, буйным взглядом, пронзавшим темноту, заставив ее развернуться и закрыть глаза.

Его приближающиеся шаги удержали ее на месте. Ее колени ослабли, когда он подошел и обхватил рукой ее за талию. Он отбросил ее волосы и сказал, прижимаясь к ее затылку.

– Ты хочешь знать, почему меня тянет к тебе? Вот твой ответ, – он прижался к ее спине и ягодицам, его твердые мышцы прекрасно сочетались с ее мягкой плотью. Сдержанная энергия, трепещущая в его мускулах, пробудила ее чувства.

– Не имеет значения, насколько сильным я стараюсь быть, когда я рядом с тобой, то теряю понятие того, что правильно. – Его дыхание одновременно опаляло ее кожу и вызвало мурашки. – Я забываю кто и что я есть, и кем и чем являешься ты. Ты желаешь быть безрассудной? Быть похожей на меня? Тогда берегись. Несмотря на свое рождение, я не джентльмен. Такая леди, как ты, никогда не должна доверять такому негодяю, как я.

И прежде чем она успела подумать, сопротивляться ли или согласиться, он развернул ее и смял ее рот своим. Замешательство, шок и яростное желание столкнулись с сильным толчком его языка, и она вся растаяла, сдалась ему без борьбы. Поцелуй длился и длился, она кружилась в его блаженстве, пока часовня и кладбище вокруг них не исчезли, а реальностью стало лишь соединение их ртов, горячее дыхание и колотящиеся сердца.

Потом его рука оказалась под ее плащом, ее рубашкой, скользнула между ее бедер. И пока она скользила в захватывающее искушение его ладони, ее наполнил опасный страх, она не боялась потеряться в нем, а скорее, опасалась того, что она сдаст свою территорию, отдастся ему, не учитывая последствий. Последствия, которые она чувствовала, боялась… и всё же постоянно игнорировала.

Свободной рукой, зарывшейся в ее волосы, он наклонил ее назад, лишив равновесия и открыв ее горло жару обжигающего обещания. – Если бы мы не были на освященной земле, я бы сделал тебя своей в эту же минуту и научил бы кое-чему о риске и приключении.

Он поднял голову, в его глазах светилась ирония, когда он оглядел церковный двор. – Благословите нас. Отче, ибо мы согрешили…

– Нет, мы не согрешили, – она запнулась. Испытывая головокружение, пошатываясь, она сглотнула, пытаясь избавиться от комка в горле, только ей удалось это наполовину. – Пока нет.

– Но мы согрешим. Мы оба это знаем.

Она задрожала, сознавая истинность его слов.

Он отпустил ее. Они вышли с церковного двора и прошли по Блэкхит Муру. Наконец, дошли до пастбищ, к дороге и ферме ее тети, где он ее быстро поцеловал и исчез в ночи.

ГЛАВА 14

Чад едва заставил себя отпустить Софи, ожидая в тени у дороги достаточно долго, чтобы убедиться, что она оказалась внутри без происшествий, а потом, когда ничто не встревожило тихий фермерский дом, повернулся и ушел.

Он оставил ее в руках дяди, которому не стоило доверять, но всё же, если бы он остался, то только мог подвергнуть ее еще большей опасности. Она всё еще не понимала этого. Она думала, что знала его, понимала, каким он был человеком. Милостивый Боже, она и понятия не имела, как легко он мог бы указать на тех мужчин, стрелявших в них ночью, и сказать. – Я вступал в сговор с такими же дьяволами. Я один из них.

Но как жулик или обманщик, он придержал язык, потому что часть его, вероятно, худшая часть, не могла ее отпустить.

Значит, ради нее, надеясь когда-нибудь заслужить хоть поверхностный ее взгляд, он снова направился в Блэкхит Мур. Ориентируясь по звездам и знакомым каменным глыбам, он прошел по той же тропинке, по которой шел Гордон, и вернулся на отдаленную ферму.

Еще было темно, как в крипте[8]8
  Крипта – сводчатое подземное помещение в Древнем Риме


[Закрыть]. Перебравшись через наружную стену, Чад подобрался ближе к самой большой из служебных построек – покосившемуся сараю с крышей, неровно крытой соломой. Ветерок не принес никакого намека на навоз, ни резкого запаха пота. В амбаре уже какое-то время не было животных.

Так что же находится внутри?

В стене перед ним не было окон, отверстий, лишь дырки для воздуха под неаккуратно лежащей соломой. Он обошел постройку, подойдя к широким массивным дверям, закрытым на висячий замок. Его можно было бы сбить тяжелым камнем, но Чад решил не рисковать тем, что кто-то мог услышать шум.

Еще раз осмотревшись, он перебежал через двор к каменному коттеджу. Осторожно приблизился к двери и прижал ухо к дереву.

Ничего не услышал. Они заснули или ушли.

Мужчина попытался открыть щеколду. Она застряла, а потом лязгнула, из-за чего у него чуть сердце не остановилось. Он ждал, затаив дыхание. Потом приоткрыл дверь на дюйм и одним глазком глянул в щель.

Чад учуял и услышал их прежде, чем его глаза привыкли к густой темноте внутри. Это место воняло нечистым дыханием, кислым виски и такими ароматами, которые он бы скорее отнес к амбарным. Тяжелое, глубокое дыхание с отдышкой и периодическое похрапывание составляли ритм сна пьяниц.

Постепенно их фигуры стали видимы. Один лежал, растянувшись на животе на полу, его ноги покоились под кухонным столом, а голова устроилась на чем-то напоминающем старый башмак. Возле его согнутой руки тускло блестели осколки стекла, на которые падал свет от открытой двери. Бутылки и высокие кружки, сбитые набок, загромождали стол. Другой мужчина сидел на одном из плохо сколоченных стульев, прислонив голову к стене и широко открыв рот.

Несмотря на то, что благоразумнее было бы уйти, Чад задержался, пытаясь рассмотреть черты их лиц. Он почувствовал, что они ему чем-то знакомы. Встречал ли он их в таверне? В доках утром? Он не был уверен. Мужчина рассмотрел цвет волос, их лица.

Ярость обжигающим потоком понесла кровь по венам. Кем бы они не были, их грязные руки держали оружие и стреляли в Софи. Он обнаружил, что желал бы стать судьей и присяжными, войти внутрь и сделать так, чтобы никто их этих жалких ублюдков больше не даже прикоснуться к оружию.

Легкая вспышка унесла прочь его убийственные мысли. Пульс зачастил, но Чад заколебался, не веря в то, что было перед ним. Потом прошел внутрь.

Ужасное зловоние нахлынуло на него. Он чуть было не закашлялся, но сглотнул. Двигаясь намеренно осторожно, Чад переступил через спящего человека на земляном полу. Он сумел справиться с порывом хорошенько его пнуть, вместо этого подошел к столу. Его пальцы обхватили холодный метал.

В тишине раздался храп. С бешено колотящимся сердцем Чад едва не уронил связку ключей. Они звякнули в его ладони. Он застыл, взглядом осматривая то одного, то другого мужчину. В нескольких дюймах от его ноги появилась рука, пальцы коснулись разбитого стекла прежде, чем снова вяло упасть. Чад стал пятиться к двери.

– Чт…?

Замерев, Чад смотрел в открытые глаза человека на стуле. В его черепе раздавался звон тысячи колокольчиков, Чад, не двигаясь, не дыша, молясь о чуде, смотрел на преступника.

Тот снова попытался что-то бессвязно сказать, а потом замолк. Глаза плотно закрылись. Не тратя понапрасну время, Чад вышел за порог и закрыл за собой дверь. Крепко сжимая свой приз, он помчался по открытой местности к амбару. Его пульс немного успокоился, когда он открыл двери и вошел внутрь. Он был прав. В этом амбаре животных не водилось. Он не знал, куда ему направиться прежде всего, какую часть загроможденного амбара осмотреть. Ящики, сундуки, бочонки, бочки…

Улики. Множество улик. Достаточно, чтобы упрятать этих пьяных свиней на многие годы. Но за что? Контрабанда? Небольшое открытие, несмотря на то, что это противоречило словам викария о том, что контрабандой в Пенхоллоу больше не занимались.

Откуда привезли эти ворованные вещи? И по чьему указанию? Он подумал о тех двух в коттедже. Появятся ли они однажды в Эджкомбе, чтобы отдать те приказы, которых, по словам приговоренного пирата Джайлса Уотлинга, ему следовало ожидать? Как же туда вписывался дядя Софи? Инстинкт подсказывал ему, что все трое – были лишь рабочей силой. А их лидер отсутствовал. Если он преждевременно вызовет власти, то главные преступники просто затаятся.

Он прошел обратно, открыл двери амбара и снова прокрался в хижину. Он не осмелился оставить хоть малейший намек на свое присутствие. Он хотел, чтобы ублюдки чувствовали себя уверенно.

Повторив свои прежние действия в обратном порядке, он наклонился над распростершимся телом и положил ключи на стол. Потом направился в Эджкомб, собираясь составить план.

На следующее утро после завтрака, Софи с затуманенными глазами вернулась в спальню и обнаружила, что Рейчел стоит на коленях на полу и что-то вытаскивает из-под их общей кровати. У Софи замерло сердце, когда молодая девушка отбросила через плечо кудрявые темные волосы и посмотрела вверх. В руках она держала заляпанную черную ткань, которую только что положила себе на колени.

Зная, что не может вернуть на кухню плащ в грязи и с зацепившимися за его край растениями, Софи просто запихнула одежду под кровать, планируя вычистить ее при первой возможности.

И эту возможность, очевидно, она упустила.

– Где ты была прошлой ночью? – спросила ее кузина.

Виноватый румянец появился на щеках Софи, пока она не вспомнила, что ее спрашивала девушка не только четырьмя годами ее моложе, не только хранившая свои собственные секреты, а та, чей отец состоял в преступном сговоре.

– Я не могла заснуть, поэтому пошла прогуляться.

Рейчел поднялась и расправила плащ. – Где? По торфяникам?

Софи сглотнула. – Разумеется, не там. Нет, я шла напрямик мимо арендованных построек. Прости. Я постараюсь очистить его. Если нужно будет, куплю другой.

Рейчел провела рукой по грязной подкладке. – Всё еще сырая. Если бы ты гуляла возле арендованных построек, то не промокла бы так сильно.

– Я дошла до пляжа. Должно быть, я подошла слишком близко к воде. Что такое? К чему все эти вопросы? – она тут же пожалела о том, что спросила. Лучше было бы сменить тему.

Она взяла плащ из рук кузины. – Хорошенько поработав щеткой, можно очистить почти всю грязь, – заметила Софи с наигранной веселостью. – Если нет, я уверена, что твоя мать знает, каким средством воспользоваться.

– Предположим, я спрошу отца, как лучше очистить его?

Софи посмотрела на девушку. – Не стоит.

– Почему нет?

– Потому что я прошу тебе. Не надо, – она вздохнула, чтобы успокоиться, и оглядела симпатичное личико Рейчел, омраченное нехорошим предчувствием. Думала ли Рейчел о том, кому отдать свою преданность? Сможет ли Софи завоевать девочку в игре против ее собственного отца?

– Я волновалась о тебе. Софи. Я…

– Ты что, Рейчел? Испугалась? Это так, верно? Я вижу это по твоим глазам.

– Не глупи, – девочка моргнула и отвернулась. – Мне нечего бояться. Я просто не хочу, чтобы ты ввязалась еще в какой-нибудь скандал.

Услышав намек на печальное происшествие в Лондоне, Софи выше подняла подбородок. – Разве одна я обладаю способностью попадать в неприятности?

Рейчел в свою очередь ощетинилась. – Что ты имеешь в виду?

– Я говорю о том рыбаке, которого ты так отчаянно пыталась найти сегодня на пристани. Довольно крепкий молодой человек с песочными волосами. Как его звали, Йен? Ты плакала довольно долго прежде, чем узнала, что он в безопасности, но ты почти не обращала на него внимания, когда мы пришли в таверну, и нас снова окружили люди. И если подумать, то он вел себя точно также.

Лицо Рейчел виновато покраснело. Он бросилась к окну, став спиной к Софи. – Я и Йен, мы ничего плохого не сделали. Просто… Отец не одобряет наши отношения. Пока, во всяком случае. Мать подозревает, но только Доминик знает, что я и Йен встречаемся при первой возможности. А теперь, разумеется, ты тоже это знаешь.

– Я никому не скажу, – тихо пообещала ей Софи. – но ты же не станешь вечно ждать одобрения отца. Не станешь, если ты любишь этого человека.

Рейчел не ответила. Софи бросилась к ней с возмущением. Она схватила кузину за плечо и развернула лицом к себе. – Почему ты не отвечаешь? Ты позволишь отцу лишить тебя счастья? Ты всю оставшуюся жизнь будешь прочесывать шерсть и сидеть дома?

Рейчел вырвалась. – В мои обязанности входит прочесывать, высушивать, сучить и ткать эту шерсть. Так как я в первую очередь предана семье, а уж потом себе.

Боль в ее голосе потушил праведный гнев Софи и затронул ее совесть. Если бы преданность Софи семье была такой же, как у кузины, может быть, она бы постаралась, чтобы того, что случилось у Уинтропов, никогда не происходило.

Но этого не случилось. Она поставила во главу угла свои собственные амбиции, и результаты оказались катастрофическими.

Она взяла Рейчел за руки, обычно такие уверенные, выполнявшие сложную повседневную работу, а теперь дрожащие и влажные. – Прости. Я не хотела умалить твою жизнь, правда не хотела. Я могу лишь уважать тебя за всё то, чем ты здесь занимаешься.

Правда этих слов отдалась в ней. Разве она действительно с самого начала не думала, что Рейчел послушная дочь, но ей не доставало амбиций? Несмотря на свою молчаливость, Рейчел обладала силой, о которой Софи оставалось лишь мечтать. Эта сила позволяла юной девушке поставить потребности других выше своих собственных и не сказать ни слова жалобы.

Испытывая смирение, она притянула Рейчел на край кровати. – Наши жизни были очень различны. Может, я не понимаю – не могу понять – в полной мере, какой была твоя жизнь, но я бы этого очень хотела. Если ты дашь мне шанс.

Рейчел легко пожала плечами и печально улыбнулась. – Наши матери – сестры, но такие же непохожие, как торфяники по сравнению с Лондонскими улицами. Твоя мать вышла замуж за богатого и привилегированного, а моя – за работягу, это так, для сравнения. Но мой отец ухаживал за ней, и она влюбилась в него. Всё еще любит…

– Да, полагаю, что вижу это. – В своем роде, тетя Луиза и дядя Барнаби испытывали друг к другу своеобразную нежность. А ее мать любила ее отца? Софи никогда раньше не задумывалась об этом. И обнаружила, что не знает ответа.

– Мои родители очень изменились с годами, – печально сказала Рейчел, – особенно в последние годы…

Казалось, она спохватилась и замолчала.

– А что такого случилось в последние годы? – спросила Софи. – Что изменилось? Они стали несчастливы? Именно тогда твой отец связался с бандитами?

Рейчел с тоской посмотрела на дверь, словно желая сбежать.

Софи сжала ее руку. – Прости меня. Это не мое дело.

Лицо Рейчел стало настороженным. – Обещай, что последуешь приказу моего отца и не станешь ввязываться в неприятности. Обещай мне, Софи, и я не скажу никому о плаще. Я даже скажу, что сама испачкала его, если кто-то спросит. Просто поклянись, что не станешь тайком уходить.

Последние слова были полны тревоги, и Софи точно знала, что девушка предупреждает ее не из общих соображений безопасности. Девочка знала что-то, может, даже больше, чем думала ее семья. Разве не получается так всегда, что самый тихий раскрывает все самые тщательно хранимые секреты? Может, Рейчел знала, куда ее отец ходил прошлой ночью и зачем.

Как же Софи хотела забыть о любезности и просто выжать из девочки ответы. Но она знала, что ничего хорошего не выйдет, если она станет давить на кузину. Та сила, которую она показала несколько минут назад, поможет ей сохранить эти ответы, пока сама Рейчел не будет готова их рассказать.

И это же осознание позволило Софи понять, что она не обманет девушку. – Я не собираюсь ни искать неприятностей, ни вызывать их, – сказала она. – Но я – это я. Моя семья надеялась, что жизнь здесь подавит мои естественные стремления вмешиваться в дела, которые меня не касаются. Боюсь, что это не сработало.

– Нет, действительно не сработало. Они ошиблись, отослав тебя в Пенхоллоу. – Рейчел встала с кровати и прошла к двери. – Ужасно ошиблись.

– Рейчел, подожди. – Когда девушка остановилась, взявшись рукой за ручку двери, Софи спрыгнула с постели. – Я не могу пообещать, что буду держаться от всего этого подальше, но я попытаюсь, если ты мне взамен кое-что пообещаешь.

– Да?

– Не бросай человека, которого любишь, даже если твой отец его не одобряет.

Рейчел просто посмотрела на нее, а потом повернулась и вышла из комнаты.

Глубоко внизу, почти у основания Эджкомба, Чад опустил свой фонарь, освещая каменный, покрытый плиткой, пол, проходя по холодным подвалам. Он осматривал одну за другой кладовые с мясом и молочными продуктами, чуланы со льдом и углем и в самом конце побеленного коридора – отцовский винный погреб.

Давным-давно, гонимый детской тягой к приключениям, он бегал по этим подвалам, увертываясь от занятых слуг, в поисках легендарного туннеля Китингов. Он ничего не нашел. Его отец посмеивался над разочарованием Чада и говорил ему, что если бы Китинги действительно построили туннель, то вход в него обычному ребенку найти бы не удалось.

Вспомнив, что именно викарий рассказал ему у кафедры, Чад осматривал не только стены. Он толкал буфеты и полки, проверяя, не двигаются ли они. Он ногами стучал по плитке пола. Если те люди на ферме говорили про Эджкомб, – а Чад мог поклясться, что это было так, – значит, туннель был тут …где-то. Просто не было другого способа перевезти груз с моря и обойти гряду скал по береговой линии позади бухты.

Ферма Гордонов… Он исключил этот вариант. Действительно, до пляжа и покосившегося дома было удобно дойти, но эта область оставалась видимой из деревни и с дороги, что не способствовало тому уровню секретности, необходимому тем, кто выгружал незаконный груз с судна.

Как только Грейди вернется с Маллиона, Чад намеревался еще раз осмотреть береговую линию с воды. А пока что, тем не менее… он зашел в винный погреб.

Бутылки блестели в окружении теней. Поставив фонарь на пол, Чад провел ладонями по сырым стенам и толкнул каменный стеллаж. Судя по виду и на ощупь, всё было таким же прочным, как камень. Он взял фонарь и начал было уходить, решив потом зайти в подвал-прачечную. Легкий ветерок остановил его.

Медленно повернувшись, он посмотрел на игру света и тени на стенах и бутылках. Услышав легкий шелест, он посмотрел влево, в сторону ниши, прежде использовавшейся для хранения бочонков, а сейчас – пустой.

Он ступил в нишу и почувствовал слабое движение плиток под ногами, такое легкое, что любой другой бы решил, что оно вызвано оседанием почвы. С бешено колотящимся сердцем Чад опустился на колени, чтобы осмотреть замазанные глиной плитки. Рукой он нажал вниз, потом в сторону. И тут один крупный ряд плит снова переместился. Он наклонился ниже, поднес фонарь к этому месту и смог различить маленькие проемы вокруг центральных плит, формировавших квадрат около трех футов[9]9
  1.044 м


[Закрыть] шириной.

Люк.

Его охватило волнение. Он снова подвигал плиты и понял, что ему понадобится какой-то инструмент, чтобы заклинить их в открытом положении. Вспомнив о коллекции щипцов и кирок на стене в чулане со льдом, он поднялся на ноги. В коридоре Чад услышал глухой звук сквозь арочный потолок над своей головой.

Он застыл, поднял голову и прислушался. Снова услышал этот же звук. Кто-то находился наверху, в кухне.

Софи? Как бы ему не нравилась эта мысль, это не имело никакого смысла. Такого не могло быть после того времени, что они провели в часовне. Он предупредил ее, чтобы она держалась от него подальше, едва ли не угрожал ей, подкрепив свои предостережения тем, что лапал и ощупывал ее.

Нет, определенно, это не Софи. Тогда…

Избавься от него… скорее.

Мужчины с фермы?

Его кровь пульсировала, он схватил бутылку с ближайшей полки и направился к лестнице. Наверху он остановился и прислушался. Приоткрытая дверь давала не лучший обзор главной кладовой. Он никого не увидел, но услышал движение в смежной кухне. Он крепче обхватил пальцами горлышко бутылки.

Шаркающая походка и скрип буфетных дверей озадачили его. Это был не убийца. Тогда, наверно, вор? Но он мог быть не менее опасным.

Он открыл дверь шире, застыв, когда ее петли заскрипели. На лбу выступил пот. Когда никто не побежал, чтобы посмотреть на него, он вытер рукавом лоб, толкнул дверь и вошел.

Послышался шум: незваный гость рылся в ящике с ножами справа от двери в главную кладовую. Чад прислушался, нет ли признаков еще одного человека, но ничего не услышал. Подняв бутылку над головой, он переступил через порог.

С ревом он выскочил из-за двери. Крик оглушил его; что-то пронеслось перед его глазами. В него полетела чашка, пройдя над плечом и разбившись о кирпичный очаг позади него. Он увидел дикие глаза, седые волосы и шишковатые руки. Потом он напал.