Текст книги "Воровская семейка"

Автор книги: Элли Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава девятая

Если на вилле Такконе редко принимали гостей, то об этом было трудно догадаться. Мужчина, открывший дверь, странным образом напомнил Кэт Маркуса: он беззвучно принял у девушки промокшее пальто и жестом пригласил ее следовать за ним. Повсюду были мраморные полы, канделябры, букеты свежих цветов. В двух комнатах из четырех, которые Кэт видела по дороге, горели камины. Но шикарные столы не были завалены стопками бумаги, а на спинках стульев не висели небрежно брошенные пальто и шарфы. В доме Такконе одинаково ценили красоту и порядок, Кэт сразу поняла это. Так что она безмолвно проследовала за мужчиной, который подвел ее к огромным двойным дверям, выглядевшим еще более пугающими, чем разводной мост. По-прежнему не произнеся ни слова, Кэт принялась ждать, когда Артуро Такконе примет ее.

Когда двери открылись, Такконе сидел за старинным столом у камина, в комнате, которая удивительно напоминала кабинет в доме Гейла. Здесь были книги и графины, высокие окна и большой рояль, на котором Такконе, подумала Кэт, наверняка часто играл. Хотя площадь дома явно превышала две тысячи квадратных метров, Кэт подозревала, что именно в этой комнате хозяин проводил почти все свое время.

– Оставь нас, – приказал Такконе молчаливому спутнику Кэт. Девушка услышала, как за ее спиной закрылись двери, и подумала, что пришло самое время забеспокоиться. Но ее руки не дрожали, а пульс был ровным.

– Рад приветствовать тебя в своем доме, Катарина, – произнес Такконе, чуть склонив голову. – Должен признать, ты удивила меня. А я всегда думал, что меня трудно удивить.

– Ну, – медленно проговорила Кэт, – мне просто очень захотелось спагетти.

Такконе улыбнулся.

– И ты пришла сюда одна, – произнес он с легкой вопросительной интонацией.

– Сейчас я могла бы ответить: «Да», и тогда вы подумаете, что я лгу. – Кэт сделала шаг вперед и провела рукой по мягкой коже шикарного кресла. – Или я могла бы сказать: «Нет», и тогда вы подумаете, что я блефую. Так что я, пожалуй… просто промолчу.

Отодвинувшись от стола, Такконе внимательно посмотрел на девушку.

– Значит, ты привела – как говорят у вас в Америке – подкрепление?

– Я бы так не сказала.

– Но ты не боишься, не так ли?

Кэт находилась в любимой комнате Артуро Такконе. Но гораздо важнее было то, что в эту минуту она обеими ногами стояла на родной, знакомой с детства почве.

– Нет. Думаю, не боюсь.

Такконе уставился на нее. После мучительно долгой паузы он спросил:

– Может, ты думаешь, что я не способен причинить боль маленькой девочке?

По причинам, которых Такконе никогда не смог бы понять, Кэт поразили его слова. Она бы ни за что не подумала, что о ней могут такое сказать. «Маленькая» – еще ладно, этого Кэт не могла отрицать. Но «девочка» – вот это было странно. Хотя «женщина» или «девушка» удивили бы ее не меньше. Кэт проводила столько времени среди мужчин и мальчиков, что просто забыла, что в анатомическом смысле она вовсе не является уменьшенной копией тех, кто обычно сидит за столом в кухне дяди Эдди. Что, с точки зрения биологии, она ненамного отличалась от Габриэль.

– Отличная мебель, – сказала Кэт, глядя на гардероб времен Людовика XV, стоявший у камина.

Мужчина приподнял брови.

– Ты явилась, чтобы украсть ее?

– Вот черт, – парировала Кэт, щелкнув пальцами. – Так и знала, что надо было взять сумочку побольше.

Страшные мужчины делают страшные вещи, но Кэт еще ничто не пугало так, как звук смеха Артуро Такконе.

– Жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах, Катарина. Думаю, мне было бы приятно познакомиться с тобой поближе. Но ничего не поделаешь. – Такконе встал и, подойдя к буфету, налил себе в бокал какую-то жидкость, на вид очень старый и дорогой алкоголь. – Как я понимаю, у тебя нет моих картин?

– Я бы сказала, как не было, так и нет.

– Если ты пришла просить у меня больше времени, то…

– Как я ясно дала понять вашим друзьям в Вегасе, я работаю над этим. – Кэт посмотрела на Второго головореза, который вошел в комнату и встал у двери, словно статуя. – Или они вам не передали?

– Да-да. – Такконе сел на кожаный диван, стоявший в центре комнаты. – Твое расследование, вне сомнения, очень интересно. Дом твоего дяди в Нью-Йорке… это я могу понять. Твой дядя – мужчина, с которым всегда полезно посоветоваться. Но поездка в Лас-Вегас, – Такконе откинулся на спинку и сделал глоток из бокала, – стала для меня сюрпризом. И вдобавок я узнаю, что этим вечером к нам наведались гости. Неудивительно, что я пребываю в легком замешательстве.

– Я все объяснила вам еще в Париже, – твердо сказала Кэт. – Мой отец не крал ваших картин. Если вы дадите мне время и немного поможете, я постараюсь найти того, кто это сделал. И, может, даже верну их вам.

Улыбка Такконе стала шире.

– А вот это уже интересное предложение.

– Но сначала…

– Помощь? – предположил мужчина.

Девушка кивнула.

– Вы говорите, что их украл мой отец.

– Я знаю, что это сделал он.

– Откуда?

– О, Катарина, любой приличный вор понимает, что я без сомнения предпринял… меры предосторожности… чтобы защитить себя и то, что мне принадлежит. – Такконе поднял руку и широким жестом обвел свой шикарный кабинет. – «Стиг-360», – произнес он с улыбкой. – Неплохая игрушка. Хотя лично я предпочитаю видеокамеры 340-х моделей. Они, конечно, громоздкие, но угол обзора шире.

За окном виллы потоками лил дождь, но голос Такконе был сухим, словно дрова, вот-вот готовые вспыхнуть.

– Я надеялся, ты поверишь мне на слово, что твой отец совершил это ужасное преступление, Катарина. Но если…

– Послушайте. – Голос Кэт прозвучал резче, чем она хотела. Она сделала шаг к мужчине, расположившемуся на диване. Второй головорез дернулся в ее направлении, но Такконе остановил его движением руки. – Это не вопрос гордости. И даже не вопрос доверия. Мне нужна информация. Вы ведь называете себя человеком, который принимает важные решения, основываясь на безупречно точных сведениях – или это не так, синьор Такконе?

– Разумеется, так.

– Тогда мне нужна ваша помощь. Помогите мне вернуть ваши картины. Вы говорите, у вас есть доказательства?

Такконе поднес бокал к свету, словно оценивая Кэт и ее храбрость.

– Разумеется, есть.

Кэт улыбнулась, хотя ей вовсе не было весело.

– Тогда покажите, что у вас есть.

Много лет спустя – хотя тогда Кэт об этом еще не подозревала – легенда о ее разговоре с Такконе будет передаваться из уст в уста за кухонным столом дяди Эдди. Капли дождя, упавшие на девушку, пока она шла по разводному мосту, постепенно превратятся в град пуль, а рассказ о том, как она попросила Артуро Такконе о помощи, обрастет новыми подробностями: угрозами, схваткой у открытого окна и даже парой старинных дуэльных пистолетов (которые, согласно легенде, Кэт тоже украла).

Но сама девушка никогда не рассказывала эту историю. Гейл и Габриэль лежали в темноте, не сводя глаз с долины, когда разводной мост вдруг опустился, и Кэт вышла к ним по собственной воле, нисколько не спеша.

Пока девушка шла к ним сквозь дождь и темноту, Гейл и Габриэль не замечали маленького CD-диска, который Кэт зажала под мышкой. Но, конечно, вскоре им предстояло его увидеть.

И, разумеется, ему суждено было все изменить.

Глава десятая

Номер в отеле был роскошным. Гейл – или, точнее, Маркус – не умел заказывать другие. В комнате был огромный телевизор и мягкий диван, но когда Кэт устроилась на нем, чтобы посмотреть диск Такконе, она чувствовала себя как угодно, только не уютно.

– Не хватает попкорна! – голос Габриэль прорезал тишину. – Мне одной кажется, что не хватает попкорна?

Закутавшись в сухой свитер, Кэт в очередной раз попыталась убедить себя, что ей так холодно из-за дождя и насквозь промокших волос.

– Лучше «Милк дадс», [8]8
  «Милк дадс» (англ. Milk Duds) – карамель в шоколадной глазури, популярное лакомство в американских кинотеатрах.


[Закрыть]– сказал Гейл, плюхаясь на другой конец дивана. – Я их просто обожаю.

Кэт неожиданно поняла, откуда взялся этот холод.

Гейл не сказал ей ни слова в машине. Он ни разу не посмотрел на нее в лифте. Кэт достала из сумки ноутбук, думая о том, сможет ли Гейл когда-нибудь простить ее за то, что она ушла от него в темноту. Снова.

Кэт потянулась к пульту управления и нажала кнопку «Play». Телевизор включился. На экране замелькали призрачные черно-белые изображения: длинный коридор, по которому она шла всего полчаса назад, профессионально оборудованная кухня, винный погреб, бильярдная комната, личный кабинет Артуро Такконе. И наконец…

– Стоп!

Габриэль нажала кнопку с паузой, и изображение застыло. На экране была комната, которой Кэт не видела и которую, по ее предположению, вообще почти никто не видел.

Единственным предметом мебели в этой комнате была лавка. Полы были из камня, а не из мрамора или темного дерева, как в остальной части виллы. Но внимание Кэт привлекло не это, а пять картин, которые висели на дальней стене.

– План здания, – сказала Кэт, но Гейл уже развернул рулон на кофейном столике между диваном и телевизором.

– Вот она. – Кэт показала комнату на карте, масштаб которой почти полностью совпадал с изображением на экране. – Похоже, что она находится под землей и попасть в нее можно только отсюда. – Девушка ткнула пальцем в план. – Это потайной лифт в кабинете Такконе.

– Почему ты так думаешь? – спросила Габриэль.

Кэт вспомнила темную деревянную панель позади стола Такконе.

– Потому что я почти уверена, что этим вечером стояла прямо перед ним.

Кэт почувствовала, как Гейл напрягся. Но он не произнес ни слова, а только нажал кнопку на пульте. Черно-белые картинки замелькали, как старый немой фильм, пока на экране снова не появился кабинет Такконе.

Одну из стен кабинета занимали гигантские окна от пола до потолка: в них было хорошо видно, как в темном небе сверкнула молния, озаряя экран телевизора. Через долю секунды экран стал черным. Кэт представила, как вилла погружается в темноту и ее обитатели жалуются на старые провода и плохую погоду.

Но в комнате отеля реакция была совсем другой – девушка услышала, как ее спутники сначала затаили дыхание, а затем воскликнули в один голос: «Бенджамин Франклин!»

Кэт и сама проделывала это много раз, так что ей было легко представить, как вор осматривает старинную виллу и продумывает план. Она вообразила, как он снимает комнату в городе – в каком-нибудь местечке, где обычно толкутся туристы. Где он выдаст себя за очередного посетителя уютного итальянского городка, – а сам затаится и будет ждать ночной грозы.

Когда на экране снова появилось изображение, Кэт придвинулась ближе к телевизору, прищуриваясь.

– Как долго не работали генераторы?

– Сорок пять секунд, – ответила Габриэль.

– Неплохо, – сказал Гейл.

– Для системы Такконе или для нашего парня? – спросила Габриэль.

Гейл пожал плечами, будто имел в виду и то и другое.

– Свет погас везде, кроме этой комнаты… – Кэт ткнула пальцем в экран, указывая на небольшое помещение, похожее на хранилище в банке. – Похоже, в ней есть какие-то другие источники питания. Потому что только здесь запись продолжает вестись. – Кэт перевела взгляд на карту. – Насколько я понимаю, над ней должен быть…

Но девушка осеклась: с потолка галереи на экране телевизора вдруг начала капать вода.

– Ров! – воскликнули все трое в один голос.

– Круто… – в голосе Гейла звучало искреннее восхищение. – «Бенджамин Франклин», да еще и «Лохнесское чудовище»!

– Фу, – скривилась Габриэль. – Этот ров просто отвратителен. Серьезно! Я бы ни за что к нему не подошла.

– Насколько я вижу, в этой комнате минимум пять полотен Старых мастеров, Гэбс, – сказал Гейл. – Еще как подошла бы.

– Возможно, – признала Габриэль. – Но если он проделал дыру в потолке комнаты, над которой находится ров, – почему комнату не залило водой?

Кэт отвернулась: ей не нужно было смотреть на экран, чтобы узнать, что будет дальше.

– Он приплыл туда с озера на очень маленькой подводной лодке, которую припаял прямо к крыше комнаты. После этого ему осталось только открыть люк, проделать в крыше дыру и… Подумать только, он использовал подлодку! – проговорила Кэт, качая головой, словно пытаясь прогнать неприятное ощущение дежавю.

Габриэль внимательно посмотрела на нее.

– Почему ты так решила?

– Потому что ровно то же самое проделал мой отец. – В комнате повисло молчание. Кэт встала и подошла к окну, выходившему на тихую улицу. – Два года назад. В Венеции. Это было…

– Потрясающе, – сказал Гейл, но Кэт пришло на ум другое слово.

– Рискованно.

– Что ж, – медленно проговорил Гейл, – теперь мы по крайней мере знаем, почему главный подозреваемый – твой отец.

– Единственный подозреваемый, – поправила его Габриэль.

На экране телевизора появился мужчина в маске и мокром черном костюме. Он бесшумно пролез в дыру в потолке галереи с таким видом, будто хорошо знал, что делал. Мужчина не спешил, его движения были отточены – он аккуратно нейтрализовал датчики на каждой из картин и снял их со стены. Упаковав полотна в водонепроницаемые кейсы, мужчина просунул их в дыру и положил в лодку, которая – Кэт знала – ждала его снаружи.

– Такконе сказал, что когда отключилось электричество, кто-то перевел все камеры на комнату охраны, так что ни одна из них не засняла момент кражи. То, что мы видим, – изображение с запасного устройства, которое наш парень или забыл отключить, или просто не заметил. – Кэт пожала плечами. – Как бы то ни было, никто даже не понял, что картины пропали, пока Такконе не вернулся домой из деловой поездки.

– Что за дела он ведет? – спросила Габриэль.

– Дела по запугиванию людей, – ответила Кэт, в то время как Гейл произнес лишь одно слово:

– Страшные.

Девушки посмотрели на него. Когда Гейл снова заговорил, его голос смягчился:

– Артуро Такконе занимается страшными вещами.

Гейл повернулся обратно к экрану, но что-то в его позе заставило Кэт подумать, что он не все ей рассказал. Он явно знал что-то еще – будь то сведения от частных сыщиков или сплетни светских львиц с Манхэттена, а может, секретная информация от итальянских чиновников. Истории, которые рассказывают в полных дыма кабинетах, не выпуская изо рта дорогих кубинских сигар.

От некоторых историй начинают трястись руки. А некоторые подробности заставляют тебя нервно ерзать в темноте. Так что Кэт не стала просить Гейла рассказать ей все. Она только посмотрела на него – а он бросил пульт на диван и сказал:

– Пожалуй, когда ты снова решишь прогуляться, я пристегну себя к тебе наручниками.

– Но со мной все в порядке, – запротестовала Кэт, упрямо пытаясь убедить Гейла. – Я… я ему нравлюсь. Он считает меня забавной. Он думает, что я… – Кэт только теперь осознала это – …что я такая же, как он.

– Нет, ты не такая, – воскликнул Гейл. В первый раз за долгое время он посмотрел ей прямо в глаза. – У тебя нет ничего общего с Артуро Такконе.

Иногда Кэт думала, что ей известно все об У. У. Гейле Пятом – за исключением его имени, конечно. А иногда – как сейчас – он напоминал ей один из старинных романов, стоявших на полке его библиотеки: роман, который она едва начала читать.

– Какова глубина реки, впадающей в ров, в самом мелком месте? – спросила Габриэль.

Кэт пожала плечами:

– Пара метров?

Гейл кивнул.

– Думаю, не больше трех.

– Значит, какого размера должна быть эта лодка? – спросила Габриэль.

– Маленькой, – ответила Кэт.

– А я и не думала, – усмехнулась Габриэль, – что мелкий ров может быть опаснее глубокого.

– Насколько маленькой? – прервал ее Гейл.

Кэт слышала рычание мотоцикла под окном, видела огни Колизея далеко вдали. В тихом номере отеля, на телеэкране, замер мужчина в маске. Он только что похитил пять бесценных полотен – и вместе с ними будущее отца Кэт.

– Есть только один способ это узнать.

Десять дней до истечения срока
Неаполь, Италия

Глава одиннадцатая

Магазин для дайверов «Мариано и сыновья», находившийся в Неаполе, принадлежал одной семье, которая чрезвычайно этим гордилась. Мариано Второй был сыном рыбака, но, увы, страдал чудовищной морской болезнью – что и заставило его найти себе достойное дело на суше. Он начал строить лодки.

Мариано Третий начал строить большие лодки.

И к тому времени, как магазинчик на берегу Средиземного моря попался на глаза девушке из совершенно другого клана, Мариано Четвертый построил и запатентовал по меньшей мере шесть самых продвинутых (и, конечно, баснословно дорогих) плавучих средств в мире.

Во всяком случае, так рассказывал Кэт ее отец перед тем, как отправиться в Венецию.

Как только секретарша в приемной «Мариано и Сыновей» увидела молодого человека, неспешно входившего в двойные стеклянные двери магазина, она сразу поняла: у него было столько денег, что он мог скупить весь их роскошный салон, просто выписав чек. Или даже достав пачку наличных. А может, расплатившись кредитной картой с баснословно высоким лимитом.

Но не это заставило ее широко улыбнуться, когда молодой человек снял солнечные очки, наклонился над гладким стеклянным прилавком и произнес:

– Ciao. [9]9
  Привет (итал.).


[Закрыть]

Девушка почувствовала, как все ее тело начало таять.

– Я тут подумал, не могли бы вы мне помочь?

Стоять у руля – значит уметь правильно распределять обязанности. Знать, когда нужно отступить и дать дорогу другим. Понимать, какие из твоих ресурсов лучшие, и уметь вовремя ими воспользоваться. Но стоя на оживленной набережной и наблюдая, как Гейл флиртует с молодой секретаршей, Кэт серьезно забеспокоилась, что он обзаведется очередной подружкой, но так и не узнает ее имени.

Ее тревожило имя, а не подружка. Так она себя убеждала.

Десять минут Кэт простояла снаружи, наблюдая за Гейлом и секретаршей в большое окно магазина. Их руки будто бы случайно касались друг друга. Ресницы взлетали и падали. Глядя на эту сцену, Кэт принялась нервно расхаживать туда-сюда (хотя любой хороший вор знает: стой спокойно, и тебя не заметят).

– Ты видишь это? – спросила Кэт свою кузину в четвертый раз. Но все внимание Габриэль было поглощено молодым человеком, сидевшим в одном из кафе неподалеку и не менее заинтересованным ею – точнее, ее неприлично короткой юбкой.

– Он все испортит! – Кэт в отчаянии всплеснула руками. – Это наша единственная зацепка, и он вот-вот упустит ее!

Но Габриэль и ухом не повела. Если бы она слушала сестру, то могла бы сказать или сделать что-нибудь до того момента, как Кэт оказалась на другой стороне улицы и зашла в стеклянную дверь.

– Вот ты где! – выпалила Кэт, запыхавшись. Она влетела в сияющий салон магазина, лишь наполовину притворяясь, что ей не хватает дыхания.

– Привет.

Гейл отдернул руку от ладони секретарши, словно в ней вспыхнула искра.

– Я только… – начал он.

Кэт вздохнула.

– Отец говорит, у тебя есть полчаса, чтобы вернуться на яхту – или мы отплываем на Майорку без тебя, а твоей матери скажем, что ты выпал за борт. – Кэт повернулась к молоденькой продавщице. – Конечно, я бы предпочла и правда спихнуть его за борт. – Она шумно выдохнула. – Я его сестра.

– Сводная сестра, – тут же поправил ее Гейл.

Девушка улыбнулась, явно довольная этой новостью. Кэт не была ей соперницей. Она была просто миниатюрной девушкой, слишком худенькой и бледной, чтобы соревноваться с обитателями итальянского побережья.

– Ты скоро закончишь? – спросила Кэт с искренним раздражением.

– Ага, – ответил Гейл совсем как скучающий миллиардер, которым он успешно притворялся. – У них тут есть неплохие игрушки.

Кэт засомневалась, что гениальные изобретатели лучших в мире лодок будут рады услышать, как их творения называют «неплохими игрушками», но если девушка за прилавком и разделяла ее мнение, то не подала вида.

– Так ты покупаешь что-нибудь или нет? – спросила Кэт.

– Э-э-э… Ну да, – протянул Гейл, прогуливаясь по салону. – Мне нравится вот эта.

Если бы Кэт не знала правды, она бы решила, что лодка, на которую указывал Гейл, не настоящая – что это модель, специально уменьшенная для витрины. Но это, разумеется, было не так. И в этом был весь смысл.

«Королевская Сирена» была самой маленькой в мире подлодкой, не предназначенной для военного флота. Размером она была незначительно больше настоящей сирены, в честь которой ее назвали – метр восемьдесят в длину и метр двадцать в высоту, как автомобильчик для картинга. Только эта крошечная лодка могла проплыть по узкой и мелкой реке, впадающей в ров Такконе. И только эта крошечная лодка могла вывести их на след вора.

– Да, – произнес Гейл, отходя на пару шагов и любуясь лодкой. – Я беру ее.

– Eccelente, signore! [10]10
  Превосходно, синьор! (итал.)


[Закрыть] – воскликнула девушка, но Гейл мотнул головой в сторону Кэт.

– У тебя же есть кредитка, сестренка?

Кэт была рада проследовать за девушкой к прилавку, где та принялась шуршать бумагами и заполнять какие-то формы, пока бледная рука Кэт не накрыла ее загорелую ладонь, прерывая бумажную возню.

– Я буду с вами откровенной, Лючия, – проговорила Кэт, прочитав имя девушки на бейджике. – Мой любимый сводный братец – скучающий маленький мальчик. – Кэт выразительно скосила глаза на Гейла. – Он любит игрушки.

Кэт не могла сказать с уверенностью, услышал ли ее Гейл, но в этот самый момент он схватил модель шикарной гоночной яхты и принялся издавать булькающие звуки, изображая, что она тонет в озере.

– Три года назад он уговорил свою мать купить виллу на озере Комо, чтобы хранить там свои игрушки. – Кэт на секунду замолчала, вспомнив, что у семьи Гейла и правда был дом на севере Италии. – А год спустя он приобрел двадцатипятиметровую яхту, чтобы играть на ней.

За спиной девушки Гейл увлеченно изображал, как подводная лодка бомбит стакан с карандашами.

Кэт наклонилась к продавщице, доверительно понижая голос.

– Но ведь мальчики не любят делиться своими игрушками, понимаете, Лючия?

Та кивнула:

– Понимаю.

– Так что когда прошлым летом братья Бернард купили тридцатиметровую яхту, мой дорогой братец не обрадовался. – Кэт покосилась на Гейла и заговорщическим шепотом продолжила: – А когда он недоволен – увы, недовольна и его мать, а когда недовольна она…

Лючия снова кивнула.

– Да, я понимаю.

– Я рассказываю вам все это, потому что мой брат должен быть единственным мальчиком, у которого есть «Королевская Сирена», а не одним из многих. – Кэт изобразила сочувствующую улыбку. – Поверьте мне, если мы вернемся домой и обнаружим еще одну такую же лодку всего лишь через…

– Что вы, это невозможно! – воскликнула Лючия.

– Точно? – спросила Кэт.

– Ну, честно говоря… – Лючия обвела зал взглядом, словно собиралась сказать нечто, способное заставить три поколения Мариано перевернуться в гробу. – Эти лодки – они больше для красоты, понимаете? Их не очень-то покупают.

В противоположном углу зала Гейл втиснулся в «Королевскую Сирену» и принялся изображать солдата Второй мировой войны, бомбящего из подлодки ни о чем не подозревающего противника.

– Но они такие красивые, – сказала Кэт, – в это трудно поверить.

– Я гарантирую вам, – мягко сказала Лючия. – За весь прошлый год мы продали только две.

– Я так и знала! – воскликнула Кэт, всплескивая руками и разворачиваясь к Гейлу. – Я же говорила ему, что у братьев Бернард наверняка уже есть…

– Нет-нет, мисс, – сказала Лючия. – Мы не продавали их братьям.

– Точно? – Кэт снова повернулась к девушке. – Вы абсолютно уверены?

– О да. Первую купили для какого-то бизнеса. Вроде они изучают подводный мир. Это совершенно точно…

– А вторую? – спросила Кэт, подходя ближе.

– Ну, это был человек из вашего… круга, – осторожно проговорила Лючия, но Кэт подумала: «Ты даже не представляешь, насколько».

Судя по лицу девушки, та никак не могла решить, что сказать – и главное, как. Наконец она прошептала:

– Тот мужчина… понимаете, он был очень… богат.

– Ну, тогда, боюсь, нам придется… – Кэт развернулась, рассчитывая, что Лючия скажет…

– Но он не из Италии!

Кэт медленно обернулась.

– Правда?

– Да-да. Его зовут мистер Романи.

– Романи? – переспросила Кэт.

– Да, – проговорила девушка. – Визили Романи. Он очень настаивал на том, чтобы «Сирену» отправили в Австрию.

– В Австрию?

– Да, прямо в одно из его владений. Около Вены.

Хотя она ни за что не призналась бы в этом, в Колгане были вещи, которые очень нравились Катарине Бишоп.

В конце концов, не так уж плохо было засыпать каждую ночь в одной и той же кровати и знать наизусть путь до ванной комнаты и обратно даже в темноте. И ей ужасно нравилась библиотека – целое здание, где можно было брать вещи, которые тебе не принадлежат, и не чувствовать никаких угрызений совести по этому поводу. Но больше всего она скучала по Колгану, сидя рядом с Гейлом и Габриэль в поезде, мчавшемся в Вену, – из-за того, что одно из самых серьезных учебных заведений в мире было единственным местом, где Кэт могла не думать.

В первый же день в Колгане Кэт вручили лист бумаги, на котором было написано, какие занятия она должна посещать и в какое время. В главном холле висела доска, на которой сообщалось, какую еду она будет есть и в каких спортивных мероприятиях участвовать. Каждую неделю преподаватели говорили ей, какие главы каких книг ей следует прочесть, какие задания и в каком порядке сделать.

Все было в точности так, как однажды ночью предсказал Кэт дядя Винни (который вообще-то не был ее дядей), вытащив девушку из кухни дяди Эдди, чтобы предупредить, что пансион – это что-то вроде тюрьмы (где, по иронии судьбы, дядя Винни провел долгое время перед тем, как явиться той самой ночью на порог дяди Эдди).

Кэт выслушала его тогда с невозмутимостью, достойной внучатой племянницы дяди Эдди. Она не позволила ему напугать себя. Она просто проанализировала все данные и пришла к выводу, что дядя Винни был абсолютно прав и, в сущности, у нее было два варианта: Колган сейчас или тюрьма позже.

А колганская форма ей нравилась больше.

Но теперь осень осталась позади, и Колган вместе с ней. Кэт ничего не оставалось, кроме как глядеть из окна поезда на заснеженные альпийские вершины. В кармане пальто у нее были три разных паспорта и одна из кредиток Гейла. Она прекрасно говорила на четырех языках и неплохо объяснялась еще на двух. Она могла поехать куда угодно. Заняться чем угодно. Возможно, причиной тому была высота, но Кэт внезапно почувствовала головокружение и нехватку кислорода: перед ней расстилалось невероятное количество возможностей, и ее мозг просто не мог дать ответы на все вопросы.

Например, почему Габриэль во сне выглядела еще более хорошенькой, а сама Кэт всегда просыпалась помятой?

И зачем Габриэль настаивала на том, чтобы спать на плече у Гейла, когда Кэт – которая лупила его по этому самому плечу бесчисленное количество раз – прекрасно знала, какое оно твердое, а на полке над сиденьями лежала целая гора мягких подушек?

Кэт старалась не думать о других вещах – о сложных вопросах, которые остались позади, но неумолимо нагоняли их мчащийся поезд. Она мечтала, что уйдет от них, избавится, как от погони. Но девушка понимала: все эти вопросы будут ждать ее на перроне в Австрии.

У Кэт заложило уши: поезд мчался все быстрее, забирался все выше – и мысли, крутившиеся у девушки в голове, вскоре сосредоточились на одном человеке, на одном месте.

Визили Романи.

Вена, Австрия.

С этой мыслью Кэт закрыла глаза. Она не видела, как за окном начался снегопад. Не почувствовала, как Гейл укрыл ее одеялом. Она мгновенно уснула.