Текст книги "Воровская семейка"

Автор книги: Элли Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава двадцать восьмая

Иногда Катарина Бишоп невольно задумывалась, не была ли она жертвой колоссальной генетической ошибки. В конце концов, она почти всегда предпочитала розовому цвету черный, а туфлям на каблуках – плоскую подошву, и, вытянувшись по струнке на одном из обитым шелком стульев в гардеробной комнате прапрабабушки Гейла, она подумала: может, она и вовсе не была девушкой? Особенно по сравнению с Габриэль…

Кэт опустила глаза на свою сестру, которая сидела на корточках у стула, держа в одной руке подушечку для булавок, а в другой – мобильный телефон.

– Конечно же, я хочу приехать на твою помолвку, – вздохнула Габриэль в трубку. – Я уверена, будет весело, как всегда… Но ты же понимаешь, в Швейцарии так холодно в это время года… – Габриэль стрельнула глазами в сторону Кэт. – Нет, мама, я не видела Кэт уже сто лет – ты же знаешь, мы не очень-то дружим…

Габриэль подмигнула.

– Слишком коротко, – прошептала Кэт в ту самую секунду, когда Габриэль одними губами произнесла:

– Думаю, длинновато.

– Конечно, позвони дяде Эдди, – сказала Габриэль в трубку, поднимая голову и глядя прямо в глаза Кэт. – Ты права, кто бы ни сдал отца Кэт, он должен заплатить за это.

Кэт метнула в сестру сердитый взгляд. Габриэль покрутила в воздухе рукой, беззвучно произнося:

– Повернись!

Кэт послушалась. Она почувствовала, как край ее юбки ползет вверх, но не стала сопротивляться. В конце концов, она была отличным наводчиком, форточником-акробатом и профессиональным водителем, способным в считанные секунды увезти команду с места преступления. А Габриэль была профессиональной… девушкой. Так что Кэт молча замерла на стуле, глядя в окно на сад и статую и пытаясь вспомнить, какая часть предыдущего вечера на самом деле была сном.

– Итак… – медленно произнесла Габриэль. Телефона в ее руке больше не было. Работа над юбкой была почти закончена. И она даже не пыталась скрыть любопытство в своем голосе, когда спросила: – Куда же вы с Гейлом исчезли вчера вечером?

– Никуда, – сказала Кэт.

– Повернись, – велела Габриэль. Кэт сдвинулась на полшага, все еще не сводя глаз с окна. – Насколько я помню, раньше ты врала лучше…

Кэт вздохнула.

– Возможно.

Даже с булавкой во рту Габриэль умудрилась кивнуть и процедить сквозь зубы:

– Так я и думала. – Она подобрала подол юбки еще выше и вскрикнула:

– Ай!

Кэт опустила глаза и увидела, как сестра вытаскивает булавку из пальца.

– Ты вовсе не обязана это делать, между прочим, – сказала Кэт. – Маркус занимается костюмами.

– Последний раз, когда наши костюмы делал Маркус, ты выглядела, как монашка.

– Но я и была монашкой!

Габриэль пожала плечами, словно слова Кэт ничего не значили.

– К тому же, – голос девушки звучал игриво, – у тебя есть ноги.

– Спасибо, – просто ответила Кэт.

– А что такого? Боишься, что твои мужчины об этом узнают?

– Какие мужчины?

– Ну, знаешь… – Габриэль явно дразнила ее. – Твои бойфренды… Гейл и новенький.

– Гейл не мой бойфренд! – выпалила Кэт.

– Конечно, нет, – Габриэль закатила глаза. – Гейл уж точно не твой бойфренд.

– Но ты только что сказала…

– Давай посмотрим правде в глаза, Китти-Кэт. Из всех мужчин, которых ты встречала в своей жизни, Гейл – первый, кто мог бы стать твоим бойфрендом. – Кэт хотела запротестовать, но Габриэль остановила ее, подняв руку. – И крошечная часть твоего огромного и гениального ума всегда считала, что однажды он им станет.

Кэт хотела было возразить, но у нее пропал дар речи.

– Повернись, – скомандовала Габриэль, но Кэт не пошевелилась. Она молча наблюдала за работой сестры. – А Ник… ну, Ник – это новый Гейл.

– Нет! – голос Кэт прозвучал острее, чем булавка в руке Габриэль. – Это не так.

Габриэль вздернула брови.

– В таком случае, тебе стоит удостовериться, что старому Гейлу это известно.

Кэт долго стояла неподвижно, думая о мужчинах в своей жизни: тех, кому она могла доверять, и тех, кого она обманывала. Она размышляла о том, всегда ли она сама видела разницу и сможет ли она когда-нибудь стать в этом отношении такой же мудрой, как Габриэль.

– Тебе нравится Ник? – смущенно спросила Кэт. – Я имею в виду… ты доверяешь ему?

Кэт почувствовала, как сестра отпустила подол.

– Это, моя дорогая Кэт, две совершенно разные вещи. Почему ты спрашиваешь об этом?

– Помнишь тот день, когда я поздно вернулась из Хенли – за день до того, как встретила Ника? В тот вечер я виделась с Такконе. Он дал мне эти…

– Прошу прощения, мисс?

Кэт повернулась и увидела в дверях Маркуса. В руках у него был огромный букет таких редких роз, лилий и орхидей, что Кэт подумала, что они могли быть украдены только у самой природы.

Габриэль взвизгнула и бросилась к цветам.

– О-о-о! Свен! – завопила она, схватив открытку. Но тут же остановилась. Ее хорошенькое личико помрачнело. – Это для тебя.

Габриэль протянула открытку сестре, но та отступила назад, с опаской глядя на букет. Что-то подсказывало Кэт, что такой подарок не мог свалиться на нее просто так, и она вовсе не обрадовалась ему. Она не хотела слушать, но Габриэль принялась читать вслух:

– «Мне было жаль услышать, что твой отец временно недоступен. Тем не менее, я с нетерпением жду нашей скорой встречи. Искренне твой, А. Такконе».

В комнате внезапно стало холодно, сильный запах цветов был удушливым. Габриэль вдруг показалась сестре самым мудрым человеком на земле, когда произнесла:

– Иногда я просто ненавижу парней.

Два дня до истечения срока
Рим, Италия

Глава двадцать девятая

Ресторан «La casa di vetro» [18]18
  «Стеклянный дом» (итал.).


[Закрыть]не был ни самым дорогим, ни самым популярным в Риме, но Кэт вполне понимала, за что его любит Такконе. Здесь не было туристов, не было толп людей – только соблазнительные запахи и приглушенный свет свечей. Но войдя в уютный зал, Кэт вспомнила лицо Абирама Штайна, глядящего на «Двух мальчиков, бегущих по полю ржи», и напомнила себе, что мужчина за столиком в углу очень злой. Неважно, что он назначил ей встречу в одном из лучших ресторанов мира, – этот человек был преступником.

Как, впрочем, и она сама.

– Здравствуй, Катарина. – Кэт села напротив, и Такконе улыбнулся. Его глаза на секунду переметнулись на Габриэль, которая стояла в метре от них, скрестив руки на груди. – А это кто? – спросил он, смерив красотку холодным и безразличным взглядом.

– Мой телохранитель, – просто ответила Кэт.

Такконе улыбнулся.

– Я полагаю, ты получила мой подарок. – Его слова прозвучали очень тихо на фоне голосов других посетителей.

– Прекрасные цветы.

– Что ж, – спокойно продолжил Такконе, промокая губы салфеткой, – надеюсь, они тебя немного порадовали. Ты ведь работаешь без устали в последнее время.

– Я пью кофе, – ответила Кэт. – Много кофе. Очень бодрит.

Мужчина мягко рассмеялся, но звук его смеха показался Кэт странным. Словно он тоже был украден у законного владельца.

Такконе разрезал сочный кусок мяса. Но, поднеся вилку ко рту, он помедлил:

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я угостил вас с подругой?

– Спасибо, не стоит.

– Должен сказать, ты сделала мою жизнь непростой, Катарина. – Он прожевал кусок мяса. – Интересной. Но непростой.

– Если вас это утешит, мой отец наверняка бы с вами согласился.

– Ах, да. – Такконе сделал глоток вина. – Как поживает твой отец? Ему нравится в тюрьме? Я слышал, он неплохо справляется. Конечно, дело против него завели… темное. Единственная свидетельница, как я слышал.

– Да, – сказала Кэт. – Она перед вами.

Лицо Такконе приняло изумленное выражение, и Кэт почувствовала гордость, что выиграла хотя бы этот раунд игры, которую они вели. Правда, больше всего она хотела, чтобы эта игра поскорее закончилась.

– Я искренне надеюсь встретить тебя вновь, когда наше дело будет окончено, Катарина. Человек с моими возможностями может многое предложить девушке с твоими талантами.

– Я подумаю, – солгала Кэт и поспешила переменить тему. – Я не могу точно сказать, когда это произойдет, – сказала она, – но вы сразу узнаете.

– Значит, тайные встречи – не твоя сильная сторона?

– Возможно. Или я просто рассчитываю на одного из полудюжины парней, которых вы выставили перед Хенли, чтобы они оповестили вас, когда время придет.

Такконе улыбнулся, и Кэт почувствовала, что пришел главный момент его роскошного ужина.

Она сунула руку в карман и достала листок бумаги.

– Через двадцать четыре часа после того, как все кончится, я буду ждать вас по этому адресу с картинами. – Девушка поднялась с таким чувством, словно с ее плеч упал огромный груз.

– Ты не очень внимательна, Катарина. Я говорю серьезно. Когда все закончится, тебе не нужно возвращаться в Колган или другое подобное место. Это могло бы, как говорится, положить начало прекрасной дружбе.

Кэт посмотрела на свою кузину.

– У меня уже есть все друзья, в которых я нуждаюсь.

Когда они вернулись, в доме было темно и тихо. Свет не горел, все спали. Или так она думала.

– Привет, Гейл.

Кэт увидела его через открытую дверь столовой. Он сидел во главе старинного стола, окруженного двадцатью стульями с высокими спинками. Но Гейл был совсем один. Кэт знала, что он ждал ее.

– У тебя тут свидание? – пошутила Кэт. Но Гейл не поддержал игру.

– Ты рассердишься, если я скажу тебе, что мне очень не нравится, когда ты встречаешься с ним наедине?

– Ревнуешь? – сказала Кэт, пытаясь развеселить Гейла, но тот даже не улыбнулся.

– Возьми Ангуса и Хэмиша. Возьми Саймона. – Кэт вздернула брови. – Ладно, не бери Саймона. Возьми… Ника, если ты хочешь этого. – Гейл запнулся, произнося его имя. – Только не доверяй Такконе, Кэт.

– Я взяла Габриэль. – Кэт указала на свою кузину, которая как раз вошла в дом.

– Я была телохранителем, – объяснила Габриэль на ходу, поднимаясь по ступеням в спальню.

Но Гейл по-прежнему не улыбался. Кэт показалось, что он даже не услышал ее. Девушка гадала, сколько километров нелегкого пути они уже преодолели и сколько еще было впереди. Но прошло всего тринадцать дней с той минуты, когда они были вдвоем в особняке Гейла и тот произнес слова, которые она никогда не забудет.

– Ты прав. Такконе по-настоящему плохой.

Гейл поднялся и подошел к ней.

– Да.

– Почему ты это делаешь, Гейл?

– А ты как думаешь?

Кэт оглядела роскошную столовую. Потолок с лепниной, идеально отполированный антикварный стол. Пустые стулья. Это место было полной противоположностью кухни дяди Эдди, и Кэт внезапно поняла, что знает ответ.

– Гейл, наша жизнь… – медленно начала она, с трудом подбирая слова. – Все это… то, что мы делаем, что делает моя семья… Выглядит намного более привлекательным, когда ты… делаешь сознательный выбор.

– Так сделай выбор. – Гейл вручил ей другой конверт. Он был меньше и тоньше.

– Что это? – спросила девушка.

– Это, дорогая, мое полное признание в содеянном. С деталями, датой и временем. – Гейл перегнулся через стол. – Мне давно нравилась идея с подъемным краном. – Кэт уставилась на него, не в состоянии вымолвить ни слова. – В этом конверте твой билет обратно в Колган. Если ты хочешь туда.

– Гейл, я…

Но Гейл уже обогнул стол и подошел к девушке совсем близко. Стоя почти вплотную, он шепотом произнес:

– И я этого не выбирал, Кэт. Я выбрал тебя.

Кэт уставилась на конверт – может, потому что в нем был ее второй шанс, а может, потому что она не знала, куда посмотреть, что сказать.

– Процесс уже запущен? – спросил Гейл, и что-то в его голосе подсказало девушке, что можно было промолчать.

– Да. – Кивнув, она вышла из столовой вслед за ним. – Теперь мы не можем отступить.

– Кто не рискует… – сказал Гейл.

– Тот не пьет шампанского, – закончила Кэт.

– Пути назад больше нет.

Один день до истечения срока
Поместье Виндхэм, Англия

Глава тридцатая

Когда Катарина Бишоп вышла из комнаты в то утро понедельника, она не надеялась увидеть солнце. И не боялась дождя. И все же, когда она выглянула из круглого окошка на верху лестницы и увидела снег, что-то посеяло в ней тревогу. Девушка смотрела в окно, запотевшее от ее дыхания, прислушиваясь к звукам, наполнявшим дом, – ее команда готовилась к самому ответственному заданию в ее жизни. Они зашли слишком далеко, и пути назад уже не было.

– Кэт? – голос Хэмиша казался более высоким, чем обычно.

Кэт насторожилась: не сводя с нее глаз, Хэмиш пихнул Саймона под ребро. А когда Саймон повернулся к ней и выронил свой невероятно дорогой электронный прибор, Кэт по-настоящему испугалась.

– Что случилось? – спросила девушка.

Но братья Бэгшоу стояли разинув рты, а Саймон смотрел на нее со странным выражением лица. В это время в фойе вошел Гейл; он оперся на перила лестницы с таким видом, будто только что поспорил на огромную сумму – и выиграл.

– Да что с вами такое? – повторила Кэт, быстро спускаясь по лестнице и устремляясь в столовую.

Все пошли за ней, по-прежнему не произнося ни слова.

– Вы что, объявили мне бойкот? – спросила Кэт, разворачиваясь. – Сегодня не время для бойкота! – Девушка почувствовала, как ее руки начинают дрожать, а голос срываться. – Что здесь происходит?! – закричала она, не в силах больше выносить молчаливые взгляды.

– По-моему, эта роль идет ей больше, чем роль монашки. – Габриэль неторопливо вплыла в комнату, краем глаза оценив результат своей работы.

Хэмиш кивнул.

– Кэт… у тебя… ноги!

– И грудь! – добавил Ангус, пристально глядя на ту часть белой блузки, которую Габриэль сделала, по мнению Кэт, даже излишне хорошо сидящей.

– Серьезно, Кэт, – произнес Саймон, подходя ближе, – когда ты успела обзавестись грудью?

Хэмиш посмотрел на Гейла.

– У нее грудь! – сообщил он, словно этого еще никто не понял.

– Ты туда что-то подложила? – Саймон протянул к ней руку с таким видом, словно интересовался в чисто научных целях.

– Эй! – одернула его Кэт, хлопнув Саймона по руке.

– Парни, ее отец скоро выйдет из тюрьмы, – сказал Гейл.

Кэт показалось, что она заметила на его лице улыбку, но было еще слишком рано. И она была напряжена. И на уме у нее были совсем другие вещи, особенно когда дверь кухни раскрылась и в столовую вошел Ник, явно только что из душа и совсем не удивленный сценой, представшей перед его глазами.

Он не пялился на Кэт. Его руки не тряслись. Он не ерзал, и на его лице не выступило ни капли пота. Он выглядел так, словно им всем предстоял самый обычный день.

Ник подошел к Кэт.

– Ты готова? – спросил он.

Была ли Кэт готова к самому большому делу в ее жизни? Была ли она готова, что все вот-вот закончится? Была ли готова стать первым в истории вором, взявшим что-то из Хенли без разрешения?

– У тебя все с собой?

Кэт кивнула, взяла булочку с подноса, который держал Маркус, и направилась к дверям.

– Кэт! – позвал Гейл.

Хэмиш шепотом спросил что-то, прозвучавшее подозрительно. Нечто вроде: «Что думаешь, какой размер? Третий?»

Гейл быстро шагнул в фойе и поймал Кэт за локоть, останавливая ее.

– Кэт… – начал он, но тут в холле за его спиной появился Ник. Гейл развернулся.

– Ты не оставишь нас? – сказал он с интонацией, которой Кэт никогда от него не слышала. Он не заигрывал, но и не был напуган. Кэт не знала, как определить этот тон.

Ник взглянул на Кэт, и та кивнула:

– Подожди минутку.

Кэт услышала, как Ник отошел на несколько метров по коридору, но все это время она не сводила глаз с Гейла. Ей казалось, что Хенли, ее команда и даже отец находятся где-то далеко, в тысячах километров от них.

– Кэт. – Гейл метнул взгляд в сторону Ника, а затем оперся правой рукой на стену за спиной девушки. Она почувствовала тепло его руки на своем плече, когда Гейл наклонился ближе и прошептал: – У меня нехорошее предчувствие.

– Уже слишком поздно, Гейл. Как видишь, я даже обзавелась грудью по такому случаю, так что…

– Серьезно, Кэт. Я не доверяю ему.

Кэт пыталась уловить, с каким выражением Гейл смотрел на нее. Внезапно она обнаружила, что бессознательно теребит кончиками пальцев его белоснежную рубашку.

– Верь мне. – С этими словами Кэт выскользнула из его рук и направилась на улицу, чувствуя, как Ник спешит за ней. Но что-то заставило ее обернуться и проговорить: – Десять тридцать.

Гейл кивнул, но ничего не ответил. Сердце Кэт забилось сильнее и громче. Слишком громко.

– Увидимся в десять тридцать, – повторила она.

Гейл улыбнулся.

– Буду ждать.

Глава тридцать первая

Это утро понедельника началось так же, как любое другое утро понедельника в Хенли. Человек, ответственный за кофе, сделал кофе. Человек, следивший за днями рождения, принес торт. Собрание сотрудников тянулось долго: Грегори Уэйнрайт говорил о падении доходов от пожертвований и о росте числа посетителей. Но в это утро понедельника казалось, что куда меньше людей перешептывались о Визили Романи, чем неделю назад. В конце концов все заключили, что ноябрь выдался на редкость необычным.

Снега на улице почти не было: лишь мелкая белая крупа сыпалась с неба, а туристы и охранники с одинаковым интересом наблюдали, как ветер нес ее по улицам, словно сдувая с доски крошки мела. А может, этот образ был навеян длинными рядами школьных автобусов, выстроившихся перед главным входом.

– Сезон экскурсий начался, – сказал один охранник другому.

– Чертовы юнцы, – проворчал какой-то старик.

Никто и не подозревал, что семеро самых талантливых юнцов в мире приехали в Хенли в тот день, чтобы преподать музею совсем другой урок.

– Что-то не так? – спросила Катарина Бишоп своего темноволосого спутника.

Ник остановился, пропуская вперед толпу школьников во главе с экскурсоводом, рассказывающим о важности светотеней в живописи великих голландцев восемнадцатого века.

– Ничего, – сказал Ник.

Он не выглядел, как тот парень, который спокойно вошел на кухню этим утром, или как карманник, который ловко обобрал ее на улице в Париже. Когда они вошли в главный коридор музея, Ник казался совсем другим. «Напуганным? – гадала Кэт. – Взволнованным?» Она не была уверена. Но он точно был не таким, как раньше, и слова Гейла, эхом звучавшие в ее ушах, заставили девушку остановиться на полпути посреди большого атриума.

– Если ты хочешь выйти из игры, Ник…

– Я не хочу.

– Ты можешь сказать мне об этом. Прямо сейчас. – Девушка указала сквозь стекло атриума на пятна солнечного света и сухой мелкий снежок. – Ты еще можешь уйти.

– Я не хочу уходить. – Ник оглядел холл, полный людей. Охранники. Экскурсоводы. Милые пожилые пары с блокнотами и завтраками в коробочках. Обычный день в Хенли. – Просто… здесь больше народу, чем я думал.

Кэт не знала, в чем было дело – в нервах, усталости или жаре стеклянного атриума, – но на лбу Ника отчетливо проступили первые капли пота.

Девушка мысленно задала себе простой вопрос: «Что бы сказал на это ее отец? Или дядя Эдди? Или ее мать?»

– Много людей, – проговорила она, цитируя всех великих воров, которых знала, и улыбаясь, словно она была обычной девушкой, а на дворе стоял обычный ноябрьский день, – это очень, очень хорошо.

Хорошее притворство – все равно что правда. Габриэль никогда не помнила, кто из членов ее семьи сказал эту фразу первым, но именно она пришла девушке в голову, пока та дефилировала по коридору Хенли, эффектно ставя свои длинные ноги одну перед другой.

– Сюда, пожалуйста. – Голос Габриэль звучал гладко и отполированно, подобно стоявшей перед ней статуе в стиле модерн, скрученной вокруг своей оси и посылающей по всему залу солнечных зайчиков. – Знаменитая галерея музея Хенли была спроектирована самой миссис Хенли еще в 1920 году.

Никто из туристов, послушно следовавших за ней, казалось, не замечал, что юбка девушки была явно на пару сантиметров короче, чем требовалось в руководстве экскурсоводов. А ее каблуки – явно на пару сантиметров выше.

– Если вы проследуете за мной, то увидите нашу великолепную галерею импрессионистов, которая славится самой большой в мире коллекцией полотен Ренуара. Благодаря щедрому пожертвованию одного из наших спонсоров мы предоставим всю галерею в ваше распоряжение до самого вечера.

Охранники, следившие за камерами в тот день, были настоящими ветеранами. Эти мужчины, собравшиеся за мониторами, повидали на своем веку практически все – от парочек, целовавшихся в лифтах, до матерей, бранящих детей в темных углах, и бизнесменов, ковырявшихся в носу в полной уверенности, что их никто не видит. Как-то раз они даже стали невольными свидетелями того, как один знаменитый актер принял крайне неудачное решение по поводу чрезвычайно неудобного нижнего белья.

Неудивительно, что когда двое рабочих из «Промышленного воздушного и отопительного оборудования Биндер и Слоун» подъехали к служебному входу, охранники смерили молодых людей взглядом, полным накопленного за много лет работы скептицизма.

– Доброе утро, ребята, – сказал Ангус, слезая с водительского места микроавтобуса, взятого Гейлом в прокат специально для этой цели. – Мы слышали, у вас тут сломался… – Он демонстративно начал перелистывать папку, которую держал в руках, и прочел: – Виндзорский элитный отопительный котел. Мы приехали починить его.

Главный охранник некоторое время изучал вновь прибывших. Они выглядели очень молодо, почти мальчишки. Их голубые форменные комбинезоны топорщились изнутри, словно тем утром они увидели снег и надели дополнительные комплекты одежды, испугавшись холода. Эта парочка выглядела по меньшей мере странно. Но сведения о неисправном котле поступили от самого Грегори Уэйнрайта, так что охраннику ничего не оставалось, кроме как указать рабочим на большую двойную дверь и произнести:

– Котел в подвале, вон там.

– В подвале?! – воскликнул Хэмиш и выразительно переглянулся с братом. – Нет, ты слышал? Он думает, что мы просто возьмем инструменты, раз-раз, и готово?

Ангус расхохотался.

– Парня, похоже, не волнует, если все это местечко возьмет да и взлетит на воздух.

Охранник явно рассердился и вытянулся по струнке.

– Послушайте-ка…

– Нет, это вы меня послушайте. Тут у нас, как видите, снег. А вот там у вас, готов поспорить, жарковато. А где жара – там и газ, а где газ, там и…

Ангус замолчал, а его брат продолжил:

– Бум!

– Так куда же вам нужно попасть? – с негодованием спросил охранник.

Ангус похлопал по своей папке.

– Первый этаж. Главный коридор.

Охранник оглядел братьев Бэгшоу в последний раз. От его внимания, впрочем, ускользнуло, как юные рабочие задержали дыхание, ожидая, когда он скажет:

– Ну что ж… так тому и быть.

В таком людном месте в будний день никто не обратил внимания на молодого человека небольшого роста, с буйными кудрями и рубашкой, выбившейся из штанов, скользнувшего в мужской туалет на втором этаже. И, конечно, никто не услышал, как он произнес:

– Кэт, я на месте, в своем… офисе.

Это был далеко не худший «офис» в карьере Саймона. Туалетная кабинка в Хенли была куда больше той, в которой его заперли в Стамбуле. А унитаз был куда комфортабельнее деревянного пня, который ему пришлось использовать вместо стола в Буэнос-Айресе.

Он сидел не шевелясь, ожидая, пока включится ноутбук. Увидев на экране изображение спящего в кресле Грегори Уэйнрайта, Саймон улыбнулся: ему приходилось наблюдать за вещами и похуже.

Кэт была права две недели назад, когда уселась в кресло в библиотеке Гейла и заявила, что у его семьи была целая телефонная компания. Прошло всего две недели. Но для Гейла они казались вечностью.

Когда его телефон зазвонил, Гейл ответил – но не поздоровался. Он стоял перед входом в Хенли, укрываясь от холодного ветра. В трубке раздался хриплый голос дяди Эдди:

– Из Парижа. Ты был прав насчет него.

Больше ничего не требовалось говорить. Гейл медленно сунул телефон обратно в карман и уставился на большую стеклянную дверь.

– Ну что же, начнем – или еще рано? – Голос Маркуса вернул Гейла к реальности. – Осторожно, здесь… – Звук глухого удара оборвал его на полуслове. – Кочка.

Катарина Бишоп шла по длинному коридору к залу Романи, делая вид, что не замечает двух молодых людей в голубых комбинезонах, которые работали у открытого вентиляционного люка, окруженные какими-то большими устройствами. Она аккуратно обошла препятствие, вежливо кивнув одному из охранников, стоявших неподалеку.

Мужчина кивнул ей в ответ и сказал:

– Простите за неудобства, мисс. Вам помочь что-то найти?

– О, я и сама не знаю. – Кэт оглядела стену с картинами так, словно видела ее первый раз. – Я просто… смотрю.

– Смотрите все, что захотите – главное, ничего не трогайте, – усмехнулся охранник.

Кэт ступила в зал Романи, улыбаясь: «О, я бы не посмела», – мысленно ответила она.

За прошедшую неделю наименее примечательная из коллекций Хенли стала любимой галереей Кэт. Может, из-за простых мазков и мягких светотеней. А может, девушку просто притягивали другие картины, висевшие на этих стенах, – те, которых туристы не видели.

Все вместе картины Артуро Такконе стоили полмиллиарда долларов… Или жизни ее отца.

– Как дела, Саймон? – прошептала она в крошечный микрофон, спрятанный за воротником блузки.

– Как раз собирался… – медленно начал Саймон, но вдруг замолчал. – Ого!

– Что такое? – спросила Кэт настороженно.

– Ничего, – быстро ответил Саймон.

– Что? – снова спросила она.

– Ну… Просто… Твоя грудь по телевизору выглядит еще больше!

Кэт использовала эту возможность, чтобы испепелить взглядом ближайшую камеру наблюдения. В туалетной кабинке в десяти метрах по коридору Саймон чуть не свалился с унитаза.

Кэт хотела посмотреть на часы, но не осмелилась. Все это происходило на самом деле, и остановить процесс было уже невозможно.

Толпа у входа в зал Романи уже расходилась. Девушки поворачивались, провожая взглядом молодого миллиардера, который входил в комнату. Перед собой он вез инвалидное кресло, в котором сидел Маркус.

– Ты видишь его? – спросил Саймон, и девушка хотела незаметно кивнуть, но в эту секунду ее взгляд встретился с глазами Гейла.

Они не должны были выдавать, что знакомы.

Они не должны были смотреть друг на друга. Разговаривать. Этого взгляда не должно было быть.

И все же Гейл смотрел прямо на девушку, а в его глазах было отчаяние.

– Помедленнее! – проворчал Маркус, и Кэт не смогла определить, что заставило его это сделать. Он должен был играть сварливого старика, но Гейл действительно слишком быстро толкал кресло в сторону Кэт.

– Ну-ка, помоги мне выбраться из этой штуковины! – громко сказал Маркус.

Это, казалось, вернуло Гейла в игру. Маркус сжал поручни кресла, словно пытаясь встать.

– Дядя, куда ты, – начал Гейл, наклоняясь к мужчине, который приходился ему родственником не больше, чем дядя Эдди. – Ты же знаешь, что сказали врачи…

– Врачи! – фыркнул Маркус. Кэт никогда не слышала, чтобы он говорил так громко. Слово эхом разнеслось по всему коридору, и люди начали оборачиваться. Кэт волновалась, что Маркус начнет переигрывать, но ничего не могла поделать.

– Не стой на месте! – прикрикнул он на Гейла в манере человека, который много лет копил в себе недовольство и теперь наконец получил возможность его выплеснуть. – Помоги мне!

Маркус снова попытался подняться, но Гейл принялся его утихомиривать.

– Если ты думаешь, что я стану смотреть на картины под таким углом, то ты не только нахал, но и глупец!

Глаза Маркуса блестели от удовольствия, и Кэт не могла понять, говорил ли он от лица слуги Гейла или его «дядюшки», – но зрелище явно того стоило. Гейлу ничего не оставалось, кроме как почтительно взять Маркуса за локоть, помогая ему встать.

– Знаешь, я ведь как-то встретил Пикассо. – Маркус кивнул в сторону картины. – Он был старым напыщенным…

– Сюда, дядя, – быстро перебил его Гейл, все еще держа Маркуса под руку. Он явно забыл об инвалидном кресле, толпе, тикающих часах и вообще всем задании. Казалось, у него была другая цель: таща Маркуса за собой, Гейл направился прямо к девушке в углу комнаты.

«Действуй по плану!» – глазами попыталась сказать ему Кэт.

«Срочно надо поговорить!» – ответил взгляд Гейла.

Толпа становилась все больше. Гейл подходил все ближе. Кэт охватила паника, что все вот-вот сорвется, едва начавшись.

И тут раздался знакомый голос.

– Мистер Гейл? – голос Грегори Уэйнрайта звучал громко и уверенно. – Я так и знал, что увижу вас здесь. Как ваши дела, сэр? – произнес мистер Уэйнрайт, поворачиваясь к Маркусу.

Маркус, похоже, был не настолько готов разговаривать с другими людьми, как осыпать оскорблениями Гейла.

– Я… Э-э-э… Я презираю женщин в брюках!

Пока Грегори Уэйнрайт изучал мужчину, Кэт задумалась о том, позволят ли ей в тюрьме разделить одну камеру с отцом. Но тут директор музея сделал то, что всегда делают люди, чья карьера зависит от щедрости спонсоров: он улыбнулся. И кивнул. И произнес:

– Да-да, сэр. Вы полностью правы.

– Мистер Уэйнрайт, – вступил Гейл, вспоминая о своей роли, – как поживает музей?

Несмотря ни на что, он потихоньку двигался к Кэт. Часы в ее голове не переставали оглушительно тикать.

– Прекрасно, сэр. Я рад видеть вас снова. А вы… – он повернулся к Маркусу, – должно быть…

– Фитцуильям Гейл, – сказал Маркус, пожимая протянутую руку директора. – Третий, – добавил он.

Глаза Гейла при этих словах чуть не выпали из орбит. Кэт захотелось придушить их обоих.

– Ваш племянник любезно рассказал мне о Моне несколько дней назад, – сказал директор Маркусу.

– Бесполезная мазня! – фыркнул Маркус.

Гейл снова посмотрел Кэт прямо в глаза.

«Мне надо поговорить с тобой! Сейчас!» – словно кричал его взгляд.

«Сначала разберись с Маркусом!» – девушке захотелось выкрикнуть в ответ.

– У меня в замке есть прекрасная картина Сезанна, тот-то был настоящий художник, – сказал Маркус, и директор снова согласно кивнул. Но не успела сцена развернуться до конца, как комнату наполнил звук воющей сирены.

Первое, что подумала Кэт, было: «Все кончено».

Но, оглянувшись, она увидела темный дым, струившийся через двери прямо в зал с драгоценными картинами.

Она ничего не слышала из-за воя сирен. И почти ничего не видела из-за дыма: сквозь густое облако девушка уловила очертания директора, который схватил своих ОБП (очень богатых персон) и потянул их к выходу.

Внезапно музей заполонили охранники. Экскурсоводы появлялись везде, словно из воздуха. Кэт подхватил и понес поток людей: ее вместе с другими посетителями толкали к выходу, к воющим сиренам, черному дыму и толпам в холле.

Гейл обернулся, пытаясь в последний раз найти взглядом Кэт. Но Грегори Уэйнрайт крепко вцепился в его локоть, и Гейла унесло в людском потоке, охваченном паникой.

– Сюда! – сказал мужчина, крепко держа Гейла и Маркуса.

– А как же мое кресло… – вспомнил наконец Маркус, но директор не ответил ему; двери в залы уже были заблокированы. И путь к отступлению был отрезан.