Текст книги "Воровская семейка"

Автор книги: Элли Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава пятая

Единственным человеком, который всегда называл Кэт ее полным именем, был дядя Эдди, но мужчина на заднем сиденье автомобиля меньше всего напоминал ее дядюшку. Девушка принялась изучать его: кашемировое пальто, идеально подходящее к дорогому костюму, шелковый галстук и зачесанные назад волосы, блестящие от геля. Кэт пришли на ум слова Гейла: «По-настоящему плохой». Ее первой мыслью было начать сопротивляться, но по обе стороны от нее уже уселись двое здоровых мужчин, и Кэт поняла, что вырваться не удастся. Так что она просто спросила:

– Вы ведь меня не отпустите, даже если я вежливо попрошу?

Тонкие губы мужчины сложились в улыбку.

– Я слышал, что ты унаследовала отцовское чувство юмора. – Его темные глаза оставались ледяными, пока он изучал девушку. – И глаза своей матери.

Несмотря на все происходящее, это замечание застало Кэт врасплох.

– Вы знали мою мать?

– Я знал о твоей матери, – поправил ее мужчина. – Она была очень талантливой женщиной. Мне говорили, что она напоминала кошку. Ведь ты тоже любишь, когда тебя сравнивают с этим животным, не так ли, Катарина? [6]6
  Игра слов: имя Кэт (Kat) в английском языке созвучно слову «кошка» (cat).


[Закрыть]

Он говорил по-английски с легким акцентом, происхождение которого Кэт никак не могла определить: вроде бы похож на итальянский, но не совсем – словно этот мужчина был гражданином мира.

– У вас прекрасные осведомители, – сказала Кэт.

– У меня все самое лучшее, – улыбнулся мужчина. – Меня зовут Артуро Такконе.

– Чего вы хотите?

– Я подумал, что тебя не помешает подвезти до аэропорта. – Такконе с гордостью обвел рукой салон своего шикарного автомобиля, но Кэт только пожала плечами.

– Я собиралась взять такси.

Мужчина рассмеялся.

– Ну, зачем же такие траты. К тому же, мы с тобой отлично поговорим. А по дороге можем заехать за моими картинами, если ты не против.

– У меня их нет, – выпалила Кэт прежде, чем успела подумать, как глупо это прозвучит. – И у моего отца тоже нет. – Она наклонилась ближе к мужчине, надеясь, что это заставит его поверить ее словам. – Послушайте, он не делал этого. Вы охотитесь не за тем парнем. В ту ночь он был занят парижской галереей. Загляните в газету, она на переднем…

– Катарина, – перебил Такконе таким зловещим шепотом, что это было страшнее любого крика. – Эти картины мне очень дороги. Я приехал в Париж, чтобы объяснить это твоему отцу, но сейчас он что-то слишком популярен. – Кэт подумала об офицерах из Интерпола, которые следили за каждым шагом отца. – Так что мне было удобнее встретиться с тобой. Я хочу получить свои картины обратно, Катарина. Я готов пойти на самые крайние меры – и причинить много боли, если придется, – чтобы получить их обратно. Ты будешь так любезна передать мои слова своему отцу?

Кэт сидела напротив Артуро Такконе, зажатая между двумя крупными мужчинами, повсюду тенью следовавшими за своим боссом, и ни о чем не подозревала. Она еще не знала о делах Такконе на Ближнем Востоке. Она не слышала ни о взрывах на берлинском складе, принадлежавшем ему, ни о таинственном исчезновении банковского менеджера в Цюрихе. Она знала только то, что видела своими глазами: это был хорошо одетый мужчина, в руках он держал старинную трость с причудливым набалдашником из сплава олова и свинца, его сопровождали двое телохранителей, и ей было совершенно некуда деваться.

– Но он не может вернуть вам то, чего не крал, – умоляющим голосом проговорила Катарина. Но элегантный мужчина лишь издал ледяной смешок и подал знак водителю.

– Двух недель будет вполне достаточно, тебе не кажется? Конечно, это слишком большая щедрость, но я проявлю ее из уважения к твоей матери и ее семье.

Лимузин медленно остановился. Телохранители открыли двери и, выходя на залитый солнцем парижский тротуар, Артуро Такконе произнес:

– Приятно было побеседовать, Катарина. – Он бросил на сиденье рядом с девушкой визитную карточку. – До скорой встречи.

Только когда дверь захлопнулась и машина направилась по оживленной улице в аэропорт, Кэт снова начала дышать, медленно и с трудом. Она уставилась на белую визитку, на которой простыми черными буквами было выведено имя Артуро Такконе. А рядом приписано от руки: «Две недели».

– Он не крал их!

Кэт стояла в дверном проеме, глядя на очертания человеческого силуэта, видневшиеся в большой кровати посреди темной комнаты. Девушка увидела, что человек вскочил на ноги, почувствовала, как в глаза ударил яркий свет. Но она так устала, что у нее не было сил даже зажмуриться.

– Кэт, – простонал Гейл, падая обратно на подушки. – Забавно, но я не расслышал звонка в дверь.

– Я вошла без звонка, надеюсь, ты не против.

Гейл улыбнулся:

– И без стука.

Кэт вошла в комнату и бросила на кровать Гейла карманный набор инструментов.

– Тебя только что повысили.

Гейл приподнялся на кровати, опираясь на старинное изголовье, и хитро улыбнулся девушке.

– Она возвращается! – Парень скрестил руки на обнаженной груди. – А ты не боишься, что на мне нет одежды?

Но Кэт даже не думала о том, что скрывалось под роскошными простынями из египетского хлопка.

– Он не делал этого, Гейл. – Девушка рухнула в кресло около камина. – У моего отца есть алиби.

– И ты веришь ему?

– Обычно? – спросила Кэт. – Иногда верю. – Пожав плечами, она добавила: – А иногда и нет. – Кэт опустила глаза, разглядывая свои ладони. – Но я уверена в том, что он не мог провернуть большое ограбление в Италии одновременно с маленьким в Париже.

Гейл одобрительно присвистнул, и Кэт вспомнила: несмотря на все таланты и богатства У. У. Гейла Пятого, самым опасным в нем было другое. То, что он всегда мечтал походить на ее отца, когда станет взрослым.

– Он все еще в Париже? – спросил Гейл.

Кэт кивнула. Гейл спустил с кровати голую ногу и посмотрел на девушку.

– И… почему же? Он спрятал свою добычу, но круглосуточный «хвост» мешает ему забрать добро и смыться из города?

– Что-то вроде того.

– И что он намерен делать?

– Ничего.

Гейл покачал головой.

– Ох, Бишопы… Один застрял на месте, а другая, – он выразительно посмотрел на Кэт, – то и дело убегает куда-то.

Кэт автоматически достала из кармана визитку Такконе и провела пальцем по шершавой бумаге.

– Что это? – спросил Гейл.

Глядя на угасающий огонь в камине, девушка внезапно почувствовала дрожь.

– Визитная карточка Артуро Такконе.

В одно мгновение Гейл отбросил одеяло и оказался рядом с Кэт. Какая-то часть ее разума не могла не заметить, что Гейл вовсе не был обнажен, но другие части разума Кэт – та, что была отличным вором, та, что была хорошей дочерью, и, наконец, та, что видела темную бездну в глазах Такконе, – едва обратили внимание на пижамные штаны с изображением Супермена.

– Пожалуйста, скажи, что ты нашла это на дороге, – сказал Гейл.

– Он, наверное, следил за отцом, но потом заметил меня и… подвез меня в аэропорт.

– Артуро Такконе подвез тебя в аэропорт?!

Волосы Гейла смешно топорщились под разными углами, но даже когда Кэт произнесла: «Классные штаны», – она понимала, что им обоим не до шуток.

– Кэт, скажи мне, что ты не провела ни минуты наедине с Артуро Такконе.

– Со мной все в порядке.

– Все в порядке?! – Гейл фыркнул. – Послушай меня, Кэт. Дядя Эдди говорит, что этот парень очень опасен, а уж дядя Эдди…

– Уж он-то знает. Я в курсе.

– Это не игра, Кэт.

– А похоже, что я играю, Гейл?

Гейл в сердцах пнул ногой одеяло. Кэт никак не могла понять, на кого он был больше похож в этот момент: на взрослого мужчину, который был напуган, или на маленького мальчика, который не получил того, что хотел. На обоих разом. После долгой паузы Гейл наконец проговорил:

– Но ты хотя бы сказала ему, что он ищет не того парня?

– Конечно, сказала, но он был явно не в настроении слушать меня.

– Кэт, ты должна…

– Что? – перебила Кэт. – Гейл, что я должна? У моего отца нет картин. А этот Такконе ни за что не поверит, что отец их не крал. Так что же мне делать? Посоветовать отцу спрятаться и ждать, пока самые отчаянные головорезы, каких только можно нанять за деньги, через четырнадцать дней пустятся по его следу? Не знаю, как ты, а я сейчас не против, чтобы за ним двадцать четыре часа в сутки следил Интерпол!

– Похоже, этот парень очень хочет получить назад свои картины.

– Значит, мы вернем их ему!

– Отличный план. Только вот картин у нас нет.

– Будут, – сказала Кэт, поднимаясь и направляясь к двери. – Мы их украдем.

Тринадцать дней до истечения срока
Нью-Йорк, США

Глава шестая

В начале зимы случаются странные вещи. Спросите любого мало-мальски толкового вора, и он скажет вам, что лучшее время для ограбления – те дни, когда погода должна меняться, но почему-то не меняется. Люди чувствуют себя счастливыми. Жертвы становятся беспечными. Они смотрят на небо и думают, что весь снег застрял где-то там, наверху, а им удалось обхитрить матушку-природу. И значит, им сойдет с рук все что угодно.

Раньше Кэт сомневалась в этой теории, но сегодня ей достаточно было одного взгляда на Мэдисон Сквер Парк, пока они с Гейлом шагали по Парк Авеню. Солнце пригревало, однако ветер был холодным – тем не менее, все дети играли в парке без шапок и шарфов. Няни болтали, едва придерживая дорогие коляски, а важные чиновники шли домой пешком. И тогда она увидела его.

Кэт не назвала бы его привлекательным. Ее воспитывал Бобби Бишоп, к тому же она слишком много времени проводила в компании Гейла. Привлекательный мужчина – не значит красавчик, и если о типе, шагающем по площади, нельзя было сказать первого, то последнее было как раз о нем.

Волосы мужчины были идеально уложены и зачесаны назад. На нем был щегольский костюм с иголочки – из тех, что быстро выходят из моды, – а с блеском его часов могла поспорить только его ослепительная улыбка. Для целей Кэт он подходил, скажем прямо, идеально.

– Боже мой, – пробормотала Кэт, наблюдая, как мужчина шагает вперед, приклеившись взглядом к мобильному телефону, и влетает прямо в беспомощного старика в длинном плаще и разных носках.

– Боже мой, – повторил Гейл.

Кэт услышала, как мужчина спросил:

– Вы в порядке?

Старик кивнул, но схватился за лацканы его дорогого пиджака, чтобы не упасть.

Столкнувшиеся тут же разошлись в разные стороны, но один из них сразу остановился. Идеальный мужчина – идеальный объект ограбления – продолжил шагать по своим делам. Как только он отошел достаточно далеко, Кэт приветственно помахала оборванному старику:

– Здравствуй, дядя Эдди.

Если бы Кэт пробыла в Колгане немного дольше, она бы наверняка услышала от кого-нибудь из учителей то, что передавалось в ее семье из поколения в поколение: нарушать правила можно, но только иногда и только если ты знаешь их очень, очень хорошо. Возможно, именно поэтому дядя Эдди, единственный из всех великих воров, мог позволить себе такую роскошь, как постоянный адрес.

Заходя в старый бруклинский особняк из коричневого камня, Кэт почувствовала, как за тяжелой деревянной дверью остается солнечный свет, а вместе с ним и весь район, который за последние шестьдесят лет то и дело превращался из модного места в подозрительное и обратно. Но в этом доме ничего не менялось. Коридор всегда был темным. В воздухе всегда витал запах Старых Добрых Времен – во всяком случае, ей всегда говорили, что в Старые Добрые Времена пахло именно так: капустой, морковью и похлебками, томившимися на медленном огне в чугунных горшках, которые переживут всех на свете.

Одним словом, это был дом – хотя Кэт и не осмеливалась больше называть его так.

Дядя Эдди прошаркал по узкому коридору, на секунду остановившись, чтобы достать из кармана кошелек щеголя и бросить его в кучу таких же бумажников, явно лежавших без дела – даже не открытых.

– Ты не терял времени даром. – Кэт выудила один из кошельков и просмотрела его содержимое: удостоверение личности, четыре кредитные карточки и девятьсот долларов наличными – все нетронутое.

– Дядя Эдди, здесь куча денег…

– Сними туфли, если хочешь войти, – строго велел старик, шагая по узкому коридору. Гейл тут же скинул свои итальянские мокасины, но Кэт поспешила за дядей, не обращая внимания на его замечание.

– Ты что, обчищаешь карманы? – спросила девушка, едва они зашли в кухню.

Дядя Эдди молча подошел к большой плите, стоявшей у дальней стены.

– Поклянись, что ты ведешь себя осторожно! – не унималась Кэт. – Сейчас все не так, как в старые времена, дядя Эдди. Теперь на каждом углу стоит банкомат, а у каждого банкомата есть камера, и…

Но с тем же успехом она могла обращаться к глухому. Дядя Эдди взял с полки над плитой две глубокие фарфоровые тарелки и принялся разливать суп. Одну тарелку он протянул Гейлу, другую – Кэт и указал им на длинный деревянный стол, вокруг которого стояли несколько разных стульев. Гейл сел и принялся уплетать суп с таким аппетитом, словно не ел несколько недель, но Кэт осталась стоять.

– Мир стал совсем другим, дядя Эдди. Я не хочу, чтобы ты попал в беду.

В этот момент ложка Гейла коснулась дна тарелки. Выражение его лица изменилось, и он изумленно спросил:

– Дядя Эдди, почему на твоей посуде герб королевского семейства Британии?

– Потому что раньше она принадлежала ему, – слегка раздраженно проворчал старик.

Кэт вдруг стало жарко. Она невольно посмотрела на дядю глазами Гейла – для него это был не просто старик, это был Тот Самый Старик.

– Наше искусство очень древнее, Катарина, – дядя Эдди сделал паузу, и кошелек Гейла вдруг оказался у него в руках. – Оно живет не благодаря нашей крови, – старик бросил паспорт Кэт на стол рядом с засохшим куском хлеба, – а благодаря нашему мастерству.

Дядя Эдди отвернулся от племянницы, потерявшей дар речи, и ее восхищенного спутника.

– Похоже, ты прогуляла тот день, когда в Колгане об этом рассказывали.

Пальто Кэт вдруг стало нестерпимо давить ей на плечи, и девушка вспомнила, что в кухне всегда было слишком жарко – именно поэтому она сбежала отсюда. Но теперь пришло время вернуться. Кэт села за стол.

Дальше могло случиться, в общем-то, что угодно. Например, дядя Эдди мог сказать, что парнишка, которого Кэт привела домой, одевается куда лучше, чем бродяга, которого выбрала ее мать. Гейл мог набраться смелости и спросить наконец, откуда над камином взялась поддельная картина Рембрандта. А Кэт могла признать, что еда в Колгане была просто никудышной по сравнению со стряпней ее старого дядюшки. Но в этот самый момент задняя дверь распахнулась, и все уставились на двух парней, ворвавшихся в кухню с самым большим и лохматым псом, которого Кэт когда-либо видела.

– Дядя Эдди, мы вернулись! – Паренек, который был поменьше ростом, крепче ухватился за ошейник собаки. – У них не было далматинцев, так что мы взяли… – Он поднял глаза. – Ого, да здесь Кэт! И Гейл!

Хэмиш Бэгшоу был чуть пониже и покрепче своего старшего брата, но в остальном два румяных английских юных джентльмена вполне могли сойти за близнецов. Собака рванулась с поводка, но Хэмиш даже не шевельнулся.

– Кэт, а я думал, что ты в…

Парень замолчал, и Кэт убедила себя, что причиной ее румянца был жар от плиты. Она вдохнула свежий воздух из открытой двери и поклялась про себя, что плевать хотела на то, что про нее думают другие. Но все же девушка почувствовала облегчение, когда Гейл спросил:

– Ну что, Ангус, как твоя задница?

Облегчение девушки быстро прошло, когда Ангус принялся торопливо расстегивать штаны.

– Как новенькая! Немецкие доктора привели меня в порядок. Хочешь посмотреть шрам?

– Нет! – быстро сказала Кэт, но про себя подумала: «Они были в Германии?»

У них была работа в Германии.

И они справились без нее.

Кэт перевела взгляд на Гейла, наблюдая, как тот облизывает ложку и тянется за второй порцией супа. Он был дома, на кухне ее дядюшки. Девушка посмотрела на дядю Эдди, который за все это время ни разу не улыбнулся ей. А когда она повернулась к братьям Бэгшоу, то даже не смогла взглянуть им в глаза и уставилась на грязного пса, стоявшего между ними.

– «Собака в баре», – прошептала она.

– Вы с нами? – спросил Ангус, широко улыбаясь.

– Мальчики, – предостерегающим тоном произнес дядя Эдди, словно желая спасти Кэт от необходимости признать, что даже в классических трюках она больше не участвовала.

– Прости, дядя Эдди, – промямлили братья в один голос. Они молча вышли из кухни, волоча за собой собаку. И тогда старик занял свое место во главе стола.

– Ты должна задать вопрос, Катарина, если хочешь получить ответ.

В последний раз, когда Кэт была здесь, стоял август. Воздух на улице был таким же, как и на кухне, – жарким и плотным. В тот день Кэт подумала, что ей больше никогда не будет так неловко за дядюшкиным столом. В этой комнате ее отец планировал украсть бриллианты Де Биров, когда ей было три года. И здесь ее дядя срежиссировал похищение восьмидесяти процентов мировых запасов черной икры. Но лишь в тот летний день она почувствовала себя настоящей преступницей: сидя на кухне своего дядюшки, она сообщила ему, что ее главный трюк сработал и она навсегда отходит от семейных дел, чтобы обмануть одну из лучших школ мира и с помощью искусного притворства заполучить себе настоящее образование.

Оказалось, что все это были цветочки по сравнению с перспективой вернуться на эту кухню и произнести:

– Дядя Эдди, нам нужна твоя помощь.

Кэт опустила глаза, изучая деревянный стол, весь покрытый царапинами и отметинами вековой давности.

– Мне нужна твоя помощь.

Старик подошел к духовке и вынул из нее свежеиспеченный хлеб. Кэт закрыла глаза, вспоминая вкус мягких круассанов и улицы, вымощенные камнем.

– Он не крал их, дядя Эдди. Я летала в Париж и говорила с отцом. У него есть алиби, но…

– Артуро Такконе нанес Кэт визит, – закончил Гейл.

Чтобы пересчитать, сколько раз Кэт видела своего дядюшку искренне удивленным, хватило бы пальцев на одной руке. Этот случай к ним не относился. Кэт поняла это, как только старик повернулся от плиты и посмотрел на Гейла взглядом человека, которому известно все.

– Твоим делом было передать послание.

– Да, сэр, – сказал Гейл. – Я передал.

– В тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году делали отличные автомобили, молодой человек.

– Да, сэр.

– Артуро Такконе не относится к числу людей, чьи визиты к моей внучатой племяннице я одобряю.

– Она уехала посреди ночи. С ней такое бывает. – Гейл отвел глаза в сторону и быстро добавил: – Сэр.

В этот момент Кэт почувствовала себя так, словно все окружающие только и ждали ее отъезда в школу, чтобы начать обращаться с ней, как с ребенком.

– Она сидит прямо перед вами! – недолго думая выкрикнула Кэт и посмотрела на своего дядю: у него было выражение лица человека, при котором никто не повышал голос уже много лет.

– Я здесь, – тихо повторила Кэт.

Она не сказала: «Я вас слышу».

Она не сказала: «Я вернулась домой».

Она не пообещала, что никуда больше не уйдет.

Она могла сказать более дюжины разных вещей, чтобы вернуть себе место за этим столом, но сейчас для нее было важно только одно.

– Такконе хочет получить назад свои картины.

Дядя Эдди внимательно посмотрел на девушку.

– Разумеется, хочет.

– Но у папы их нет.

– Твой отец не из тех, кто придет просить о помощи, Катарина, и тем более – у меня.

– Дядя Эдди, это не он, а я прошу тебя о помощи.

Старик достал из ящика длинный нож с зазубренным лезвием и отрезал три куска теплого хлеба.

– Чем я могу тебе помочь? – спросил дядя Эдди таким тоном, будто хотел сказать: «Я всего лишь немощный старик».

– Мне нужно узнать, кто стоит за делом Такконе, – проговорила Кэт.

Подойдя к столу, старик вручил ей кусок хлеба и тарелку с маслом.

– И зачем тебе это знать? – спросил он. Это был не вопрос, это была проверка. Проверка знаний. Верности. И того, как далеко Кэт готова была зайти, чтобы вернуть себе место за этим столом – место, от которого она отказалась летом.

– Потому что кто бы это ни был, у него картины Такконе.

– И?

Кэт и Гейл переглянулись.

– И мы их украдем. – Произнеся это вслух, Кэт почувствовала прилив сил. Это признание облегчило ее душу, словно чистосердечная исповедь.

– Ешь свой хлеб, Катарина, – сказал дядя Эдди, и Кэт послушалась. Она ничего не ела с самого Парижа.

– Ты собираешься пойти на серьезное дело, – сказал старик. – Позволь поинтересоваться, кто же такие «вы», о которых ты говоришь?

Гейл посмотрел на девушку. Он уже открыл рот, чтобы ответить, но Кэт опередила его.

– Мы с Гейлом сделаем это.

– Тогда это очень серьезное дело. Боюсь, что в Колгане могут не понять…

Если верить легендам о дяде Эдди, как-то в Монте-Карло он за одни выходные выиграл миллион долларов в карты. Даже не жульничая. Первый раз в жизни Кэт собственными глазами убедилась в его способности блефовать.

Девушка опустила глаза и покорно сообщила своему дядюшке то, что он и так прекрасно знал:

– Оказалось, что нам с Колганом не по пути.

– Понятно. – Старик кивнул, даже не улыбнувшись. В этом не было необходимости.

– Нам нужно имя, дядя Эдди, – сказал Гейл.

– Людям искренне нравится твой отец, Катарина. – Дядя Эдди потер переносицу и пробормотал: – Хотя я совершенно не понимаю, почему. Но у него много друзей. – Старик накрыл руку Кэт своей шершавой ладонью. – Я сделаю несколько звонков. Понадобится день или…

– У нас нет дня, и тем более двух. – Кэт почувствовала, что начинает сердиться. – Мы знаем, что ты можешь найти того, кто стоит за делом Такконе, дядя Эдди. – Она поднялась на ноги, возвышаясь над своим дядей первый – и наверное, последний раз в жизни. – Если ты не хочешь или не можешь нам помочь, мы найдем того, кто захочет. Но мы должны сделать это. – Кэт глубоко вздохнула. – Я должна.

– Доедай свой суп, Катарина, – сказал дядя Эдди.

Но Кэт не села обратно за стол и не продолжила есть. Она следила глазами за дядей, который поднялся из-за стола и направился к буфету. Но вместо какого-нибудь аппетитного десерта он извлек оттуда толстый и длинный рулон бумаги.

Гейл удивленно посмотрел на девушку, а старик отодвинул тарелки и положил рулон на край стола.

– Человек, который стоит за делом Такконе… – медленно начал дядя Эдди, склоняясь над свитком. Возможно, из-за усталости, а может, в силу привычки, его акцент казался сильнее обычного. – Мы не знаем, кто он такой. Мы не знаем, где он находится.

Сердце Кэт забилось быстрее, а ее храбрость начала постепенно рассеиваться. Вдруг дядя Эдди сделал резкое движение запястьем, и рулон в одно мгновение развернулся на столе: глазам Кэт предстал самый искусно составленный план здания, который она видела в своей жизни.

Ее дядя улыбнулся.

– Но мы знаем, где он побывал.

Когда Кэт и Гейл вышли из дома, на улице было уже темно. Наверное, они слишком долго сидели на жаркой кухне, но теперь, когда солнце зашло, в воздухе отчетливо запахло зимой – словно за эти несколько часов время года успело смениться.

Гейл шагал рядом с Кэт, застегивая на все пуговицы свое теплое шерстяное пальто. Девушка поежилась и, когда Гейл приобнял ее, не стала отстраняться. Они вполне вписывались в пейзаж: двое молодых людей, направляющихся в библиотеку. Или в кино, или за пиццей. Просто парень и девушка. Обычная парочка.

Тяжелые капли холодного дождя упали на темное пальто Гейла, сверкая, как серебристые бусинки.

– Ты когда-нибудь видела столько охраны в одном здании? – спросил он.

Кэт покачала головой.

– Никогда.

– Тот, кто это сделал, должен быть очень ловким, – сказал Гейл.

Кэт вспомнила, как холодно и бесстрастно Артуро Такконе угрожал лишить жизни ее отца, и добавила:

– И очень глупым.

Силуэт Гейла был черен в свете фонаря, но огонек в его глазах нельзя было спутать ни с чем.

– Никого не напоминает?