Текст книги "Нуждаясь в ней (ЛП)"
Автор книги: Элли Эверхарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
Но в десять часов мы уходим, и он провожает меня к моей машине.
– Сегодня я отлично провела время, – признаюсь, когда мы останавливаемся. – Спасибо за ужин.
– Не сомневаюсь. Спасибо, что согласилась разделить его со мной. Прости, если не уделил тебе больше внимания.
– Я рада, что ты меня пригласил. Это дало нам больше времени, чтобы поговорить. – Улыбаюсь. – Но ты все равно не рассказал мне о своей компании.
Он кивает.
– В другой раз.
– Увидимся в пятницу? В четыре?
– Да. Я уже освободил место в своем расписании.
– Какой тур ты хотел бы?
– Что порекомендуешь?
– Экскурсии для старшего поколения самые интересные. – Громко смеюсь, когда вижу выражение его лица. – Не то, чтобы ты старый. Я не это имела в виду. Может, мне стоит придумать новую программу? Тур бизнесмена. Тогда ты расскажешь всем своим друзьям, и у меня будет масса новых клиентов.
– Я не хочу, чтобы ты перетруждалась. Обычная программа в самый раз.
– Нет. Я организую новую, только для тебя. Я же пытаюсь сделать так, чтобы тебе понравилась история, помнишь?
– Ладно, хорошо. Жду с нетерпением, – он делает паузу и продолжает, – и с еще большим, встречи с тобой снова.
Я чувствую, как мое сердцебиение ускоряется, когда он так говорит. Мы стоим близко, наши тела почти соприкасаются. Пирс соблюдает дистанцию, вероятно, чтобы я не чувствовала себя неловко. Сегодня я узнала, что он – джентльмен. И мне это нравится. В наши дни редко можно встретить парня с такими хорошими манерами.
Мы смотрели друг на друга все время, пока стояли. Будто не можем разойтись. Словно мы не хотим уходить. Я думаю, он ждет меня, но я не могу. Пока нет.
Не разрывая взгляда, Пирс подошел ближе и провел одной рукой по моей талии, слегка сжимая. Пальцами другой коснулся моего лица. Затем наклонился, и его губы прижались к моим. Мягкие и теплые, их прикосновения нежные, и я расслабляюсь в его объятьях. На мгновение он замирает, обдавая горячим дыханием мои губы. Я жду продолжения, но затем чувствую, что его хватка ослабевает, когда он медленно отступает.
Наши глаза снова встречаются, и я могу сказать, что он тоже это чувствует. Не просто соприкосновение губ. Это было по-другому. Близость, которую я не испытывала с первым поцелуем. Обычно я вообще с первым поцелуем ничего не чувствую, потому что не знаю партнера. И хотя я не знаю и Пирса, я все же ощутила нечто такое… Что-то, с чем раньше не сталкивалась. Это трудно объяснить словами. Это просто где-то внутри, в душе. И хотя поцелуй был немного целомудренным, он разжег внутри меня пожар. Желание большего. Между нами есть химия. Я почувствовала ее, когда мы встретились в Йеле, а затем снова сегодня вечером, в тот момент, когда он вошел в кофейню. Как будто от нас исходит энергия. Влечение настолько сильное, что если бы мы прямо сейчас не стояли на улице, то могли бы в конечном итоге сделать то, что не положено на первом свидании.
– Могу я проводить тебя домой?
Мне нужно немного время, чтобы прийти в себя от поцелуя.
– Эм, не надо. Я на машине.
Очевидно, мой разум все еще поврежден. Мы же стоим рядом с ней.
Пирс усмехается.
– Я имел в виду, могу ли следовать за тобой до дома и проводить до двери?
– О. Нет. В этом нет необходимости.
– Ты уверена?
– Да, но спасибо за предложение.
Он открывает дверь моей машины, но прежде чем сесть за руль, я спрашиваю:
– После музея в пятницу ты не занят?
Его губы расплываются в довольной улыбке.
– Почему ты спрашиваешь?
– Я просто подумала, может, ты бы хотел потом поужинать. Но если у тебя свои планы, не беспокойся.
Пирс приподнимает мое лицо за подбородок и смотрит мне в глаза.
– Я отменю все планы, которые у меня были. Потому что я снова хотел бы поужинать с тобой.
– Прекрасно! Тогда увидимся в пятницу. – Я пытаюсь казаться невозмутимой, но мое сердце собирается вырваться из груди, и я чуть запыхалась.
Он все еще держит рукой мой подбородок, приподнимая мое лицо к своему. Пристально смотрит мне в глаза и медленно наклоняется, оставляя на моих губах еще один поцелуй. Мягкий, нежный, но вызывающий внутри меня еще больше искр.
Затем он отступает.
– Спокойной ночи, Рэйчел.
Я едва могу дышать, все еще потерянная в поцелуе.
– Спокойной ночи. – Выпалив, быстро сажусь в свою машину, а Пирс стоит и наблюдает, как я уезжаю.
Это было лучшее свидание в моей жизни. Пирс добрый. Щедрый. Хороший слушатель. Джентльмен. Отлично целуется. Я могу продолжать до бесконечности.
Это только наше первое свидание, и я уже влюблена в этого парня. Что я делаю? Это не должно было быть свиданием. Он не должен был мне так сильно нравиться. Я надеялась, что мы встретимся, иллюзия рассеется, и я, наконец, избавлюсь от мыслей о нем. Но вместо этого я теперь буду думать о Пирсе еще больше.
Сомневалась, что между нами что-то может быть. Возможно, я ошибалась. И думаю, что теперь хочу большего.
ГЛАВА 9
ПИРС
Я не знаю, что произошло сегодня. Кажется, я только что сходил на свидание. На свидание с невероятно умной, невероятно красивой женщиной. Это не должно было быть свиданием. Просто разговор за кофе. Но потом я пригласил ее на ужин. Я не планировал этого, но как только снова увидел Рэйчел, я понял, часа в кафе мне будет мало. Мне нужно больше времени с ней. Но даже после четырех часов мне все равно было недостаточно.
Это определенно было свидание. Я не ходил на них со времен колледжа и пообещал себе, что больше никогда не совершу подобную глупость. По крайней мере, в реальной жизни. Зачем? У меня много женщин, удовлетворяющих мои сексуальные потребности, и нет смысла с кем-то встречаться, потому что, в конечном итоге, мне придется жениться на той, кого выберет организация.
Так что на меня нашло? Я не могу быть с такой девушкой, как Рэйчел. Я знаю это, и все же согласился на еще одно свидание в пятницу вечером. И еще более тревожно то, что вечер пятницы теперь кажется очень далеким. Почти среда, остался лишь один день, но я уже хочу снова ее увидеть.
Мне необходимо остановиться. Положить конец тому, что начинается между нами. Но я не могу. Я должен ее увидеть. Никогда не встречал такую, как Рэйчел. Добрую, щедрую и настоящую. Качества, которых не хватает женщинам в моем прошлом, или настоящем. Меня окружают светские львицы, заботящиеся только о своей внешности, о своем положении в обществе. Моя мать такая же. Я вырос, будучи уверенным, что все женщины одинаковы. Конечно, когда я стал старше, изменил свое мнение, но до сих пор никогда не видел ни одну, похожую на Рэйчел.
Сегодня она выглядела красивой. И когда я встретил ее в Йеле, тоже. У нее природная красота, сногсшибательная. Ни один пластический хирург никогда не сможет воспроизвести подобный тип красоты. Я знаю женщин, потративших тысячи долларов в попытках добиться совершенства, и все же они – подделка. Нос слишком маленький или слишком острый. Глаза либо раскосые, либо круглые, навыкате. Слишком пухлые губы. Вы просто не сможете выглядеть также безупречно и естественно, как Рэйчел.
Я не хотел пялиться на нее весь вечер, но не мог оторвать глаз. Темные волосы обрамляли ее лицо длинными, мягкими волнами. И мне понравилось ее платье. Непритязательное, но она сделала его элегантным. Без рукавов, не скрывающее руки. Красивые, подтянутые руки. Интересно, занимается ли она спортом? Она об этом не упоминала, но я не знаю, как еще можно держать себя в такой хорошей форме. Платье синее, и его оттенок соответствовал ее глазам. Боже… Я не мог перестать ими любоваться. Они не просто цвет, а тепло и эмоции, которые передают. И ее улыбка освещает комнату. Распространенное выражение, но я не верил ему, пока не убедился на собственном опыте.
Все четыре часа, что мы провели вместе, я не потерял интереса к нашему разговору. И это для меня непривычно. Когда люди так долго говорят, мое внимание рассеивается. Приходится напрягаться, чтобы оставаться сосредоточенным. Но Рэйчел с легкостью пленила все мое внимание.
И этот поцелуй… Я нарушил свое же правило – запрет на поцелуи. Но потом я обнял ее, потерялся в ее глазах, и прежде чем смог остановиться, поцеловал. И я не знаю, что именно произошло, но этот поцелуй что-то со мной сделал. Очевидно, учитывая мое влечение к ней, что он вызвал сексуальную реакцию, но это было нечто большее. Близость, которую я никогда раньше не испытывал, целуя других девушек. Я не хотел, чтобы наш поцелуй закончился. Не думаю, что и Рэйчел этого хотела. Но почувствовал, что должен отступить.
Я ограничил поцелуй только губами. Я хотел бы поцеловать ее более интимно, но это плохая идея, мы только познакомились. Полная бессмыслица, так как обычно я пропускаю этап с поцелуями и просто занимаюсь сексом с женщиной, уже спустя полчаса после встречи с ней. На самом деле, я так и поступил прошлой ночью с Риэль. Но не с Рэйчел. Это неправильно.
Я также держал ее за руку. А никогда ведь так не делаю. Еще одно нарушенное мною правило. Но я не мог ничего с собой поделать. Должен был к ней прикоснуться, а потом… уже не смог отпустить.
Я настолько поглощен мыслями о Рэйчел, что пропустил вход в здание. Разворачиваюсь и возвращаюсь к воротам, останавливаюсь на посту охраны и опускаю вниз стекло на двери машины.
– Добро пожаловать, мистер Кенсингтон. – Охранник улыбается, нажимая на кнопку, чтобы открыть ворота.
– Спасибо, Джордж.
– Возвращаетесь с работы?
– Нет. Я ужинал.
Он кивает.
– Должно быть, она – особенная девушка.
Изумленно вскидываю брови.
– С чего ты так решил?
– Я никогда раньше не видел, чтобы вы вот так улыбались. И подумал, что тут, должно быть, замешана девушка.
Откашливаюсь, возвращая себе голос.
– Хм, ладно, хорошего вечера, Джордж.
– Вам тоже, мистер Кенсингтон.
Я проезжаю через ворота в подземный гараж и паркуюсь на своем именном месте. Проверяю собственное отражение в зеркале заднего вида. Улыбки нет. Так о чем тогда Джордж говорил? Я улыбался, когда подъезжал? Когда все еще думал о Рэйчел? Интересно... Я не позволяю женщинам влиять на меня таким образом. Я просто занимаюсь с ними сексом. Приглашаю их на ужин, в оперу, на балет, или благотворительный бал. И на этом все. Я с ними не встречаюсь. Мне нравится держать всё под контролем. Тогда почему у меня возникает ощущение, что я теряю его, когда дело доходит до Рэйчел?
На следующий день, в офисе, я стараюсь сосредоточиться на таблицах с последними показателями продаж и прогнозируемым доходом на следующий квартал, но абсолютно ничего не понимаю. Просто море колонок с цифрами. Каждый раз, когда я пытаюсь сосредоточиться на какой-то определенной, мой разум переключается на вчерашний вечер. Я пытаюсь проанализировать, что со мной происходит, когда дело касается Рэйчел. Должно быть логическое объяснение, почему я постоянно о ней думаю.
Я – приверженец логики, и когда не могу найти рациональное объяснение чему-либо, это меня бесит. И нет ничего разумного в моих чувствах к Рэйчел. Единственное, что я могу придумать себе в оправдание – она под запретом. А когда что-то запрещают, то еще сильнее хочется. Это человеческая природа. Базовая психология.
Рэйчел недоступна во многих смыслах. Во-первых, свидания с ней нарушают лично мною установленное правило никогда ни с кем не встречаться. Во-вторых, она никак не вписывается в мой мир. Не богата, не из влиятельной семьи, и не училась в элитных школах. В-третьих, ей запрещено даже приближаться ко мне. Мои родители убьют меня, если узнают, что я с ней встречаюсь, и «Дюнамис» тоже накажет. И, наконец, если бы я продолжил видеться с ней и каким-то образом наши отношения развивались, все мигом бы прекратилось, потому что она никогда не смогла бы по-настоящему меня узнать. Рэйчел никогда не увидит ту часть моей жизни, которую я тщательно скрываю. Темную сторону. Она никогда не узнает, что я сделал. Никогда не выяснит о «Дюнамис», о том, чем они занимаются, кто является членом этой группы, или как я вынужден следовать их приказам, даже если мне это не нравится. Рэйчел нельзя знать ничего из этого, поэтому я не имею права и дальше искать с ней встреч.
Уже полдень, и я решил ей позвонить. Надо отменить наше завтрашнее свидание и сказать ей, что я занят. Если она позже мне снова позвонит, я опять скажу, что у меня нет времени, и, в конце концов, до нее дойдет. Я не хочу так поступать по отношению к ней, но должен. Это к лучшему.
Рэйчел отвечает на третьем гудке.
– Привет, это Рэйчел.
Только услышав ее голос, я чувствую, как мои губы расплываются в улыбке. Проклятье! Сажусь, будто мне в позвоночник металлический штырь воткнули, и старательно имитирую строгий, деловой тон.
– Привет, Рэйчел, это Пирс.
– Привет, Пирс. – Ее голос слегка повышается на одну октаву. – Не ожидала, что ты позвонишь. Ты же не собираешься меня продинамить? Я уже провела некоторые исследования и нашла кучу интересных фактов о гражданской войне, о которых раньше даже и не слышала. А еще у меня есть очень увлекательная история об одном из солдат, о котором мало кто знает. Не могу дождаться, чтобы поделиться с тобой. Я с нетерпением жду нашей экскурсии. И, ну, я действительно хочу увидеть тебя снова.
Мой план держаться подальше от Рэйчел только что рассыпался, как карточный домик. Я не могу отказать ей. Не сейчас. Не после того, как она все это сказала. Вообще-то, мне не трудно говорить людям «нет», но я не могу заставить себя поступить так по отношению с Рэйчел. Она милая девушка, и проделала массу работы, готовясь к экскурсии. А когда сказала, что хочет увидеть меня снова, я начал опасаться, что мое лицо треснет от улыбки. Широкой, открытой, непривычной. Но я не мог это контролировать. Наши чувства взаимны. Не могу дождаться, когда снова ее увижу. Даже если бы она сейчас не призналась, что с нетерпением ждет со мной встречи, я все равно не смог бы отменить наше свидание. Логически я знаю, что должен, но логика, кажется, с криком выбрасывается из окна, когда дело доходит до Рэйчел.
– Я тоже хочу тебя увидеть, – говорю ей, а эта чертова улыбка все еще на моем лице. Надеюсь, если кто-нибудь пройдет мимо, то ничего не заметит. Еще подумают, что я с ума сошел. – И ты выбираешь место, где мы потом поужинаем.
– Окей. – Она делает паузу. – Так ты позвонил, чтобы просто поздороваться? Я не дала тебе возможности объяснить, почему ты звонишь.
– Я о тебе думал и хотел узнать, как проходит твой день.
– Все хорошо. Спасибо. А твой?
– Медленно, но тоже неплохо.
– Кстати, я тоже думала о тебе, так что рада, что ты позвонил. Хотела сама это сделать, но ты занят, и я боялась, что буду тебя отвлекать.
– Звони, когда захочешь. Если меня не будет, просто оставь сообщение, и, когда смогу, я перезвоню.
– Ладно, хорошего тебе дня.
– И тебе тоже. Прощай, Рэйчел.
– Пока, Пирс.
Один из секретарей появляется у двери моего офиса.
– Мистер Кенсингтон, только что звонил Джек Эллит, пытался с вами связаться. Вы должны были встретиться с ним десять минут назад. Собирались вместе пообедать.
Я вскакиваю, как ужаленный.
– Да. Совсем из головы вылетело. Спасибо, что напомнили. Я уже выезжаю.
Джек – мой наставник в «Дюнамис». К каждому новичку прикрепляется наставник, когда мы узнаем о нашем членстве в группе. Меня просветили в шестнадцать лет, но еще четыре года не позволяли посещать собрания. Двадцать лет, это тот возраст, когда большинство из нас узнают об организации. Но мой отец считал иначе. Он решил, если я узнаю правду о том, как работает мир, раньше, чем остальные, то это сделает меня настоящим мужчиной.
Ненавижу его за это. Он украл последние годы моего детства. Пока все мои погодки жили без забот, ходили на танцы, вечеринки и футбольные матчи, мне пришлось жить с тем, что мой отец убил невинного человека прямо на моих глазах. Слышать, что такое происходит каждый день, и никому до этого нет дела. Он и другие члены группы совершают ужасные преступления. Лидеры общества убеждают себя, что убивают на благо нации. Благо мира. Услышав все это, остатки моей детской наивности и невинности были уничтожены. И когда мой отец сказал, что я скоро стану частью организации, я лишился последней надежды на нормальную жизнь.
До прошлого года у меня не было наставника. Не было надобности, потому что я учился в Йеле, а потом сразу перешёл в аспирантуру Гарварда. Когда закончил и начал работать полный рабочий день в «Кенсингтон Кемикал», меня, наконец, познакомили с Джеком Эллитом, моим ментором. Ему пятьдесят восемь лет, женат, двое взрослых дочерей, обе замужем за членами группы.
Мы с Джеком редко виделись. Он владеет крупной телекоммуникационной компанией и часто путешествует по работе. Я вижу его на собраниях, мы встречаемся на обед раз в месяц, и это все.
Наставники должны научить нас, как придерживаться приказов и успешно их выполнять. Они учат нас правилам и следят за тем, чтобы мы им следовали. Они так же хорошие психологи, помогают свыкнуться с мыслью, что мы становимся частью организации. Членство включает в себя этические дилеммы, способные вызвать психологический и эмоциональный стресс. Не у всех, но такое бывало. Особенно у новых рекрутов. Иногда просто нужно с кем-то поговорить, а поскольку мы не можем обсуждать группу с кем-то за ее пределами, нам прямая дорога к наставнику. Мой отец разозлился, когда я обзавелся своим. Он хотел сам обучить меня, но это против правил. Родственникам запрещено брать себе учеников. Конечно, это не мешает моему отцу учить меня тому, что, по его мнению, важно. В основном, как уметь отключать эмоции для успешного выполнения заданий, для достижения еще более высокого положения в «Дюнамис». Лично меня это мало волнует, но отцу я не сказал ни слова. Просто позволил все рассказать и притворился, что внимательно слушаю и запоминаю.
Я встречаюсь с Джеком в частной столовой, рядом с его офисом, расположенным в штаб-квартире его же компании. Мы не ходим в рестораны, там высок риск быть подслушанными, а нам необходима полная конфиденциальность и безопасное место.
– Джек, прости, я опоздал. – Направляюсь к нему, стоявшему рядом с небольшим круглым столом, покрытым белой льняной скатертью.
Джек ниже меня, около ста восьмидесяти сантиметров, крепко сбитый. Густые седые волосы подчеркивают ровный загар, он проводит много времени на солнце, играя в гольф или катаясь на паруснике. Он одет в темно-синий костюм с галстуком в желто-голубую полоску. Джек один из немногих членов группы, кто носит такие яркие цвета. Большинство предпочитает серебристые или темно-серые галстуки. И практически все носят черные костюмы, иногда сменяя их на серые, но редко темно-синие.
Джек улыбается, когда мы пожимаем друг другу руки.
– Нет проблем, Пирс. Мы все заняты, и время летит незаметно.
– Это не оправдание. Я должен был приехать вовремя. Еще раз прошу прощения, такого больше не повторится.
Он подводит меня к столу.
– Может, присядем?
Мы занимаем свои места. На столе стоят два стакана воды, рядом невысокие, пузатые стаканы, наполненные скотчем. Наши блюда уже готовы, накрытые серебряными куполами. Персоналу не позволено находиться внутри во время наших встреч, поэтому мы обслуживаем себя сами. На обед у нас бифштекс с жареным картофелем и спаржей. Джек непритязателен в еде, еще одна черта, отличающая его от других. Для него достаточно, если подают дорогой срез мяса, приготовленный согласно его требованиям и с гарниром в виде картофеля. Другие члены общества предпочитают изысканные блюда, состоящие из ингредиентов, которые трудно достать и, следовательно, они очень дорогие.
Всякий раз, когда «Дюнамис» организовывает встречи или вечеринки, Джек всегда жалуется на еду. Но его претензии игнорируются. Остальные участники смотрят на него с досадой, но он уже привык.
Джек немного бунтарь. Он раздвигает границы, установленные группой, и не боится высказывать свое мнение, когда с чем-то не согласен. Его непокорность мне больше всего в нем и нравится. В глубине души я тоже мятежник. Мой отец постоянно пытается меня сломать и сделать более послушным, что по большей части ему удалось, но я все еще сопротивляюсь. Делаю то, что он не одобряет. Например, общаюсь с Рэйчел. Он был бы в ярости, узнав, что я встречаюсь с такой женщиной, как она.
Репутация Джека, как создателя проблем, бросающего вызов правилам, хорошо известна моему отцу. Именно поэтому он возмутился, когда узнал, что именно Джек станет моим наставником. Пытался заставить организацию выбрать кого-то другого, но потерпел поражение. Я и сам немного удивился, узнав, что они назначили для меня Эллита, учитывая, что у нас обоих проблемы с безоговорочным подчинением. Но, опять же, я скрываю свою мятежную сторону, поэтому, кроме моего отца, другие члены группы о ней не догадываются.
– Так чем ты занимался, Пирс? – Джек разрезает свой стейк, зажаренный сверху, но с кровью внутри.
– Работал. Шестнадцать часов в день, семь дней в неделю. – Я приступаю к своему обеду, предпочитая стейк средней прожарки. В первый раз, когда вы знакомитесь с Джеком, он обязательно интересуется, какой стейк вам по душе. Затем, когда он приглашает вас на обед, будьте уверены, шеф-повар приготовит его именно так, как вам нравится.
– Тебе необходимо обзавестись каким-нибудь хобби, – советует он. – Может получить лицензию пилота? Или заняться парусным спортом. Я могу взять тебя с собой в свой яхт-клуб.
– Отец не позволит, если только это не принесет пользу компании. Одобрена игра в гольф, и то, только потому, что большинство наших клиентов ярые фанаты этого вида спорта.
Джек отрезает кусок своего стейка с кровью, не потрудившись даже прожевать, прежде чем снова заговорить.
– Когда ты перестанешь его слушать? Ты взрослый мужчина. Холтон не должен тебе указывать, что делать.
Я усмехаюсь. Если бы мой отец услышал слова Джека, он, вероятно, его бы задушил. «Ты никогда не будешь достаточно взрослым, чтобы мне перечить». Это то, что сказал мне мой отец, когда я пытался использовать аргумент «я – взрослый мужчина». Сказать ему, что я способен сам думать своей головой и делать то, что считаю нужным, отличный повод для схватки не на жизнь, а на смерть.
– Джек, думаю, ты знаешь моего отца достаточно хорошо, чтобы быть в курсе, он никогда не изменится. За эти годы я понял, что не выполнять его приказы сложнее, чем следовать им.
– В чем-то ты прав, а в чем-то и нет. – Он вилкой разламывает кусочек картофеля и кладет себе в рот. – Выбирай свою битву. Разве это не то, что говорят они?
– Да. Но с ним все не так просто.
Он берет свой скотч.
– Что еще? У тебя есть девушка?
Я улыбаюсь его внезапной смене темы. Типично для него, но я до сих пор к этому не привык. Иногда его вопросы неуместны, или выбор времени для них неудачен. Другие члены организации осуждают его за прямолинейность, но Джек их просто игнорирует. Его не волнует, что о нем думают люди.
– Нет, я ни с кем не встречаюсь. – Я не могу рассказать ему о Рэйчел. Я не могу никому о ней рассказать.
– Я слышал, у тебя было свидание с Риэль Ханнифорд. – Он засовывает кусок стейка в рот и неторопливо жует.
– Откуда ты знаешь?
– У меня глаза повсюду Пирс. Это моя обязанность. А что касается Риэль, я инвестировал в ее отца некоторые средства, и теперь должен следить за ним и его семьей, чтобы убедиться, что они пользуют их с умом, а не пускают по ветру. Много лет назад я доверил одному человеку свои деньги и в итоге потерял их по схеме Понци5. С тех пор я стал более осторожным. Кроме того, шпионаж за Ханнифордом дает мне прекрасную возможность протестировать мое новейшее оборудование для наблюдения.
Телекоммуникационная компания Джека занимается не только телефонными линиями. Они также изготовляют устройства, используемые для слежки за людьми. Его компания является одним из ведущих производителей и обладает всеми новейшими технологиями. Вот почему Джек так полезен нашей группе. Я уверен, что если бы правила дозволяли, то другие члены организации попытались бы от него избавиться, чего никогда не случится. Они нуждаются в нем, в доступе к его компании, и ее технологиям.
– Я бы не назвал это свиданием, – насмешливо отвечаю на вопрос Эллита.
Он тоже смеется.
– Да, я знаю, что именно это было. Разве коллеги недостаточно хороши для тебя? Или ты просто хотел попробовать что-то новенькое?
Это пример того, что другие посчитали бы неуместной темой для беседы за обедом, но я не возражаю. Джек тот, кто он есть, и ты не можешь ничего изменить. Я считаю его довольно забавным.
– Она нашла меня в баре и не принимала «нет» за ответ.
Джек подмигивает.
– Я уверен, что ты мог бы избавиться от нее, если бы попытался.
Я улыбаюсь.
– Полагаю, ты прав.
– Трудно отказаться от красивой женщины, не так ли? – Он неторопливо потягивает скотч.
Я ощутил легкий приступ паники. Возможно, его вопрос подразумевает, что он знает о Рэйчел. Если он видел меня с Риэль, то мог увидеть и с Рэйчел? Что, если он шпионит за мной?
– Риэль очень красивая женщина. Слишком молода для меня, но я уверен, она весьма привлекательна для мужчин твоего возраста.
– Я не собираюсь с ней больше встречаться. Это была одноразовая акция.
Джек вытирает рот и подбородок белой салфеткой, а затем кладет ее на стол.
– В эту субботу состоится собрание.
Опять же, его стремительная смена темы потешна. От секса до встреч без какого-либо перехода.
– Да, мне позвонили. Ты знаешь, что на повестке дня?
– Как всегда, ничего особенного. До выборов еще далеко, так что нам некуда торопиться. Спешка в нашей работе только вредит. – Он поднимает тарелку и кладет ее на поднос рядом с нами. Затем вопросительно смотрит на меня. – Ты закончил?
– Да. Спасибо.
Моя тарелка оказывается на том же подносе, рядом с остальной посудой.
Я наблюдаю за Джеком, отмечая, что его настроение изменилось. Он помрачнел и немного опечалился. Когда сказал, что дела движутся в медленном темпе, то имел в виду, что мы не так уж и заняты, пытаясь скрыть от людей наше существование. Даже несмотря на то, что он уже долгие годы в организации, я уверен, Джеку некомфортно делать то, что ему велят основатели. Вот почему он мне нравится. Похоже, ему удалось сохранить ту часть себя, которую многие другие потеряли. Человеческую сторону. Ту, которая чувствует эмоции. Которая видит людей как личностей, а не как проблемы, нуждающиеся в решении. Перед тем, как я познакомился с Джеком, я думал, что когда-нибудь потеряю свою такую сторону. Я чувствовал, как она постепенно исчезает. Но благодаря Джеку понял, что, если он мог сберечь эту часть себя в живых после стольких лет, возможно, я тоже смогу. Потому что я не хочу ее потерять. Если это произойдет, я стану похожим на отца, а это мой самый худший кошмар.
– У тебя есть ко мне вопросы? – спрашивает Джек.
– Нет. Прости, я должен был подготовиться.
– Чушь. Не обязательно. Я просто спросил, есть ли у тебя еще вопросы.
– Думаю, что меня один возник.
– Тогда вперед.
Я пытаюсь понять, как спросить, чтобы его не оскорбить. Я решил задать вопрос только потому, что мне кажется странным, что каждый раз, когда мы встречаемся, мы просто болтаем. И никогда ничего не обсуждаем.
– Отец упомянул, что наставники, как правило, переходят к конкретике в том, как лучше всего выполнить задание.
– С предыдущими ты справился на отлично. – Он поигрывает кубиками льда в скотче. – Так что тебя еще интересует?
– Не знаю. Вот поэтому и спрашиваю тебя. Мой отец упомянул о правилах, касающихся назначений. Я не уверен, что понял, о чем он.
– Главное правило, – Джек допивает содержимое стакана, а затем ставит его на стол. – Компетентные наёмники. Говоришь им, что делать. Убеждаешься, что все прошло без сучка и задоринки. После платишь. Это все, что тебе нужно знать.
Он прав. Это действительно так просто, а мой отец специально все усложняет.
Джек слегка наклоняется вперед.
– Пирс, мы не настолько хорошо знаем друг друга, но думаю, ты понял, что я использую нестандартный подход к делам.
Я киваю, стараясь не рассмеяться.
– Как твой наставник, я буду учить тебя тому, чему другие своих студентов не учат. У меня иная точка зрения на многое. Любой другой участник научит тебя правилам и тому, как важно им следовать, но это не то, что собираюсь делать я. Мне не нравятся правила. Никогда не нравились. К черту их.
Не могу поверить, что Джек так сказал. Мой отец дышит по этим правилам. Если бы он услышал наш разговор, он бы предупредил организацию и убедился, что Эллита наказали.
– Ты собираешься допивать? – Он указывает на мой скотч, к которому я даже не притронулся.
– Нет, слишком рано, чтобы…
– Еще одно правило. – Протягивает руку и берет мой стакан. – Какой идиот придумал, что нельзя пить до пяти? – Он выпивает скотч одним глотком. Затем опускает стакан на стол и откидывается на спинку кресла.
– Первое, что тебе нужно знать? Правила созданы для того, чтобы их нарушать.
– И жди расплаты.
– Я не говорил, чтобы нарушать их все. Ты сам выбираешь, каким правилам следовать. И когда игнорируешь одно из многих, убедись, что они никогда не узнают.
– Как ты это делаешь?
– Я объясню, когда придет время. – Джек слегка усмехается. – Будучи сыном Холтона Кенсингтона, я уверен, ты не планируешь нарушать никаких правил в ближайшем будущем. Твой отец избил бы тебя до потери сознания, осмелься ты бросить ему вызов или нарушить установленные им запреты. Я прав?
Я кашлянул, отводя глаза в сторону.
– Я не хочу это обсуждать.
– Твоя первая ошибка.
– Ошибка? – Я смотрю на него, и его улыбка сменилась строгим, серьезным выражением. – Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Если хочешь быть сильным, не отрицай своих слабостей. Ты должен их признать, чтобы преодолеть. И твой отец – одна из твоих величайших слабостей.
Это правда, но я ненавижу ее признавать.
– Пирс. Ты согласен со мной?
С трудом киваю.
– Да.
– Моя цель, как твоего наставника – сделать тебя сильнее. Научить тому, что пригодится в жизни. Как альянс, «Дюнамис» обладает властью и силой, позволяющей доминировать над другими и контролировать результаты важных событий. Но когда ты один, тебе не хватает того, чем мы обладаем, как группа. У индивидуумов нет власти. Нет контроля. Нет сил. Мы лишаем вас всего этого, чтобы легче было вами управлять. Какая ирония, не правда ли?
Его объяснение верно, но раньше я никогда об этом не задумывался.
– Мы солдаты, – продолжает Джек. – Мы делаем то, что нам велят. Мы следуем приказам. Нам нельзя задавать вопросы. Мы должны говорить только тогда, когда разрешат. Так было, есть и будет.
– Что ты подразумеваешь под тем, что твоя цель – сделать меня сильнее?
– Я научу тебя быть бойцом. Потому что, если опустишь руки, ты никогда не выживешь.
– И с кем мне бороться?
– Со своими друзьями в «Дюнамис». Любой из них может стать твоим врагом в любой момент. Даже твой отец может им быть. Или я. Но твой самый главный враг – не человек. Это организация в целом. Быть частью этой группы, выполнять их задания, так ты можешь потерять человеческий облик. Но только если ты сам позволишь этому произойти.
