Текст книги "Убийца - Лис"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7
СТАРЫЙ ЛИС ЕДЕТ ДОМОЙ

Начальником тюрьмы был узкоплечий маленький человечек, больше смахивающий на ученого сухаря, чем на практикующего знатока науки о наказаниях.

– Весьма рад, что вы взялись за исследование этого дела, мистер Квин, – взволнованно сказал он. – В этом Фоксе есть что-то такое… Очень спокойный. Идеальный заключенный. Приятный, со всем согласный, но… неприкасаемый, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Неприкасаемый? – Эллери поднял брови. – Боюсь, что не совсем понимаю, начальник.

Тот пожал плечами:

– На своем веку я много повидал заключенных, мистер Квин. Этот составляет отдельный класс. Сначала он хотел помощи – ото всех: от других заключенных, от охранников, от меня. Был очень красноречив. Понятно, он же попал прямиком к нам. Но потом с ним что-то случилось. Он зажался. Построил броню и спрятался под ней. С тех пор там и живет. Никогда не выходит наружу. Все внутри. Глубоко спрятался Фокс, очень глубоко. Через несколько минут он будет здесь, мистер Квин. А пока – тут вас кое-кто ждет в моем кабинете.

Начальник распахнул дверь, и Эллери наткнулся на улыбку шефа полиции Дейкина из Райтсвилла.

– Дейкин!

– Рад новой встрече, мистер Квин.

Они с удовольствием обменялись рукопожатиями. Шеф Дейкин, долговязый и носатый, как и положено янки, да еще с этим своим открытым взором, был на вид типичным сельским жителем, который хорошо бы смотрелся в поле рядом с плугом. Только рот подкачал – слишком нежная линия. Он прямо-таки источал волны надежности, степенности и понимания, что выделяло его из общего ряда. Обладая неплохим баритоном, он был солистом в хоре конгрегации Хай-Виллидж, а также слыл трезвенником и лучшим игроком в покер округа Райт. Полицию Райтсвилла Дейкин возглавлял уже более двадцати лет.

– А вы почему здесь, шеф? – спросил Эллери. – Я ожидал кого-нибудь из бюро прокурора Хендрикса.

– И правильно. Детектив Хауи – мистер Эллери Квин.

В углу сидел человек – неподвижный, как мебель. Это был здоровенный толстый парень в помятом синем габардиновом костюме, залоснившемся от возраста и обсыпанном сигаретным пеплом. Между обтрепанным воротничком и конопатой шеей он заткнул носовой платок, когда-то белый; толстые кирпично-красные лапы намертво зажали пачку бумаг, перехваченную красной резинкой.

Он просто кивнул Эллери – не встал и руки не подал.

– Счастлив с вами познакомиться, Хауи, – весело сказал Эллери. – В ближайшие две недели нам с вами предстоит много времени проводить вместе, так что…

– У меня приказ, – скрипучим голосом сообщил детектив Хауи. И захлопнул свои толстые губы. И все тут.

Дело осложнялось.

– По части приказов Хауи гигант, – сухо пояснил шеф Дейкин. – Думаю, именно потому Фил Хендрикс и выбрал его для этой работы. И это также одна из причин, почему я сюда подъехал. Не хотелось, чтобы вы подумали, будто все в Райтсвилле получили приказ.

– Спасибо. – Эллери усмехнулся. – И какой же у вас приказ, мистер Хауи?

– Никакого баловства. – И рот снова захлопнулся.

– Правильно, – бодро согласился Эллери. – Теперь мы понимаем друг друга… Но это только одна из причин, заставившая вас подъехать, Дейкин.

Дейкин рассмеялся:

– Вас не проведешь, да? Вторая причина состоит в том, что я присягал поддерживать спокойствие в Райтсвилле.

– О, – сказал Эллери.

– Предвидятся затруднения, шеф? – встревожился начальник тюрьмы.

– Все возможно.

– Да из-за чего же? – спросил Эллери.

– Думаю, из-за того, что однажды Райтсвилл сильно рассердился на Баярда Фокса, мистер Квин. Тогда чуть до расправы не дошло. Вот уж тихие были денечки.

Эллери серьезно кивнул.

– Я посчитал, что нам лучше ввезти его в город на автомобиле, так сказать, через служебный вход. За поездами наверняка будут наблюдать.

– Через двенадцать лет?

– Я ничего не утверждаю, мистер Квин, может быть, ничего не случится.

– Дейкин, вы верите, что Баярд Фокс отравил жену?

Шеф явно сильно удивился:

– Ну конечно. Это же простейшее дело. Там и всего-то было – открыть и закрыть. Комар носу не подточит, мистер Квин. Я очень рад вас видеть, но вы зря теряете время.

Эллери взглянул на толстяка в углу.

– А вы, Хауи? Вы считаете, что Фокс виновен?

Детектив Хауи плюнул и через полкомнаты попал точно в плевательницу.

– Шутите? – поинтересовался он.

Эллери вспомнил измученное лицо Линды Фокс и трясущиеся руки капитана Дэви Фокса.

– Итак, начальник, мы готовы, – с улыбкой сказал он. – Давайте вашего заключенного.

* * *

Человек, робко вошедший в кабинет начальника тюрьмы, ссутулился и усох, будто время держало его в своих тисках дольше отпущенного ему срока. Через редкие седые волосы просвечивала загорелая кожа – наверное, он в заключении работал на свежем воздухе. Одет вполне прилично: синий костюм из саржи и черные туфли, белая рубашка и аккуратный синий галстук в тонкую светлую полоску.

Эллери заметил удовлетворенную улыбку на губах начальника тюрьмы – так улыбаются матери, когда им удается одеть своих младших особенно хорошо.

– Тебя прекрасно обеспечили одеждой, как я вижу, – сказал начальник тюрьмы.

– Да, начальник. – Сцепив руки перед собой, Баярд Фокс смотрел вниз, в пол. Но Эллери заметил искру в его глазах, впрочем быстро спрятанную. – Благодарю вас, начальник.

– Привет, мистер Фокс, – прогудел шеф Дейкин.

Эллери не понял, что заставило опущенную голову так живо подняться – знакомый голос или обращение «мистер». Даже намек на румянец пробился сквозь задубевшую кожу.

– Шеф! – Баярд Фокс сделал полшага вперед, но остановился и снова опустил голову. – С трудом узнал вас, мистер Дейкин.

– Как поживаете?

– Прекрасно, спасибо, мистер Дейкин.

– Вы в хорошей форме.

– Начальник относится ко мне по-доброму.

В его бормотании не чувствовалось жалости к себе, только одна благодарность. Сломленный человек, подумал Эллери, совершенно упавший духом. Или – спохватился он – Лис прикидывается.

– А это мистер Эллери Квин, Фокс, – сказал начальник тюрьмы. – Он отвечает за твою поездку в Райтсвилл.

– Здравствуйте, сэр. – Глаза опущены вниз, но снова мгновенный проблеск.

– Формально вы будете находиться под охраной присутствующего здесь детектива Хауи из бюро прокурора Хендрикса.

– Да, начальник.

Детектив Хауи снялся с места швартовки.

Но Эллери произнес самым спокойным тоном:

– Мистер Фокс, – и подождал.

Эллери заключил, что Баярд Фокс поднял голову не столько вопреки своему желанию, сколько из-за отсутствия такового. И, посмотрев в эти выглянувшие из пещеры глаза – глаза Дэви, только старые, очень старые и мумифицированные, – Эллери почувствовал острый укол жалости и понял, почему всеведущий начальник тюрьмы говорил о его самоизоляции. Поверхностному взгляду казалось, что даже теперь, когда ему протянули ниточку надежды – пусть хоть такую, – Баярд Фокс надежды не имел. И все-таки… этот проблеск. Краткие вспышки, словно через щель в заслонке. Вспышки, говорящие о жизни, а не об умирании.

Эллери сдвинул брови:

– Вы знаете, зачем мы едем в Райтсвилл?

– Начальник мне сказал, сэр.

– Прошу вас, обращайтесь ко мне как угодно, но только не «сэр». А я буду называть вас Баярд, если позволите. Мы должны стать друзьями, иначе у нас ничего не получится. Я знаю вашего сына…

– Дэви?

Снова будто что-то высунулось из пещеры – проворно, как лис, пришло Эллери на ум банальное сравнение, – и так же быстро спряталось обратно.

– Я увижу Дэви, мистер Квин?

– Да.

– Мой сын – герой войны, – несколько оживившись, сказал Баярд Фокс начальнику тюрьмы. – Я читал… – Он притормозил и флегматично добавил: – Я не хочу портить жизнь сыну, мистер Квин. А добра от этого не будет.

– То есть вы не хотите возобновления вашего дела?

– Мистер Квин, это не даст ничего хорошего. Искренность или хитрость?

Детектив Хауи плюнул в плевательницу. Эллери резко сказал:

– Баярд, я не знаю, к чему это приведет – к добру или к худу. Я не знаю, виновны вы или нет. Но я должен заявить вам следующее: счастье вашего сына – а возможно, и нечто большее – зависит от этого расследования.

Фокс прикрыл веки.

– Мне необходимо ваше безусловное сотрудничество. Вы мне доверяете? И будете делать в точности то, что я попрошу?

Запавшие глаза обратились к начальнику тюрьмы, как будто – но только как будто – за советом. Начальник, прозрачная душа, кивнул с болезненным и сочувственным удовольствием.

– Как скажете, мистер Квин.

И Фокс еще больше ссутулился.

Намеренно?

* * *

Несмотря на меры предосторожности, предпринятые шефом полиции Дейкином, их проезд через Слоукем не остался незамеченным, и когда они подъехали к дому Тальбота Фокса в Райтсвилле, то перед большими железными воротами уже собралась изрядная толпа.

Райтсвилл не угрожал и не сочувствовал, просто глазел. Но чувствовалось, что в этих людях еще живы страхи.

Детектив Хауи подтолкнул Баярда Фокса на дорожку, прикрыв его тщедушную фигуру своей гималайской массой. При виде толпившихся зевак Баярд чуть порозовел, но всего на какой-то момент. Затем он сосредоточился на заросшем плющом, закрытом ставнями соседнем доме и уже не отрывал от него взгляда. Даже споткнулся о нижнюю ступеньку лестницы, ведущую на веранду Тальбота Фокса, но Хауи суровой рукой незаметно привел его в устойчивое положение.

* * *

На встречу Баярда Фокса с семьей Эллери возлагал большие надежды. Он ожидал намека, тончайшей путеводной нити для поисков. Но этот эпизод не объяснил ему ровным счетом ничего.

Семья расположилась в гостиной в фотогеничных позах. Тальбот стоял у окна, разглядывая через тюлевые занавески толпу на дорожке. Когда четверо мужчин вошли в комнату, побледневший Тальбот отвернулся от окна и с натянутой улыбкой поспешил навстречу:

– Здравствуй, Баярд.

Какое-то время Баярд Фокс смотрел на старшего брата, не узнавая. Потом выговорил:

– Тальбот, – и сразу двинулся взглядом дальше, обшаривая комнату. Мимолетный взгляд чуть задержался на Эмили, опять искра узнавания. Эмили бочком-бочком подобралась к мужу и вцепилась за него.

– Баярд, я так рада…

Она замолчала, чего-то испугавшись, а он уже забыл о ней, он опять искал… И тот самый быстрый проблеск, который Эллери уже замечал раньше, сообщил, что запавшие глаза отыскали наконец Дэви: он стоял в углу, прижимая к себе Линду одной рукой.

– Сын!

Дэви изобразил улыбку:

– Здравствуй, папа. Познакомься со своей невесткой. Помнишь малышку Линни?

Линда подбежала к седовласому заключенному и обняла его. Почувствовав, как он напрягся, она поняла, что допустила серьезную ошибку, и отпрянула, улыбаясь, чтобы скрыть смущение.

– Значит, ты Линни, – сказал Баярд. – Такая большая. – И больше на нее не смотрел. – Дэви.

– Папа.

Они посмотрели друг на друга и отвели глаза. Вот и все.

Плохая какая сцена, с раздражением подумал Эллери. Ей недостает цвета, драматизма, а самое главное – значительности. Человек восстал из мертвых, а все конфузятся, включая самого мертвеца, хотя он меньше остальных.

Шеф Дейкин подтолкнул к нему кресло, и Баярд уселся с отрешенной улыбкой и сложенными на коленях руками. Он осматривался, явно испытывая удовольствие от узнавания. Да, вот пианино, а на нем тот самый испанский платок, который Эмили обшила шелковой бахромой, – помню, помню. Вот дагеротип уехавшей в Иллинойс прабабки Фингрен, «нового пионера», как называла ее бабка Харрисон; на камине «Гарвардская классика»[6]6
  «Гарвардская классика» – пятидесятитомное собрание лучших произведений мировой литературы, издававшееся в начале XX в.


[Закрыть] Тальбота и датская пенковая трубка, которую привез с родины чей-то дядя, – они немного поменяли вещи местами, но в основном все то же… Эллери подумал, как идеально рассчитана эта краткая ностальгическая мизансцена, которая должна была усилить симпатию аудитории: мелкая, слабая фигурка в слишком просторном, обитом гобеленом кресле, скорбно улыбающаяся при виде знакомых, почти забытых вещей.

Если она действительно была рассчитана.

Потом заговорили все – все, кроме Баярда, – заговорили с особой живостью о засухе после ужасной грозы, о дочери шефа Дейкина Элви, только что вышедшей замуж за парня из Слоукема, о тройняшках, которых принял старый доктор Уиллоби, – в общем, обо всем, но только не о том, что было у них на уме.

– Позвольте мне призвать собрание к порядку? – Эллери улыбнулся нервно вздрогнувшему Баярду. – Знаете, Баярд, миссис Тальбот Фокс предложила нам этот дом в качестве штаб-квартиры. Весьма великодушно. Однако если у вас есть возражения – простите, миссис Фокс, я буду грубо откровенен, – мы возьмем комнаты в отеле и будем работать там. Какой вариант вас больше устраивает, Баярд?

– Какой… устраивает меня! – Смущенный такой постановкой вопроса, он беспомощно помолчал, потом сказал: – Это очень любезно с твоей стороны, Эмили. – И повторил: – Очень любезно.

– Ох, Баярд! – Эмили кинулась в слезы.

– Ну хватит уже, Эмили… – пристрожил ее Тальбот.

– Простите меня, простите. – Эмили промокнула глаза носовым платком, который и так уже был весь мокрый насквозь.

Детектив Хауи огляделся по сторонам, наверное в поисках плевательницы.

– Прежде чем мы приступим, Баярд, – произнес Эллери, – у вас ничего нет нам сообщить?

Баярд заморгал недоуменно.

– Ну, – пояснил Эллери, – вы могли бы нам сказать: это вы отравили свою жену двенадцать лет назад?

* * *

Линда прерывисто вздохнула, и это был единственный звук в тишине комнаты.

– Наверное, вы думаете, что я рвусь на свободу, – медленно начал Баярд. – А я и сам не знаю. Когда-то я хотел, да, а теперь, может быть, мне лучше остаться там, где я живу. Это место стало для меня как бы домом. – Он вздохнул. – Дэви, когда мы ехали из тюрьмы, мистер Квин рассказал мне обо всем, что с тобой случилось… и о том, что ты чуть было не… в общем, о вас с Линдой. И сказал, отчего это все. Мистер Квин считает, что это расследование имеет большое значение – что ж, Дэви, раз так, я сделаю все возможное. – В этот момент у него в глазах опять возник этот мучительно непонятный блеск. – Я только прошу всех говорить правду. Это все, чего я прошу. Правды.

– Но, папа. – Дэви била крупная дрожь. – Ты не ответил на вопрос мистера Квина.

Баярд посмотрел на сына с нескрываемой, почти женской нежностью.

– Нет, сын, это не я убил твою маму.

Эти слова прозвучали как констатация. В них не было ни одной фальшивой ноты. Простая, прямая и – да, безнадежная констатация факта.

А вдруг наихитрейшая хитрость? Этот человек, подумал Эллери, или жертва самого невероятного стечения обстоятельств, или выдающийся актер.

– Хорошо, – сказал Эллери; по голосу о его мыслях догадаться было нельзя. – Тогда вот какова моя программа. Несколько дней я собираюсь потратить на изучение протокола суда. Затем мы соберемся вместе в соседнем доме и восстановим каждое звено в цепи событий двенадцатилетней давности. Каждое действие, каждое заявление, каждую мысль, которые вы сможете вспомнить, насколько это возможно. Я предлагаю повернуть время вспять. Быть может, заставив историю повториться, мы убедим ее прокричать теперь то, что тогда было сказано шепотом или вообще никак не проявилось.

То, что я пытаюсь предпринять, имеет определенные опасные последствия. В дело вовлечено всего несколько людей. Между собой они связаны кровным родством или браком. Если Баярд Фокс невиновен, как он утверждает, значит, мы можем оказаться в самой неприятной ситуации.

Не было никакой необходимости втолковывать им очевидное. Всем и так это было понятно.

– Еще один момент. – Эллери улыбнулся Дэви и Линде. – Эти молодые люди сделали колоссальную ставку на данное расследование. Когда умерла Джессика Фокс, они были детьми. Заставлять их страдать, как взрослых, из-за чьей-то двуличности – несправедливо и неправильно. Я не говорю, что двуличность в этом деле обязательно присутствует. Я пока не знаю. Но если это так, я предупреждаю вас сейчас – я буду копать до конца, пока не припру истину к стене. И не имеет значения, куда это меня приведет и кого больно заденет. Это ясно? Всем ясно?

Никто не ответил, да ни от кого этого и не требовалось.

– Благодарю вас, – улыбнулся Эллери. – А теперь мне нужно заняться протоколом процесса.

Часть вторая

Глава 8
ЛЮБОВЬ ЛИСА

На следующее утро, имея полчаса в запасе перед назначенной встречей с прокурором Хендриксом, Эллери возобновил знакомство с Райтсвиллом.

Не слишком-то он изменился, подумал Эллери, гуляя по Хай-Виллидж. Несколько новых магазинов; оживленная городская автостоянка, выходящая на Джезрил-Лейн позади почты; цветочный магазин Энди Биробатьяна в офисном здании покрашен в другой цвет; стоматологический кабинет доктора Эмиля Поффенбергера исчез; отель «Холлис» обзавелся новой маркизой, очень элегантной, надо сказать. А вот и стеклянный фасад «Райтсвиллского архива», тут все как во время оно; рядом с кинотеатром «Бижу» Луи Кейхана в кафе-мороженом Эл Браун подавал ассорти «Нью-Йоркский колледж» юношам и девушкам из средней школы Райтсвилла, словно никогда не прекращал этого занятия; а посреди круглой Площади основатель города Джезрил Райт, украшенный птичьим пометом, продолжал о чем-то размышлять, восседая на каменном коне, спиной к Райтсвиллскому национальному банку Джона Ф. Райта, стоящему на северной стороне Площади, по соседству с красным кирпичным зданием муниципалитета, откуда начиналась Стейт-стрит.

Этот город был очень похож на Райтсвилл, знакомый Эллери, и, вероятно, был похож на Райтсвилл, известный Джессике Фокс.

Эллери зашагал по Стейт-стрит под вековыми деревьями. Миновал муниципалитет и бросил взгляд через улицу на библиотеку Карнеги: царит ли там по-прежнему мисс Эйкин за чучелами орла и изъеденной молью совы? И наконец, он подошел к «новому» зданию окружного суда. Оно уже давно перестало быть новым: гранит требовал серьезной чистки, а бронзовые буквы над дорическими колоннами нуждались в полировке. Широкие плоские ступени были немного выщерблены по краям. Зато решетки на окнах верхнего этажа, где располагалась окружная тюрьма, выглядели как прежде, и на краткий момент Эллери представил себе в одном из них измученное лицо Джима Хейта.

* * *

Прокурор Хендрикс держался холодно.

– Конечно, мы провинциалы, – жестко сказал окружной прокурор. – Мы не любим посторонних, которые врываются в наш город и пытаются нас встряхнуть. Я человек прямой. Двенадцать лет назад Баярда Фокса осудили справедливо, сейчас это практически уже древняя история. Так в чем дело?

– А в том, мистер Хендрикс, что теперь ставка немного повышена, чем провинциальные амбиции Райтсвилла или даже Баярд Фокс.

– Как это?

По секрету Эллери ему рассказал. Хендрикс поджал губы – типичный янки.

– Должен сказать, это чертовски странный способ терапии. – Он не потрудился скрывать свою враждебность.

– Капитан Дэви Фокс, – ловко ввернул Эллери, – в настоящее время является достоянием Райтсвилла, и город должен им гордиться.

– Да. Разумеется. – Хендрикс почувствовал себя неуютно. – Мне жаль, что он в таком состоянии. Но это же дичайший прыжок наугад, мистер Квин. Ваше расследование не принесет мальчику ничего, кроме вреда. Оно только пробудит в нем надежды, а вы еще больше его разочаруете. Баярд Фокс убил жену двенадцать лет назад, вот и все, что нам известно. Вы впустую тратите ваше время. – Он не добавил «и мое», но по его тону это было ясно и так.

Припев о времени, которое он тратит впустую, начал раздражать Эллери. Он нахмурился:

– Кстати, мистер Хендрикс, кто был прокурором в округе Райт, когда проходил суд над Фоксом?

– Том Гарбек.

– Гарбек?

– Один из подававших надежды учеников судьи Илая Мартина – старик предпочитал подбирать и готовить их сам. Том стал хорошим прокурором, я это признаю, хотя мы с ним принадлежим к разным командам.

– Гарбек, – задумчиво произнес Эллери. – Был еще один Гарбек – Майрон! Майрон Гарбек, владелец аптеки в Хай-Виллидж, проходил свидетелем по делу Хейта. Он родственник того Гарбека, который обвинял Фокса?

– Старший брат Тома. Между прочим, эта аптека теперь принадлежит не Майрону. Он умер скоропостижно от сердечного приступа в конце 42-го – или 43-го? – года, вдова продала заведение Элвину Кейну, после чего переехала в Калифорнию.

– Элвин Кейн. – Это имя ему тоже было знакомо. Кейн? И Эллери вспомнил выражение лица Дэви Фокса в гостиной Квинов в Нью-Йорке. – А, да. Хорошо, мистер Хендрикс, мне нужно будет поговорить с Томом Гарбеком. Где его можно найти?

– Поинтересуйтесь в Белом доме, – усмехнулся прокурор Хендрикс. – Уже несколько лет, как Тома вызвали в Вашингтон и дали секретную работу на Пенсильвания-авеню. Последнее, что я слышал, – президент послал его куда-то с заданием. Он может быть в Париже, Москве, да где угодно. Наши парни делают успехи!

– Что-то много горечи слышится в ваших словах, – усмехнулся в ответ Эллери. – В таком случае, мистер Хендрикс, я уверен, вы не будете возражать, чтобы я познакомился с официальными протоколами суда над Фоксом… а?

Прокурор вскинул руки.

* * *

Четыре дня спустя Эллери заскочил в кабинет шефа полиции Дейкина.

– А я уж гадал, куда вы запропали, – сказал шеф.

– Изучал протоколы суда.

– Что-нибудь выудили?

– Если вы имеете в виду ошибки – ничего.

Шеф Дейкин вздохнул:

– Я вам говорил, мистер Квин. Это дело такое – открыть и закрыть.

– Да, разумеется. – Эллери посмотрел в окно через Стейт-стрит на здания Райтсвиллской электроэнергетической компании и телефонной станции. Старые вязы на той стороне улицы запомнились ему своей безмятежностью, но в это пасмурное утро они разволновались. – Я и не ожидал найти ничего потрясающего. Все это время я предполагал, что если в деле что-то скрыто, то, работая в библиотеке, я вряд ли это обнаружу.

– Как ведет себя Баярд?

– Очень хорошо, должен сказать, учитывая, что детектив Хауи понял приказ буквально и настоял, чтобы им выделили одно ложе. Эмили Фокс предоставила им южную комнату на втором этаже.

– Это жестоко по отношению к Баярду, – заметил Дейкин.

– Он справится. Не такой уж он робкий – теперь он стал гораздо разговорчивее, хотя между ним и его братом Тальботом напряжение сохраняется. Интересно узнать, что за этим стоит. Между ними что-то было?

– Мне ничего такого не известно. Они всегда прекрасно вместе вели свое дело.

– Это я понимаю. В общем, Баярд сидит там целыми днями и разговаривает с Дэви о прежних временах – когда Дэви рядом, а это бывает нечасто, все же для Дэви это нелегко, – или знакомится с Линдой, к которой он чувствует симпатию, и толстеет на фруктовых пирогах Эмили.

– Да уж, на таких пирогах невозможно не потолстеть, – проворчал шеф. – Ну и что дальше, мистер Квин?

– Вот.

Эллери протянул ему напечатанный список фамилий. Дейкин медленно его просмотрел.

– Вам нужны эти люди?

– Да.

– Когда?

– По мере надобности начиная с этого момента. Они по-прежнему в городе?

– Ага. Даже молодой Джексон, чернокожий парень.

– Это больше, чем я надеялся. Почему вы сказали «даже» молодой Джексон?

– Потому что Эйб Л. служит в армии. Это сын Генри Клея Джексона, буфетчика.

Эллери кивнул, усмехнувшись. Он вспомнил, как в свой первый приезд был в доме Джона Ф. Райта, когда Гермиона Райт знакомила его со своими близкими друзьями, а Джексон объявил, что обед подан.

– Но сегодня утром я видел Эйба на Стейт-стрит, – добавил шеф. – Вы будете проводить встречи в доме Баярда Фокса, мистер Квин?

– Конечно. Я верю в атмосферу, Дейкин. – Эллери тихонько побарабанил пальцами по столу шефа, рассеянно глядя в окно: – В подлинную атмосферу… Должна открыться какая-то пакость попутно, – пробормотал он.

Дейкин поморщился:

– Стоит ли?

– Именно там произошло убийство.

– Этот дом как могила, мистер Квин. Он простоял запертым двенадцать лет. Я бы себя чувствовал кладбищенским вором.

– Давайте вместе испытаем это чувство.

Шеф вытаращил глаза.

– Мне же нужно дружеское плечо, – жалобно произнес Эллери. – Я выбрался, чтобы спасти двоих молодых людей от участи, которая для них, может, не лучше смерти. Хауи – это просто наводящая тоску пиявка, а мне рядом нужен друг, Дейкин.

Дейкин взял шляпу, пожимая плечами и бурча себе под нос что-то о собственной глупости.

– О'кей, мистер Квин, пойдемте разграбим эту могилу.

* * *

Тем же утром Эллери привел настороженную компанию через две лужайки к покрытой пятнами и потрескавшейся от непогоды двери дома Баярда Фокса.

Ощущение замороженной жизни поразило Эллери в тот самый момент, как только он отпер эту дверь потускневшим ключом, который Эмили Фокс двенадцать лет хранила в своей «коробке с безделушками». Когда он толкнул дверь, она пронзительно заскрипела. Словно закричал сам дом, разбуженный после долгого сна. А в прихожей это чувство еще усилилось. Ящик столика красного дерева был выдвинут, как будто ну вот только что… Внутри виден был кожаный ошейник для щенка, матовая электрическая лампочка, ворох бумажек – открытки с поздравлениями, счета из прачечной, небрежно накарябанные записки по хозяйству, письма… Там же валялись шарики для детских игр, номер «Райтсвиллского архива» за 2 июня 1932 года, несколько фотографий с закрученными углами – всякая ерунда, мелочи, которые имеют обыкновение скапливаться в любом доме, как бы аккуратно его ни вели. Со стула красного дерева, стоящего рядом со столиком, свисал рукавами красный мальчишеский пуловер, кажется только вчера весело сброшенный. Но от прикосновения Линды шерсть стала рассыпаться клочьями, выбросив облачко мелкой пыли и рой моли.

Ковер с восточным узором загнулся, задетый двенадцать лет назад чьей-то торопливой ногой. Репродукция Максфилда Парриша[7]7
  Парриш, Максфилд (1870–1966) – популярный американский иллюстратор и художник.


[Закрыть] кокетливо смотрела на них с полосатых обоев над столиком, требуя, чтобы ее повесили поровнее. Сквозь покров серой пыли, сквозь сети, сотканные многими поколениями пауков в углах под потолком прихожей, все равно чувствовалось, что этот дом не умер, просто его жизнь приостановилась на время.

– Какая грязь, – сказала Эмили Фокс. – Говорила же я тебе, Тальбот, что нам надо поддерживать этот дом…

Тальбот только качал головой, озираясь по сторонам. Дэви и Линда держались вместе и двигались почти крадучись.

А Баярд Фокс ожил. Лицо приобрело нормальный цвет, запавшие глаза поблескивали. Он стоял, осматриваясь, принюхиваясь, даже вроде бы пробуя свой дом на вкус.

– Он все такой же! Точно такой же, как был.

Внезапно Баярд сорвался с места и кинулся под арку в левой части холла. Детектив Хауи дернулся вслед за ним, но тут же и остановился, поскольку Баярд Фокс уже застыл на месте, тихонько заглядывая в комнату. Вполне заурядная, типичная для Райтсвилла гостиная, но Баярд смотрел так, словно в ней заключалась тайна всей его прошлой жизни, а он вот теперь взирает на нее уже из какой-то другой жизни, с покорностью и изумлением.

Он шагнул в комнату, и все остальные, заразившись его настроением, потянулись за ним чуть не на цыпочках.

Бурча себе под нос, шеф Дейкин распахнул окна и ставни. Легкий бриз проник внутрь, зашевелил, разогнал затхлую духоту, и скоро в доме стало можно дышать.

– Мне нужен портрет, – сказал Эллери. – Нужна та Джессика Фокс, какой она была непосредственно перед трагедией.

Он обращался к Баярду, но тот, как зачарованный, смотрел на диван, наивно-провинциальное воспроизведение французской модели. Эллери гадал, что же такого особенного было в этом посредственном предмете меблировки, но потом сообразил, что Баярд смотрит не на диван, а на вязаную шерстяную шаль. Эта вещь была сделана с воображением, в ней угадывалась работа искусных женских пальцев, и цвета не потускнели. Шаль лежала на диване, и если расфокусировать глаза, то можно было угадать под ней очертания мертвенно-бледной женщины, обладательницы ловких пальцев.

– Джессика болела несколько месяцев, – растроганно заговорил отец Дэви, не отрывая глаз от шали. – У нее была пневмония, крупозное воспаление легких, так, кажется, доктор Уиллоби определил эту болезнь; просто чудо, что она не умерла от этого, она и вообще-то никогда не была здоровой, мистер Квин, она была очень хрупкая женщина. Помнишь, Дэви?

Дэви промямлил:

– Да, помню, папа.

– В первые два месяца у нее были две сиделки: дневная и ночная. Дневную звали мисс Хинчли, из тех Хинчли, которые живут в Райтсвилле-Узловой, очень приятная женщина, и Джессике она нравилась. А ночную я что-то не припоминаю.

– Мисс Грюнигер. Командирша такая, старая и толстая, – неожиданно вставила Эмили. После чего залилась румянцем и отпрянула в тень.

– Точно, Эмили, – кивнул Баярд. – Мисс Грюнигер. Джесси считала ее старой ведьмой. Но мы не могли найти никого другого, да и дело свое она знала. Доктор Уиллоби ее очень рекомендовал…

– Прошу прощения, – перебил его Эллери и спросил у шефа Дейкина: – Вы связались с доктором Уиллоби?

– Сейчас он в больнице, оперирует, – откликнулся Дейкин. – Обещал быть здесь, как только закончит, мистер Квин.

– Продолжайте, Баярд.

– Прошло два месяца, Джессике лучше не становилось, и я уволил сиделок, – сказал Баярд, обращаясь к шали. – Моя девочка тяжело болела, но я их отослал.

На мгновение повисла тревожная тишина.

– Этот факт мне знаком по расшифровке стенограммы процесса, – тихо произнес Эллери, – но я не помню, чтобы там присутствовало объяснение. Была какая-то особая причина?

Баярд ответил:

– Да, мистер Квин, была, конечно.

У кого-то из присутствующих вырвался вздох, но когда Эллери оглянулся, все стояли в прежних позах, одинаково напряженные и бледные. Он посмотрел на Дейкина, и тот едва заметно указал в сторону Тальбота Фокса.

– Я рассчитал сиделок, – говорил Баярд, – и решил ухаживать за женой сам. У нас с братом был общий бизнес, и большой проблемы мое пребывание дома не создавало. Мы условились, что, пока я не поставлю Джесси на ноги, управлять цехом Тальбот будет один.

Тальботу пришлось несколько раз откашляться, прежде чем он сумел выговорить:

– Так и было. Я вкалывал за двоих. – В голосе послышалась очень странная оборонительная нотка.

– Да, Тальбот. Должен сказать, ты и правда вкалывал, – отозвался брат.

По легкому покалыванию в руках Эллери понял, что с самого начала он что-то затронул – что-то такое, что никак не всплыло на процессе. Почему это проявилось сейчас, он понятия не имел. Конечно, двенадцать лет тюремной камеры могли сильно изменить шкалу человеческих ценностей, и то, что тогда заставило его промолчать, сейчас побудило говорить.

А Тальбот все никак не мог толком прокашляться.

– Этот день я вижу как сейчас… – продолжал Баярд.

– Извините, какой день? – уточнил Эллери.

– Тот день, мистер Квин, когда Джессика окрепла настолько, что впервые смогла сойти вниз. Было прекрасное, теплое, солнечное утро в начале июня. Нет, пожалуй, нельзя сказать «в начале июня». Это было 14 июня. Не думаю, что я когда-нибудь забуду эту дату. 14 июня 1932 года.

Поглядывая вокруг, Эллери подумал: «Да, ты не забудешь, да и никто здесь не забудет».

– Комната выглядела… точно так, как сейчас. Окна распахнуты, занавески колышутся, я удобно устроил жену здесь на диване. Укрыл ее вот этой самой шалью и подтолкнул вокруг. Джесси ужасно гордилась этой шалью. Она ее сама связала.