Текст книги "Зубы дракона"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Кадмус прекратил посылать Хантли деньги и поклялся, что больше никогда не заговорит со своим братом. Хантли увез жену и маленькую дочь в Париж, где тщетно пытался заниматься живописью, живя в бедности на скудные средства жены, продолжавшей работать натурщицей.

– Этот Хантли, – объяснил Бо, – был слишком горд, чтобы писать своему богатому брату. Однако его жена была не такой гордой, так как ее ребенок голодал, поэтому она написала Кадмусу, умоляя о помощи. Кадмус ответил – таким образом мы узнали о парижском эпизоде в семье Хантли, – написав, что его брат сам сделал свой выбор и тому подобный ханжеский вздор. Как бы то ни было, Кадмус хладнокровно отказал своей невестке, и Хантли, очевидно, узнал об этом, потому что сразу же после прихода письма Кадмуса покончил с собой. О том, что случилось дальше с Надин и маленькой Марго, нет никаких сведений. Поэтому одно из наших дел – разыскать этот след тридцатилетней давности.

– Таким образом, Марго Коул, если ее найдут и она окажется соответствующей условиям завещания, становится наследницей. Как насчет второго наследника?

– Ну, у Кадмуса и Хантли была младшая сестра, Моника. Насколько можно понять, читая между строк, Моника, узнав о самоубийстве Хантли в Париже, обвинила в этом Кадмуса и порвала с ним навсегда. Вышла из наследственного особняка Коулов в Виндзоре и исчезла. Это произошло вскоре после смерти Хантли, в 1909 году. Нам приблизительно известно, что с ней стало после того, как она покинула Вермонт. Моника с трудом содержала себя, пока в 1911 году не познакомилась в Чикаго со счетоводом по фамилии Шон, который женился на ней. Их дочь Керри родилась в 1918 году – приблизительно в то время, когда муж Моники умер в чикагской больнице от спинномозгового менингита. Моника осталась без гроша. В отчаянии она написала своему брату Кадмусу, рассказав о случившемся и прося о помощи, как жена Хантли девять лет назад. Ну, Моника получила практически такой же ответ: дескать, выйдя замуж, она не должна рассчитывать на какую-либо поддержку и может отправляться хоть на Луну. Это были последние сведения, полученные Кадмусом о сестре и маленькой Керри. Письмо Моники было отправлено из Чикаго восьмого сентября 1918 года.

– И Монике по завещанию не достается ничего? – спросил мистер Квин.

– Ни цента. Конечно, она, возможно, умерла. Как я говорил, почти все свое состояние Коул оставил двум своим племянницам, Марго Коул и Керри Шон.

– Как насчет невменяемости? – с надеждой осведомился мистер Квин.

– Безнадежно. Гуссенс уже консультировался с психиатрами. Согласно описанию, они признали Коула нормальным с медицинской точки зрения. Юридически он, разумеется, был вправе поставить любые, даже самые дикие условия передачи по наследству своего состояния. Де Карлос, который должен знать об этом лучше других, высмеивает само предположение о невменяемости. Его можно понять: Коул оставил ему миллион долларов и жилье в тэрритаунском замке, если оно ему понадобится.

– Ты расспрашивал де Карлоса об обстоятельствах смерти Коула?

Бо кивнул.

– Он хладнокровный тип и твердо придерживается своей истории. Я упрекнул его за то, что он не задержал капитана Энгуса и радиста, когда увольнял экипаж яхты.

– Почему?

– Свидетелями подписи под завещанием были Энгус, радист и де Карлос.

– Ну и что?

– Перед тем как завещание вступит в силу, двое из свидетелей подписи должны быть проверены, пребывают ли они в пределах страны и находятся ли в здравом уме и твердой памяти. В случае отсутствия кого-либо из свидетелей судья по делам о наследстве вправе обойтись без его показаний и признать завещание вступившим в силу на основании показаний другого свидетеля. Поэтому в отсутствие капитана Энгуса и радиста нам придется полностью полагаться на показания де Карлоса.

Мистер Квин нахмурился:

– Мне это не нравится.

– Ну, мы добьемся проверки, так как судья, несомненно, будет настаивать на более весомом подтверждении подписи, чем слова единственного свидетеля. Он потребует проверки почерка завещателя, Энгуса и так далее. Наверняка сохранилось множество автографов Коула, и все они будут изучены.

– А мне придется ехать отдыхать в горы! – простонал мистер Квин. – Черт бы побрал мой червеобразный отросток!

* * *

Бо снабдил двух детективов именами и описаниями капитана Энгуса и матросов «Аргонавта» и отправил их в Сантьяго-де-Куба потихоньку начинать расследование. Он также пустил надежного агента во Франции по следу Надин и Марго Коул, дал объявления во французских и американских газетах и приступил к розыскам Керри Шон.

Мистер Квин сердито удалился в Адирондакские горы. Со своей Эльбы[10]10
  Эльба – остров в Тирренском море; в 1814–1815 гг. место ссылки императора Наполеона I.


[Закрыть] он следил за успехами мистера Эдмунда де Карлоса, черпая сведения из нью-йоркских бульварных газет и светских сплетен. Де Карлос, как один из душеприказчиков и будущих опекунов состояния Коула, гарантировал себе разрешение поселиться в тэрритаунском замке в качестве наследника еще до вступления завещания в силу.

Дом и поместье были под наблюдением управляющего вплоть до его безвременной кончины в 1937 году. Очевидно, Коул не успел нанять нового управляющего, и дом остался заколоченным и необитаемым. Теперь туда въехал де Карлос, нанял слуг и декораторов и обосновался в одиноком великолепии дворца.

Он быстро начал гоняться за удовольствиями. Бородатая физиономия де Карлоса, его зубастая улыбка и густая шевелюра стали регулярно появляться в газетах. Очень скоро он сделался первым нью-йоркским бонвиваном, благодетелем одиноких хористок, безудержным мотом и завсегдатаем знаменитых ночных клубов и игорных заведений.

«Если он будет вести себя подобным образом, – мрачно думал мистер Квин, – то ожидаемое наследство в миллион долларов целиком уйдет на погашение долгов!»

Эдмунд де Карлос был сыном бразильца и англичанки и родился на кофейной плантации в Бразилии в 1889 году. «На фотографиях пират выглядит моложе лет на пятьдесят», – размышлял мистер Квин, пребывая в изгнании.

Ему внезапно пришло в голову, что мистер де Карлос нуждается в наблюдении.

Тем временем Бо бежал по холодному следу.

Начав с факта сроком давности в двадцать один год – зная, что муж Моники Коул Шон умер в чикагской больнице, – Бо двигался по следу, приведшему его сначала в чикагский многоквартирный дом, затем в школу секретарей, куда молодая вдова поступила, чтобы приобрести практические знания, способные помочь ей зарабатывать на жизнь себе и дочери, когда Кадмус отказал ей в финансовой поддержке.

Сент-Луис, Миннеаполис, Нью-Йорк – дешевые квартирки и меблированные комнаты, скверный театральный отель, дансинг и театральная школа для детей… Бо начал рыскать по Бродвею. Наконец ему удалось в архивах театрального агентства раскопать старую фотографию красивой девушки по имени Керри Шон. Но после этого он потерял след.

Наводя справки в Нью-Йорке, Бо узнал у Ллойда Гуссенса, что судья по делам о наследстве был удовлетворен доказательствами подлинности подписи Кадмуса Коула на завещании. С целью сравнения было представлено множество образцов почерка Коула – на чеках, юридических документах, на счетных книжках американских и иностранных банков почти двадцатилетней давности. Подпись капитана Энгуса также была подтверждена с помощью судового журнала «Аргонавта» (в котором, как не поленился выяснить мистер Раммелл, имелись подробности болезни и смерти Коула, в точности совпадавшие с устными показаниями де Карлоса).

– Все уже почти готово, – сообщил Бо Гуссенс. – Правда, из-за огромных размеров состояния трудно определить налог на наследство. Без наследников это вообще нелегко, поэтому скажите, Квин, как идут поиски этих двух девушек?

Бо снова принялся за дело. Он нашел новый след, ведущий на запад. Однако в Цинциннати опять оказался в тупике.

– Не понимаю, почему эта Керри Шон не отзывается на мои объявления в газетах, – жаловался Бо по телефону Эллери. – Если только она не покинула Соединенные Штаты или не умерла. Впрочем, объявлений было столько, что ее можно было извлечь из Африки или даже с того света.

Мистер Квин задумался.

– Существует письменное доказательство, что Моника Шон учила дочь танцам и актерскому мастерству, не так ли? Поэтому работай под профессиональным углом…

– Слушай, умник, – огрызнулся Бо, – я столько времени надоедал нью-йоркским театральным агентам и менеджерам, что им осточертела моя физиономия и они пригрозили спустить меня с лестницы, если снова увидят. Говорю тебе: этот театральный след безнадежен!

– Куда, – мягко осведомился Эллери, – отправляется каждая энергичная американская мамаша с красивым ребенком, обладающим действительным или воображаемым талантом?

– Какой же я кретин! – заорал Бо. – Пока! Спустя десять дней Эллери получил телеграмму из Голливуда:

«НАШЕЛ КЕРРИ УРА ВОСКЛИЦАТЕЛЬНЫЙ ЗНАК БО».

Глава 3 МИСТЕР САНТА-КЛАУС

В голливудском центральном бюро по распределению ролей Бо не нашел никого по фамилии Шон, зато обнаружил трех Керри. Он взглянул на их фотографии. Керри Эйкрс была негритянкой. Керри Сент-Олбен – пожилой характерной актрисой. Керри Лэнд – молодой девушкой.

Лицо ее было приятным. Светлые глаза смотрели прямо на Бо, искрясь, как шампанское. Ямочка на подбородке, вздернутый носик, мягкие темные локоны…

Бо сравнил лицо Керри Лэнд с имеющейся у него фотографией Керри Шон в детском возрасте. Сходство было безошибочным. Но ему следует убедиться.

Узнав у служащего бюро телефон и адрес на Аргайл-авеню, Бо позвонил по указанному номеру.

Ответила женщина. Назвавшись представителем центрального бюро распределения ролей, Бо скрипучим голосом попросил к телефону Керри Лэнд. Женщина ответила, что Керри Лэнд уже два месяца на съемках и должна вернуться через несколько дней, и положила трубку.

Возвратившись в отель, Бо посмотрел на себя в зеркало, решил, что его одежда – достаточно поношенная, чтобы усыпить подозрения даже голливудской квартирной хозяйки, и отправился по адресу на Аргайл-авеню, неся в руке старый чемодан.

Меблированные комнаты помещались в обшарпанном доме с облупившейся краской и осевшим фундаментом, стоявшем в ряду таких же мрачных и ветхих строений.

Бо начал чувствовать себя Санта-Клаусом. Он позвонил в дверь, и ему открыла женщина с бесформенной фигурой, в старом халате и шлепанцах.

– Мне нужна комната, – сказал Бо.

– Вы статист? – Она окинула его недружелюбным взглядом.

– Я ищу работу в кино, – признался Бо.

– Шесть долларов авансом. Мыло и полотенца – ваши собственные. – Квартирная хозяйка несколько оживилась, увидев содержимое его битком набитого бумажника. – Значит, вы недавно в городе? Ну, я покажу вам, что у меня есть. У вас будут вечеринки?

– Я никого в Голливуде не знаю, – ответил Бо.

– С такой кучей денег очень скоро узнаете.

– Я веду респектабельный образ жизни, если вы это имеете в виду, красавица, – усмехнулся Бо.

– Надеюсь. У меня приличный дом. Ваше имя?

– Квин. Эллери Квин.

Хозяйка пожала плечами и заковыляла наверх. Бо весьма придирчиво осматривал показываемые ему комнаты, тайком поглядывая на таблички с именами на дверях. Увидев на одной из них имена «Керри Лэнд, Вайолет Дей», он выбрал ближайшую комнату на том же этаже, заплатил за неделю вперед и обосновался на новом месте, чтобы дожидаться там возвращения племянницы Кадмуса Коула.

Той же ночью Бо пробрался в темную спальню, разделяемую Керри «Лэнд» и Вайолет Дей, и тщательно обследовал ее.

Комната была такой же убогой, как его собственная. Шаткий туалетный столик покрывала дешевая дорожка, испачканная в одном углу пудрой и губной помадой; за полинявшей ситцевой занавеской открытого стенного шкафа висели пустые проволочные вешалки; у бюро недоставало ножки; две низкие железные кровати казались покрытыми буграми; стены были увешаны фотографиями без рамок, изображавшими Керри и длинноногую блондинку с мрачным и усталым выражением лица.

От одной из кроватей резко пахло духами. «Вайолет Дей!» – тут же решил Бо. Другая, от которой исходил нежный и чистый аромат, очевидно, принадлежала Керри.

Бедное дитя!

Бо сердито выругался. Распустить нюни из-за маленькой брюнетки с манящим взглядом и самоуверенностью кинозвезды! Да ее ожидает такое количество денег, какое ему не увидеть за всю жизнь!

Тем не менее Бо с нетерпением ожидал первой встречи с Керри Шон.

Она состоялась четыре дня спустя. Услышав звук тормозящего такси, веселый голос и легкие шаги, Бо с колотящимся сердцем выбежал на лестничную клетку.

Внизу появилась высокая мрачная блондинка, которая тащила два тяжеленных чемодана. За ней следовала брюнетка, также несущая чемодан. Она весело смеялась, и в тусклом холле внезапно стало светло и радостно.

– Скорей, Вай! – крикнула Керри, взбегая по ступенькам.

Наверху стоял Бо, глядя на нее.

– О! – сказала Керри, налетев на него в полумраке. – Хэлло!

– Привет.

– Вы новенький, не так ли?

– Считайте, что родился заново.

– Что? Вай, да он забавный! Меня зовут Керри Ш… я хотела сказать, Керри Лэнд. Это моя соседка по комнате – Вайолет Дей.

– Рад познакомиться. Эллери Квин, – представился Бо, не сводя глаз с Керри.

– Это существо умеет говорить, – промолвила блондинка, глядя на Бо. – Сейчас он попросит у тебя взаймы пять долларов. Пошли, Керри. Я едва держусь на ногах.

– Но это очень симпатичное существо, – улыбаясь, возразила Керри. – Смотри, Вай, какие у него красивые волосы. Он похож на Боба Тейлора,[11]11
  Тейлор, Роберт (Спанглер Арлингтон Бру) (1911–1969) – американский киноактер.


[Закрыть] тебе не кажется? – И они оставили Бо усмехаться в темноте.

Через десять минут он постучал к ним в дверь.

– Войдите! – отозвалась Керри.

На девушке было домашнее платье в красных цветах. Маленькие босые ножки и взъерошенные волосы выглядели очень привлекательно. На кровати – той, от которой исходил нежный аромат, что с удовлетворением отметил Бо, – лежал открытый чемодан. Керри укладывала в ящик бюро черные панталоны.

– Снова это существо, – заметила Вайолет Дей, она лежала на пахнущей духами кровати и лениво шевелила пальцами босых ног. – Керри, неужели у тебя совсем нет стыда? Ты же демонстрируешь все девичьи секреты.

– Привет, – сказал Бо, снова усмехаясь. Он чувствовал себя отлично, сам не зная почему, – как будто выпил пять порций.

– Убирайтесь, – велела блондинка. – Эта девушка родилась с душой герлскаута, а я появилась на земле, чтобы оберегать ее от нахальных парней, считающих себя похожими на Роберта Тейлора.

– Заткнись, Вай, – прервала ее Керри. – Входите, Квин, мы вас не укусим. У вас есть виски?

– Нет, но я знаю, где его можно найти, – ответил Бо.

– Вот это мне нравится. Беру свои слова назад! – воскликнула Вай, садясь на кровати. – Где же?

– Я совсем недавно в Голливуде, – сказал Бо, – и мне тут очень одиноко.

– Ему одиноко, но он знает, где найти виски! – хихикнула блондинка. – Знаешь, Керри, он и впрямь походит на Тейлора.

Бо не обратил на нее внимания.

– Мисс Лэнд, как насчет того, чтобы присоединиться ко мне за ужином с упомянутым виски?

Вай пожала плечами:

– Одиночество… ужин… виски… Что это – «Веселая вдова»?[12]12
  «Веселая вдова» – оперетта Ф. Легара, экранизированная в Голливуде в 1934 г.


[Закрыть] Держу пари, Керри, что еще до вечера он предложит тебе пощупать его мускулы.

– Мы с удовольствием с вами поужинаем, – сказала Керри, слегка подчеркнув слово «мы». – Я хорошо понимаю, что вы сейчас чувствуете, Квин. Решено: мы ужинаем втроем.

– Втроем? – обескураженно переспросил «мистер Квин».

– Но мы сами платим за себя.

– Ну нет! Тогда зачем вам я?

– Каждый платит за себя, или ешьте в одиночестве, – твердо заявила Керри. – Ваших денег вам не хватит на все время, Эллери, – кажется, вас так зовут? – а у нас только что было целых два месяца постоянной работы статистками. Мы изображали жительниц Гавайских островов – верно, Вай?

– Я – нет, – ответила Вай.

– Поэтому дайте нам полчаса, чтобы принять душ и переодеться, – продолжала Керри, и внезапно появившаяся ямочка на ее подбородке пронзила мистера Раммелла, подобно стреле, – и мы в вашем распоряжении, Эллери. – Подойдя к нему, она, улыбаясь, стала возле двери.

Бо чувствовал, что с ним что-то происходит – как будто у него начался сердечный приступ. Какого черта? Снова очутившись в темном коридоре, он прислонился к стене.

Бо простоял так несколько минут, вытирая пот со лба. Затем он помчался вниз и послал по телефону-автомату телеграмму мистеру Квину, оканчивающуюся словами «восклицательный знак».

* * *

Они поужинали – все-таки за счет «мистера Квина» – в Кокосовой роще, в «Амбассадор».

Бо по очереди танцевал с Керри и Вай. Вай просто танцевала, зато Керри плыла в его объятиях. Впервые в жизни он получал удовольствие от танца.

Внезапно у Вайолет Дей заболела голова, и она, несмотря на протесты Керри, оставила их вдвоем.

– Вы приняты, мистер, – рассмеялась Керри.

– О чем вы?

– Вай открывает и закрывает свою головную боль, как водопроводный кран. Раз она оставила меня на вашу милость, значит, считает вас стоящим парнем.

– А вы? – Бо жадно склонился вперед.

– Я не так наивна. У вас симпатичный переплет, но что собой представляет сама книга? Я буду лучше об этом знать, когда вы проводите меня домой.

Бо выглядел разочарованным.

– Расскажите мне о себе.

– Особенно нечего рассказывать.

– Вы и Вай давно дружите?

– Я познакомилась с ней в Голливуде. – Керри медленно вертела в длинных пальцах бокал вермута. – Вай взяла меня под крыло, когда моя мама умерла в прошлом году. Она настоящая наседка, а я, по-моему, яйцо, из которого так ничего и не вылупится.

– Значит, ваша мать недавно умерла? Мне очень жаль…

– Она умерла от плевропневмонии. Организм был не в силах сопротивляться. Она растратила всю себя, пытаясь сделать из дочери Грету Гарбо.[13]13
  Гарбо (Густаффсон), Грета (1905–1990) ― американская киноактриса, шведка по происхождению.


[Закрыть] – Керри, помолчав, добавила: – Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

– У вас как будто была не слишком легкая жизнь?

– Что верно, то верно. Моника…

– Моника?

– Моя мать – Моника Коул Шон. Моя настоящая фамилия – Шон. Моника всю жизнь трудилась как рабыня, чтобы из меня что-нибудь вышло, и мне горько об этом вспоминать… Не знаю, как мы вообще затронули эту тему. Понимаете, у меня есть дядя – форменная крыса. Практически он виноват в маминых бедах и страданиях. Но я не знаю, почему вы…

– Моника Коул Шон, – повторил Бо. – Знаете, это забавно! Фамилия вашего дяди – Коул?

– Да, Кадмус Коул. А что?

– Его имя появлялось в газетах. Значит, вы его племянница!

– В газетах? Я два месяца не видела газет. Чем он занят теперь – угрожает пулеметом бюро по выдаче брачных лицензий?

Бо посмотрел ей в глаза:

– Так вы не знали, что ваш дядя недавно умер?

Девушка слегка побледнела и сделала паузу перед ответом.

– Нет, не знала. Конечно, мне жаль, но он чудовищно обошелся с мамой, и боюсь, что я не в состоянии проливать слезы. Я его даже не видела ни разу. – Она нахмурилась. – Отчего он умер?

– Сердечный приступ во время круиза в Карибском море. На собственной яхте. Его похоронили в море.

– Я иногда читала о нем. Он, кажется, был очень богат. – Губы Керри скривились. – Покуда он тратил деньги на яхты и особняки, мама убивала себя работой, ютилась со мной в одной комнатке, готовила воскресные завтраки на газовой плите – если было что готовить… Я пошла работать в шестнадцать лет, потому что не могла видеть, как она надрывается ради меня. Когда мама умерла в прошлом году, ей было всего пятьдесят два, но выглядела она старухой. Добрый дядюшка Кадмус мог бы спасти ее, если бы не спятил на почве брака. Мама вышла замуж, а потом, когда мой отец умер, она написала Кадмусу – я до сих пор помню его ответ. – Губы девушки задрожали. – Ну, довольно, мистер Любопытный, не то я сейчас разревусь у вас на плече.

– Если вы мне это обещаете, Керри, – сказал Бо, то я вам кое в чем признаюсь.

– Сегодня, кажется, вечер страдающих сердец!

– Я – обманщик.

– Благодарю за предупреждение, мистер Квин.

– Я имею в виду, что я не статист и приехал в Голливуд не в поисках работы. Я здесь только с одной целью – найти вас.

Керри была озадачена.

– Найти меня?

– Я – частный детектив.

– О! – воскликнула девушка.

– Ваш дядя перед смертью обратился в агентство Квина. Нашей задачей было найти его наследниц, когда он умрет.

– Его… наследниц? Вы имеете в виду, что он умер и… оставил мне деньги?

– Вот именно.

Керри схватилась за край стола.

– Он думал, что может таким образом успокоить свою совесть – откупиться от меня после того, как убил мою мать?

– Я понимаю, что вы чувствуете. – Бо положил свою лапу на ледяные руки девушки и стиснул их. – Но не совершайте никаких глупостей. Что сделано, то сделано. Ваш дядя умер и оставил много денег вам и вашей кузине, Марго Коул, – дочери вашего дяди Хантли, – если ее смогут найти. Эти деньги принадлежат вам обеим.

Керри молчала.

– Часть этих денег должна была бы достаться вашей матери, будь она жива. Так почему же вы не можете принять их? Мать вам все равно не вернуть, но зато вы будете жить в свое удовольствие. Вам нравится Голливуд?

– Я его ненавижу, – тихо ответила девушка. – Здесь можно на что-то рассчитывать только имея талант, а у меня он отсутствует. Я могла бы пробиться на эпизодические роли, но я не актриса и не обманываю себя. Меня ожидает жизнь как у Вай: дешевые меблированные комнаты, голодная диета, штопанье чулок из-за невозможности купить новые… – Она поежилась.

– Хотите выслушать еще кое-что? – осведомился Бо.

Она улыбнулась и убрала руки.

– Выкладывайте, Дик Трейси.[14]14
  Дик Трейси ― частный сыщик, персонаж комиксов и кинофильмов.


[Закрыть]

– Керри, ваш дядя Кадмус умер мультимиллионером.

– Что?! – вскрикнула она.

– Вы не знали, насколько он богат?

– Ну, я думала…

– Его состояние оценивается в пятьдесят миллионов долларов.

– Пятьдесят мил… – Ее язык отказывался повиноваться; дыхание стало быстрым и неровным. Это было все равно что наблюдать за ребенком, открывающим коробку с рождественскими подарками.

– Выпейте еще. Официант! Ржаное виски или скотч?

– Скотч, и побольше! Вы сказали, пятьдесят миллионов? Это не ошибка? Может, вы имели в виду пятьдесят тысяч?

– Нет, пятьдесят миллионов. Но успокойтесь – вы такую сумму не получите.

– Но мне показалось… Хотя какая разница? Такое количество денег никто не в состоянии потратить. Так сколько там остается?

– Давайте подсчитаем. – Бо начал царапать карандашом на скатерти. – Состояние оценивается примерно в пятьдесят миллионов. Ваш дядя не прибегал к уловкам, с помощью которых богачи обычно лишают государство его доли. Поэтому налоги на наследство съедят около тридцати пяти миллионов.

Керри закрыла глаза.

– Продолжайте. Меня заботит только то, как мне потратить деньги.

– Гонорары и расходы, возможно, обойдутся в полмиллиона. Остаются четырнадцать с половиной миллионов. Если вложить их в ценные бумаги, скажем под четыре процента, то ежегодный доход составит пятьсот восемьдесят тысяч.

– Что?! – воскликнула Керри, открывая глаза.

– Вы не можете получить основной капитал. Позже объясню почему. Итак, это состояние делится между вами и вашей кузиной Марго.

– Привет, Марго! – радостно хихикнула Керри. – Давай купим на двоих золотую ванну.

– Вы имеете в виду?.. Ну конечно, вы ведь никогда ее не видели! Как бы то ни было, ваша ежегодная доля составляет двести девяносто тысяч. Годовой налог образует сто шестьдесят тысяч, так что вы будете получать сто тридцать тысяч в год.

– Сколько это составит в неделю? – осведомилась Керри. – Мне нужно знать это число, а то я всегда была слаба в арифметике.

– Это составит, – ответил Бо, снова царапая цифры, – две с половиной тысячи еженедельно.

– Две с половиной ты… Каждую неделю? Без перерывов?

– Да.

– Это больше, чем зарабатывает кинозвезда! – воскликнула Керри. – Две с половиной тысячи каждую неделю! Я, наверное, сплю. Ущипните меня, чтобы я проснулась.

– Вы не спите – это происходит на самом деле. Но…

Керри вздохнула:

– Есть какая-то ловушка?

– Ну… определенные условия. Кстати, я уполномочен финансировать вас – обеспечивать всем, что вам нужно, – пока вы не прибудете в Нью-Йорк. Аванс в счет двух с половиной тысяч. Если вы принимаете условия.

– Давайте выслушаем их, – быстро сказала Керри. – Я готова к худшему.

– Прежде всего, – начал Бо, – были вы когда-нибудь замужем?

– Нет, но не имею против этого возражений. А в чем дело? Хотите завлечь в западню богатейшую наследницу сезона?

– Я тут ни при чем. – Бо покраснел. – Есть ли шанс, что вы выйдете замуж в ближайшем будущем? Может быть, вы помолвлены или у вас есть дружок?

– Я свободная, белая, и мне как раз двадцать один год.

– Тогда вам остается всего лишь принять условия вашего дяди, и по меньшей мере половина состояния – ваша. Теперь что касается условий. Первое: вы должны согласиться пожить с другой наследницей – теперь мы располагаем доказательствами, что вас только двое, – в доме вашего дяди в Тэрритауне на Гудзоне. Дом будет поддерживаться за счет состояния Кадмуса Коула в течение одного года. Вы должны прожить там только этот год, а потом можете жить где хотите.

– И все? – воскликнула Керри. – А я-то боялась!.. Это не условие, а сплошное удовольствие! Красивый дом, автомобили, куча одежды, горничная, которая меня причесывает, отличная еда три раза в день и пара кухарок, чтобы ее готовить… Мистер, да это благословение Божье! Переходите к следующему условию.

Бо вынул из кармана лист бумаги.

– Позвольте прочитать вам, – медленно сказал он, – копию параграфа из завещания вашего дяди. – Он начал читать: «Ставя моим наследницам это второе условие, я ощущаю необходимость предостеречь их против коварного и разрушительного института человеческих отношений, именуемого браком. Я был женат и потому могу об этом судить. В лучшем случае брак – унылая тюрьма. В худшем – ад кромешный. После моего развода я жил и умру холостяком. Мой единственный друг, Эдмунд де Карлос, которому я оставляю в этом завещании миллион долларов и дом для жилья, если он ему понадобится, всегда был холостяком. Мы обсуждали эту тему много раз и согласились, что большинство бед этого мира вызвано браком – вернее, тем, как он воздействует на человеческую индивидуальность. Брак пробуждает в мужчинах и женщинах алчность, вдохновляет на чудовищные преступления, порождает, как свидетельствует история, войны и международные заговоры. Я старый человек, а мои наследницы, если они живы, – молоды. Поэтому я считаю своим долгом передать им мой жизненный опыт. Разумеется, они вправе отвергнуть мой совет, только отказавшись от благ, которые я в состоянии даровать им…»

Бо спрятал бумагу в карман.

– Дальше, в общем, то же самое. Но думаю, идея вам ясна.

Керри выглядела ошеломленной.

– Он был сумасшедшим!

– Нет, – сухо ответил Бо, – он был абсолютно нормален в юридическом смысле слова, и мы имеем основания полагать, что и в медицинском тоже. Он был просто чрезмерно сосредоточен на теме брака, которая вызывала у него чудовищное озлобление. Думаю, что всему причиной – измена его жены, кажется в 1902 году. Короче говоря, он настолько ненавидел брак, что сделал ваше наследование зависимым от него.

– Я не вполне…

– В завещании содержится условие, что если кто-либо из наследниц выйдет замуж, то выплата ей денег автоматически прекращается и она теряет все права на ее долю состояния.

– Вы имеете в виду, – воскликнула Керри, – что если я приму это наследство, то никогда не смогу выйти замуж?

– Да, если не хотите потерять две с половиной тысячи в неделю.

– А если я отвергну это условие или соглашусь, а потом выйду замуж?

– Тогда ваша кузина Марго, если она найдется, станет единственной наследницей. Ваша доля перейдет к ней. Если вы обе не согласитесь с условиями, то завещание предусматривает, что доход с состояния будет поступать в благотворительные организации по выбору опекунов, которые должны продолжать исполнять свои обязанности. Если обе наследницы примут условия, то после смерти одной из них доход переходит к пережившей, а после смерти пережившей – к благотворительным организациям. Как видите, для вашего дяди Кадмуса смерть и брак были практически одним и тем же.

Керри долго молчала. Играл оркестр, люди танцевали под разноцветными огнями, на лицо девушки падала тень тромбона.

Бо ожидал ее решения со странным нетерпением. Керри не могла отказаться от наследства. Она поступила бы так, будучи не человеком, а автоматом. Но она была человеком – Бо знал это, так как во время танца держал ее в своих объятиях.

Многим девушкам условия Коула показались бы легкими. Но Керри была не из тех, которые могут принимать и дарить любовь, не освященную браком. Ей предстоял выбор: счастье или деньги.

Бо знал, о чем думает Керри. Сейчас она не влюблена ни в кого и, возможно, не влюбится никогда. Ее лицо и фигура, конечно, привлекали многих мужчин, но эти мужчины наверняка не вызывали у нее симпатии. Должно быть, у нее выработалось презрение к мужскому полу. Так что же она теряет? Нечто несуществующее, приобретая взамен блага, на которые не могла рассчитывать даже в самых смелых мечтах.

Керри засмеялась странным квакающим смехом.

– Ладно, дядюшка Кадмус, вы выиграли. Я умру девственницей. Такое случалось со многими женщинами. Может быть, я стану святой. Вот умора, Эллери! Святая Керри! А другие девственницы будут ставить мне свечки и молиться у моей гробницы!

Бо молчал.

– Я не могу отказаться от таких денег! – свирепо сказала Керри. – Не могу! И никто не смог бы. Вот вы бы смогли?

– Со мной подобных проблем не было бы, – проворчал Бо.

Она посмотрела ему в глаза:

– Со мной тоже не будет. Но я думаю, мы говорим о разных вещах.

– Поздравляю, – буркнул Бо.

Так и должно было произойти. Конечно, она права. Он знал, что означает ходить голодным, быть всеми помыкаемым, смотреть на мир из подвала.

Внезапно Керри улыбнулась, встала и обошла вокруг стола. Она склонилась к Бо так близко, что он ощутил исходящий от ее кожи запах клевера.

– Не возражаете, если я вас поцелую за то, что вы оказались таким великолепным Санта-Клаусом?

Она легко чмокнула его в губы, оставшиеся холодными и плотно сжатыми.

Но его голос был хриплым от волнения.

– Черт возьми, Керри, вы не должны этого делать!

– О, так вы заботитесь не только о моем состоянии, но и о моей совести. – Она, смеясь, снова поцеловала его. – Не беспокойтесь, дедушка, я никогда в вас не влюблюсь!

Бо так резко вскочил на ноги, что стул с грохотом опрокинулся, и Керри испуганно уставилась на него.

– Пошли, мисс миллионерша, – проворчал он. – Расскажем хорошие новости вашей подруге. Держу пари, что она упадет в обморок.