Текст книги "Календарь преступлений"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Эллери двинулся вдоль стены, разделяющей участки, в сторону реки. Когда он дошел до ограды, выходящей на реку, то свернул к северу, идя среди клумб. Два темных верхних окна смотрели из черной массы дома на другую сторону сада. Эллери увидел, как в одном из них мелькнула Никки, точно испуганная муха. Затем его рука нащупала крошащееся деревянное сооружение, которое, очевидно, прерывало ограду, обращенную к реке. Осторожно обследовав его, Эллери выяснил, что это длинный низкий сарай, стоящий спиной к саду, от северной стены которого деревянные ступеньки спускались к реке. Лодочный сарай… Эллери подумал, что преступник не мог упустить такую возможность.

Сжимая в руке фонарик и горько сожалея, что он не Дэниел Бун,[79]79
  Бун, Дэниел (1734–1820) – знаменитый американский траппер.


[Закрыть] Эллери начал спускаться. Но ступеньки издавали жуткие стоны, поэтому он спрыгнул вниз, зашел за угол лодочного сарая, обнаружил дверь и шагнул внутрь, осветив помещение фонарем. Луч поймал испуганное лицо молодой женщины. Больше в сарае никого не было. Эллери сел на канатную бухту и спросил:

– Кто-нибудь проходил здесь в последние несколько минут? Я имею в виду, кроме вас?

– Почему вы спрашиваете?

– Потому что, насколько я понимаю, вы миссис Майлс Сентер, а если так, – с сожалением промолвил Эллери, – то мой печальный долг сообщить вам, что ваш муж только что получил наверху пулю в голову. Теперь вы не возражаете ответить на мой вопрос?

– Никто не проходил.

– Вы не кажетесь удивленной.

– Майлс мертв?

– Еще не знаю. Итак, вы никого не видели. Тогда я могу спросить…

– В этом нет надобности, – прервала Дороти Сентер. – Я застрелила его.

* * *

Когда прибыл инспектор Квин, его глаза были красными от недосыпания.

– Ты, конечно, можешь вести бурную жизнь, – проворчал он, – но я, как видишь, достаточно стар, чтобы быть твоим отцом. Неужели ты не мог обратиться в местную полицию?

– Мне показалось, – ответил Эллери, – что это дело требует более изощренного ума.

После этого сонливость инспектора как рукой сняло. Эллери задумчиво наблюдал за его действиями.

Расспросив справившихся наконец с неизбежной истерикой Никки Портер и Дороти Сентер, инспектор уяснил ситуацию, и они стали дожидаться вердикта доктора Грэнда под звуки телефонных звонков и шагов входящих и выходящих людей. Без нескольких минут два доктор Грэнд открыл дверь спальни Майлса Сентера, вытирая руки полотенцем с монограммой.

– Ничего страшного, – усмехнулся врач. – Правда, не знаю, сколько у него теперь останется волос, но в общем он дешево отделался. У этих Сентеров крепкий организм – убить их не так-то просто. – При виде Дороти выражение его лица изменилось. – Только как можно короче, инспектор Квин. – Он шагнул в сторону.

Казалось, в большой кровати с балдахином лежит человек без головы, но, подойдя ближе, они поняли, что это причудливое впечатление создают бинты на фоне подушки и абсолютно бескровное лицо.

Майлс Сентер бросил на жену резкий взгляд, но тут же закрыл глаза.

– Мистер Сентер, – заговорил инспектор Квин, – вы можете рассказать нам, что произошло?

– Не знаю. Я поговорил с моим секретарем, мистером Хартом, послал его вниз встретить мистера Квина и остался один. Дверь открылась. Я собирался повернуться, когда что-то взорвалось и наступила темнота.

– Значит, вы не видели, кто в вас стрелял?

– Нет. – Голос доносился словно издалека.

– Тогда, миссис Сентер, – промолвил инспектор, – прошу вас рассказать мужу то, что вы сообщили мне.

– Я вышла из дому после обеда, сказав, что иду навестить друзей, – начала Дороти. – Я пришла в Центральный парк и села на скамью. Через некоторое время я встала, еще немного погуляла по парку и пошла домой. Была почти полночь. Я поднялась к себе в комнату, пройдя мимо гостиной Майлса. Он разговаривал там с Харри Хартом, и они меня не слышали. Я подождала, пока Харри спустится вниз, а потом взяла в своей комнате револьвер, который хранила давно, пошла в комнату Майлса и выстрелила в него. – Человек в кровати слегка шевельнулся и снова застыл. – Потом я выбежала по черной лестнице в сад, увидела лодочный сарай, бросила револьвер в реку и спряталась внутри. Не знаю почему.

Майлс Сентер прищурился, как будто ему мешал свет.

– А теперь насчет оружия, миссис Сентер, – сказал инспектор, потирая щеку. – Вы говорили, что это был револьвер 22-го калибра?

– Да.

– С вращающимся барабаном, куда вложены пули?

– Да. Но я бросила его в реку.

– Весьма любопытно, миссис Сентер, – заметил инспектор, ослабляя воротник рубашки. – Найдя вашего мужа на полу, мой сын обнаружил рядом патронную гильзу. Но револьверы при выстреле не выбрасывают гильзу – она остается в камере. И еще один интересный момент: эта гильза не от 22-го, а от 38-го калибра. Поэтому должен с сожалением заявить, что вы лжете, миссис Сентер, и хотел бы знать, кого вы покрываете.

Дороти вцепилась в спинку кровати мужа.

– Я скажу вам, кого она покрывает, – заговорил Майлс Сентер, глядя на балдахин. – Моего брата Дейвида. Вместо того чтобы уехать в Уэстпорт, Дейвид где-то спрятался и выстрелил в меня. Дороти видела, как он это сделал, но так как она безумно влюблена в него…

– Нет, Харри! – вскрикнула Дороти.

Но секретарь Майлса Сентера покачал головой:

– Это бесполезно, Дотти. Я не могу позволить этому продолжаться. Дейвид тут ни при чем, Сентер. Это мы с вашей женой любим друг друга.

Майлс Сентер приподнялся и уставился на Харри Харта, словно впервые осознав, что перед ним нечто большее, нежели комплект одежды. Казалось, этот взгляд видит все сразу, как объектив фотоаппарата. Потом раненый откинулся на подушки и отвернулся.

Харт побледнел до корней стриженных ежиком волос.

– Мы пытались избегать друг друга. Но как можно остановить это? Я хотел рассказать вам, но…

– Но подумали о жалованье, – закончил Сентер. – Верно, Харри?

Харт с усилием встал.

– Дороти думает, что я пытался убить вас. Вот почему она сказала, что стреляла сама.

– Весьма благородно с ее стороны.

Секретарь молчал.

– Значит, все это из-за любви, Харри?

– Да, из-за любви, – упрямо ответил Харт.

– Трогательно. Но я бизнесмен, Харри, и у меня коммерческий склад ума. Вы ведь знали, что я завещал свое состояние Дороти. Думаю, вашей целью была жизнь в праздной роскоши, на пути к которой стоял только простодушный лысый муж. Один выстрел – и проблема была бы решена…

– Если бы только это действительно было так, – послышался голос.

Все, вздрогнув, обернулись. Но это был всего лишь Эллери.

– Харри Харт, бесспорно, талантливый парень, мистер Сентер, но, чтобы выстрелить в вас, ему пришлось бы стать волшебником. Харт поднимался по лестнице между мною и Никки Портер, когда мы услышали звук выстрела над нашими головами. Так что, возможно, здесь в самом деле любовь без всяких кровожадных намерений… Быть может, папа, мы были правы в первый раз?

– Похоже на то, – проворчал инспектор Квин. – Ну, мистер Сентер, думаю, на эту ночь с вас довольно нашего присутствия, тем более что доктор Грэнд явно нервничает. Мы больше не будем вас беспокоить, если только сможем получить сведения о вашем брате.

– О моем брате? – с болезненной гримасой переспросил Майлс Сентер.

– Насколько я понимаю, после вашей смерти фармацевтическое предприятие по завещанию вашего отца отойдет Дейвиду Сентеру. А судя по моим сведениям, это лакомый кусочек. Боюсь, мистер Сентер, нам придется начать розыски вашего брата.

* * *

Когда Никки вышла в сад, она понятия не имела, сколько сейчас времени. О том, что время не стоит на месте, свидетельствовала только сменившая тьму серость, превращавшая все вокруг в клейкую массу, безвкусную и бесформенную. Никки собиралась присесть на бамбуковый стул, когда чья-то рука ухватила ее за запястье.

Она взвизгнула.

– Это всего лишь я, – послышался голос, и вскоре Никки разглядела в полумраке Эллери, который лежал в бамбуковом шезлонге, склонившись набок.

– Вы окончательно поглупели, – сердито сказала Никки. – На вас так подействовала неудача?

– Я нуждался в каких-то действиях, – отозвался Эллери. – Никки, посмотрите на эти звезды…

– На эту ночь с меня достаточно действий, – огрызнулась Никки, опускаясь на стул. – И романтики тоже. Я наконец усыпила Дороти с помощью таблетки, которую дал мне доктор Грэнд, и не забыла сказать пару слов мистеру Харту. Его тип мне хорошо знаком. Играет в гольф и с женщинами как профессионал, а на бирже как простофиля… По-вашему, Нью-Йорк когда-нибудь прекратит поджариваться?

– Выглядит так, как будто он только начал это делать, – задумчиво промолвил Эллери и указал на небо: – Звезды, Никки.

– Какие звезды? – Никки посмотрела туда, куда указывала его призрачная рука. – Знаете, я не расположена шутить.

– Я тоже. – Эллери все еще поглядывал на небо. – Но эта шутка имеет серьезные аспекты. Я лежал здесь в духоте, поджидая вас и интересуясь, каким образом человек, который всего лишь уехал в Уэстпорт, мог напрочь исчезнуть, как это, по-видимому, сделал Дейвид Сентер, когда заметил под луной нечто новое. Посмотрите на крышу, Никки… Вон туда, над апсидой – кажется, это так называется. Видите нечто вроде пентхауса?

– Это студия Дейвида Сентера, – сказала Никки.

– Видите ее трубу?

– Конечно вижу.

– Что над ней вьется?

– Похоже на какой-то туман.

– Это дым.

– Ну и что? – фыркнула Никки. – Что еще может идти из трубы?

– Только не дым, Никки, когда мы уже полторы недели пребываем в том, что можно смело назвать пеклом, и когда время – около трех часов ночи, а термометр продолжает зашкаливать. – Эллери поднялся, все еще вытягивая шею. – Никки, там наверху кто-то играет с огнем, а я чувствую себя прожаренным достаточно глубоко, чтобы хотеть выяснить причину. Пошли?

– Пошли, – согласилась Никки. – Может, на крыше прохладнее.

* * *

Спустя несколько минут Эллери ползал на четвереньках в камине Дейвида Сентера, исследуя с тщательностью ищейки обугленные остатки. В студии царили байронический беспорядок и невыносимая жара, но Эллери, поглощенный своими мыслями, даже не замечал капель пота, с шипением падающих на раскаленную решетку. Никки, стоящей в дверях, казалось, что он уменьшился в размере. На крыше не было прохладнее, хотя не так припекало, как в студии, дверь и окна которой оказались закрытыми.

– Кто-то разводил огонь в камине? – простонала Никки.

– Вот именно, – отозвался Эллери, вертя носом в разные стороны. – Ясно, что его развели не для тепла. Пепел и обгоревшая древесина поведали мне, что это странное возгорание произошло около трех часов назад. Дерево было зеленым и горело медленно. К тому же заслонка прикрыта…

– А трихинопольских сигар тут нет?[80]80
  Намек на роман Артура Конан Дойла «Этюд в багровых тонах», где Холмс определил по пеплу, что убийца курил трихинопольские сигары.


[Закрыть] – устало осведомилась Никки.

– Нет, – ответил Эллери, – но есть вот это.

Он поднял предмет, показавшийся Никки обугленной человеческой рукой. Но это была всего лишь белая плотная хлопчатобумажная перчатка – одно из тех бесполых изделий, которые продаются в отделе садоводства любого универмага. Она была опаленной, испачканной сажей, покрытой таинственными черными пятнами и вызвала у Никки после мимолетного облегчения чувство подавленности. Ибо перчатка подтверждала версию ночного преступления и делала невыносимую жару не только дьявольской, но, что куда хуже, абсолютно не относящейся к делу. А когда Эллери с видом гурмана попробовал на язык несколько черных пятнышек и заявил, что это крупицы пороха, Никки мрачно кивнула.

– Значит, Дейвид надевал эту перчатку, когда стрелял в своего брата. Заранее разведя огонь, он прибежал сюда, бросил перчатку в камин и убежал, пока мы искали Майлса. Художник действовал неумело. Ему следовало, по меньшей мере, убедиться, что перчатка сгорела.

– Он очень спешил. – Эллери вернул обгоревшую вещь на место. – К тому же ему не повезло. Посмотрите, Никки.

Никки посмотрела. Но все, что она увидела, было несколькими красными обрывками бумаги или картона, прилипшими, словно конфетти, к одной из боковых стенок камина.

– Что это?

– Отнюдь не священные реликвии, Никки. Довольно извращенное чудо. Подождите минутку здесь, ладно? Я позову отца. Тут летают остатки какой-то копоти, так что крышу лучше обыскать.

– Куда вы идете?

– Я буду в саду, – сказал Эллери и вышел так быстро, что Никки не успела предупредить его о своем нежелании оставаться на крыше одной. В итоге ей пришлось дожидаться инспектора, который так ругался, что она убежала, заткнув уши.

* * *

Никки нашла Эллери у северо-восточного угла дома обшаривающим лучом фонарика дорожку и кусты, как будто он что-то потерял.

– Где это, Никки? – не оборачиваясь, осведомился он.

– Где что?

– Горгулья, которая едва не прикончила Майлса Сентера.

– Господи! – сердито воскликнула Никки. – Откуда мне знать?

– Разве она упала не сюда?

Никки услышала в голосе Эллери знакомую нетерпеливую настойчивость.

– Позавчера вечером она была здесь. Видите – где плитки разбиты.

– Вижу, – неожиданно суровым тоном ответил Эллери и вернулся в дом.

В течение следующего часа он бродил по дому, будя людей и расспрашивая их о горгулье, чем явно не снискал себе популярности. Зачем ему понадобился предмет, который в итоге не оказался орудием смерти, своим жертвам он не стал объяснять. Разбудили Харри Харта, Дороти Сентер, доктора Грэнда в соседнем доме, не пощадили даже Майлса Сентера, хотя его расспросили быстро и тактично. В результате горгулью так и не нашли, хотя обыскали дом от подвала до крыши и весь участок дюйм за дюймом. Никто не видел горгулью со вчерашнего дня, когда дворецкий споткнулся о нее в том месте, куда она свалилась предыдущим вечером, но, будучи дворецким, а не садовником, всего лишь чертыхнулся и пошел по своим делам. Садовник, пожилой ирландец, ответил со свойственным людям его профессии лаконизмом: «Никто не велел мне убирать эту штуковину», после чего отправился спать.

На вопрос инспектора Квина, какое имеет значение, где находится горгулья, Эллери рассеянно ответил:

– Никакого, кроме самого факта ее отсутствия.

– Значит, по-твоему, тот, кто пытался вышибить Сентеру мозги, взял эту хрено… эту чертову штуку, потому что она каким-то образом указывала на него?

– Его отпечатки пальцев? – предположила Никки с проблеском интереса.

– На камне, Никки? И даже если так, то почему он просто не стер их? К тому же если он воспользовался перчаткой во второй раз, то поступил бы так же и в первый. Это напоминает мне о чем-то более важном, чем пропавшие ангелы и пропавшие братья, сжигающие улики в камине… Вели! – рявкнул инспектор.

Приплелся усталый сержант Вели, вытирая физиономию носовым платком размером с детскую пеленку.

– Что вы узнали?

– От уэстпортской полиции ничего, кроме пары новых ругательств. Они клянутся, что нет никаких доказательств пребывания Дейвида Сентера в его хижине в течение последнего месяца. Как бы то ни было, он не в Уэстпорте. Проводники вечерних поездов из Нью-Йорка, останавливавшихся там этой ночью, не могут вспомнить никого, соответствующего его описанию. Нью-йоркские кассиры на вокзале Грэнд-Сентрал также не припоминают никого похожего. То же самое касается и таксистов.

– Ну что, теперь ты убедился? – повернувшись, осведомился инспектор Квин, но не обнаружил сына. – Куда, черт возьми, он делся?

– Он в кабинете Майлса Сентера, – сказала Никки.

В этот момент дверь кабинета открылась, и появился Эллери.

– Дейвид Сентер исчез, – сообщил ему отец. – Теперь ты убедился?

– В том, что он исчез? Безусловно.

– Вели, объявите повсеместный розыск Дейвида Сентера, а потом все отправляйтесь домой и примите душ. Я не вернусь, пока его не найдут.

– На это понадобится… – Эллери взглянул на часы, – скажем, семь-восемь часов. За это время обеспечь доставку сюда оборудования, которое я заказал от твоего имени… ну хотя бы к полудню.

– Оборудования? К полудню?

– Тебе ведь нужен Дейвид Сентер, не так ли?

– Конечно нужен!

– Ну, ты и получишь его к полудню.

– Здесь?

Эллери сел на диван, кряхтя, как старая леди, которая только что поднялась по лестнице.

– Обычная арифметика, – сказал он. – Дважды два четыре и никаких трюков… Тяжелый каменный предмет весом в сотню фунтов исчезает. Человек также исчезает. А возле дома протекает река. Исчезнувший человек, исчезнувшая глыба и глубокий водоем. Дейвид Сентер убит, его тело утопили в Ист-Ривер, и как только водная полиция доставит сюда драгу и водолазов… Никто не возражает, если я вздремну?

* * *

Дейвида Сентера подняли со дна за двадцать пять минут, и инспектор Квин, который так и не уходил домой, сообщил, что брат-художник Майлса Сентера был убит пулей в голову, прошедшей навылет, по крайней мере двенадцать часов назад.

– Они все еще ищут оружие, – добавил инспектор, окидывая взглядом спальню Майлса Сентера, где собрались все. – И когда его найдут…

– Не думаю, – прервал Эллери, – что нам нужно так долго ждать. Не желаете присесть, миссис Сентер? Все доказательства – логические доказательства против того, кто убил Дейвида и едва не убил вас, мистер Сентер, – в нашем распоряжении, нам остается только собрать их воедино. Кстати, мистер Сентер, вы уверены, что чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы пройти через это? Доказательства состоят из четырех элементов: крупиц пороха на хлопчатобумажной перчатке, которую не сумели сжечь в камине Дейвида; обрывков красного картона, приставших к стенке камина; выстрела, прозвучавшего на верхнем этаже дома, когда мы поднимались по лестнице; наконец, даты.

– Даты? – переспросила Никки.

– Это едва ли не самое интересное, – с энтузиазмом откликнулся Эллери. – Ближайший праздник, который Дейвид Сентер собирался провести, изображая уэстпортский амбар, выпадает на 4 июля.[81]81
  День независимости США.


[Закрыть] Сопоставляя 4 июля с крупицами пороха, обрывками красного картона и громким звуком, трудно не подумать о… петарде.

Мы прибыли сюда в полночь, Никки, а в три часа ночи я говорил вам, что огонь в студии разожгли примерно три часа назад. Поэтому звук, который мы слышали, поднимаясь по лестнице, и приняли за револьверный выстрел, очевидно, был взрывом петарды в камине студии Дейвида Сентера. А так как был только один звук, мистер Сентер, в вас не могли стрелять в тот момент. Возможно, в вас выстрелили за несколько минут до того.

– Тогда почему мы не слышали настоящего выстрела? – осведомилась Никки. Ее подруга Дороти напоминала ей какую-то жуткую фигуру из Музея мадам Тюссо,[82]82
  Музей восковых фигур в Лондоне.


[Закрыть] и она понимала, что в своей грязной одежде выглядит не лучше. – Было так тихо, что мы бы услышали выстрел даже с улицы.

– Думаю, ответ сейчас войдет в комнату, – усмехнулся инспектор Квин. – Оружие, Вели? Ага, было завернуто в наволочку! Отлично, сержант. Заверните его снова и закройте за собой дверь.

Несколько секунд в комнате не было слышно ничего, кроме тяжелых шагов сержанта Вели и щелчка закрывшейся двери.

– Взрыв, который должны были услышать, – снова заговорил Эллери, – и выстрел, который не должны были услышать. В итоге свершилось чудо – взрыв петарды приняли за револьверный выстрел. Эта простейшая иллюзия заставила нас поверить, что в вас стреляли, мистер Сентер, когда мы поднимались по лестнице, хотя в действительности это произошло несколькими минутами раньше. Фальсификация времени выстрела могла преследовать лишь одну цель: обеспечить стрелявшему алиби на тот момент, когда произойдет взрыв петарды.

Кто же имел алиби, когда петарда взорвалась? – улыбаясь, продолжал Эллери. – Вы, Дороти Сентер? Нет, вы были одна в лодочном сарае. Вы, мистер Сентер (хотя это предположение абсурдно)? Нет, вы были один в гостиной, с ощутимо ободранным скальпом. Вы, доктор Грэнд? Нет, даже вы дремали в одиночестве у себя в саду. И Дейвид Сентер также был один – на дне Ист-Ривер.

Эллери перестал улыбаться.

– Боюсь, что только у вас, Харт, было алиби на момент взрыва петарды. Причем самое железное алиби, какое только можно иметь. Вы поднимались по лестнице между мною и Никки Портер. Мастерски спланированная сцена.

Но техники вам недостает. Вы совершили два покушения на Майлса Сентера, и оба прошли неудачно. Сначала вы ослабили горгулью и столкнули ее с крыши, когда Майлс Сентер шел по дорожке внизу. Вы избрали этот метод, потому что студия его брата Дейвида находилась на крыше и Дейвид с его финансовым мотивом становился естественным подозреваемым. Когда это не сработало, вы несколько перестарались. Вчера вы спрятали горгулью, а ближе к ночи застрелили Дейвида, привязали горгулью к телу и утопили его в реке, рассчитывая, что он станет идеальным козлом отпущения, так как его вряд ли когда-нибудь найдут. Потом вы отправились в гостиную Майлса Сентера, поговорили с ним, вышли, но тут же вернулись и выстрелили ему в голову через подушку, чтобы заглушить звук. Думаю, вы видели это, миссис Сентер. А вы, Харт, сочли мужа вашей возлюбленной мертвым, что было весьма неосторожно с вашей стороны. Остальное шло по графику. Вы выбросили оружие в реку из окна, помчались в студию, зажгли фитиль петарды в камине, бросили туда же перчатку, в которой проделывали все процедуры, подожгли приготовленные в очаге дрова, дабы уничтожить все улики – что вам не удалось, – и побежали вниз встретить меня и Никки у ворот и подтвердить ваше алиби, когда петарда взорвется. Умно, Харри, но вам не кажется, что немного слишком? Самые запутанные дела зачастую оказываются самыми простыми.

Таким образом, Огонь и Вода сыграли важную роль в деле, которое, как считают энтузиасты, также войдет в поговорку. Если время докажет их правоту, Эллери будет очень рад, ибо он всегда считал Марка Туллия Цицерона одним из крупнейших авторитетов в его бизнесе.