Текст книги "Календарь преступлений"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Август
ПРИКЛЮЧЕНИЕ С ИГОЛЬНЫМ УШКОМ

Хорошо, что эта история о пиратах и украденном сокровище произошла в то время года, с которым по традиции связаны лунный камень и мак. Ибо лунный камень – удивительный в моральном отношении предмет. Своему законному владельцу он приносит только хорошее. Если держать его во рту во время полнолуния, лунный камень предсказывает будущее; к тому же он распаляет страсть влюбленного и охлаждает того, кто уже разгорячен, излечивает эпилепсию, оплодотворяет деревья и так далее. Но горе тому, кто наложит на него воровскую руку, ибо тогда лунный камень обнаруживает черную сторону своей натуры и не приносит вору ничего, кроме зла. Такое безошибочное правосудие, бесспорно, не помешает в истории о пиратстве, которая хотя и не может похвастаться лунными камнями, но касается других драгоценностей и достигла своего апогея в месяц Августа Цезаря[83]83
  Август, Октавиан (63 до н. э. – 14 н. э.) – римский император с 27 г. до н. э., по имени которого назван восьмой месяц года.


[Закрыть] – месяц лунного камня. А мак возникает из крови убитого – его алые цветы усеивают поля сражений и места кровавой резни. Поэтому наш поэтический долг сообщить, что в этой августовской истории также фигурирует убийство.

Пират, о котором идет речь, был хозяином галеры «Эдвенчер», шотландцем, которого повесили в Лондоне два с половиной столетия назад – увы, в майский день – и чье имя с тех пор стало символом морского разбоя. Эллери и раньше приходилось сталкиваться с историческими лицами, но еще ни разу со столь колоритными, и нужно признать, что он взялся за дело о сокровищах капитана Кидда[84]84
  Кидд, Уильям (1645?–1701) – знаменитый английский пират.


[Закрыть] с рвением, более приличествующим мальчишке, только что прочитавшему о золотом скарабее мистера Леграна,[85]85
  Речь идет о новелле Эдгара По «Золотой жук».


[Закрыть] чем утомленному литератору и закаленному в борьбе с преступлениями сыну современного нью-йоркского полицейского.

* * *

Во всем был виноват Эрик Эрикссон, который являл собой трагическую фигуру исследователя в тот век, когда на земле уже нечего было исследовать.

Ему приходилось довольствоваться не абсолютно неведомым, а самым далеким, высоким или глубоким. Когда были известны пять проливов Северо-Западного прохода, открыл шестой. В западно-китайской провинции Шикань он обнаружил в хребте Амне Мачин пик почти на целую тысячу футов выше Эвереста, но потерял свои инструменты, в результате чего Эверест продолжает фигурировать в книгах как высочайшая вершина планеты. Эрикссон осуществил более обширные и подробные исследования гигантской впадины Джуф в пустыне Сахара, чем экспедиция Ситроена,[86]86
  Ситроен, Андре (1878–1935) – французский инженер, создатель автомобильной компании, организатор ряда автоэкспедиций.


[Закрыть] но это не компенсировало досадный факт, что путь проложили другие люди. И так продолжалось всю его жизнь. Теперь, будучи пожилым человеком с подорванным здоровьем, Эрикссон почивал на своих горьких лаврах – почетных членствах и медалях разных научных обществ, членствах и званиях в клубах типа «Космоса» и «Атенеума» – и предавался воспоминаниям в нью-йоркской квартире или у камина старого каменного дома на острове возле мыса Монток на Лонг-Айленде.

Эллери услышал историю Уильяма Кидда и острова Эрикссона во время первой встречи с Эрикссоном в «Клубе исследователей». Не от самого Эрикссона – их всего лишь представили друг другу, а беседа была настолько краткой, что если во время нее и было сделано какое-либо открытие, то Эрикссоном, исследовавшим Эллери с быстротой, способность к которой любой другой исследователь едва ли мог заподозрить в ком-то, кроме себя. После этого высокий, загорелый и сутулый мужчина заковылял прочь, предоставив Эллери расспрашивать известного картографа, устроившего прием. Когда этот симпатичный персонаж упомянул об острове Эрикссона и пирате с «Эдвенчера», ноздри Эллери затрепетали от любопытства.

– Вы имеете в виду, что никогда не слышали эту историю? – спросил картограф с недоверием всезнайки. – Я думал, она известна всем. – И, с бокалом в руке, он начал рассказ.

Кто-то из предков Эрика Эрикссона в последней четверти семнадцатого столетия приобрел островок и смог удержать права на него во время территориальных конфликтов той бурной эпохи. Упорный северянин добыл королевский патент, который вынес долгое плавание в водах колониальной и американской истории.

– Знал ли Кидд об острове Эрикссона? – спросил сам себя картограф. – Это подтверждают косвенные доказательства. Например, нам известно, что в 1691 году он получил сто пятьдесят фунтов от городского совета Нью-Йорка за услуги во время беспорядков в колонии «после мятежа 1688 года». А после ареста Кидда в 1699 году по обвинению в убийстве и пиратстве на острове Гардинера, также неподалеку от Лонг-Айленда, было найдено сокровище. Оттуда в ясную погоду можно разглядеть в бинокль остров Эрикссона. Мог ли Кидд не знать о нем?

– Вам виднее, – рассудительно заметил Эллери. – Продолжайте.

Уильям Кидд храбро сражался с французами в Вест-Индии, продолжал картограф, а в 1695 году прибыл в Лондон. Рекомендованный королю, он получил от него задание арестовать всех пиратов и флибустьеров и в 1696 году отплыл на галере «Эдвенчер» из Плимута, но не для того, чтобы арестовывать пиратов, а чтобы перещеголять их.

– Остальное – известная история, – добавил картограф, – хотя местами и сомнительная. Мы знаем, что около 1698 года Кидд побывал в этих местах на маленьком шлюпе. Все двести пятьдесят лет, прошедшие с того времени, как Кидд дезертировал с «Эдвенчера» на Мадагаскаре и отплыл на шлюпе в эти воды, историки утверждают, что он посетил остров Эрикссона.

– Остров Гардинера, – поправил Эллери.

– И Эрикссона, – настаивал картограф. – Почему бы и нет? На корабле Кидда и на острове Гардинера нашли четырнадцать тысяч фунтов, но ведь сокровищ должно быть куда больше. Пират Джон Эйвери по прозвищу Длинный Бен за один рейд захватил восемьсот тысяч пиастров и дочь Великого Могола в придачу! Что же стало с остальной частью добычи Кидда? Мог ли он спрятать все в одном месте? Кидд знал, что его ждут крупные неприятности, – вы ведь помните, что он пытался подкупить губернатора Белломонта. А имея под рукой остров Эрикссона…

– Ну и что говорит история? – осведомился Эллери.

– Что однажды ночью Кидд приплыл в шлюпке в бухту на острове, с помощью хитрости проник в дом Эрикссона – он отлично сохранился до сих пор, – дал хозяину и его семье пятнадцать минут на то, чтобы убраться с острова, и в течение нескольких дней пользовался им как штаб-квартирой. Когда Кидд покинул остров и вскоре отплыл в Англию навстречу аресту и казни, Эрикссоны вернулись домой…

– И перерыли остров вдоль и поперек в поисках сокровищ, которые Кидд якобы спрятал там, – закончил Эллери.

– Разумеется, – сердито подтвердил картограф. – А вы бы так не поступили?

– Но они не нашли клад?

– Ни они, ни их наследники. Однако это не значит, что его там нет.

– Но и не значит, что он есть.

Тем не менее Эллери отправился домой с таким чувством, словно провел вечер в бурном море у побережья Испанского Мейна,[87]87
  Испанский Мейн – прежнее название центрально– и южноамериканского побережья Карибского моря.


[Закрыть] цепляясь за мачту.

* * *

Менее чем через две недели, в погожий августовский день, напоминавший о климате острова Тортуга,[88]88
  Тортуга – остров в Карибском море к северу от Гаити, служивший прибежищем пиратов.


[Закрыть] Эрик Эрикссон позвонил Эллери. Голос исследователя, казалось, доносился с глубины в шесть морских саженей.

– Не мог бы я с вами повидаться, мистер Квин? Я знаю, что вы занятой человек, но…

– Вы звоните из города, мистер Эрикссон?

– Да.

– Тогда приезжайте сразу же!

Никки не могла понять возбуждения Эллери.

– Зарытые сокровища! – фыркнула она. – Вы же взрослый человек.

– Женщины лишены воображения, – констатировал мистер Квин.

– Очевидно, так оно и есть, – холодно заметила его секретарша, – если вы имеете в виду воображение, которое возбуждают реки крови и пение «йо-хо-хо и бутылка рому». Кто когда-нибудь слышал о женщинах-пиратах?

– Двумя самыми кровавыми представителями пиратского бизнеса были Энн Бонни и Мэри Рид.[89]89
  Бонни (Кормак), Энн (1697–1720?) и Рид, Мэри (1682–1721) – английские женщины-пираты.


[Закрыть]

– Значит, они не были леди!

Спустя двадцать минут в дверь позвонили, и Никки, все еще презрительно фыркая, впустила владельца острова, по гальке которого некогда ступали ноги капитана Кидда и его головорезов.

– Рад, что вы добрались так быстро, мистер Эрикссон, – с энтузиазмом приветствовал его Эллери. – Чем скорее мы приступим…

– Вы знаете, почему я здесь? – Исследователь нахмурился.

– Не нужно быть математиком, чтобы сложить два и два.

– Что вы имеете в виду?

– Бросьте, мистер Эрикссон, – усмехнулся Эллери. – Если вы беспокоитесь из-за Никки, то уверяю вас, что она не только является хранителем всех моих секретов, но и не питает ни малейшего интереса к зарытым сокровищам.

– К зарытым сокровищам? – Эрикссон нетерпеливо махнул загорелой рукой. – Я не из-за них хотел вас видеть.

– Вот как?

– Я никогда не верил в эту сказку, мистер Квин. Фактически все представление о Кидде как о пирате отдает мифом. Я убежден, что Кидд просто пал жертвой политической интриги. В книге Долтона представлено множество убедительных доказательств. Если вас интересуют настоящие пираты, займитесь Бартоломью Робертсом, захватившим за свою карьеру четыреста кораблей.

– Значит, теория относительно захвата Киддом острова Эрикссона…

– Возможно, Кидд посетил остров около 1698 года, но я никогда не видел ни малейших признаков того, что он что-то там зарыл. Мистер Квин, я хотел бы рассказать вам о цели моего прихода…

– Да, – вздохнул Эллери, и Никки почти пожалела его.

* * *

Проблема Эрикссона имела романтический аспект, но не связанный с пиратством. Его единственная сестра, вдова, умерла, оставив дочь, вскоре после того, как Эрикссон удалился на покой. Исследователь не поддерживал особо близких отношений с сестрой и последний раз видел ее дочь Ингу длинноногой девчонкой с прыщом на носу. Но на похоронах сестры «дядю Эрика» обняла золотоволосая норвежская богиня девятнадцати лет. Оставшись одинокой, девушка привязалась к дяде, и Эрикссон, закоренелый холостяк, обнаружил, что Инга заполнила в его жизни пустоту, о существовании которой он никогда не подозревал. Инга бросила колледж и переехала жить к дяде в качестве его подопечной, утешения в одинокой старости и наследницы скромного состояния.

Сначала они жили в нью-йоркской квартире Эрикссона, а по уик-эндам в каменном доме на острове. Но на красоту Инги начали слетаться назойливые молодые мотыльки. Поэтому Эрикссон – по его же словам, из эгоистических соображений – отремонтировал свою яхту и оправился с Ингой в круиз по Карибскому морю.

– Это было величайшей ошибкой в моей жизни, – пожал плечами исследователь. – Мы остановились на Багамах, и в Нассау[90]90
  Нассау – столица Багамских островов – тогда английской колонии – на острове Нью-Провиденс.


[Закрыть] Инга познакомилась с молодым англичанином Энтони Хоббс-Уоткинсом, ведущим жизнь джентльмена-бездельника в Лифорд-Кей, на другом конце острова Нью-Провиденс. Это было первое серьезное увлечение Инги. Мне следовало увезти ее немедленно, но, когда я спохватился, было уже слишком поздно.

– Бегство? – с надеждой спросила Никки.

– Нет, мисс Портер, венчание в церкви. Я не мог помешать Инге. Да у меня и не было никаких конкретных доводов против этого брака.

– Значит, в Хоббс-Уоткинсе было что-то сомнительное?

– Не знаю, мистер Квин. – Массивное загорелое лицо Эрикссона оставалось бесстрастным, в отличие от его глаз. – Но хочу, чтобы вы это выяснили.

– Что вам о нем известно?

– Только то, что он рассказал сам, и то немногое, что мне удалось узнать. Во время войны он был капитаном британских ВВС, а с тех пор – практически никем. Я не ставлю ему это в вину – в нашем мире жить нелегко. Его увлечения типичны для британца из высшего общества – отлично стреляет, с азартом играет в поло и ворчит по поводу заходящей звезды Британской империи. Он знал всех нужных людей в Нассау, хотя жил там не так давно. Его отец, полковник Хоббс-Уоткинс, приехал на свадьбу, по его словам, откуда-то из Англии, – продолжал исследователь, снова пожимая плечами. – Толстый, краснолицый, крикливый, помешанный на лошадях – какая-то карикатура на его тип. Денег у них вроде бы куры не клюют, так что дело не в этом. Но в них есть… ну, что-то непонятное, и это меня беспокоит. Они как фигуры на киноэкране: двигаются, говорят, но не выглядят людьми из плоти и крови – всегда в двух измерениях… Не могу объяснить толком, – слегка покраснев, добавил Эрикссон, – но, когда человек всю жизнь бродит по горам, пустыням и джунглям, как я, у него развивается шестое чувство… Короче, я им не доверяю.

– Но ваша племянница, очевидно, доверяет, – заметила Никки.

– Ну, Инга молода, неопытна и по уши влюблена. Это и делает все таким сложным. Но Инга мне очень дорога, и я не могу позволить этому продолжаться, если не буду убежден, что она не совершает ужасную ошибку.

– Вы заметили какие-нибудь изменения в их поведении после свадьбы, мистер Эрикссон? – спросил Эллери.

Исследователь вытер затылок носовым платком.

– Отец и сын часто перешептываются, – с вызовом заявил он.

Эллери поднял брови, но Эрикссон упрямо продолжал:

– Сразу после свадьбы полковник Хоббс-Уоткинс уехал в Штаты – по делам, сказал он. Я предоставил яхту Инге и Тони на три недели для медового месяца. На обратном пути они подобрали меня в Нассау, и мы отплыли в Нью-Йорк, где встретились с отцом Тони… Три раза я натыкался на шепчущихся Хоббс-Уоткинсов, которые при виде меня тут же умолкали. Мне это не нравится, мистер Квин, не нравится до такой степени, что я нарочно остался со всей компанией в городе в эту жару вместо того, чтобы уехать на остров. Мой остров полностью изолирован и мог бы стать идеальным местом для… Но пока что Тони и Инга живут в моей квартире, я – в одном из моих клубов, а полковник потеет в отеле, потому что какие-то дела все еще удерживают его в Штатах. Однако больше я не могу оттягивать. Инга неделями приставала ко мне, требуя отправиться на остров, и уже начинает странно на меня поглядывать. Пришлось обещать, что мы уедем в этот уик-энд и останемся на острове до конца лета.

– Так для чего именно остров мог бы стать идеальным местом? – осведомился Эллери.

– Вы подумаете, что я свихнулся!

– Для чего, мистер Эрикссон?

– Ладно. – Исследователь вцепился в подлокотники кресла. – Для убийства!

Никки уставилась на него.

– О, я уверена… – начала она.

Но нога Эллери надавила на ее ступню.

– Убийства кого, мистер Эрикссон?

– Инги! Меня! Нас обоих… Не знаю! – Он с усилием взял себя в руки. – Возможно, у меня галлюцинации. Но я уверен, что эти двое – негодяи, а остров – идеальное место для того, что они задумали. Я хотел бы, мистер Квин, чтобы в этот уик-энд вы приехали туда и остались на некоторое время. Согласны?

Эллери посмотрел на свою секретаршу. Никки часто бывала третейским судьей в его работе. Но теперь она только улыбалась холодной улыбкой стороннего наблюдателя.

– И вы тоже приезжайте, мисс Портер, – сказал исследователь, неправильно интерпретируя взгляд Эллери. – Вы понравитесь Инге. Кроме того, ваш приезд сделает это обычным дружеским визитом. Не хочу, чтобы у Инги возникли даже малейшие подозрения… Не беспокойтесь о гардеробе – мы ведем на острове самый примитивный образ жизни. И там полно комнат – дом со времени постройки увеличился втрое. Что касается гонорара, мистер Квин…

– Мы обсудим гонорар, когда будет за что его платить, – прервал Эллери. – Хорошо, мистер Эрикссон, мы приедем на остров. Но я могу выехать самое раннее в субботу утром. А когда вы планируете отъезд?

– В пятницу. – Исследователь выглядел встревоженным.

– Не думаю, что они предпримут какую-нибудь попытку в первую же ночь, – успокоил его Эллери. – Да и вы не такой уж беспомощный старик.

– Господи, вы ведь не думаете, что я беспокоюсь о себе! Все дело в Инге… – Эрикссон улыбнулся и встал. – Конечно, вы правы. Моторка будет ждать вас на мысе Монток. Вы сами не знаете, какой камень сняли с моей души.

– А сам факт приглашения Эллери не вызовет подозрений у вашей племянницы? – спросила Никки. – Если, конечно, Эллери не состряпает одну из своих историй…

– Вроде этой, – просиял Эллери. – Я недавно познакомился с мистером Эрикссоном в «Клубе исследователей», услышал семейную сагу о сокровищах капитана Кидда и не мог удержаться, чтобы не приехать на остров и не попытаться разгадать тайну двухсотпятидесятилетней давности.

– Великолепно! – воскликнул Эрикссон. – Инга еще на Багамах заставила мужа и свекра наполовину поверить в эту историю, и если я остаток недели стану о ней говорить, то они будут следовать за вами, как туристы за гидом. До встречи в субботу.

– В самом деле великолепно, – сказала Никки, когда исследователь ушел. – Потому что это правда. Упаковать вашу абордажную саблю, капитан?

* * *

Эрик Эрикссон и его племянница встретили их в субботу утром на мысе Монток и перевезли через пролив в трескучей моторке. Было нелегко настроиться на зловещий лад. Инга была высокой блондинкой, сверкающей незамысловатой северной красотой, дружелюбной, веселой и, как показалось Никки, счастливой, каковой и следует быть новобрачной. Солнце светило вовсю, на горизонте белели паруса, соленый ветер развевал волосы девушек, и мир выглядел ярким и жизнерадостным. Даже Эрикссон держался спокойно, как будто неожиданно хорошо выспался или же присутствие Инги рассеивало его страхи.

– Мне это кажется таким возбуждающим! – крикнула Инга сквозь рев мотора. – А Тони и полковник не говорили ни о чем другом с тех пор, как дядя Эрик рассказал нам, почему вы едете на остров. Вы действительно считаете, что есть надежда?

– Хочу попытаться! – прокричал в ответ Эллери. – Между прочим, я разочарован. Я думал, ваши муж и свекор приедут с вами встретить нас.

– О, это вина дяди Эрика, – сказала девушка, а исследователь улыбнулся. – Он похитил меня, прежде чем я успела позвать на помощь.

– Виновен. – Руки Эрикссона, судорожно сжимающие штурвал, противоречили его улыбке. – Я так редко вижу тебя после того, как ты стала миссис Хоббс-Уоткинс.

– Дорогой, я рада, что ты меня похитил. Честное слово!

– Несмотря на отсутствие мистера Хоббс-Уоткинса?

Никки, несмотря на солнце, ощущала холод. Эрикссон боялся оставлять Ингу на острове с мужем и свекром.

Эллери болтал с Ингой об образце совершенства, за которого она вышла замуж, покуда Эрикссон неподвижно стоял у руля. Никки хотелось сказать великому детективу, что он напрасно расходует дыхание.

Девушка находилась на той стадии счастливого супружества, когда влюбленные пребывают в сверкающем мире, где не существует прошлого.

* * *

На горизонте появилась увешанная водорослями морская выдра с рыбой во рту, которая быстро превращалась в длинный невысокий остров со скудной растительностью. Когда моторка подплыла ближе, они разглядели навес, лодочный сарай и причал. На последнем стояла долговязая расхлябанная фигура, напоминая трухлявое дерево, которое оказалось одноногим стариком. Обрубок левой ноги доходил до колена, штанина старых джинсов была закатана над обрубком, обнажая прикрепленную к нему грубую и массивную деревянную ногу. С кожей, походившей на рифленую крышу навеса, горбатым носом, хитрыми глазами и грязной повязкой на голове, завязанной за ушами и защищающей от солнца, он выглядел настоящим пиратом, что не преминула отметить Никки.

– Потому мы и называем его Долговязый Джон,[91]91
  Долговязый Джон Сильвер – пират из романа Роберта Луиса Стивенсона «Остров сокровищ».


[Закрыть] – сказала Инга, покуда ее дядя подводил моторку к причалу. – По крайней мере, Тони и я. Дядя Эрик зовет его Флюгельхаймер или как-то похоже. Очевидно, это его фамилия. Он не слишком умен и совершенно неотесан. Привет, Долговязый Джон! – крикнула она. – Ловите швартов!

Старик с необычайным проворством запрыгал бочком и подхватил канат сильной правой рукой. Потом он повернулся к Эрикссону и рявкнул:

– Кровосос!

– Ну-ну, Джон, – со вздохом сказал исследователь.

– Когда вы прибавите мне жалованье?

– Джон, у нас гости…

– Или вы хотите, чтобы я уволился?

– Привяжи канат покрепче, – улыбнулся Эрикссон.

– Я бедный человек, – захныкал старый пират, выполняя приказ. Внезапно он покосился на Эллери: – Это и есть великий сыщик?

– Да, Джон.

Старик злобно усмехнулся и плюнул в воду, казалось забыв о своих огорчениях.

– Он на острове уже много лет, – объяснил Эрикссон, когда они поднимались по лесной тропинке. – Мой управляющий. Сварливый старый черт и к тому же скряга – копит каждый цент, который я ему плачу, и твердит о прибавке, словно попугай. Я не обращаю на него внимания, и мы отлично ладим.

На бугре возвышался каменный дом. Более чистые флигели отходили от центрального здания, чьи камни почернели от возраста. Старую часть дома увенчивала квадратная башня с маленькими окошками, откуда, как подумал Эллери, вероятно, виден весь остров и значительный участок моря. Несомненно, это смотровая башня.

К одной из боковых стен кто-то – Эрикссон или один из его недавних предков – пристроил грубую, но удобную террасу. Пол был выложен устричными раковинами и имел большую яму для барбекю.

Двое мужчин – один плотный, средних лет, другой молодой и худощавый – поднялись с шезлонгов, приветственно размахивая темными очками.

При первом же взгляде на Хоббс-Уоткинсов Эллери понял, что Эрикссон был прав.

* * *

Было нелегко объяснить почему. Они выглядели почти «профессиональными» британцами, особенно полковник Хоббс-Уоткинс, но причина была не в том. Эллери посвятил этой загадке остаток дня, но так и не разгадал ее.

Внешне эти люди вели себя вполне естественно. Муж Инги был красивым парнем, хотя и чересчур худощавым – он сутулился, как будто смертельно устал, говорил неохотно и много пил, являя собой типичный образ молодого послевоенного европейца – опустошенного и разочарованного. И все же… Старший Хоббс-Уоткинс казался полковником Блимпом[92]92
  Полковник Блимп – персонаж английского политического карикатуриста Дейвида Лоу (1891–1963), ставший нарицательным обозначением тупого и напыщенного британского вояки-реакционера.


[Закрыть] до мозга костей – шумным, хвастливым и полным старомодных предубеждений. Пережаренный ростбиф, как метко охарактеризовала его Никки. Однако во взгляде и голосе полковника ощущалось нечто, свидетельствующее о цинизме и хватке, не вполне соответствующих его имиджу.

Днем Эллери, играя роль историка-детектива, отправился обследовать остров. Инга, Тони и полковник настояли на том, чтобы сопровождать его.

Долговязый Джон удил рыбу в плоскодонке в бухте. Завидев их, он демонстративно повернулся к ним спиной.

Эллери расхаживал по берегу, остальные следовали за ним.

– Можете не стесняться, – окликнул он стоящих за его спиной Ингу и двух «людоедов». – Я всего лишь осматриваюсь.

– А мы не затопчем следы? – осведомился полковник Хоббс-Уоткинс.

– Вряд ли у вас много шансов это сделать, – весело ответил Эллери. – Инга, присоединяйтесь ко мне.

– Хорошо, что я пошел с вами, – вяло усмехнулся Тони Хоббс-Уоткинс. Он выглядел слишком покорным для новобрачного. Однако Эллери ощущал его внимательный, настороженный взгляд.

Они около часа бродили по длинному, узкому острову с каменной грядой посредине. Стать на якорь можно было только в бухте. Ни одно из деревьев, которое могло бы служить указателем к кладу, не выглядело старым. Остров не был защищен от моря лесом – столетия зимних бурь оголили его берега.

– Едва ли, – обратился Эллери к Инге, когда они в сумерках карабкались по тропинке к дому, – история о сокровищах имеет какое-то документальное подтверждение – карту или что-нибудь в этом роде…

– До наших дней не дошло никаких. Но говорят, что существовало письмо или страница дневника, написанная хозяином дома в 1698 году и рассказывающая об указателе в комнате капитана Кидда.

– Указатель? Комната Кидда? – воскликнул Эллери. – Никто об этом не упоминал!

– Разве Эрик вам не рассказывал? – пробормотал молодой англичанин. – Ну и ну! Забавный тип – ни капли воображения.

– А я удивлялся, почему вы сразу туда не пошли, – пропыхтел полковник. – Странно, Инга, что твой дядя не рассказал мистеру Квину самое интересное. Речь идет о комнате, откуда пират наблюдал за морем, когда захватил остров. Я прав, дорогая?

– Комната в башне, – кивнула Инга. – В пропавшем письме говорилось о ней и об указателе, который оставил там Кидд.

– Указатель? – Эллери жадно вглядывался в полумрак. – И эта комната сохранилась, Инга?

– Да.

– Что же это был за указатель?

Но в этот момент они вошли на террасу, где Долговязый Джон, стоя в яме для барбекю, размахивал трезубцем, которым подцеплял куски мяса, сердито глядя на пришедших, и Эллери не получил ответа.

* * *

Во время обеда взошла луна и сильно похолодало. Эллери подошел с тарелкой к краю террасы, и вскоре к нему присоединился Эрик Эрикссон.

– Ну? – осведомился исследователь.

– Ничего определенного, мистер Эрикссон. Но я с вами согласен – здесь что-то не так.

– Как насчет ночи? Я поместил вас рядом с комнатой полковника, и у меня есть пистолет, но Инга… одна с…

– Я уже все устроил. По счастливому совпадению Никки к вечеру так разнервничалась в этой первобытной обстановке, что не в состоянии спать одна в комнате. Так как она воспитана в строгости, ее компаньоном может быть только Инга – больше женщин на острове нет. Конечно, это грязный трюк по отношению к молодому супругу, – сухо промолвил Эллери, – но Тони может утешаться перспективой хорошего сна в комнате, соседней с моей.

Эрикссон с благодарностью стиснул его руку.

– Что же касается вечера, – продолжал Эллери, – то держитесь поближе ко мне. Я намерен искать сокровище как безумный.

– Ха! Застукал вас шепчущимися, – послышался голос. Это был молодой Хоббс-Уоткинс с бокалом в руке. – Выпытываете у Эрика насчет указателя, а, Квин?

– Мы как раз начали это обсуждать, – ответил Эллери. – Вижу, девушки уже удалились.

– Спасаются от комаров и москитов, – прогудел полковник, хлопая себя по спине. – Славные малышки, но чего требовать от женщин. А ты, Тони, не смейся над старым вдовцом! Луна светит вовсю, так что настало время для приключений, верно? Что касается указателя, мистер Квин…

– Да, мистер Эрикссон, вы не сказали мне ни слова о комнате капитана Кидда, – укоризненно промолвил Эллери. – Что за указатель он вроде бы там оставил?

– Типичная таинственная история, – усмехнулся исследователь. – Легенда гласит, что Кидд перед тем, как его повесили в Лондоне, отправил моему предку письмо с признанием, что он зарыл сокровище на острове Эрикссона в 1698 году и что для того, чтобы найти его, нужно посмотреть сквозь игольное ушко.

– Игольное ушко, – повторил Эллери. – Какой именно иголки?

– Вот в чем вопрос, как говорил Шекспир, – зловещим тоном произнес полковник Хоббс-Уоткинс. – Никто этого не знает – верно, Эрикссон?

– Боюсь, что да, полковник, и никогда не узнает, потому что все это чушь.

– Я с вами не согласен, Эрик, – почти энергично возразил Тони. – Разве здесь не могло быть иголки?

– Даже если она тут была, – отозвался Эрикссон, улыбаясь луне, – то за двести пятьдесят лет вокруг нее вырос достаточно большой стог сена.

– Одну минуту! – прервал Эллери. – Посмотреть сквозь игольное ушко в комнате в башне, мистер Эрикссон?

– Вроде бы да.

– Что находится в этой комнате?

– Ничего. Только четыре стены, пол и потолок. Уверяю вас, мистер Квин, мы уже искали везде – от скалы причудливой формы до раздвоенного дерева, видимых из окон под определенным углом, – но безуспешно.

Эллери посмотрел на башню и внезапно вскочил на ноги.

– Как я могу туда подняться?

– Вот это сыщик! – воскликнул полковник Хоббс-Уоткинс, тоже вскакивая со стула. – Мне самому не терпится попасть в эту чертову комнату!

– Но Эрик только всех расхолаживает, – пробормотал его сын.

Никки и Инга разговаривали у камина, в котором Долговязый Джон развел огонь. Инга подошла к мужу и что-то ему шепнула. Тони посмотрел на Никки и пожал плечами.

Исследователь поднимался впереди по винтовой лестнице, держа перед собой керосиновую лампу.

– В башне никогда не было электричества, – бросил он идущим следом, и его глубокий голос отозвался гулким эхом. – Лучше воспользуйтесь фонариками, иначе шею можете сломать на этих ступеньках.

Никки взвизгнула, наткнувшись на высохшее осиное гнездо. Ступеньки угрожающе прогибались при каждом шаге.

Подъем окончился на маленькой площадке у тяжелой двери из почерневшего дуба, отделанной железом. Эрикссон толкнул дверь своим могучим плечом, и она со скрипом поддалась.

– Вы двое лучше оставайтесь здесь, – обратился он к полковнику и его сыну. – Пол может не выдержать такой тяжести. Входите, мистер Квин.

Это оказалась тесная комнатушка с миниатюрными квадратными окнами. Грязный дощатый пол, волнистый как море; балки потолка всего в нескольких дюймах над головой; четыре стены, оклеенные обоями, – больше в помещении не было ничего, кроме пыли и паутины. Окна были закрыты.

– Откройте окна, Эллери, – сказала Никки, стоя в дверях. – Здесь просто нечем дышать.

– Вы не сможете их открыть, – возразила Инга. – Они намертво забиты вот уже шесть поколений.

Эллери оглядывался вокруг, стоя посреди комнаты.

– Вы не собираетесь ползать на четвереньках, мистер Квин? – окликнул с площадки полковник. – Как тот парень с Бейкер-стрит?[93]93
  То есть Шерлок Холмс.


[Закрыть]

– Я нахожу более интересными эти стены.

Но Никки увидела там лишь обои под мрамор – предельно безобразные, полинявшие и покрытые полосами грязи.

Эллери подошел к одной из стен и поднес лампу к обоям, начав с нижнего угла и обследуя их дюйм за дюймом от пола к потолку. В одном месте он задержался, что-то разглядывая, потом возобновил осмотр, не оборачиваясь и не произнося ни слова, пока не завершил обход комнаты.

– Знаете, мистер Эрикссон, что это за обои? – сказал он наконец.

– Черт возьми, сэр! – воскликнул полковник. – Вы ищете сокровище или занимаетесь обоями?

Эрикссон нахмурился:

– Я знаю только то, что они очень старые.

– Говоря точнее, семнадцатого столетия, – кивнул Эллери. – Это настоящая фибровая бумага, изготовленная знаменитым Данбаром из Олдерменбери. Возможно, они очень ценные.

– Вот вам и сокровище, – заныла Инга.

– Если так, – пожал плечами ее дядя, – то это первая ценная вещь, которую я обнаружил на острове.

– Может найтись и вторая, – заметил Эллери, – если мы посмотрим сквозь игольное ушко.

– Неужели вы на что-то наткнулись, мистер Квин? – спросил муж Инги, и в голосе его прозвучало что-то похожее на оживление.

– Именно так.

Хоббс-Уоткинсы издали восторженные возгласы, а Инга обняла своего супруга. Исследователь выглядел ошеломленным.

– Вы хотите сказать, – громко осведомилась Никки, что вошли в незнакомую комнату и через десять минут раскрыли тайну, которая всех ставила в тупик двести пятьдесят лет? Придумайте что-нибудь получше, мистер Кью!

– Это всего лишь теория, – словно извиняясь, отозвался Эллери. – Инга, могу я позаимствовать швабру?

– Швабру?!

Инга, Тони и полковник начали кричать вниз Долговязому Джону, чтобы он принес лучшую швабру, какую может найти. Потом они ворвались в комнату и запрыгали вокруг Эллери, сотрясая древний пол.

* * *

– Если эта история правдива, – продолжал Эллери, – то Кидд, инструктируя вашего предка «посмотреть сквозь игольное ушко», мистер Эрикссон, не мог иметь это в виду буквально. Ранние охотники за сокровищами поняли это сразу, иначе они не стали бы искать скалу или дерево причудливой формы. Но они упустили из виду то, что все время было в доме – под самым их носом.