Текст книги "Пока цветет жасмин (СИ)"

Автор книги: Элла Винчестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

– Ты выбрался из Клетки?! Люц, ответь мне. Ты же сам видишь, что со мной происходит, и до чего всё дошло. Или ты просто пришел в виде глюка, чтобы архистратиг окончательно убедился, что по мне дурка плачет?

Сын Зари промолчал и пристально посмотрел на жену, не желая давать ответа на такой волнующий её вопрос: выбрался он или нет? Архангел не хотел её ещё больше волновать и делать больно. Он ближе подошел к жене и убрал прядь непослушных, почему-то пышных волос, а потом нежно обхватил её лицо, покрывая его жаркими поцелуями. Палами растворилась в объятьях мужа и полностью доверилась ему. Падший стал ещё сильнее целовать жену, а потом в комнате послышался шорох перьев. Парочка исчезла.

Появились они посреди неизвестного переулка. Архангел, ещё раз поцеловав Пройс, отпустил её от себя, и его лицо озарила заговорщическая улыбка. Палами, явно многого не понимая, стала осматривать местность, замечая перед собой бетонную, толстую стену, которой нет ни конца, ни края, и растягивающуюся на тысячи километров.

– Что за? – поинтересовалась она, указывая на стену. – Где мы, Люцифер?

– Мы в Берлине, – ответил он, сохраняя спокойствие. – Да, я нас перенес из Парижа, который так полюбился моему старшему брату, в Берлин. А эта стена… Это, скажем так стена, которая нам с тобой принесет хоть немного радости и веселья и заставит тебя отвлечься от постоянных истерик, попыток суицида и тому подобного. Знаешь, ты вполне нормальная и адекватная. Наоборот, я ещё удивляюсь, что ты выдерживаешь то, что происходит. Ты у меня очень сильная характером, просто сейчас такой период… Я не знаю, как тебе это объяснить. Я понимаю, в Клетке ты полгода видела стену, которая была между нами, и ты знала, что это такое. И как хотелось её разрушить к чертям и просто обняться нам и увидеться, но теперь это другое. Чёрт, я не мастер объяснять. Сейчас все сама увидишь!

Палами слушала мужа, пытаясь предугадать, что же он такого придумал, а Люцифер посоветовал:

– Улыбнись, любовь моя, и не грусти. Мы здесь не для этого.

– Я не понимаю, – продолжила она, склонив голову вбок. – Но для чего тогда мы здесь?..

Архангел задумался, а затем спросил, не давая ответа на вопрос жены. Он отвечал вопросом на вопрос:

– А ты знаешь, что такое граффити?

– Граффити? – переспросила, слегка нахмурив брови. – Догадываюсь. А что?

Люцифер хитро посмотрел на жену, сверкнув голубыми глазами. Он щелкнул пальцами и перед ним возникла большая коробка, доверху чем-то наполненная. Заметив это, удивленная Палами подошла и заглянула внутрь коробки, замечая разноцветные баллончики с красками: синей, голубой, желтой, зеленой и красной.

– Мы будем разрисовывать стену? – спросила она.

– Да, именно стену. Неожиданно? Но я хотел сделать тебе приятное. Палами, родная моя. С тобой все хорошо, будь уверена. Просто сейчас тебе тяжело, и я не могу ничем помочь, но с тобой Михаил, и он тебя не бросит. – Архангел замолчал, и нотки веселости в голосе пропали, и на смену им пришла строгость. – Кстати, пока не забыл, – дополнил он. – Палами, я хотел тебе сказать ещё, что пришло время возвращать всё на круги своя. Ты понимаешь, о чем я говорю и для чего все это делаю?

Экс-демоница молчала, но уже мысленно задавала ему вопросы. Видя недоумение на лице жены, Светоносный объяснил:

– Я сейчас делаю это только для того, чтобы тебе стало легче. Заканчивай свои истерики и всякий бред. Мы сейчас разрисуем стену, повеселимся, и после этого ты забудешь, что такое страдания и мучения. Я не хочу и не буду видеть твое безумие!

– Я… – Шатенка открыла рот, чтобы заговорить, но Люцифер её перебил:

– И я не потерплю страдающую жену рядом с собой, запомни это! Тебе, как моей избраннице, не позволено раскисать, точно лимон, осознай это, наконец-то. Ты должна быть сильной, держаться и бороться! Наконец-то я решился с тобой поговорить и остановить такое твоё поведение!..

Сын Зари взял из коробки баллончик с серой краской и улыбнулся. Он сказал Палами стать напротив него и не шевелиться. Пройс немного не поняла, что делает сейчас архангел, но потом до неё дошло. Она подчинилась и застыла, словно каменное изваяние, а Люцифер подошел к стене и стал на ней рисовать.

– Закрой глазки! – приказал он и сменил строгость на мягкость.

Она кивнула и подчинилась, а он все продолжал рисовать. Поставив баллончик с серой краской на землю, он взял коричневую краску и продолжил занятие. Далее последовала синяя, красная и желтая. Около двадцати минут архангел старательно рисовал, а Палами всё стояла с закрытыми глазами и улыбкой на устах, и наслаждалась присутствием мужа. Только рядом с Люцифером она поняла, что опять ожила. Сейчас она была как цветок, нуждающийся в воде. Если его поливают – он распускается, а если забывают полить – вянет. Так было и с Палами. Падший был для неё не просто водой, которая была необходима как источник жизненных сил и энергии, он был для неё смыслом жизни. И когда его не было рядом, нежный цветок превращался в засохший, колючий бурьян. Палами знала, насколько ей нужен был Люцифер. Она дышит ради него, живет ради него… И только он один целитель её души и тела. И только он может залечивать её раны одним присутствием или прикосновением. И никакие обезболивающие, успокоительные и даже способности Михаила здесь не помогут.

– Готово! Открывай глазки! – радостно воскликнул Падший, отложив баллончик с зеленой краской.

Палами быстро открыла глаза и обомлела. Прямо напротив неё виднелся её же портрет. Она восхищённо всплеснула руками и посмотрела на довольного мужа, не ожидая, что он её нарисует, и что он вообще умеет это делать. Последнее, что видела Палами, это как Светоносный рисовал на окне… Вилы. А тут такой портрет. Позитивные эмоции, счастье и радость за одну минуту наполнили её сердце, и она даже сама себе удивилась, насколько ей сразу стало легче, и источником радости, которую сейчас она испытывала был Люцифер. Не контролируя себя, она бросилась к мужу и повисла у него на шее.

– Нравится? – спросил он, обняв жену и поцеловав в ответ. – Я старался. Прости, я немного не Пикассо, но всё же.

– Очень… Красиво, – восхитилась она и сильнее прижалась к любимому. – Но, я тебе тоже тогда сделаю сюрприз. Отойди на то место, где стояла я! Давай быстрее. Делай то, что я тебе говорю!

Она легонько улыбнулась и взяла баллончик с серой краской. Он, сделав что-то наподобие поклона в знак подчинения молодой жене, отошел туда, где стояла Палами, и стал наблюдать за ней. Он прекрасно знал, что собралась делать его Палами, и радовался этому. А она тем временем взяла баллончик с серой краской и стала на стене что-то рисовать. Она периодически меняла краски, смешивала серые и болотные цвета и с энтузиазмом рисовала. Последним штрихом была голубая краска. И вот, дорисовав и подправив рисунок, довольная, она отошла от стены, огласив:

– А это мой подарок тебе!

Светоносный сделал шаг и подошел к стене, смотря на свой портрет и смеясь. Он сладко поцеловал Палами и, подняв её, закружил над землей. Теперь Палами наслаждалась объятьями мужа и не хотела, чтобы этот счастливый момент заканчивался. Когда у девушки закружилась голова, Люцифер поставил её на землю и, не переставая смеяться, снова взял баллончик с красной краской. Он подошел к стене и между портретами нарисовал большое, красное сердце.

– Последний штрих! Теперь картина готова. И она навсегда останется на этой берлинской стене. Вот теперь мы никогда не расстанемся, и эта картина будет нас хранить! Я не знал, что ты такой художник у меня!

– Я и не такое могу, – констатировала Палами и взяла баллончик с желтой краской.

Она нарисовала большое, желтое солнце, а Люцифер, обняв её за талию, заметил:

– Ты не так солнце нарисовала. Это нужно делать вот так…

Архангел взял остатки краски и увеличил рисунок, подрисовав солнцу рот и улыбку. Он откинул баллончик в сторону, довольно потер руки и счастливо сказал:

– Люблю тебя.

– И я тебя, Люцифер, но…

Светоносный приложил палец к губам девушки.

– Ничего не говори… Береги себя, Палами. Мы скоро увидимся, обещаю тебе. Скоро все закончится, и мы будем вместе.

– Но… Я не понимаю, – шептала она.

– Береги нашу любовь.

И даже ответить ничего не успела Пройс, как архангел исчез.

И тогда Палами открыла глаза и вскочила с кровати, тяжело дыша. Она посмотрела на свой сосуд, который снова стал слабеть, а раны и рубцы никуда не исчезли и заболели с новой силой. Поняв, что это был только сон или же странное видение, девушка бросилась к окну, разшторивая занавески и замечая такой «любимый» Париж. Только яркие огни ночного города над набережной Сены и величественной Эйфелевой башни блестели в чарах осенней и холодной ночи. Поняв, что-то был только сон, шатенка нервно сглотнула, но постаралась взять себя в руки. Она хотела заплакать, но что-то ей сдержало, и Пройс подавила слезы.

«Я не потерплю рядом с собой страдающую жену». – Вертелись в голове последние слова Дьявола.

– Я не буду, хватит, – дала себе обещание Палами, встряхнув каштановыми волосами. – Пора заканчивать весь этот бред… Но… Короче, мне нужно всё спросить.

Она отбежала от окна и бросилась к двери, а потом, открыв её, выбежала в коридор, несясь по ступеням дома архистратига, на первый этаж. Она уже не плакала, не истерила и не кричала. Теперь она поняла, что страданиями горю не поможешь, нужно перебороть себя, а слезы лить пора перестать. Тем более так приказал Люцифер.

И вот, запыхавшаяся Палами влетела в гостиную, напугав Михаила, который сидел на диване и просматривал отчеты капитанов многочисленных гарнизонов. После того, как невестка затопила дом и чуть не сотворила самоубийство, он решил её точно не оставлять одну, а быть с ней все время. И из-за такого решения ему пришлось взять всю работу домой.

– Что случилось? – спросил Михаил, подняв глаза на запыхавшуюся невестку.

Она слегка перевела дух, отдышалась и ответила ему:

– Он был там! В моем видении!

– В каком видении? – Архистратиг вопросительно вскинул бровь и отложил отчеты в сторону. – Палами, успокойся! Выдохни и расскажи мне всё нормально. И вообще, перестань переживать. Не забывай о сосуде, который и так не последнем издыхании у тебя! Или тебе нравится ходить гниющей?!

Невестка последовала совету деверя и выдохнула, потупляя взгляд. Палами почувствовала, что слезы опять появились, но она опустила голову, поджала губу и взяла себя в руки… Пересилила себя!

– Во сне, – начала Палами. – После того, как ты меня спать заставил. У меня было то ли видение то ли сон, и там пришел Люцифер. Михаил, я видела его! Видела его так, как вижу сейчас тебя…

Старший архангел внимательно посмотрел на невестку, заметив, как она все-таки не сдержалась, и слезы покатились из глаз. Но она долго терпела, не сдавалась и сегодня был успех, и нужно было отдать ей должное. Семейство обошлось без истерик и криков.

Михаил ободряюще улыбнулся, подходя к невестке и обнимая её.

– Я тебе верю, – проговорил он. – Это можно объяснить. А что он говорил? Или что вы делали?

Девица подняла заплаканные глаза, вспоминая, что было в странном видении. Она вспомнила Берлин, граффити, но решила об этом почему-то промолчать и сказала только вот что:

– Он сказал, что не потерпит страдающей жены… Странные слова…

– Они не странные. – Михаил отстранил от себя Палами, усаживая её на диван и присаживаясь рядом. – Обещай мне и ему, что ты перестанешь страдать, вытворять всякие суициды, прыгать с окон, резать вены, топить мне дом и так далее. Обещай мне, Палами, что ты будешь держаться. Хотя бы ради своего мужа. Люцифер не умер, он рядом с тобой, пускай и в Клетке. Бери себя в руки, вытирай слезы и начинай жить!.. Мы вместе найдем выход из положения, ведь я тоже не буду сидеть в стороне. Люцифер для меня родной и любимый младший брат, дорогое для меня существо. Мы найдем способ ему помочь, обещаю. Ты главное пойми… Ты – Палами, ты – экс-демон, вдумайся в эти слова. С тобой рядом два архангела и муж, и что ещё нужно? Чтобы я больше такого не видел, ты меня поняла?

От такого монолога невестка шире распахнула глаза, не зная, что и говорить.

– Так что ты скажешь, Палами? – настаивал он на своём.

– А если не пообещаю? – Экс-демоница ухмыльнулась, забыв, что на глазах были слезы.

– Эм, ну, – Михаил развел руками, отвечая: – Тогда не мне обещай, а своему мужу. Или ты и ему перечишь и плюешь на его советы?

И снова он подобрал такие слова, на которые Пройс не смогла найти достойный аргумент. И ей ничего не оставалось, как просто покориться и согласиться с Михаилом.

– Да. Обещаю. Пострадала и достаточно! Я буду сильной, буду бороться, возьму себя в руки. Теперь все будет по-другому. Я перестаю быть той, которой была. Страдания прошли, я выбралась из этого состояния, поборола жалость, слёзы и душевные терзания!..

– Умница, – прошептал архангел, довольный собой. – А теперь мы покушаем, ведь после того, что случилось, тебе нужно восстанавливать силы. Ты уже почти не демон, и еда для тебя это важно.

– Прости, Михаил, но нет. Есть это для меня перебор. Я и так сегодня тебе многое пообещала.

– Давай ты поешь?

– Нет!

– Ну вот! Он же сказал, что тебе нужно поесть, и Михаил в этом прав, – прошептал… Люцифер, стоящий в дверном проёме и видящий всё, что происходило в гостиной дома Рамбулье.

Он видел, как Палами согласилась начать бороться, а не лить литрами слезы, и из-за этого радость наполнила его сердце. Она теперь не будет страдальцем, будет снова решительной и боевой, и это глупое состояние останется в прошлом.

Люцифер, сложив руки на груди, всё время наблюдал за своей женой и старшим братом, и когда Палами отказалась есть, он медленно подошел к ней и приложил два пальца на лоб, заставив вздрогнуть. Палами почувствовала, как легкий холодок пробежался по телу, а потом она вскочила и взяла из вазы, стоящей на столе, спелый банан.

Михаил удивился, наблюдая за невесткой и не понимая, что же послужило причиной того, что она стала уплетать фрукт за обе щеки. Пускай это был всего-лишь банан, но это был колоссальный успех и большая победа.

– Эм… Ты чего? – спросил архистратиг. – Ты сама стала есть банан?

– Да, а что здесь такого? – Как ни в чем не бывало переспросила Палами.

Лицо архангела засияло от радости.

– Идешь на поправку, Палами. Молодец, вот уж не ожидал! – Резкие перемены в поведении мадам ему явно понравились.

– Ну, хоть этому научился. Теперь всё будет по-другому. Хоть заставил Палами покушать, – прошептал Светоносный и исчез.

Комментарий к Не все ещё потеряно

Поскольку в фанфике много героев, автор физически не может всех вписать в главах. Я не забываю о Мэг и Аластаре. Они будут в следующих главах. Также в следующих главах будет довольно много ангелов. Причем как сериальных, так и выдуманных.

========== Актеры погорелого театра ==========

Небеса. Эдем.

– Асуф, юноша, ну выпусти нас отсюда… Вот надоело тут сидеть. Мы долго отбываем наказание в темнице, и многое осознали, честно. Кстати, ты уверен, что с Орабель всё нормально? Как она чувствует себя после драки?

Габриэль в стомиллионный раз стоял у решетки и вымаливал ангела Асуфа выпустить их из тюрьмы. А ещё он третий день доставал его вопросом, все ли в порядке с невестой. Мало того он даже просил проводить его к ней, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на возлюбленную. Но, сей юноша, который ещё не был очень опытным в ангельских делах и который явно побаивался Михаила, не шел на уступки сладкоежке ни под каким предлогом. Хотя он и был славным малым и всегда мог прикрыть спину Габриэлю. Кстати, ангелок уважал Гавриила и всегда поддерживал, даже не смотря на то, что юноша часто был объектом насмешек и подколов со стороны Проказника и его лучшего друга.

– С ней все хорошо, – заверил собеседника юнец. – Гейб, но тебе не надоело? Ты три дня, сегодня четвертый пошел, доканываешь всех охранников Небесной тюрьмы. Габриэль, при всем моем к тебе уважении, я говорил сотни раз, что не выпущу вас, пока не пройдет пять дней. Осталось сегодня и завтра. Неужели нельзя потерпеть? И если честно, ты достал нас. Доиграешься, что я разлучу тебя и твоего друга…

– А ты сейчас договоришься, что побежишь мне долг карточный отдавать, мелочь пузатая. – Габриэль ухмыльнулся и достал шоколадную конфету. – Кстати, о долге… Давай так. Ты нас с Бальтазаром выпускаешь из темницы, а я тебе прощаю карточный долг. Половину. Мелочь, сделка века. Только сегодня и только сейчас я такой добрый. Когда бы тебе ещё такое выпало, м? Я никогда своих должников не прощаю, но ты будешь исключением. Ты мне возвращаешь всего половину, а сам открываешь камеру, и мы тихо уходим. Сваливаем на эти два дня на Землю, переконтуемся там где-нибудь в стриптиз-баре и вернемся.

– Мой маленький девственник, соглашайся. Ни я, ни ты, не выплатим долги медовому. Он такой вариант предлагает, – подключился к диалогу Бальтазар, до этого сидевший и наблюдавший за диалогом ангела и архангела. – Кстати, Габриэль, а, может, ты и мне долг простишь?

– Не дождешься, – фыркнул архангел.

Ангелок внимательно выслушал предложение Габриэля и задумался. Оно было слишком заманчивым, а его карточный долг большим. И тем более его Гейб ещё до гражданской войны на счетчик поставил, и с каждым днем его долг рос. А сейчас архангел говорил о хорошем предложении, которое могло бы сыграть на руку ангелу. Но, если стоит выбор вернуть половину или ослушаться приказа Михаила… Все-таки юноша ещё боялся идти против старшего архангела и решил отклонить предложение, хотя оно и было очень соблазнительным.

– Нет я сказал! Я отдам тебе долг. Но вы будете сидеть. Я не хочу чтобы мне потом влетело от Михаила и чтобы он карал меня. Если выбирать между карточным долгом и наказанием от него, я выберу – первое. Долг не так страшен, как неповиновение. Простите, ребята, ничего не могу поделать.

– Ах, так… Ну, хорошо. Даю тебе два дня! Чтобы выплатил всё до последнего евро, ясно?! – вскричал Гейб, бросив взгляд на перепуганного юношу. – И только попробуй меня развести как лоха, мелкий девственник!

Перепуганный и смущенный ангелок кивнул и, вздохнув, направился на выход из темницы.

– И не шумите тут! – бросил он последние слова и закрыл арочную дверь.

Габриэль насупился и взглянул на Бальтазара.

– Идиот он, – пролепетал разочарованный Бальти, облокотившись о стену.

– Ладно, мы-то посидим, но я до последней монеты с него вытрушу. Только выйду отсюда.

– Ага, но что же нам теперь делать-то? Ещё день и я медленно сойду с ума, – ответил Бальтазар, садясь возле друга. – Заточение не сахар. Заточение, – Он замолчал и хитро сверкнул глазками, а потом закричал: – Кастиэль!

– Что Кастиэль? – недоумевающе поинтересовался Фокусник, пытаясь сообразить, к чему только что Бальт выкрикнул имя «Кастиэль». – В камере сидит Кастиэль, и что? Или мы его используем как приманку и свалим отсюда?

– Нет, моя сладкая шоколадная попка. Просто Кас. Он же скучает, верно? Так почему бы нам его не развлечь? И нам весело, и ему не скучно! Нам же здесь ещё день сидеть. Тем более за эти три дня, мы совсем забыли про брата нашего младшего. Он там один сидит в камере, скучает. Мы совсем с ним не говорим. Не порядок. Да и карты надоели.

На такую фразу друга Фокусник засмеялся, предвкушая веселье.

А Кастиэль просто сидел на скамейке и смотрел сквозь широкую решетку на серый коридор темницы, наблюдая, как через высокие окна пробирается яркий солнечный свет. Ангел вздохнул и положил голову на локти. Бальтазар и Габриэль удивленно поглядывали на него и мысленно думали, почему их брат такой… Нудный… А ведь жизнь-то прекрасна! Пускай даже за разруху на Небесах Михаил их в темницу посадил. Зачем грустить? Ангел и архангел явно этого не понимали. Но Кастиэль все равно сидел хмурый и задумчивый и пытался понять, почему он второй раз сюда попал. В темнице наступило неловкое молчание, которое очень угнетало наших непосед, и чтобы хоть как-то скрасить скуку, Бальтазар решил задать неожиданный вопрос:

– Кас, а ты девственник? – спросил он, заставив Габриэля начать кашлять, а самого Кастиэля вскочить с лавочки.

Тот вздрогнул и уставился на Бальтазара. Сладкоежка старался не засмеяться, приложив ладонь ко рту. Он из последних сил держался, хотя смех переполнял.

– Что прости? – недоуменно спросил Кас, как будто не расслышал вопрос.

– Кас, ты глухой или притворяешься? – фыркнул Бальт. – Я тебя спросил: ты девственник?

Кастиэль в мгновение покраснел и смущенно опустил голову, ничего не отвечая.

– Бальт, по его действиям и так понятно, что это так и есть!

– Кас, ты чего? Это правда? Ты что даже не видел голой женщины? – спросил Бальти, явно ожидая такой ответ. – Хотя, ты же такой смущенный ангел, что краснеешь каждый раз, когда мимо тебя пройдет девушка в купальнике. А если её мячики. Ну… Гавриил понимает, о чем я… Так ты вообще.

Гейб заливисто рассмеялся и встал с лавочки. Он думал, что диалог братиков-ангелов завершится, так и не начавшись, но ошибся. Кастиэль внимательно посмотрел на Бальтазара и еще сильнее опустил голову. А потом он стал краснее помидора. Видя такое поведение, Бальт тоже засмеялся и облокотился на толстую решетку.

– Кастиэль, пернатый мой друг, это немного ненормально. Не стесняйся. Мы же братики. Что ты мнешься как девственница?! Не переживай. Девственность это не страшно. Это наоборот… Странно и редко. Кас, все нормально. Да вас таких по пальцам пересчитать можно! Да, ангелы непорочные, правильные создания, я и не спорю. Зачем придаваться блуду и красивых телочек лапать? Блуд – грех. А ты такой правильный у нас. Ладно, будем считать, что девственность это нормально, хотя секс круче.

На слове «девственница» уши Каса покраснели ещё сильнее, чем лицо, а Бальтазар и Габриэль захохотали. Теперь их смех слышали все стражники в темнице. Фокусник старался быть серьезным, но странная правда о младшем брате не давали ему таким быть. По помещению вскоре разнесся дикий угар двоих непосед.

– Придурки вы, – обижено пробубнил Кастиэль и застыл, словно каменное изваяние.

– Кас, не переживай. Мы не хотим над тобой смеяться. Хочешь узнать, что такое секас? То есть, секс? Это не плохо. Наоборот. Секс это же классно. Чего тут смущаться, братишка?

– Кларенс, – Слово взял Габриэль, – мы не хотим тебя унизить. Мы немного извращенцы, да, но ты не переживай. Просто… Так же нельзя… Ты живешь много веков, а не разу не пробовал ну… Даже слово «минет» для тебя чуждо. Кас, это странно, ведь ты – мужчина. Ты обычный ангел, а не импотент! Нужна тебе красивая баба, даже если ты ангел. Для небожителя это ненормально?! Нормально, Кларенс, нормально. Я много прожил среди людей и многому у них научился. Я слишком долго жил на Земле и познал все прелести земной жизни: кабаки, красивые телочки, ночные клубы, тусовки, бордели. Это же круто. Ты не представляешь, сколько интересного придумали люди. Сколько всего крутого такого, что ащ-щ-щ-щ. Горячего. Я не только умею фокусы разные проделывать.

– Да, а в сексе нет ничего плохого, Гейб прав. Наоборот, ты получаешь удовольствие, – продолжил Бальтазар, не обращая внимание на шокированного Кастиэля, у которого появилось желание самолично воткнуть в себя ангельский клинок, лишь бы не слышать всех этих аморальных разговоров. – Смотри, девственник. Ну, секс – это нужно. Это обычная физиологическая потребность. Наш организм периодически требует этого.

– Даже иногда очень требует! – поддакнул сладкоежка.

– Не перебивай, Гейб. Папочка лекцию читает. Папочка научит нашего пернатого девственника как нужно с девочками себя вести, обучит и даст дорогу в жизнь! За дело берется ангел Бальтазар. Итак… Лекция номер один. Смотри, Кас. Любой мужчина – самец, он рожден захватывать и получать власть, неважно, над миром или над одной-единственной женщиной. Контроль и вседозволенность возбуждают мужчину, а когда перед ним лежит «жертва», которая сходит с ума от его умелого языка, полностью открытая и доступная, самец внутри него ликует, а либидо взрывается, как новогодняя петарда.

– Эм… Прости, что? – Кастиэль не верил, что всё это происходит с ним. – Я не хочу власти над миром! А зачем мужчине возбуждаться? И почему Гейб меня импотентом обозвал?

– Ты не импотент, ты девственник!

– А почему мужчина – самец? – не унимался Кастиэль.

– О, Господи, – взвыл Габриэль и покрутил у виска. – Бальтазар, объясни ему ещё раз. Кас, Бальтазар говорит, что секс это круто! А ты самец. Так природа вот создала. Все мужчины – самцы. А ангелочков-девственников. В общем ладно. У нас, кстати есть, ещё день говорить на эту тему!

– Кстати, не всегда, Габриэль, секс это круто! Забыл немного!

– Прости? – Теперь младший архангел смотрел на друга, пытаясь понять, о чем он говорит. И оба дебошира и развратника уже забыли о Кастиэле, который немного отошел от красноты, и теперь говорили между собой. – Я говорю о неудовлетворении. К сожалению, Гейб, порой одного голого энтузиазма и желания трахнуть недостаточно, и «благие оральные намерения» мужчины начинают напоминать «дорогу в Ад». Всего один сеанс таких ласк с неумелым мужчиной может привести к тому, что женщина вообще больше никогда не захочет, чтобы к ней там прикасались. А единственной ассоциацией будет раздражение или боль. Вот о чем я. У тебя же не было такого?

– Боли и разочарования? Нет! Я всегда мастерски ублажал девочек, и им это нравилось. Ласки там и прочее. Ни одна цыпочка ещё не разочаровалась, – рассмеявшись, ответил Габриэль.

– Парни, эм… А что такое либидо? – пискнул Касик, который теперь понял, что ангел и архангел ведут весьма интересный диалог, а своей девственности Гавриил и Бальт лишились ещё с молоком матери.

Дебоширы удивленно переглянулись.

– Либидо? – Сладкоежка задумался, пытаясь подобрать нужный ответ. – Ну, как бы тебе это объяснить… Это… Ну, желание, вот… Страсть там.

– Гейб, скажи нормально! – Бальтазар решил спасти неловкое положение. – Либидо – сексуальное желание или половой инстинкт. Нужно же мальчику уже говорить нормальными терминами! Он же не в детском саду.

– Ребят, может, хватит. Я понял вашу лекцию. Простите, я хочу отдохнуть, – хмыкнув, быстро пролепетал Кас и присел на лавочку, опять покраснев.

Друзья промолчали, но решили всё же оставить бедного ангелочка в покое, так как поняли, что тема для него новая и страшная.

– Он не исправим! Нужно наглядное пособие! Выйдем отсюда, потащим его в ближайший стриптиз-клуб. Покажем ему либидо. Сидя в темнице этого не объяснить, а вот когда он прикоснется к прекрасному. Когда уже почувствует вот это – тогда и сам нам скажет, что такое оральный секс и либидо.

– Согласен, Бальтазар. Сводим его на экскурсию. Кстати, у меня кое-что есть.

Габриэль, сверкнув медовыми глазами, бережно достал из-под лавочки глянцевый порножурнал.

– Хорошо, что Михаил его не отобрал.

– Ух ты, братец, ты молодец, что припрятал порножурнал! – воскликнул Бальт и улыбнулся.

Кастиэль, услышав про порножурнал, ещё больше раскраснелся, а Бальт, мельком взглянув на ангела, усмехнулся. Он подсел ближе в Фокуснику и бросил взгляд на журнал. Тот только пошло улыбнулся и, остановившись на страничке, повернул журнал Кастиилу и потыкал пальцем на фотографию девушки.

– Узник, отзовись. Нам скучно. Не уходи от прекрасного. Кларенс, смотри какая жгучая брюнетка! Кас, ты ничего не увидишь, если не поднимешь голову. Даже решетка тут не при чем. Посмотри, я сказал. Смотри, какая она красивая. Ух, такая горячая. Посмотри на её… Мячики… Ах, какая женщина, кака-а-а-я женщина. Я бы с такой. Кастиэль, подними голову, я сказал и хватит рассматривать ботинки, они неинтересные. Журнал интересней. Я понимаю, что мы в разных камерах, но это дело не меняет.

– Кас, посмотри, – подключился Бальтазар, смотря на картинку девушки. – Да, что же ты как дитя малое. Тебе хренмиллион лет, а ты ведешь себя как ребенок.

Кастиэль не услышал братьев, а только присел на лавочку и стал считать прутья решетки. Ангел знал, что и Бальтазар и Гавриил пошляки с большой буквы и любители красивых женщин. Ангел знал, то что оба старших брата обожают девушек и ценят их прелести. Они оба – гуляки, любители выпить и поразвлечься. А еще любители красивых женщин и ценители девичьей красоты, и для них такое поведение нормальное. Таким даже в темнице не скучно и такие всегда найдут выход из положения и найдут, чем себя занять.

Итак, видя, что реакции от Кастиэля нет, Габриэль присел на пол и открыл журнал. Он стал нежно водить пальцами по обнаженным прелестям порноакрисс. Бальтазар быстро присел рядом и пошло улыбнулся.

Так пролетело два часа, и за это время друзья активно рассматривали журнал, громко обсуждая прекрасное, а Кастиэль молил Отца и Михаила, чтобы они поскорее его отсюда забрали.

И тут до Габриэля внезапно дошло.

Он вдруг подумал, насколько все-таки природа умная матушка, что создала таких прекрасных созданий – девушек. Девушек, которые могли радовать и ублажать мужчин. А ведь что бы делали мужчины без женщин, а женщины без мужчин? Если бы не было женщин, вряд ли бы могли существовать мужчины. А ещё архангелу было странно и не понятно, как их младший братик – Кастиил – не может научиться никак ценить женскую красоту? Как можно удерживаться, когда мимо тебя проходит прекрасная девушка и с улыбкой смотрит на тебя. Как можно вообще жить без женщин? Ведь женщина – самое прекрасное творение Отца его и самой природы. Самое дивное творение Его, создание, которое способно доставить удовольствие. Женщина – это самое лучшее, что есть на Земле. Она может подарить ласку и любовь любому. Она – драгоценность, без которой не может существовать мужчина! И именно она делает из мужчины – мужчину.

Трикстер явно не понимал, почему Кастиэль совсем не реагирует на такую красоту, и как вообще эта драгоценность может оставлять его равнодушным?..

– Слушай, а, может, ему мальчики нравятся? – предположил Бальтазар, на минуту отрываясь от созерцания прекрасного.

– Ангелы? – переспросил Габриэль и перевернул страничку. – Не думаю. Он просто девственник. Его нужно многому учить, и мы научим! Не зря же мы с тобой на этом деле слона съели. Преподадим ему парочку уроков, подкинем парочку журнальчиков. За день мы исправим положение. Он ещё и Мэг даст! Мы хорошие учителя и научим его парочке фокусов. Локи говорит и обещает. Если он попал к нам в ручки. Исправим положение. А то Мэг никогда не дождется самца в постели…

На такую фразу Габриэля, Бальтазар засмеялся.

– Скорее Мэг даст ему, чем он Мэг! Хотя… Мэг может дать не только ему! Кто не знает Мэгги, Мэгги знают все! – последнюю фразу ангел произнес довольно весело, заставив Гейба залиться веселым смехом.