Текст книги "Пока цветет жасмин (СИ)"

Автор книги: Элла Винчестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)

– С какой радости ты ещё и психологом подрабатываешь? – спросила невестка и развернулась к деверю. Из всего его монолога она только и смогла спросить относительно «психологии».

Старший архангел усмехнулся и честно ответил:

– С того момента, как с тобой связался… И как ты стала частью моей семьи.

– Михаил, спасибо, что произнес такую пламенную речь. Я понимаю, что ты в ответе за нас, за младших. Что ты самый старший, и у тебя самого проблем вагон и маленькая тележка… И что твои проблемы больше Эйфелевой башни, но ты не понимаешь… Нас снова с ним разлучили! Я умираю без него! Ты знаешь, как мы с ним друг друга любили? И теперь мне тяжело… Михаил, Люцифер в клетке, я здесь! Наша связь с Дьяволом настолько сильна, что я не могу описать это тебе! Даже в Клетке у меня была жизнь, а сейчас это выживание. В темнице, запертой, безвольной и бессильной мне было гораздо лучше, чем сейчас на Земле! Вот это все снова Клеть. Просто она другая, но она намного хуже, чем была та. Почему? Да потому что мой муж остался там! Я не знаю… Я не чувствую… Я вообще стала овощем, понимаешь? Я найду клинок Руби и тогда… – Последнюю фразу мадам почти прокричала.

Невестка даже не заметила, как громкие крики и горькие слезы стали превращаться в истерику. Михаил за всем этим наблюдал, не зная, что ему делать, но пока не вмешивался. Вмешался он только тогда, когда очередная истерика невестки снова достигла апогея, и когда та схватила кухонный нож.

Он подбежал к девушке и выхватил из её рук нож. Архистратиг поднял на руки брыкающуюся и кричащую Палами и быстро понес её в кровать. Та кричала и вырывалась, а Михаил, не обращая на это внимание, бережно положил невестку на кровать. Присев на край кровати, он взял мадам за руку и стал гладить её.

– Успокойся… Ты забыла, что после Клетки и заточения ты почти потеряла свои демонские способности, а это значит, что ты стала человеком. Ты стала слабой и уязвимой. И нож этот мог тебе причинить маленькое, но ранение. Конечно, не убить, но вред нанести. Ты очень ослабла после Клетки и твой сосуд тоже. Палами, прошу тебя, хватит… И давай просто поспим, хорошо?

Но Пройс не слушала архангела. Она находилась в истерике, и тяжело было в таком состоянии ей что-то доказать. Михаил прикрыл глаза и приложил два пальца на лоб мадам. Он попытался хоть немного унять и забрать её боль. И результат был. Палами потихоньку начала успокаиваться, а истерика прекратилась. Видя такое, архистратиг облегченно выдохнул и налил девушке холодной воды. Дрожащими руками она обхватила стакан и выпила.

– Отдохни, Палами, – заботливо прошептал Михаил и направился к двери.

Она ещё глубже всхлипнула, а он тихонько прикрыл дверь спальни и вышел. Палами закрыла лицо ладошками и стала тихо напевать грустную песенку.

Вот при дороге цветок распускается

Счастья от жизни он ждет

Поздно, родной мой, уж лес раздевается

Тихая осень идет.

Прежде забытое мне вспоминается

Все пред глазами встает

Слезы мои в дождь незримо сливаются

Тихая осень идет.

Всё, что зеленым когда-то казалось

Осенним румянцем горит

Все чем когда-то душа любовалась.

Мертвой листвою лежит…

Всё горделивое и непокорное

Все безвозвратно слетит

Ты не мечись, душа оскорбленная

Осень за все отомстит…

Небеса.

Лучи яркого солнца проникали сквозь большие, зарешеченные окна Небесной тюрьмы. Длинный, пустой, каменный коридор освещали лучи солнца и заставляли узников этого места периодически от него морщиться. Сама она была огромная. Выполненная из редких, магических камней, она служила много веков местом заточения ангелов. С самого первого дня создания Эдема Творцом, стала существовать и она. Многие небожители разных рангов и статусов (обычные ангелы-новички, рядовые солдаты, херувимы, серафимы) посетили это место и многие были в заключении. Так же, как и ангел Гадриэль, который томился здесь сотни тысяч лет, из-за того, что позволил тогда ещё архангелу Люциферу ступить на Землю. Своеобразной фишкой Райской тюрьмы, как её ещё называли, были каменные арки. Даже камеры, рассчитанные максимум на два человека, в основном камеры-одиночки, были выполнены в виде арок. Мощные заклинания охраняли темницу, а прочные, толстые решетки не давали никакого шанса на побег*.

В таком месте и сидели архангел Габриэль и ангелы Бальтазар и Кастиэль. Габриэль вальяжно раскинулся на широкой каменной лавочке и, приложив голову к стене, пытался прикрыть глаза и хоть немного отдохнуть, а Бальтазар ходил взад-вперед по камере, мешая ему расслабиться. Кастиэль же сидел в соседней камере и бездумно пялился в потолок.

– Чувак, может, ты сядешь? Ты уже часа четыре так ходишь. У меня перед глазами возникают твои путешествия по кругу! Ты мне мешаешь расслабиться и уйти в Нирвану, – с ухмылкой обратился сладкоежка к другу, открыв медовые глаза.

– Из-за тебя у нас отобрали бухло, чувак! Как ты мог попасться? Я специально припас коньяк, который Михаил не заметил. Я его прятал тщательно, что даже архистратиг не увидел, а ты достал его и выпил. Как ты мог попасться? Почему не выпил тайно?

– А я и старался, – ответил Фокусник, пожав плечами. – Просто я же не знал, что мудак-надзиратель решил проверить, как узникам в камере сидится. А потом я не успел его спрятать. Бальт, у нас будет ещё бухло. Тем более ты думаешь, что я такой простой, да? Я нам приготовил куда лучше бутылки коньяка.

Габриэль встал с лавочки и пошел в другой конец камеры. Он стал что-то там искать и, спустя минут пять, достал оттуда большую вазу с шоколадными конфетами и батончиками.

– Конфеты? – удивленно переспросил Бальтазар, посмотрев на вазу в руках младшего архангела. – Ты променял коньяк на конфеты?! Да, давай сейчас будем горе сладким заедать. Гейб, из нас двоих сладкоежка до мозга костей только ты. А я хочу свое бухло! Сам это жри!

– И буду! Нытик ты, Бальти.

Архангел перевернул вазочку и стал высыпать оттуда сладости. От изобилия вкусняшек, у него начала вырабатываться слюна, а хитрющие глаза заблестели. Но он не спешил есть конфеты. Бальтазар удивленно наблюдал за действиями друга и пытался понять, что он делает.

– Нашел! – радостно воскликнул сладкоежка, когда высыпал всё содержимое.

Довольный собой Габриэль протянул ангелу упаковку… Карт. Как только Бальтазар увидел карты, обиды относительно бухлишка отошли на второй план, и на его лице появилась лукавая улыбочка. Он быстро присел возле друга, который-таки не удержался и стал трескать шоколадный батончик, бросая фантики на пол темницы.

– Это ещё не все. Потом я тебе покажу то, от чего ты будешь прыгать по темнице от радости. Поверь мне.

– Я тебе верю, Гейб, – с улыбкой сказал Бальтазар и взял в руки карты. – Я раздаю. В преферанс, покер, деберц, ландскнехт аль в «Дурака?»

– В деберц, – довольно ответил Габриэль, наблюдая за Бальтазаром и кушая второй шоколадный батончик.

Когда ангел стал раздавать карты, из соседней камеры послышался голос Кастиила, который до этого был подобен обелиску и тихо сидел. В отличие от этих двоих, для которых даже заточение не было горем, а выход они находили почти из любой ситуации, ангел был совсем другим. Кастиэль всё думал, как отсюда поскорее выйти и увидеть свободу. Да и он никогда не играл в карты с Гейбом и Бальтом. Да и что такое карты он явно не знал. Поэтому заточение в Небесной тюрьме для него было страшным, скучным и нелепым наказанием.

Да и сам Кас прекрасно знал, что и Гейбу и Бальтазару никогда не бывает скучно. В какой бы ситуации не находились ангел с архангелом, они везде найдут позитив, веселье и развлечение. А, может, даже и выход. Даже в темнице Гейб и Бальт находили себе занятие, благодаря которому часто слышался их громкий ржач и веселые игры. А если была бутылка алкоголя и порножурналы, значит, ангелы бы и подавно не пропали. Кастиэль прекрасно знал натуру старших братьев, и он знал, какие о них ходили слухи на Небесах, и как их в сердцах называли брошенные ими ангелессы. Любители и ценители красивых девушек и женской красоты. Любители выпить, поиграть и полапать, полюбоваться на прекрасный пол. Он знал, что оба старших брата никогда не знали отказа от девушек, а красивые барышни, публичные дома, азартные игры и стриптиз клубы для них были делом нормальным и обычным.

Но Кастиэль был совсем не таким. Поэтому и сейчас, слыша звонкий ржач из соседней камеры, он только вздыхал и обреченно качал головой.

– Ребята, – заговорил пернатый, – может, вы не будете играть? Просто… Грешное это дело – карты. Да и Михаил сказал, чтобы вы не играли. А если он зайдет. Ребята, может, вы прекратите. Михаил сказал, не нарушать Райской темницы дисциплину. Он запретил в карты вам играть. Почему вы не следуете его запрету?

На такие вопросы ангела те двое переглянулись, и через минуту снова стал слышаться громкий смех Бальтазара и не очень цензурная лексика Габриэля, который проигрывал ангелу.

– Кларенс, ты нудный. Михаила в Эдеме нет. Это раз. Второе, нам скучно. А когда нам скучно, мы себя развлекаем. Третье. Карты это нормально. Это же не голые цыпочки там, в камере, и это не плохо. Хочешь, присоединяйся к нам? Хотя, ты не сможешь. Но все равно. Тогда болей за меня, хорошо? – радостно ответил Габриэль перепуганному пернатику, тасуя колоду карт. – Пики. Попал ты, Бальтазар.

– Кстати, ты не должен говорить о цыпочках, знаешь почему? – ехидно поинтересовался он, выложив перед Габриэлем козырный марьяж, то есть козырных даму и короля. – Бэлла

– Почему? – спросил Габриэль, смотря в свои карты. Он выложил семерку, восьмерку и девятку червей. – Черт. Терц.

– А ты уже не свободный. Ты окольцованный у нас. Теперь твоя единственная цыпочка на всю жизнь – Орабель. Ещё скажи мне, что я не прав.

Младший архангел засмеялся и забрал себе даму и вальта червей.

– Ты прав, Бальтазар. Я теперь не свободный. У меня есть Орабель. И слишком много мы с ней пережили. И за это время наши отношения укрепились, и любовь стала ещё сильнее. Она выдержала трудности и трагизм, – ответил он, взяв в руки карты.

Фокусник стал что-то считать.

– Нам нужно записать результат и раздавать дальше.

Бальтазар согласился с другом и окинул взглядом камеру. Он нашел в дальнем углу темницы небольшой камень. Довольный собой, он взял камень и что-то стал выводить на стене. Сладкоежка качал головой и ухмылялся. Что-то подсказывало Кастиэлю, что эти двое точно не заскучают.

Комментарий к Дэ жа вю

Продолжаем бороться с тавтологиями понемногу. Главу снова редактировала, поэтому могут быть ошибки. Если заметите – ПБ для вас. Давайте вместе делать фанфик лучше.

Марселина – http://cs11366.vkontakte.ru/u11638961/-14/y_b3e1d59d.jpg

http://cs319031.vk.me/v319031708/3083/eYZ7iElsloI.jpg

* – описание темницы по 23 серии 9 сезона “Ты веришь в чудеса”.

========== Никогда не злите женщин ==========

С женщинами сражаться невыгодно. Победа славы не принесет, а поражение вдвойне позорно.

Небеса. Небесная тюрьма.

– Пусти меня к Габриэлю, Марселина. Буквально на десять минут. Я должна проведать своего жениха. Я тут ему конфеток передала. Тем более мне разрешил Михаил.

Орабель стояла напротив Марселины и буквально прожигала её взглядом. В этот день в темнице должна была дежурить именно Марсель вместе с парочкой ангелов Асуфом и Клариэлэм. А Орабель нужно было проведать Габриэля, потому что находиться без возлюбленного аж один день она не могла. Хоть архистратиг и посадил того на пять дней в темницу, всего пять дней, но и эти дни Орабель выдержать не смогла. Ей нужен был Габриэль, сию минуту, прямо сейчас и без промедления, ведь для влюбленных даже день расставания было очень тяжело пережить, а если пять? И невеста не выдержала. Она решилась на последний шаг. Идти к главнокомандующему и просить о свидании с женихом. Тот был против этой идеи и всячески отказывал Орабель, находя странные и даже нелепые предлоги. Но ангелесса была не из тех девушек, которые просто сдавались.

Не сдаваться! Постоянно говорила сама себе Орабель и настаивала на своем. После длительных уговоров – Михаил подчинился. Он понял, что спорить с этой девушкой себе дороже. Она никогда не уступит, а будет добиваться поставленной цели и добьётся, чего бы ей это не стоило. И он отступил, позволив будущей невестке повидать Габриэля в темнице.

И вот, не теряя ни секунды, она пришла в Небесную тюрьму.

Но вся проблема была в том, что сегодня, в этой самой темнице дежурила Марселина, которая долго служила в армии Михаила, и которой он всегда доверял. Хотя проблема была даже не в этом, а в том, что Марселина знала Габриэля. И не просто знала. Она имела с ним настолько близкие отношения, что парочку все считали женихом и невестой. Аж целый год (Для Габриэля это было очень долго) пара встречалась. Они старались проводить друг с другом каждые свободные минуты. Габриэль и Марселина были красивой парой, которым многие в Раю завидовали. А некоторые ангелессы (С которыми Гейб тоже встречался и благополучно бросил после первого-второго свидания) даже стали ненавидеть её, так как именно она стала возлюбленной похотливого архангела. Казалось, их крепкие отношения ничто не могло нарушить… Но они разрушились в один момент, когда сама Марселина узнала об очередной измене шустрого младшего архангела. И на этом отношения разорвались. А влюбленные стали враждовать. От любви до ненависти, как говорится.

Когда ссора улеглась, а конфликт забылся (а это было после тяжелых четырёх месяцев любовных баталий) Марселина перестала обращать внимание на сладкоежку, игнорировала его и обходила стороной. Но порой она хотела его убить. Да и если говорить честно, то любовные игры и романы были нормальным явлением для Габриэля и его фавориток. После всего пережитого Марселина попросту забила на бывшего возлюбленного и занялась другими делами, посвятила себя службе в гарнизоне Михаила.

Но когда по Эдему пошла молва об отношениях Гейба и Орабель (некоторые даже говорили, что парочка хотела пожениться), какие-то странные и былые чувства ненависти вспыхнули в сердечке Марсель. Нет, это были совсем не чувства любви, былой любви, и даже не ревности. Это были чувства ненависти и мести. Особенно мести. Мести за то, что она оказалась брошенной и преданной возлюбленным, а он её только использовал для своих сладких утех или любовных игр в постели.

– Орабель, не положено! – коротко ответила Марселина, сверкнув голубыми глазами.

Она с вызовом стала смотреть на свою подругу по гарнизону.

Да, после смерти Рафаэля, Орабель перешла на службу в армию Михаила и теперь служила в одном гарнизоне с Марсель.

– Михаил мне разрешил! Следуй его приказу! – насупилась брюнетка, не собираясь отступать. – Пропусти меня к Габриэлю! Или ты игнорируешь приказ нашего командира?! Ты же знаешь, что тебе будет за неповиновение, м? Давно не сидела здесь?

– Не твоего ума дело! – вскричала Марселина. – Сиськи в руки и на выход! Я сказала не положено, значит, не положено! И вообще, свали отсюда, а? Ты мне вчера ещё в Эдеме все мозги проела. Я от тебя скоро лысой стану. Орабель, знаешь, ты идиотка. Ты просто дура…

– Сбавь обороты! – прошипела сквозь зубы брюнетка, в глазах которой стали разгораться огоньки гнева, ненависти и злости.

– Или что? Так вот, на чем это я, – Марселина оскалилась и, словно делала это специально, с издевкой продолжила: – Твой Габриэль самый настоящий сладкоежка-альфонс. Он вообще не только неправильный архангел, он самый настоящий бабник. А почему? Ты знаешь? Он со мной год встречался. Также, как и с тобой сейчас. А потом… Потом он меня бросил, потому что я ему надоела. Я была для него просто игрушкой, куклой. И он решил избавиться от меня! Да он тебя, слепую сиськатую маслодойку просто использует для своих любовных потех. Ему надоела одна, возьму другую на вечер. Наиграюсь с этой курвой, брошу её и новую себе найду! Мы все для него как игрушки! Просто его марионетки, которых он использует для своих похотливых, амурных лямуров. Альфонс! Он с многими уже перевстречался, и многие побывали в его архангельской постельке. Он тебя просто поматросит и бросит. Поиграет с тобой и оставит! Ты думаешь, у вас любовь?! Черта с два. Любовь… Все его действия сводятся к сексу! Уж я-то знаю. Как ты понять этого не можешь?

Орабель слушала Марселину, и с каждым словом произнесенным той брюнетка закипала, словно чайник, и еле сдерживалась, чтобы не ударить ненавистную соперницу. Слушать такое про своего возлюбленного, про жениха, было выше её сил. Никому Бель не давала в обиду сладкоежку, и за него она готова была глотку перегрызть.

– Закрой рот, маленькая потаскушка, – зашипела Орабель, еле сдерживая в себе ярость. – Если он тебя бросил, значит, плоха ты была… Знаешь, мне кажется, ты ему просто сейчас мстишь, что он оставил тебя. Я знаю, что Гейб никогда не отказывал себе в прекрасном и с многими встречался, но сейчас он другой. Он предан мне. Мы почти помолвлены, и у нас скоро свадьба. И не смей о нем так говорить. Ты просто сама похотливая сука, которая просто мстит ему и завидует мне. Габриэль – самый лучший парень и самый и лучший архангел. Мы с ним на Земле вдвоем были. Он был моим другом, братом. Мы вместе жили, и нам было хорошо. Мы гуляли, смеялись, и он научил меня всему тому, что так прекрасно. Он научил меня любить жизнь и радоваться всему тому, что есть в этой жизни: каждому лучику солнышка, радуге, каждому цветку. И веселиться! И что счастье можно найти даже в шоколадных конфетах, и для веселья и радости много не нужно. Он самый лучший, позитивный и он мой сладкоежка. Если он тебя оставил, значит так нужно было. А меня он никогда не бросит. У нас крепкая, сильная любовь. Любовь, из-за которой я даже брата его убила. Именно его любовь спасла меня от архангельского меча Рафаэля.

– Как трогательно… Я сейчас расплачусь! – выдала Марселина, театрально смахнув воображаемую слезу. – Не смей меня оскорблять, ты никто и звать тебя тут никак. Смекаешь? Ты только поступила на службу к Михаилу, а уже права тут качаешь. А твой Габриэль – похотливый индюк, который следует одному правилу: разум создан мыслить, а член чтобы размножаться. Мы парни не пошлые, это природа! Вот так! И я от своих слов не отказываюсь! А я ведь любила его.

– Не смей так говорить о нём!

– Или что, Орабель?! Ты сама увидишь потом, как твой альфа-самец тебя бросит. И тогда ты меня ещё вспомнишь. А знаешь что, хотя да. В постели он хорош. Ты даже себе не представляешь, насколько хорош он в постели. Он такие финты вытворял, что просто… Там у него все хорошо… И знаешь, ты даже не представляешь, как это прекрасно изучать с ним многочлены… Или представляешь? Изучали уже, м? Там многочлены, одночлены… Квадратные корни, интегралы… – Марселина пошло ухмыльнулась и посмотрела на красную Орабель. – И сама ты шалава, мерзопакостное членистоногое!

– Заткнись! – прошипела Орабель, еле сдерживаясь, чтобы не начать драку.

– Не заткнусь. Я наоборот тебе сейчас говорю, что в постели Гейб альфа-самец и просто… Я испытала его синусоиду в действии… У него там такой… Косинус, что все синусы завидуют… Мы просто играли в преподавателя по высшей математике и студентку… Но не смотря на это… Он – похотливый огузок. Ему только секс и нужен. А когда девушка ему надоедает, он её бросает и ищет себе другую пассию. Конечно, какая девушка не захочет стать фавориткой самого братца архистратига?! Любая захочет.

И последней фразой Марселина просто вывела Орабель из себя. Брюнетка окинула холодным взглядом блондинку и разжала кулаки, что-то выдумывая на ходу. Марселина внимательно наблюдала за Орабель и пыталась сообразить, о чем та думала. А тем временем внимание Бель привлекло железное ведро, которое стояло в дальнем углу темницы. Не долго думая, она схватила то ведро и резко (а может предсказуемо) вылила его на голову ничего не подозревающей Марселине. Теперь с волос блондинки стала стекать холодная вода. Удивленная и разозленная, она большими глазами стала смотреть на обидчицу.

– Совсем сиськи на мозги давят?! Спятила? А, прости, забыла. Там давить нечего… У тебя нет мозгов. Обычно у ангелов они есть, ты же у нас особенная. Мозгов-то нет, и, конечно, чем же там думать?! Но знаешь, сделала ты это зря, курва… Очень зря…

Обиженная блондинка недолго думала и притащила второе ведро с холодной водой. Теперь она сделала то же самое и вылила его на Орабель. Обе противницы промокли с ног до головы. Белое платье Орабель прилипло к телу, а бежевое, в цветочек платье Марселины сжалось и тоже прилипло к коже. Сразу похудевшие, посиневшие, они дрожали с головы до ног; вода текла с них ручьями, как с зонтов в проливной дождь… Обиженная и разозленная Марсель подняла с пола ведро и запустила ним в Орабель. Ничего не подозревающая Бель получила ним по голове, потому что-то не очень мягко полетело и приземлилось. Она поморщилась от боли и потрогала ушибленную голову. Обезумев от гнева, она изо всех сил швырнула ненавистное ведро под ноги Марселины. Та упала… Бель вскочила и бросилась на соперницу. Она схватила ее за горло и стала душить. Но Марсель, изогнувшись всем телом, вывернулась, вцепилась в платье соперницы и повисла на нем всей тяжестью, словно намереваясь оторвать ей голову. Драка возобновилась, – на этот раз молчаливая, без криков, ругательств. Ангелессы стали друг друга бить.

Они сходились не грудь с грудью, а царапались, растопырив скрюченные пальцы, стараясь угодить друг дружке в лицо, ущипнуть, разорвать, расцарапать. Марселина, одержимая местью и злобой, стала царапать лицо соперницы. Орабель морщилась и параллельно наносила удары по лицу ангелессы. От боли в глазах Марсель потемнело, и когда Бель ударила ту по щеке, разозленная Марсель резко дернула белое платье с брюнетки. То с треском стало разрываться и вскоре значительно укоротилось.

– Это было мое любимое! – вскричала Орабель, которая снова начала бить «подругу» по гарнизону по лицу.

Марселина ухмыльнулась и увернулась от удара. Она со злостью и силой, на которую только была способна, ещё раз дернула платье брюнетки и разорвала его окончательно. Платье полностью спало с Орабель, при этом её обнажив. Та теперь просто стояла в одном бюстгальтере.

– Ах-ты, потаскуха! – закричала Бель. – Я сейчас тебя ощипаю, как курицу!

Теперь у блондинки платье в цветочек тоже было разодрано, а через порванную одежду проступало голое тело. Клочья одежды летали в воздухе. У Марселины первой показалась кровь: три длинных царапины шли ото рта к подбородку. Боясь окриветь, она защищала глаза и прикрывала их при каждом ударе. Орабель еще не была окровавлена. Марсель метила ей в уши и бесилась, что не могла достать их. Наконец, она ухватила сережку, маленькую грушу из чистого золота, дернула и разорвала мочку уха. Брызнула кровь… Бель закричала, когда увидела, как соперница бросила кусок уха на пол темницы. Несколько секунд они стояли так на коленях, угрожая друг другу. Растрепанные, распухшие, бурно дышащие, они настороженно выжидали, переводя дыхание.

Перекосившаяся от боли Орабель, вскочила и вцепилась в волосы сопернице. Она стала вырывать белые пряди «подруги», хватать ту за локоны и бить головой об стену. Марселина закричала. Орабель сейчас же рванулась в сторону, чтобы избежать ответного удара, который только слегка задел ее по бедру. Постепенно, войдя в раж, ангелессы стали свирепо и ритмично колотить друг друга, как прачки колотят белье… Марсель схватила Бель и ударила лицом об землю. А когда опомнилась от удара, то удесятеренной силой схватила Марселину поперек туловища, согнула ее, прижала лицом к полу. Несмотря на то, что блондинка брыкалась, Орабель задрала ей подол порванного платья на голову.

– Сучка! – кричала сквозь зубы Марселина, пытаясь наносить удары сопернице. – Поперчу я тебе сейчас сиськи и надеру тебе репу!

С каждым ударом по белой коже Орабель вопила. Она перехватывала удары и наносила их сопернице. На коже обоих воительниц было достаточно синяков и порезов, а тела их были в ранах, из которых капала кровь. Казалось бы, пора уже остановить это кровавое безумие, но Орабель не останавливалась и наносила удары ненавистной сопернице снова и снова. Та истерически кричала, и её громкие крики привлекли охранников Небесной тюрьмы. И вот в коридор, где происходила драка вбежали другие ангелы – Асуф и Камаэль. От увиденной безобразной сцены стражники немного офигели: Асуф внимательно стал наблюдать за дракой, не спеша разнимать ангелесс; Камаэль ухмылялся и тоже не смешил разнимать дерущихся девушек. А когда в темницу вбежал третий ангел по имени Кристиэль, то из уст охранников стали слышаться возгласы: «Давай, давай, Марселина!» «Дай ей как следует! «Так ее, Орабель!» «Ощипай ее как курицу!» «Сломай ей хребет!»

Казалось, ангелам доставляло удовольствие наблюдать за женской дракой, и ни один страж не останавливал ангелесс. Наоборот, женская драка привлекала внимание и остальных воинов гарнизона, которых собралось где-то пятнадцать. Все обступили дерущихся девушек и стали наблюдать. И вскоре многие солдаты Михаила, которые находились в темнице, прибежали посмотреть на это зрелище. Женские бои были такие редкие, что все небожители с упоением и наслаждением наблюдали за баталией и чем, собственно, всё закончится.

Крики и ругательства девушек стали такими сильными, что стали доноситься аж до дальней камеры Габриэля и Бальтазара. Габриэль, отложив карты, посмотрел на друга. Удивленный, тот вскочил и подбежал к решетке. Тоже самое сделал и Проказник.

– Бабы дерутся! Вот это да… Солдатки из гарнизона Михаила дерутся, которые сегодня охраняют темницу. Женские бои без правил в грязи. Да это же круче во сто крат, чем публичный дом! – радостно воскликнул Бальт и вплотную подошел к толстой решетке. – Вот тебе еще одно развлечение!

– Ага, только мы его не видим. Наша камера одна из дальних в этой темнице, но мы всё слышим, – с ухмылкой изрёк архангел, интересуясь: – А кто хоть дерется?

– Понятия не имею. Нам отсюда не видно, но узнать нужно, верно? – ответил тот, посмотрев на сладкоежку. – Но, как это сделать?

А баталия всё продолжалась и набирала ещё большие обороты. Теперь ни Марселина, ни Орабель не жалели сил и били друг друга с такой силой, на которую только были способны. Стражники внимательно наблюдали за этой сценой и подобно тотализатору ставили ставки на победительницу. Это развлечение всё больше и больше нравилось им и доставляло удовольствие. Сколько бы длилась драка неизвестно, если бы не Михаил, который вошел в тюрьму. Архистратиг сделал свои дела, оставил Палами в доме под охраной других воинов (ведь гарнизон его был крупнейшим, и ангелов там было превеликое множество) и перенесся в Рай, дабы проверить своих младших братьев и лично их навестить. Он пришел в темницу и сделал это вовремя, так как стал свидетелем драки воительниц. Вот именно это Михаил увидеть никак не ожидал.

И вот удивленный архистратиг, вскинув бровь, строго посмотрел на дерущихся девушек. Первым его заметил ангел Асуф, до которого дошло, что теперь их веселье резко прекратится, а тотализатор придется остановить. На самом интересном месте, как говорится, завершилось кровавое зрелище.

– Что здесь происходит?! – строго спросил он, смотря на дерущихся девиц.

Его голос заставил всех ангелов замолчать, а Марселину и Орабель оторваться от драки и встать с пола. Те глазами с большие тарелки смотрели на Михаила, а ангелессы теперь просто опустили головы, пытаясь скрыть израненные и побитые лица. Только сейчас до Орабель дошло, что она стоит почти обнаженная… В одном бюстгальтере. А на Марселине порванное платье свисало кусками, и сквозь него на её теле виднелись большие ссадины и окровавленные порезы.

Михаил грозно и сурово смотрел на виновниц и на своих подчиненных. Что-то подсказало Асуфу, что девицы влипли.

– Разошлись! – рявкнул Михаил. – И марш исполнять свои обязанности! На посты немедленно!

Перепуганные воины быстро зашевелились и побежали выполнять приказ разъяренного архистратига и заниматься каждый своим делом. Когда темница опустела, перед ним остались стоять только две ангелессы. Орабель старалась прикрыть голое и избитое тело, а Марселина просто стала изучать полы в тюрьме.

– Вы подрались? Что послужило причиной драки? – задал вопрос Михаил, который старался не смотреть на обнаженное тело будущей невестки. – Отвечайте на мой вопрос, живо! – прикрикнул он.

Воительницы переглянулись, и Орабель нерешительно объяснила:

– Габриэль, – прошептала Бель. – Михаил, она первая начала!

– Понятно. В общем, – слегка помедлив, заговорил архангел, – Орабель, чтобы я тебя больше здесь не видел. Будешь без своего Габриэля ещё четыре дня. Я пошел тебе на уступки, а ты наплевала на меня. Понятно какое ко мне твоё отношение! Очень обидно, Орабель. Я учту, можешь не переживать. Марселина, а ты… Ты… С тобой я потом разберусь. Приведи себя в порядок и перенесись в мой дом. Я потом решу, что с вами делать за драку. Поверить не могу, что у меня в гарнизоне случилась драка из-за моего младшего брата.

– Ты знал ведь что Марселина и Гейб встречались? – спросила Орабель, посмотрев на своего командира.

– Конечно, знал. Они год встречались и пожениться хотели даже. Это была моя ошибка, что я тебя не предупредил. В итоге бывшая невеста моего брата и нынешняя невеста подрались… Этого можно было ожидать. Я должен был тебе всё рассказать изначально, то бишь два дня назад, когда ты только поступила служить в гарнизон. Ещё и тебя к Гейбу пустил, и Марселину тут дежурить поставил. Как я не учел, что вы обязательно затронете тему лямуров. Просчитался. Поэтому здесь только моя вина и, наверное, смысла нет наказывать вас. Ладно, всё, закончили. Орабель, даже не проси больше свидания с моим братом.

Бель захотела запротестовать, как заметила на себе строгий взгляд своего главнокомандующего. Она замолчала и повиновалась архистратигу, потому что не могла ничего поделать, а приказ правителя – закон. А далее ангелессы просто исчезли, исполнив приказ своего командира. Михаил нахмурился и посмотрел на кусочек уха невестки.

– Никогда не злите женщин… Женская драка сильнее и жестче, чем мужская.

А Габриэль и Бальтазар все пытались понять, кто же дрался, и чтобы это понять, нужно было у кого-то спросить. Подойдя к решетке, архангел стал звать охранников темницы, но камеры были слишком далеко, и его возгласы никто не услышал. Он закатил глаза и посмотрел на друга.

– Вряд ли сюда кто-то придет, – грустно констатировал Бальтазар, поняв, что хочет сказать сладкоежка. – Что же нам делать?

Габриэль усмехнулся. Он задумался на пол минуты и, не долго думая, развернулся и… Ударил Бальтазара кулаком в нос. М-да. Ангел подошел к архангелу не вовремя. Не ожидавший такого поворота Бальт, вскрикнул и пошатнулся. Он пытался сообразить, что сейчас произошло и побороть звездочки в глазах. Затем он вытер кровь и потрогал разбитый нос.