Текст книги "Пока цветет жасмин (СИ)"

Автор книги: Элла Винчестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

Бальтазар закатил глаза и присел рядом возле своего командира. Габриэль молча уплетал шоколадные конфеты одну за другой, дабы снять напряжение. Ангел прекрасно понимал архангела, но ещё, в отличие теперь от ослепленного былой любовью друга, мыслил здраво.

– Я тебя понимаю, – начал говорить он, теперь явно побаиваясь немного разозленного сладкоежку, – Габриэль, но… Я ещё знаю, что твоя первоначальная цель – выиграть войну! Ты забыл, что ты ведешь войну против Рафаэля, и ты верховный главнокомандующий Небесным войском. На тебе лежит великая задача – вести за собой гарнизоны. Ты – небесный генерал, небесный лидер и ты командуешь войной. Жаль, что ты не понимаешь, что любовная линия с Орабель невозможна! Это будет мешать тебе вести бои и даже послужит причиной будущего поражения! Любовь тебя изменит. Сделает слабым и очень уязвимым. Это сыграет на руку Рафаэлю, и он этим воспользуется. Любовь отходит на второй план, когда идет война и гибнут солдаты! Ты должен одержать победу. Посмотри, сколько наших воинов полегло на поле боя? Что, их смерть напрасна? Они, между прочим, за тебя сражались! И погибли за тебя. А ты своими амурными делишками забил себе голову и теперь просто плюешь на огромные жертвы! Представь, что сделает тебе Рафаэль, если узнает про Орабель! Как до тебя дойти не может?!

– Не забывай, с кем говоришь! – вскричал архангел, сверля взглядом ангела. – Я и без тебя всё знаю, и я не отказывался от роли главнокомандующего войском небесным! Я знаю, что все ангелы ждут моего приказа относительно очередного боя, но ещё я понимаю, что не смогу видеть её… Точнее, что не смогу её забыть… Никогда. Я знаю, любовь сейчас не уместна и опасна. Я подвергаю опасности и её и себя, но… Я ничего не могу поделать. Любовь сильнее разума! Прости… Я думал, ты меня поймешь, Бальт, а ты только кричишь!

– О, Господи, глупое маленькое дитё. Поплачь ещё. Я тебя понимаю, но ты погубишь и себя и её. Попомнишь ещё мои слова. Не понимаю, почему твоя прошлая любовь вот такая вот… Почему твое прошлое портит тебе настоящее! Прекрасная девушка, я же не спорю! Но… Она в прошлом твоя подруга, сестра. Сейчас она тебе чужая, нравится тебе это или нет.

– Ладно, – успокоившись, ответил Габриэль, – прости, что был резок с тобой. Ты меня вывел просто. Хотя ты прав, Бальтазар.

– Ничего. А теперь давай мы успокоимся и просто посидим. Я думаю, читать тебе повторную мораль нет смысла больше. Скажу только, что будь осторожен. Я переживаю за тебя теперь, из-за твоей этой любви из прошлого. И если мы с тобой попадем в плен к твоему старшему братику, я тебя убью, Габриэль. Я надеру тебе твою пернатую задницу! – пролепетал Бальтазар, на лице которого появилась улыбка. – Давай мы сейчас не будем больше ругаться, а ты мне просто расскажешь… Как погибла Орабель? Прости, что спросил. Я понимаю, я надавил на рану, на твое самое больное место. Но… Выговорись, друг…

Как только ангел задал такой вопрос архангелу, тот вздрогнул. Первые минутки сладкоежка просто молчал, не желая все рассказывать своему собеседнику. Но зная Бальта и его настойчивость, он решился все-таки немного рассказать. Ангел все равно добьется своего, и Габриэль это знал. Да и может и вправду ему станет легче? Хотя вспоминать о гибели дорогого человека, это что сыпать соль на рану.

Больно.

– Все-то тебе нужно знать, Бальтазар, – тихо ответил он, создав из воздуха шоколадный батончик. – Хуже, чем сейчас мне уже явно не будет. Расскажу тебе. Только с условием, что весь разговор между нами, останется между нами! Даже Касу не говори. Если я узнаю, что разболтал об этом ангелессам из моей армии – увидишь меня в гневе. Понял?

– Само собой! Никому, ничего. Клянусь собственными эротическими журналами! – заверил Бальтазар, сделав жест «Ротик на замке».

– Ты на меня огромное влияние имеешь, Бальт… Ладно, слушай.

Габриэль собрался с мыслями и начал свой рассказ. Перед ним возникла картинка из прошлого.

– Орабель, может не нужно туда сегодня ехать? Посмотри, какая буря надвигается. Дождь идет. Погода холодная. Вот и гром гремит. Может тебе сегодня отложить свою службу?

Габриэль и Орабель стояли перед небольшой зеленой машинкой «Фольксваген Жук». Архангел нежно держал свою подругу за талию и пристально смотрел в её глаза. Вокруг была ночь, и весь Прованс готовился ко сну. Погода французов тоже не радовала. С самого утра и до глубокой ночи лил сильный ливень, периодически сверкала молния, и гремели раскаты грома. Яркие звезды исчезли с неба, а на смену им пришли огромные, серые тучи.

– Почему ты за меня так волнуешься? Габриэль, со мной все будет хорошо, – ласково заверила она и провела тыльной стороной ладони по лицу архангела. – Сегодня в церкви нашей богослужение, и святой отец сказал мне быть там. Я не смогла ему отказать, ведь это очень важно для него, да и для меня. Я тебе обещаю, что со мной будет все хорошо. Я как только доеду – позвоню тебе.

– Это моя работа, переживать за тебя, – произнес он и улыбнулся, когда девушка погладила его по лицу. – Обязательно позвонишь. Такой дождь. Я, видать, очень стал добрый и лояльный и отпускаю тебя в эту церковь в такую погоду!

– За это я тебя и люблю… Ну, как брата, – с улыбкой ответила де Грандье и открыла дверцу машины. Девушка села на переднее сидение и пристегнула ремень безопасности, а затем бросила взгляд на Габриэля и сказала: – Ты не скучай без меня. Почитай что-то или посмотри телевизор. Я тебе там в вазе конфеток оставила и большой шоколадный батончик. Все для тебя. Чтобы ты не чувствовал себя одиноким. Я скоро вернусь, Гейб, и тогда мы будем вместе!

Орабель закрыла окошко машины, и та тронулась с места. Габриэль взглянул вдаль и проводил маленькую машинку взглядом. Когда та скрылась за поворотом, архангел поднял взгляд к небу. Дождь только усилился, и какое-то странное предчувствие появилось. Он не мог описать, что он чувствовал, но это что-то было явно не очень хорошее. Он собирался уже уходить, как неожиданно к нему подбежала небольшая собака, породы «Чау-Чау» с забавными пятнышками на ушах. Она подбежала и прижалась к Габриэлю.

– Кармен, ты почему вышла? Ну, ты чего, псинка? Я тоже за неё переживаю. Пошли в дом! Дождь такой идет. – С этими словами архангел направился в дом. За ним побежала и собака.

Тем временем Орабель проехала половину пути. Она вела машину очень аккуратно, внимательно следила за дорогой, включила фары, которые её освещали. Она аккуратно вела машину, но внезапно… На дороге появилась ещё одна собака. В отличие от её собаки – Кармен, эта была явно бездомная и голодная. Бель вздрогнула, когда животное бросилось под машину. Девушка быстро среагировала и вывернула руль, пытаясь не задавить его. Она, что есть силы повернула руль, и машина понеслась вправо, проломив собой придорожный забор. Орабель стала выкручивать руль и пытаться взять контроль над машиной, но ничего не выходило. Де Грандье перестала справляться с управлением. Она стала паниковать и выкручивать руль влево, но этим сделала только хуже, и машина на всей скорости врезалась в ближайшее дерево, которое от удара сразу же покосилось. Все произошло слишком быстро… Она спасла собаку, но…

Она лежала без сознания и почти не дышала. Авария была серьезная, и врезалась Орабель в дерево хорошо. И вот, лежа без сознания и почти умирая, она почувствовала странное и непонятное для себя ощущение. Душа как будто стала покидать её тело… Это состояние Бель не смогла описать.

– Кармен, что происходит? Ты успокоишься? Что тебя тревожит? – спросил Габриэль, посмотрев на собаку, которая терлась около его ног.

Та грустно и печально скулила и только смотрела на Гейба. Он нахмурился, а Кармен завыла. Она так стонала, как будто её резали. Неожиданно Кармен спрыгнула с дивана и стала дергать архангела за брюки. Он пожал плечами и посмотрел на собаку, которая вырвалась вперед и побежала по коридору на выход. За ней побежал Габриэль. Он не понимал, что происходит и куда вообще бежит Кармен. Он только бежал за ней, перепрыгивая какие-то ямы и канавы, иногда получая полевыми травами по лицу. А Кармен, словно молния, бежала через поле, даже не ожидая уже уставшего архангела.

И вот он вместе с Кармен, которую чудом догнал, пересек большое поле. Собака внезапно остановилась. Удивленный архангел сделал тоже самое и окинул взглядом поле. Неожиданно он заметил такую знакомую машину… Та стояла где-то вдалеке, под большим и старом дубом. Габриэль быстро бросился к машине и, подбежав к ней, увидел ужасную картину. Его любимая Орабель лежала в этой машине, склонив голову на руль. На её лбу была кровь, а лицо всё было в кровавых ранах.

– Орабель! – вскричал он, вытащив девушку из машины.

Он склонился над ней, прижал к себе. Архангел потрогал пульс, а затем взглянул на бледное, синее лицо Орабель. Француженка была бледнее стены, а пересохшие губки потрескались и теперь тоже кровоточили. На её лице были раны и кровь. Тело её было холодное, а закрытые глаза совсем безжизненными. Габриэль понял, что подруга не дышала. Кармен печально потерлась об ногу сладкоежки и грустно завыла.

– Только не это… Нет… Орабель! – закричал Габриэль, все ещё прижимая тело девушки к себе.

Её длинные, черные волосы, небрежными прядями стали спадать на безжизненное лицо, а его закрытые глаза наполнились слезами и горем.

«Прости» – Последнее, что услышал в галлюцинациях Проказник.

Закончив свой рассказ, на глаза сладкоежки навернулись слезы. Он почувствовал, как теперь его сердце разрывала ужасная, адская, душевная боль. Он вспомнил, как погибла на его руках Орабель. Габриэль опустил голову, вытерев слезы с мокрого лица.

– Как-то так… – прошептал Габриэль, закрыв лицо ладошками.

Теперь архангел даже не смотрел в сторону Бальтазара.

– Поверить не могу, – прошептал тот, склонив голову, подобно своему военачальнику и брату.

Ангел опустил глаза, стараясь не смотреть на красного от слез архангела. Бальт чувствовал, что это он виноват, что друг всё вспомнил, и что именно он сделал больно Гейбу.

– Успокойся, Бальтазар. Ты не виноват, – словно прочитав мысли ангела, проговорил Габриэль. – Я сам тебе всё рассказал, а, значит, здесь нет твоей вины. Подними глаза. Ты как провинившаяся школьница перед злыми родителями. Не могу… Она умерла у меня на руках… Она была такой… Израненной… Орабель собственное милосердие погубило! Она пожалела ту собаку, не задавила её, при этом сама разбилась. Она спасла собаку, но не спасла себя!

– Ты себя винишь? – спросил Бальтазар и посмотрел на архангела.

– Да. Я не должен был её в тот день отпускать в церковь. Если бы я тогда сказал свое твердое «Нет» ничего бы не случилось! Я должен был её остановить, сказать, что опасно садиться за руль в дождливую и грозовую погоду. Что опасно ехать ночью по мокрой трассе. Но я просто махнул рукой и позволил ей поехать! Я придурок, потому что сам посадил девушку за руль.

– Ты не виноват, Габриэль… Так было предначертано Судьбой, а против неё не пойдешь. Судьба – капризная дама. Пойми, Орабель было это суждено, и ты бы не смог изменить её историю. Это ужасно больно и жутко это признавать, я знаю, но так оно и есть, – сглотнув, сказал поникший Бальтазар.

– Я знаю про Судьбу, Бальт, знаю. Но мне от этого не легче!

– Гейб, успокой своё сердце… Прошлого не вернуть…

– Ничего мне сейчас не говори, – тихо промолвил он и встал с лавочки. – Бальтазар, я очень ценю тебя и уважаю, но мне сейчас нужно побыть одному. Прости меня. Если что, вечером я сам тебя найду.

– Конечно, – понимающе ответил ангел.

Габриэль щелкнул пальцами и исчез из Небесного Сада, а Бальтазар молча присел на лавочку.

– Как бы ты дел не натворил. Теперь твоя девчонка на Небесах. Погубит она и тебя и себя. Нет, я должен что-то, определенно, сделать…

Комментарий к Прошлого не вернуть (Часть 2)

========== Мой Бог, мой Крест, верни мое спасение… ==========

Говорят, воспоминания делают нас теми, кто мы есть. Прошлое нас определяет. Но нельзя забывать расти, развиваться…

Потому что память – такая мощная штука, что мы можем застрять в каком-то одном моменте.

(Генри Морган)

– С добрым утром тебя, с добрым утром тебя, с добрым утром, мой братишка, с добрым утром тебя-я-я-я! – пропел Люцифер бодрым голосом, заставив Михаила медленно открыть глаза.

Архистратиг засопел и посмотрел на Дьявола. Уже третий месяц, каждое утро, Люцифер будил его двумя фразами: «С добрым утром» или же «Доброе утро, Вьетнам!» и старший архангел привык к веселому братику и не обращал на того внимание.

– Слушай, Люцифер, когда же ты, наконец-то, повзрослеешь? Мы долго сидим в темнице и каждое утро одно и то же. Ты постоянно меня заставляешь просыпаться от одних и тех же фраз. Нет, я не спорю, это прикольно и весело и как-то скрашивает твоё заточение, но это не смешно!

– Какой же ты нудный, Михаил. Я, наоборот, пытаюсь развлечь тебя и да, я пытаюсь скрасить наше заточение. Сидеть тут и страдать вечность это как-то не комильфо! Да я и не буду этого делать. Я же Люцифер…

– Ага, – ответил с ухмылочкой Михаил. – Кстати, доброе утро, Палами!

– Доброе утро, родная моя, – подхватил Люцифер, присев на пол. – Ну, как тебе спалось? Что сегодня снилось? Расскажи нам с Михаилом, а то мой братишка старшенький совсем впал в уныние и не принимает мои шуточки. Хочет вечность сидеть хмурым и нудным. Нет, меня это определённо расстраивает, ибо нам тут века ещё коротать, а видеть кислую мину Михаила… Не комильфо! Какая интересная фраза. Теперь я буду её произносить постоянно.

– Спалось нормально. Сон снился опять… – начала Палами, которая лежала на кровати и смотрела в потолок.

Говоря Дьяволу «Всё нормально» она лгала. Всё было далеко ненормально. Из-за замкнутого пространства её начал одолевать жар и галлюцинации. С каждым днем проведенным в заточении ей становилось всё хуже и хуже. Но она не хотела ничего говорить любимому, не хотела его расстраивать и поэтому просто лгала, говоря, что хорошо всё. И вот, сделав глубокий вдох и переселив себя, Палами попыталась подняться с кровати. Это у неё получилось.

Пройдя к стене, за которой находился её любимый и его старший брат, демонша прислонилась к ней головой. Судорожно вздохнув, она закрыла глаза. Она была в не очень хорошем состоянии. Глаза опухли, под ними большие темные мешки, лицо бледное, качает при ходьбе…

– Палами, точно у тебя все хорошо? – недоверчиво переспросил Люцифер. – По твоему уставшему голосу не слышно, что это так. Милая, я же беспокоюсь за тебя!

– Люцифер, я очень ценю твою заботу, но я правда в порядке, – снова солгала она и заверила возлюбленного: – Не беспокойся так за меня.

– Хорошо, Палами, я поверю тебе. Но… – Не успел Люцифер договорить, как в глазах архангела помутнело, и он резко прикрыл их.

Открыв глаза, он увидел, что находится в комнате и доме Ника. Он посмотрел на себя, ничего не понимая, и заметил, что стоит в обличье девушки Сары, покойной жены нынешнего сосуда. Заморгав, он прошел через всю комнату и остановился возле окна. Внезапно дверь в спальню отворилась, и в комнату вошел сам Ник. Он не был ещё сосудом Люцифера, а был просто обычным человеком. Парень медленно подошел к колыбели и посмотрел на детскую комнату. Пустая колыбель, в которой давно не спала его маленькая дочь, качеля с игрушками, стоящая возле неё. Вдруг в комнате почему-то поднялся сильный ветер, с силой распахивая старое окно. Да, ветер говорил о присутствии Дьявола, но Ник не обратил внимание на него. Ему было сейчас не до этого. С перепуганным лицом парень стал медленно подходить к колыбели, поднимая с пола мягкие игрушки и сажая их на детскую качелю.

Тем временем архангел насупился, явно не понимая, почему он видит воспоминания своего сосуда. Но и уходить не собирался. Он просто стал наблюдать, а Ник подошел к колыбели и, положив руки на поручни кровати, заглянул внутрь. И услышал детский плач в комнате, а потом… Детскую колыбель стала покрывать черная жижа, которая растеклась по всему периметру и полилась на пол. Люцифер все стоял на месте, просто наблюдая. Сначала он не понял, что это такое, но присмотревшись, заметил кровь.

– Нет, – пропищал Ник и, отпустив поручни кроватки, скатился на пол.

Парень почувствовал, как тело начинает сковывать адская боль. Воспоминания мгновенно вспыхнули перед его глазами. Он увидел, как в ту роковую ночь какой-то преступник убил его жену и маленькую дочь. От этого воспоминания парню стало больно. Боль разрывала сердце и душу Ника на части. Парень закрыл лицо ладошками и заплакал. Он слишком долго держал все в себе и больше мог. Он сдался. Не мог больше терпеть.

Люцифер, в свою очередь, тоже стал испытывать какое-то неизведанное ранее чувство. Это не было состраданием, просто он и сам не мог передать, почему чувствует что-то похожее. В его голове сразу возникло множество вопросов, на которые он должен был получить ответы. Почему он это видит? Может это как-то связано с его будущим? Почему он чувствует боль своего сосуда? И самое главное, для чего такое видение показали Дьяволу? Столько много вопросов, а ответить на это некому. А Ник просто плакал и вскрикивал. Архангел хмыкнул и уже собирался подойти к своему сосуду, как неожиданно сам исчез.

Видение исчезло, и Люцифер пришел в себя. Он стал тяжело дышать и судорожно оглядываться по сторонам. Архангел посмотрел на себя и заметил, что он снова в сосуде Ника, а вокруг темница.

– Люцифер, Люцифер! Что же с тобой? – Повернув голову в сторону, архангел стал более-менее отчетливо слышать голос брата, который пытался привести его в чувства. – Что случилось, брат? Ты вдруг замолчал и стал смотреть в одну точку и не слышать наших голосов. Скажи, это было видение? Я тебя звал. Я даже переживать начал!

Светоносный до сих пор расплывчато видел Михаила, но поморгав и выдохнув, он взял себя в руки. Он склонил голову на бок и сложил руки на груди, сомневаясь, стоит ли всё знать Михаилу? Да и вряд ли он чем-то сможет помочь, но раз старший брат сам об этом заговорил…

– Люцифер, дорогой, что случилось? Я очень переживала, когда ты замолчал. – Палами легонько ударила по стене от злости и негодования. – Люц, ты что-то видел?

– Все хорошо, не беспокойтесь, ребятки. Я в порядке, – помотав головой, ответил архангел, успокоительно добавляя: – Просто было легкое помутнение.

Палами нахмурилась, но не стала донимать Люцифера. Не говорит, значит, это его дело. Может он не хочет об этом говорить. Она не стала больше ничего спрашивать, но Падшему все равно пришлось все рассказать, так как Михаил не собирался просто так сдаваться. Он хотел узнать, что видел Люцифер, и не собирался так легко отступить, как это сделала Палами.

– Люцифер, говори. Я твой старший брат, и от меня ты просто так правду не скроешь! Я тебя достану и не отстану, пока не получу ответы на вопросы! Что ты видел? Поделись со мной, ведь это видно, что тебя что-то угнетает.

Архангел закатил глаза и посмотрел на архистратига.

– Я был с Ником, – начал говорить он, садясь на пол.

– Пардон? С кем ты был? – Правитель Рая удивленно уставился на Падшего, пока ничего не понимая. – Ты в Нике и так. Он твой сосуд. Ты вообще, как? Расскажи подробнее.

– Я был в комнате Ника. Видел как он… Страдал над детской кроваткой. Понимаешь, там все сложно. Ник – человек, от которого отвернулся наш Отец. Я не зря пришёл именно к нему. То есть я не зря выпросил согласие именно у него. Я понимал его. У нас было общее горе. Мы были связаны и похожи как две капли воды. Я никогда не лгал ему, не хитрил и не изворачивался. Я был с ним откровенным и честным. От нас обоих отвернулся Бог, отвернулся наш Отец. В тот момент, когда ему нужна была хоть какая-то поддержка, Он не пришел. Он забыл про него, бросил на произвол судьбы, при этом ещё лишив семьи. Не находишь схожести, Михаил? Меня тоже Отец изгнал и предал. Формально лишил семьи. И ему Он совсем не помог. В одну роковую ночь, в дом моего сосуда ворвались преступники и убили его жену и дочь. У Ника стоит колыбель, в которой она спала когда-то. Он ничего не убирал и не трогал светлую память дочери. Знаешь, он понимал меня, а я его. Мы оба узнали, что такое потерять семью. И вот когда его отчаяние достигло апогея, тогда я и пришел. Пришел в облике его покойной жены – Сары. Я обещал защитить его, обещал сделать то, что не смог сделать Отец. Я не мог воскресить его семью, это Люциферу не под силу. Я ещё был слаб, когда только выходил из Клетки. Но я помог ему обрести душевный покой.

Михаил внимательно слушал рассказ сына Зари и старался не перебивать его. С каждой фразой, произнесенной Люцифером, лицо архистратига менялось в эмоциях. То он хмурился, то гневался, то гнев сменяло чувство сострадания, боли и переживания за младшего брата и его сосуд. Чувства были очень противоречивы, и он не знал, что сказать Дьяволу и какой дать ему совет.

– Это понятно, – проговорил он, дослушав историю. – Спасибо, что поделился. То есть, если я правильно понял твой рассказ, ты как бы связан со своей оболочкой, переживаешь за него? Люцифер, это нормально. Ты в теле Ника. Он – твой сосуд. А это значит, что ты знаешь и чувствуешь все, что чувствовал он. Все воспоминания, которые в памяти Ника, вся боль, которая у него в душе, все это твое… Каждый ангел привязан к своему сосуду. А ты – архангел.

– Михаил, эти чувства, эти воспоминания всегда будут в его памяти. От них не избавишься, а это значит, что я всю жизнь с этим буду жить. Спасибо, что напомнил. Я…

Но договорить Люцифер не успел. Он почувствовал, как снова что-то вспоминает и ощутил видение. Он застыл на месте, смотря в одну точку, забывая даже закрыть глаза.

На этот раз Люцифер, уже в теле Ника, стоял в спальне своего сосуда. Архангел сложил руки на груди и облокотился об угол. Он не знал, что на этот раз и зачем он здесь. Окинув спальню взглядом, он заметил, что в кровати спал Ник. Снова человек. Парень крутился и ворочался в постели, не в состоянии заснуть крепко. Его мучили кошмары и воспоминания. Когда парень во сне увидел убийство жены и дочери, то вскочил и потер горячий лоб. Перепуганный, скованный горем и болью, он судорожно стал осматривать комнату, в которой поднялся сильный ветер, и ужасный холод пробежал по всему телу бедняги. Старое окно само отворилось и, когда ветер стих, он увидел покойную жену.

Сара стояла в легком белом платье, которое больше походило на ночную рубашку. Её короткие, черные волосы развевал легкий ветерок, который дул с окна в спальне. Ник удивленно посмотрел на жену, явно не понимая, откуда она взялась. Сара легонько улыбнулась и медленно подошла к обезумевшему от горя мужу.

Люцифер всё стоял в углу и наблюдал за всем, что происходило в спальне. Он хотел отсюда исчезнуть, но ничего не выходило. Он и сам не понимал, что за странные вещи происходят с ним и его оболочкой.

– Сара? – еле выговорил шокированный Ник и посмотрел на жену.

– Нет. Я не твоя жена, – нежно и спокойно ответила девушка. – Я – ангел.

– Ангел?

– Имя моё – Люцифер!

Как только девушка произнесла имя «Люцифер», сам архангел, который до этого просто наблюдал за всем, закашлялся. Ему и самому стало как-то не по себе от всего этого. Он помнил эту картинку, помнил, как явился Нику в облике его покойной жены. Такое нельзя забыть и стереть из собственной памяти. Теперь это было воспоминание не Ника, а самого Люцифера. Он, вместе со своим сосудом стал пленником собственных воспоминаний, и попал в мир прошлого.

Но сейчас он знал одно: это его воспоминание. Оно связано с ним и понятно, почему сейчас Люцифер видит самого себя только из прошлого. Прошлое и настоящее слились в единое целое и играют с ним злые шуточки.

– Понятно… – Ник ухмыльнулся и посмотрел на супругу. – Сатана, напомни мне, чтобы я больше никогда не напивался на ночь.

– Ник, я здесь, ибо ты особенный, – с легкой улыбкой начала говорить Сара, смотря на парня. – Таких как ты очень мало.

– Вот как? – переспросил парень, пытаясь понять, к чему клонит некий Люцифер, в облике его жены.

– Ты сосуд, – спокойно ответил Люцифер, прочитав мысли Ника. – И очень могущественный.

– Что это значит?

– Я должен получить контроль над твоим телом и сознанием… Честно говоря, тебе приятного в этом будет мало, но так нужно…

Сара, или же Люцифер из прошлого, в облике Сары, медленно подошел к кровати и присел возле Ника. Архангел пристально посмотрел на свой перепуганный, отчаявшейся будущий сосуд.

– Не бойся! Выбор за тобой.

– Допустим, – начал говорить парень, смотря на архангела, – всё это правда, в чем я очень сомневаюсь. Но с какой радости мне тебя приглашать?

– Обо мне сложилось ужасное мнение. Вы зовете меня Сатаной, Дьяволом. А в чем была моя провинность, знаешь? Моя любовь к Богу была слишком велика. А он меня за это предал и покарал. Так же, как и покарал тебя! Как Бог мог просто наблюдать, когда тот человек ворвался в дом твой и безжалостно убил твою жену и дочь? Ник, есть лишь два разумных объяснения: или Он садист, или Он ко всему безразличен. Ты разгневан. У тебя есть право злиться. Я тоже в гневе и поэтому, хочу найти Его и призвать к ответу! То, что он наш Создатель, это ещё не значит, что мы для него игрушки…

– Если я тебе помогу, – начал он, нервно сглотнув, – ты сможешь вернуть мою семью?

– Прости, я не могу, но предложить могу я кое-что другое. Бог сотворил такое с тобой, Ник, я же справедливость восстановлю, подарю тебе мир!

– Откуда мне знать, что ты не врешь?

– Вопреки всеобщей вере, я не лгу. Я не нуждаюсь в этом. Мне нужен только ты. Ник, нужно чтобы ты сказал мне «Да».

Парень провел ладонями по лицу. Он вспомнил комнату, вспомнил колыбель, увидел качелю, которая качалась пустая, без ребёнка. На которой грустно и безжизненного качались плюшевые мишки и зайчики, которыми так не успела наиграться его маленькая дочь. Она не успела покачаться на этой качели, не успела прижать к себе зайца и увидеть этот мир. Дочь погибла, оставив Ника наедине со своим горем, безумием и отчаяньем, и он должен за неё отомстить. Всему миру, им всем. До единого…

– Да…

Как только Ник произнес заветное «Да» Люцифер исчез. Он опять не понял, куда его перекинуло.

В очередной раз картина-дэжа вю. Все с той же колыбелью, все с той же качелью, с теми же игрушками погибшего ребёнка. Архангел тоже услышал детский плач и медленно подошел к кроватке. По дороге он поднял с пола плюшевого зайца и прижал игрушку к себе. Он подошел к колыбели и склонился над ней, увидев там маленького ребёнка. Голубоглазую и светловолосую малышку, которой было на вид месяца три. Она лежала и смотрела на архангела, голубыми, как небо, глазами. Люцифер попытался взять её на руки, но та не далась. Девочка стала исчезать, а в воздухе он услышал только одну фразу, которая стала для него мучительной и страшной: «Спаси, папочка». На этой фразе малышка исчезла из колыбели, а Люцифер схватился за прутья кровати и присел на пол. Потрогал горячий лоб и внезапно оказался в Клетке.

Он быстро открыл глаза и судорожно осмотрелся по сторонам. Вот возле стены сидит перепуганный Михаил, вот Клетка, в которой он томится, вот всё такое знакомое. Странное воспоминание пропало, и Дьявол вернулся в реальность.

– Он сказал тебе «Да», то бишь дал согласие? – неожиданно задал вопрос Михаил, понимая брата как никто другой.

Архангел кивнул и подошел к архистратигу. Он не стал рассказывать про малышку, которую видел в видении. Он уже понял, что-то был за ребёнок. Это была Этуаль. Их с Палами родная дочь. Только Светоносный не понимал одно, почему малышка исчезла из колыбели, и почему он вспомнил все. Для чего он вспомнил воспоминание Ника и зачем ему показали то воспоминание, когда он просил «Да» у своего сосуда. Вопросов в голове Дьявола было миллион, а ответы на них никто ему не мог дать. Но самое непонятное для Люцифера было то, почему там Этуаль, и от чего он должен спасти дочь.

Люцифер решил не рассказывать Михаилу и Палами о ребёнке. Пока он не хотел этого, потому что знал: он должен сам найти ответ на этот вопрос, а затем всё рассказать жене. Эгоистично? Нет. Он просто не хотел и не хочет делать ей больно. Сначала сам все решит и найдет ответы на вопросы, а потом и Палами всё расскажет.

А Палами все прекрасно слышала и слышала диалог между Люцифером и Михаилом. Она снова промолчала, и её сердце сжалось от боли за возлюбленного. Она чувствовала все, что чувствовал сейчас Падший, и готова была зареветь от собственного бессилия. Он постоянно переживал за неё, переживал, когда её пытали, а теперь переживает она… Дьявол и девушка были связаны огромной силой, и неведомая нить их привязывала друг к другу. Это была любовь… Истинная любовь, в которой воплощается всё самое лучшее и самое отвратительное, всё, что только есть в нашей жизни.

– Люцифер, я не могу видеть, как ты страдаешь. Я тебя так сильно люблю, что просто не могу видеть тебя таким. Я понимаю, ты просто не сможешь воспоминания Ника забыть. Михаил прав. Вы с сосудом связаны. Каждый ангел имеет связь с оболочкой и контроль над её сознанием и телом. У Ника были плохие, ужасные воспоминания, которые и на тебе отразились. Но ты должен это побороть, должен как бы привыкнуть ко всему этому. Ты не должен жить прошлым. Воспоминания не пропадут, и это понятно, но ты не должен увлекаться этим, постоянно думать о прошлом.

Архангел выслушал жену и немного улыбнулся. Михаил решил не вмешиваться в диалог младшего брата и невестки, поэтому просто молча слушал, чувствуя себя лишним.

– Спасибо тебе за поддержку, Палами. Я всё это прекрасно понимаю. Знаешь, я даже представить не мог, что имею с ним такую связь. Любой ангел может менять оболочки как перчатки, и выбрать любое тело. Но я не могу. Ник – часть меня и, наверное, вечность мы будем с ним вместе.

Демоница сделала глубокий вдох и сказала:

– Я тебя всегда поддержу, Люцифер, ведь ты – часть моей жизни. Ты надежда на спасение. Когда ты рядом меня наполняет уверенность, что мы отсюда выберемся, справимся со всеми трудностями и вместе это всё переживём.

– Возможно, Палами, – задумчиво ответил архангел.

«Нужно ей будет все рассказать про Этуаль…» – подумал он про себя и присел на пол.

– Люцифер, мы уже три месяца тут сидим, и за это время я ни разу не пожалела, что сейчас в заточении сижу. Да, мне плохо, да, я иногда переношу пытки и мучения всякие, но это не сравнится с тем, что ты со мной рядом. Мы теперь вместе, пускай даже и в Клетке, а значит, что вот это даже лучше свободы… Надеюсь, ты понял мои наставления относительно твоего сосуда, и я больше не буду переживать за тебя и Ника.

– Я это знаю, – с небольшой улыбкой ответил Дьявол и посмотрел в сторону Михаила. – Давайте во что-то поиграем? Например, в слова? Я справился со всем.