Текст книги "Холм демонов"

Автор книги: Елизавета Кожухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

– Ну ладно, – решился Василий. – Государь, не могли бы вы написать для меня рекомендательное письмо к вашему коллеге, королю Новой Ютландии Александру?

– Чего-чего? – удивился царь. – Хочешь, я тебе пожалую шубу со своего плеча?

– Да нет, мне бы письмецо...

– А может, терем в Царь-Городе? Это я могу.

– Да нет, Государь, на что мне терем? Письмо бы...

– Ну ладно, будь по-твоему, – вздохнул царь. – Чую, тут какой-то подвох, да что с тобой поделаешь... Чего писать-то?

– Так уже все готово, – подскочил к нему Рыжий, на ходу вытаскивая из-под кафтана мелко исписанную грамоту.

– О, так вы уже все сговорились, – хмыкнул Дормидонт, – принимая бумагу.

– Что ж тут написано? "Прошу принять подателей сего и оказать всяческое содействие..." А, ну это другое дело! – Царь, с подозрением осмотрев шариковую ручку, поспешно поданную ему Чаликовой, все-таки украсил письмо своим автографом. – А вам, сударыня, чего хотелось бы? – повернулся царь к Наде. – Хотите я вас назначу, понимаешь, боярыней?

– Да нет, с меня довольно и того, что побыла Бабой Ягой, – уклонилась от столь заманчивого предложения Чаликова. – И потом, без Чумички я бы ничего не добилась. А без Змея Горыныча не смогла бы выбраться из замка князя Григория.

– Да не нужно мне ничего, – буркнул Чумичка. – А если чего и понадобится, так я колдовством добуду.

– Постойте! – вскочил со стула Рыжий. Все с удивлением уставились на него.

– Кажется, я знаю, что делать с Горынычем!

– И что же? – благожелательно спросил Дормидонт.

– В народе бытуют суеверия, будто в районе Холма Демонов, или Горохового городища, находится край земли, где обитает страшный Змей Горыныч. Так почему бы нам, пока Чумичка не найдет способа расколдования, не принять его на государеву службу и не поселить возле городища, дабы там не ходили все кому не положено?

– Неплохая мысль, – согласился Дормидонт. A Василий воскликнул:

– Гениальная!

– Ну так я пойду, поговорю с ним, – заявил Рыжий. – Вернее, с ними. – И он скрылся во тьме в направлении березок.

– Ну а тебе чего желается, эскулап? – обратился Дормидонт к Серапионычу.

Тот как раз в это время доставал скляночку, чтобы подлить себе в чай.

– Мне желалось бы, – заговорил доктор, с сожалением пряча скляночку во внутренний карман сюртука, – чтобы вы, Государь, гм, не подвергали князя Длиннорукого ампутации головы, а ограничились более гуманными методами наказания.

– Что-то ты больно мудрено изъясняешься, боярин Владлен, – покачал головой царь.

– Доктор хочет сказать, чтобы вы не рубили Длиннорукому голову, пояснила Чаликова.

– Ну ладно, голову рубить не буду, – нехотя согласился Дормидонт. Хотя надо бы, ох как надо бы...

Но тут воротился Рыжий:

– Горыныч согласен. Мы сошлись на ведре самой чистой водки и некотором весьма скромном количестве еды в день. Ну, еще надо будет еще построить в районе городища сарай с крытым навесом – все это вполне в разумных пределах.

– Ну вот и прекрасно, – подытожил Дормидонт.

– Но все-таки я его расколдую, – заявил Чумичка, – дайте только срок.

А Рыжий отвел в сторонку Чаликову:

– Надя, вы тут рассказывали об одной семье из Санкт-Петербурга, как их, забыл...

– О Веревкиных, – напомнила Надя.

– Да-да. Надо бы помочь хорошим людям. – Рыжий пошарил в кармане своего кафтана и извлек несколько золотых монет. – Если снова попадете в Питер, то передайте им. Эти деньги, конечно, в вашем мире недействительны в качестве дензнаков, но там все же чистое золото...

– Хорошо, обязательно передам, – ответила Чаликова, бережно пряча монеты в сумочку.

***

Таким князя Григория господин Каширский не видал никогда, а начальник его Тайного приказа – очень давно. Оставшись с ними в своем кабинете, или в рабочей горнице, князь уже не считал нужным сдерживаться, а напротив дал полную волю чувствам.

– Вы что, сговорились выставить меня перед усем белым светом на позоришче?!

– кричал князь Григорий, топая ногами и стуча кулаком по огромному столу.

– Я на тебя положился, как на себя, а ты мне уместо воинов подсунул каких-то полудурков! – Последние слова относились к Каширскому, который стоял перед князем смиренно потупя голову и мысленно посылая ему установки к спокойствию и сбалансированности. Но, видимо, не слишком удачные. – Ну чего ты молчишь? – продолжал разоряться князь Григорий. – Или тебе сказать нечего?!

– Ваша Светлость, я предпринял все, что мог, – разомкнул уста Каширский, – но объективные обстоятельства...

– Вечно у вас какие-то обстоятельства! – выкрикнул князь. – Ладно, с тобой позже разберемся. И с твоими обстоятельствами тоже.

– Я вам все объясню, – начал было Каширский, но князь Григорий уже переключился на главу Тайного приказа:

– А ты, бездарь, куда смотрел? Мало того что ко мне в дом лезут усе кому не лень, так еще и с Новой Мангазеей полный провал! Я ж тебе тышчу раз говорил – особое внимание и особое тщание приложь, но чтобы мангазейцы ждали меня как дорогого гостя и освободителя! Да если бы я захватил Мангазею, то они бы все вот где у меня сидели! – Князь продемонстрировал сжатый кулак.

– Ваша Светлость, мы делали все строго по вашим указаниям, и я даже не понимаю, что случилось с нашим тамошним человеком, – печально проговорил глава приказа. Это был тот самый барон Альберт, который несколько лет назад вел переговоры о выкупе царь-городских скоморохов. Разумеется, тогда он и представить не мог, что именно эти скоморохи и помогут вывести на чистую воду "нашего тамошнего человека".

– Я вижу одно, – князь Григорий зло пробуравил барона холодным взглядом, – что с такими работничками, как вы, я никакого толку не добьюсь.

Князь уселся за стол и несколько минут сидел молча, будто изваяние.

"Мои установки подействовали", радостно подумал Каширский. Барон же Альберт, давно знавший князя, понял, что Григорий уже почти успокоился и готов к новым славным делам.

– Ну что же, – прервал князь долгое молчание, – пролитую воду не соберешь. Теперь мы должны загладить у глазах народа горечь поражения после неудачного похода. Надеюсь, с этим вы согласны? – Каширский и Альберт молча закивали. – Какие будут предложения?

Так как предложений не последовало, то князь Григорий, еще немного помолчав, продолжал сам:

– Есть тут поблизости от нас одно королевство – зовется Новая Ютландия.

Все у меня до него руки не доходили, но теперь, пожалуй, случай самый подходяшчий.

– Сказать воеводе, чтобы дружину собирал? – спросил повеселевший Альберт.

– Да погоди ты, – устало махнул рукой князь Григорий. – Не будем разменивать нашу славную дружину на такие пустяки. – Князь понизил голос.

– Имеется тут у меня одна задумка...

Однако речь князя прервал какой-то шум за неплотно закрытым окном.

– Ну что там такое? – недовольно поморщился князь. – Даже ночью покоя нет.

Барон Альберт выглянул в окно и увидал два удаляющихся и при этом выразительно жестикулирующих силуэта.

– А, да это ж наша дорогая гостья Анна Сергеевна вместе с господином Херклаффом. Видать, чего-то не поделили.

(Барон оказался бы немало изумлен, если бы узнал, что именно не поделили госпожа Глухарева и господин Херклафф).

– Нечего им тут бездельничать, – заметил по этому поводу князь Григорий.

– Что ж, и для них в Новой Ютландии дельце найдется.

– Не будет ли Вашей Светлости угодно ввести нас в курс ваших намерений? – напомнил Каширский.

– Придет пора – введу, – хмуро отрезал князь. – Спешки покудова нету. И вообще, ступайте-ка вы обое вон отсюда...

Оставшись один, правитель Белой Пущи вновь впал в неподвижное молчание. Но в это время его злой разум вырабатывал новые, куда более изощренные замыслы.

***

А через несколько дней весь Царь-Город гулял на свадьбе Рыжего и Татьяны Дормидонтовны. Царевна была диво как хороша в расшитом золотом сарафане. Да и жених гляделся хоть куда. И гости нестройно, но с задором, кричали "горько!". И жених лобзал невесту в жаркие уста с превеликим чувством. И были песни и пляски. А как свечерело – большой фейерверк, организованный майором Селезнем. И столы ломились от яств, и гости пили вина и бражку хмельную в количествах немереных. Один лишь Великий Сыщик медов пенных не пил, все размышлял о предстоящем ему путешествии. А если что по усам и текло, то, как известно, в рот не попало.

***

Сказка ложь, да в ней намек – добрым молодцам урок.