Текст книги "Корона клинков"

Автор книги: Елизавета Берестова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– Честное слово, нет! Я их даже не видел.

– До фруктов моих он добраться не успел, – Кемар посмотрел на принца так, словно собирался прикончить на месте.

– Тогда от чего убытки? – Ясеня развязный пьяный толстяк раздражал с самого начала, и в другое время он, не мудрствуя лукаво, просто спустил бы его с лестницы. Но сейчас шумные драки, и, тем более, трупы были Брэку совершенно ни к чему. И ему ничего не оставалось, как уладить дело миром. Поэтому он стоял и слушал излияния пришельца.

– А каким замечательным охранником был мой Дракон! Половина из тех, кто к нам приходил, от испуга штаны пачкала, а другая половина вообще без сознания валялась. – С горечью вспоминал Кемар, – и что вышло? Занесла нелёгкая в наш двор вашего…, – он с трудом удержался от непристойного ругательства, – пацана, так он моего Дракона попортил, как есть попортил. А за него, небось, денежки немалые плачены.

– Постойте, постойте, – прервал собеседника Ясень, – вы утверждаете, что ваш приусадебный участок охранялся драконом?

– Какой там дракон! – воскликнул Аэций, в котором булькал смех при одном упоминании о недавнем своём подвиге, – Жулик он. Жуликом родился, Жуликом и помрёт. Зато сестра вашей жены рада будет.

– Стоп! – поднял руку старший из эльфов, – я совсем ничего не понимаю. Кто такой дракон и почему судьба его умереть жуликом?

– Его судьба была моё пазьмо охранять! – буквально взревел Кемар, и его физиономия побагровела ещё больше, – какая собака была! А ваш… заколдовал её.

– Ничего я не колдовал, – встрял Аэций, – ваш свирепый пёс с самого начала был шавкой, только зачарованной. Просто вы купили обманку.

– Так речь идет о собаке! – воскликнул Ясень, до которого дошла, наконец, суть конфликта.

– Конечно, – скривился незваный гость, – а вы что подумали? Был пёс – всем псам пёс. Жена миску с едой ему мотыгой пододвигала, подойти страшилась. И тут появляется ваш недомерок и превращает своей поганой магией Дракона в Жулика – дворняжку моей свояченицы. На что это похоже! За пса большие деньги плачены, не говоря уж о моей репутации. Никому не позволено Кемара на посмешище выставлять!

Ясень сделал несколько шагов в его сторону, тяжело опираясь на посох и отчётливо прихрамывая.

– Уважаемый господин Кемар, я – человек торговый, и мне отлично известно, как болезненно бывает терпеть убытки.

– Убытки, как есть убытки, – снова возвысил голос Кемар. Он явно считал, что громкость добавляет его словам значительности, – у нас в Сераке, знаете ли, чужаков не особенно жалуют, особливо, если они ветеранов задевают. Я на северных фронтах не зря свою кровь пинтами проливал!

Аэций невольно хмыкнул: Кемар мерил пролитую кровь пинтами, словно пиво.

– Из-за такого дела и к бургомистру обратиться не грех, – проливавший пинтами кровь ветеран выжидательно посмотрел на старшего эльфа, – хоть мы с бургомистром и приятельствуем, в его справедливости никто не сомневался и не сомневается. Собирайтесь живей, пойдём в магистрат, коли не хотите уладить дело по-хорошему.

– Ну что вы такое говорите, уважаемый, – Ясень с обезоруживающим простодушием улыбнулся, – зачем нам беспокоить столь занятого человека. У бургомистра и без нас с вами накануне праздника, поди, и минутки свободной нет. Мы всё уладим здесь, сами.

Аэций, невольно отступил подальше. Он прекрасно помнил, чем закончилось улаживание проблем в хлебной лавке. Не успел он оглянуться, как оказался весь в крови в двумя трупами у ног.

Но сейчас, похоже, его дядя был настроен куда более мирно, напротив, он проявлял не свойственную ему любезность.

– Я готов возместить вам все потери, – проговорил он тоном простака, – во сколько, вы говорите, обошлась вам ваша покупка?

– Я ещё ничего не сказал, – Кемар лихорадочно прикидывал, какую сумму ему удастся вытряхнуть из незадачливого незнакомца. – Ползолотого. – Веско произнёс он, внутренне приготовившись к торгу.

– Да за такие деньги быка сторговать можно! – возмутился Аэций наглости и жадности Кемара.

– А тебе, юноша, лучше бы помолчать, – оборвал его дядя, – взрослые без тебя договорятся. Вот, господин хороший, ваш ползолотой, тютелька в тютельку.

Он порылся в потрепанном кошельке у пояса и высыпал на широкую ладонь Кемара горсть серебра с редкими проблесками меди.

– Теперь мне бы полагалось пригласить вас в общую залу и поставить парочку кружек пенного в знак нашего примирения. Вдова ветерана варит отличное тёмное пиво. Но, увы! – Ясень выразительно хлопнул себя по ноге, – представляете, недели две назад подвязывал лозу на моем винограднике и позорно свалился с лестницы. Наш костоправ клятвенно обещал, что на ярмарке я буду отплясывать, как новенький. Но, видать, промашка у него вышла. Хромаю до сих пор, особливо по лестницам ходить тягостно. Так что, не взыщите, дорогой друг, провожать вас я не стану.

При этом эльф ненавязчиво вытеснял Кемара к выходу.

– А сыну я знатную трёпку задам, это будьте покойны. Всыплю, три дня сидеть не сможет. Ишь, моду взял по чужим дворам шататься да отца позорить! Ну, бывайте здоровы. Глядишь, на празднике свидимся, тогда и выпьем вместе за мой счёт, разумеется.

Не успели тяжёлые шаги Кемара затихнуть в конце коридора, как Ясень сказал Аэцию:

– Собирайся.

– Но почему? – спросил принц, вытаскивая из-под кровати их дорожные мешки.

– Боюсь, наш собаковод не успокоится, – Ясень с сомнением покачал головой, – с него станется донести властям. Лучше убраться отсюда, пока не нагрянули новые неприятности.

– Значит, дожидаться возвращения Торки в спокойном месте не удастся, – уныло заметил принц.

– Нет.

***

Кемар опустился на табурет в общей зале и громогласно потребовал пинту тёмного пива. Не смотря на то, что он получил хорошего отступного, на душе было муторно, а внутренний голос начал нашёптывать и совсем уж мерзкие вещи. Надо было стребовать с хромого виноторговца вдвое, если не втрое. А что? Выложил бы за милую душу, по нему сразу видать – слабак. На такого надави как следует, и готово. И ещё хорошо было бы поганому эльфу по роже съездить, – мечтательно подумал он.

К эльфам у Кемара был свой особенный счётец ещё с времён Северной войны. Правда, какой именно, он никому не говорил ни по трезвому, ни по пьяному делу. Однако ж братию эту на дух не переносил. И сейчас жгло обидой то, что опять пострадал через них.

– Небось, специально заявились в Пригорицы, – со злостью сам себе сказал он, и отхлебнул из пустеющей кружки, – чтоб опять порядочных людей позорить. Нет, им спуску давать нельзя!

Пиво кончилось. Кемар подумал заказать снова, но его внимание привлёк разговор.

– Тебя, Дарька, в самый раз за смертью посылать, – выговаривала кому-то хозяйка гостиницы, – ты, наверное, опять в лавку бакалейщика через ярмарочную площадь ходила?

– Что вы! – ответил взволнованный девичий голос, – вы даже представить себе не можете, что со мною приключилось!

Вдова скептически хмыкнула. Судя по всему, она считала своё воображение вполне способным представить себе оправдания загулявшейся служанки.

– Иду, значит, я к бакалейщику, – затараторила не видимая Кемару Дарька, – и кого, как вы думаете, я встречаю?

– Неужто самого святого Аттия Леронского? – ядовито поинтересовалась вдова.

– Вовсе нет. У самой бакалейной лавки я вижу: идёт мне навстречу тётя Варда, такая счастливая! Она – ближайшая подруга моей матушки. Помните, я рассказывала? Она ещё коврики с собачками вышивает. Так вот, у тетушки Варды по весне жуткое несчастье приключилось, пропал её любимый пёсик. Уж она своего Жулика где только не искала, даже денег сулила тому, кто бедную собачку возвернёт.

При упоминании ненавистной клички Кемар чуть не подскочил на месте.

– Матушка моя всё подсмеивалась над подругой, – продолжала рассказ девица, – давно, говорит, из твоего Жулика бродяги суп сварили, потому, как шкурки такого маленького существа даже на воротник не хватит, не то, что на шапку. А тётя Варда всё твердила, жив, мол, мой любимец, сердцем чую.

– И что дальше, – перебила её вдова, – боюсь, до бакалейной лавки и покупок мы доберёмся к закату.

– Так вот, я и говорю, – нимало не обиделась Дарька, – сегодня чудо и свершилось. Родная сестра подруги моей матери привела Жулика живёхонького, здоровёхонького. Оказалось, он всё это время был заколдован в огромную злющую собаку. Хвала богам, поутру какой-то незнакомый паренёк в два счёта снял чары с Жулика. Тётя Варда теперь так счастлива, так счастлива, что готова послать этому неизвестному целую корзину сладостей в знак благодарности за его благородный и бескорыстный поступок. Но самое удивительное то, что вроде бы этот таинственный молодой волшебник живёт у нас. Я думаю, это тот красивый мальчик, сын высокого постояльца со второго этажа.

Этого Кемар выдержать просто не мог. Он с такой силой грохнул глиняной кружкой о стол, что она развалилась надвое.

– Не буяньте тут, господин хороший, – мгновенно отреагировала вдова, – у нас приличное заведение, а не забегаловка, где всякий пьянчуга может посуду крушить.

Но последних слов Кемар не расслышал. Он со всей возможной скоростью, которую ему позволяли развить тучность и отдышка, нёсся на второй этаж, желая мести.

Он с силой толкнул дверь в ненавистный номер.

– Вы, вы…, – задыхаясь, с выпученными глазами проговорил он.

– Мне казалось, мы разрешили наш вопрос, – сказал Ясень, нехорошо прищурив глаза. В его руке оказался посох.

– Я получил плату за изуродованную собаку, – Кемар обрёл, наконец, дар речи, – а за моральный ущерб кто заплатит? Мой моральный ущерб никак не меньше двух золотых стоит. Не позволю всякому эльфийскому отродью героя Северной войны унижать! Пошли к бургомистру, пускай власти решают, какое наказание полагается за богомерзкую нелюдскую магию. Я лично знаю бургомистра, он разберётся.

– Значит, вам ползолотого показалось мало? – с невинным видом поинтересовался Ясень, перекладывая посох в левую руку. Как большинство эльфов, он был левшой.

– Смехотворно мало, – подтвердил бывший хозяин заколдованного Жулика, – будь моя воля, я бы вас обоих на крест отправил.

– Интересная мысль, – сказал эльф.

Кемар даже не увидел, как внезапно взлетел посох и врезался ему прямёхонько в основание черепа. Не заметил он так же и исчезнувшей внезапно хромоты своего врага. Глаза толстяка закатились, и он тяжело повалился на пол.

– Помоги перетащить его на кровать, – спокойно произнёс Ясень, беря Кемара под руки.

Аэций кивнул и сгрёб ноги. Очень скоро незваный гость лежал в живописной позе на кровати. Всякий, кому взбрела бы в голову мысль заглянуть в комнату, посчитал, что Кемар сладко спит, повернувшись лицом к стенке.

Ясень осторожно выглянул в коридор, захватил вещи и дал знак принцу следовать за ним.

– Уже съезжаете? – встретила их внизу вдова ветерана.

– Да, – кивнул эльф, – дела призывают нас в дорогу, хоть и жалко покидать ваш гостеприимный кров.

– За комнату вы заплатили с избытком, – хозяйка гостиницы вытерла руки клетчатым фартуком, – а обед и ужин я вам с собой соберу.

– Вот лошади и пригодились, – ободрил племянника Ясень, – а выбор твой и правда, хорош.

– Будете в наших местах, мимо не проезжайте, – напутствовала вдова, вышедшая проводить гостей, – и комната, и постели для вас всегда найдутся.

– Спасибо, – от души поблагодарил эльф, – мы именно так и поступим.

Они покинули Пригорицы без приключений. Никого не заинтересовала пара эльфов, выезжавших за ворота, никто не пытался им помешать. Перед Праздником молодого вина на дороге было полно народу.

Аэций с непривычки быстро устал. Ездить верхом оказалось совсем не так здорово, как ему представлялось вначале. В Камышовом плёсе он иногда катался на смирной мохноногой лошадке, принадлежащей приятелю деда.

– Расскажи, наконец, где ты пересёкся с нашим шумный другом, – попросил Ясень, когда они свернули с вымощенного камнем тракта на утоптанный местный просёлок.

Принц с юмором пересказал события минувшего утра, красочно описав превращение кровожадного клыкастого монстра в безобидного Жулика.

– То, что бродячий маг-собакодел отлавливал местных пригорянских шавок и как-то превращал их в элитных псов, я догадался, – сказал мальчик, – но вот отчего Дракон стал опять Жуликом, ума не приложу. Не мог же я его расколдовать!

Ясень подумал немного, а потом заговорил с несвойственной ему мягкостью.

– Твоя мама была одарённой волшебницей, ей удавалось даже мысленное творчество.

– Мысленное творчество? Никогда о таком не слышал.

– Ничего удивительного. Это редкий вид магии, когда создают что-либо одной силой мысли. Благодаря Ирис я мог оставлять зелёную веточку ясеня даже зимой.

– Зачем? – наивно спросил Аэций.

– Так, нечто вроде визитной карточки и напоминания врагам, с кем они имеют дело. А у тебя вполне могут быть способности к магии. В роду Мелллорнов это – не редкость. Я, к сожалению, не обладаю этими способностями и не могу определить: ты расколдовал Дракона, или собачья магия оказалась не особенно стойкой и выветрилась со временем. Тебе нужно поговорить с настоящим чародеем или клириком.

Дорога углублялась в лес. Деревья с пышными кронами почти смыкали ветви над ней, отчего вокруг царили тень и полумрак.

– Похоже, из-за этого мерзавца Кемара нам опять придётся ночевать под открытым небом, – заметил Аэций, когда они остановились перекусить. – Честное слово, был момент, когда мне показалось, что ты готов перерезать ему горло.

– Никогда, – покачал головой Ясень, с аппетитом уплетавший бутерброд с колбасой из запасов вдовы лысого ветерана. – Я убиваю людей исключительно по необходимости. Мёртвый Кемар запросто мог навести Осокоря на наш след.

– Осокорь, – забеспокоился принц, – ты полагаешь, этот милейший парень может добраться до Пригориц?

– Почти наверняка. Мы имеем дело с очень умным человеком. Я уверен, он не только запросил, но и уже успел получить из столицы все данные о моей скромной персоне. Из этого следует, что он знает весьма много. Возможно, он догадался, кто ты. Корабль контрабандистов скорее всего обнаружили, а связать то, что мы там натворили, с нами – дело техники. Дальше Осокорь без особого напряжения вычислит направление, куда мы могли податься (благо их всего два) и пошлёт людей в Пригорицы и в Лерону. Я на его месте сделал бы именно так.

– Так это ж ты! Вдруг Осокорь не догадается или сделает неправильные выводы?

– Ты знаешь, почему я выжил в Северной войне? – вопросом на вопрос ответил Ясень, – выжил, хотя очень многие, и твой отец в их числе, изо всех сил пытались меня поймать?

– Думаю, ты был умнее и хитрее тех, кто тебя ловил.

– Не только и не столько. Меня спасло то, что я не имел привычки считать своих противников глупее себя. Я всегда полагал, что они сделают правильные выводы и не пропустят моих ошибок. Так что, Аэций, будем считать, что Осокорю хватило ума собрать вместе все разрозненные факты и сделать правильные выводы.

– Получается, он может нас выследить? – встревожился принц и оглянулся назад, будто преследователи готовы появиться у него за спиной с минуты на минуту.

– После того, как мы покинули город, сделать это не под силу даже великому следопыту. Как отличить следы наших лошадей от огромного количества других, проехавших по дороге? Для этого надо предварительно осмотреть подковы, запомнить, какие у них отличия. А место, в которое мы направляемся, Осокорю не подскажут никакие документы из Рии.

– И что это за место? – принц был заинтригован, – пока вокруг только лес.

– О, мой друг, это – замечательное место. Оно называется Волчья яма, и там стоит Волчий замок. В нём нас ждёт ужин и ночлег, потому что его хозяин – гостеприимный человек. Блажко Вукич будет рад нам.

– Волчий замок, Волчья яма, Вукич, – перечислял Аэций, загибая пальцы, – лучше уж сразу признайся, мы едем в замок к оборотню. Не зря о предгорьях Серака идёт дурная слава. Говорят, во всей Лирийской империи не сыскать другого такого места, где вампиры и оборотни встречались бы так же часто. Практически, на каждом шагу.

– Чушь, – отмахнулся Ясень, – глупость и пустые суеверия. Это я тебе, как профессор монстрологии, говорю. Блажко учился у меня, а потом и сам стал преподавать. У нас сложились приятельские отношения. Он не раз звал меня в гости, да всё никак не получалось. Но теперь свидимся, за одно и Торки подождём. Так что будь спокоен: ни оборотней, ни вампиров в Волчьем замке нет. Давай поторопимся, я слишком устал, чтобы учить тебя сегодня ещё пользоваться ночным зрением.

Глава 12 КЕМАР ИЩЕТ ПРАВДЫ

Тихонько напевая себе под нос, Дарька поднялась на второй этаж. Постояльцы недавно отбыли, и в комнате следовало прибраться. Девушка пребывала в прекрасном расположении духа. Для чего имелось целых две причины: во-первых, сегодня объявилась любимая собачка тёти Варды, а во-вторых, в гостинице освободилась только одна комната. Это означало, что мыть полы и менять простыни придётся всего один раз. Чем не повод для радости!

Из экономии усилий девушка одной рукой придержала ведро и тряпку, а другой открыла щеколду, и, толкнув боком дверь, шагнула в комнату. Постояльцы, о которых хозяйка, многозначительно подняв брови, сказала только одно слово: «эльфы», оставили комнату в образцовом порядке. Удовлетворённый взгляд Дарьки лениво перебирался с застеленной кровати у стены на аккуратно задёрнутые занавески, оттуда к столу с придвинутыми стульями.

– Надо же какую чистоту навели, – сказала сама себе девушка, – понятное дело – эльфы! Наши-то опосля себя вечно свинюшник оставляют: объедки, бутылки пустые, хорошо, если посуду не побьют. А то и что похуже бывает.

Она коротко вздохнула и уже собралась приняться за уборку, как ей на глаза попалось нечто, совершенно невообразимое, лишнее, чуждое всему в этой чистенькой комнате. На второй кровати, притулившейся возле противоположной стены, лежали омерзительно грязные башмаки. Они были надеты на ноги, оканчивающиеся объёмистым задом в лоснящихся штанах. Зад же принадлежал толстому мужику, который беззастенчиво дрых на чужой кровати, уютно уткнувшись лицом в домотканый коврик. От возмущения служанка даже споткнулась о собственное ведро и расплескала воду по полу.

– Эй! – закричала девушка громким визгливым голосом, – вставайте сейчас же, дядечка! Хорошее дело, всякий пьянчуга вздумает спать в нашей гостинице! А ну-ка, живо просыпайтесь и выкатывайтесь отсюда!

Она принялась бесцеремонно расталкивать спящего. Хоть и не сразу, но её усилия увенчались успехом. Мужчина на кровати издал невнятное бормотание, перевалился на спину и с трудом разлепил осоловевшие глаза.

– Где я? – хрипло спросил он, дохнул в лицо Дарьке пивным перегаром.

– Хорошее дело! – обиженно воскликнула девушка, – совсем ум пропил! Да в гостинице ты, в гостинице «У лысого», тьфу, в «Приюте ветерана», – автоматически поправилась служанка. Вдова всячески боролась с нечестивым прозваньем своего заведения и нещадно штрафовала за оговорки. – У нас тут, между прочим, не притон какой-нибудь, где любой проходимец спать может. У нас клиенты солидные, порядочные, так что чем ты отсюда быстрее исчезнешь, тем будет лучше.

Кемар, а с ногами на кровати лежал именно он, сел, и, морщась, ощупал рукой голову. Под редеющими волосами пальцы наткнулись на затылке на огромную болезненную шишку. Кемар длинно выругался. Его память услужливо обрисовала все унизительные события сегодняшнего дня от появления мерзкого мальчишки до удара по голове, который он получил от папаши маленького ублюдка.

– Прекрати ругаться, – не выдержала Дарька, выслушав очередную порцию матершины, – не то позову хозяйку, и она сдаст тебя городской страже. Сначала дрыхнешь тут с ногами, не заплатив за номер, а теперь ещё и порядочную девушку оскорблять вздумал!

– Да кого ты вообще интересуешь, дура! – Кемар сердито посмотрел на служанку, – лучше заткнись и займись делом. У меня и без тебя голова раскалывается.

– Кто ты такой, чтобы мне приказывать! – задохнулась от возмущения Дарька.

Кемар не удостоил её ответом. Он тяжело поднялся и, проходя мимо ведра, хорошенько пнул его. Ведро полетело в сторону, окатив водой ноги ни в чём не повинной служанки.

– Мерзавец, – сквозь зубы процедила Дарька, опускаясь на колени, чтобы собрать тряпкой воду с полу, – мерзавец и паскудный грубиян. Чтоб тебе пусто было, сволочь жирная! Чтоб мозги твои вывернулись наизнанку!

Отжимая тряпку в ведро, служанка даже и предположить не могла, как скоро осуществится её опрометчивое пожелание.

Кемар прогрохотал по лестнице и очутился на улице. От яркого солнца слезились глаза, и голова, гудевшая от удара, разболелась ещё сильнее.

– Ничего, – утешал себя неудачливый собаковод, – моя месть будет просто ужасной.

Пыхтя и отшвыривая со своей дороги зазевавшихся прохожих, Кемар добрался до городского магистрата. Он проигнорировал вялые попытки дежурившего у входа стражника воспрепятствовать войти в высокую, обитую дорогой привозной древесиной дверь.

За дверью находился кабинет бургомистра, а сам бургомистр находился в данный момент за своим письменным столом и предавался невесёлым размышлениям. Перед ним лежали документы и расписки по строительству городского храма. Деньги, присланные из столицы три года назад, давно закончились, а за рыночной площадью возвышались лишь полтора этажа из серого камня. Вот бургомистр и ломал голову, каким образом он сможет объяснить сей прискорбный факт, если правящий принц-регент Аурон вздумает прислать проверяющего. Особенно затруднительно будет объяснить появление на загородной вилле бургомистра роскошной бани с бассейном, облицованным мрамором, и капитальный ремонт здания магистрата. Как бы не прикидывал бургомистр, никаких утешительных для себя перспектив усмотреть он не мог.

Дверь распахнулась, и в кабинет ввалился краснорожий посетитель.

– Хорошо, что ты оказался на месте, Савостий, – заявил Кемар и уселся на стул перед столом бургомистра.

– Во-первых, здравствуй, Кемар, – сухо сказал бургомистр, не отрывая взгляда от бумаг, содержание которых знал наизусть, – а во-вторых, твой визит несколько не вовремя. Я сильно занят. Не могло бы твоё дело повременить?

Савостий недолюбливал Кемара и порой тяготился знакомством с ним, хотя сам Кемар не упускал случая похвастать дружбой с бургомистром.

– Моё дело особой важности и срочности, – заявил посетитель. – Тут государственной изменой попахивает, эльфийским заговором, нечестивой магией и кое-чем похуже.

– Что уж может быть хуже? – усмехнулся Савостий.

– Покушение. Покушение на жизнь ветерана.

Бургомистр поморщился. Вот опять сейчас начнёт стучать себе кулаком в грудь и говорить о пинтах пролитой крови. Но вместо этого он предложил ощупать громадную шишку, чтобы подтвердить правдивость своих слов. Ощупывать жирный загривок приятеля бургомистр, естественно, не стал.

– Да ты набрался с утра, браток, – презрительно бросил он, отстраняясь от перегнувшегося через стол Кемара, – перегаром от тебя за милю разит. Вот и чудится тебе всякая ерунда. Эльфы! Заговор! В Пригорицах отродясь эльфов не бывало, а объявись они, вряд ли твоя персона их заинтересует.

Бургомистр уже подумывал, не позвать ли секретаря и не проводить ли назойливого посетителя восвояси, но тут взгляд его упал на пергаменты, где рядом с подписью Кемара – главного подрядчика в строительстве городского храма, красовалась и его, Савостия, затейливая закорючка.

– Хорошо, – бургомистр с педантичной аккуратностью собрал документы и отправил их в ящик стола. Изложи своё дело, друг, но умоляю, будь краток и не придавай отдельным деталям значения сверх того, что они заслуживают.

Кемар поморщился. Образованность Савостия, которую тот демонстрировал по поводу и без повода, жутко уязвляла его, заставляя ощущать себя второстепенным и незначительным, равно как и туманные намёки бургомистра на отдалённое и тайное родство с кое-кем из сильных мира сего.

Кемар по-хозяйски налил себе шербету из серебряного кувшина бургомистра, выпил одним глотком, крякнул и приступил к рассказу.

Из этого самого рассказа выходило, ни больше, ни меньше, как эльфийский заговор. Они проникают всюду группами, чтобы сеять панику. Одну такую маленькую, но чрезвычайно опасную группу, Кемару удалось раскрыть и почти полностью обезвредить.

– Эвон как они после смерти нашего императора распустились! – горько покачал головой рассказчик, – он эльфов в кулаке держал. Вот помню в Северную войну…, я с государем нашим императором пять лет на переднем крае.

Савостий отвёл глаза и принялся смотреть в окно на раскалённую полуденным солнцем черепицу соседней крыши. Сейчас по щеке Кемара заструится привычная благоговейная слеза. Бургомистр навёл справки о боевом прошлом приятеля и отлично знал, что передним краем для него был продуктовый склад, откуда бравый вояка не высовывал своего носа. Впрочем, пролитая кровь, о коей Кемар упоминал к месту и не к месту, была из того же самого носа. Во время ограбления склада кто-то крепко приложил Кемара, от чего нос его до сих пор немного набок. Сам-то он, естественно, утверждал, что на него напали эльфы. Однако из документов не выходило ничего, кроме самых обыкновенных мародёров.

– Тут я, натурально, поспешил в эту треклятую гостиницу, – трубный глас посетителя вернул бургомистра к действительности. Выходило, что основную часть повествования он всё-таки пропустил. Скорее бы дослушать финал.

В тот момент, когда Кемар живописал своё лихое вторжение в номер врагов, раздался стук в дверь, и в кабинет вошёл мужчина. Основательно запылённая одежда недвусмысленно указывала, что вошедший провёл в седле не один день. Он снял шляпу, обнажив лысеющую макушку, и спросил:

– Кто здесь бургомистр?

Не успел Савостий даже рот открыть, как Кемар повернулся на жалобно скрипнувшем стуле и заорал:

– Вы что не видите, что господин бургомистр занят? У нас важное дело, тут государственную измену обсуждают, так что не лезьте со своими пустяками. Выйдите и подождите за дверью.

– За дверью? – переспросил незнакомец и расплылся в широкой, совершенно неуместной улыбке, – что вы, там жутко неудобно. Я с дороги, так что, с вашего позволения, тихонечко присяду тут в сторонке и обожду.

И он, ловко пристроив свою шляпу на спинке стула, уселся в отдалении.

У Савостия незнакомец вызвал смутное, какое-то звериное, беспокойство. Дела нисколько не улучшали лучистые карие глаза, смотревшие с доброжелательным любопытством.

– Эльфы мне попались уж больно завалящие, – громогласно сетовал Кемар, хлопая себя по колену, – старший – вообще, инвалид хромоногий, а гонору сколько! Ну, натурально, пришлось поучить их, как всяческой швали надлежит держать себя с соотечественниками и сподвижниками Барса. Ты же знаешь мой коронный удар правой по зубам?

Бургомистр чисто механически кивнул. Его внимание сосредоточилось на серебряном легатском перстне, что блеснул на пальце незнакомого мужчины. С этого момента откровения Кемара перестали существовать. Савостия занимал только один вопрос: что изображено на печатке, хотя он не сомневался, из столицы прислали проверяющего.

Зато предполагаемого проверяющего болтовня Кемара, напротив, очень даже заинтересовала. Он подался вперёд и буквально ловил каждое слово.

– Я не понимаю, – проговорил бургомистр, когда, наконец, смог взять себя в руки и отделаться от омерзительного ощущения сжимающейся на горле петли, – чем ты не доволен? За собаку тебе потери возместили сполна, обидчика ты проучил. Чего ж ещё?

Кемар задумался. С его слов выходило, будто он остался полнейшим победителем по всем статьям, а, стало быть, и требовать от городских властей ему нечего.

– А увечье? – воскликнул он.

– Какое ещё увечье, – поморщился Савостий, – ты здоров, как боров.

– Имеется увечье, а то как же! Его мне изменник нанёс. Вот пощупай, коли не веришь.

Кемар нагнул бычью шею и показал на загривок.

– Со всей силы саданул. Кабы не его чёртова палка, он у меня не то что зубов, головы бы не досчитался. Хромал, хромал, а опосля дал по башке. Так что я справедливости требую! Справедливости и защиты. Что получится, ежели кто ни попадя ветеранов войны станет калечить!

– Позвольте полюбопытствовать, – Осокорь (а на стуле для посетителей сидел именно он) поднялся и подошёл поближе, – как именно выглядела палка, которой, как вы выразились, вас саданули по голове?

– Как выглядела, так и выглядела, – зло огрызнулся Кемар, – не вашего ума дело. Не вмешивайтесь, сядьте и ждите, пока люди поважнее вас разговор закончат.

– Это, в смысле, вы? Соотечественник и сподвижник покойного императора?

– Хотя бы, – Кемар развернулся вместе со стулом и смерил незнакомца презрительным взглядом от поношенных дорожных сапог до лысеющей макушки. Савостий разевал рот, как выброшенная на берег рыба, и вяло указывал на правую руку Осокоря. – А вот кто вы такой, нам неведомо.

– Это легко исправить. Мне, конечно, далеко до того, чтобы я мог отрекомендоваться соотечественником и сподвижником императора или регента. Я всего лишь легат Первого Безымянного легиона, – он показал перстень-печатку с переплетёнными змеями. А особые полномочия мои подтверждаются также бумагами, кои я вам с удовольствием покажу.

Лицо бургомистра покинули последние краски жизни. Он поднялся и на ватных ногах вышел из-за стола.

– Прошу вас, господин…

– Марин Туллий, – представился легат, – но я предпочитаю называться Осокорем.

Кемар ошарашено глядел на незнакомца, весьма уютно разместившегося за столом бургомистра, и в голове его всплывали десятки ужасных вещей, среди коих не последние – накладные, с его, Кемара, личной подписью, списанные (и украденные) стройматериалы, а над всем этим нависали жалкие полтора этажа недостроенного храма. Единственным желанием Кемара было неотвязное желание уменьшиться до размеров мыши и шмыгнуть в ближайшую щель.

– И так, каким именно посохом вы получили по голове? – вернул его к действительности вопрос мужчины за столом.

– Чёрным.

– Отлично, – казалось, ответ порадовал высокого гостя, – чёрный с украшениями?

Кемар закивал головой в знак согласия.

– И где это произошло?

– «У Лысого».

– Где? – не понял легат.

– Это гостиницу у нас так называют, – пояснил бургомистр, – вообще-то правильно будет «Приют ветерана».

Осокорь кивнул, выглянул в коридор, и очень скоро кабинет бургомистра пополнился ещё одним посетителем. Савостий посмотрел на разворот плеч вошедшего и безошибочно угадал в нём военного. Для этого не нужно даже было обращать внимание на выправку и армейские ботинки.

– До моего возвращения никого в помещение не впускать и не выпускать, – коротко приказал Осокорь, – если рыпнутся, вреж, как следует, но не калечь.

– Слушаюсь, экселенц!