Текст книги "Корона клинков"

Автор книги: Елизавета Берестова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Глава 1 ТЕНИ ПРОШЛОГО

Теплым душным вечером, какие не редкость на побережье в последний месяц лета, с корабля сошёл высокий мужчина. Столица Священной Лирийской империи встретила его непривычной тишиной и пустотой: многочисленные уличные кофейни были закрыты, не слышалось смеха, шума и других привычных звуков, которые всегда являются непременными спутниками любого многолюдного портового города. Мужчина, оказавшийся эльфом, нахмурился. Его сильно обеспокоили приспущенные флаги и траурные венки, которые горожане вывесили прямо на выходящих на улицу дверях домов.

Этан Брэк Меллорн, а сошедшего с корабля мужчину звали именно так, быстрым шагом прошёл через площадь Храма всех богов, обогнул крытую пешеходную галерею Форума и свернул в боковую улицу, поднимавшуюся к Патрицианскому холму. Брэк напряжённо думал, по кому в Рие столь помпезный траур. Он отсутствовал почти два месяца, а на острова новости доходят не быстро, если доходят вообще. Рыбаки – народ замкнутый, их мало интересовал странный эльф, что ползал по горам в поисках гнёзд морской гарпии. Теперь же вот, что-то произошло, и от этого чего-то веяло неприятностями.

Кто умер? Император? Нет, Хелвуду Барсу едва за пятьдесят, он здоров и силён, да и война с некромантами закончилась победой ещё в конце весны. Остаются консулы: Марк Луций, Второй консул, ещё не дожил до сорока, так что, этот – вряд ли. Хотя вот кому бы отправиться в мир иной не помешало, мало людей найдётся в империи, чтобы искренне оплакать Марка Луция, прозванного Бестией. Значит, остаётся Первый консул. Флорестан Озёрный уже немолод, да и в последнее время поговаривали о том, что здоровье его пошатнулось. Столичные сплетники не имели представления как именно, но сходились в одном: Флорестан сильно сдал за последний год. Получается, Флорестан. Что ж, возможно. Это вполне приемлемый вариант.

За этими мыслями Брэк дошёл до своего дома. Здесь, на Патрицианском холме, траур не был столь очевиден: большинство домов прятались в глубине парков или фруктовых садов, разбитых по последней столичной моде. Его собственный дом не был исключением. Только вместо сада или ухоженного парка дом, а вернее виллу, окружали старые деревья, посаженные ещё прежними хозяевами. От кусочка леса это место отличала лишь аккуратно подстриженная трава под деревьями.

Эльф открыл дверь своим ключом, и навстречу ему уже спешил старый слуга с выражением искренней радости на морщинистом лице.

– Хвала богам, вы наконец-то вернулись! Я уж думал, конца-края не будет вашей экспедиции.

– Что случилось, Торки, по кому траур в Рие?

– Как, вы не знаете? – слуга скорчил скорбную мину, – вчера похоронили нашего императора, пусть земля ему будет пухом, и всё такое.

– Что? – Брэк сел на скамеечку для снятия обуви, – от чего он умер?

– Дело было так, – чувствовалось, что Торки доставляет немалое удовольствие предстоящий рассказ, – когда Хелвуд Барс разбил некромантов, кое-кто из них всё-таки спасся и скрылся с тайным намерением отомстить. Император, полагая себя после победы в полнейшей безопасности, стал неосторожно появляться где вздумается, по городам кумейским ходить, будто дома, в Рие. Ну и, натурально, поплатился за беспечность свою: кто-то, у меня язык не поворачивается назвать этого человека сволочью, всадил ему арбалетный болт в плечо. Говорят чуток выше сердца, промазал стало быть.

– Рана вроде не смертельная, – проговорил Брэк, – что было дальше.

– А дальше самое интересное и началось. Болт тот не простой был, он на себе какое-то заклятие нёс. Стал император чахнуть, болеть, его срочно в столицу привезли. Слыхал я, что его все жрецы скопом лечили, да только бестолку. Помер Хелвуд Барс, помучился с недельку и помер.

Этан Брэк молчал, а старый слуга, видя, что на хозяина известие о смерти императора произвело какое-то странное впечатление, решил продолжить.

– Но это всё так, версия для черни, – важно заявил он, – я тут по случаю истинную историю узнал. Петрония-мясника жена сказывала, что её сестра служит в замке на кухне. Так вот сестра эта клянётся и божится, будто перед смертью император с ног до головы порос сальными серыми волосами, кои его и задушили, а про рану просто придумали. Неловко ведь, когда важный человек от подобной причины умирает.

– Ерунду твой Петроний говорит, – эльф потёр лоб и стал расшнуровывать ботинки, – глупое какое-то колдовство и нерациональное. Такого не бывает.

– Много вы в колдовстве понимаете, – насупился старик, – вы ж – не маг и не клирик.

– Хоть я и не чародей, моих знаний по данному вопросу достаточно, чтобы утверждать, что заклинания с волосами – полнейшая чушь. – Эльф погрустнел, задумался и сказал: – наверное, я скоро опять уеду.

– Ну вот! – Торки пристроил на вешалке плащ и шляпу хозяина, – дома-то вам не сидится. Отдохните хоть пару недель, а то ведь похудели, загорели, прям не благородный господин, а наёмник какой-то.

– Не получится мне отдыхать. Дела важные, они ждать не будут.

– Интересно, откуда вы про важные дела взяли, почту ведь даже не поглядели. Эпистолок вам много пришло: тут и местные, приглашения всякие, и от знакомых записки, а одно, видать издалека. Вот, гляньте. Хотя оно навряд ли важное, вид у него не ахти.

Однако эльф потянулся именно за потёртым деревянным тубусом, который запечатывали обрывок бечёвки и грубая нашлёпка из сургуча. Из тубуса он извлёк кусок дорогого белого пергамента, исписанный ровными строчками мелкого убористого почерка. Одного взгляда хватило эльфу, чтобы узнать руку писавшего. Это был его друг детства – Антоний Травник, давно живший отшельником в одной из южных провинций. Волею судьбы они не виделись более десяти лет.

Здравствуй, Этан!

Брэк будто услышал знакомый надтреснутый тенорок друга.

Надеюсь, это письмо застанет тебя дома, потому что дела мои плохи. Примерно год тому назад серьёзная сердечная болезнь надолго уложила меня в постель. Я выкарабкался, хотя и сильно ослаб. Ты знаешь, что я – врач, и врач отнюдь неплохой. Сорокалетняя практика чего-то да стоит. И вот, как врач, я себе прекрасно отдаю отчёт, что второго такого приступа мне не пережить. Случиться это может и через полгода, и через месяц, и хоть завтра. Одним словом, в любое время.

Поэтому я хочу, чтобы ты отставил в сторону все свои дела и незамедлительно выехал ко мне. В последнее время я чувствую себя все хуже и хуже. Если я внезапно умру, мой внук останется совсем один. Забери мальчика, Этан, забери и позаботься о нём. И поторопись, мне страшно хочется увидеться с тобой напоследок.

Остаюсь с наилучшими пожеланиями, Антоний.

Когда Этан Брэк поднял глаза от письма, на его лице читалась такая печаль, что Торки обеспокоенно спросил:

– Получили дурные вести, сударь?

– Да. Очень близкий и дорогой для меня человек умирает.

– Кто-нибудь из родственников?

– Нет, друг детства. Он серьёзно болен и уже не молод. К сожалению, долголетие эльфов имеет свою оборотную сторону: приходится терять друзей.

– Погодите вы горевать раньше времени. Может, все не так ещё и плохо. Например, мой собственный дед умирал примерно лет двадцать. Представляете, созывал всю родню, давал наставления, благословлял, торжественно объявлял свою последнюю волю, со слезами на глазах прощался и просил всех удалиться, дабы никто не мешал таинству смерти. А потом чтобы вы думали? – Торки выдержал театральную паузу, давая собеседнику возможность высказать свои предположения, но Брэк ею не воспользовался.

– Утром старый хрен был как огурчик, а при малейшем намёке на вчерашнее, разражался такой бранью, что все предпочитали не касаться этой опасной темы. Вот так. Почём вам знать, может ваш приятель тоже подобную шутку выкинул? У стариков, каких только причуд не бывает.

– Нет, Антоний не такой человек, – покачал головой эльф, – к тому же он – врач милостью богов, на моей памяти не было случая, чтобы Антоний ошибся с диагнозом. Если он пишет, что смертельно болен, значит, так оно и есть. – Брэк со вздохом отложил письмо. – Завтра поеду за мальчиком. Хотя я и так собирался к ним ехать.

– У вашего друга есть сын?

– Внук. Его родители умерли, поэтому я заберу его к себе.

– Вот здорово, – настроение Торки заметно улучшилось, – вы привезёте мальчугана, и в нашем доме появится ещё одна живая душа. Всё хотел вас спросить, зачем вы купили такой большой особняк, если всё равно живете один?

– Я не покупал, просто он мне достался, и всё. Но мне он нравится из-за парка.

А теперь я иду спать. Последние двое суток я провёл на палубе крошечного судёнышка, где в моем распоряжении было всего несколько квадратных футов палубы. Я очень устал и намереваюсь хорошенько выспаться. Завтра все равно отправляться к Антонию.

Старый слуга обиженно засопел.

– Вот уж не думал, что вы с такой лёгкостью нарушите обещание, – сказал он, видя, что сопение не произвело нужного эффекта.

– О каком обещании идёт речь? Про особняк послушаешь как-нибудь в другой раз.

– Да я вовсе и не про особняк толкую, вы ж обещали меня с собой взять. Когда за своими гарпиями направлялись, сказали, мол, в следующий раз точно возьму.

– Я обещал взять тебя в экспедицию, а мне предстоит просто неинтересная прогулка: дней десять морем, потом несколько дней погощу у Антония и назад. К третьей декаде августа мы с мальчиком будем уже дома.

– Вот и возьмите меня с собой, – не унимался Торки, – прогулка морем для меня – самое оно. Сил больше нет сидеть тут одному как сыч.

– Кабы я тебя не знал, то конечно, подумал бы, что сидишь. Но мне перспектива поездки со старым слугой представляется несколько обременительной. Ты уж извини меня за откровенность.

– Ах, вот вы как! – морщинистые щеки Торки почти тряслись от еле сдерживаемой обиды, – получатся, возраст – мой порок?

– Нет, это – всего лишь одна из причин.

Брэк поднялся, давая понять, что разговор окончен.

– Получается, общество умудрённого жизненным опытом старца вам категорически не подходит? – не сдавался слуга.

– Не подходит.

– Тогда возможно господина устроит компания младшего брата?

Внешность Торки стала меняться буквально на глазах. Морщинистая кожа посветлела и натянулась, окрасившись на щеках нежным юношеским румянцем. Волосы упали на плечи роскошной светло-русой гривой. Перед Брэком стоял молодой эльф, небрежно скрестив на груди руки с узкими кистями. Из-под темных бровей лукаво блеснули голубые глаза. Можно было не сомневаться, фамильное сходство выдержано точно.

– Так лучше?

– Так, тем более – нет! – отрезал старший из двух эльфов.

Метаморфоза облика слуги нимало не удивила Брэка: Торки был фавном, и как все представители этого лесного народа, обладал врождённой способностью изменять свой облик.

Жрецы объявили фавнов вне закона, приравняв их к оборотням, и принялись усердно искоренять зло. Полтора года назад Этан Брэк спас молодого фавна от толпы разъярённых фанатиков. Собственно, фанатиками их называл только сам Торки, на деле речь шла о шестерых деревенских мужиках с лопатами и вилами. Они загнали бедного парня в угол между амбарами и собирались закидать камнями. Рослый детина подбадривал всю компанию выкриками о награде. Эльф выкупил жертву у деревенского старосты, пообещав лично сдать негодяя куда следует. Такой расклад дела устроил всех: староста огрёб неплохой куш, загонщики с вилами – репутацию героев, а эльф получил верного друга, который добровольно взял на себя ещё и обязанности слуги.

Ходить по улицам Лирийской столицы, стуча раздвоенными копытами, было крайне неосмотрительно, поэтому Торки вдохновенно менял свой облик. В его арсенале числился чванливый дворецкий и маленький старичок-слуга со сведёнными артритом руками. Именно в таком виде фавн обожал играть в карты. Опухшие суставы вводили в заблуждение партнёров, которым голову даже не приходила мысль о бессовестном жульничестве и передёргивании, а Торки и в том, и в другом просто не знал себе равных. Захаживая в кофейни и публичные дома Рии, парень оборачивался смуглым гладиатором с переразвитыми мышцами торса. Впрочем, Брэк подозревал, что торсом дело не ограничивалось. Рийские шлюхи знали его под именем Максимус. Но самым любимым из этого паноптикума был деревенский парень, чей облик был любовно проработан до самых мельчайших деталей. Подкупали простоватое веснушчатое лицо и плутовская улыбка. Торки легко мог менять рост, телосложение, полноту и возраст но, по сути всегда это был он сам.

– Пошли спать, – сказал Брэк, – твои ухищрения на меня не действуют.

Торки открыл было рот, до последнего не зная, к чему лучше прибегнуть: к возмущению или канючению, как раздался требовательный звон дверного колокольчика. Немного магии позволяло звонить прямо от калитки.

– Ну вот, – буркнул фавн, перетекая в облик старого слуги, – кого это принесло, на ночь глядя? До утра потерпеть не могли. Он взял фонарь и пошёл открывать.

Этан Брэк погрузился в задумчивость. Письмо Антония очень расстроило его. Не так-то в его жизни много было людей, которых он мог бы назвать своими друзьями.

– Ну вот, извольте видеть, гости пожаловали, – проворчал Торки, пропуская вперёд худощавого сутуловатого человека с длинным лицом.

Перед эльфом стоял личный секретарь сенатора Тита Северуса.

– Добрый вечер, господин Меллорн, – поздоровался вошедший с жизнерадостностью поверенного, читающего завещание. – Покорнейше прошу извинить меня за столь поздний визит.

– Ничего, – отмахнулся Брэк, – я ещё не ложился.

– Побеспокоить вас в столь неподходящее время меня побуждает очень срочное и приватное дело.

– Я уже догадался, выкладывайте.

Поздний посетитель откашлялся и начал:

– Достопочтенный сенатор Тит Северус настоятельно просит господина Этана Брэка Меллорна нанести ему визит сегодняшним вечером.

Сенатор, или если уж быть совершенно точным, глава сенатского большинства, всегда отличался особенной точностью выражений, когда хотел донести смысл сказанного в нюансах. Поэтому он и употребил «настоятельно просит» вместо «радушно приглашает». Уже многие годы сенатор покровительствовал талантливому учёному, можно было даже сказать, что они почти дружили. Поэтому Брэк сразу понял, речь идёт не дружеской вечеринке, а о серьёзном деле. Вопрос был в том, насколько дело серьёзное.

– Боюсь, мне придётся разочаровать достопочтенного сенатора Тита Северуса отказом, – эльф сокрушённо покачал головой, – я только что возвратился из экспедиции и совсем не расположен ходить в гости. Даже подумать стыдно, каким скверным собеседником я могу сегодня оказаться. Боюсь заснуть, к своему позору, прямо в уютном кресле возле камина.

– Господину сенатору известно, что вы прибыли сегодняшним вечером, – секретарь улыбнулся тонкой дипломатической улыбкой, контрастирующей с нервно бегающими глазками, – и он предугадал ваш первоначальный отказ. В таком случае он велел сообщить вам следующее, – мужчина нарочито кашлянул, стараясь придать своим словам больше значительности.

– Господин сенатор желает видеть вас у себя безотлагательно. Принимая во внимание несомненную усталость своего друга после путешествия и позднее время суток, он прислал за вами свой личный паланкин прямо к вашему дому. Паланкин дожидается на улице, – добавил секретарь уже будничным тоном.

– Точно, точно, – подтвердил Торки, – стоит за воротами. Я ещё подумал, что господин секретарь в нем приехали.

Секретарь, осуждающе взглянул на слишком фамильярного слугу и спросил:

– Так вы едете?

– Хорошо, – произнёс эльф после короткого раздумья, – подождите, пока я переоденусь.

Очень скоро он уже ехал в паланкине, удобно устроившись на шёлковых подушках. Спрашивать секретаря о причине столь срочного визита было совершенно бесполезно, если он и был в курсе дела, то всё равно не скажет. Старый сенатор умеет подбирать людей. Однако настойчивость и срочность не переставали его беспокоить. Он знал сенатора уже более десяти лет, но ещё ни разу не случалось ничего подобного. Секретарь, чьё имя так и не задержалось у Брэка в голове, сказал, будто Тит Северус знал о его возвращении. Это могло означать одно: за домом следили. Но зачем? Остатки усталости испарились окончательно, словно кто-то наложил на эльфа заклинание, восстанавливающее силы, мысли понеслись вскачь. Все это очень странно.

Дорога, преодолеваемая размеренными шагами носильщиков, казалась очень долгой, а Этан Брэк терпеть не мог ждать. Хотя, он усмехнулся про себя, львиная доля его жизни прошла именно в ожиданиях. Носильщики замедлили ход, поднимаясь на крутой холм, где в густой зелени сада белела громада сенаторского дворца. Паланкин опустился на землю, и эльф с удовольствием размял ноги. Он не понимал, почему сенатор продолжает пользоваться таким архаичным средством передвижения. Но додумать до конца свою мысль он так и не успел, прямо на них неслась карета, запряжённая роскошной четвёркой лошадей. Кучер залихватски остановился, едва не задев людей. Из кареты выскочил человек, одетый в чёрное, и повелительно выкрикнул:

– Стойте!

Брэк и секретарь, уже направлявшиеся к калитке, оглянулись.

– Господин Этан Брэкеретт Меллорн? – полувопросом-полуутвеждением поинтересовался запыхавшийся незнакомец, не сводя глаз с эльфа.

– Да, это я, – подтвердил тот.

– Имею честь передать вам послание особой важности. Второй консул Священной Лирийской империи господин Марк Луций желает срочно видеть господина Меллорна у себя.

– Я склонен полагать, что речь все-таки идёт о завтрашнем дне, – заметил Брэк, – можете передать господину консулу, что я непременно буду у него, в час столь ранний, насколько позволяют приличия.

– Вероятно, вы меня не поняли, – лицо посыльного, в свете факелов сенаторского эскорта казалось очень недовольным. – Господин консул хочет видеть вас прямо сейчас.

– Моя скромная персона удивительно востребована сегодняшней ночью, – усмехнулся эльф. – Прямо отбоя нет от приглашений. Ему не хотелось ссориться со вторым человеком в государстве, но и отменять свою встречу с Титом Северусом он тоже не собирался. Поэтому после короткого раздумья он сказал:

– Господин сенатор первым пожелал меня видеть, и будет с моей стороны просто оскорбительным развернуться у его ворот и отправиться в какое-то иное место. Не так ли, господа?

Секретарь Тита Северуса энергично закивал головой в знак согласия, а посыльный консула выжидательно вскинул бровь.

– На такой случай я могу предложить компромисс: сперва я посещу Тита Северуса, поскольку ему принадлежит несомненное первенство. Не думаю, что мой визит потребует много времени. Вы же, – эльф обратился к посыльному, – можете отправляться назад и доложить своему хозяину, что я скоро буду, а можете подождать меня. Ваша карета заметно ускорит мое передвижение.

Посыльный консула чуть наклонил голову в знак согласия.

Дворец главы сенатского большинства Тита Северуса буквально дышал спокойным величием. Бездна вкуса и бездна денег, нет ничего лишнего, банального или вызывающего. Старинные картины, тёмные деревянные панели, благородно сверкающий мрамор полов. Одним словом, столичное жилище сенатора говорило, что в нем живёт богатый ценитель искусства.

Секретарь провёл эльфа в небольшую уютную гостиную. Свет множества свечей дробился в хрустале и серебре накрытого стола, а сам хозяин уже спешил навстречу. Несмотря на поздний час, сенатор был безупречно одет и причёсан.

– Я так рад видеть тебя, мой дорогой Этан, – произнёс он с искренним радушием, – давненько ты не бывал у меня. Нехорошо забывать старых друзей! Где ты пропадал в последнее время? Это секрет?

– Никаких секретов, Тит, – ответил Брэк, следуя приглашению и усаживаясь за стол, – весной я, как обычно, читал лекции в Леронском университете.

– Значит, опять угнетал школяров просвещением в провинции? – пошутил сенатор.

– Вот именно. А после экзаменов я уехал на острова в экспедицию. Да я говорил тебе.

– Что-то подобное припоминаю. – Тит Северус наполнил свой кубок вином, а эльфу предложил ледяной шербет из запотевшего кувшина.

Сенатору было под шестьдесят. Залысины придавали ему вид мыслителя. Невысокий, худощавый, с заострившимися чертами аристократического лица и безукоризненными манерами, он производил впечатление очень умного и выдержанного человека. И вот сейчас он сидел за столом и обгладывал ножку перепёлки. Это было немного странно, если учесть, что время было далеко за полночь. Не похоже, чтобы сенатор, которого за глаза прозвали Старым лисом, пригласил Брэка среди ночи для лимонного шербета и перепёлок. Он явно собирался что-то сообщить, но пока тянул время, прощупывал почву, выжидал подходящего момента. Если бы на улице не стояла чёрная карета второго консула, эльф вооружился бы терпением, положил бы себе на тарелку хорошую порцию еды (повар Тита Северуса славился на всю Рию), и за неспешной беседой дождался бы, когда собеседник заговорит о важном. Но возможности такой у него сейчас не имелось, а аппетит пропал от усталости почти начисто. Брэк решил ускорить дело.

– Твой секретарь говорил о каком-то важном деле?

– Да, да, Этан, – сенатор вытер руки полотняной салфеткой, – разговор у меня к тебе поистине важный и деликатный.

Ну вот, – подумал Брэк, – теперь последует долгая преамбула, намёки на приватность и тому подобная дребедень, без которой обходилась редкая беседа с сенатором.

– Видишь ли, Этан, за время твоего отсутствия в государстве произошли серьёзные перемены, – начал Тит Северус, подтверждая худшие опасения эльфа. Говорить о политике и положении в государстве сенатор мог часами. Но этой ночью высказаться в полной мере ему так и не удалось. Его прервал личный секретарь, возникший на пороге. Лицо бедняги было куда бледнее обычного, а руки почти что тряслись.

– Там, – промямлил он, – там, к вам… – рука секретаря взметнулась, указуя куда-то за спину.

– Выражайся яснее, – потребовал сенатор, не довольный тем, что его прервали на полуслове, – что стряслось? Пожар? Наводнение? Легендарные рийские разбойники? А, может, дворец атакован колдунами?

– Почти, – раздался резкий голос, и секретарь был буквально снесён с дороги новым посетителем.

– Марк? – вскинул брови сенатор, – чем обязан? Проходи, раздели нашу трапезу. Хотя, знай я заранее, что мою скромную обитель посетит Второй консул, я бы нашёл, чем побаловать наши желудки.

– Есть я не хочу, сыт.

Брэк искоса поглядывал на вошедшего, который резко отодвинул тяжёлый стул с высокой спинкой и устроился напротив. Сильно же я тебе нужен, консул, – думал эльф, – раз ты столь быстро объявился.

– Если гора не двигается навстречу пилигриму, то ничто не мешает ему самому пойти навстречу горе, – губы консула растянула неприятная улыбка.

Надо сказать, он вообще производил не особо приятное впечатление. Довольно высокий, плотный, смуглый той специфической темной смуглостью, какой обладают люди, рождённые под покровительством звезды-разрушителя, Марк Луций, прозванный в народе Бестией, обладал немалой силой, как физической, так и душевной. Он осознавал, что почти всегда подавляет собеседника, и ему это нравилось. К своему прозвищу он относился даже положительно: боятся – значит уважают. Однако Тит Северус был не из тех, кого страшил суровый взгляд темных глаз Второго консула. Его нелегко было вывести из равновесия.

– Мы же виделись с тобой сегодня днём, Марк, – сказал сенатор, – что случилось?

– Вот хочу поговорить с твоим припозднившимся гостем, – бросил консул, – представишь?

– Конечно, и большим удовольствием. Перед тобой – Этан Брэк Меллорн, профессор Леронского университета, большой знаток волшебной флоры и фауны, а также мой старинный друг. А это – достопочтенный Марк из рода Луциев, Второй консул Священной Лирийской империи.

– Прекрасно. А теперь, Тит, оставь-ка нас на некоторое время. Мне нужно поговорить с твоим другом наедине, – в будничном тоне Бестии отчётливо слышался приказ.

Если сенатор и обиделся, то не подал виду. С непринуждённостью патриция, за плечами которого много поколений знатных предков, он поднялся из-за стола и произнёс:

– Вы же знаете, господа, для меня закон гостеприимства превыше всего. Угощайтесь без церемоний и чувствуйте себя как дома.

Он одарил консула радушной, чуточку снисходительной улыбкой. Тит Северус отлично знал, что тот терпеть не может старую знать, и вел себя так исключительно назло Бестии, просто так выставившего его из собственной гостиной.

Сенатор с достоинством прошествовал к выходу. Выйдя, он аккуратно прикрыл за собой дверь, всем своим видом показывая, что не имеет намерения нарушать приватность беседы своих гостей. Но дойдя до лестницы, Тит Северус снял ботинки, совершенно бесшумно возвратился назад и нырнул в одну из соседних дверей. Сенатору не нужна была лампа или свеча, луна давала достаточно света. Стены комнаты украшали коллекции оружия, а в углах в вечном карауле застыли доспехи. С проворством и ловкостью, удивительными для столь немолодого человека, Тит Северус нащупал за камином невидимую скобу и привёл в действие скрытый механизм, который на хорошо смазанных петлях увёл в сторону стенд с бердышами. В стене открылся тайный проход. Сенатор проскользнул туда и на цыпочках пошёл по узкому коридору. Вскоре он очутился в маленькой комнатке, откуда он мог прекрасно видеть и слышать все, что происходило в его гостиной. Смотровое отверстие, изящно замаскированное лепниной, позволяло наблюдать из угла, и сенатору было прекрасно видно обоих мужчин.

– А ты, Меллорн, отчаянный малый, – это говорил Бестия, – немногие в Рие осмелились бы так отреагировать на мой приказ.

– Я не имею чести быть вашим подчинённым, господин Второй консул, – спокойно возразил Брэк. – Вы можете меня либо пригласить, либо арестовать. А приказать, увы.

– Арестовать тебя? Что ж, это неплохая идея. Возможно, позднее я именно так и поступлю.

По тону консула было невозможно догадаться, шутит он или говорит серьёзно.

– А теперь к делу, – он подался вперёд, и взгляд прищуренных темных глаз не обещал ничего хорошего. – Какие дела мог иметь наш покойный император с таким грязным эльфийским ублюдком, как ты?

Брэк удивился сразу двум вещам: почему Бестия интересуется их с Барсом делами, да и грязными ублюдками эльфов давно перестали называть. Больше пятнадцати лет минуло после Северной войны.

– Мне не так редко приходится исполнять поручения разных людей, возможно, в их числе был и Хелвуд Барс.

Это говорил Брэк, и сенатор буквально затаил дыхание. Сверхъестественное чутье подсказывало, что скоро он узнает нечто исключительно важное.

– Возможно? – голос консула стал жёстким, – и это все, что ты можешь мне сказать?

– Многие из поручений, о которых я говорил, имеют конфиденциальный характер, и я не обсуждаю их с посторонними.

Бестия помолчал, вертя в руках серебряную вилку, украшенную гербом Северусов.

– Ладно, – сказал он, и вилка со звоном ударилась о блюдо с перепёлками, заставив сенатора в своём укрытии болезненно поморщиться, – наш покойный император почему-то благоволил к тебе, Меллорн. Благоволил настолько, что свою последнюю волю он обратил к тебе, – последовала пауза. – Император велел передать, чтобы ты выполнил вторую часть вашего с ним договора и приказал обеспечить тебя деньгами.

Бестия небрежно протянул через стол увесистый бархатный кошелёк.

– Надеюсь, тут хватит, чтобы покрыть расходы?

Брэк взял деньги и положил их возле себя.

– Я исполню все в точности, господин консул, можете быть спокойны, – сказал он.

– Быть спокойным? – проговорил Бестия тихим зловещим голосом, – я смогу стать спокойным только тогда, когда увижу тебя мёртвым, Ясень.

Брэк вздрогнул, уже шестнадцать лет его никто не называл этим именем. Вздрогнул и сенатор в своём тайнике. Все, кому довелось пережить Северную войну с эльфами Морозного трона, имя Ясень было хорошо знакомо. Легендарный эльфийский воин, неуловимый, словно луч света и разящий, как молния. Награда за его голову обросла невообразимым количеством нулей, а о его дерзких подвигах болтали по трактирам и тавернам. И вот оказывается, что Меллорн, учёный, перед которым открыты двери многих аристократических гостиных Рии, Меллорн, которого сенатор знал вот уже двенадцать лет, и есть Ясень. Нет, Тит Северус даже головой потряс, этого просто не может быть.

– Вижу, как ты удивлён, – продолжал между тем Бестия, – но я узнал тебя сразу или почти сразу.

Брэк пытался изо всех сил вспомнить, где и при каких обстоятельствах он мог пересечься со Вторым консулом и никак не мог этого сделать. Не помогала даже отличная память на лица.

– Нет, Ясень, тебе меня не вспомнить, – словно прочитав его мысли, усмехнулся консул, но я помогу. Хочу, чтобы умирая, ты знал, чья месть настигла тебя. – В черных глазах Бестии плескалась неприкрытая ненависть. – Я запомнил тебя на всю жизнь, потому что ты убил моего отца.

Сенатор чуть не задохнулся от изумления.

– Была война, – пожал плечами эльф, – имперские войска нас тоже не чаем угощали.

– Как я ненавижу уродов, воде тебя, прикрывающихся идеалами, словно фиговым листком, – прищурившись, выплюнул консул. – Выродки, нелюди, вы получили слишком много свободы из-за попустительства Барса. Но теперь ваше время вышло. Очень скоро умные люди, не тебе чета, напишут новые законы. Тогда мы, наконец, сможем раздавить вас всех, словно гадких насекомых.

Брэк напряжённо думал. Если бы Бестия мог расправиться с ним прямо сейчас, то эльф был бы уже на полпути к камере пыток. И то, что он приятель сенатора ни в малейшей степени не защитило бы его. Значит, что-то останавливает консула, и больше всего, похоже, что это последняя воля императора. Пока Брэк не выполнил её, он в относительной безопасности. В относительной, потому что Второй консул откровенно провоцирует эльфа, и стоит ему только дёрнуться, как все будет кончено. Брэк знал, что Марк Луций – клирик, но был уверен, в данном случае он обойдётся банальными палачами. Оставалось лишь сохранять полную невозмутимость, какие бы ещё оскорбления и ругательства не измыслил Второй консул.

Бестия же тем временем смолк, буравя собеседника неприязненным взглядом, ему не терпелось увидеть признаки раздражения.

Но Брэк, прошедший в своё время куда более суровую школу, оставался спокойным и безмятежным, как не потревоженная гладь лесного озера. Он взял кисть винограда и стал лениво отщипывать ягоды по одной. Это, казалось бы, совершенно обыденное и невинное действие произвело на Бестию впечатление.

– Не смей есть, когда я тобой разговаривает консул! – заорал он, краснея от злости. – Ты, Меллорн, ничтожество, жалкий урод, никто! Место таких как ты, не за сенаторским столом, а на галере или в каменоломнях. А ещё лучше в соляных шахтах по колено в воде. И не беспокойся, очень скоро мы туда и отправим всех нелюдей, мешающих нам жить и дышать спокойно.