Текст книги "Любовь не кончается: Эйлит"
Автор книги: Элизабет Чедвик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Рольф ласково потрепал по морде гнедую кобылу. Длинноногий золотисто-рыжий жеребенок нетерпеливо потерся об его локоть, требуя внимания. Рольф вспомнил ту темную январскую ночь, когда полтора года тому назад он отчаянно боролся за его жизнь. Много воды утекло с той поры. Теперь те дни казались невероятно далекими, почти нереальными.
– Англия? – переспросила Арлетт. – Ты собираешься забрать ее в Англию? Но это же твоя лучшая кобыла, Рольф.
– Я хочу спарить ее со Слипниром. Уж его-то я ни за что на свете не соглашусь переправлять на корабле второй раз. Одного вполне достаточно. Кобыла дала прекрасный приплод от Орага, теперь посмотрим, что получится, если она сойдется с серым жеребцом. Кстати, я намерен забрать еще несколько кобыл.
Глаза Арлетт затуманились.
– Это означает, что ты собираешься всерьез обосноваться в Англии?
– Первое время придется. Пока все не образуется и лошади не привыкнут к новому месту.
Отойдя от кобылы, Рольф опустился на песок рядом с разложенным служанкой на холщовой скатерти ужином. Он знал, что сейчас все крестьяне высыпали на улицу и уже водят вокруг майского дерева [6]6
Майское дерево – украшенный цветами столб, вокруг которого англичане танцуют 1 мая, во время старинного кельтского праздника Белтейна В честь его по традиции зажигают костры.
[Закрыть]языческие хороводы, празднуя весну и прославляя плодородие земли. Рольф не сомневался, что отец Гойль был сейчас там, направо и налево раздавал благословения и кропил водой языческие амулеты, тщетно пытаясь втолковать празднующим христианские истины Рольфу не терпелось присоединиться к людям, на угощения для которых он потратил немало денег, но Арлетт воспротивилась и настояла на том, чтобы муж поужинал с ней здесь, на залитом солнечным светом песчаном берегу… Весь месяц, который Рольф провел здесь, она не переставала жаловаться на недостаток его внимания к ней.
Он согласился… К тому же возможность отдохнуть у реки, а заодно осмотреть пасущихся поблизости скакунов, пришлась как нельзя кстати… Что же до Белтейна, то он начался еще утром и должен был продолжаться до глубокой ночи… Самые веселые часы выпадали на сумерки, и уже тогда Рольф собирался направиться на деревенскую площадь и наверстать свое..
Арлетт не спускала глаз с играющей на траве Жизели девочка то и дело падала, но снова поднималась. Выглядывавшие из-под чепчика красивые бледно-золотистые волосы обрамляли нежное детское личико… Малышка выглядела уменьшенной копией Арлетт Рольф попытался взять дочку на колени, но Жизель отчаянно засопротивлялась.
– Хочу к маме, – прохныкала она и потянулась к Арлетт..
Передернув плечами, Рольф подобрал с земли камешек и бросил его в воду… Камень с тихим всплеском исчез, оставив на поверхности воды круги ряби Арлетт велела слуге налить хозяину вина из охлаждавшейся на отмели у берега бутыли.
– Может, мне стоит поехать с тобой? – осторожно предложила она, усаживая Жизель на колени.
– Нет! – раздраженно бросил Рольф и сам удивился тому, как резко прозвучал его ответ… Перехватив изумленный взгляд огромных серых глаз жены, он на мгновение представил себе, во что превратит Улвертон Арлетт со своей манией образцового порядка… Его душа тянулась к Англии, там он отдыхал и не хотел впускать в тот, «свой», мир жену с ее заботой об уюте, с ее благими намерениями. – Нет, – повторил он, чуть смягчив тон. – Это слишком опасно.
– Но там живут другие норманнские женщины, – возразила Арлетт. – Например, Фелиция де Реми…
– Между прочим, она чуть не умерла в Англии, – нетерпеливо сообщил Рольф. – Я навестил их с Обертом перед отплытием в Нормандию… Прошло порядком времени, а она все еще не оправилась Не все саксы так добросердечны, как те, что спасли жизнь Фелиции и ее ребенку Тебе не место в Англии, Арлетт..
– Я хочу быть с тобой. Ты говорил, что хочешь наследника, но как он появится, если тебя почти не бывает в Бриз-сюр-Рисле?
– Сейчас я здесь, – с готовностью отозвался Рольф. – И вот уже на протяжении месяца каждую ночь сею в твоем лоне свое семя. Не моя вина в том, что оно никак не может прижиться. Арлетт потупила взор, уголки ее бледных губ уныло опустились.
– Рольф, я осознаю свою вину. Как бы я хотела, чтобы все сложилось иначе… Если бы мы вместе…
– Нет. Мне необходимо, чтобы кто-то присматривал за поместьем в мое отсутствие, – отрезал Рольф. – Неразумно уезжать нам обоим. А вдруг на море поднимется неожиданный шторм и мы утонем? Или на нас нападут пираты? Что тогда? Что станет с Бриз-сюр-Рислом?
Проворно вскочив на ноги, он принялся прохаживаться вдоль реки. Все сказанное им было чистой правдой, но если откровенно, ему хотелось держать Арлетт подальше от Англии совсем по другой причине, он не хотел, чтобы ее цепкие аккуратные пальчики вцепились в этот жирный кусок пирога. Но даже абсолютная уверенность в собственной правоте не могла заглушить крывшиеся в глубинах души Рольфа угрызения совести. Чтобы хоть как-то утешить жену, он решил представить ее ко двору Вильгельма. Время от времени герцог устраивал в родовом поместье званые приемы, дававшие ему великолепную возможность продемонстрировать подданным английских пленников и военные трофеи – золотые и серебряные украшения искусных иноземных мастеров, богато расшитые наряды, книги и церковные реликвии.
Рольф не сомневался в том, что Арлетт будет очень рада лишней возможности показаться на людях в новом платье из зеленого дамасского шелка и с привезенной им из Улвертона круглой золотой брошью. И то и другое оказалось ей очень к лицу: не каждый из его норманнских приятелей мог похвастаться такой стройной супругой. Многочисленные беременности не испортили хрупкую, изящную фигуру Арлетт, как это случалось с большинством женщин, поэтому наряды смотрелись на ней безупречно. Мысль о том, что придворные кавалеры, несомненно, будут бросать на нее жадные взгляды, в глубине души завидуя ее господину, пришлась Рольфу по вкусу.
Отправив Арлетт и Жизель в замок, он присоединился к селянам. На покатом склоне холма перед деревней полыхал огромный костер. Вокруг него в вихре дикой пляски кружились люди, подогретые изрядным количеством крепкого сидра и по-весеннему взыгравшей кровью. Мужчины и женщины, каждый с маленьким барабаном в руках, отбивали четкий ритм. Остальные, выстроившись кругами, исполняли ритуальный танец. Непременной деталью их наряда являлась зеленая веточка – символ пробуждающейся к жизни земли.
Сгустились сумерки. Женщины постарше уносили и уводили уставших, сонных детей домой. Незамужняя молодежь продолжала веселиться, опьяненная выпивкой и религией, куда более древней, нежели та, которую безуспешно пытался навязать им несчастный, одинокий священник.
Рольф с удовольствием принял из рук улыбающегося молодого парня чашу с крепким золотистым сидром и посмотрел вслед удаляющемуся в сторону замка отцу Гойлю. Видимо, он собирался поведать образцовой христианке Арлетт о тех страшных богохульствах, которые чинила его легкомысленная паства.
Вклинившись в хоровод между своим управляющим и кузнецом, Рольф присоединился к танцующим. Под ритмичный рокот барабанов мужчины двигались по кругу, повернувшись лицом к костру, затем оборачивались к стоявшим позади женщинам и продолжали танцевать в противоположном направлении. Они повторяли этот поворот трижды, прежде чем разомкнули руки и пропустили женщин к костру, где те мгновенно образовали новый круг.
Взгляд Рольфа упал на одну из деревенских женщин. Ее голову венчал венок из веток боярышника с белыми цветками – символ богини плодородия. Из-под этой прелестной в своей простоте короны на плечи ниспадали густые пряди светло-пшеничных волос. Лицо женщины раскраснелось от возбуждения, полные груди и бедра призывно покачивались в ритме танца. Проходя мимо, Рольф коснулся рукой ее груди, ему в ноздри ударил тяжелый запах боярышника и пота. По его телу словно пробежала огненная волна.
Язычки пламени, устремляясь в небо, разрывали темноту. Пары сидра и барабанная дробь туманили голову. Мысли путались, зато тело стало чувствительным к малейшему прикосновению. Стройная и гибкая, как ласка, темноволосая девушка, поравнявшись с Рольфом в танце, легко, как бы случайно, погладила его по бедру. Символ его мужественности мгновенно отреагировал на эту ласку: вздрогнул, напрягся, стал огромным, как майское дерево, возвышающееся у подножья холма. Глаза девушки блестели, прядь ее волос, рассыпаясь, ударила Рольфа по лицу. Игриво выгнув спину, селянка подалась вперед и предложила ему свою маленькую твердую грудь.
Покружив с юной распутницей, Рольф передал ее в руки пляшущего рядом парня и отыскал пышнотелую блондинку. Она застыла от удивления, но только на мгновение, пока руки Рольфа не опустились на ее бедра. Он увлек ее в темноту.
Ее полные груди, выкормившие, видимо, не одного ребенка, отяжелели, на животе перекатывался жирок, а бедра были широкими и мясистыми. Но Рольф не замечал этого. Горячая готовность крестьянки принять мужчину – вот единственное, что он видел. Восставшая плоть впитала в себя все ощущения, ничего не оставив разуму, тело вздрагивало в сладостной судороге. Обхватив могучие ягодицы крестьянки, он притянул ее к себе и резким движением погрузился в нее Скользкие от пота бедра зажали его плоть. Тяжелые светлые кудри рассыпались по лицу.
Его возбуждение стремительно нарастало. Он попытался замедлить движение и продлить удовольствие, но женщина, впившись ногтями в его спину, приподняла ягодицы и ускорила ритм, время от времени издавая отрывистые нечленораздельные звуки.
Застонав, Рольф выгнул спину. В следующую секунду его семя устремилось в лоно партнерши.
– О, Эйлит! – невольно вырвалось у него.
Он поднял голову, перед глазами снова засверкали огоньки пламени. Сюда явственно доносились крики и смех танцующих и приглушенные стоны тех, кто, превратившись в одну из теней, распростертых на траве, предавался страсти. Рольф лениво отстранился от женщины и привел в порядок одежду.
– Что за странное слово сорвалось с губ моего господина? – поинтересовалась крестьянка, прикрыв помятой юбкой ноги и усевшись рядом. Пригладив пальцами растрепанные волосы, она кокетливо поправила венок… – Я надеюсь, оно означает удовольствие?
Рольф неопределенно покачал головой. Имя Эйлит вырвалось у него помимо воли. Бурная страсть, светлые волосы женщины и ее тело, сладострастно выгнутое под ним, распалили его воображение, воплотив в реальности навязчивый образ далекой англичанки.
– Да, удовольствие, – с ироничной улыбкой повторил Рольф. – Можно сказать и так. – Он усмехнулся и небрежно потеребил прядь ее волос. – После подобных упражнений меня всегда мучает жажда. Принеси-ка мне кувшин сидра.
Женщина поднялась и неторопливо направилась к костру. Рольф развалился на траве и, подложив руки под голову, поднял глаза к звездам.
Вместо долгожданного напитка из темноты вынырнула старая Ранильда. Она приблизилась широкими шагами и пристально посмотрела на лежащего мужчину своими поблескивающими мудрыми глазами.
– Ты, Рольф де Бриз, получишь то, чего желаешь. – Кивая головой, она словно прислушивалась к чему-то невидимому. – Но будь осторожен. Если нарушишь клятву, секира накажет тебя.
Встрепенувшись, Рольф сел, собираясь разузнать, что имела в виду старуха. Но в этот момент вернулась с кувшином сидра пышнотелая блондинка и тяжело опустилась на землю рядом с ним. Порывшись в висящем на поясе кошельке, Ранильда достала клочок тряпки, в который была завернута горсть трав.
– Это тебе пригодится. – Старуха захихикала и бросила талисман Рольфу на колени, но попала в область паха. – Хочешь познать истинное удовольствие, стойко держись всю ночь напролет. – Лукаво подмигнув и поведя бедрами, она направилась к костру.
Вполголоса чертыхнувшись, Рольф поднял узелок и швырнул его ей вслед. Но затем, поразмыслив несколько секунд, поднялся и сунул странный дар в свой кошелек. От сидра, запаха примятой молодой травы, пота и секса в голове все пошло кругом. Лишь позднее, придя в себя, Рольф вспомнил о непонятном предсказании старой Ранильды… Что она хотела сказать, упомянув о клятве, секире?..
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Декабрь 1067 г.
– Тебе пора снять траур и подумать о новом замужестве. – Фелиция и Эйлит сидели у камина и сдирали тонкую кожицу с ивовых прутьев для самодельных сальных свечей. Рождественские праздники закончились, дни начали удлиняться. Правда, до теплой и солнечной весны оставалось целых три месяца. – Я знаю, что ты все еще тоскуешь по Голдвину, но он умер больше года назад. Появись у тебя мужчина и собственный дом, твоя скука пропала бы бесследно… А со временем, когда у тебя появились бы детишки…
– Я не хочу другого мужа. – Эйлит старалась говорить ровным, спокойным голосом, изо всех сил сдерживая эмоции. – Я еще не готова… Кроме того, Бенедикт пока нуждается в кормилице. – Она перевела взгляд на темноволосого малыша, игравшего на коврике у ее ног… Здоровый и крепкий, он уже пробовал самостоятельно вставать на ножки. Мальчик сосал грудь утром и вечером, но по настоянию Фелиции ему с каждым днем давали все больше и больше другой пищи, постепенно приучая его к хлебу и мясному бульону, пшеничной каше, маслу, молоку и сыворотке.
– К лету мы окончательно отнимем его от груди, – нахмурившись, добавила Фелиция, бросая очистки в кучу. – Тебя никто не гонит. Заверяю, ты можешь жить с нами столько времени, сколько захочешь. Я переживаю за тебя и догадываюсь, что тебе здесь приходится нелегко. Когда у тебя появится свой дом, твоя жизнь приобретет новый смысл.
Слова Фелиции отозвались в душе Эйлит смутной враждебностью и страхом. Только что ей дали понять, что скоро, очень скоро, Бенедикту не потребуются услуги кормилицы, а с его дальнейшим воспитанием Фелиция и Оберт как-нибудь справятся сами. Совершенно очевидно, что молодая норманнка стремилась оградить сына от влияния Эйлит.
– Возможно, мне удастся поселиться где-нибудь вблизи пристани, и я стану зарабатывать стиркой белья для моряков, – потупив взгляд, обронила Эйлит.
– Не говори глупостей! – возмущенно фыркнула Фелиция. – Я уже сказала, что ты можешь жить в нашем доме хоть до конца своих дней.
– Ты способна содержать меня так долго?
– Эйлит, я не хочу с тобой ссориться. – В голосе Фелиции зазвучали нотки примирения. – Просто мне кажется, что тебе пора подумать о будущем. Понимаешь?
– Нет. – Эйлит растерянно покачала головой, у нее на глазах появились слезы.
– О, только не плачь! А то я тоже разревусь. – Фелиция негромко всхлипнула, бросилась на шею подруге и крепко обняла ее. Эйлит приняла эти объятия равнодушно, промокнув глаза краем рукава. В этот момент к ней подполз маленький Бенедикт, требовавший, чтобы его немедленно взяли на руки и посадили на колени. Подняв мальчика, Эйлит уткнулась носом в его волосы и с удовольствием вдохнула запах сухой и в то же время чуточку влажной детской кожи Разве можно отказаться от этого? В глубине души она осознавала, что рано или поздно момент расставания наступит. Ребенок был важнее всего, важнее всех ее потребностей и желаний. Ей нередко приходила на ум притча, когда-то рассказанная ей священником. В ней говорилось о великом царе Соломоне, к которому пришли две женщины, поспорившие из-за ребенка Мудрый царь приказал разрубить дитя на две половинки, чтобы не обделить ни одну из них Тогда одна из женщин, желая сохранить мальчику жизнь, отказалась от него. Именно ее и признали истинной матерью. Эйлит знала, что тоже не позволила бы так жестоко поделить Бенедикта Именно ей придется смириться и отказаться от него.
Смирившись с тем, что подруга взяла Бенедикта на руки, Фелиция снова принялась за работу.
– Сегодня Оберт приведет к ужину гостя Покончим с этим и начнем готовить угощения.
Эйлит безразлично кивнула.
– Как хочешь.
Беспечно причмокнув губами, Фелиция добавила:
– К нам придет Вульфстан, золотых дел мастер. Помнишь, он был у нас в прошлом месяце?
Супруги де Реми часто принимали гостей, и Эйлит не сразу вспомнила высокого светловолосого здоровяка с хитро поблескивающими серыми глазами и руками, которые он не мог держать на месте.
– Да, он еще ущипнул меня за зад, когда я подавала ему накидку. – В тот раз Эйлит быстро поставила его на место, дав понять, что она не относится к женщинам легкого поведения, поощряющим подобные вольности.
– Разумеется, у него есть свои странности, – взмахнув рукой, с готовностью согласилась Фелиция. – Но он прекрасный мастер, самый лучший в городе. И очень богат. Оберт сказал, что он строит огромный дом на берегу Флит. И кроме того, владеет половиной паев на торговое судно.
– Богатство не дает ему права навязывать свои любезности женщинам, – с негодованием откликнулась Эйлит.
Фелиция тяжело вздохнула, но промолчала, решив отложить обсуждение этой скользкой темы на более подходящий момент.
Вечером Эйлит, к своему великому неудовольствию, сидела за столом рядом с золотых дел мастером и, согласно древнему обычаю, делила с ним пищу. Ее раздражал резкий запах масла, которым Вульфстан смазывал волосы и бороду. Рубашку украшала богатая золотая вышивка, а на кожаном ремне, опоясывавшем широкую талию, гордо красовались золотые пластинки в форме листьев. Крупные толстые пальцы с аккуратно обработанными ногтями были унизаны кольцами. Судя по всему, он тщательно следил за своей внешностью, а потому считал себя неотразимым. А Эйлит он казался страшным, безобразным чудовищем из сказаний о Беовульфе. Тем, что месяцами сидело в пещере и вылезало на белый свет только для того, чтобы насытиться Представив Вульфстана в образе дракона, она улыбнулась, но в следующий момент почувствовала, как его бедро назойливо прильнуло к ее ноге. Сердце Эйлит похолодело от страха. Да он настоящее чудовище!
Тем временем Вульфстан умелым движением разломал жареную курицу и положил несколько кусочков на тарелку соседки. Он то и дело подливал вина в кубок Эйлит, изо всех сил старался увлечь ее разговором. Его губы изгибались в учтивой улыбке. Он смеялся, и тогда вокруг его глаз появлялись сеточки морщинок, но сами глаза продолжали смотреть холодно и проницательно.
– До чего приятно вкусно отужинать в хорошей компании, – прогрохотал раскатистый грубоватый голос золотых дел мастера. – После смерти жены в моем доме стало скучновато. Эйлит чуть не поперхнулась от возмущения, кусок курицы застрял в горле. Она пригубила вино и бросила выразительный взгляд на Фелицию и Оберта. Неужели им пришло в голову заняться сводничеством? Вульфстан не вызывал у Эйлит ни малейшего интереса, а все знаки внимания с его стороны просто раздражали ее.
– В таком случае заглядывайте к нам почаще, – любезно проговорила Фелиция, старательно избегая отчаянного, гневного взгляда Эйлит.
– С удовольствием принимаю ваше предложение, – подхватил Вульфстан, сильно сжав под столом колено Эйлит.
Горячие влажные мужские пальцы, казалось, жгли ее тело сквозь одежду. Резко отдернув ногу, Эйлит с трудом сдержала порыв вонзить столовый нож в ладонь бесстыдного гостя.
Самодовольно улыбнувшись, Вульфстан пожал плечами, всем своим видом давая понять, что воспринимает происходящее как игру, из которой намерен выйти победителем.
– Я ни за что на свете не соглашусь сесть за один стол с этим ужасным человеком, – с негодованием процедила Эйлит, когда гость, наконец, ушел, напоследок пообещав наведаться еще раз. – Он обращался со мной так, словно я была частью угощения, щедро предложенного ему.
– Он страшно одинок, – попыталась оправдать поведение гостя Фелиция. – Ему не хватает домашнего уюта и тепла. Он, видимо, истосковался по женской ласке. Прошлой осенью его жена умерла от кровотечения. Бедняга очень долго носил по ней траур.
– И ты полагаешь, что это дает ему право распускать руки? – воинственным тоном уточнила Эйлит.
– Не стоит так обижаться и нервничать. Ты ему понравилась. У Вульфстана хватает достоинств: он весел и богат. Один из самых состоятельных клиентов Оберта. – Фелиция нетерпеливо тряхнула головой. – Пойми, Эйлит, жизнь продолжается. Не можешь же ты до конца дней оставаться рабыней своих мертвецов.
– Это, по крайней мере, лучше, чем быть рабыней живых, – категорично отрезала Эйлит и решительно направилась к служившему ей ложем тюфяку в углу зала. Она задернула тяжелую шерстяную занавеску, этим поставив точку в разговоре.
– Лошадка, – воскликнул Бенедикт, указывая маленьким пухлым пальчиком вперед и отчаянно вырываясь из рук Эйлит. – Хочу лошадку!
Наклонившись в седле, Рольф подхватил ребенка и посадил его рядом с собой на спину Слипнира. Мальчик удовлетворенно рассмеялся и вцепился руками в серебристую гриву. Жеребец настороженно пошевелил ушами, но не сдвинулся с места. Рольф слегка пришпорил его и неторопливо прокатил крестника по кругу.
Стоял май. После праздника в Бриз-сюр-Рисле прошел год. Нынешний Белтейн застал Рольфа в Улвертоне, и селяне отмечали его здесь почти так же, как в Нормандии, с той лишь разницей, что в Англии символом праздника являлась надетая на палку лошадиная голова. Новость о том, что Рольф собирается разводить в поместье породистых скакунов, показалась крестьянам добрым предзнаменованием и расположила их к новому господину. Рольф не только поучаствовал в общих плясках у костра, но и овладел прямо на молодой траве местной женщиной, как того требовал древний обычай. Однако добрые отношения с вассалами-саксами еще не повергли его в эйфорию. Он сознавал, что они, как и прежде, видят в нем чужака, незаконно завладевшего землями их старого господина.
В конце месяца де Бриз отправился в Лондон на церемонию коронации жены Вильгельма, Матильды, и как обычно остановился у Оберта и Фелиции де Реми.
Он сразу заметил, как похудела Эйлит за этот год. Ее лицо осунулось, в уголках рта и глаз появились жесткие складки, но не потому, что она часто смеялась, как это обычно бывает у молодых женщин. Нет, совсем не поэтому. Неужели она до сих пор скорбела по мужу и ребенку?
– Еще! Хочу еще! – закричал Бенедикт, когда Рольф подъехал к Эйлит и натянул поводья. Прикусив губу, она досадливо поморщилась, но не вымолвила ни слова.
– Ему понравилось, – усмехнулся Рольф.
– Один Бог знает, что скажет Фелиция, если увидит своего сына на лошади, – проронила Эйлит, слабо улыбнувшись. – Иногда мне кажется, что она не знает других слов, кроме «нельзя». – Спохватившись, она резко качнула головой. – Извините, не хочу показаться неблагодарной. Я понимаю, что Фелиция просто очень переживает за сына. Повивальная бабка сказала ей, что у нее больше не будет детей.
Рольф прокатил Бенедикта по кругу еще один раз, а затем передал мальчика Эйлит и спешился.
– А сколько лет вашей дочери? – поинтересовалась она, шагая рядом с ним к конюшне.
– Почти три года.
– А других детей нет?
– Моя Арлетт тяжело переносит беременность. Незадолго до моего отъезда в Англию она перенесла очередной выкидыш.
– Искренне сочувствую.
Бенедикт не желал расставаться с лошадью и поднял возмущенный крик. Он успокоился только тогда, когда Рольф взял мальчика на руки и поднес его к морде жеребца. Пухлая детская ручка прикоснулась к лоснящейся темно-серой шкуре.
– Арлетт уже почти выздоровела, но я все же не осмелился везти ее через пролив на церемонию коронации герцогини Матильды. Многие мои друзья уже перевезли своих жен сюда.
Рольф изобразил на своем лице фальшивое выражение легкой грусти.
– Должно быть, ваша жена испытала разочарование.
– Да, небольшое. – Он раздраженно прокашлялся, горя желанием как можно скорее покончить с разговором про Арлетт.
– Эйлит, где ты, дорогая? – Властные, требовательные нотки, прозвучавшие в грубоватом мужском голосе, удивили Эйлит не меньше, чем Рольфа.
Рольф мгновенно напрягся. Молодая женщина вздрогнула и побледнела.
– Интересно, кто это вас ищет?
– Вульфстан, золотых дел мастер. Он друг Оберта, – растерянно пробормотала Эйлит, стараясь говорить так, чтобы ее голос не был слышен за пределами конюшни.
– Друг Оберта, но не ваш. Я правильно понял?
Эйлит ответила ему быстрым взглядом затравленного зверя и поспешно шагнула в тень.
– Эйлит, любовь моя! – Голос приближался. Бенедикт расплакался… Впадая в отчаяние, Эйлит слабо вскрикнула. Затем, собравшись с духом, забрала у Рольфа ребенка и, несмело переступив порог, вышла из конюшни.
– Я здесь, Вульфстан Что вам нужно?
Рольф уловил в ее голосе нотки раздражения и страха и вспомнил, что именно этим тоном она говорила раньше и с ним. Только не с таким отвращением и удивившей его брезгливостью.
– Налей-ка мне чарку вина, девочка моя… Фелиция с Обертом дома?
– Нет, сегодня они вместе отправились за покупками. Но скоро вернутся. Можете подождать.
– Непременно дождусь их. Хотя, честно говоря, я пришел не к ним, а к тебе, цыпленочек.
Рольф скорчил гримасу.
Дорогая?! Любовь моя?! Цыпленочек?!
Этот неизвестно откуда взявшийся Вульфстан разговаривал с Эйлит так, словно собирался сожрать ее с потрохами. А Эйлит, в свою очередь, вела себя как глупая, трусливая курица, которой должны были вот-вот свернуть шею и бросить в котел.
Рольф вышел во двор и увидел светловолосого здоровяка, горой возвышающегося над Эйлит. Дерзко расставив ноги, он стоял почти вплотную к ней. Взгляд серых прищуренных глаз Вульфстана метнулся к незнакомцу, его хищно сжатые губы почти скрылись в густой золотистой бороде. Рольфу ничего не стоило прочесть мысли этого здоровяка: воспользовавшись отсутствием Оберта и Фелиции, строгая и неприступная Эйлит развлекалась в конюшне с рыжим кавалером.
Не собираясь ни словом, ни жестом переубеждать соперника в обратном, Рольф любезно улыбнулся. Эйлит выглядела взволнованной и обеспокоенной.
– Вульфстан, позвольте представить вам Рольфа де Бриза, друга семьи де Реми. Рольф, это Вульфстан, деловой партнер и друг Оберта.
Де Бриз протянул руку. Мастер золотых дел неуклюже пожал ее. Его борода враждебно ощетинилась.
– Вы надолго в Лондон? – сухо поинтересовался он, слегка обнажив зубы в полуулыбке-полуоскале.
Рольф бросил взгляд на Эйлит.
– Я приехал на коронацию герцогини Матильды. Кроме того, у меня здесь есть кое-какие дела. Кстати, Бенедикт – мой крестник, и я стараюсь навещать его при первой удобной возможности.
Улыбка Вульфстана стала еще настороженней.
– Хороший мальчик, – проронил он, прижав мясистый указательный палец к подбородку Бенедикта. – Надеюсь, со временем у меня тоже появятся такие же крепкие и здоровые сыновья. – Он бросил на Эйлит многозначительный взгляд, как бы намекающий на существующий между ними тайный договор. Она досадливо прикусила губу, и это не укрылось от внимания Рольфа. Теперь он нисколько не сомневался в том, что гость намеренно явился в отсутствие хозяев, чтобы повидаться с Эйлит с глазу на глаз.
Эйлит пригласила мужчин в дом, и они молча последовали за ней. В зале их уже ожидал стол со свежими медовыми пряниками и вином. Рольф усадил Бенедикта на колени и дал ему пряник.
Дождавшись, пока Эйлит отойдет к камину, чтобы помешать варившуюся в котле пшеничную кашу, Вульфстан склонился к собеседнику и приглушенным голосом произнес:
– Я обхаживаю ее с Рождества. Но дела продвигаются медленно: она неестественно долго скорбит по мужу и ребенку. Но я уверен, что уломаю ее. Она будет дурочкой, если откажется от меня и от моих двух домов. Один в городе, рядом с мастерской, другой на берегу Флит. Я одену ее в шелка и золото. Она получит все, что пожелает. Фелиция и Оберт не видят для нее лучшей партии. Вскоре я собираюсь просить ее руки.
В этот момент Бенедикт, насытившись, протянул крестному обгрызенный кусок пряника, но Рольф отказался от угощения и уговорил малыша доесть пряник самому. Он сосредоточенно отыскивал подходящие слова для ответа Вульфстану, чья преувеличенная откровенность и чересчур уж открытый взгляд насторожили его. Продолжительное общение с Вильгельмом Фицосберном научило Рольфа видеть человека насквозь, проникая под его беспристрастную маску. Во внешности мастера золотых дел сквозило какое-то непримиримое противоречие, словно Господь Бог дал мелкой, ничтожной душонке чересчур роскошную оболочку – мужественный, располагающий к себе облик. Такое иногда случалось. Добрые, простодушные люди рождались и жили с внешностью коварных подлецов, и наоборот. С помощью своего образа доброго и простоватого богача Вульфстан, судя по всему, добивался любой поставленной цели. Присмотревшись к излишне энергичным и суетливым движениям огромных рук собеседника, Рольф убедился в истинности своей догадки.
– Но почему вы остановили свой выбор на Эйлит? – поинтересовался он, стараясь не казаться встревоженным. – Неужели не нашлось других женщин?
– Разумеется, есть и другие, – ответил Вульфстан, брезгливо отмахнувшись от протянутого Бенедиктом пряника. – Но я предпочел Эйлит. Она крепкая и здоровая. Посмотрите, как превосходно откормлен сын Оберта де Реми. Мне нужна пышнотелая женщина, способная дать супругу много наследников и стать ему достойной напарницей на ложе. Моя первая жена была просто бесполезным хныкающим мешком костей.
– Но первый ребенок Эйлит родился слабым и больным и не протянул и месяца. – Рольф окинул Эйлит пристальным взглядом.
Крепкая, здоровая и пышнотелая? Да, она действительно такая. Но почему все это должно принадлежать неотесанному грубияну, золотых дел мастеру Вульфстану?
– Плохое семя не даст хороших всходов и в самой благодатной почве, – пренебрежительно фыркнул мастер. – Ей нужен настоящий мужчина в постели. – Он самодовольно сжал пальцы в кулак.
Рольф не сводил глаз с Эйлит. Она сняла с огня котел и накрыла его крышкой. Неудивительно, что ей приходилось не по вкусу общество Вульфстана.
– Думаю, я правильно сделал, что посвятил вас в свои планы, – продолжал тот, не дождавшись от Рольфа ответа. – Надеюсь, мы поженимся к следующему Рождеству. К тому времени Бенедикт уже не будет нуждаться в кормилице. Уверен, что и сейчас он вполне способен обходиться без нее.
Рольф стряхнул с рубашки крошки пряника.
– И вы уверены, что она примет ваше предложение?
– Рано или поздно, да. У нее не будет выбора. Уж об этом я позабочусь. – Хитрый взгляд Вульфстана лишь усилил возникшие у Рольфа подозрения. Эйлит вернулась к столу и взяла Бенедикта на руки. Лицо кандидата в женихи прояснилось, на его губах заиграла добродушная улыбка.
– Дорогая, я приготовил для тебя небольшой сюрприз, – громогласно объявил он, призывно похлопывая по скамье рядом с собой.
Невероятным усилием воли Рольф сохранил самообладание и не вмешался Вульфстан вел себя так, словно снимал шлюху в портовом борделе. Бросив на него настороженный взгляд, Эйлит присела на дальний край скамьи и занялась ребенком.
– Ты пойдешь со мной в Вестминстерское Аббатство на церемонию коронации герцогини Матильды. Наденешь свое лучшее платье, а я подберу к нему достойное тебя золотое украшение. – Вульфстан подвинулся к Эйлит поближе и снова сжал ее колено.
