Текст книги "Любовь по расчету"
Автор книги: Элизабет Чедвик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Залатав основную рану, насколько хватило умения, осмотрела тело Гайона на предмет других ранений.
Ее удивило, что при всей своей смуглости, он не имел густого волосяного покрова, лишь немного на груди и внизу живота. До сих пор она стеснялась смотреть на его наготу, а он, чувствуя смущение юной жены, редко представал перед нею без одежды.
Юдифи никогда не приходило в голову, что его тело может быть привлекательным. Источник боли и насилия – таково было ее представление. Теперь, почти замирая от восторга, она проводила пальцами по его груди, животу, под бородку.
Гайон застонал и открыл глаза. Юдифь отдернула руку.
– Котенок, – слабо прошептал он. – Насколько это серьезно?
Юдифь видела, как билась жилка на его шее, и пот стекал к ключице.
– Очень серьезно. Ты потерял столько крови, что у тебя не осталось сил. Может начаться лихорадка. В ране были куски ржавчины. Я наложила плесневелый хлеб, но место неудобное, нельзя как следует завязать. Тебя опасно передвигать, придется некоторое время потерпеть неудобства... если выживешь. Я не шучу. Советую подумать о душе.
– О каких неудобствах ты говоришь? – он постарался улыбнуться, но веки непроизвольно сомкнулись.
Юдифь воспользовалась моментом, чтобы вытереть слезы.
– О тех, которые можешь получить от меня, – смело ответила она. – И не вздумай заснуть, сна чала выпей это.
Гайон с усилием открыл глаза и увидел бутыль, полную какой-то жидкости, и приготовленную для него чашу.
– Всю бутыль, – непреклонно заявила Юдифь.
– О, Иисусе, за что ты послал мне такую ведьму? Вижу, не один де Беллем имеет привычку мучить людей. Что это за гадость?
– Кипяченая вода, немного соли, три ложки меда. Вместо крови, которую ты потерял.
– Меня вырвет...
Юдифь принесла подушку, подложила под голову и поднесла чашу ко рту.
– Пей! – скомандовала она тоном, не допускающим возражений, хотя колени дрожали.
В глазах Гайона мелькнуло удивление.
– Я этого не стою, котенок, – сказал он хрипло.
– Стоишь, когда я представляю, что могу получить взамен, – Юдифь опустила глаза, чтобы скрыть слезы.
Конечно, лихорадка не замедлила появиться, температура подскочила выше предела возможного, начался бред. Методично и упорно Юдифь делала все, чтобы унять жар, Алисия помогала.
В один из моментов прояснения сознания Гайона перенесли на кровать, Юдифь заставила его выпить свежую бычью кровь, чтобы подкрепить организм, но Гайона тут же вырвало. Она забилась в угол и горько разрыдалась, но тут же вернулась и напоила подсоленной водой с медом.
Однажды, с лихорадочным блеском в глазах, Гайон заговорил на валлийском, словно продол жал прерванную беседу.
– Это все равно насилие... Еще не женщина... Она привыкает к мысли, что я ее собственность... Это становится неудобным...
Отрывочные фразы, сказанные в бреду, открывали завесу над частью жизни мужа, скрытой от Юдифи. Его отношения с Розин, неровные, как течение горной реки, горько-сладкие, как алоэ с медом. Однажды, смеясь, он назвал ее Алле и сделал предложение, вызвавшее волнение и любопытство. Она не знала, что такое положение возможно, но, приходя в себя, Гайон не путал ее с другими женщинами. «Котенок», – он виновато улыбался, сознавая свою слабость. Это был подходящий момент, чтобы отомстить за покровительственное отношение, но вкус его был горек. На третьи сутки состояние больного ухудшилось. Майлз прискакал на рассвете, застал старшую внучку в слезах, ищущей утешения на материнской груди, и священника, совершающего ритуал отпущения грехов над горящим, как в огне, телом сына. Юдифь без кровинки в лице стояла напротив отца Джерома, напоминая мраморное изваяние. Она то и дело прикладывала мокрое полотенце ко лбу Гайона, пытаясь облегчить его состояние.
Майлз вспомнил, как двумя годами раньше боролась за жизнь Кристина. Волосы Гайона были мокрыми от испарины, скулы выступали, как острые лезвия, под ними вместо щек зияли две синюшные впадины.
Майлз и Юдифь обменялись взглядами. В глазах девушки застыл страх – она больше ничего не могла сделать для мужа. Его судьба находилась в руках Божьих, на выздоровление не приходилось надеяться. Юдифь не решалась заглядывать в будущее. Жизнь продолжалась.
Майлз вышел из комнаты, Юдифь поспешила следом. Он припал к колонне у молитвенной арки, в углублении которой висел крест, пальцы намертво впились в камень, невидящие глаза смотрели в пустоту.
– Я сделала все, что могла, – она положила руку на плечо свекра. – Гайон еще может поправиться... если сердце выдержит.
В глазах Майлза стояла невыразимая боль.
– Как это случилось? Юдифь рассказала.
– Эрик какое-то время не сможет владеть рукой. Я почти не говорила с женщиной и ее мужем. Они сказали, что Гайон спас им жизнь. Правда, сейчас от этого никому не легче.
– Да, – вяло согласился Майлз.
Юдифь понуро вернулась в спальню, где лежал больной.
Два часа спустя де Бек пришел с сообщением, что Уолтер де Лейси стоит у ворот замка и просит впустить его.
Юдифь отложила ступку, в которой толкла сушеную траву.
– Что ему нужно?
– Госпожа, его чуть не хватил удар, когда он увидел нашего нового егеря.
– Жаль, что не хватил.
Де Бек откашлялся. С того дня, когда Гайону стало хуже, молодая госпожа почти не ела и не отдыхала. Лицо стало почти прозрачным, она шаталась от слабости. Ее единственный защитник сам был на пороге смерти. Де Бек тяжело вздохнул.
– Судя по тем слухам, которые дошли до меня, вам бы лучше привести молодую женщину в свою комнату, чтобы она не попалась на глаза Уолтеру.
Юдифь немного подумала и послала служанку за Элфин.
Та послушно явилась, оставив работу на кухне. Руки, испачканные мукой, огромные голубые глаза застыли в напряженном ожидании.
– О, миледи, умоляю, не отдавайте меня в Торнифорд! – несчастная упала на колени. – Лучше я наложу на себя руки!
Юдифь смотрела на склоненную белокурую головку, сжатые кулачки, такие изящные, что казались детскими.
– Встань, – спокойно произнесла она. – Неужели ты думаешь, что я отдам тебя этому подонку после того, как мой муж, возможно, поплатится жизнью за твою свободу?
Девушка, всхлипывая, встала.
– Говоришь, убьешь себя? – холодно продолжала Юдифь. – Уж лучше продырявь ножом его поганое сердце, – в голосе звучало презрение. – Элфин, так тебя зовут?
– Да, миледи, – бедняжка дрожала.
– Ну, ладно, Элфин. Возьми себя в руки и перестань трястись. В моем замке не место слабонервным. Обещаю, он тебя не получит. А теперь возьми вон ту корзину с шерстью и поработай здесь. Если что-нибудь понадобится, попроси Хельгунт.
Элфин с готовностью повиновалась.
«Соплячка», – подумала Юдифь с раздражением, но тут же упрекнула себя за поспешный вывод, вспомнив, как в первые дни замужества сама была охвачена паническим страхом, не зная, чего ожидать от Гайона. Вспомнила его спокойное шутливое обращение, рассеявшее тревогу. Если теперь она не боится мужа, то это только его заслуга. Кроме того, до свадьбы Элфин была крепостной, собственностью лорда Торнифорда, имевшего право делать с ней все, что ему заблагорассудится. Немудрено, что она испытывает робость перед властью хозяина.
В зале у камина стоял Уолтер де Лейси. ФитзУоррен, управляющий, поднес ему чашу с вином. К своему неудовольствию, Юдифь увидела, что де Лейси и отец Джером о чем-то оживленно беседуют. По выражению лица Уолтера она поняла, что ему известно, в каком состоянии находится Гайон, и он чрезвычайно рад этому.
Подавляя желание сказать грубость, Юдифь приветствовала гостя, как требовали приличия.
Де Лейси высокомерно улыбался, рассматривая свои ногти.
– Огорчен, что ваш муж так серьезно ранен, но это его собственная вина. Не следовало вмешиваться в мои дела на моей же территории.
Отец Джером нахмурился.
– Милорд, как я понимаю, он встал на защиту невинных путников, с которыми грубо обошлись.
– Увиливающий от службы егерь и беглая крестьянка? – де Лейси саркастически захохотал. – Гайон ФитцМайлз помешал моим людям выполнить свой долг. Я намерен взыскать с него компенсацию за смерть моего капитана.
– Ваш бывший егерь – свободный человек, и может работать там, где хочет, а его жена – не больше крепостная, чем я, – парировала Юдифь, не скрывая отвращения.
– У меня есть документ, подтверждающий это, – вмешался отец Джером. – И две копии. Лорд Гайон позаботился об этом до того, как ему стало хуже.
– За деньги можно подделать любой документ, – съязвил де Лейси.
Отец Джером залился краской.
– Этому есть много свидетелей, почти весь Торнифорд. Свадьба была многолюдной, и вам, милорд, не удастся доказать, что вольная не подлинная, хотя она разорвана на части и испачкана.
– Значит, вы отказываетесь вернуть их мне? – обратился де Лейси к Юдифи. Та была мертвенно бледна, только золотистые веснушки выделялись на лице, но твердо встретила его лисий взгляд.
– Мне доставляет большое удовольствие отказать вам в выдаче ваших бывших слуг, ровно как и компенсации, – процедила она сквозь зубы,– Предлагаю допить вино и покинуть за мок.
Де Лейси прищурился.
– Не советую так говорить со мной, сладкая, учитывая, что муж лежит на смертном одре, – произнес он вкрадчиво. – Ведь кто знает, кому предстоит стать хозяином этих земель после его кончины. Моя жена стареет и, вообще, нездорова. Того и гляди перейдет в лучший мир.
– Чушь! – прошипела Юдифь. Он коварно улыбнулся.
– Укротить вас – большее удовольствие, чем мешок костей, который достался мне с Торнифордом. Так что свою компенсацию я наверняка получу.
Отец Джером издал негодующее восклицание.
– Если вам хочется стать кастратом – это ваше дело, – у Юдифи чесались руки выхватить из-за пояса кинжал и тут же совершить обещанную операцию, но она заставила себя успокоиться. – Думаю, нам нечего предложить друг другу, кроме угроз и оскорблений. Извините, не могу проводить вас до дороги, мне нужно вернуться к мужу.
Де Лейси молча поднял чашу в прощальном жесте и нагло смерил Юдифь взглядом, словно она уже стала его собственностью.
Вернувшись в спальню, девушка подошла к очагу. Ее бил озноб, зубы стучали, пальцы закоченели и не гнулись. Хельгунт, сообразительная служанка, набросила на плечи хозяйки покрывало из овечьей шерсти и принесла бутыль с крепким напитком.
Выпив глоток, Юдифь закашлялась.
– Не беспокойся, со мной все в порядке, – заверила она служанку, пытаясь улыбнуться. – Надо сообщить лорду Майлзу. Где он?
– Не знаю, в ваше отсутствие, миледи, он сюда не заходил.
– Миледи, перед приходом сэра Уолтера он беседовал с вашей матушкой в зале, – раздался из угла робкий голос Элфин, искусно орудовавшей шерстью. – Но они удалились, когда вы позвали меня наверх.
– Хорошо, я посмотрю в его комнате.
Юдифь допила напиток и подошла к Гайону.
Тот крепко спал, и ей показалось, что температура немного снизилась, а может быть, просто хотелось так думать. Повернувшись, она поймала на себе настороженный взгляд Элфин.
– Сэр Уолтер уехал. Советую разыскать мужа и держаться ближе к нему.
– О, благодарю, миледи! – Элфин отложила работу и, присев в глубоком реверансе, довольная выбежала из комнаты.
– Что значит молодость и любовь! – заметила Хельгунт, словно Юдифь была зрелой матроной, для которой пора любви давно прошла.
– Да, – бесстрастно согласилась Юдифь, поправляя покрывало. – Что значит... – ее подбородок задрожал, но она заставила себя выпрямиться. – Мне нужно найти лорда Майлза и сообщить о случившемся. Если что, позови меня.
– Да, миледи.
Юдифь почти выбежала из комнаты, но на лестнице заставила себя пойти медленным шагом. С бьющимся сердцем пересекла зал и поднялась по другой лестнице в небольшую комнату, которую занимал сэр Майлз, когда останавливался в замке.
Подойдя к двери, услышала приглушенные голоса – один глубокий и неуверенный, второй – выше и мягче, женский. Потом голоса смолкли. У портьеры Юдифь остановилась, уловив шестым чувством, что просто кашлянуть и войти – неразумно.
Осторожно приоткрыла портьеру и загляну ла в комнату, чтобы решить, как поступить.
Комната была небольшой, вмещала кровать, вешалку для одежды и жаровню для углей на случай холода. Возле жаровни стояла ее мать в объятиях сэра Майлза, ее голубое платье и его зеленая туника сплелись в причудливый узор. Мать обнимала его за шею, и они целовались, как накануне утром целовались в зале Элфин и Брэнд.
Юдифь опустила портьеру, отошла, удивляясь, что не замечала этого раньше. Если бы она была повнимательнее, то давно могла бы представить картину по отдельным разрозненным деталям. Перепады в настроении матери, взгляды, брошенные как бы невзначай. Что это сказала Алисия? «Поймешь, когда придет время, и не суди меня строго...». Не строже, чем мать судит сама себя. Интересно, знает ли Гайон, он ведь не такой наивный.
Внизу повстречалась леди Эмма, намеревавшаяся подняться наверх. Юдифь загородила дорогу. Эмма удивилась.
– Не надо беспокоить его, он занят.
Эмма вопросительно смотрела на золовку, ожидая объяснений. Девушка выглядела ужасно – бледная, как призрак, под глазами темные круги...
– У него женщина? Юдифь медлила.
– Да.
Эмма покачала головой.
– Так он прогоняет тоску, – вздохнула она и пошла за Юдифью. – Он не привык много пить и не очень силен, чтобы вступать в драки. Иногда скачет верхом до одури, но предпочитает топить горе в обществе женщины. Сразу после смерти Кристины почти никогда не спал один. Только Богу известно, каких потаскушек пришлось терпеть нам с Гайоном.
Юдифь покраснела.
– У него моя мать, – сказала она ровным тоном. – И они полностью одеты.
Эмма округлила глаза.
– Ваша мать?!
Юдифь выдержала ее взгляд. Эмма глубоко вздохнула.
– Прошу прощения, если мои слова задели вас, в прошлом все было, как я сказала.
– Прошлое – не настоящее, – произнесла Юдифь несколько официально. Хотя Эмма– сестра Гайона, и он считал, что у нее золотое сердце, отношения между Юдифью и нею не были теплыми. Эмма тоже чувствовала, что они никогда не смогут сблизиться. Слишком похожи, за исключением, может быть, мелочей, и под одной крышей женщинам становилось тесно. Эмма уже начинала скучать по дому и ждала, чтобы состояние брата изменилось в ту, или иную сторону, тог да она с дочерьми может уехать.
Кристина, казалось, теряла интерес к флирту. Не слышно стало: «Алле говорит...», отчасти это объяснялось состоянием Гайона, но сказывалось также и влияние Юдифи, которую не интересовало, привлекает она мужчин, или, нет. Юдифь не любила сплетничать о них, зато многое умела. Кристина, видя, что ее легкомысленная болтовня утомляет Юдифь, начала больше думать о себе и окружающих, и ждала, будет ли из этого какой-то прок.
Следуя за Юдифью в спальню Гайона, Эмма с горечью подумала, что новый поворот событий не сулит ей большой выгоды.
Глава 15
Прошла еще неделя. Священник дважды приезжал и уезжал. Гайон по-прежнему балансировал между жизнью и смертью. Еще неделя миновала. Несколько часов бушевал ужасный ураган. Молнией убило трех овец и сожгло дотла один из амбаров. Приезжал шериф, получил документ Брэнда, признал его подлинным и уехал. Температура Гайона упала до нормы. Он узнавал тех, кто подходил к постели, разговаривал, но был слаб, как младенец, его утомляла даже речь.
В августе пришла весть, что крестоносцы захватили Иерусалим. В городе пускали фейерверки и праздновали два дня. Гайон впервые встал с постели, прошел несколько шагов и упал. Юдифь заставила его выпить вина с добавлением железа и немного бульона с бычьей кровью, дала палку, чтобы чувствовать себя увереннее при ходьбе.
Эмма и девочки уехали, намереваясь сначала пожить в наследном поместье матери, затем вернуться ко двору. Алисия отправилась в свое имение в сопровождении Майлза. Прощание с дочерью вызвало много слез, но за ними скрывались и иные чувства, которые теперь не составляли тайны для Юдифи.
К концу сентября рана Гайона зажила, остался ярко-розовый шрам, который предстояло носить до конца жизни, но теперь та не измерялась часами и минутами.
Роберт де Беллем находился в Нормандии, где вел войну с соседом, и не ожидался в Англии до весны. Уолтер де Лейси был занят новым жестоким походом на Уэльс, пытаясь заставить приграничных валлийцев оставить в покое его скот. Благодаря бдительности Эрика и де Бека границы Равенстоу были более или менее надежны.
За стенами крепости свистел ветер, сгоняя в кучи опавшую листву. Кабаны лакомились желудями или совершали набеги на амбары ферме ров, в которых хранились яблоки. Поля распахивались на зиму, женщины и дети заготавливали хворост.
Гай он закрыл глаза, убаюканный движения ми сильных пальцев Юдифи, массирующей его отвыкшие от движений мышцы и втиравшей в спину ароматизированное масло, чтобы придать мышцам эластичность. В тот день впервые после болезни он сел на коня. Рана еще болела, но он чувствовал себя способным выдержать поездку. Юдифь сделала выговор за то, что он сел в седло, не научившись как следует ходить. Гайон огрызнулся, но сейчас чувствовал, что переоценил свои силы. Как всегда, Юдифь оказалась права. Он обязан ей жизнью. Без ее знания трав и снадобий, неустанной заботы он бы не выжил. А ведь кроме этого ей приходилось отбиваться от назойливых претензий Уолтера де Лейси и с помощью Майлза вести хозяйство, что она делала с завидным знанием дела.
Гайон у вспомнилась чета из харчевни. Элфин была красива странной, неземной красотой, казалась словно сделанной из стекла. Сегодня утром Брэнд подвел Раддема, не скрывая радостной улыбки. Сообщил, что они с женой решили остаться пока в замке. Юдифь подтвердила, что Брэнд действительно очень опытный егерь, прилежный и добросовестный. Его жену она решила обучить в горничные. Работа в кухне была той не под силу, к тому же, девушка представляла ненужный соблазн для слуг мужского пола, которые под всяческим предлогом стали наведываться туда. Под присмотром Юдифи Элфин находилась в большей безопасности.
Мысли Гайона смешались. Теперь Юдифь массировала нижнюю часть спины, долгое воздержание, движение и ловкость пальцев жены вызвали реакцию, которую он не смог сдержать. Кровь прилила и нестерпимо пульсировала.
Юдифь почувствовала перемену – мышцы под ее руками внезапно напряглись.
– Что случилось, милорд? Я причинила боль? – она услужливо склонилась над мужем, косы щекотали спину. Теплый запах гвоздики ударил в ноздри.
– Нет, – пробормотал Гайон, – ты не причинила боли. Но, думаю, лучше закончить массаж.
– Я и так собиралась, – Юдифь недоуменно пожала плечами. – Теперь повернись, я смажу ногу.
Наступившее напряженное молчание испугало ее.
– Гайон, что случилось?
Тот закрыл глаза и стиснул зубы, но желание не проходило. Нагнувшись, она коснулась грудью его спины, только усугубив положение. Он боялся потерять контроль над собой.
Прошло несколько секунд. Гайон поднял голову и иронически произнес:
– Случилось то, котенок, что мое состояние не принесет ничего хорошего ни тебе, ни мне, если я дам себе волю.
– Какое состояние? – не поняла Юдифь.
– О, Господи, прошу, оставь мне масло и уходи.
– Но твое бедро...
Наконец, до нее дошло, Юдифь вспыхнула и отскочила от постели. Сунув ему баночку с маслом, в панике выбежала из комнаты.
Гайон со стоном закрыл лицо руками.
Широкие юбки и толстая шерстяная туника не позволили Юдифи слететь по винтовой лестнице так быстро, как ей хотелось. Она замедлила бег, мысли понемногу пришли в порядок. Лицо снова залилось краской. Она ругала себя за страх. Теперь Гайон с полным правом будет относиться к ней, как к ребенку. К чему мыть волосы душистыми травами и натирать тело благовониями, искушая судьбу? Чтобы пуститься в бегство в тот момент, когда судьба, наконец, благосклонна к ней?
Если бы она осталась... Юдифь задрожала не только от страха, но и от чего-то еще, чего не понимала. «Таскать каштаны из огня, – поду мала она. – Стоит ли это той боли, которую предстоит пережить? А что, если вернуться в спальню...»
У подножия лестницы ФитзУоррен разрешил сомнения, сообщив, что прибыл лорд Честер и просит разрешения переночевать со свитой в замке.
– Я устроил большую часть его людей, но по вар говорит, у нас мало хлеба и мы не успеем испечь достаточное количество, чтобы накормить всех, нужно готовить ведь и многое другое. Места в печи не хватит.
– Печь есть в городе, – посоветовала Юдифь, забыв о своих волнениях. Где поместить лорда Хью? Ему нужно выделить просторную комнату, придется уступить большую спальню, а Гайона перевести в комнату отца. Она поспит в комнате матери вместе со служанками. Подавив раздражение, послала служанку предупредить Гайона, изобразила на лице крайнее удовольствие и пошла приветствовать высокого гостя.
Тот показался ей еще массивнее, чем она его помнила. Поцелуй, запечатленный на щеке, напоминал прикосновение куска сала.
– Ну, ну, – говорил гость, оглядывая девушку с ног до головы и неправильно истолковав яркий румянец. – Вижу, супружество вам на пользу.
Юдифь еще больше покраснела, граф присвистнул от удовольствия.
– Помню вас совсем ребенком с тонкими косичками. Вы тогда любили сидеть на коленях у матери, – его рот расплылся в широкой улыбке. – Тогда я еще был достаточно строен, чтобы ухаживать за женщинами, – Хью сокрушенно похлопал себя по широкому животу.
– Не верь, – раздался голос Гайона за спиной Юдифи. Он положил руку жене на плечо, слегка сжав пальцами. – Он все еще волочится за красотками, когда бывает в настроении.
– Но с тобой мне тягаться трудно, – хитро прищурившись, парировал граф.
– Я был глуп и поплатился за это.
– И не один раз. Смотри за ним в оба, детка. Он скрутит тебя в бараний рог, не успеешь глазом моргнуть.
Юдифь кисло улыбнулась.
– Мне это хорошо известно.
Гайон дернул ее за косу. Она украдкой взглянула на мужа. Лицо носило отпечаток усталости, но в остальном он выглядел, как обычно.
– Не очень-то обольщайся, Хью, – ответил Гайон другу. – Эта молодая особа хуже любого палача.
Гайон повел графа в небольшую комнату для отдыха. Юдифь сослалась на необходимость дать распоряжения на кухне и послать за плотником, который укрепит стул гостя, чтобы Хью не оказался на полу, как это произошло во время свадьбы.
– Со времени последнего похода ты только и делал, что наживал врагов, – обратился граф к Гайону.
– Неужели?
Граф Честер хорошо узнал Гайона во время Уэльского похода. Опытный вожак и прекрасный разведчик, тонко знающий психологию валлийцев. Однако, было в нем что-то непредсказуемое, дикие вспышки, которые граф объяснял примесью валлийской крови. Иногда Гайоном овладевало безрассудное стремление делать все по-своему. В этот момент кто-то должен быть рядом, чтобы остановить.
– Ты знаешь это лучше меня, – продолжал граф. – Считаешь, де Беллем записал тебя в любимые племянники? Он подозревает, что нападение на его отряд не обошлось без твоего участия.
– Но ничего не может доказать.
Граф Честер взял кувшин для вина и повертел в руках. Византийская работа, отличное стекло.
– Возможно, но такие соображения никогда не останавливали Монтгомери от преследования жертвы.
– Семь бед, один ответ, – Гайон улыбнулся своим мыслям, вспомнив стадо овец и ошеломленное выражение лица графа Шрусбери.
– Это не детская забава, – старался урезонить друга Хью.
– Разве я сказал, что это так?
– Не шути со мной, – предупредил граф. – Я не баба, и твой острый язык мне хорошо известен.
Гайон поставил ногу на маленькую табуретку.
– Ладно, признаю, поступил неосторожно, но он вывел меня из себя. С тех пор я стал благоразумнее.
– Если не считать последнего приключения, – граф указал на ногу Гайона. – Из-за глупой рисовки навлек на себя неприязнь нового лорда Торнифорда.
Гайон вскинул голову.
– Да! Только посмотри на меня! Думаешь, мне доставляет удовольствие играть в прятки со смертью? Просто не повезло. Если бы Ариан не потерял подкову, меня бы не занесло в ту деревню.
Честер поставил кувшин на стол, миролюбиво сказал:
– Я был в Шрусбери до отъезда де Беллема в Нормандию. Какой-то бродячий торговец принес слух, что ты оправился от раны. Не стоит сомневаться, скотина горит нетерпением свести счеты, хотя на этот раз он принял меня достаточно учтиво.
– Неужели?
– У него был лорд Торнифорда, которого эта весть, мягко говоря, тоже не слишком обрадовала. Торговцу повезло – удар ножа безболезненно отправил его на тот свет. Гай, ему нужен Равенстоу и... Юдифь.
Гайон насмешливо поднял брови.
– Лучше скажи что-нибудь новенькое. Он занес надо мной кинжал с первого дня свадьбы.
– Я бы остерегался такого соседа, если бы это было в моей власти. Иногда он не контролирует себя. Коварства больше, чем ума, и ходит за де Беллемом по пятам, как верный пес, – Хью издал короткий смешок. – Валлийцы пощипывают меня с одной стороны, его – с другой.
– Поэтому ты здесь? – Гайон явно забавлялся. – Чтобы спасти меня от самого себя?
Честер отрицательно покачал головой. Язык Гайона мог жалить больнее слепня, но в остроте ума ему нельзя отказать.
– Чтобы убедиться, что ты отдаешь себе отчет, насколько близко к огню находятся твои пальцы.
– То же самое говорит мой отец.
– Разве это не так? Он мудрый человек.
– О, очень.
Честер перебирал камни на цепи из изумрудов, украшавшей его грудь. Лицо Гайона сохраняло бесстрастное выражение. В Шрусбери граф Хью слышал что-то насчет Майлза и вдовы Мориса Монтгомери. Ну и что? Она хорошо сохранилась, а ее наследственные земли, хоть и не обширны, зато плодородны и живописны. Майлз еще сможет справиться с двумя наделами. Честер подумал, что не мешало бы заехать к нему и приобрести еще одну лошадку.
– Я знаю, что нахожусь близко от огня, – на конец, сказал Гайон. – Но теперь, когда Иерусалим попал в руки христиан, дядюшка Роберт займется более перспективным делом. Думаю, меня он предоставит судьбе и орудию своей мести в лице Уолтера де Лейси.
Честер поплевал на крупный изумруд и потер его рукавом. Старший из братьев короля Роберт Кертхоуз в обмен на наличное серебро для крестового похода заложил Руфусу графство Нормандию. Крестоносцам повезло, если с Робертом ничего не случится, через несколько месяцев можно ожидать его возвращения, а это сулит новые беды. Руфус не собирается с любезной улыбкой преподнести брату отданные в залог земли.
– Де Беллем окажется там, где возникнет большая заварушка, – продолжал Гайон. – Ставлю пять против одного, как только Кертхоуз вступит на Нормандскую землю, граф Шрусбери переметнется на его сторону. Тебе известно его отношение к Руфусу.
– Тебе тоже, – сухо заметил Честер.
– Но я дал ему клятву. А де Беллем плевал на свои обещания, в этом я нисколько не сомневаюсь. Брат Роберт вернется в ореоле славы и потребует возвращения своего графства, Руфус откажется. Де Беллем примет сторону наиболее сильного – и пошло-поехало. Достаточно Уэльсу перейти границу, и это будет почище пьяной драки на Смитфилдской ярмарке! Тогда не только мои, у всех пальцы попадут на раскаленные угли! Белая собака, лежавшая у ног Гайона, подняла морду и лизнула его руку. Честер залюбовался ее стройным сложением, одновременно обдумывая слова Гайона. Такой поворот событий приходил в голову и ему, и доброй половине баронов в стране. Наиболее предусмотрительные готовились к новой войне или искали тихую заводь, как семья де Клэр, обхаживающая второго брата короля.
– А принц Генрих? Как насчет него? – спросил Честер.
– А что принц? – в свою очередь спросил Гай он. – Какое-то время он будет наблюдать, а по том решит, стоит ли ввязываться в драку, или лучше переждать. В зависимости оттого, что ему на тот момент будет выгоднее. Не исключено, встанет на сторону Руфуса. Он хочет заполучить в жены Эдит Шотландскую, и чтобы Руфус провозгласил его наследником престола.
– Для человека, проболевшего несколько месяцев, ты знаешь слишком много, – заметил Честер.
Гайон пожал плечами.
– Шурин часто пишет жене, моей сестре, а она показывает письма мне, чтобы я не скучал.
– Шурин? Ах да, помощник управляющего королевского замка...
– Вроде того. Каждый устраивается, как может. Кстати, ты приехал с какой-то целью или просто завернул навестить и утешить меня?
– Зависит от того, насколько ты оправился от болезни, – Честер искоса посмотрел на вытянутую ногу.
Гайон рассмеялся.
– Если и болен, то только от того, что меня занянчили. Стоит чихнуть, как тут же словно из-под земли появляется Юдифь с отваром.
– Она еще молода и хочет продемонстрировать свои таланты. Учитывая ее жизнь до замужества, можешь быть благодарен судьбе, что она не подсыпала тебе травки, способной лишить мужской гордости.
Гайон совсем развеселился.
– Хью, ты не знаешь и половины. Превратить меня в монаха– слишком легкое наказание.
Честер взглянул вопросительно. Гайон стал серьезным.
– Я ей обязан жизнью. И уже дважды.
– Юдифь симпатичная, у нее хорошая голова на плечах. Тебе повезло больше, чем другим.
Гайон сжал руки на затылке. Симпатичная? Да, наверное. Она меняется, становится более женственной. Что касается везения... Он представил сегодняшнюю сцену в спальне, страх в ее глазах, как она пустилась наутек...
Уже почти год он еле дотрагивается до жены. Первое время это было не трудно, она выглядела просто ребенком, теперь Юдифь стала похожа на женщину. Ему уже тяжело соблюдать воздержание, голод давал о себе знать. Но морально она еще не готова принять его как мужчину... и, кто знает, будет ли когда-нибудь готова. В такой ситуации уж лучше превратиться в монаха.
– О чем ты хотел поговорить? – спросил он, опустив руки.
Честер обратил внимание на резкий тон Гайона, что не вязалось с его хорошим расположением духа перед этим.
– Там, где наши земли граничат, на мосту Лин Моул есть место среди холмов, хорошо укрытое от глаз. Валлийцы, когда совершают набеги, проезжают мимо по долине. Нужна крепость, илуч шее место для этого находится на твоей территории. Думаю, ты согласишься, когда увидишь его.
– И за мой счет? Я знаю это место. Этой весной через него проникли люди лорда Граффида и увели не одно стадо.
– Уверен, мы придем к полюбовному соглашению, – Честер хитро улыбнулся.
– Возможно, – парировал Гайон, зная, что означает эта обманчивая улыбка. Когда дело касалось денег, Хью Д'Авренчеса трудно было провести, и свои планы он никогда не выдавал.
Честер был доволен осторожностью друга.
– Я подумал, что завтра мы могли бы съездить туда, если позволит твое здоровье и жена. На моей стороне там есть неплохие места для охоты. Недавно я построил домик.
– Постараюсь вырваться на несколько дней, – дипломатично ответил Гайон. – Если обещаешь, что не затеешь охоту на кабана. Мне они не доставляют удовольствия.
Вошла Юдифь в сопровождении служанки с кувшином вина и чашами.
Глава 16
Лондон Уитсантайд, 1100 год
С реки донесся крик лодочника. Юдифь отложила шитье, подошла к окну. С яблонь опадали лепестки, казавшиеся зелеными через цветное стекло. С тонкой жердочки глазами-бусинками на нее уставился попугай. Будучи в фаворе у короля, муж Эммы мог позволить себе такую роскошь, как зеленое стекло на окнах и редких птиц. Гайона и Юдифь пригласили ко двору на собрание придворных по поводу завершения строительства нового дворца в Вестминстере. Это был проект Ранулфа Фламбарда, отнимавшего деньги у подданных и тратившего на нужды короны. В город понаехало много людей, но только самые важные персоны были удостоены чести получить место в Вестминстере и ближайших к нему зданиях. Остальным предоставлялось право устраиваться самим. К счастью, Ричард, муж Эммы, имел дом на Стрэнде, в нескольких минутах ходьбы от Вестминстера. Эмма постаралась разместить их так, что нашлось место даже для их прислуги. Хотя всем было тесно и неудобно, но их положение выгодно отличалось оттого, что получили многие другие гости. Конечно, удачей это можно было назвать с большой натяжкой, так, по крайней мере, думал Гайон, ворочаясь на неудобной скрипучей кровати в углу комнаты, разделенной портьерой на две части.
