Текст книги "Любовь по расчету"
Автор книги: Элизабет Чедвик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
– Зависит от того, чему ты хочешь, чтобы она научилась в искусстве кокетства, – усмехнулся Гайон, подумав о сомнительных талантах жены в этой области.
Он вышел из-за стола, Эмма последовала за братом.
У очага Майлз и Эрик были поглощены игрой в «Робин Гуда» и не обращали внимания на Кади, которая что-то вынюхивала возле них.
Гайон кивнул отцу.
– Заметила, как отец изменился в последнее время?
– Не очень. Стал несколько спокойнее, но что-то гложет его в душе. Перед отъездом он долго стоял на коленях на могиле матери, потом жаловался, что ноги не гнутся. А почему ты спрашиваешь, что-нибудь случилось?
– Нет, ничего, – успокоил Гайон сестру. – Просто так... Думаю, ему нужно жениться или завести любовницу.
Эмма удивилась.
– Шутишь, Гай?
– Почему бы и нет?
– Хочешь видеть другую женщину на месте матери? Мачеху?
– Заблуждаешься, если думаешь, что отец все эти годы жил монахом.
– Знаю, он иногда развлекался с женщинами, но те не предъявляли никаких претензий, и, вообще, о женитьбе речь не шла.
– Именно это я имею в виду. Ему нужно что-то большее. Мама служила якорем, без нее его может снести в отрытое море, – высказав свое мнение, Гайон переменил тему. – Как ты думаешь, какой цвет подойдет к обивке этих стен?
Эмма прищурилась.
– До нас дошло, что де Беллем не оставил в твоих сундуках ничего, кроме пыли, – многозначительно произнесла она. – Или слухи неверны?
– А ты как думаешь? – спросил он весело и пошел играть в костяшки с женой и племянницами.
– Что ты сказал? – не скрывая интереса, переспросил Гайон отца.
Пламя фонаря трепетало на ветру, тени неуклюжими фигурами расползались по стенам стойла. Кобылу золотистой масти Майлз привез в подарок Юдифи и держал это в секрете до срока, поэтому о посещении конюшни никто не должен был знать.
– Ничего особенного, что Ранулфу Фламбарду официально пожаловали епископство в Дюраме – плата за добросовестную службу.
– Господи, помоги дьяволу, когда Фламбард окажется в аду, – Гайон состроил гримасу. – Что он будет делать в Дюраме? Обдерет церковь изнутри и передаст золото Руфусу?
– Наверняка, хитрый коротышка. Лошадь ткнулась носом в тунику Гайона.
– Но при этом проницателен и умен. По крайней мере, если он и обирает монахов, то нас не трогает, – заключил Гайон, пожав плечами.
Ранулф Фламбард, заурядный служитель церкви, выбился из безвестности и достиг высот влиятельных людей в стране благодаря необычному рвению и старанию. Теперь он стал незаменим для короля. Ранулф обладал цепкостью сборщика податей, точным знанием финансового положения подданных, умением взять их за горло мертвой хваткой и добиться своего.
Гайон питал глубокую неприязнь к этому человеку не столько из-за его низкого происхождения, и не за неприглядную роль сборщика королевских налогов, сколько за отношение к людям. Однако отдавал должное его многочисленным талантам и старался не вступать в тесный контакт.
– Конечно, – продолжал Майлз, наблюдая, как сын любуется кобылой.– Фламбард– не единственная угроза нашим сундукам. Валлийцы тоже не упускают случая поживиться за наш счет.
– Да, ты, наверное, слыхал о нападении на де Беллема, – как бы невзначай бросил Гайон, придав голосу нотку сочувствия.
—Будь осторожен, Гай. С графом Шрусбери шутки плохи. Его молчание таит большую опасность, а вид жертв не радует глаз. Сейчас он сильнее, чем когда-либо. Знаешь, кто хорошо заплатил Руфусу, чтобы получить разрешение на захват земель Роджера де Булли?
Гайон сразу стал серьезным.
– Нет, это мне неизвестно.
– Блайт и Тикхилл перейдут к этому черту. Он поистратился и находится в плохом настроении. Пожалуйста, не устраивай впредь шуток вроде последней. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.
– Значит, если ему вздумается проглотить весь мир, надо позволить?
– Не тебе совать кляп ему в глотку.
– Я и не совал. Но капкан на дороге... я ему все же поставлю. Отомщу за мешок кровавых соболей.
Майлзу пришлось напомнить себе, что сыну почти тридцать лет и его вряд ли остановишь нравоучениями.
– Просто хочу, чтобы ты был осторожнее.
– Хорошо, папочка, – весело ответил Гайон. – Буду послушен, как девственница.
– Смотри, не потеряй невинность. Я иду спать. Беззаботность Гайона уступила место сосредоточенности.
– Хорошо, если бы представился случай, – усмехнулся он и последовал за отцом.
Глава 11
Юдифь беспокойно зашевелилась на постели, когда яркий утренний свет наполнил комнату. Покрывало было сброшено, ее наготу прикрывали только распущенные рыжеватые волосы.
– Вставай сейчас же, лентяйка, или собираешься спать до полудня?
Она села в кровати. Гайон засмеялся.
– Пропустишь сюрприз!
Юдифь протирала глаза и тупо смотрела на мужа. На нем была короткая охотничья туника из зеленой шотландки и толстые шерстяные бриджи, плотно обтягивающие ноги и перевязанные кожаными ремешками. Она не слышала, когда Гайон встал и оделся, но это не удивило.
– Какой сюрприз?
– Который не будет ждать вечно, – он засунул пальцы за пояс и таинственно смотрел на жену. Из-под каскада волос выглядывало худенькое плечико в веснушках и маленькая розовая грудь с торчащими сосками. Стройные длинные ноги и прямая хрупкая спина смотрелись очень привлекательно.
Юдифь вдруг покраснела и опустила глаза. Гайон резко отвернулся, взял из ее одежды, что считал нужным, и бросил на кровать.
– Сейчас пришлю Агнес. Не задерживайся, котенок.
В тоне слышалось обычное подтрунивание, и Юдифь сразу успокоилась.
Все в замке еще спали. Спустившись в зал, Юдифь с негодованием обнаружила, что лишь недавно рассвело. Зевающий мальчик убирал со стола чаши и стаканы, чтобы подать на завтрак хлеб, творог и слабое пиво. Гайон что-то энергично обсуждал с управляющим и церковным старостой, Кади, как обычно, примостилась у его ног.
Мужчины поклонились Юдифи. Она улыбкой приветствовала управляющего и поговорила со старостой – молодым человеком, имеющим малолетних детей. Он только недавно приступил к должности, но уже успел доказать, что может справиться с домом и стать связующим звеном между хозяином и арендаторами.
Гайон прислушивался к внимательным расспросам жены о семье служителя, проявив завидное знание всех имен и обстоятельств, что лишний раз удивило его.
– Я и не знал, что его тетушка Уинифред страдает подагрой, – усмехнулся Гайон, когда они вышли из жилой части замка и направились в конюшню.
– Она и не страдает, – пояснила Юдифь. – Просто ей хочется внимания. На самом деле старушка вполне здорова. Я могла бы посоветовать ей пару хороших средств – например, приструнить свой длинный язык.
– Юдифь! – пристыдил Гайон.
– Но это правда, к тому же, никто не слышит, кроме тебя. Почему я должна лгать?
Гайон не нашел, что ответить, и только укоризненно покачал головой.
Долговязый парень примерно одного возраста с Юдифью вилами выбрасывал сырую солому из стойла во двор. Вокруг расхаживали куры, мельтешили цыплята, чудом умудряясь не попасть под острые зубья.
– Доброе утро, Хоб, – тепло приветствовала парня Юдифь. Тот повернул румяное лицо и что-то промямлил.
.– Что же за сюрприз, Гай? – Юдифь улыбнулась ему так же, как парню, не сознавая, как при этом меняется ее лицо.
– Сюрприз – это ты, котенок. Мой постоянный сюрприз, – затем обратился к Хобу: – Где твой отец?
– Сейчас придет, милорд. Прогуливает ее, что бы она не замерзла.
– Кто? – не удержалась от вопроса Юдифь. Гайон взял жену за руку и повернул к двери.
В проеме показался старший конюх, ведущий оседланную кобылу.
– О, Гайон, что это? – Юдифь удивленно переводила взгляд с мужа на грациозное животное.
– Думаю, тебе пора иметь более быстроходную лошадку, чем твоя старая кляча. Ее зовут Аурайд, ей четыре года, она из нашего табуна в Ошдайке.
Юдифь не верила своим глазам. Изящно посаженная голова лошади была повернута к ней, влажные черные глаза в обрамлении длинных ресниц словно возвращали похвалы, готовые сорваться с уст молодой женщины. Аурайд – золотая. Лошадь цвета солнца. На крупе пятна более темного оттенка. Грива и хвост цвета сливок, в хвост вплетены кисти из алого ворсистого шелка. Сбруя, как и сама лошадь, испанского происхождения и очень дорогая.
– Она прекрасна, – прошептала Юдифь, испытывая благоговейный страх при мысли о цене и великолепии тонконогой кобылы. – Ты уверен, что хочешь подарить ее мне?
– Что за дурацкий вопрос! Как еще ты собираешься не отставать от меня, когда мы будем кататься верхом? Твой старый мешок с костями того и гляди отдаст концы.
– Этот мешок с костями спас меня от Роберта де Беллема, – защищалась Юдифь, но подошла ближе и погладила бархатные темно-золотистые ноздри. На лбу Аурайд было белое пятно, словно звезда, от которой вниз отходили две полосы звезд ной пыли. Кобыла тронула губами пальцы девушки, ища угощение, и грум услужливо протянул сморщенное яблоко.
Другой конюх вывел серого жеребца Гайона, оседланного и готового к выезду.
– Хочешь проехаться? – предложил Гайон.
– Зачем выставлять на показ свое богатство? – упрекнула Юдифь, не скрывая беспокойства.
– У моего отца один из лучших в стране табунов. Хоть в деньгах я и поистощился, но могу позволить себе хорошего коня. Кроме того, неблагодарная, пора запомнить – дареному коню в зубы не смотрят.
Юдифь оценила игру слов и позволила Гайону помочь ей сесть на лошадь.
Они долго скакали по просторам Равенстоу. Кобылка двигалась мягко, ее мускулы были крепкими, эластичными и струились под кожей, как шелк. Аурайд чутко реагировала на малейшее движение поводьев, без труда переходила от шага к бегу трусцой, затем к галопу и снова к шагу, не доставляя всаднице ни малейшего неудобства.
Гайон оценивающе наблюдал, как Юдифь держится в седле, и пришел к выводу, что и в этом искусстве жена проявила недюжинные способности.
– Мама не любила ездить верхом, – вспомнил Гайон, когда они повернули к дому. – И делала это исключительно ради отца, но у нее плохо получалось. Она не могла оценить лучшую породу скакунов в Англии.
Юдифь с удовольствием остановила взгляд на великолепной шее Аурайд. Ездить на ней – ни с чем не сравнимое наслаждение.
– Отец, наверное, очень скучает по жене, – Юдифь задумчиво смотрела, как Аурайд чутко поводит ушами.
– Мать была единственным светом в его окне, – в голосе Гайона слышалась боль. – Конечно, они иногда ссорились, но очень любили друг друга. Готовы были умереть за эту любовь.
Юдифь с трудом представляла подобную глубину чувства и доверия. Она видела лишь тумаки, избиения, плохое обращение, жестокость. Все это не способствовало радостному предвкушению собственной семейной жизни. Юдифь посмотрела на мужа из-под опущенных ресниц, пытаясь представить, как перерезает себе вены по его требованию. «Нет, я бы ни за что не пожертвовала жизнью, наоборот, защищалась бы с оружием в руках до последней капли крови».
Не успела мысль сформироваться, как Юдифь ощутила чувство вины. Муж так добр к ней, терпит все прихоти, обращается ласково, дарит ценные подарки. Она сознавала, что ей больше повезло, чем матери, и Гайон нравится, но доверить ему душу – это уж слишком.
– Что притихла, котенок? – Гайон чувствовал, что Юдифь о чем-то напряженно думает.
– Глупые мысли лезут в голову, – засмеялась девушка. – Аурайд может скакать галопом, если отпустить поводья?
Не дожидаясь ответа, Юдифь пришпорила лошадь и, предвкушая, какое произведет впечатление, помчалась во весь опор. Гайон выругался и пустил Ариана вдогонку через луг.
Гуси, гогоча, разбегались в стороны. Свинопас, прикрыв глаза от солнца, смотрел вслед всадникам. Гнездившиеся на земле птицы взмыли в небо, побросав гнезда. Дрозд издал крик.
Золотистая лошадь летела вперед, как создание из волшебной сказки. Хвост развевался на ветру.
Вскоре серый поравнялся с Аурайд, но ему нелегко было это сделать, хотя шаг жеребца был несколько длиннее: во-первых, всадник весил больше, во-вторых, золотистая кобылка задалась целью идти впереди. Но вот они поравнялись и теперь шли голова к голове.
Юдифь раскраснелась от быстрой скачки, волосы хлестали по лицу, глаза блестели, девушка чувствовала себя победительницей.
– О нет, милорд, – прокричала она, смеясь. – На этот раз тебе меня не догнать!
Юдифь прижалась к шее лошади всем телом. Неизвестно откуда Аурайд нашла в себе силы и летела вперед, как ветер, обогнав соперника на целую голову.
Доскакав до конца луга, Юдифь осадила лошадь и не скрывала восторга от победы. Аурайд была вся забрызгана грязью. Конь Гайона по крылся пеной и пританцовывал на месте, принимая поражение гораздо спокойнее, чем хозяин.
– Это было великолепно! – прокричала Юдифь, задыхаясь от возбуждения. Лицо раскраснелось, глаза сияли.
– Ты ненормальная, – ответил Гайон раздраженно. – Что, если бы ты упала?
– Сломала бы шею. Но я же не упала. И если собираешься рычать на меня и дальше, я больше не поеду с тобой, буду кататься одна.
– Бесенок! – ухмыльнулся Гайон.
– Старая карга! – парировала она.
Гайон оторопел. Со старухой его сравнивали впервые!
Не успел он придумать достойный ответ, как Юдифь погнала кобылу через ручей к дому. Отъехав на безопасное расстояние, оглянулась – Гайон стоял на месте, ухмыляясь.
Он испытывал сильное желание охладить раздражение тем, что считал благом для себя... и для нее тоже. «Юдифь еще ребенок, – напомнил он себе. – Просто я слишком долго воздерживался от близости с женщиной», – и вскоре несколько остыл – ехал медленным шагом, стараясь успокоить возбуждение и прислушаться к голосу рассудка.
В замке их ждали посетители. В сарае стояли с дюжину груженых пони, вокруг которых суетился крепкий темноволосый мальчик. Он снимал поклажу с ближнего к двери животного, беседуя с пожилым напарником, который сгружал тюки с тканью из Фландрии.
Увидев Гайона, паренек радостно кивнул, снял последний тюк и, сказав что-то напарнику, подошел. Юдифь с любопытством разглядывала мальчика, удивляясь, как непринужденно тот ведет себя с ее мужем. Парнишка был коренаст и крепко скроен, как молодой дубок, темный, как урожденный валлиец, с глазами цвета черного оникса в обрамлении длинных пушистых ресниц. Он старался держаться с достоинством взрослого мужчины, но подрагивание век выдавало детскую не уверенность.
– Я приехал с дедушкой, – произнес он на валлийском. – Мы привезли ткани, хотим обменять на соль. Нам нужны свежие пони. У деда есть и другие дела к вам.
Конюх увел двух усталых и забрызганных грязью лошадей.
– Как мать?
– За два дня до нашего отъезда родила девочку, – Рис покосился на Юдифь, очевидно, стараясь угадать, насколько хорошо та понимает его язык. – Обе чувствуют себя хорошо, а Элунед ревнует.
В этот момент из замка вышел Мейдок и, подойдя, положил руку на плечо внука.
– Я-то думал, ты закончил разгрузку, – но в тоне не слышалось упрека. – Приветствую, вас, лорд Гайон. Вижу, вы в хорошем настроении. Ребенок здоровый и крепкий, унаследовал рыжеватые волосы вашего деда, а если судить по силе ее легких, то и характер тоже, – он просто светился от удовольствия. Связь Розин с Гайоном ФитцМайлзом и их ребенок сулили выгоды в будущем, как ни старалась дочь отрицать это.
Юдифь хотела вступить в разговор, но передумала и, не доверяя себе, крепко сжала губы. Улыбаясь несколько неуверенно, Гайон пригласил купца в зал выпить за здоровье новорожденной и обсудить коммерческие вопросы, и с опозданием представил жене Мейдока и Риса. Мейдок произнес полагающиеся по этикету слова на безупречном нормандском диалекте французского языка и скрыл удивление, опустив глаза. Молодая леди вовсе не походила на тщедушного запуганного подростка, какой представляла ее Розин, Взгляд холодный, голос чистый и уверенный. Стройная, хотя еще не совсем сформировавшаяся, ей нельзя было отказать в грации и несколько официальной манере держаться. Юдифь метнула на мужа быстрый взгляд, и гость понял его значение.
Сначала мужчины поговорили о новых пастбищах для овец, которые Гайон начал осваивать, и которые должны существенно повысить качество шерсти.
– Шерсть станет белее и длиннее. Станки во Фландрии плачут по высокосортной пряже. Если Бог даст здоровья, осенью я поеду туда.
– Розин говорила, вы плохо себя чувствуете. Мейдок пожал плечами.
– Иногда не хватает воздуха. Бывают боли в груди, но приступы не часты, обычно, когда переутомляюсь или в очень холодную погоду. Еще несколько лет, и Рис сможет справиться с большей частью работы, – он улыбнулся внуку и получил нежную улыбку в ответ. Рис с аппетитом уплетал мясо, отправляя его в рот подаренным Гайоном ножом.
Какое-то время ели молча, потом Мейдок лукаво посмотрел на жену Гайона.
– Миледи, если разрешите, я хотел бы кое-что обсудить с вами.
Юдифь приготовилась слушать. – Да, мастер Мейдок?
– Если не ошибаюсь, вы писали письмо вдове Хью Сиора, в котором предлагали вернуть соболя, попавшие к вам неправедным путем. Она поручила мне действовать от ее имени в этом вопросе и с благодарностью принять дар.
– Это не дар, а то, что принадлежит ей по праву, – Юдифь поморщилась. Она запрятала мех на самый низ сундука, предварительно завернув в новую ткань. Запятнанный кровью мешок сожгла в печи. Даже мысль об этом приводила ее в содрогание.
Гайон одобрительно посмотрел на жену. Он не спрашивал, что та сделала с соболями, считая раз их не видно, значит, от кровавого дара уже избавились.
Мейдок внимательно слушал молодую хозяйку замка и думал, осознает ли та свою силу. Воз можно, нет, она еще очень молода и наивна. Но настанет день, когда эта женщина сможет стать значительной и влиятельной. Черный леопард нашел достойную подругу.
– Вам понадобится охрана, – сказал Гайон – В наши дни соболя достаются кровью.
– Рис – тоже твой ребенок? – язвительно спросила Юдифь, когда они остались вдвоем.
Мейдок и Рис спали в зале вместе с другими случайными гостями – путешественниками, попросившимися на ночлег.
Гайон почесал за ушком у Мелин, кошка замурлыкала и прошлась коготками по его тунике.
– Нет.
– Вы очень похожи.
– Только цветом, его отец был темноволосый и темноглазый. Ты не первая высказываешь подозрения в моем отцовстве. Я бы не возражал, Рис – славный мальчуган.
– У тебя есть дочь от его матери, – Юдифь наблюдала за мужем из-под полуопущенных ресниц.
Гайон продолжал гладить кошку.
– Для нее я ничто, просто тень.
– Почему ты не сказал о ребенке раньше?
– Зачем? Розин не собирается растить ее в моем замке, даст девочке валлийское имя и воспитает по законам Уэльса.
– А ты разве не имеешь права голоса? – недоверчиво спросила Юдифь.
Мелин спрыгнула с колен Гайона, села ближе к огню и стала умываться.
– Что я должен делать? Вырвать ребенка из рук матери, привезти в Равенстоу, а потом терпеть ненависть Розин и месть ее соплеменников?
Гайон подошел к столу и налил себе вина.
– Я свое слово уже сказал – предложил Розин жить со мной. Она отказалась. Принудить ее я не могу.
– Поедешь к ней завтра?
Гайон наблюдал за женой поверх чаши. Юдифь не выдавала своих чувств, но лицо приняло молочно-белый оттенок, упрямый подбородок вызывающе вздернут.
– Возможно.
Юдифь сжала кулаки и старалась подавить непривычное для нее желание завизжать, закричать, что не собирается смотреть, как муж скачет в объятия другой женщины. Хотелось выцарапать этой женщине глаза и обозвать потаскухой.
Юдифь испугалась нахлынувших странных чувств, отвернулась и подошла к сундуку, где хранились соболя. Гайон сдержал слово – не завел любовницу среди прислуги. Если у него и были женщины, ей это неизвестно, и самолюбие не страдало. Можно благодарить Бога, но тем сильнее обескуражила вспышка ревности. Юдифь в отчаянии шарила в сундуке.
– Зачем ты задаешь вопросы, если неприятно слышать ответ? – Гайон подошел и положил руку ей на плечо. – Я много лет знаю Розин и ее отца. Мне было шестнадцать, как и тебе, когда мы познакомились. Ты не можешь требовать, чтобы я разорвал столь давние узы.
Юдифь, наконец, достала узел с соболями.
– Я и не требую, милорд, – она опустила глаза. – Просто мне не нравится, что меня считают забавным ребенком и гладят по голове. Интересно, видишь ли ты во мне хоть что-то другое, кроме капризного подростка, с которым случайно свела судьба?
Юдифь положила мех на крышку сундука и поднялась с колен. Гайон выпрямился. Видя, что жена не поднимает глаз, приподнял ее лицо за подбородок, нежно поцеловал в нос.
– Посмотри на меня, котенок.
В глазах Юдифи блестели слезы, она отошла от мужа.
– Перестань говорить со мной покровительственным тоном!
Гайон вздохнул.
– Как мне с тобой обращаться? – с голосе слышалось отчаяние. – Ты не женщина, и не ребенок. Балансируешь где-то между. Играешь в детские игры с моими племянницами, носишься по замку, как дикая кошка, и одновременно дразнишь меня, как опытная кокетка. Когда я принимаю улыбку за предложение, ты отшатываешься, как ужаленная. Побойся Бога, жена, прими, наконец, решение, – Гайон залпом допил вино и взял бутыль.
– Куда ты? – Юдифь затаила дыхание.
– Хочу поразмышлять наедине с собой, – он криво усмехнулся. – Не жди, ложись спать.
Гайон вышел. Мелин лениво потянулась и уселась у ног хозяйки. Юдифь посадила кошку на колени и спрятала лицо в пушистой шерстке, сдерживая слезы.
Гайону не пришлось размышлять в одиночестве. Он зашел в комнату, где собрались охранники, и вскоре был втянут в болтовню солдат, обменивавшихся грубыми сплетнями. Давно уже он не проводил вечера в их шумной компании. Сдобренный вульгарными словечками мужской разговор отвлек от неприятных мыслей. Кроме того, в подобных беседах Гайон черпал полезные сведения о состоянии дел на границе.
Жена Уолберта Сейдона опять ждала ребенка. На одной из мельниц в Элсфорде треснул жернов. На границе Равенстоу с Уэльсом нашли остатки убитого оленя. Роберт де Беллем приобрел серого фламандского жеребца и содержит его с табуном местной породы. Роберт де Беллем предложил вдове Ралфа из Торнифорда выйти замуж за Уолтера де Лейси. Гайон встрепенулся.
– Что?!
– Это правда, милорд. Моя сестра замужем за одним из слуг в Торнифорде, а сама работает швеей. Говорит, вдова очень расстроена.
Гайон поставил чашу.
– Ты хочешь сказать, Уолтер де Лейси женится на Мейбл из Торнифорда? – переспросил он.
– Да, милорд. Это еще не всем известно, но скоро узнают.
– Вообрази, что эта дама лежит в постели рядом с тобой!
– Де Лейси не будет в большом восторге, – хихикнул кто-то.
Де Бек нагнулся, чтобы наполнить чашу Гайона.
– Торнифорд – богатое поместье. За Мейбл дали огромное приданое, а сэр Ралф был дурак дураком.
Гайон бросил на него красноречивый взгляд.
– Как думаете, он пригласит меня на свадьбу?
– Скорее, на похороны, – пробормотал де Бек. – Не похоже, что Мейбл переживет второго мужа.
Гайон задумался. Большая часть Торнифорда на юго-западе граничила с Равенстоу. Эта граница была отделена от Уэльса огромным глубоким защитным рвом. Вблизи находились другие поместья. Все эти земли образовывали часть укреплений, окружавших Шрусбери. С тем, что уже принадлежало де Лейси, это давало ему возможность стать влиятельным бароном в средней части пограничной зоны и втрое увеличить угрозу для Гайона.
«Шаг вперед, два назад», – подумал Гайон.
– Надо усилить патруль, – обратился он к де Беку. – Мне не нужно, чтобы он точил свои благоприобретенные зубы о мою границу.
– Думаете, есть такая возможность, милорд?
– Зависит от того, насколько его поддержит де Беллем и найдет ли он предлог, чтобы объявить войну. Зная, кому он служит, предвижу, что предлог не замедлит представиться.
Гайон протянул пустую чашу.
– Как вы думаете, устроит де Лейси охоту на кабана в честь торжества?
Голос его звучал беззаботно, но де Бек предусмотрительно воздержался от ответа.
Глава 12
Юдифь придирчиво разглядывала себя в ручное зеркальце, не находя ничего утешительного. Под глазами – темные круги от недосыпания, лицо побледнело и покрылось пятнами. Женские недомогания, которые в последние два года отличались нерегулярностью, теперь приобрели устойчивый цикл, и каждые четыре недели доставляли неудобства. Мало утешало, что такое положение вещей естественно, заведено еще прародительницей Евой и освящено церковью. Все это Юдифь узнала от Кристины, своей четырнадцатилетней племянницы. Та также сообщила, что неудобства исчезнут, когда Юдифь забеременеет.
– Мне нужно было родиться мужчиной, – протестовала Юдифь.
– Они меньше живут, – авторитетно заметила Кристина. – И их легче держать в руках, нужно только найти подход.
– Если бы ты знала моего отца, то не говорила бы так, – возразила Юдифь, расчесывая волосы, гребнем из слоновой кости. – У него было одно средство на все случаи жизни – наполнить брюхо вином и отдубасить первого, кто попадется под руку. А тебя отец бил когда-нибудь?
– Иногда, – Кристина пожала плечами.
– До крови?
Девочка махнула на нее рукой.
– Что ты! Это твой отец мог сделать. Но Гайон не такой, с ним легко ладить, если знать, куда смотреть.
– Правда? – Юдифь изобразила удивление и вдруг захотела, чтобы ее оставили одну. Мысленно она вернулась к последним нескольким часам. Гайон лег поздно, от него сильно пахло вином, и он тут же уснул, не сказав ни слова. Возможно, думал, что жена уже спит, а она не развеяла его заблуждение, не зная точно, как он поведет себя в этом состоянии.
На утро у Гайона сильно болела голова, урчало в животе, он чувствовал себя разбитым, но дела не позволяли отлежаться. Юдифь тоже испытывала недомогание. Они перекинулись парой слов, а его поцелуй перед отъездом был лишь пустой формальностью. Гайон смотрел поверх ее головы, туда, где его ждал серый жеребец и караван навьюченных пони, и даже не дернул жену за косу, как обычно. Но разве не сама Юдифь протестовала против покровительственного отношения к себе? Наверное, Гайон решил по-другому обращаться с женой.
– Так куда мне следует смотреть? – спросила Юдифь.
Кристина медлила с ответом.
– Гайон любит охоту, – наконец сказала она. – Легко доступные женщины ему быстро надоедают. Ты должна применять различные уловки, не увиливать и не отказывать, когда он настаивает.
Юдифь удивлялась все больше.
– И конечно, – со знанием дела добавила Кристина, – он пустит в ход свой талант убеждать.
– Тебе это известно по собственному опыту? – Юдифь теряла терпение.
Кристина рассмеялась.
– Конечно, нет! Я узнала все это от Алле де Клэр, она была главной фавориткой Гайона при дворе, пока муж на узнал о ее шалостях.
– Вот оно что, – процедила Юдифь. – Понятно!
– Ничего тебе не понятно, – хихикнула Кристина. – Муж хотел, чтобы она ублажала принца Генриха, а не тратила время на мелкую рыбешку, вроде Гайона... Только ей больше нравился Гайон, поэтому она, так сказать, и попала в переплет.
– И она рассказала об этом тебе, его племяннице? – недоверчиво спросила Юдифь.
Кристина покраснела.
– Это произошло не так, как ты думаешь.
– Если бы Гайон предложил меня другому мужчине в качестве взятки, – заявила Юдифь, – я бы устроила такое, что ему и в аду показалось бы холодно. Я бы убила обоих, чтобы неповадно было торговать мною, как куском мяса.
Тут Юдифь замолчала, вспомнив, что ее замужество выглядит ничуть не лучше подобной сделки.
– Но ты любишь Гайона, а муж Алле толст и стар.
– Как ты можешь судить о моей любви?
Кристина очень удивилась.
– Я не думаю, что Гайон был увлечен Алле, – она испугалась, что вызвала ревность Юдифи и Гайона ждут неприятности. – Просто так нужно было. Король припер его к стене, иначе он и не посмотрел бы в сторону Алле.
Юдифь видела, что Кристина говорит без злого умысла, просто ей самой не все понятно. Однако стоило прислушаться – эта история могла кое-чему научить. Раньше ей не приходило в голову, что можно пользоваться своим телом, как орудием защиты. Это надо было обдумать – еще одно умение может пригодиться. Юдифь вдруг поняла, что Кристина намного опытнее в искусстве быть женщиной, чем она, хотя девочке только четырнадцать.
Как хорошо она владеет мимикой! Брови удивленно подняты, но лицо неподвижно. Волосы заплетены в одну тяжелую косу, перевязанную золотистой лентой, платье сшито из зеленой шерсти – оттенок наиболее выгодно подчеркивает свежесть кожи и цвет волос, покрой хорошо обрисовывает фигуру, лишних украшений нет, лишь бронзовая цепочка с резьбой. Ей удается выглядеть утонченной при минимальной затрате сил. Юдифь уже видела, как эти глазки умеют стрелять в цель, скрывая за полуопущенными ресницами одновременно и обещание, и отказ.
Юдифь посмотрела на себя в зеркало и скорчила недовольную гримасу, что отнюдь не украсило лицо. Раньше она не задавалась подобными вопросами, но, видимо, напрасно, учитывая последний разговор с Гайоном. А собственно, зачем? Или ей все-таки хочется увлечь мужа? Все это предстояло обдумать на досуге.
Гайону не безразлично, что происходит в его постели. Юдифь покраснела при этой мысли и подумала, что неплохо было бы научиться соблазнять мужчин. Как это достигается? Наверное, опытом. Она содрогнулась, вспомнив, как две собаки совокуплялись в зале, и как присутствующие сопровождали сцену непристойными криками. Лексикон был ей хорошо известен, но таких слов нельзя прочесть в Библии. Если можно было бы заставить себя смотреть на подобное, как на что-то возвышенное, а не унижающее достоинство!
Кристина с любопытством наблюдала за Юдифью, пока та не перехватила ее взгляд в зеркале.
– Порядочность, может быть, и лучшая политика, но кусок мяса легче проглотить, если смазать сначала медом... Я поняла, мне еще многому следует научиться.
Юдифь положила зеркало и встала.
– Нужно отдать распоряжение повару и позаботиться о найме новой швеи. Кроме того, я должна проверить, все ли специи заготовлены и достаточно ли тканей в сундуке. Мастер Мейдок обещал привезти все, что я попрошу... потом подумаю, как приступить к изучению женских хитростей.
Кристина улыбнулась, но про себя решила в дальнейшем держать рот на замке.
В своей комнате Алисия встряхнула мрачное вдовье платье. Из складок выпали лепестки лаванды и розы, что не помешало моли оставить на ткани явные следы. Алисия бросила платье на кровать.
– Не возьмете его, миледи? – поинтересовалась Агнес, рассматривая дыры.
Алисия отрицательно покачала головой, в нерешительности стоя над раскрытым сундуком. У нее было достаточно платьев для вдовьей жизни, даже слишком много, если жить в уединении на своих наследных землях. В этом случае, розовое платье, которое она надевала на свадьбу дочери, вряд ли могло пригодиться, разве только ее в нем похоронят.
Фамильное поместье находилось в некотором отдалении от границы. Там Алисия сможет пребывать в одиночестве и не терзаться мыслью о неприличном влечении к постороннему мужчине. Что полагается делать, если предмет вожделения не оставляет тебя в покое и преследует по пятам? Либо сходить с ума, либо бежать без оглядки.
