Текст книги "Любовь по расчету"
Автор книги: Элизабет Чедвик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– Лучше, чем то, что он мог бы иметь в семье, – ответила Юдифь и принялась смешивать настои, чтобы облегчить боль Мейбл. – Безгласная мать, никогда не желавшая его появления на свет, и отец – предатель, убийца и насильник. Хороший пример для ребенка! По крайней мере, теперь у него есть шанс вырасти порядочным человеком.
– Возможно, вы правы, миледи, – Хельгунд продолжала хмуриться. – Хотя не в моей власти что-либо изменить, но волк производит себе подобное потомство.
– Он только наполовину волк, – возразила Юдифь. – Со стороны матери в нем течет хорошая кровь. Помоги поднять ее, потом приведи священника.
– Нет надежды?
Юдифь отрицательно покачала головой.
– В доме есть другие больные. Подозреваю, что причина в колодце, самые слабые расплачиваются дорогой ценой. Гайон послал слуг очистить его.
– А я подивилась, что вы распахнули окна настежь.
– Что ты хочешь сказать?
– Теперь понимаю – чтобы ее душа улетела без преград.
Юдифь промолчала. Пусть Хельгунд так думает, если это остановит ее от нравоучений по поводу сырости вечернего воздуха. Мейбл закашлялась, поперхнулась слюной, вытекавшей на подбородок.
Малыш быстро поддался действию снотворного, задремал, черты разгладились. Он совсем не походил на Гельвину – неохотно улыбался и не обладал ни каплей ее обаяния. Взгляд напоминал умудренного жизнью старичка. Юдифь подумала, что это легко объяснить: Гельвина за свою короткую жизнь видела много любви и привязанности, а этот ребенок – только неприязнь. Служанки говорили, что Мейбл не любила сына, предоставила его в распоряжение полоумной неопрятной няньки из соседней деревни и проявляла больше интереса к графину с вином и ухаживаниям молодого конюха, чем к младенцу.
Юдифь сдержала навернувшиеся на глаза слезы, гладила мальчика по голове, пока глазки не закрылись, дыхание стало ровным и легким и только тогда оставила Хельгунд присматривать за больными, а сама пошла позаботиться о муже.
Гайон сжался от боли, когда горячая вода коснулась ссадин. Погрузившись в сдобренную травами воду, он откинул назад голову, закрыл глаза.
Тут же нахлынули видения – отчетливо представилась смерть Элунед, маленькая могилка на церковном кладбище. Изуродованное тело Розин.
Гельвина, зовущая мать. Гельвина, улыбающаяся ему точно так же, как Розин, крохотная ручка в его ладони, золотые кудряшки щекочут ногу. Он застонал, открыл глаза, рванулся вперед, испугав Юдифь.
– Что с тобой? – она дико озиралась, ожидая нападения.
Гайон взял себя в руки.
– Ничего, – процедил он сквозь зубы и потянулся за мылом.
Юдифь отставила корзину с лекарствами.
– Странно. Вот здесь на плече у тебя большая ссадина. Дай-ка я ее обработаю.
– Да, мадам, – произнес он покорно. Юдифь искала в мешке приличную одежду для Гайона, ворча, что вещи находятся в беспорядке.
– Как леди Мейбл и мальчик? – спросил он, растираясь намыленной тканью.
– Леди Мейбл при смерти, – Юдифь вытащила из мешка рубашку. – Возможно, не протянет до утра. Помочь ей ничем нельзя. Ребенок может поправиться.
Воцарилось молчание.
– Знаешь, – признался Гайон, глядя куда-то вдаль, – когда мне сообщили о смерти Элунед и что мать с ребенком в замке, в моей власти, я готов был убить их обоих... – он сглотнул, словно в горле застрял комок.– Малыш... он так похож на отца... Я даже занес над ним кинжал... Потом подумал, в чем же разница между мной и де Лейси?
У Юдифи подкосились ноги, она опустилась на колени перед ванной, так и не поняв – намеренно или просто не могла стоять.
– Это не доставило бы тебе удовольствия, Гай, и не принесло бы успокоения. Ты не такой, как он.
– Ты так думаешь?
– Хорошо, что ты этого не сделал, – твердо ответила Юдифь, хотя внутри вся похолодела.
– Не сделал... Эрик вовремя остановил, схватил за руку. Иначе я бы его заколол... невинное дитя.
Опять молчание. Юдифь отчаянно старалась не показать, какой испытывает ужас. В душе поднималась ярость на Уолтера де Лейси, Роберта де Беллема, на всю эту войну, толкавшую Гайона на преступления против человечности и совести. Внезапно озарило понимание, почему она так нужна ему. Юдифь должна помочь мужу спастись от самого себя, поддержать, не дать ожесточиться.
– Ты был потрясен горем, не надо об этом думать, – она тронула его за плечо. – Гай, взгляни на меня.
Он отвернулся.
– Даже, если бы ты это сделал, то был бы не виноват,– она медленно и отчетливо выговаривала каждое слово.
– Нет, – устало сказал Гайон, избегая взгляда жены.
– О, ради всего святого! – в отчаянии и испуге Юдифь вскочила с колен. – Хорошо! Продолжай, купайся в вонючей луже, пока не потонешь в ней! Изводи себя до смерти, пожалуйста, но не требуй, чтобы я потакала тебе! – она бросилась к графину, достала чашку.
Гайон тихо застонал.
– Юдифь, давай оставим этот разговор. Не хочу спорить, не сейчас, – сказал он с мольбой.
– Это еще не все, – резко возразила она. – Ты так устал и измотан, что у тебя не работают мозги. Ты не хочешь спорить, потому что не осмеливаешься. Нужно отдохнуть и прийти в себя, это потребует времени.
Гайон криво усмехнулся.
– Много чего нужно сделать, котенок. Генрих ждет моих донесений и меня самого. Я ему нужен. Мои личные нужды могут подождать.
– В таком состоянии ты бесполезен.
– Перестань пилить, Юдифь, я как-нибудь справлюсь.
– И после этого у тебя хватает нахальства называть меня упрямой и несносной!– парировала она.
Гайон не ответил. Юдифь подлила в вино снотворного сиропа. Слезы навернулись на глаза при воспоминании о последней сцене купания, когда она вот так же наливала ему вино... Но сколько воды утекло с тех пор, как все изменилось! Теперь они не смеялись, им было не до любовных утех. Остались усталость, опустошенность, страх... Юдифь вернулась к ванне и подала мужу чашу с зельем.
– Кстати, о нуждах, – поменяла она тему. – Солдат скоро придется освободить от службы – на носу жатва.
– Кого нужно, освободим, – согласился Гайон. – Полагаю, вместо них удастся приобрести наемников.
Гайон отхлебнул из чаши и поперхнулся, почувствовав в вине добавки.
– Пей все! – приказала Юдифь, разозлившись и покраснев от мысли, что он может понять – к вину добавлен опий.
Он поднял брови, удивившись вспышке, слабо улыбнулся.
– Зачем? В последний раз подобный приказ сопровождался немалой пыткой.
Юдифь была застигнута врасплох.
– Но я ведь спасла тебе жизнь, не так ли?
– Так, котенок. Почему ты покраснела? Сердце Юдифи бешено колотилось, она лихорадочно искала объяснение.
– Вовсе не покраснела. Просто здесь жарко. Гайон посматривал на жену с изумлением. Во дворе, может быть, и жарко, но толстые каменные стены не пропускали жару, в комнатах стояла приятная прохлада.
– Принесу поесть, – Юдифь поспешила к выходу, чтобы не чувствовать на себе испытующего взгляда.
Гайон нырнул под воду, чтобы намочить волосы и привести в порядок мысли, удивляясь реплике Юдифи, что ему отказывает разум, в то время как у нее самой в голове все перемешалось. Отпил еще несколько глотков вина. Замечание о жаре в комнате граничило с идиотизмом, не мудрено, что она поспешила удалиться – хотела придумать более правдоподобное объяснение своему смущению.
Гайон проанализировал действия жены. Она покраснела после того, как дала ему вино. Он снова отпил глоток, подержал во рту, принюхался. Прекрасное анжу, немного медового сиропа и... Он сплюнул в ванну и выругался, недобро прищурившись на портьеру, за которой скрылась Юдифь. Дикая злоба охватила его, гоня усталость, пробуждая к срочному действию. Что она подмешала в вино?
Юдифь вернулась, неся на блюде холодного жареного голубя, хлеб, кувшин с вином и была готова принести извинения, потому что понимала– Гайон прав. Хотела сказать, что старалась помочь ему преодолеть усталость и немного поспать. Но, подойдя ближе, обнаружила, что Гайон уснул прямо в ванне.
Юдифь поблагодарила небо, приказала Кади лечь у входа и подняла с пола пустую чашу.
– Ради Бога, ты мог бы лечь в постель, – растерянно произнесла она, понимая, что теперь придется позвать слуг, чтобы вынуть его из воды. Потом надо будет подумать, как вытереть его, чтобы не замочить постель. Так она стояла, задумавшись, у края ванны и завизжала, когда Гайон бросился на нее, как волк на добычу, и потащил в воду.
– Могла бы не отравлять вино, ведьма! – повторял он, не давая вырваться.
– Я не отравила, клянусь!
– Там не было мака?
– Чуть-чуть, чтобы ты лучше выспался. Тебе нужно отдохнуть.
– Ты сделала это предательским образом, ничего не сказала!
– Но для твоей же пользы!
– Ах, да, для моей пользы! Провела как младенца, все для пользы!
– Гайон, пусти, мне больно! – Юдифь почти рыдала, испугавшись больше его тона, чем сомкнутых на запястье пальцев.
– Тебя следует отколотить до потери сознания, – прорычал он, но отпустил руку.
Юдифь выбралась из ванны, заливая пол стекавшими с платья струями, концы кос тоже намокли.
– Смотри, больше никогда не проделывай подобных штучек!
Юдифь собрала всю свою храбрость.
– В следующий раз постараюсь, чтобы не догадался. Моя вина только в том, что в спешке не успела чем-нибудь перебить запах мака.
Гайон выскочил из ванны.
– Только попробуй, тогда можешь прощаться с жизнью!
– Это угроза или обещание? – спросила она, зная, что играет с огнем. – Не поможешь ли расшнуровать платье? Боюсь простудиться.
– Сама виновата. Позови горничную.
– Не могу. Хельгунд сидит с Мейбл и ребенком, а Элфин испугается, если будешь глазеть на нее так свирепо. И сомневаюсь, что Брэнд обрадуется, если узнает, что ты соблазнял его жену.
– Что?!
Гайон понимал, его разыгрывают, но не хотел прерывать, чтобы узнать, ради чего это затеяно.
– Чему здесь удивляться? Если послать за Элфин, то Бог знает, что она подумает, учитывая, в каком ты виде. Тебе ведь известно, она боится мужчин, кроме Брэнда, разумеется.
– В каком виде? – Гайон проследил за взглядом жены и быстро повернулся спиной. Она еле сдерживала смех, при этом глаза выражали полнейшую невинность.
– Так можно подойти поближе и хорошенько отмыть это место?
– Юдифь! – Гайон невольно рассмеялся. Пол часа назад он был готов лечь и умереть, так тяжело было на душе. Теперь силы вернулись, энергия рвалась наружу. – Ну что мне с тобой делать?
– Сделай мне ребенка, – предложила она, поддразнивая его взглядом из-под полуопущенных ресниц. – Говорят, во время беременности женщины становятся покладистей.
– Когда это ты вела себя как все женщины? – ворчал Гайон.
– Лиха беда начало. Вдруг тебе предстоит приятный сюрприз?
– Неплохо бы для разнообразия. Юдифь улыбнулась.
– Расшнуруешь? – попросила она, повернувшись спиной.
Гайон начал развязывать тесемки.
– Ты пустая распущенная девчонка, вот ты кто. Жара на нее подействовала, как же!
Юдифь переступила через мокрое платье и бросилась в объятия мужа. Он дернул за шнурок, державший нижнюю рубашку.
– За это время я научилась многому, – прошептала она, не отводя губ от его рта. – На сей раз узлов нет.
– Я и не предполагал, что они будут, – сказал Гайон, когда белье соскользнуло на пол. Их тела слились воедино.
Глава 29
Луч солнца упал на лицо, Гайон открыл глаза. В комнате царил полумрак, свет проникал только в щели ставен. Он не сразу вспомнил, где находится и почему. Вспомнив, почувствовал, как похолодело внутри, но тут взгляд упал на сонную Юдифь, свернувшуюся калачиком. Недаром он прозвал ее котенком, хотя ночью она решительно опровергала прозвище, проявляя хитрость и изобретательность опытной искусительницы.
Гайон улыбнулся своим мыслям. Цветы и шипы. Острые коготки в бархатной перчатке. Он провел подбородком по ее щеке. Юдифь придвинулась ближе, не размыкая век, сонно поцеловала мужа в шею.
Гайон вспомнил, что это первый раз за последние несколько дней, когда он проснулся не на заре, а в полдень, и признался себе, что Юдифь была права, как всегда. Он не сознавал в полной мере своей усталости, пока та не свалила его. Последние три дня казались нереальными, как сон. С трудом приходили на память моменты, когда он вставал с постели, чтобы поесть, поговорить с людьми, хотя не мог вспомнить, что ел и с кем беседовал. Помнил, как хотел выйти посмотреть, продвинулись ли работы по восстановлению стены, но Юдифь под благовидным предлогом вернула в спальню... и снова в постель, где очередной хитростью заставила остаться.
Гайон почувствовал, что хочет встать, что отчаяние, владевшее им до сих пор, отступило, и он вновь полон сил. Горечь, гнев, сознание вины все еще не оставляли в покое душу, но не мешали энергии тела. Да и вряд ли когда-нибудь удастся от них избавиться.
Леди Мейбл умерла в первую же ночь после приезда Юдифи, да успокоит Господь ее душу, не знавшую мира на земле. Юдифь плакала над ней, но Гайон подозревал, что это была разрядка после напряжения, связанного с уходом за больной. Ребенок все еще был жив, жар отступил, кровотечение прекратилось, по крайней мере, так сказала Юдифь. Она держала малыша подальше от мужа, а у Гайона не было желания убедиться самому.
Гайон посмотрел на спящую жену и вспомнил инцидент с вином. Он никогда не сомневался в ее изобретательности, но временами казалось, что она соображает намного лучше него. Сделать ребенка, так она сказала... Трудно представить, что Юдифь сможет стать покладистой и обожающей женой, как другие женщины, на нее это не похоже. Возможно, дети смягчат ее, хотя Гайон сильно в этом сомневался. Котята никогда не менялись к лучшему, становясь взрослыми кошками. Скорее, наоборот.
Звук горна прервал его размышления, охотничий горн, но мелодия не была похожа на ту, которой созывают собак, и пронзала, как молния, прогоняя чувство успокоенности. Гайон вскочил с постели, инстинктивно протянул руку за мечом. В этот момент в спальню ворвался Майкл де Бек.
– Милорд, это де Лейси, – бросил он кратко. – Он привел подкрепление из Уэльса и снаряжение для осады, готовится к штурму.
Гайон побледнел.
– Де Лейси?!
Юдифь проснулась, села в постели, накрывшись простыней, спросонья не понимая, что происходит.
– Мы не заметили, как они подошли, был густой туман, а они спрятались в стаде овец.
– Овец? – удивился Гайон. – Овец?! – он саркастически захохотал, когда до него дошла парадоксальность ситуации. – Уж не то ли это стадо? Тридцать серебренников?
– Милорд? – де Бек ничего не понимал и на чал нервничать.
– Тысяча чертей, Майкл! – взорвался Гайон. – Сначала он удирает через охраняемую стену, потом возвращается, не потеряв и волоса! Эта охрана ни к чему не годна, им всем надо зенки повыколоть, они им ни к чему! – он начал быстро одеваться. – Люди Кадвгана, так?
– Не знаю, милорд.
– Дьявол, что ты вообще знаешь? Де Бек переступил с ноги на ногу.
– Они свалились на нас с запада, со стороны границы, милорд. Не думаю, что это солдаты из Шрусбери.
Гайон натянул штаны.
– Нам от этого не легче, – прошипел он. – Сколько их?
– Примерно вдвое больше, чем нас, милорд, но половина из них – валлийские босяки, сброд.
– Не советую недооценивать их, – резко возразил Гайон. – Они выглядят деревенщинами, но дерутся, как волки, а этот ослабленный замок для них – детская игрушка... На осаду уйдет не более двух дней. Возьмут с первого штурма, в крайнем случае, со второго. Если сразу не дать им по мозгам, нам не устоять.
– Женщины...
Гайон понял намек. Юдифь, уже наполовину одетая, с ниспадающими до бедер волосами, была лакомым кусочком для сластолюбца, положение для него не играло роли.
Юдифь отстегнула кинжал с пояса Гайона.
– О себе я смогу позаботиться сама, – сказа ла она спокойно, уверенно сжав рукоятку.
Гайон хотел усомниться, но передумал. К чему убеждать, что все валлийцы искусно владеют кинжалом? Она, видимо, сама это знает. Жребий брошен, пути назад нет.
– Женщинам придется присоединиться к нам, – сказал он де Беку, принимая из рук жены тяжелые латы. Натягивая их, Гайон подумал, что они скорее мешают, чем помогают в бою. Он протянул руку, Юдифь подала пояс. Гайон нежно погладил жену по щеке.
– Организуй слуг, дорогая. Женщины могут заняться ранеными и вскипятить любую жидкость – масло, воду, смолу – все, что есть. Мужчины пусть соберут все, что горит и перенесут к стене. Когда разведаю ситуацию, дам более подробные указания. В любом случае, позаботься, чтобы не было паники.
Юдифь кивнула, пытаясь изобразить уверенность, которой не чувствовала. Паника распространяется быстрее огня, надо нагрузить всех работой, тогда им некогда будет паниковать. Она решительно тряхнула головой, гордо посмотрела в глаза мужу, тот обнял ее, привлек к себе. Они поцеловались, не обращая внимания на упиравшийся в ребра меч.
– Гай, береги себя. Не преследуй де Лейси, если нужно будет пожертвовать всем остальным.
– Принимаю не как оскорбление, а как женское недомыслие. Мне есть что терять, – он поправил пояс, дернул ее за косу и вышел.
Страх стеснил дыхание Юдифи, змеей заполз в сердце. Смерть шла рядом, она почувствовала на коже ее леденящее дыхание. Дрожащими пальца ми привела в порядок волосы. Вместе со страхом пришла ярость. Юдифь подпоясала тунику, с левой стороны воткнула кинжал. Пустая бравада, но на какое-то время почувствовала себя увереннее. Застав слуг в состоянии полной растерянности, она приступила к выполнению возложенной на нее задачи.
Гайон взобрался на стену и через бойницу наблюдал за усердной работой внизу. Отдал команду подкатить бочки с маслом к стене и прекратить подкоп, пока стена не свалилась в яму. Не хватало багров, Мартину было поручено организовать доставку со складов, пополнить запас стрел, смочить их в смоле, приготовить к бою.
– Клянусь костями Христа, – ругался Эрик. – Похоже, половина Уэльса жаждет нашей крови.
Гайон мрачно усмехнулся.
– Не совсем, но достаточно, чтобы отправить нас на тот свет, если им удастся прорваться. Уж де Лейси не упустит такой возможности, – он натянул шлем. – Сюда нужно перетащить баллисту, там она валяется без дела. Майкл, проследи за выполнением и возьми на себя командование этой частью стены. Эрик, отбери десять человек и иди за мной.
– У нас есть шанс, милорд? – усомнился Эрик, глядя вниз на валлийский муравейник. Вожаков можно было отличить по золотым налобным по вязкам и змеиной чешуе кольчуг. Все деловито готовились к штурму – с неимоверной быстротой устанавливали лестницы и даже не пытались маскироваться. Уолтер де Лейси, стоявший вне досягаемости для стрел, обсуждал что-то с офицерами и вассалами.
– Вот уж, действительно, вояка, – заметил Гайон. Группа, возглавляемая де Лейси, разошлась по своим местам.
Атака началась с яростного штурма – жестокого, стремительного, дикого, выдержать который было крайне сложно. Осажденные бросали камни, лили горячее масло на тех, кто лез вверх по лестницам. Обе стороны не жалели стрел. Одна просвистела у самого уха Гайона, слегка задев щеку. Другая ударилась в шлем, когда он с Эриком и еще одним рыцарем пытались свалить лестницу, что было чрезвычайно трудно, так как лестницы имели тридцать футов в длину, стояли с большим наклоном и по каждой лезло не менее пятнадцати решительных и ловких наемников.
– Пошла! – задыхаясь, крикнул Эрик. Первый валлиец добрался до края стены и попытался перелезть через нее, защищаясь щитом и целясь острием кинжала в горло Эрика. Эрик пригнулся, схватил багор, уперся им в лестницу. Гайон поднырнул со стороны, рассек кожаный камзол и сбросил храбреца вниз, где тот разбился насмерть.
Второй наступавший показался на стене. Гайон полоснул его по челюсти, тот тоже отлетел назад, издавая истошный вопль.
Лестница заскрежетала о камни и начала отделяться от стены. Третий валлиец показался на стене и нашел смерть от меча Гайона. Лестница, наконец, двинулась в сторону и была сброшена в ров у стены. Для поздравлений не хватило времени, так как лестниц было несколько, и валлийцы продолжали появляться над краем стены, некоторые уже ворвались в галерею.
Сражение шло не на жизнь, а на смерть. Гай он едва справлялся на своем участке и не мог следить за другими. С противоположного края стена вдруг затрещала и стала разваливаться, де Лейси подгонял людей на приступ.
Только тогда Гайон, изрыгая ругательства, способные убить священника на месте, бросился на прорыв и споткнулся о раненого валлийца. Блеснул клинок. Гайон подставил щит, опустил его на лицо врага, покатился и мгновенно вскочил на ноги. Эрик прокричал предупреждение, Гайон пригнулся, и топор полоснул по шлему, но не достал до лица. Гайон упал на колени. Второй удар отразил, щит, но разлетелся на части. Третий не достиг цели, потому что Гайон успел проткнуть противника кинжалом, и тот с воплем упал, скрючившись. Но на его месте возник другой, еще и еще, и Гайон уже не мог прорваться.
Глава 30
– Майлз, надо нейтрализовать валлийцев.
Лорд Милнема из Ошдайка отпустил ногу лошади, осмотрев подкову, похлопал по мощному блестящему крупу, поднял взгляд на короля.
– Легко сказать, сэр, – произнес он мрачно. – Им выгодны наши междоусобные войны, – он вытер ладони об одежду.
– Тогда уточню: я имел в виду тех валлийцев, которые помогают де Беллему. Они совсем не нужны теперь, когда мы выступаем на Шрусбери. Свора Кадвгана может напасть с тыла.
Майлз натянул кольчугу, сделал знак конюху провести жеребца по кругу, чтобы посмотреть, хорошо ли подкована передняя правая.
– Сэр, хотите, чтобы я объявил войну валлийцам? – спросил он с деланным спокойствием.
Генрих задумчиво следил за движениями породистого животного.
– Хочу, чтобы вы начали переговоры и добились разумного, если не сотрудничества, то поведения.
Майлз хмыкнул.
– Тот, кто садится с вами за стол переговоров, сэр, обычно оказывается съеденным. Это все знают.
Генрих не возразил.
– Можно попробовать подкупить их. Предложите Кадвгану все, что он пожелает – в пределах разумного, конечно. Он не очень утонченная натура, но жаден и вдобавок хитер. С вашими связями в Уэльсе и прочими достоинствами наверняка удастся убрать его с нашей дороги и натравить на де Беллема.
Майлз исподлобья поглядывал на Генриха.
– А что я получу? Кроме удовольствия сознавать себя преданным монарху?
Генрих поморщился и напомнил себе правило, которому старался следовать – никогда ни на кого не полагайся безоговорочно, чтобы не оказаться в дураках. У каждого человека есть свое уязвимое место, только его не всегда можно сразу заметить. Подумал, что, видимо, слишком долго злоупотреблял верностью Майлза и Гайона. Если долго гнать лошадь, она неизбежно захромает.
– Устроит разрешение на брак? – предложил король, бросив взгляд в сторону Алисии, которая в этот момент подошла, держа в руках сверток.
Майлз поджал губы, подал груму знак увести коня.
– Когда я должен выехать?
– Как можно скорее. Хочу до зимних морозов овладеть Шрусбери.
Генрих улыбнулся Алисии, приятно удивившись, что волосы ее по-прежнему черные и густые, и от нее исходит тонкий аромат розы.
– Как считаете, стоит игра свеч?
– Надеюсь, – пробурчал Майлз.
Алисия опустила глаза. Когда Генрих изредка заезжал в ее замок по делам, она всегда испытывала в его присутствии смущение и робость и старалась реже попадаться на глаза.
Генрих хотел поцеловать ей руку, но Алисия сделала вид, что не поняла жеста и вместо этого вложила в протянутую руку короля сверток.
– Что это?
– Не знаю, сэр. Только что передал гонец.
Генрих взглянул на печать. Герб Гайона – готовый к прыжку пятнистый леопард с оскаленной пастью. Вскрыл пакет и пробежал глазами письмо. Алисия подошла к Майлзу, взяла его под руку, надеясь на теплый ответ.
– Торнифорд взят, – удовлетворенно сообщил Генрих. – Пишет, что двинется с гарнизоном к – Бриджнорту через Ледворт и Оксли, чтобы по полнить запасы.
– А де Лейси? Убит или взят в плен?
Генрих пожал плечами. Почерк был беспорядочным, не похожим на уверенный почерк Гайона с наклоном вправо, к которому привык ко роль.
– Ни то, ни другое. Видимо, улизнул перед штурмом, так говорят в гарнизоне, но Гайон точно не знает. Его жена и сын в Торнифорде, оба больны кровавым поносом.
– Пишет что-нибудь о девочке-валлийке? Генрих отрицательно покачал головой, передал письмо Майлзу.
– Что за девица? Разве у Гайона нет любовницы в Уэльсе?
– Де Лейси убил и ее, и сына, а дочь увез с собой. Ей всего десять лет. Проклятый развратник! – мрачно пояснил Майлз. – Другой ребенок, дочь Гайона, в Равенстоу. Чудом уцелела.
– Извините, я не знал, – на мгновение лицо короля выразило искреннее участие и полнейшее недоумение.
– Гайон не хотел писать об этом, слишком личное дело, да и рана свежа – прошло всего два месяца, – пояснил Майлз.
Генрих задумчиво потирал короткую щетину на подбородке – решил отрастить бороду. Слог письма точен и ясен, но неровность почерка беспокоила, да и то, что сказал Майлз, не вселяло радужных мыслей.
– Майлз, учитывая все обстоятельства, вам лучше ехать в Уэльс через Торнифорд и убедиться, что там все в порядке.
– Так и собирался, сэр, – ответил Майлз. – Он ведь мне как-никак сын,
Генрих улыбнулся.
– Понимаю. Теперь у вас есть и санкция короля, не так ли? Начинается дождь. Не вернуться ли нам в замок, где мы можем обсудить, что конкретно нужно от Кадвгана?
Майлз с тревогой наблюдал, как офицер, которого он послал уведомить Гайона о его приезде, скачет обратно во весь опор, не щадя ни себя, ни лошади при столь нестерпимом зное. Даже, если Гайон вернулся в Равенстоу или выехал в Ледворт, нет причин для подобной спешки. Значит, дела плохи. У него похолодело внутри.
– Милорд, замок в осаде. Я понял, что там подкрепление из Уэльса. Осажденным достается, – с трудом переводя дыхание, гонец передал известные ему подробности.
– Валлийцы, говоришь? Соскучились по нормандскому гостеприимству? Что ж, почему бы и нет.
– Милорд?
Майлз не ответил, но возглавил отряд, сменив шаг на галоп.
К Торнифорду подъехали через час. К этому времени защитники замка дошли до изнеможения. Майлз обратил внимание, что на приставленных к стене лестницах нет людей, это заставило предположить, что все заняты с внутренней стороны крепости. Заметил обвалившуюся часть стены, ветер донес звуки боя на территории замка. Майлз повернулся к солдатам, уже надевавшим щиты на левые запястья и готовившим оружие к атаке.
– Не буду вдаваться в долгие объяснения, – он привстал в седле. – Сами видите, нам предстоит горячее дельце. Не вас учить, на что способны валлийцы. Берегите лошадей, не подпускайте этот сброд близко, они могут вспороть им животы. По мните, валлиец не носит лат, это дает ему преимущество в скорости и сноровке, но, с другой стороны, делает уязвимым для клинка. Убивайте, если потребуют обстоятельства, но того, кто поважнее, лучшее взять в плен. Это пригодится, чтобы получить расположение Кадвгана. За полученных пленников каждый получит изрядное вознаграждение. Ясно?
Всем было ясно. Майлз взял щит в левую руку, надел шлем, расположил поудобнее колчан со стрелами и пришпорил коня. Тот пустился во весь опор.
Отряд нормандцев ворвался во двор замка, создав панику среди нападавших валлийцев. Босоногий горец едва успел увернуться от копыт одного коня, но тут же оказался растоптанным другим, мчавшимся сзади, Стрела вонзилась в глазницу шлема, фламандец упал, оглашая воз дух криками. Валлиец позади не успел отскочить и ослепленный упал рядом. Нормандцы наносили удары направо и налево и прошли сквозь линию обороны валлийцев без особого труда.
У крепостных ворот Майлз получил сильный удар по щиту. Привстав в седле и издав воинственный клич, он пришпорил коня и почувствовал, как подковы прошлись по чему-то мягкому. Раздался хрип, тело дернулось и смолкло.
Майлз повернул коня и заметил босоногого валлийца, бежавшего к его воинам, которые яростно бились с кем-то, кого взяли в кольцо. У босого рукоятка меча была отделана драгоценными камнями, пояс увешан оружием и украшен золотом, нормандский шлем небрежно напялен на черные кудри. Майлз подмял его под копыта жеребца.
Группа валлийцев бросилась врассыпную, словно волны от упавшего в пруд камня. Один катался по земле со вспоротым животом и громко орал. Гайон наступал, угрожающе размахивая мечом на уровне незащищенных ног противника, расчищая дорогу. Сзади его прикрывал Эрик, разрубая воздух топором. Ни один валлиец не решался рискнуть попасть под удар.
Конь Майлза врезался в толпу валлийцев. Гайон сплюнул кровью и устремился вперед. В этот момент им двигал охотничий инстинкт, он не сразу узнал лошадь отца и только несколько мгновений спустя понял, что пришла помощь.
Майлз преградил путь знатному валлийцу, которого заметил раньше. Юноша чуть не попал под копыта, грозившие рассечь ему, лоб, сверху всадник угрожающе целил в него лассо.
– Бросай нож и сдавайся! – прокричал Майлз по-валлийски.– Обещаю жизнь!
Гайон окинул взглядом поле боя, перевес был на его стороне. Повернувшись к главному входу, увидел, что двери снесены. Последовала команда, несколько солдат бросились за ним к замку.
Майлз инстинктивно посмотрел, чем занят Гайон. Валлиец, воспользовавшись случаем, пустился наутек, однако, конь опередил его и булава опустилась на шлем беглеца, сбив его на землю, он упал без сознания. Выругавшись, Майлз принял меры, чтобы тот больше не мог убежать.
Из замка до Юдифи долетали вопли несчастных, на которых сверху лили кипящее масло, предсмертные хрипы, глухие удары тарана. Душа наполнилась страхом, что среди страдающих может оказаться и ее муж.
Она сделала все, от нее зависящее, разве только что не примкнула к сражавшимся на крепостной стене. Это тоже не составило бы труда, если бы не ответственность за раненых и слуг, которые ожидали новых распоряжений.
Юдифь понимала безнадежность положения. Если бы пришлось биться только с валлийцами, с ними давно было бы покончено, но с нормандскими командирами справиться нелегко. Гайону при шлось изрядно потрудиться, чтобы взять Торнифорд. Победа сопровождалась большими разрушениями, четырех дней оказалось недостаточно, чтобы подготовить крепость к новой осаде. Юдифь мысленно возносила благодарение Богу, что догадалась оставить Гельвину в Равенстоу, ибо сначала собиралась взять ребенка с собой и не сделала этого, потому что не знала, что ее ожидает на месте. А сейчас мучил страх оставить ребенка круглым сиротой.
Юдифь содрогнулась, представив, какая судьба ее ожидает, если де Лейси одержит верх. Он наверняка заставит ее выйти за него замуж. Она судорожно проглотила комок, подступивший к горлу. Что это Гайон говорил о панике? Стены комнаты, казалось, смыкались, стремясь раздавить. Раненый, которого она перевязывала, застонал и рванулся. Юдифь извинилась, наложила мазь, потянулась за бинтом, но перевязочный материал кончился. Хельгунд принесла длинный узкий кусок полотна. Юдифь кое-как перевязала рану и была рада выйти под предлогом необходимости поискать простыни в покоях леди Мейбл.
